Текст книги "Полусолнце"

Я и сама чувствовала это смятение и боялась, что если откроюсь ему, если расскажу о себе что-то, что пусть и не несет для меня опасности, но впустит его в мою душу, или вновь услышу сожаление в голосе – как в том извинении, когда он несколько минут назад так бережно прижимал меня к себе, помогая идти, – то сама погрязну.

Связь, которая возникает между демоном и человеком, когда первый касается души второго, опасна и непредсказуема. Наверное, даже боги не ведают, к чему она может привести.

Я невольно обхватила себя руками и на мгновение зажмурилась. Мое тело изголодалось по прикосновениям. А руки хого были такими сильными и теплыми. Не то что мои – ледышки. Интересно, а он тоже обнимал меня раньше так бережно? Странно, но я этого не помнила.

Коджи что-то произнес, и я часто заморгала.

Глупости, Рэйкен. Перестань. В мире хого и ему подобных для тебя никогда не будет места. Особенно после того, что ты сделала с его семьей.

Я резко оглянулась и поймала усталый взгляд Шиноту.

Ты чуть ли не единственная знаешь, кто он на самом деле. Тебе, полукровке, никогда не стать ему равной.

Но зачем тогда спустя целых двадцать лет именно он, брат Такимару Сугаши – хого, которому я принесла сокровище, – разыскал меня?

Внезапно в мертвом затхлом воздухе мелькнуло узнавание. Запах – едва уловимый, давно забытый, терпкий и немного пряный, как ель и корица, – я резко остановилась и принюхалась, впившись взглядом в темноту за спиной Шиноту.

– Что не так? – спросили Коджи и хого одновременно.

Все мое существо обратилось в слух. В этом лесу кто-то был. Кто-то, помимо мертвых демонов и незримых тварей, которых он наверняка отправил следить за нами. Кто-то из моей прошлой жизни.

– Показалось, – отмахнулась я. – Скоро сделаем небольшой привал и дальше без остановок. Осталось немного.

Мы утолили жажду и перекусили у старой сосны с прогнившими корнями. Я хотела идти дальше, но, взглянув на Коджи и Шиноту, передумала. Им нужно было поспать.

Устроившись на ветке над головой хого, я внимательно смотрела по сторонам, принюхиваясь, но запаха больше не чувствовала. Кому бы он ни принадлежал, его обладатель ушел или затаился у воды.

Ну что ж. Аура у хого сильная, и пока он рядом, никто, кроме полудохлых демонов, не обнаружит нас, да и те уже сдают. С каждым шагом я ощущала их все меньше и меньше. Значит, мы подобрались к окраине леса.

Бесшумно спрыгнув на землю, я собрала волосы в пучок, перевязала веревкой, служившей мне поясом, и села на колени рядом с хого. Он спал сидя, прислонившись спиной к дереву и скрестив руки на груди. В кулаке сверкнуло острие стрелы. Я невольно хмыкнула и наклонилась ближе, чтобы лучше рассмотреть своего защитника. Лицо у него было грубым, с высокими скулами и волевым подбородком. Щеки покрывала жесткая щетина. Во сне он хмурился, и складка между бровями, а также блеклый шрам, перечеркивавший левый глаз, прибавляли ему добрых десять лет.

Ведомая звериным инстинктом, я подалась ближе и принюхалась, хотя и так уже хорошо знала его запах – что-то свежее, похожее на сено, с примесью летнего грибного дождя. Наверное, так пахли хорошие люди. А хого был хорошим – поборник справедливости, из тех, чьим разумом руководила совесть. Если бы в мире воевали за это качество, он бы смог вести за собой людей.

Глупый хого.

Может, когда-нибудь он позволит своему сердцу выбрать то, чему разум противится. Мне бы хотелось этого. Просто из вредности.

Рискуя выдать себя, я затаила дыхание и придвинулась вплотную – одно неосторожное движение, и я могла бы коснуться губами его губ. И вдруг пальцы хого сомкнулись на моем локте.

– Решила сожрать меня? – буркнул он, не открывая глаз.

