Текст книги "Жена банкира"

– Я приглашаю вас посетить мой остров в любое удобное для вас время. Двери моего дома всегда открыты для вас. Собственно, я прилетел в Женеву, чтобы сказать вам об этом. Я хочу, чтобы вы знали: у вас есть друг – это я.

– Вы очень добры ко мне. А где проживают остальные члены вашей семьи?

– Мои братья управляют еще одной дочерней компанией нашего семейного бизнеса в Майами. Отец в основном живет в Палм-Бич, один мой дядя – в Париже, другой – в Венесуэле. Нам всем бывает нелегко прийти к согласию, когда речь заходит об управлении разными направлениями бизнеса. Именно поэтому мы и обратились в «Свисс юнайтед». Йонас славится умением находить оптимальные управленческие решения для сложных семейных структур. А он, в свою очередь, доверял Мэтью, особенно в вопросах, которые касаются налогообложения.

– В Нью-Йорке Мэтью был адвокатом по налоговому праву. Одним из лучших.

– Я во многом полагался на советы Мэтью. От него веяло уверенностью, он умел успокоить. И это было весьма кстати, в особенности когда дело касалось конфликтов между молодым и старшим поколениями нашей семьи.

– Я всегда говорила, что Мэтью нужно было стать психологом. Люди сами все ему рассказывают, в том числе очень личное. Это происходит постоянно. На нашем первом свидании я, например, рассказала ему о том, что мои родители умерли, когда я была еще совсем ребенком. От него исходит – исходило – какое-то тепло. Простите, я до сих пор говорю о нем в настоящем времени. В моем сознании случившееся еще не улеглось, я все думаю, что Мэтью вот-вот снова войдет в мои двери.

Лоренцо осторожно похлопал ее по руке:

– Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду.

С минуту они помолчали. Аннабель подумала, что сейчас расплачется, но ее глаза оставались сухими. У нее закончились слезы – она их выплакала. Поэтому Аннабель просто смотрела в окно, чувствуя внутри болезненную пустоту.

– Не знаю, зачем мы сюда приехали, – наконец сказала она. – Сейчас все это кажется мне дурным сном.

– Вы приехали, чтобы делать деньги. Мэтью хотел купить большой дом в Лондоне или Париже, а может быть, и особняк где-нибудь в Майами, чтобы в сорок пять лет отойти от дел и проводить свои дни вместе с вами. Что, не так?

– Думаю, идея была именно такой. Но речь не шла о собственном особняке в Лондоне. Возможно, небольшой домик с верандой и видом на океан…

Аннабель отвернулась, съежившись от неловкости. Что еще она могла ему сказать? Что на пятом месяце беременности потеряла ребенка? А потом, всего через две недели после этого, от сердечного приступа умер отец Мэтью? Они дважды за очень короткий промежуток времени испытали опустошение. Им необходимо было начать все заново.

После одного телефонного разговора со старинным другом отца, Йонасом Клаузером, Мэтью решил, что работа в частном банке – это то, что ему сейчас нужно. С его опытом в области налогового законодательства, дипломом университета из Лиги плюща, школьными связями и огромным обаянием он идеально подходил для этой должности. Йонас пообещал, что бо́льшую часть времени Мэтью будет летать первым классом в Нью-Йорк, Лондон, Париж, Мадрид, Гонконг, где будет вести задушевные беседы с президентами компаний и султанами. Никаких унылых ужинов, продаваемых навынос, за своим рабочим столом; в «Свисс юнайтед» он будет угощать своих клиентов винами и изысканной едой в лучших ресторанах мира, отмеченных звездами Мишлен. Он будет кататься с ними на лыжах в швейцарском Гштааде, загорать на борту яхты у южного побережья Франции. Частный банк, говорил Йонас, – это бизнес, построенный на доверии. Так что речь идет о том, чтобы завоевать доверие клиентов. Чтобы они почувствовали, что ты – их лучший в мире друг и, что бы ни случилось, в любом случае позаботишься о них, а также об их деньгах, что еще более важно. И все это – за жалованье, которое втрое превосходило его оклад в «Скадден», где Мэтью тогда работал, плюс большой бонус за каждого клиента, которого он приведет в банк лично. Да и прочие привилегии, куда входит пятисотый мерседес, квартира в Старом городе площадью двести квадратных футов, доступ к лыжному шале в Церматте и безлимитная корпоративная карточка «Америкэн экспресс» на представительские расходы. Все это было так романтично, так экзотично, так ново. Мэтью колебался, но Аннабель сама подтолкнула его к тому, чтобы принять это предложение. «Это именно то, что нам сейчас нужно», – сказала она тогда.

