Текст книги "Устойчивость. Как выработать иммунитет к стрессу, депрессии и выгоранию"

Тяжелая форма инвалидности

Молодой доктор с трудом решился войти в палату этого пациента. Доктор ощутил тягостное чувство, когда он увидел лежащего на кровати мужчину, охваченного страданиями. «Наверное, с этим человеком нужно провести гораздо больше времени, чем с другим пациентом? Дать ему выговориться? Просто поговорить с ним? Ведь ничего другого в его жизни отныне не было. Его судьба нанесла ему практически невыносимый удар», – подумал врач.

У этого мужчины было парализовано все тело, начиная со второго шейного позвонка. Единственным, чем он все еще мог управлять, были его лицевые мышцы. Он мог говорить и глотать, нахмуривать лоб, подмигивать глазами и шевелить ушами. Контролировать остальные части своего тела он не мог с тех самых пор, как решил нырнуть в море со скалы на одном из курортов Испании.

А потому он лежал в палате и смотрел телевизор. Лежал и слушал радио. Лежал и позволял другим кормить себя. Или просто лежал.

Так продолжалось годами. Еще не достигший сорока лет мужчина жил в доме со своей семьей. Но было ли это жизнью? Он не мог самостоятельно есть, а когда он хотел пить, кто-то всегда должен был помочь ему приподнять голову. Или, например, почитать книжку. Но это было возможно, только если кто-то переворачивал за него страницы. Несколько дней назад его госпитализировали в университетскую больницу Мюнхенского университета в Гроссхадерне, так как у него диагностировали воспаление легких. Однако на тот момент он уже шел на поправку и вскоре его уже можно было бы выписывать домой.

Однажды утром, незадолго до даты предполагаемой выписки, молодой врач решил поговорить с этим пациентом. И он не мог поверить своим ушам, когда услышал его рассказ. Он ожидал увидеть отчаявшегося и глубоко подавленного человека, у которого едва ли хватало сил на то, чтобы просто продолжать жить. Который сходит с ума от жизни в четырех стенах, которого мучает тщетность собственной жизни. Который бы с радостью положил конец собственному существованию сегодня же, если бы это было возможно.

Но все было с точностью до наоборот. Скорее пациента пугало то, что кто-то может лишить его жизни против его воли. «Я держусь за свою жизнь, – рассказывал он. – Моя семья хотела бы, чтобы я исчез из их жизни. Необходимость постоянно заботиться обо мне стала для них непосильной ношей». Он слышал, как его жена просила врачей о том, чтобы они прекратили выписывать ему антибиотики, ведь ему «было бы лучше» попросту умереть от пневмонии. Но он сам хотел продолжать жить. «Я наслаждаюсь жизнью вопреки всему», – объяснял он. Также он чувствовал себя вполне хорошо.

Молодой врач едва ли мог поверить услышанному. Как почти любому другому человеку мысль о том, что его разум окажется заключен в парализованное тело, казалась ему невыносимой. «Я бы скорее предпочел умереть, чем оказаться в таком положении», – говорил бы почти каждый здоровый человек, которого спрашивали, что бы он предпочел, окажись он в такой ситуации. В 1970-е годы было принято считать, что у каждого из нас есть свой собственный уровень удовлетворенности жизнью: независимо от того, выиграли вы шестизначную сумму денег в лотерею или же оказались заключены в инвалидное кресло после страшной аварии, ваш собственный показатель удовлетворенности жизнью, конечно, ненадолго скакнул бы вверх или вниз, но вскоре вернулся бы на свой прежний уровень. Но на самом деле эта гипотеза не нашла своего подтверждения, и молодой врач об этом знал. Именно поэтому сначала ему было так страшно решиться на разговор с этим несчастным пациентом.

Однако подобные тяжелобольные люди, которые вопреки всему продолжают любить свою жизнь, встречаются все чаще и чаще. Даже у тех, чья форма инвалидности гораздо тяжелее, чем у парализованного пациента. Молодой врач недавно прочитал бельгийское исследование о людях с синдромом «запертого человека»: люди, столкнувшиеся с ним, оказываются в ловушке в собственном теле, которое обездвижено на 99,99 процента и едва ли способно хоть что-нибудь почувствовать. Подобное может случиться после инсульта, в результате дегенеративного заболевания или после несчастного случая. Такие пациенты почти всегда нуждаются в искусственной вентиляции легких и внутривенном питании с помощью капельницы.

