Текст книги "Если бы я был тобой"

– Для общего развития.

– Ну, раз для общего, – мистер Сайкс улыбнулся, – гомосексуальный половой акт происходит через анальное отверстие. Я удовлетворил ваше любопытство?

Все резко замолчали. Кто-то тихо произнес «фу». Ты склонил голову на бок и тихо спросил у меня:

– Кажется, это даже хуже, чем рожать, да?

– Да, наверное, – я пожал плечами как можно более равнодушно, – не пробовал ни то, ни то, знаешь ли, – но сам при этих словах заерзал задницей на стуле.

– Ага, – кивнул ты. Дальше урок прошел в тишине. Мистер Сайкс рассказал, как пользоваться презервативами и в конце выдал каждому по три штуки.

– Боюсь, что к тому времени, когда они мне понадобятся, у них уже истечет срок годности, – ты хмыкнул, убирая их в карман. Я порассматривал свои и выкинул в мусорное ведро. Если бы мама нашла их у меня в рюкзаке, у нее возникло бы множество вопросов, а ответ, что мне их дал учитель биологии, только бы эти вопросы усилил.

– Как думаешь, он правду сказал про… Ну, про геев? – спросил я, когда мы шли домой с тобой вместе. Эти мысли все не давали мне покоя. Это разве вообще возможно? Это же для другого места, и как…

– Он учитель, думаю, он бы не стал врать, – ты пожал плечами, поправляя лямки рюкзака.

– Не всем учителям можно верить, Эл, – твердо сказал я.

– В этой ситуации придется, я проверять не собирался, – ты улыбнулся, – ладно, погнали домой быстрее, хочу успеть сделать домашку до вечера.

– Погнали, – ответил я, и слова учителя много лет будут крутиться у меня в голове, пока я на собственном опыте не проверю их достоверность в двадцать пять лет.

Эл, оказалось, мистер Сайкс не врал.

Дата: 24.10.19 в 23.32

Кому: @elvin.devil

От кого: @R.Tanner

Вдруг вспомнил один момент.

Утро, наверное, часов шесть, улица оживает, слышатся голоса и гудки велосипедистов. Выходной, нам не надо в школу, и мы с тобой всю ночь смотрели «Друзей», а потом оба заснули в гостиной, рассыпав миску с попкорном. Места на диване было мало, и я проснулся от того, что твоя голова слишком тяжело давит мне на грудную клетку. Я балансировал на грани сна и реальности, чувствуя твое дыхание у себя на плече через футболку, но притворился по-настоящему спящим, когда услышал, что родители спустились в гостиную.

– Винсент, что я тебе говорила? Элвин опять ночевал у нас? Я думала, он ушел к себе!

– Ты же знаешь, у мальчика сейчас проблемы с этим новым мужиком Кейтлин.

– Я не против, что он ночует у нас, но… Им уже по четырнадцать. Они не должны спать вместе. А если пойдут слухи?

– Дорогая, ты не доверяешь нашему сыну?

– Он рос на песнях сам знаешь кого.

– Прекрати, это вообще никак не связано. Они же лучшие друзья уже почти десять лет.

– Я понимаю, но… Когда проснутся, скажи им, что Элвин должен спать в гостиной, если остается у нас, а Ральф – у себя.

– Хорошо, дорогая.

Я задрожал от страха, и ты зашевелился у меня на плече. Я дождался, когда родители выйдут из гостиной, и осторожно вылез из-под тебя. Накрыл тебя пледом, а сам поднялся в свою комнату, еле слышно ступая, хотя сердце стучало так громко, что отец мог все услышать. Я запер дверь в свою комнату, привалившись к ней спиной. Я тяжело дышал, как преступник, чудом оторвавшийся от полиции.

Я понимал, что делаю что-то неправильное, и что это – нужно скрывать во чтобы то ни стало.

И я похоронил свой секрет.

Я иногда спрашиваю себя: почему ты? Почему мое сердце выбрало именно тебя? Ведь я мог не ответить тебе тогда на детской площадке, а ты мог обратиться к любому из детей. Почему судьба нас свела, и теперь я не представлю своей жизни без твоего в ней участия? Что в тебе такого, чего нет в других?