«Попробуй поработать в Швейцарии пару лет, – сказал Йонас. – Если не понравится, найдем тебе что-нибудь в Нью-Йорке. А пока что ты будешь зарабатывать хорошие деньги. Развеешься, прочистишь мозги. Получишь опыт европейской жизни. Что может быть лучше?»

– Мэтью беседовал с вами о работе? О своих клиентах? – поинтересовался Лоренцо.

– Никогда. Он все время работал. Я его почти не видела. Мэтью говорил, что все, чем он занимается, строго конфиденциально, поэтому я старалась его не расспрашивать.

– А с Фатимой Амир вы встречались после того вечера?

– Нет. Я видела ее один-единственный раз. И Мэтью никогда не упоминал ее имени.

– Она была его клиентом.

– Я так и поняла.

– Так вы не знали, что ваш муж летит в Лондон на встречу с ней?

– Мне он сказал, что едет в Цюрих.

– У них не было романа, если вы об этом подумали.

Аннабель нахмурилась:

– Откуда вам это известно?

– Я достаточно хорошо знаю их обоих. Тогда вечером в «Гриффинс клаб» я встречался с ними далеко не впервые. Мэтью познакомил нас примерно год назад. У нас с Фатимой было много общего. Мэтью подумал, что я мог бы ей помочь. И я помог. По крайней мере, попытался.

– Простите, но я не понимаю.

– У семьи Фатимы есть нефтяной бизнес, похожий на мой сахарный. У Амиров имеются легальные направления деятельности и не слишком легальные. Теперь понятно?

– Да.

– Фатима руководила собственным хеджевым фондом. И не хотела иметь ничего общего с теневыми финансами своей семьи. Но трудно сохранить руки чистыми, если горшок, который ты пытаешься удержать, грязный.

– Вот оно что. Понятно.

– Мэтью помогал ей в этом. Но задача была очень сложной. И опасной. Между нами говоря, Фатима – кузина Асада. Ее родной брат работает на него. Это опасные люди, у которых много, очень много врагов. К лояльности внутри семьи там относятся крайне серьезно. Им не нравится сама мысль о том, что их могут предать, даже в каких-то незначительных вопросах. Особенно когда это касается женщины.

Аннабель вдруг почувствовала, что все ее тело охватил озноб. Она запахнула поплотнее куртку и зябко обхватила себя руками за плечи. Зачем Мэтью связался с этими людьми?

– Джулиан сказал мне, что семья Амиров не террористы. И что «Свисс юнайтед» не вел бы с ними дел, если бы все было иначе.

– Так они и не террористы. Они отмывают грязные деньги. А вот их родственники – террористы.

Аннабель бросила на Лоренцо сердитый взгляд.

– Как бы там ни было, «Свисс юнайтед» будет работать с кем угодно. С террористами. Диктаторами. Наркоторговцами. А если нет, их просто вышвырнут из этого бизнеса. Как вы думаете, кто держит свои деньги на счетах в швейцарских банках? Бухгалтеры? Домохозяйки из Талса, штат Оклахома?

Лоренцо усмехнулся. Аннабель почувствовала, что ее щеки вспыхнули. Она, конечно же, слышала разные истории о швейцарских банках. И даже время от времени знакомилась с некоторыми клиентами Мэтью – в основном это были его старые друзья по колледжу, которые зарабатывали деньги в Нью-Йорке и Лондоне, но при этом хотели припрятать парочку долларов на секретных номерных счетах. Аннабель знала, что делают они это, чтобы не платить налоги или, возможно, чтобы скрыть что-то от жены, которая в один прекрасный день может попытаться забрать при разводе все. Аннабель было известно, что с юридической точки зрения существует так называемая серая зона. Однако это казалось относительно безобидным – как преступление без жертвы. А Мэтью был адвокатом. Специализирующимся на налоговом праве! Не потому ли его наняли обеспечивать, чтобы все было более-менее в рамках законности? Не этим ли он занимался днями напролет, выискивая лазейки и механизмы, позволяющие уберечь чужие деньги от налоговых санкций?