Тем не менее из 65 человек с синдромом «запертого человека», опрошенных бельгийскими исследователями, больше сорока сказали, что они счастливы. Некоторым нужно было проявить недюжинные усилия, чтобы ответить на этот вопрос, но большая часть опрошенных ответила с помощью тех единственных навыков тела, над которыми у них сохранился контроль: некоторые могли моргать, другие – двигать глазами слева направо. Обычно врач или специальное устройство называет буквы в алфавитном порядке, а пациент моргает на той, что ему нужна. Так и общаются они с врачами, буква за буквой. Лишь 7 процентов опрошенных сказали, что они бы скорее предпочли умереть, чем продолжать подобное существование. Возможно, этот процент был бы выше, если бы ответили все пациенты, с которыми ученые вышли на связь. Однако далеко не все из них захотели принять участие в исследовании. И те, кто все-таки откликнулся, скорее всего были теми, в ком еще не угасла жизненная энергия. Тем не менее одно это исследование доказало точно: даже среди людей, которым пришлось столкнуться с тяжелейшими формами инвалидности, есть те, кто всеми силами держится за свою жизнь. Даже если в этой жизни нет ничего, кроме вашего внутреннего Я.

«Вскоре после несчастного случая я думал о самоубийстве», – рассказал парализованный мужчина молодому врачу в клинике в Гроссхадерне. Но его тело не было способно даже на это. Отныне он ничего не мог делать самостоятельно; его жизнь больше не подчинялась его воле. Поначалу подобное существование казалось ему сущей пыткой. Если бы он мог убить себя силой мысли, он бы с радостью это сделал.

Люди, столкнувшиеся с синдромом «запертого человека», оказываются в ловушке в собственном теле, которое обездвижено на 99,99 % и едва ли способно хоть что-нибудь почувствовать. Тем не менее из 65 человек с синдромом «запертого человека», опрошенных бельгийскими исследователями, больше 40 сказали, что они счастливы.

Но спустя несколько месяцев ему удалось устроить свою жизнь таким образом, что она вновь начала приносить ему удовольствие. Ему нравится слушать аудиокниги. Ему доставляет удовольствие узнавать что-то новое каждый день, что в итоге помогает ему постоянно заниматься самообразованием. А еще ему приносит радость еда. Безусловно, если бы он мог изменить свое прошлое, то он не стал бы вновь совершать тот дурацкий прыжок со скалы. Но он уже давно перестал раздумывать по этому поводу. «Я тогда был слишком молод. И многие молодые люди совершают глупые поступки. В моем случае поступок, несомненно, был очень глуп», – говорит он.

Но все-таки абсолютно глупым он его не считает. «Я жив», – говорит он. И его фантазии, его воображение, его восприятие реальности и его воспоминания – все это продолжает наполнять его жизнь смыслом.

Заложница

Ее выступление было настолько сильным, что в итоге некоторые эксперты даже задались вопросом о том, а было ли все это на самом деле. Всего две недели назад эта восемнадцатилетняя девушка сбежала от своего похитителя. В последний раз она была на свободе, когда она была еще совсем маленькой школьницей. Наташа Кампуш находилась в руках своего похитителя в течение восьми лет: всего несколько раз он разрешил ей покинуть его дом, в котором он держал ее в подвале, размер которого составлял лишь пять квадратных метров. Девушка должна была во всем прислуживать этому мужчине. Иногда он надолго запирал ее в темноте и морил голодом. Но в августе 2006 года, спустя 3096 дней, проведенных в заточении, ей наконец удалось сбежать.

Несмотря на все ужасы, которые ей довелось пережить, во время телевизионного интервью Наташа производила впечатление сильной и спокойной девушки, которая с умом рассуждала о своем заточении. Она строила планы о том, что бы она хотела сделать со своей новообретенной свободой, всего спустя 14 дней после побега. Даже большое количество зрителей, которые с изумлением – а иногда и с недоверием – слушали рассказ этой девушки, едва ли беспокоило Наташу, несмотря на то количество лет, которое ей пришлось провести в полной изоляции. А вскоре она и вовсе стала ведущей ток-шоу на австрийском телевидении.