И я никогда не мог ответить на этот вопрос. Я встречал людей красивее тебя, Эл. Умнее тебя, способнее. И это нормально, как точно так же я не являюсь лучшим во всем и для всех. Но ты был особенным. Никто из тех красивых, умных, успешных людей не умел шутить так, как ты. Приезжать по ночам, по первому зову, когда я только набирал еще твой номер телефона. Никто не умел так улыбаться, что на щеках появлялись милейшие ямочки, которые никуда у тебя не делись даже во взрослом возрасте. Никто не умел так молчать и просто быть рядом, когда это было необходимо. Никто не умел взять меня за руку в моменты отчаяния и страха так, что мне сразу становилось легче. Когда моему отцу было плохо, и я боялся за его жизнь, ты брал меня за руку в больнице, так крепко и нежно одновременно, и я понимал, что надежда еще есть. Никто не умел так, как ты, рассказывать истории, захлебываясь от восторга или гнева, размахивая руками и чуть не теряя равновесия. Никто не умел быть тобой, Элвин.

Дата: 26.10.19 в 23.17

Кому: @elvin.devil

От кого: @R.Tanner

А твои дни рождения, Эл? Я ждал их больше, чем собственные, потому что каждый год твоя мама устраивала для тебя костюмированную вечеринку. Она покупала тебе костюм какого-нибудь героя, того, кем ты интересовался в тот период, украшала дом, звала наших одноклассников и сама пекла торт. Я обожал твои дни рождения, потому что они всегда были особенные. Мои родители не особо запаривались с этим, потому что вкладывались в подарки, которые они мне дарили. Новые велосипед, скейт, крутые кроссовки, плеер. Мой отец тратил много времени на выбор подарка, а мама заказывала пиццу и разные сладости, и я был им благодарен за это. Но зато твой дом всегда был украшен самодельными плакатами, воздушными шарами, и одному богу только известно, когда твоя мама успевала все это подготовить.

Я за несколько месяцев начинал готовить для тебя подарки. Всегда хотелось порадовать тебя чем-то интересным и не банальным. Я всегда распечатывал еще десятки наших смешных фотографий и вклеивал их в специальный альбом, это было вместо открытки. И все твои открытки я до сих пор храню. Ты их делал сам, потому что так казалось интереснее. Вырезал из цветного картона, наклеивал самые любимые свои наклейки, рисовал картинки гелевыми ручками и фломастерами. Писал пожелания, которые мог знать только ты обо мне.

«Желаю, чтобы наушники от твоего плеера никогда не путались»

«Желаю поцеловать Рози»

«Желаю быть таким же Ральфом, какой ты есть. Лю тя, братан»

Я писал тебе огромные тексты на поздравительных открытках, а на твой тринадцатый день рождения даже написал для тебя пьесу. Мне помогала сочинять ее мама, а потом мы вместе с ней набрали ее на печатной машинке, которую она откопала у себя на чердаке. В ней не хватало клавиши П, но я был уверен, что настоящие тексты пишутся только на печатной машинке.

Пьеса была большая, на целых тринадцать страниц, и была посвящена тебе. Как мальчик Элвин встречал разных людей на своем жизненном пути и каждому давал совет, который помогал ему в жизни, потому что он обладал удивительной способностью заглянуть внутрь каждого и понять, что тому или иному человеку сейчас больше всего нужно в жизни. Свой подарок я красиво перевязал лентой, положил в праздничную коробку, мама испекла для тебя кекс, а отец нашел в каком-то магазине свечу в виде твоего любимого покемона. Все было готово.

Твоя мама накрыла огромный стол, было много мороженого, потому что летом иначе никак. Было даже неудивительно, что ты родился в самый разгар лета – 26 июля – потому что ты сам был как будто весь соткан из солнца и тепла. Ты пригласил почти весь класс, и ребята уже тусовались у тебя на лужайке возле дома. Я всегда приходил самым последним, чтобы произвести на всех впечатление своим появлением и подарком.

Хотя на самом деле, я хотел произвести впечатление только на тебя.