– Если вам сказал это ваш друг Джулиан, значит, он солгал. Он-то не настолько глуп, чтобы этого не понимать. Будьте осторожнее в выборе тех, кому доверяетесь, Аннабель. Вы сейчас, дорогая моя, находитесь в Стране чудес. Как Алиса. Здесь, в Женеве, преступники могут быть вашими друзьями, а друзья – преступниками. Вы меня понимаете?

Аннабель кивнула:

– А вы сами к какой категории относитесь?

Внезапно колесо автомобиля попало в выбоину, и Аннабель тихонько вскрикнула от неожиданности. Лоренцо мгновенно прижал ее к спинке сиденья. Водитель приопустил разделяющую их перегородку.

– Lo siento, Señor Mora, – сказал он. – Hay hielo en la carretera[10]10
  Увы, сеньор Мора. На дороге появился лед (исп.).


[Закрыть].

– ¿Es el plano de los neumáticos?[11]11
  Шины спустили? (исп.)


[Закрыть]

– No, no[12]12
  Нет-нет (исп.).


[Закрыть].

Лоренцо удовлетворенно кивнул. Потянувшись вперед, он снова нажал кнопку, вернув перегородку на место. Когда он нагибался, Аннабель мельком заметила черный ремешок у него под пиджаком. Сначала она подумала, что это подтяжки, но потом догадалась, что это было на самом деле. Лоренцо Мора носил с собой пистолет.

– Просто лед на дороге, – сказал он. – С шинами все в порядке.

– Я говорю по-испански, – шепотом заметила Аннабель.

Лоренцо удивленно поднял брови.

– Какая образованная женщина. А еще какие-нибудь языки вы знаете?

– Французский. Немного немецкий. Вы так и не ответили на мой вопрос.

Лоренцо кивнул.

– Аннабель, – сказал он с пресной улыбкой. – На данный момент я самый лучший друг, который у вас есть. Поэтому внимательно меня послушайте: не доверяйте ни единой живой душе из «Свисс юнайтед». Не верьте Джулиану Уайту. Не верьте Йонасу Клаузеру. Они вам не друзья. В Женеве у вас вообще нет друзей. Вы должны вернуться в Нью-Йорк. Или навестить свою сестру. Можете погостить у меня на Исла Альма, если хотите. Главное – уехать, не важно куда. На вашем месте я бежал бы отсюда как можно скорее, причем без оглядки.

Марина

Похороны Данкана Сандера состоялись в епископальной церкви Святого Джеймса в Верхнем Ист-Сайде – довольно странный выбор, учитывая то, что Данкан никогда не придерживался англиканской веры и не жил в Верхнем Ист-Сайде. Однако церковь Святого Джеймса была модным молитвенным домом; его посещали светские дамы, с которыми Данкан водил компанию; здесь отпевали представителей высшего манхэттенского общества. Даже если он встретил свою смерть, уплетая сэндвич за рабочим столом, от пули, выпущенной с близкого расстояния ему в голову из пистолета сорок пятого калибра, Данкан Сандер мог быть абсолютно спокоен насчет того, что попрощаются с ним достойно и элегантно. Очевидно, он оставил своему адвокату пространный список требований и распоряжений относительно собственных похорон, когда для них придет время, указав там все: от музыки, которая должна звучать, до цвета урны, куда следует поместить его прах. Все было в точности так, как он хотел. И Марина могла утешить себя хотя бы этим.