«Она произвела на меня огромное впечатление. Я увидела перед собой сильную, умную, воинственную и красноречивую личность, которая была в состоянии критически рассказать о себе и своем опыте, – сказала психолог Даниэла Хоссер, посмотрев первое телеинтервью с Наташей Кампуш. – Это все было правдой. И зрители легко могли заметить, насколько непросто ей было говорить о некоторых вещах». Но восемнадцатилетняя девушка все равно выглядела удивительно спокойной для человека, которому довелось пережить подобный ужас. «Возможно, такое самообладание как раз таки является результатом многолетних размышлений о себе и сложившейся ситуации», – предположила Хоссер.

Многие психиатры и психологи не могли поверить словам Наташи. Почему девушка не замкнулась в себе после случившегося? Откуда в ней было столько жизненной силы – или же все это был лишь хорошо отыгранный спектакль?

«Эта девушка поразила всех экспертов. Включая меня», – сказал ныне покойный психоаналитик Харст-Эберхард Рихтер через несколько недель после выхода интервью с Наташей. У него не было сомнений в том, что девушка вела себя «совсем не так, как многие другие люди, которым довелось пережить подобные психологические травмы». Его злило, что некоторые из коллег ставили под сомнение рассказ Наташи и полагали, что она все это просто выдумала. Другие предполагали, что вскоре у нее случится серьезный нервный срыв. А третьи считали, что ей необходима многолетняя психологическая помощь. «Возможно, она сама захочет обратиться за помощью к специалисту, – говорил Рихтер. – Но необходимости в этом точно нет. Она уже доказала, что у нее есть небывалые способности к самовосстановлению».

Целых восемь лет своей жизни Наташа не могла принимать абсолютно никаких решений – за нее это делал ее похититель. Он решал, что она будет есть, какую одежду она будет носить и когда она будет выключать свет каждый вечер. Он дал ей новое имя, следил, чтобы она весила определенное количество килограммов, и запрещал ей даже изредка упоминать ее родную семью. Когда она не подчинялась его приказам, он ее бил. Несмотря на это, она упорно отказывалась называть его «хозяином» и «маэстро», как он того хотел. Она стойко выносила все его удары и нападки.

«Он просто не с той связался, – сказала она позднее в интервью. – Он никогда не был моим хозяином. Я была столь же сильна, как и он». Так Наташа выразилась в открытом письме, которое она написала спустя неделю после своего побега и которое ее психиатр зачитал на одной из пресс-конференций. Уже тогда врачу пришлось отдельно подчеркнуть, что все эти формулировки принадлежат непосредственно Наташе. «Преступник тоже удивлялся происходящему, – рассказала Наташа в одном из интервью. – Его поражало, что я так хладнокровно относилась ко всему происходящему». Но именно в этом и состоял план Наташи: «Это никак вам не поможет, если вы будете относиться ко всему слишком эмоционально. Вопреки всему я должна оставаться самой собой».

Судя по всему, Наташа Кампуш боролась со своим внешним заключением тем, что всячески старалась сохранить внутреннюю свободу. По словам Хорста-Эберхарда Рихтера, она доказала, что человек «может сохранить чувство собственного достоинства даже тогда, когда ему приходится постоянно сносить ужаснейшие унижения и издевательства». Она даже умудрилась удивительным образом фокусироваться на позитивных сторонах произошедшего: по ее словам, она отдавала себе отчет в том, что ее лишили нормального детства, но при этом у нее не было чувства, что она упустила что-то важное. Напротив, она со всей серьезностью говорила о том, что ее заключение стало причиной, по которой она по крайней мере «не начала пить и курить» и не связалась с «плохой компанией».

Но как ей вообще удалось так долго продержаться в тотальной изоляции? «Я заключила пакт с будущей версией самой себя о том, что она придет и спасет эту маленькую девочку, – сказала девушка в эфире телевидения. – Я никогда не чувствовала себя одинокой, потому что моя семья и множество счастливых воспоминаний всегда были со мной в моем сердце. Я поклялась, что стану старше, сильнее и выносливее, чтобы однажды суметь освободить саму себя», – сказала восемнадцатилетняя Наташа.

Помимо внутренней силы, веры в счастливое будущее и крепкой эмоциональной связи со своей семьей, Наташе Кампуш помогло кое-что еще: умение сострадать и сопереживать. Несмотря на то, что никто не испытывал жалости к ней самой в течение многих лет, Наташа сохранила веру в людей и в человеческое начало в самой себе. На пожертвования, которые она собрала после своего побега, девушка профинансировала строительство детской больницы на Шри-Ланке. Почему именно там? «В своем заключении я часто слушала радио, – рассказала она. – Когда в 2004 году на Шри-Ланке случилось цунами, и я услышала новостные сообщения о произошедшем, моя голова наполнилась ужасающими картинками».

