Текст книги "Одарённая"

Глава одиннадцатая

– Далеко от Рандиона до поместья Гиддона? – спросил По однажды утром, когда они отдыхали, сидя на полу зала для упражнений, и освежались водой. Тренировка была отменная. По накануне вернулся из поездки в Нандер, и Катсе подумалось, что перерыв пошел им обоим на пользу, – они схватились еще неистовее.

– Недалеко, – ответила Катса. – Примерно день пути на запад.

– Ты там бывала?

– Да. Оно очень большое и роскошное. Он не часто появляется дома, но все равно умудряется содержать его в порядке.

– Я не сомневался.

Гиддон заходил сегодня посмотреть на тренировку. Он был один и вскоре удалился. Катса не понимала, зачем он приходит, – их упражнения, казалось, всегда приводили его в дурное расположение духа.

Катса легла на спину и посмотрела на высокий потолок. Из больших, выходящих на восток окон в комнату лились потоки света. Дни стали короче. Скоро воздух будет холодным, и в замке запахнет древесиной, горящей в каминах. Листья начнут хрустеть под копытами лошади.

Последние пару недель было слишком тихо и спокойно. Ей хотелось, чтобы Совет поручил ей что-нибудь, хотелось вырваться из города и размять ноги. Неужели Олл до сих пор ничего не выяснил о Тилиффе? Может быть, стоит самой съездить в Вестер и попытаться что-нибудь разузнать?

– Что ты ответишь Гиддону, когда он попросит твоей руки? – спросил По. – Согласишься?

Выпрямившись, Катса уставилась на него:

– Это бред.

– Бред? Почему?

На его лице – ни тени обычной улыбки. Едва ли он ее дразнит.

– Почему, во имя Миддландов, Гиддон вздумает просить моей руки?

Он прищурился:

– Катса, ты ведь не серьезно?

Она непонимающе посмотрела на него, и вот теперь он начал улыбаться.

– Катса, ты что, не знаешь, что Гиддон влюблен в тебя?

– Не пори чушь, – фыркнула она. – Гиддон живет ради того, чтобы ко мне цепляться.

По покачал головой, из его груди вырвался сдавленный смешок.

– Катса, как можно быть такой слепой? Он от тебя без ума. Ты разве не видишь, как он ревнует? Помнишь, какая была сцена, когда я тебя поцарапал?

Внутренности Катсы неприятно сжались.

– Не понимаю, как это связано. И к тому же откуда тебе-то знать? Едва ли лорд Гиддон тебе докладывается.

– Нет, – рассмеялся он. – Определенно не докладывается. Гиддон скорее Мергону доверится, чем мне. Держу пари, он посчитал бы всякого, кто борется с тобой, как я, просто бандитом и авантюристом.

– Ты заблуждаешься, – настойчиво повторила Катса. – Гиддон ничего ко мне не испытывает.

– Я не могу открыть тебе глаза, Катса, если ты твердо решила не видеть. – По, зевнув, растянулся на полу. – Как бы там ни было, на твоем месте я бы заготовил ответ. Просто на случай, если он все же предложит. – Он снова рассмеялся. – Придется опять прикладывать лед к плечу. Кажется, сегодня ты снова победила.

Она вскочила на ноги:

– Мы закончили?

– Похоже что да. Ты проголодалась?

Катса отмахнулась от него и направилась к двери. Оставив По лежать на спине в лучах солнечного света, она побежала искать Раффина.

Когда Катса ворвалась в лабораторию, Раффин и Банн плечо к плечу сидели за столом, склонившись над книгой.

– Вы одни?

Они с удивлением подняли глаза:

– Да…

– Гиддон что, влюблен в меня?

Раффин заморгал, а глаза Банна округлились.

– Он никогда не говорил со мной об этом, – ответил Раффин. – Но да, думаю, любой, кто его знает, сказал бы, что он в тебя влюблен.