Когда она приехала в церковь, скамьи были почти заполнены, и она села в конце зала. Впереди, слева от кафедры, она видела сорудников редакции журнала «Пресс»; все, приветствуя, целовали друг друга с торжественным выражением лица и незаметно сражались за места: если не возле самого Филипа Бранкузи, то, по крайней мере, поближе к центральному проходу, чтобы было лучше видно. В правом крыле церкви тем же была занята светская публика. Марина улыбнулась. Данкану все это очень понравилось бы. Здесь были буквально все, кто хоть что-нибудь собой представлял. Это была самая нарядная толпа, которую Марине довелось когда-либо видеть, за исключением сборища на Неделе моды. Конечно, все было выдержано в черных тонах, однако здесь были представлены наряды из последних парижских коллекций. Марина еще никогда в жизни не видела столько черных сумочек «Биркин» от «Гермес» в одном помещении одновременно. Алтарь был украшен лилиями, белыми розами и композициями из огромных голландских тюльпанов в горшках, которые тяжело склоняли вниз свои головки, как будто тоже скорбели о покойном. Марина подумала, уж не было ли это устроено светским флористом Джеромом Котиллардом, с которым у Данкана как-то был короткий, но бурный роман. По крайней мере, она надеялась на это – в конце концов, он ведь был лучшим в своем деле.

Сама Марина была одета в простое черное платье с рукавами три четверти, а поверх него – в винтажное пальто от Ланвен, о котором Данкан когда-то сказал, что оно – «само совершенство». На лице – минимум косметики, а из ювелирных украшений – только обручальное кольцо. Черные волосы были собраны на затылке в конский хвост. От недосыпания ее тонкая кожа казалась прозрачной, а под глазами залегли голубоватые тени, похожие на синяки. В общем, выглядела она ужасно, но ей было все равно. В отличие от других сотрудников журнала «Пресс», Марина пришла сюда, чтобы попрощаться с человеком, а не поглазеть на церемонию. Хоть ей и трудно было на этом сконцентрироваться: она инстинктивно старалась определить, не преследуют ли ее, не следят ли за ней, и ее взгляд бегал по сторонам. Пальцы крепко сжимали небольшую черную сумку, в которой лежали солнцезащитные очки, пачка салфеток и брелок в форме сердечка, который Грант подарил Марине, когда она переехала к нему жить. А на кольце брелока висел ключ от дома и, что более важно, та самая флешка.

Марина буквально ни на минуту не расставалась с этой флешкой. Женщину ужасало, что она у нее, но еще больше Марина боялась ее потерять. Она не посмела открыть флешку у себя на компьютере, хоть ей и отчаянно этого хотелось. А что, если кто-то влезет в ее ноутбук? Марина знала, что любое устройство, имеющее выход в Интернет, уязвимо по определению. В наши дни хакеры способны следить за каждым из нас через мобильные телефоны и камеры ноутбуков. А она должна быть уверена, что информация находится в полной безопасности. Ей необходима была помощь человека, гораздо более искушенного в технических вопросах, чем она сама, но это должен быть тот, кому она, безусловно, доверяет. Марина знала только одного человека, подходящего для такой работы, и, если ей повезет, она найдет его здесь.

– У вас тут не занято?

Услышав знакомый голос, Марина подняла глаза. Ну, вот и он.

Марина подвинулась, освобождая место для Оуэна Барри. Хотя последний раз они виделись не меньше года назад, он почти не изменился. Все такой же долговязый, каким она его помнила, причем его худоба еще больше подчеркивалась плохо сидевшим костюмом. Рыжевато-белокурые волосы возле ушей слегка тронула седина, но сейчас у него была короткая стрижка, и Марина подумала, что благодаря ей он выглядит более мудрым и опытным. Хотя свой пятидесятый день рождения Оуэн отметил уже достаточно давно, в нем до сих пор чувствовалось мальчишеское обаяние. И когда он улыбнулся, Марина не смогла удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ.

– Я надеялась встретить тебя здесь, – сказала она.

– Как поживаешь, красотка? – Оуэн поцеловал Марину в обе щеки. – Выглядишь, как всегда, сногсшибательно.

Пожилая женщина на скамье перед ними обернулась и бросила на говоривших укоризненный взгляд.

– Простите, – произнес Оуэн, а потом уже шепотом добавил Марине на ухо: – Но выглядишь ты все равно потрясающе.