Мои губы дрогнули в улыбке.

– Я не ем баранье мясо.

– Ты прелесть. Из всех демонов я встретил демона с чувством юмора. – Хого приоткрыл здоровый глаз, и я отстранилась. – Что не спишь? Или ты вообще не спишь?

– Спустилась кости размять. На ветке не очень-то удобно.

– Ложись рядом. Но если меня стошнит от твоего запаха, пеняй на себя.

Он повернулся ко мне вполоборота и снова закрыл глаза. Я села рядом, подтянула колени к груди и откинулась на ствол дерева.

– Рэйкен…

– Что?

– Мне правда жаль, что я обидел тебя. Наверное, я был неправ. Раз ты… ну… раз ты наполовину человек, значит, все чувствуешь. Ты, наверное, любила брата, а я… В общем, прости.

Сердце кувыркнулось в груди, и я стиснула зубы.

– Твой друг погиб, а ты думаешь об этом?

– О случившемся с Кацу я никогда не забуду, но ему уже ничего не могу сказать. А ты еще здесь, и что бы там ни было, я не имел права язвить на тему того… что произошло с твоим братом.

Я промолчала: боялась открыть рот, чтобы не выдать себя с потрохами. Он смутил меня. Люди никогда не проявляли ко мне сочувствия, зная, что я полукровка. Разве мое сердце может страдать так, как страдает человеческое? Но Шиноту… он… он попытался понять. Что-то заставило его посмотреть на мою боль по-другому, перенести ее на себя.

Обхватив себя руками, я закрыла глаза и постаралась дышать спокойно. Общение с людьми делало меня восприимчивой – такой, какой я была раньше, до жизни в замке. Меня удивляло, что за несколько дней с Шиноту и Коджи я становилась прежней – ведь прошло столько лет…

Нет, ничего не изменилось. Просто плащ помогал приглушить чувства. Я стала сильнее, но в душе – прежняя. Все так же вижу сны о Касси. Этот чертов дворик и его обжигающее ядовитое дыхание на моей ладони. Я все давлю и давлю, а он то ли вырывается, то ли прижимает мою руку к себе, и я уже не знаю, что правильно. Плачу и едва вижу перед собой маму. Как она схватилась за сердце и ее тонкие ноги подкосились.

«Что же ты наделала, Рэй. Что же ты наделала…»

Замолчи!

Нет! Прости… прости… Никогда не переставай говорить со мной!

– Не хотела… Я ничего этого не хотела…

– Все хорошо. Верь мне, все хорошо.

Голос Шиноту прорезал густой туман сна-воспоминания, и я ощутила легкое касание его ладони на моей щеке. Тело в одночасье напряглось, сила ринулась вверх, к голове, и от волос отделилась прядь. Я хотела ударить его по руке, но в самый последний момент успокоилась и направила прядь к его щеке. Не знаю, как он отреагировал, – мои глаза были закрыты.

Шиноту отдернул руку и шумно вздохнул, что-то пробубнив себе под нос, а потом вдруг обнял меня за плечи и притянул к себе. Я забыла, как дышать, и, кажется, даже мое сердце перестало биться. Он неуверенно гладил меня по плечу, а я прижалась щекой к его груди, украдкой глотая слезы. Мне хотелось обнять его в ответ, может быть, забраться на колени, крепко-крепко обхватить за шею и просидеть так всю ночь. Но я лишь затаилась, не выдавая себя. Пусть думает, что я сплю. Достаточно и того, что мне было спокойно и уютно в его крепких объятиях и совсем не хотелось рисковать. Не хотелось, чтобы это прекратилось.

В конечном счете я действительно уснула. А когда открыла глаза, увидела хого и Коджи. Они сидели плечом к плечу напротив меня и о чем-то шептались. Мне было так тепло, что я снова закрыла глаза, не отдавая себе отчета в том, что нам давно пора идти дальше, и только спустя несколько минут поняла, что сижу у дерева, укрытая походным одеялом.