Катса хлопнула себя ладонью по лбу:

– Из всех дураков на свете… как ему пришло в голову… – Дойдя до стола, она развернулась и ринулась обратно к двери.

– Он тебе что-то сказал? – спросил Раффин.

– Нет. Мне сказал По. – Она резко развернулась. – А вот ты почему не сказал?

– Кати, – он откинулся на стуле, – я думал, ты знаешь. Не представляю, как ты не заметила. Он сопровождает тебя всякий раз, как ты уезжаешь из города по делам короля, все время сидит рядом за ужином.

– Это Ранда решает, кому где сидеть за ужином.

– Ну, он наверняка в курсе, что Гиддон надеется жениться на тебе, – сказал Раффин.

Катса снова промаршировала к столу, вцепившись пальцами в волосы.

– Это ужасно. Что мне делать?

– Если он попросит тебя выйти за него замуж, ответишь «нет». Скажешь, что дело не в нем, что ты вообще не собираешься замуж, не хочешь детей, скажешь все, что угодно, лишь бы он понял, что причина не в нем.

– Я бы не вышла за Гиддона, даже если бы от этого зависела моя жизнь, – сказала Катса. – Даже если бы от этого зависела твоя жизнь.

– Э-э-э, – в глазах Раффина плескался смех, – притворюсь, что я этого не слышал.

Тяжело вздохнув, Катса снова зашагала к двери.

– Если позволишь, – продолжал Раффин, – ты, Кати, не самый догадливый человек на свете. Твое умение не замечать очевидное изумляет.

Она всплеснула руками и повернулась, чтобы уйти, но внезапно снова повернулась к нему, осененная ужасной догадкой:

– А ты, случайно, в меня не влюблен?

С мгновение он просто смотрел на нее, потеряв дар речи, а потом неудержимо расхохотался. Банн тоже засмеялся, хоть и галантно пытаясь прикрыть рот ладонью. Но Катса была слишком рада, чтобы обижаться.

– Ладно, ладно, – сказала она. – Наверное, я это заслужила.

– Милая сестренка, – сказал Раффин, отсмеявшись, – Гиддон – такой интересный мужчина, ты уверена, что не захочешь передумать?

И Раффин, и Банн снова захохотали, схватившись за живот. Катса отмахнулась – они безнадежны! – и повернулась к двери.

– Сегодня вечером собирается Совет, – догнал ее голос Раффина.

Она подняла руку, чтобы дать понять, что слышала, и вышла из звенящей от смеха комнаты.

– В семи королевствах почти ничего не происходит, – говорил Олл. – Мы собрали Совет только потому, что получили сведения о принце Тилиффе, которые поставили нас в тупик. Надеемся, у вас будут идеи.

На этом собрании присутствовал Банн – принц пошел на поправку, так что его можно было иногда оставлять одного. Катса, воспользовавшись широкой грудью и плечами Банна, усадила его между собой и Гиддоном. Гиддону не было ее видно, но на всякий случай она посадила между ними еще и Раффина. Олл и По сидели напротив. По откинулся на спинку стула, и куда бы она ни смотрела, боковым зрением все время ловила мерцание его глаз.

– Лорд Давит сказал нам правду, – продолжал Олл. – Ни в Нандере, ни в Истилле ничего не знают о похищении. Они непричастны. Но теперь мы также почти уверены, что и Бирн, король Вестера, в нем не замешан.

– Так, может быть, это все-таки Мергон? – предположил Гиддон.

– А мотив? – спросила Катса.

– Мотива у него не было, – вмешался Раффин. – Впрочем, как и у всех остальных. Мы все время в это упираемся. Ни у кого не было причин похищать принца. Даже По… принц Первоцвет… не может предположить, зачем его украли.

– Мой дедушка важен только для нашей семьи, – кивнул По.

– А если кто-то хотел спровоцировать правящий дом Лионида, – добавил Олл, – разве со временем он не обнаружил бы себя? Иначе все эти интриги бессмысленны.