Она с трудом сдержала смех. Данкан всегда любил Оуэна, и легко было понять почему. В те моменты, когда Оуэн к ней не приставал, – а даже когда и приставал, – он был безумно обаятельным. При этом он был чертовски хорошим журналистом, одним из немногих, кого Данкан считал себе ровней. Много лет тому назад Оуэн помогал им раскручивать журналистское расследование по Морти Райссу и с тех пор успел получить две Пулитцеровские премии: одну за материал о торговцах оружием с Ближнего Востока, другую – за серию статей о кризисе водоснабжения в городе Флинт, штат Мичиган. До Марины доходили слухи о том, что Оуэн ушел из «Уолл-стрит джорнел» ради того, чтобы возглавить вебсайт «Деливерэбл», но от самого Оуэна подтверждения этому она не слышала. За годы знакомства они не поддерживали тесного контакта – лишь время от времени обменивались имейлами да случайно сталкивались на традиционной рождественской вечеринке у Данкана. Хотя Марине и нравилась компания Барри, после помолвки она предпочитала держаться от него на почтительном расстоянии: он любил пофлиртовать и частенько заставлял ее понервничать.

– Спасибо, – одними губами ответила она и указала подбородком на органиста, заигравшего скорбную похоронную мелодию.

– После всего этого нам нужно будет поговорить, – шепнул ей Оуэн, слегка толкнув плечом. – Где-нибудь в укромном месте.

Марина кивнула и огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит.

– Я подумала о том же.

– У меня или у тебя?

Она бросила на него осуждающий взгляд.

– А что? – Оуэн с невинным видом часто заморгал. – Мы сейчас оба такие классные. Вот и все, что я имел в виду.

– Оуэн, я помолвлена! И не могу посреди бела дня привести тебя к себе домой.

– А что я тогда должен был предложить? Ресторан? «Карлайл»? Просто усесться где-нибудь в кафе мы с тобой не можем. Мой офис находится аж в Трайбеке. Так что я мог бы прийти к тебе домой.

– Мой жених будет не в восторге.

– Ох, жених! – Оуэн закатил глаза. – Где он сейчас? Наматывает километры, плавая в бассейне, полном денег?

Марина обернулась и обвела взглядом заднюю часть церкви.

– Он здесь.

Грант стоял возле гостей, собравшихся за скамьями. Увидев Марину, он улыбнулся и помахал ей рукой, жестами показывая, что пытался к ней пробиться, но ничего не вышло.

– Попрошу вас, потише, пожалуйста, – зашипела на них женщина, сидящая впереди. – Здесь все-таки похороны.

Оуэн и Марина дружно склонили головы якобы в молитве.

– Потом поговорим, – прошептала Марина как можно тише. – Найдем какое-нибудь подходящее место.

– Ладно. Потому что я хочу кое-что тебе показать. Это от него.

– От него?

– Да.

– Для нас?

– Да.

– Господи Иисусе!

– Вот уж действительно – Господи Иисусе, – сказал Оуэн и перекрестился.

А тем временем все присутствующие встали и по центральному проходу направились к выходу.

После похорон Грант вернулся к себе в офис. Когда его машина отъезжала от бордюра, Марина помахала ей вслед рукой. Но как только Грант скрылся за углом, Марина с Оуэном пришли к соглашению провести встречу у него дома. Барри удалился, а Марина подошла к коллегам, чтобы поздороваться. Если бы журналисты заметили, что она уходит вместе с Оуэном, они могли бы подумать бог весть что. В любом случае лучше подстраховаться, чем потом раскаиваться.

Оуэн Барри жил на верхнем этаже старого дома в восточной части Шестьдесят девятой улицы. Пока они поднимались наверх на хлипком лифте, Марина размышляла о том, почему она с ним никогда здесь не пересекалась, ведь они с Грантом жили всего в квартале от этого места. Их просторная квартира с тремя спальнями в шикарном здании на Парк-авеню была несоизмеримо роскошнее жилья Оуэна. В этом и заключалась одна из забавных особенностей Нью-Йорка: здесь можно было снять крохотную тесную студию, которая находится через дорогу от пентхауза, стоимостью пятьдесят миллионов долларов. Марина и Грант жили в другом мире, нежели Оуэн, но при этом, вероятно, пользовались услугами одной химчистки. Садились в сабвей на одной и той же станции. Покупали продукты в одном и том же бакалейном магазинчике, расположенном на углу Лексингтон и Шестьдесят восьмой улицы.