Среди гостей была и Рози – новенькая девочка, которая перешла к нам только в этом году и сразу же запала на тебя. Из всех мальчиков тебя вообще не коснулся переходный возраст, и конечно, все девчонки смотрели на тебя с открытыми ртами. Рози была миленькая – маленького роста, с высоким длинным хвостом и в белом платье. Она так и вилась вокруг тебя, но весь год ты не замечал ее. Но в тот день рождения твоя мама разрешила всем выпить по бокалу шампанского, и конечно, ты почувствовал себя взрослым. Ты стал обращать на нее внимание и даже пытался флиртовать – делал комплименты, отрезал только ей куски торта и клал их в тарелку, за стол посадил рядом с собой по другую сторону, потому что справа от тебя всегда сидел я. Я не мог понять, что я чувствую по этому поводу, но начинал злиться. Хотя Рози мне нравилась – она была неглупая девчонка и у нее была огромная коллекция дисков всех моих любимых групп, и ко мне она относилась тоже хорошо, но… Я хотел быть главным гостем на твоем празднике.

Как только ты увидел меня, тут же бросился ко мне на шею.

– Мы тебя уже заждались!

– Хотел появиться к самому разгару праздника. Поздравляю!

– Теперь я такой же старый, как и ты! – ты сильно обнял меня. От тебя пахло уже мужскими, взрослыми духами, – ну, что ты мне подаришь?

Ты запрыгал возле меня, как ребенок. Я видел, что возле дома стоит большая гора подарков, которые ты еще не открыл. Они тебя не интересовали. Тебя интересовал только мой подарок, и я самодовольно улыбнулся.

– Это тебе.

– Тут что-то легкое, – ты потряс коробку, прищуриваясь, – там на самом деле ничего?

– Ага, прямо как в твоей голове.

– Это можно открыть при других? – ты оглянулся на стол с другими ребятами, и они все стали махать нам и подзывать к ним.

– Лучше не надо.

– Там что-то запретное? – ты улыбнулся кончиком губ, а я как можно более равнодушно стал поправлять манжеты на рубашке.

– Резиновый член.

– Ура, еще один, – ты прижал коробку к груди, а потом добавил, – спасибо, Ральф.

Праздник прошел на ура. Все поздравляли тебя, Ларри, наш одноклассник, принес гитару, и весь вечер мы пели, танцевали, играли в игры. Твоя мама вынесла нам торт и даже оставила нас одних на весь вечер, а сама дома смотрела сериалы, и только изредка выходила к нам и приносила еще еды. Мы чувствовали себя такими взрослыми. Я был счастлив. Ты сидел рядом и улыбался в темноте двора, и лицо твое освещалось свечками на торте.

И хотя загадывал желание ты, я пожелал, чтобы ты был счастлив. Просто так эта мысль пронзила меня, и я подумал о том, что, если бы сейчас был мой день рождения, я бы загадал то же самое.

Сердце заныло.

Когда все разошлись по домам, я пошел помочь твоей маме унести грязную посуду в дом. Мне, как твоему лучшему другу, разрешалось оставаться у тебя на ночь, смотреть до утра телевизор, доедать праздничный торт и рассматривать твои подарки. Когда вся посуда была перемыта, а ты провожал последнего гостя, я отправился к тебе в комнату и осторожно положил на кровать коробку с подарком. Встал возле двери, готовый произнести поздравительную речь.

И вот появился ты.

Уставший, но счастливый. Девчонки перед уходом все перецеловали тебя на прощание в щеку, и многие уже из них пользовались косметикой, поэтому обе твои щеки превратились в розовое помадное месиво. Ты улыбался.

– Ну что, как себя чувствуешь?

– Прекрасно, – ты закрыл за собой дверь и прошел в комнату, – все такие классные.

– Не то, что ты.

– Ага, – ты заложил руки за спину и прошелся по ковру, – итак, мой самый главный подарок?

– Перед тобой, – в шутку произнес я, и сделал шаг к тебе, в то время как ты тоже шагнул вперед, и мы чуть не столкнулись лбами. Я заметил, как у тебя блестели глаза и щеки горели красным не только из-за следов помады. Ты был таким красивым… Меня поразила эта мысль. Сердце забилось чуть быстрее.

– Теперь я могу открыть? – ты указал взглядом на коробку и сел на кровать.

– Можешь даже воспользоваться.

– Тогда мне точно будет нужна твоя помощь.

Я сел рядом, испуганно следя за твоей реакцией. Ты осторожно отложил в сторону открытку и уставился на листы.