– Тилифф ничего больше не рассказал? – спросил Гиддон.

– Рассказал, что ему завязали глаза, – ответил По, – и чем-то опоили. Они долго плыли на корабле, потом ехали, но уже не так долго, – видимо, похитители переправили его из Лионида на восток морем, может быть, в один из портов южного Сандера, а потом лесом увезли в Мергонион. Их говор показался ему южным.

– Значит, это, скорее всего, Сандер – и Мергон, – заключил Гиддон.

Но это какая-то бессмыслица! Ни у кого из королей не было причин, особенно у Мергона. Мергон работал на других, его единственной целью были деньги. Это знал каждый за столом, каждый член Совета.

– По, – нарушила молчание Катса, – у дедушки не было ссор с твоим отцом или братьями? Может, с матерью?

– Нет, – ответил По. – Это точно.

– Не понимаю, с чего вы так уверены, – вставил Гиддон.

– Придется поверить мне на слово, лорд Гиддон, – сверкнул глазами По. – Ни мой отец, ни братья, ни мать, ни кто-либо еще при дворе Лионида не принимали участия в похищении.

– Совету достаточно слова По, – сказал Раффин. – И если похититель – не Бирн, Драуден, Тигпен, Ранда или Рор, значит это Мергон.

По поднял брови:

– А почему никто даже не подумал о короле Монси?

– Король, который славится добротой к беззащитным тварям и сиротам, – снова подал голос Гиддон, – прервал свою уединенную жизнь и озаботился похищением пожилого тестя? Неправдоподобно, вам не кажется?

– Мы изучили обстановку и не нашли ничего подозрительного, – сказал Олл. – Король Лек – миролюбивый человек. Либо это Мергон, либо кто-то из королей что-то скрывает даже от своих собственных шпионов.

– Это может быть сам Мергон, – проговорила Катса, – а может, и нет. Но в любом случае Мергон знает похитителя. Если знает Мергон, то знают и его приближенные. Неужели нельзя разыскать кого-нибудь из них? Я заставлю его заговорить.

– Но тогда вы раскроете себя, миледи, – напомнил Олл.

– Она может его убить, – предложил Гиддон, – после допроса.

– Подождите-ка! – Катса подняла ладонь. – Об убийстве я ничего не говорила.

– Но, Катса, – вмешался Раффин, – сведения не стоят того, чтобы тебя узнали и донесли обо всем Мергону.

– Это все равно должен делать Первоцвет, – встрял Гиддон, и По еще раз окинул его ледяным взглядом. – Мергон знает, что у лионидского принца есть причины, и будет этого ожидать. Если честно, я не понимаю, почему вы до сих пор этого не сделали, – он обратился к По, – если так горите желанием узнать, кто виновен в похищении.

Катса так разозлилась, что совсем забыла о своем стратегическом размещении и наклонилась вперед, чтобы через Раффина с Банном посмотреть на Гиддона.

– Потому что Мергону нельзя знать, что По в курсе его участия, – объяснила она. – Как он это объяснит, не подставив нас?

– Но это только подтверждает, что не получится допросить людей Мергона и оставить их в живых, Катса. – Гиддон стукнул ладонью по столу и посмотрел на нее.

– Ладно, – прервал их Раффин, – хватит. Мы ходим по кругу.

Закипая от негодования, Катса откинулась на спинку стула.

– Катса, – продолжал он, – ради этих сведений мы не станем рисковать тобой и Советом. И к пыткам прибегать тоже не станем.

Она глубоко вздохнула про себя. Раффин, конечно, прав.

– Может быть, в будущем нам придется. Но пока принц Тилифф в безопасности, и со стороны Мергона или кого-либо другого не видно никакой угрозы. По, если хочешь что-то предпринять – твое дело, но я бы просил тебя сначала обсудить это с нами.

– Мне нужно подумать, – ответил По.

– Значит, вопрос исчерпан, – заключил Раффин, – пока не узнаем что-нибудь еще или пока По не решит, что делать. Олл, у нас есть еще темы?