– Прости за беспорядок, – с порога попросил Оуэн, открывая дверь, и протянул Марине руку, помогая переступить через стопку старых газет, лежавшую у нее на пути. – Я не ждал гостей.

Марина огляделась по сторонам. Складывалось впечатление, что гости у Оуэна все-таки были, причем вчера вечером. На журнальном столике стояла пустая бутылка из-под вина. На полу у камина Марина увидела два бокала, один из них был со следами помады. Марина сделала вид, будто не заметила этого, а сама подумала, что Оуэн действительно с кем-то тут живет. Но потом отбросила эту идею. Оуэн Барри, которого она знала, был не тем человеком, чтобы вступать в серьезные отношения. Да и сложно представить себе женщину, которая согласилась бы жить в таком свинарнике.

– Хочешь пива или еще чего-нибудь? Может быть, кофе?

– Кофе было бы здорово, – ответила Марина. – Спасибо.

Оуэн кивнул и исчез на кухне.

– Садись где-нибудь, – крикнул он оттуда. – Или, если хочешь, поднимайся по лестнице на крышу. А я попозже к тебе присоединюсь.

Марина выбрала второй вариант. По шаткой металлической лестнице она добралась до люка в потолке. Толкнув его вверх, почувствовала на лице дуновение холодного воздуха и услышала уличный шум, доносившийся снизу. После убогого жилища Оуэна Марина ожидала и на крыше увидеть нечто подобное. Однако обнаружила что-то вроде садика: растения в горшках и кованую мебель, которой было достаточно для того, чтобы устроить небольшую вечеринку. Прямо перед Мариной раскинулся живописный вид на Центральный парк.

– Вау! – пробормотала она себе под нос.

Деревья уже сбросили листву, но было что-то изящно-утонченное в палитре приглушенных серо-коричневых тонов на фоне контуров Вест-Сайда и крыш домов на Шестьдесят девятой улице. Не то что вид из окон апартаментов в «Ле Меурис», конечно, но тоже очень даже ничего.

– Классно у меня тут наверху, правда? – заметил появившийся Оуэн. Под мышкой у него торчал ноутбук, а в руках он держал две кружки с кофе. – Квартирка развалюха, конечно, но ее стоило снять ради этого вида. Я работаю здесь всегда, когда есть возможность. Мне тут хорошо думается.

– И крыша вся в твоем распоряжении?

– Да. Попасть сюда можно только через мою квартиру. Неплохая компенсация за хреновый кондиционер и сумасшедшую хозяйку, которая живет на первом этаже. Та еще штучка. У нее есть собачка хитрой породы ши тцу, которую зовут За За Габор.

Марина фыркнула.

– Эта дамочка жалуется на меня при каждом удобном случае. Думаю, меня считают местным трудным ребенком.

– Что, слишком часто бывают гости по ночам?

Оуэн усмехнулся.

– Что-то вроде того.

Он сел за стол и открыл свой ноутбук.

– О’кей. Вот оно. Где-то с месяц назад Данкан позвонил мне, причем ни с того ни с сего. Сказал, что я должен помочь ему с одним сюжетом, а потом заставил меня приехать к нему в Коннектикут. Он там отсиживался и заявил, что вообще не знает, когда вернется в город. Заявил, что за ним следят. Нес какой-то бред. Честно говоря, я любил этого парня, ты же знаешь, но порой он вел себя, как истеричная примадонна.

– Расскажи подробнее.

– Короче, я выбрался туда, и первой моей мыслью было, что Данкан снова сошел с рельсов. Окна занавешены, в доме бардак. Выглядел он хреново. Небритый, изможденный. Располнел.

Марина нахмурилась.

– Плохой знак. Обычно Данкан бросал пить, когда работал над материалом.