Она испытывала сочувствие даже к самому преступнику и его матери. Когда похититель покончил жизнь самоубийством после ее побега, она пришла в судебно-медицинский институт, где находилось его тело, и поставила за него свечку. «Я совсем не считаю, что в его смерти была необходимость. Он был частью моей жизни, а потому в какой-то степени я оплакиваю его кончину», – сказала она, что во многом резонировало с тем, как многие другие жертвы похищений относятся к удерживающим их преступникам. «Но это не было никакой психологической патологией», – написала она позднее в своей автобиографии «3096 дней», скорее это напоминало «стратегию выживания в безвыходной ситуации». Или, как она сказала в телеинтервью: «В реальной жизни не бывает такого, чтобы в человеке не было внутренней борьбы».

Как психологическая устойчивость проявляется в обычной жизни?

Никто бы и не подумал, что маленького Уильяма ждет большое будущее. Он родился в Арканзасе в деревне под названием Хоуп, что в переводе означает «надежда», однако в ранние годы своей жизни надеяться ему особо было не на что. Однажды, когда маленький Уильям вновь попытался защитить свою мать от склонного к насилию отчима, тот выстрелил в них обоих. Так как он был пьян, он промахнулся, но дырки от пуль навсегда остались в стене дома как вечное напоминание о случившемся. Тем не менее, когда Уильяму, которого все звали Билли, исполнилось четырнадцать лет, он взял фамилию отчима. Ему суждено было стать известным всему миру под именем Билл Клинтон.

Другой ребенок с другим характером мог бы и погибнуть в том доме, где жил маленький Уильям. Однако ему удалось стать президентом США. Как ему удавалось справляться с деспотизмом и презрительным отношением отчима? Какие еще факторы помогли ему пережить тяжелые годы его юности?

Причины для подобной психологической устойчивости заключаются не только в том, какими личностными характеристиками отличался маленький Уильям. На самом деле такие выдающиеся личности, как Билл Клинтон, обычно сочетают в себе множество качеств, которые наполняют их внутренними силами. Чтобы подняться после удара судьбы, нужно уметь хорошо справляться с разочарованием. Кроме того, нужно обладать высоким интеллектом и уметь выстраивать отношения с окружающими людьми. Именно они могут помочь вам справиться с кризисом и будут рядом с вами тогда, когда вам понадобится их поддержка. Также вам поможет умение отпускать старые привычки, чтобы впустить в свою жизнь нечто новое – некие перемены, которые в итоге смогут наполнить вас новыми силами. И, наконец, оптимистичный настрой и хорошее чувство юмора помогут вам отыскать лучик надежды даже после самого страшного удара судьбы.

Человек сам должен понимать, что ему нужно сделать для того, чтобы наполнить свою жизнь смыслом, несмотря на все ужасы, что его настигли – чтобы в итоге он сам был доволен тем, что из себя представляет его жизнь, считает педагог-дефектолог Микаэль Фингерле.

Но все же психологическая устойчивость – это гораздо больше, чем способность, отличительная черта или же особенность характера. Помимо всех этих личностных характеристик, на развитие психологической устойчивости важное влияние оказывают и внешние факторы. Ни один человек, насколько бы сильным он ни был, не сможет выжить в условиях, абсолютно для того непригодных; в то же время среда может так сильно закалить людей с изначально слабым характером, что в итоге им будет проще преодолевать жизненные кризисы, чем тем, кто был рожден с сильным характером.

Психологическая устойчивость опирается на несколько столпов

Вряд ли хоть кто-нибудь мог бы предположить, что у этих детей есть шанс на красивую и полную жизнь. В 1950-е годы коренные жители гавайского острова Кауаи были погружены в уныние, свойственное всем коренным народам, когда в их землях к власти вдруг приходят иностранцы. И хотя пейзаж вокруг был райским, но вот жизнь здесь была сущим адом для многих детей. Алкоголизм и бедность были здесь повсюду. Уже второе поколение было вынуждено вести подобное существование: дети бедняков, работавших на сахарных плантациях этого острова, часто сталкивались с пренебрежительным и даже жестоким обращением, браки их родителей нередко распадались, а денег никогда ни на что не хватало. В этих мальчиков и девочек никто бы и никогда не поверил.