Сон как рукой сняло. Я вскочила на ноги, одернула одежду, поправила волосы и, наспех свернув одеяло, протянула его хого:

– Хватит извиняться.

– Ты просто дрожала во сне, – с неловкой улыбкой объяснил Коджи. – И дядя подумал, что тебе холодно…

Шиноту хмуро кивнул и, не глядя на меня, взял одеяло, заново сложил его и засунул в мешок.

– Если все выспались, идем, – сказал он и, не дожидаясь нашей реакции, подхватил еще один мешок и прошел мимо меня.

На мой вопросительный взгляд Коджи лишь пожал плечами.

Совсем скоро растительность мертвого леса начала редеть. Тропинки между деревьями по-прежнему были узкие, но нам уже почти не приходилось прибегать к оружию, чтобы разрубить кусты дикой малины и расчистить дорогу или резко уходить в сторону, когда из-за темноты Коджи и хого не могли вовремя разглядеть внезапно выросшее на пути дерево.

Выход был рядом, уже в нескольких часах пути.

Коджи расспросил меня о том, как я менялась, когда начала видеть демонов Ёми. Я без утайки поведала о трансформации слуха и зрения, о том, когда у меня впервые появились когти, а сущность отца – ловкость, прыгучесть, скорость – стала и моей сущностью.

– Но с тобой может ничего этого и не произойти, пока ты остаешься при хого. – Я бросила взгляд на спину Шиноту и понизила голос: – У твоего дяди мощная аура. Ему даже не нужно прикладывать усилия, чтобы пользоваться дарами хого: лишь одним своим присутствием он покрывает всех вокруг. Однако если ты покинешь его, то сможешь измениться.

– Знаешь, я тут подумал… Могла Мидори уйти от нас, чтобы измениться?

Я хмыкнула, но промолчала. Надо разговорить хого. Если они с девчонкой действительно были близки, он может рассказать мне все, что нужно, чтобы понять, что творилось в голове у сестры Коджи и, главное, с кем она общалась перед тем, как исчезнуть. Или все же погибнуть?

Демоны больше не кружили подле нас. Я учуяла одного, но он даже не приблизился. А потом воздух изменился и в уже привычную затхлость просочились свежесть и тепло летней ночи. Я только и успела обрадоваться, что мы выходим из леса ночью, потому что еще не была готова снова встретиться с солнцем, как впереди замаячил просвет. Коджи и хого одновременно пошли быстрее и выскочили на поляну, а я замерла, не решаясь сделать последний шаг.

Стояла, держась рукой за дерево, на котором десятки лет назад провела множество дней в ожидании мамы и Касси и где познакомилась с обманщиком Мацу – чтоб ему сгинуть в желтых водах Ёми. Коджи и хого остановились на пригорке и уставились вперед, на развалины моей деревни. Они обменивались улыбками, а я с трудом дышала.

Есть ли срок у скорби и вины?

Сколько времени должно пройти, чтобы я смогла без дрожи в коленях пройти по этой земле и перестать видеть призраков?

– Что ты там застряла? – небрежно бросил хого в мою сторону. – Куда мы вышли?

Я глубоко вздохнула и поплелась к ним. Над лесом стояла ясная спокойная ночь. В глубокой синеве неба ярко сверкали звезды. Кожу ласкал легкий теплый ветер, касался щек и мягко щекотал шею.

– Деревня это, – голос дрогнул, но я даже не пыталась сделать над собой усилие. – Можно заночевать. Дома, конечно, разрушены, пыли, наверное, много. Зато никаких демонов.

– Откуда ты знаешь?

– Ты уже видел эту деревню, хого. Он тебе показал.

Шиноту не ответил. Коджи склонился над мешком и вскоре вытащил потертую круглую флягу, обернутую в холщовую ткань.

– Знал, что пригодится. – Довольно улыбнулся он, вытащил крышку и сделал глоток. А потом вытер рот ладонью, икнул и протянул дяде. – Саке!