Олл пустился в рассказ о вестерской деревне, которая встретила нандерских мародеров парой катапульт, одолженных одним из вестерских феодалов, другом Совета. Под дружный смех он перешел к другой истории, но мысли Катсы витали в темницах Мергона и сандерских лесах, таивших секреты этого странного похищения. Почувствовав взгляд По, она подняла глаза. Он смотрел на нее, не видя, – мысли его тоже были где-то далеко. Такое иногда случалось, когда они сидели вместе после тренировок.

Она смотрела на его лицо: от раны на лбу осталась теперь лишь тоненькая красная линия. Будет шрам. Ей подумалось, а не ранит ли это его лионидское тщеславие, но она тут же внутренне улыбнулась. На самом деле он не тщеславен. Ему было все равно, когда она подбила ему глаз, он ничего не сделал, чтобы скрыть порез на лбу. К тому же тщеславный человек не станет добровольно биться с ней день за днем, не отдаст свое тело на милость ее кулаков.

Рукава снова закатаны до локтей – манеры у него на редкость небрежные. Взгляд Катсы скользнул по впадинам ключиц, потом снова поднялся к лицу. Наверное, у него есть основания быть тщеславным: он ничуть не уступает Гиддону или Раффину, у него красивые прямой нос и линия рта, мощные плечи. И даже эти мерцающие глаза… даже их можно назвать красивыми.

Внезапно он словно очнулся и посмотрел прямо на нее. В глазах мелькнуло что-то озорное, засветилась усмешка, как если бы он точно знал, о чем она думает, что решила на тему его тщеславия. Лицо Катсы превратилось в маску, и она бросила на По сердитый взгляд.

Собрание закончилось, загремели отодвигаемые кресла. Раффин потянул ее в сторону, чтобы о чем-то поговорить, и она порадовалась поводу отвернуться. Теперь они с По не встретятся до следующей схватки, а бой всегда помогает ей обрести равновесие.

Глава двенадцатая

На следующее утро к ним на тренировку впервые пришел сам Ранда. Он стоял в стороне, так что всем остальным в зале приходилось тоже стоять и наблюдать за ним, а не за боем, ради которого они пришли. Катса была рада, что схватка дает ей возможность не обращать на него внимания. Вот только это было невозможно. Ранда, высокий, широкоплечий, выделялся на фоне белой стены своими ярко-синими одеждами, его ленивый смех был слышен во всем зале. Ей не удавалось отмахнуться от ощущения его присутствия – королю было что-то нужно. Он никогда не приходил к своему палачу, если не хотел что-то поручить.

Когда явился Ранда, они с По отрабатывали один прием, который доставлял Катсе немало хлопот. Из исходного положения – Катса стоит на коленях, По сзади выкручивает ей руки – она должна была освободиться от захвата и добиться, чтобы в этом положении оказался он сам. Ей всегда удавалось освободиться – тут трудностей не было, но вот с контрзахватом нужно было попотеть. Даже когда получалось поставить его на колени и выкрутить руки, закрепить захват казалось невозможным – элементарно не хватало силы. Когда он пытался встать на ноги, она не могла его удержать, не оглушив и не ранив, а цель тренировок была не в этом. Нужно было найти такой захват, освобождаться из которого было бы слишком больно и трудно.

Они снова принялись за дело: Катса встала на колени, По сзади взял ее за запястья. Ранда что-то произнес, один из слуг льстиво, заискивающе ответил. Перед Рандой лебезили все.

На этот раз Катса была готова, она высвободилась из захвата По и тигрицей набросилась на него: ударила в живот и, сделав подсечку, заставила рухнуть на колени. Ее целью были руки… он ведь все время прикладывает лед к правому плечу! Катса завела ему за спину правую руку и всем весом навалилась на нее так, чтобы с каждой попыткой пошевелиться сустав выкручивался и болел еще сильнее.