«Советчик Элвин. Драма в трех действиях»

– Ты серьезно? – ты повернул ко мне голову, и я перестал дышать, – ты… ты написал пьесу про меня?

– Да, и в конце ты даже не умрешь… Не знаю, осилишь ли ты столько текста, но я подумал…

– Я тебя обожаю!

Ты завизжал и набросился на меня с объятиями. Я не ожидал такой реакции, не удержал равновесия и повалился на кровать, больно ударившись затылком о стену. Но мне было все равно. Я ощутил на себе вес твоего тела и как ты сжал меня в объятиях и поцеловал куда-то в скулу.

– Спасибо, спасибо, спасибо!! Это просто очуметь как круто!!

– Тебе правда понравилось? – ты отпустил меня, и снова схватил листы, осторожно и с любовью прижимая их к груди. Я тяжело дышал, смотря за тем, как ты осторожно переворачиваешь страницы.

– Ты еще спрашиваешь?! Это лучший подарок за весь вечер! С тобой может посоперничать только Рози, – ты обернулся на меня, быстро подмигнул и снова вернулся к моему подарку. Ты осторожно перебирал страницы, выхватывая глазами то одно, то другое слово.

– Да? И что же она тебе подарила?

– А вот так возьми и расскажи тебе.

– Эй, у нас же нет секретов друг от друга! – я пихнул тебя локтем, – если ты не скажешь, я напишу продолжение и убью тебя там.

– Ну лааадно, – ты повернулся ко мне, забрался с ногами на кровать и набрал в грудь побольше воздуха, – в общем…

– Ну?

– Она меня поцеловала! С языком! Так что я первый, Ральф! – завизжал ты, размахивая руками, – ну? Офигеть, да?! Она офигенно целуется, я даже не знал, что это так круто!!

Глаза у тебя так и сверкали в темноте комнаты. Прохладный воздух пошевелил занавеску у меня за спиной. Я вдруг понял, что я не могу за тебя радоваться, но кое-как улыбнулся и произнес натянуто:

– Вау, поздравляю. Прям взасос?

– Ага! – закивал ты, – прям языком мне чуть до горла не достала. Но я не стушевался и все сделал, как надо. Завтра мы идем в кино.

– Здорово, – я протянул руку и похлопал тебя по плечу, – очень рад за тебя. Рози… Она, ну… Классная.

– Ага, – ты уже снова схватил листы с моей пьесой, – а теперь давай читать! Не терпится узнать, что ты про меня там написал!

Ты был возбужденный, радостный и счастливый. Тебе исполнилось тринадцать, и ты впервые поцеловался. Мне было неприятно от этого. Не потому, что ты поцеловался раньше, чем я, просто почему-то неприятно. Как будто бы она не имела права это сделать, вы ведь даже не встречались, и вообще… Ты не обращал на нее внимания весь год, и тут так радовался поцелую…

И самое ужасное, что меня поразила отвратительная мысль. Я сразу же понял, что я не должен был так думать, но она с силой толкнула меня в грудь, и я даже прижал руку с той стороны, где было сердце.

Почему Рози, а не я?

Это был мой первый приступ ревности к тебе, Эл, и как жаль, что далеко не последний.

* * *

Ты по-прежнему мне снишься. Не часто, пару раз в год, может быть, но эти сны всегда такие яркие и особенные, что после пробуждения я еще долго лежу в постели, смотрю в потолок и переживаю всю свою жизнь. В этих снах мы всегда вместе. Мы не признаемся там друг другу в любви, я не признаюсь в своей ориентации, мы просто вместе. Без страха, стыда и разных предубеждений. Мы просто проводим время вместе, держимся за руки, я целую тебя, и мы счастливы. С утра я просыпаюсь и вспоминаю о том, что ты женат. Что я тебе так и не признался. Я очень много раз думал о том, изменилось бы хоть что-то, если бы я тебе признался? Конечно, я не мог ждать от тебя взаимности, я понимал, что это невозможно. Но смог ли бы я после этого общаться с тобой как раньше? Приезжать нянчить твоих детей? Обнимать при встрече и шутить тупые шутки про члены, а ты – про геев? Что стало бы тогда с нашей дружбой? С нами? Со мной? Смог ли бы ты любить меня – по-дружески, конечно, – как раньше после моего признания? Я не знал ответов на эти вопросы, поэтому решил не рисковать. Я не признался не только тебе; я не признался родителям, многим коллегам, друзьям. Если кто-то догадался сам – что ж, никто со мной не заговаривал об этом из близких. Я открывался только тем, кто мог меня понять – таким же геям.