Хого без лишних слов тоже выпил, с наслаждением выдохнул и адресовал мне вопросительный взгляд. Я молча схватила флягу и залпом опустошила половину. Боги, двадцать лет не пила ничего крепче чая! От горечи даже закашлялась. Жар разлился по телу, аж в глазах помутнело, но мне стало так тепло, что я поспешила сделать еще глоток.

– Эй, не жадничай, – усмехнулся Коджи.

– Я, старая полукровка, стою и смотрю на развалины своего дома. – Я криво улыбнулась, покосившись на него. – Еще вопросы?

– Ты права, Рэйкен. Такую неудачницу еще поискать. – Хого неуклюже похлопал меня по плечу и попытался забрать флягу, но я успела задрать руку. – Я бы на твоем месте без алкоголя даже не просыпался.

– Боюсь, такого зрелища ты бы не выдержал, неженка. – Я отпила еще и, на ходу завинчивая крышку, побрела вниз по склону в сторону деревни.

Что ж, если надо напиться, чтобы войти туда без дрожи в коленях, так тому и быть.

Надо отдать должное моим спутникам. Они не спрашивали о том, что здесь произошло, не просили об экскурсии. Просто молча шли за мной, тихо переговариваясь.

Отголоски того злополучного дня, когда я была здесь в последний раз, блеклыми вспышками маячили в голове. Успокаивающая темнота звездной ночи обманывала зрение, выхватывая из мертвой пустоты призрачные очертания людей. Пожар похоронил их, а время стерло останки в прах. И я впервые за столько лет пожалела, что не носила обувь: так неприятно было ощущать пепел под ногами. Хотя, может, это и не пепел, а просто выгоревшая земля, навеки лишенная природной благодати, – кто разберет. Да и неважно.

Я остановилась перед первой хижиной, от которой остались лишь покосившиеся стены с огромными дырами да несколько прутьев крыши. Но сбоку была чистая земля, светлее, чем вокруг, и я предложила заночевать здесь.

– Слушай, а ты не боишься рассвета? – с деланым безразличием спросил Шиноту, разбирая спальное одеяло.

– Мне кажется, я была очень милой каргой.

– Я серьезно.

– Не боюсь. Я не могу состариться в считаные часы и день вполне способна провести на солнце без риска лишиться своей неотразимой красоты.

Шиноту ухмыльнулся и, закончив обустраивать себе спальное место, расстелил рядом еще одно одеяло. Синее – кажется, на нем раньше спал Кацу. Наверное, алкоголь все же ударил мне в голову сильнее, чем я рассчитывала, потому что желудок скрутило и на глазах выступили слезы. Вот зараза. Я незаметно сморгнула.

– Дай сюда. – Воспользовавшись моим замешательством, хого выхватил флягу и улегся. – Пусть ты старая и сентиментальная лгунья, но сейчас мне это нужно больше.

Я пожала плечами. Шиноту в два счета разделался с остатками саке, подложил руки под голову и закрыл глаза. Коджи тоже улегся. А я осторожно присела на свое новоиспеченное одеяло и по привычке огляделась по сторонам. Принюхалась. Гарь, боль, страдание – вот и все, что было здесь. Я заставила себя отмахнуться, не давать ход мыслям и наконец легла на спину.

– Какой у нас план? – спросил Шиноту. – Лес позади, и, кажется, кроме нас в этом мире никого нет. Самое время наведаться в Ёми?

Я мысленно выругалась, борясь с желанием оглушить хого и выгадать время для себя. Да не знала я, какой у нас план!

– А вы когда из храма меня забрали, куда хотели отвести?

– Обратно в поместье.

Я удивленно вскинула брови, и Коджи поспешил объяснить:

– Дедушка Кацу – ну тот священник, который нам про тебя и рассказал, – предположил, что связаться с душой Мидори проще там, где она была в последний раз.

Превосходно. Что за вечер!

– А священник разбирается, – улыбнулась я. Конечно нет! Ни черта он не разбирается. Я могу попасть в любой мир из любого темного места. – Мои силы не восстановлены – слишком долго провела без практики, а связь с местом, где в последний раз была душа Мидори, может помочь ускорить процесс. Так что да, пойдем в поместье.