– Так он и не пил, пока я был там. Просто выглядел ужасно. Сказал, что у него большой прорыв. Утверждал, что у него есть инсайдер в одном финансовом учреждении, имеющий доступ к горам конфиденциальнейшей информации. Данкан хотел, чтобы я показал ему, как наладить каналы связи с криптографической защитой – для общения с информатором.

– И ты это сделал?

– Да, но информатор заволновался. Сказал, что не уверен в безопасности такой связи. И изъявил желание вручить данные Данкану лично, из рук в руки.

Марина кивнула:

– Думаю, на этом этапе на сцене появилась я. Я встретилась с этим человеком, когда была в Париже. И он отдал мне флешку для того, чтобы я передала ее Данкану.

– И что на ней?

– Понятия не имею. Я была слишком испугана, чтобы ее открывать. Как бы там ни было, у меня и пароля нет.

– Что ж, детка, у меня есть ключик для твоего замочка.

– Господи, какой же ты еще ребенок!

– Я серьезно.

Марина удивленно подняла бровь:

– У тебя есть пароль? Откуда?

– За день до смерти Данкан мне позвонил. Сказал, что собирается кое-что мне переслать, что вторая половинка этого находится у тебя и что, если с ним что-нибудь случится, я должен отыскать тебя и передать это. Через несколько минут он прислал мне через «блэкберри» мессенджер длинную цепочку букв и цифр. По правде говоря, в тот момент я подумал, что у парня окончательно поехала крыша. Но потом, меньше чем через сутки, Данкан погиб.

Марина зябко передернула плечами.

– Это может быть совпадением, – сказала она, поплотнее запахивая пальто. – На самом деле вполне возможно, что это было просто незаконное вторжение. Верно?

Оуэн внимательно посмотрел на нее:

– Верно.

Марина порылась у себя в сумке.

– Вот, – сказала она, вытаскивая оттуда флешку. – Давай сделаем это сейчас.

– Уверена? Если хочешь, я могу просто передать тебе пароль. Это твой материал.

– Ты испугался?

Оуэн рассмеялся:

– Если твоя жизнь в опасности, значит, ты зацепил по-настоящему интересный сюжет.

Марина вставила флешку в его компьютер и набрала на клавиатуре пароль, который дал ей Марк. На экране появилось несколько ничем не примечательных папок.

– О’кей, – сказала она. – Приступим. Он утверждал, что главная информация закопана глубже. Но черт меня побери, если я знаю, как ее найти.

– Тогда ты обратилась по адресу.

Оуэн подтянул ноутбук к себе, и после некоторых манипуляций на экране появилось еще одно окошко, предлагающее ввести пароль. Со своего «блэкберри» он скопировал цепочку букв и цифр, пересланных ему Данканом, после чего ввел ее в нужное место.

Экран стал черным.

– Охо-хо, – прошептала Марина, закусив губу.

– Просто подожди. Он должен подумать.

Внезапно на экране возникла новая папка, подписанная «Мортон Райсс».

Оуэн открыл ее. Первым документом была выписка со счета в «Кариббиен интернэшнл бэнк».

Увидев баланс, Марина тихо охнула: $73 542 980,11.

Оуэн присвистнул.

– Не знаю, кто такой этот Клиент 437–65–9881, – заметил он, – но этот парень определенно неплохо о себе позаботился.

Марина хмурилась, глядя на экран.

– Как-то странно. Здесь ведь не указано имя, просто выписка с номерного счета. Должно быть что-то еще. Какие-то доказательства, что Клиент 437–65–9881 – это Райсс. Может быть, это его номер социального страхования?

Оуэн покачал головой:

– Исключено. Эти номерные счета создаются таким образом, чтобы по ним невозможно было отследить истинного владельца. Что ты знаешь об офшорных счетах?

– Не много.

– Вот как это работает. Мортон Райсс переводит свои деньги в некую мутную юридическую компанию. Эта сомнительная компания служит посредником между ним и глобальным банком. Она регистрирует компанию-пустышку – назовем ее «Дайнеро и Ко». Затем сомнительная юридическая компания, позаботившись о том, чтобы вокруг реального владельца «Дайнеро и Ко» был создан достаточно прочный защитный экран, назначает номинальных директоров – это подставные лица, которые получают зарплату от юридической фирмы и тупо подписывают все, что им дают. Юридическая фирма идет в банк – в данном случае это «КИБ» – и говорит: так, мол, и так, мы представляем интересы «Дайнеро и Ко», вот директора этой компании, и они желают открыть у вас номерной счет. Таким образом в системе «КИБ» появляется новый секретный счет, но никакой связи между ним и Морти Райссом не существует.