Я ведь и себе не мог признаться так долго, так о чем тут еще можно говорить?

Я так скучаю по нам в детстве. Когда не было этих сложностей, когда можно было не бояться осуждения и быть собой. Мне так не хватает этой легкости – поэтому и спектакли мои ставятся тяжелыми, слезливыми, после которых люди выходят в слезах, потому что я вытаскиваю из них все эмоции, переворачиваю душу, заставляю обнажаться внутренне и чувствовать, чувствовать, чувствовать.

Но даже театр я не люблю так сильно, как тебя.

Дата: 27.10.19 в 22.19

Кому: @elvin.devil

От кого: @R.Tanner

Сегодняшняя погода напомнила мне об одном дне из нашего прошлого. У тебя бывает такое, что погода отправляет тебя в какой-то день, который мог случиться десять лет назад, был ничем не примечательным, но тогда стояла такая же погода?

Нам по тринадцать лет. Жара. Лето. В воздухе пахнет духотой, травами и цветами. Мы снова одни дома, нам скучно и мы решаем отправиться на озеро.

– Обещают дождь, – лениво сказал я, не желая подниматься с постели. Единственным моим желанием было только оказаться в огромной ванне, наполненной льдом, – именно поэтому такая жара.

– Если дождь и пойдет, то только к вечеру. Мы успеем. Туда и обратно, – настаивал ты, нетерпеливо выглядывая в окно, – посмотри сейчас на небо! Ни облака, Ральф! Поехали.

– Там ужасная жара!

– Надень только шорты, и поехали. Ну же! Иначе мы тут совсем от скуки с ума сойдем. А так хоть поплаваем.

– Ладно-ладно. Поехали, – нехотя согласился я, поднимаясь с постели, – но только не надолго.

У нас ушло около десяти минут на то, чтобы одеться (я все-таки надел футболку и тебя заставил тоже, хотя ты и противился), положить бутылки с водой и что-то из еды в велосипедные корзины и выехать из дома. Погода была ужасающая – липкая жара так и приставала к телу, и я едва крутил педали.

– Дома было бы еще хуже! – закричал ты, несясь как ветер и подпрыгивая на кочках. Я проклинал тебя в ту минуту, ты знаешь? Солнце палило прямо в глаза, пот тек ручьем, и я хотел просто бросить велосипед где-нибудь в траву, упасть туда же рядом и подняться, только когда наступит зима.

До озера мы добрались где-то за полчаса, которые показались мне вечностью. Ты первым же делом начал раздеваться и кидать вещи прямо на траву.

– Ну? А ты?

То ли жара так подействовала на меня, но я слез с велосипеда и перед глазами у меня поплыли точки. Я приложил руку ко лбу – огненному от жары – а перед глазами был ты, в одних трусах, и махал мне возле кромки озера, подзывая к себе.

– Я… Я сейчас, – я отер лицо ладонью, опустился к велосипеду на коленях и достал из корзинки бутылку с водой. Выпил почти всю в два глотка – и снова посмотрел на тебя.

– Давай быстрее, – ты вдруг задрал голову к небу, – кажется, все-таки дождь скоро будет. Надо успеть вернуться домой. Но времени у нас еще полно.

И ровно в эту минуту раздался первый удар грома. Я вздрогнул, ты засмеялся и тут же прыгнул в воду.

– Ральф! Давай сюда!

Но я не мог двинуться с места. Я слышал, как плескалась вода вокруг тебя, как где-то вдалеке шумел гром и поднимался ветер. Я видел, как потемнело небо, но не обращал на это внимания. Я смотрел на тебя.

Я всегда смотрел только на тебя.

Ты плескался в воде, пытался обрызгать и меня, хотя я стоял далеко от тебя. Смеялся, вытирая глаза и откидывая мокрые волосы назад. От воды они приобрели даже какой-то каштановый оттенок, и в них еще играли последние лучи солнца, уже занесенные тучами. Я смотрел на твое тело, от которого отходили круги по воде. Детская припухлость на животе и боках куда-то ушла. Ты уже превращался в молодого юношу, красивого, стройного, и мушки перед глазами заплясали еще сильнее.