Хого фыркнул, закрыв глаза, а меня кольнула совесть. Ну и пусть. Что мы будем делать в поместье Сугаши – ума не приложу. Но обязательно что-нибудь придумаю.

– Здесь пахнет Мидори, – неожиданно прошептал Коджи.

Мы с Шиноту одновременно уставились на него. Парень лежал на боку, подложив ладони под голову, и спокойно улыбался нам.

– Я сразу почувствовал. Не знаю, как объяснить… терпкость такая сильная, как у хвои. И еще… может, корица.

Напряжение в теле сошло на нет, и я расслабилась:

– Это твой запах, дуралей.

– Мы же близнецы, Рэйкен, мы пахнем одинаково. Свой запах я чувствую всегда. Ты хоть и говорила, что моя… та, другая натура может и не проявиться, пока рядом со мной дядя, но все равно я всегда отличал свой запах от других. И когда мы пришли сюда, сразу почувствовал, что… как будто мой запах усилился.

– Она была здесь? – Шиноту повернулся ко мне. – Как это возможно? Она жива?

Я нахмурилась. Запах, который так точно описал Коджи, я ощутила еще в лесу, перед последним привалом. Именно такой – терпкий и пряный, как хвоя и корица. И тоже сразу поняла, что принадлежит он кому-то другому. Не Коджи. Но мне и в голову не пришло, что это могла быть Мидори.

Нет, невозможно.

Кто-то еще должен так пахнуть. Или же это он вновь играет моим сознанием.

– Я не знаю, жива ли Мидори. – Взгляд хого прожигал насквозь, и мне пришлось ответить: – Но все станет понятно, когда мы наведаемся в Ёми.

– Мы? – Глаза Коджи расширились в предвкушении.

– Нет, мы. – Я кивнула на хого.

Шиноту вскинул бровь.

– Придется. Можешь даже глаза завязать, смотреть тебе не обязательно. Там есть один демон, надеюсь, он поможет узнать. Но если я пойду одна, то, сам понимаешь, могу уже не вернуться.

– В аду моя защита тоже работает? – Кажется, он был потрясен.

Я свернулась на одеяле, спиной к Шиноту.

– Ты и представить не можешь, насколько сильна твоя аура.

Проснулась я глубокой ночью от необъяснимой тревоги. Шиноту и Коджи мирно сопели на своих одеялах, а вокруг стояла обманчивая тишина. Что-то происходило. Терпкое и пряное…

Да, Коджи был прав, это не его запах.

Я бесшумно поднялась и побрела по тропинке между развалинами в поисках места для хорошего обзора. У одной из хижин сохранилась крыша. Смутно припомнила, что принадлежала она Ашимару – несчастному человеку, с которого начались мои беды.

– Прочь из моей головы, – тихо рыкнула я и в два прыжка оказалась наверху.

Конструкция была хлипкой, и я ухитрилась разместиться на единственной уцелевшей балке, подпиравшей крышу. Он всегда восхищался, как при таком росте я могла оставаться легкой и грациозной.

Вот оно, мое селение, как на ладони. Одни развалины, никому не нужная, совершенно ничего не значащая часть истории. Абсолютное ничто. И кроме меня не осталось никого, кто бы помнил.

Закрыв глаза, я навострила уши. Услышала безмятежную пляску летнего ветра – высоко в небе, на недосягаемом для человека расстоянии. Я могла бы прыгнуть и поймать его ладонью. Мысленно представила спящего хого, и в ушах застучало его упрямое сердце. Ноздри уловили запах Коджи – сначала совсем слабый, едва щекочущий нос, – но вскоре он усилился и я вдруг поняла, что обладатель запаха стоит за моей спиной.

– До последнего не верила, что это ты, – услышала я шепот.