Однако в итоге произошло то, чего никто не мог ожидать: на протяжении сорока лет американская психолог Эмми Вернер и ее команда из Калифорнийского университета занимались исследованием, в рамках которого они регулярно интервьюировали и обследовали ровно 698 мальчиков и девочек с острова Кауаи. Это были все дети, которые родились там в 1955 году. И хотя жизнь на острове и так было бы сложно назвать легкой, 201 из них пришлось жить там в особо тяжелых условиях: еще в совсем раннем детстве они столкнулись с травматическими событиями, их родители страдали заболеваниями психики или же алкоголизмом, а многие и вовсе находились в постоянной вражде со своими семьями. Вернер было интересно исследовать психологию таких детей.

При этом она больше фокусировалась на тех, кого другие исследователи были склонны игнорировать: те две трети детей, которые провели свое детство в самых худших условиях, интересовали ее меньше всего, потому что они, как и ожидалось, едва ли смогли оставить позади себя те трудности, в которых им было суждено провести свое детство. Эти 129 молодых людей оправдали ожидания тех, кто предсказывал им страшное будущее: уже в возрасте десяти лет у них наблюдались проблемы с обучаемостью и умением себя вести, а по достижении совершеннолетия у них уже были проблемы с законом или же диагностированные заболевания психики.

Молодая психолог изучала ту треть детей, которым в детстве пришлось столкнуться со слишком высоким уровнем стресса: этим 72 маленьким гавайцам удалось справиться со всеми трудностями, что на них свалились, и повернуть свою жизнь в позитивное русло, вопреки всем социально-демографическим факторам. У этих детей никогда не было проблем с поведением, они хорошо учились, были вовлечены в общественную жизнь острова и ставили перед собой достижимые цели. К сорока годам ни один из них не был безработным, не имел проблем с законом и не жил на государственное пособие. Каждый третий ребенок с острова Кауаи, которому довелось вырасти в особо тяжелых условиях, в итоге превратился в уверенного, сознательного и целеустремленного взрослого, добившегося успехов как в работе, так и в личной жизни.

Исследование Эмми Вернер помогло опровергнуть популярный тезис, гласивший, что детям, чьи стартовые условия чрезмерно плохи, практически невозможно избежать горькой судьбы. Психолог сумела научно доказать, что некоторым людям удается добиться многого даже тогда, когда стартовые условия к этому совсем не располагают.

Эмми Вернер также интересовало то, какие именно факторы помогали людям справляться с жизненными невзгодами. Она продолжала спрашивать саму себя, что же помогло этим детям остаться психически здоровыми и не скатиться вниз по наклонной.

«Этот вопрос является фундаментальным не только для медицины или же психологии, – отмечает педагог-дефектолог Микаэль Фингерле. – Долгое время мы задавались лишь вопросом о том, почему некоторым людям не удается достойно прожить свою жизнь, – говорит он. – Но как педагогу, мне также важно понимать, что собой представляет эта самая достойная жизнь». Следовательно, ученым нужно было сфокусироваться на изучении вопроса о том, как должна выглядеть хорошая жизнь. Несмотря на то, что исследование Эмми Вернер было абсолютно новаторским, она все же была ребенком своего времени, а потому в ее исследовании, начавшемся в 1958 году, жизнь считалась хорошей, если на то указывали внешние факторы и легко измеримые успехи.

У детей с острова Кауаи она спрашивала об их школьном и профессиональном образовании. Она вела учет того, доводилось ли им нарушать закон, смогли ли они вступить в брак, продлившийся дольше, чем пара лет. Она также фокусировалась на анализе того, развились ли у детей со временем заболевания психики или нет.

Фингерле считает, что это очень консервативный и ориентированный на устоявшиеся нормы взгляд на человеческую жизнь. «На самом деле науке следует быть свободной от общепринятых норм, – объясняет он. – Гораздо лучше было бы спросить самих участников исследования о том, довольны ли они своей жизнью. Потому что жизнь – это нечто большее, чем просто хорошая работа, брак и двое детей. Человек сам должен понимать, что ему нужно сделать для того, чтобы наполнить свою жизнь смыслом, несмотря на все ужасы, что его настигли – чтобы в итоге он сам был доволен тем, что из себя представляет его жизнь».