– Сдаюсь, – выдохнул По.

Катса разжала руки, и он тяжело поднялся, потирая плечо:

– Неплохо, Катса.

– Еще раз.

Они повторили упражнение снова, потом еще раз, и дважды Катса с легкостью проводила захват.

– Блестяще, – сказал По. – Так… Что дальше? Может, мне попробовать?

Ее имя бичом рассекло воздух, по телу побежали мурашки. Теперь стало окончательно ясно – он пришел не просто посмотреть, и перед всеми этими людьми ей придется быть с ним приятной и учтивой. Подавив хмурую гримасу, она повернулась к королю.

– Весьма занимательно, – сказал Ранда, – смотреть, как вы боретесь, Катса.

– Я рада, что это доставляет вам удовольствие, мой повелитель.

– Принц Первоцвет! Что вы думаете о нашем палаче?

– Она куда лучший воин, чем я, ваше величество, – ответил По. – Не сдерживай она себя, мне пришлось бы худо.

– Истинно так, – рассмеялся Ранда. – Я заметил, что в синяках на ужин являетесь вы, а не она.

Гордится своей собственностью. Катса заставила себя разжать кулаки, выровнять дыхание и выдержать взгляд дяди, хоть ей и хотелось ногтями соскрести ухмылку с его лица.

– Катса, – продолжал король, – зайди ко мне сегодня вечером. У меня есть для тебя поручение.

– Да, мой повелитель, – произнесла она. – Благодарю, мой повелитель.

Повернувшись на каблуках, Ранда окинул взглядом комнату, а потом, в сопровождении поспешивших за ним слуг, вышел из зала, шурша складками синих одежд. Катса, застыв, смотрела ему вслед, пока он и его окружение не исчезли, а потом – на дверь, которую захлопнули за ним слуги.

Лорды и воины в зале начали медленно садиться. Катса смутно чувствовала их движения, чувствовала взгляд По, молча смотревшего ей в лицо.

– Что теперь, Катса?

Она знала, чего хочет, чувствовала, как это желание пульсирует в руках и пальцах, покалывает в ногах и ступнях.

– Схватка, – сказала она. – Просто схватка. Пока один из нас не сдастся.

По прищурился, окинув взглядом ее сжатые кулаки и вытянувшиеся в нитку губы.

– Схватка будет, но завтра. На сегодня хватит.

– Нет, сегодня.

– Катса, хватит.

Она подошла совсем близко, так чтобы никто не мог услышать:

– Что с тобой такое, По? Ты меня боишься?

– Да, боюсь, и правильно делаю, потому что ты вне себя от гнева. Я не буду с тобой драться, когда ты разгневана, а ты не должна драться со мной, когда разгневан я. Мы не для этого тренируемся.

И только когда он сказал ей, что она разгневана, она поняла, что так оно и есть, и в ту же секунду гнев превратился в отчаяние. Ранда пошлет ее с новым жестоким поручением, прикажет издеваться над каким-нибудь несчастным мелким воришкой, глупцом, который даже подлостью не заслужил того, чтобы ему отрезали пальцы. И ей придется ехать, потому что она в его власти.

Обедали в ее столовой. Катса невидяще уставилась в тарелку. По рассказывал о своих братьях, говорил, как бы им понравились их тренировки, и что ей нужно когда-нибудь приехать в Лионид и побороться с ним, чтобы его семья могла посмотреть, и что их восхитит ее мастерство, и что ее будут почитать, а он покажет самые красивые места в отцовском городе.

Катса его не слушала: перед глазами ее мелькали руки, которые она сломала по велению дяди, руки, вывернутые в локте не в ту сторону, кусочки костей, выпирающие сквозь кожу. По что-то сказал о своем плече, и она, встряхнувшись, наконец посмотрела на него.

– Что ты сказал? – спросила она. – Про плечо? Прости.

Он опустил глаза и поковырял вилкой в тарелке.