Я развернулась, едва не слетев с балки. Над разбитой верхушкой крыши, всего в нескольких сантиметрах, парило существо. Миниатюрное, облаченное в изумрудное кимоно с широким поясом, расшитым серебряным бисером. Руки были тонкими и изящными, а короткие черные волосы едва касались плеч. Все бы ничего, да вместо лица – птичья морда с аккуратным золотым клювом и большими перьями, растущими назад и доходившими до лопаток. И если бы я сразу не заметила ясные зеленые глаза, то так бы и решила, что передо мной ёкай в своем искаженном, но истинном обличье.

– Мэйко, – вырвалось у меня.

Ну конечно, это она! Кто еще, кроме Коджи и Мидори, мог источать такой запах!

– Ты была в лесу, да?

– Была, – кивнула она, приподняв птичью маску. – Чувствовала, что ты где-то рядом, но защита… Слушай, я никогда такой ауры не встречала.

– О да! – воодушевленно прошептала я, едва сдерживая улыбку. Боги, я так рада была ее видеть, что в одночасье забыла обо всем, что случилось между нами. – Он был там, совсем рядом, мог протянуть руку и коснуться меня, но не увидел, представляешь! Просто потому, что я держала хого за руку.

Мэйко тихо рассмеялась, в зеленых глазах мелькнул задор. А я завороженно смотрела на нее – на птичью принцессу. Очерчивала взглядом изящные бледно-розовые губы, неизменный румянец на коже цвета сливок, великолепные ресницы чернее самой черной ночи и была так взволнована тем, что она парила в метре от меня, такая красивая и безмятежная, как в дни, когда еще ничего не случилось…

– Почему ты смеешься?

– Не знаю. – Мэйко пожала плечами. – Я скучала по тебе… такой легкой, что ли. Мне не хватало твоей жизни и той любви, которую ты источала ко всем, кого желала приручить. И я никогда не думала, что если мы встретимся снова, я увижу тебя прежней.

Все это Мэйко произнесла со спокойной улыбкой, но я скривилась.

– Любовь ко всем, кого я желала приручить? Такой ты меня видела?

– Конечно, Рэйкен. Все, кого ты пленила, осознавали это. Но все равно шли к тебе в руки, и я понимаю их. Я ведь сама пошла – принцесса с могущественной кровью! Что говорить о слабых смертных!

Я хмыкнула и спрыгнула на землю. Очарование Мэйко растворилось в темноте, и в груди стало тяжело.

– Зачем ты пришла?

– А то ты не знаешь. Я тебя столько лет искала! Расскажи, что с ним случилось. С моим ребенком.

Мэйко стояла за моей спиной, и ее голос был таким жалобным, что я снова почувствовала себя виноватой. Хорошо, пусть так. Кто я такая, чтобы скрывать от нее. Молча я направилась обратно, к месту, где спали хого и Коджи.

– Не думаю, что кто-то из них готов увидеть тебя.

– Милостивый Сусаноо[12]12
  Бог ветра, ураганов, подземного царства, вод, сельского хозяйства и болезней. В этой истории фигурирует как бог ветра.


[Закрыть], он здесь?

Я лишь кивнула и предусмотрительно выставила руку в сторону, чтобы Мэйко не вздумала лететь вперед меня.

– Наведи морок, пусть спят крепко.

Воздух заискрился, и мои руки объяло блеклыми серебряными частицами. В этих чарах ей не было равных, и теперь я была уверена, что хого и Коджи не проснутся, пока она здесь.

– Мальчик. – Мэйко прижала руки ко рту, расплываясь в широкой улыбке. В ее глазах блеснули слезы. Я кивнула ей, и она подбежала к Коджи, опустилась на колени и долго-долго рассматривала его, по-матерински бережно гладя давно не чесанные волосы, едва касаясь, водила пальцами по щекам.

– Мой мальчик. Как ты прекрасен.

Я стояла рядом со спящим хого, до боли закусив губу, и думала, стоит ли рассказать всю правду этой глупой матери. Мэйко снова коснулась волос сына, и лицо Коджи преобразила счастливая улыбка.

– Что он видит во сне?

– Блуждающую крепость и мой народ, – мечтательно протянула Мэйко. – Когда он вернется, я…

– С чего ты взяла, что он вернется?