А потом ты вышел из воды и подлетел ко мне.

– Ну и долго ты будешь тут стоять?

Не давая мне опомниться, ты схватил меня за запястье и утянул за собой в воду. На какое-то мгновение я смог взять себя в руки – мы играли в воде, плескались, пытались друг друга утопить, но когда закапали первые капли дождя, пришлось вылезать на берег.

– Успеем добраться домой, все будет нормально, – сказал ты, доставая из корзины полотенце и вытирая волосы, – Ральф?

– Что? – спросил я, все еще стоя со своим полотенцем в руках. Я так и не вытерся, и вода начала высыхать на коже. Поднялся ветер.

– Почему ты на меня так пялишься? – спросил ты, улыбаясь, и наклоняя голову вниз, чтобы вытереть полотенцем шею сзади.

– Ты… Я…У тебя трусы мокрые, – сказал я, потому что взгляд мой был прикован именно туда. Сборы за десять минут дали о себе знать – мы забыли взять плавки, но ты был бы не ты, если бы тебя это остановило, и ты полез в воду так, в обычных своих трусах. И сейчас ткань облепила тебя, и я не знал, куда деть глаза.

– Ну и что? – ты пожал плечами, поднимая с травы свои шорты, – сейчас их сниму, надену шорты и поеду домой так.

– Не надо, – пискнул я, и к счастью, успел отвернуться. Горло сдавило спазмом. Сердце увеличилось в два раза.

И не только сердце.

Я понимал, что веду себя странно и выдаю с головой. На физкультуре в раздевалке мы занимали соседние душевые, и ты был из тем, кто спокойно мог пойти голым в шкафчик за полотенцем или шампунем. Я всегда закрывал глаза, мол, чтобы мыло не попало в них, но на самом деле я просто боялся смотреть.

– Ты чего? – спросил ты, и я повернулся.

– Показалось что-то, – я махнул куда-то рукой вдаль озера. К счастью, когда я повернулся, ты уже надел шорты и держал мокрые трусы в руке.

– Что-то не так, Ральф? – спросил ты, сводя широкие брови к переносице.

– Все так. Поехали домой, а то промокнем.

– Поехали.

Конечно, мы не успели добраться до дома вовремя. Начался ливень, гремел гром, тяжелые холодные струи дождя хлестали нас по спинам, пока мы крутили педали. Но ты был довольным и счастливым в тот вечер. Мы расстались возле твоего дома, и я поспешил к себе. Ворвался в комнату, игнорируя крики матери о том, что я оставил после себя целый потоп в прихожей, и закрылся в ванной комнате.

Я понял, что со мной происходит что-то не так. С моими мыслями, с моим телом, и я не знал, почему это так происходит. Я тут же залез под горячий душ, но перед глазами стояло твое обнаженное мокрое тело, и я до крови закусил губу. Я начал успокаивать себя, что это просто взросление, просто гормоны и перестройка психики, про которую нам говорили на уроках биологии, но где-то на подсознании я стал понимать, что это не так.

Я понял, что со мной происходят неправильные, ужасные вещи. И самое страшное в этом было то, что мне это нравилось.

Мне нравился ты.

Дата: 29.10.19 в 23.47

Кому: @elvin.devil

От кого: @R.Tanner

Помнишь, как ты учил меня кататься на роликах?

Мы взяли их напрокат в парке, и ты загорелся идеей научить меня кататься.

– Давай, давай! – подгонял меня ты, – все будет нормально. Ты мне доверяешь?

– Если честно, я не могу доверять человеку, который десять лет назад упал на ровном месте и подвернул ногу, – на роликах я ощущал себя максимально неуверенно. Ноги разъезжались, а в шлеме было жарко голове. И мне казалось, что все на меня смотрят.

– Мне было пять! Давай, чуть наклонись вперед. Чтобы все смотрели на твою задницу.

– Что тебе моя задница так покоя не дает? – я выставил руки в стороны, чтобы держать равновесие. Ты весело рассекал по асфальту вокруг меня.

– Просто эта лучшая тощая задница, которую я видел, – ответил ты с улыбкой. Я показал тебе средний палец.