– Твой дядя на тебя сильно действует, – сказал он. – Ты сама не своя с того момента, как он вошел в зал для тренировок.

– Или, наоборот, сейчас я такая, какая есть, а раньше была не в себе.

– В каком смысле?

– Дядя считает меня бешеной собакой, убийцей. И разве он не прав? Разве я не взбесилась, когда он вошел? К тому же в чем мы тренируемся каждый день? – Оторвав кусок хлеба, она бросила его себе на тарелку и снова вперила в нее взгляд.

– Я не считаю тебя бешеной, – сказал он.

Она отрывисто вздохнула:

– Ты не видел меня с врагами Ранды.

Он поднял чашку к губам и сделал глоток, потом опустил, не отрывая взгляда от Катсы.

– Что он тебе прикажет на этот раз?

Пытаясь подавить пламя, взвившееся внутри, она подумала, что будет, если грохнуть тарелкой о пол, много ли получится осколков.

– Какой-нибудь лорд задолжал ему денег, – произнесла Катса, – или отказался пойти на сделку, или не так на него посмотрел. Мне прикажут причинить ему такую боль, чтобы он научился уважать дядю.

– И ты сделаешь, что он прикажет?

– Какой глупец опять пошел против воли Ранды? Он что, не слышал рассказов? Не знает, что к нему пошлют меня?

– Разве ты не можешь отказаться? – спросил По. – Как кто-то может заставить тебя что-то делать?

Пламя взвилось и обожгло ей горло.

– Он король. А ты тоже глупец, если думаешь, что у меня есть выбор.

– Но у тебя ведь есть выбор. Это не он тебя бесит. Тебя бесит, что ты склоняешься перед его волей.

Вскочив на ноги, Катса двинула ладонью ему в челюсть и ослабила силу удара лишь в самый последний момент, когда осознала, что он не поднял руку, чтобы защититься. С отвратительным треском ладонь врезалась ему в лицо, и Катса в ужасе увидела, как стул опрокинулся и По ударился головой о пол. Она ударила очень сильно, она сама понимала, что ударила очень сильно, а он не защитился.

Катса бросилась к нему. По лежал на боку, обеими руками держась за челюсть. Из глаза просочилась сквозь пальцы и упала на пол слеза. Он стонал, а может, всхлипывал – она не знала. Опустившись на колени, она тронула его за плечо:

– Я ее сломала? Можешь говорить?

По приподнялся и сел, ощупывая лицо, закрывая и открывая рот, подвигал челюстью вправо и влево.

– Кажется, не сломана, – чуть слышно прошептал он.

Осторожно касаясь его лица, Катса прощупала кости под кожей, потом ощупала другую сторону, чтобы сравнить, и, не почувствовав разницы, вздохнула с облегчением.

– Не сломана, – повторил он, – хотя, кажется, должна быть.

– Я попыталась остановиться, – объяснила она, – когда увидела, что ты не защищаешься.

Потянувшись к столу, Катса сунула руки в кувшин с водой, зачерпнула льда и, завернув его в ткань, поднесла к челюсти.

– Почему ты не защищался?

По приложил лед к лицу и застонал.

– Болеть будет долго.

– По…

Вздохнув, он посмотрел на нее:

– Я тебе уже говорил, Катса. Я не стану драться с тобой, когда ты злишься, не стану решать споры кулаками. – Он отнял лед от щеки и ощупал челюсть пальцем, а потом, застонав, снова приложил лед. – Там, на тренировках, мы пытаемся помочь друг другу, а не навредить. Мы друзья, Катса.

Глаза защипало от стыда. Это было так элементарно, так очевидно – друзья так не делают, а она сделала.

– Мы слишком опасны друг для друга, Катса. И даже если бы не были, так нельзя.

– Этого никогда не повторится, – сказала она. – Даю слово.

Он поймал ее взгляд и не отпускал.

– Я знаю. Катса. Тигрица. Не вини себя. Ты думала, я буду защищаться, иначе не ударила бы.