Улыбка исчезла с лица Мэйко:

– Разве не свой дом он ищет?

Я стиснула зубы.

– Рэйкен, я смогу защитить сына. Я же ушла от него и двадцать лет живу спокойно! В моем клане пять защитников, да и никто не способен найти Блуждающую крепость – ты сама знаешь!

– Мэйко, погоди…

– Нет, это ты погоди! – Принцесса подошла ко мне. – Можешь ненавидеть меня сколько хочешь, имеешь на это право. Но ты меня обманула, ты привела меня к нему! А я была девчонкой, которая без памяти влюбилась! И я бы до конца дней не простила себе этого, если бы не ребенок, за которого я жизнь отдам! Мне плевать, что его отец – подонок. Я смотрю на этого мальчика и не вижу в нем ничего от…

Мэйко глубоко вздохнула, и я воспользовалась моментом:

– Заткнись и послушай. Жена человека, точнее хого, которому я отдала твоего ребенка, ждала двойню. И она получила свою двойню.

Мэйко смотрела на меня, глупо хлопая глазами. А потом до нее наконец дошел смысл сказанного.

– Ты… о боги… ты смогла… но как?!

– Неважно как, Мэйко. Его сестра пропала. И судя по тому, что я знаю, она может быть у него. А ты знаешь, что бывает с детьми, которые делят одну душу. Время пришло. Вопрос только в том, кто из них.

– Коджи… – отстраненно повторила Мэйко. А потом ее лицо стало серьезным. Меня всегда поражала эта ее способность отрекаться от любых эмоций ради дела. – Что ты предлагаешь?

– Для начала найти ее. Этот хого, возможно… не знаю… возможно, он влюблен в нее и уверен, что Мидори мертва. Я ищу безопасное место, чтобы наведаться в Ёми. Ты говоришь, у тебя есть сильные защитники. Я бы хотела прогуляться туда в компании одного из них.

– А твой на что?

– Нужен кто-то более уверенный. – Я бросила взгляд на Шиноту. – И… эм… менее скептически настроенный.

– О-о-о, – понимающе протянула Мэйко. – Думаешь, он тебя ненавидит?

– Таких предвзятых дураков еще поискать.

Мэйко хмыкнула и тоже посмотрела на спящего хого, а потом натянула маску на лицо.

– Найди Блуждающую крепость. Я не знаю, где мы окажемся завтра, но мой сын, когда проснется, сможет отыскать правильный путь. А из ее стен уже отправишься, куда нужно. Ты всегда сможешь остаться у нас, Рэйкен. Я и мои люди – мы защитим тебя.

Птичья принцесса еще раз взглянула на Коджи и коснулась моего плеча.

– Рэйкен, найди нас. Я буду ждать. – А потом робко обняла меня и кивнула в сторону Шиноту: – Любит он ту Мидори или лапши тебе навешал – знать не знаю. Но сны он видит о тебе.

– Что… Зачем ты послала ему такой сон?

– Не посылала. Просто заговорила видеть то, что ему приятно. А дальше он сам. – Мэйко прикоснулась к моей щеке. – Ты способна пленить любого, милая. Но, надеюсь, на этот раз ты делаешь это для своей души, а не для Хэджама. Ты ведь не собираешься отдавать этого хого ему?

Я вздрогнула, и это не укрылось от Мэйко. Она осуждающе покачала головой и взмыла в темное небо.

«Хэджам», – повторила я про себя имя, о котором последние двадцать лет избегала даже мыслей.

– Господин Хэджам, – задумчиво прошептала я и опустилась на свое одеяло. Хого спал на спине, обратив лицо к звездам. Он хмурился, а губы вздрагивали – то ли в попытках улыбнуться, то ли от сдерживаемых слов. И меня захлестнула тоска по жизни, в которой меня любили. По дням, в которых я обманчиво могла быть кем захочу – свободной, счастливой – и парить подобно птичьей принцессе, наслаждаясь обретенным могуществом, которое каждый день раскрывал во мне он. Настоящий отец Коджи и Мидори, господин Хэджам.