– Если я себе что-нибудь сломаю, виноват будешь ты.

– Давай руку, – ты подъехал ко мне, и я весь дернулся от твоей резкости и скорости. Ты взял меня за обе руки и поехал спиной, почти таща меня за собой.

– Смотри вперед, – говорил ты, – наклоняй чуть корпус вперед. Держи меня за руку.

Я цеплялся за твои руки, как за спасательный круг.

До сих пор интересно: а как мы выглядели со стороны? Как два лучших друга, один из которых не умеет кататься на коньках? Что один держит за руки другого и в этом не ничего противозаконного? А если бы мы были парой? Если бы потом мы поцеловались? Как бы тогда к нам отнеслось общество?

– Молодец, – говорил ты, осторожно помогая мне ехать на роликах вперед, а я смотрел вниз, не в силах поднять глаза от асфальта, – вот так, ты мол…

Маленький камушек попался тебе под колесо конька, и ты не смог удержать равновесие, потому что ехал спиной. Ты упал первым, потянув меня за собой. Мы оба свалились на асфальт. Вся боль досталась тебе, потому что я упал на тебя, и мы ударились лбами в шлемах. В голове загудело. Вокруг нас катались на велосипедах дети. Они смеялись.

– Ты как? Эл, господи, ты как? – я первым пришел в себя после такого позорного падения и попытался сползти с тебя, чтобы не давить на тебя своим весом. Ты застонал и прижал руку к боку. Оба локтя были разбиты в кровь.

– Нормально, а ты? – сразу же спросил ты, разминая поврежденную руку. Я скинул ролики и в одних носках встал на асфальт, а потом помог подняться тебе. Ноги у тебя разъезжались, ты отбил себе задницу.

– Упал впервые за пятнадцать лет, – ты попытался засмеяться, но зашипел сквозь зубы, когда сделал движение рукой, – и я смягчил тебе падение.

– Мы бы вообще не упали, если бы тебе не пришла в голову идея поставить меня на ролики.

– Но ты же встал, – ты улыбнулся, – а это ерунда.

– У тебя оба локтя разбиты, – сказал я, и ты поморщился.

– Фигня. Сейчас доеду до дома и обработаю.

– Ну уж нет, – я вдруг опустился на колени перед тобой, даже не думая о том, что на нас все смотрят. Не подумал о том, чтобы довести тебя до ближайшей скамейки, – снимай. На сегодня накатался.

– Ну, Ральф, – притворно захныкал ты, – со мной все в порядке. Я могу доехать.

Я снял свой шлем и отдал тебе. Ты посмотрел на меня, подняв брови.

– Положи руку мне на голову, – сказал я, и ты засмеялся, – чего ты?

– Это так эротично звучит.

Я смутился. Наклонил голову еще ниже и почувствовал твои пальцы у себя в волосах. Кровь ударила в голову. Я принялся расстегивать твои ролики.

– Я правда мог дойти до скамейки.

– Я просто не хотел, чтобы ты еще что-нибудь себе отбил.

Я расстегнул ремешки на втором ролике и почувствовал вдруг, как ты перебираешь мои волосы. Я испуганно замер.

– Я прям как Золушка, – снова засмеялся ты, а потом чуть тише добавил, – спасибо.

Я помог тебе избавиться от роликовых коньков, и ты дошел до скамейки в носках, как и я, где мы вместе переоделись в кеды. Ролики благополучно сдались обратно.

Мы пришли к тебе домой, я обработал твои ссадины.

– Пойдем в ванную, – сказал ты, – жарко.

Я пошел за тобой. В ванной комнате ты снял футболку, испачканную кровью, и бросил в корзину для грязного белья. Дома мы были одни. Я громко сглотнул и отвернулся от тебя, но в зеркале над раковиной все равно видел твое обнаженное тело. Кожа была горячей после целого дня, проведенного на солнце. Даже мое всегда бледное лицо загорело и приобрело розовый оттенок. Я взял из шкафчика ватные диски и дезинфицирующее средство. Ты сел на бортик ванны и выгнул локоть. Кожа была содрана до мяса.

– Подуешь? – тихо спросил ты. Я застыл. Пространство комнаты стало сужаться. Воздух расширил легкие до боли.

– Да.