– Но как же тогда Морти Райсс получает свои деньги? Ему ведь необходимо периодически что-то выдергивать оттуда, разве нет?

– Обычно настоящий владелец получает доверенность от номинальных директоров, благодаря чему имеет доступ к счету или сейфу, который арендует в банке «Дайнеро и Ко». Либо же для него это делает юридическая фирма.

– И все это законно?

– Это «серая зона». В случае с таким типом, как Райсс, нет, не законно. В том смысле, что для юридической фирмы незаконно даже иметь с ним дело. У них нет права сознательно помогать преступнику прятать свои активы. Но если речь идет о каком-нибудь заурядном директоре фирмы? Да, это не самый чистый вариант, однако ничего криминального в этом нет.

– А что же банк? Он преспокойно себе ведет дела с компаниями, имеющими подставных директоров? Разве работники банка не обязаны выяснять, кем являются их клиенты?

– Все правильно. Теоретически – обязаны. Однако банки вроде «КИБ» постоянно имеют дело с криминалом. Их это не волнует, если на этом они зарабатывают жирный кусок прибыли. Они просто заранее обеспечивают себе надежное прикрытие, чтобы, если к ним в дверь все-таки постучат соответствующие органы, можно было сделать вид, будто они понятия не имели, кто на самом деле стоит за компанией-пустышкой.

– Но ведь в банке все равно должен быть кто-то, кто все знает. Когда Морти Райсс явится, чтобы получить по доверенности доступ к счету «Дайнеро и Ко», в банке «КИБ» есть живой человек, который с ним общается. Или нет?

– Правильно. Да. И обычно это его личный банкир.

– Выходит, Данкан нашел в «КИБ» человека, который захотел об этом рассказать.

– Если это так, то я снимаю перед ним шляпу. Лично я много лет пытался, образно говоря, трахнуть какой-нибудь офшорный банк или банкира. И мне до сих пор это не удалось. – Оуэн отклонился на стуле так далеко, что Марина испугалась, как бы он не упал. – Эй! – воскликнул он, резко возвращаясь в прежнее положение. – А ведь это «КИБ» подал на Данкана в суд, верно? За то, что тот утверждал, будто они прячут у себя деньги Райсса.

– Мне кажется, они только грозили ему судом. Данкан напечатал опровержение, и они пошли на попятную.

– А ты помнишь, когда это было?

– Ну, месяцев шесть тому назад. – Марина нахмурилась и кивнула. – Да, похоже, именно так. Данкан тогда несколько недель провел в Силвер-Хилл. Ну, ты знаешь – это реабилитационный центр в Коннектикуте. Это было частью его кампании по признанию собственной вины. По идее, он должен был туда вернуться, но сейчас я в этом сомневаюсь: видимо, Данкан использовал свой отпуск, чтобы работать над этим делом.

– Посмотри-ка сюда. – Оуэн ткнул пальцем в угол документа, и Марина обратила внимание на дату: «1 апреля 2015 года». – Получается, что, если это действительно счет Морти, Данкан был прав: тот прятал свои деньги в «КИБ».

Закрыв первый документ, он открыл следующий.

– Здесь электронная переписка от имени какой-то фирмы под названием «Шмит & Мюллер». Не знаешь, кто это такие?

Марина покачала головой:

– По названию похоже на юридическую контору. Но я никогда о них не слышала.

Оба уставились на экран, читая про себя имейлы один за другим.

2 апреля 2015 года

От кого: Питер Вебер

Кому: Ганс Хоффман

Тема: КОНФИДЕНЦИАЛЬНО: только для служебного пользования

«КИБ» больше не является подходящим местом для хранения активов мистера Райсса. Необходимо найти для него другой банк. В «КИБ» потребовали, чтобы все его средства были выведены из их банка до конца месяца.