Но все же нужно быть умнее.

– Ведь я даже не на тебя сердилась, а на него.

Мгновение По задумчиво смотрел на нее.

– Как думаешь, что будет, если ты откажешься делать то, что прикажет Ранда?

На самом деле она не знала – ей только представлялось, как он насмехается над ней, как его ненавистный голос звенит презрением.

– Если откажусь, он придет в ярость. А если он придет в ярость, я тоже приду в ярость. И тогда мне захочется его убить.

– Хм… – По подвигал челюстью. – Ты боишься собственной ярости.

Она посмотрела на него и замерла, потому что его слова, кажется, попали в точку. Она боялась собственной ярости.

– Но Ранда даже не стоит твоей ярости, – сказал По. – Он ведь всего лишь жалкий хвастун.

Катса фыркнула:

– Хвастун, который отрезает людям пальцы и ломает руки.

– Только когда ты делаешь это за него, – напомнил По. – Вся его мощь заключается в тебе.

Она боялась своей ярости, повторила она про себя. Она боялась того, что сделает с королем, – и не без оснований, посмотреть хотя бы на По, на его покрасневшую, опухающую челюсть. Научившись контролировать свои умения, Катса не научилась контролировать гнев. А значит, она до сих пор не обуздала свой Дар.

– Может, вернемся за стол? – спросил По, потому что они все еще сидели на полу.

– Наверное, тебе стоит сходить к Раффу, просто чтобы убедиться, что ничего не сломано. – Она опустила глаза. – Прости меня, По.

По с трудом встал, протянул ей руку и поднял на ноги.

– Вы прощены, миледи.

Она покачала головой, изумляясь его доброте:

– Вы, лионидцы, такие странные, вы на все реагируете совсем не так, как я. Вот ты так спокоен, а ведь я сделала тебе очень больно. А сестра твоего отца – как необычная скорбь!

– В каком смысле? – прищурился тут По.

– Что – в каком смысле? Разве королева Монси – не сестра твоего отца?

– А что такого сделала сестра моего отца?

– Говорят, она перестала есть, когда услышала об исчезновении твоего дедушки. Ты не знал? А потом заперлась с дочерью в своих покоях и никому не позволяет войти, даже королю.

– Не позволяет войти королю, – повторил он недоуменно.

– И вообще никому, – сказала Катса, – кроме служанки, которая приносит им еду.

– Почему никто мне об этом раньше не говорил?

– Я думала, ты знаешь, По, но понятия не имела, что это для тебя так важно. Вы с ней близки?

По невидящим взглядом смотрел на стол, на тающий лед и остатки обеда – мысли его витали где-то далеко, брови были нахмурены.

– По, что с тобой?

Он покачал головой:

– Я не ожидал от Ашен такого поведения. Но не важно. Надо найти Раффина или Банна.

Она вгляделась в его лицо:

– Ты чего-то недоговариваешь.

По избегал ее взгляда.

– Надолго ты уедешь по поручению Ранды?

– Не больше чем на несколько дней.

– Когда вернешься, мне нужно будет с тобой поговорить.

– Почему не сейчас?

Он снова покачал головой:

– Мне нужно подумать. Нужно связать концы.

Почему в его глазах такая тревога? Почему он смотрит на стол или на пол, но только не ей в лицо?

Нет, это всего лишь забота, беспокойство о сестре отца, тревога за тех, кто ему дорог. Да, этот лионидец умеет жить только так. Он – настоящий друг.

Вдруг По поднял взгляд, и едва заметная улыбка мелькнула на его лице, не успев осветить глаза.

– Не думай обо мне слишком хорошо, Катса. Никто не может быть идеальным другом.

И, оставив ее, он ушел искать Раффина, а Катса, замерев, смотрела на то место, где он только что стоял, и пыталась стряхнуть с себя зловещее ощущение, будто он ответил не на то, что она сказала, а на то, что подумала.