Я осторожно опустился на коврик возле ванны, взял тебя за руку и подул на ободранный локоть. Ты улыбнулся, а потом подставил второй локоть.

В тот день я чуть не умер от любви к тебе.

Дата: 3.11.19 в 22.02

Кому: @elvin.devil

От кого: @R.Tanner

Каждое следующее письмо писать становится все труднее, потому что хочется сказать столько и ничего одновременно. Вся моя жизнь связана с тобой, и даже если бы я попытался вычеркнуть тебя из нее, начать жить заново, мне бы пришлось выбросить и все воспоминания, потому что во всех них есть неизменно ты. Чем старше мы становимся, тем больше в нашей речи становится слов «а помнишь?», пока мы сидим на твоей кухне или у меня на балконе, разговариваем по телефону или шлем друг другу тупые смски. Эл, господи, как бы я хотел, чтобы тебе не пришлось все это читать, но я не могу, понимаешь? Просто не могу держать это в себе. Прости.

Дата: 04.11.19 в 22.16

Кому: @elvin.devil

От кого: @R.Tanner

Самое ужасное, что у меня ведь были отношения. Я влюблялся, казалось, что даже любил. Был счастлив с определенными парнями, мужчинами, но все это длилось так недолго. Каждый раз всем приходилось объяснять все заново. Откуда у меня взялся шрам на локте? Потому что мы с моим лучшим другом Элвином, когда нам было по двенадцать, убегали от разъяренной собаки, и я упал и пролетел пару метров по асфальту, и на удивление, отделался только длинным шрамом на руке. Почему я ненавижу оливки? Потому что в пятнадцать я впервые попробовал их на дне рождения у моего лучшего друга Элвина, и меня на него стошнило, и с тех пор я зарекся их не есть. Кто был моей первой влюбленностью? Элвин. Какую музыку я любил в юности? Фредди Меркьюри, мы слушали его пластинки вместе с моим лучшим другом Элвином.

Все всегда уходило к тебе. Я был с другими, обнимал их, целовал их, занимался с ними любовью, и все вроде было хорошо, но после я никак не мог рассказать тебе об этом. Мне приходилось скрывать своих любовников, как я скрывал все эти годы самого себя. Многие отношения заканчивались так быстро, что я не успевал привязаться к этим людям. С кем-то расставание было таким болезненным, но мне приходилось улыбаться в разговорах с тобой и менять мужские имена на женские. Я был с кем-то, но при этом так одинок, потому что не мог рассказать тебе об этом.

Я знаю, знаю, ты бы меня принял. Но все равно оставался шанс быть тобой отвергнутым, что этот страх перевешивал все остальное. Мне хотелось быть свободным, как ты. Звонить тебе в три часа ночи после вечеринки в клубе, пока ты еще не был женат, и рассказывать в подробностях, с кем и как я провел ночь, пока в темноте прихожей ты пытался снять ботинки и развязать галстук. Помнишь один такой подобный случай? Ты был таким пьяным, что не скоординировал эти два движения и упал в гостиной. Звонок прервался, а когда я перезвонил, ты уже спал.

И все эти мужчины, что у меня были. Они не знали того Ральфа, которого знал ты. Не знал о том, что в пять лет я помогал рыть могилу для мальчика из детского сада. Не знали о том, на что у меня аллергия и как я боюсь пауков, и что в восемь лет я чуть не пережил сердечный приступ, когда мы отправились в лес с ночевкой, и ночью на меня упала ветка, а я решил, что это паук. Не знали, как я пережил аварию в девятнадцать и чудом остался жив, и что именно ты был рядом со мной все эти дни, что я пытался прийти в себя. Ты, не они, Элвин, и разве мог я полюбить кого-то сильнее, чем тебя? Стать кому-то ближе – пусть и физически – чем тебе? Это было бы нечестно, как минимум, по отношению к себе, а от нечестности я устал.

А помнишь, как ты решил стать зубным врачом, Эл? Мы сидели у тебя дома, за окном лил дождь, мы смотрели всякие тупые шоу по телевизору. В то время очень популярной была реклама зубной пасты, не помню её название, но производитель обещал, что после нее ваши зубы будут такими же белыми, как фаянс унитаза. Странное сравнение, не находишь? Мы каждый раз так сильно смеялись с этого и разыгрывали свои мини-представления: