Текст книги "Полусолнце"

Глава 7. Хозяин замка Чироши

Рэйкен

Больше ста лет назад

Открыла я глаза будто в другой жизни. Спиной чувствовала жесткую поверхность, а на груди, наоборот, что-то теплое и мягкое. Глаза слезились словно от яркого солнца, но, поморгав, я поняла, что это всего лишь слабый свет свечи.

Сначала я испугалась, попробовала подняться, но тело пронзили боль и слабость, и я сдалась без борьбы. В тумане, наполнявшем голову, замаячили картинки недавних событий, и в груди стало так тяжело, что я зажмурилась.

– Ты лежи, не дергайся, – раздался суровый женский голос.

Ко лбу приложили что-то влажное – я вздрогнула и распахнула глаза. Передо мной было широкое лицо незнакомой женщины. В тусклом свете сложно было разглядеть его, но я заметила морщины вокруг маленьких глаз и тонкие губы.

– Вот какая рыжая, – приговаривала она, протирая мой лоб полотенцем. – Кена еще утверждала, что ты – кицунэ, да кто ей поверил? Выглядишь как обычная девица. А когда мы тебя нашли, и вовсе отключилась. Кто бы глаза твои увидел?

Женщина криво усмехнулась, оставила полотенце у меня на лбу и села рядом.

– Я не… не кицунэ я.

– Только очнулась и сразу врешь? Хитрые вы.

– Не вру. Моя мать – смертная.

– А-а-а. Полукровка, значит. И что же ты тут забыла, а? Имя-то у тебя есть?

– Рэй.

– Рэй, значит. Ты похожа на Рэй, да. Ни живая, ни мертвая, истинный дух[13]13
  Одно из значений имени Рэй – дух.


[Закрыть]. Есть хочешь? Нет? Ну поспи тогда. Утром приду, и расскажешь. А то еле держишься.

И я даже спорить не стала.

Ни живая, ни мертвая. Наверное, так я и выглядела, и чувствовала себя в первый год на Янтарном озере. Вспомнила, как бежала на юг, от маминого взгляда, плакала, падала. Поднималась, но бежала, ни разу не остановившись. Видимо, так и упала у ворот, где меня и нашла молодая мико Кена, позвала свою мать, старушку Дороши, а та уже по доброте душевной отнесла к себе, вымыла и уложила спать.

Я уже говорила, что, несмотря на демоническую сущность, в нашем селении моего отца уважали. И к тому, что у смертной и демона родилась дочь, отнеслись спокойно. Тем более вела я себя как самый обычный ребенок, и внешность мою все восприняли как должное. А что вы хотели? Дочь кицунэ. Я была светловолосой, да еще и с рыжими глазами. Но ко мне привыкли.

Наверное, мама не подумала, что, окажись я в другом месте, буду как бельмо на глазу, а иначе зачем уговаривала меня отправиться сюда?

Когда я проснулась следующим утром, Дороши и Кена шептались в проходе. А я слышала все, не прилагая к этому никаких усилий.

– Я охраняю святилище от зла, мама, ты прекрасно знаешь это. Что люди подумают, если я возьму в ученицы девочку с такой… такой-то внешностью?

– Можно закрыть ей голову.

– А глаза? Ты же сама сказала, что по глазам даже ребенок поймет, кто она такая. Поди объясни, что никакой опасности нет. Да и нам-то откуда знать?

– Может, показать ее господину?

– Уж точно не его забота – разбираться с беспризорницами, – шепот Кены, до этого ровный и бесстрастный, окрасился раздражением.

– Не выгонять же ее на улицу. Девочке явно досталось. Она же совсем молоденькая…

– Не похоже. Вон какая высокая…

– Мне пятнадцать, – откликнулась я, не в силах слушать пустые препирания.

Дороши и Кена повернулись ко мне, явно смущенные тем, что я их слышала.

– И я могу уйти. Мне не нужны ни ваша помощь, ни ваше сочувствие. Тем более я не хочу, чтобы вы ссорились из-за меня. Я вам никто, и вы мне тоже. Просто позвольте отблагодарить вас за то, что не дали умереть. Если я могу что-то сделать, только скажите.

Кена потупила взгляд. Позже я убедилась, что молодая жрица была самой обычной девушкой. Она не обладала выдающейся красотой, но тогда мне, изголодавшейся по людям, показалась необыкновенно прекрасной: иссиня-черные волосы, волнами спадавшие на плечи, глубокие карие глаза и белая кожа, аккуратный курносый нос и точеный овал лица. Ростом она была ниже меня, но стройная и изящная, в алых хакама и белом кимоно, подпоясанном шелковым шнурком. Раньше я никогда не видела мико, а теперь с легкой завистью разглядывала ее. Кена – настоящая девушка, красивая и… безопасная. Не то что я.

– Разве мы могли бросить тебя? – шепнула она, взглянув на меня исподлобья. – Мне стыдно за то, что ты услышала. Но я говорила правду…

– О, понимаю, – устало буркнула я. В груди давило, я чувствовала себя измотанной, хоть и проспала всю ночь под теплым одеялом (какое разительное отличие от ветки, на которой мне приходилось ютиться последние недели!). Не было сил оставаться вежливой. Меня даже совесть не мучила, что своим тоном я могла обидеть женщин, проявивших ко мне доброту.

Переглянувшись с матерью, Кена присела на краешек моей циновки.

– Хочешь что-то сделать – расскажи честно, как оказалась у нас глухой ночью.

– Я никому не навредила и намеренно не причинила вреда ни одному живому существу за всю свою короткую жизнь, – упрямо отозвалась я. – Моя вина лишь в этих волосах и глазах. И если вы собираетесь судить меня по внешности, то отойдите в сторону, я немедленно…

Договорить я не смогла: губы затряслись и из глаз хлынули слезы. Я спрятала лицо в ладонях, шепча сбивчивое «извините», а потом почувствовала теплые руки Кены на своих плечах. Жрица обняла меня – сначала нерешительно, а когда мое тело сотрясли рыдания, прижала к себе так, как когда-то прижимала мама.

Наверное, она обладала особым даром, а может, мое упрямство в тех словах, которые я с жаром выпалила в свою защиту, было последним, что у меня осталось. И когда все слова ушли, а слезы забрали волю, я уже не сопротивлялась.

Конечно, Кена и Дороши оставили меня у себя. Накормили сытным завтраком, помогли умыться и выстирали отцовский костюм. Жрица предложила мне одно из своих мирских кимоно, и я приняла его – но лишь на время, пока моя одежда не высохнет. Потом Кена и Дороши принялись обсуждать, чем я могла быть им полезна и как рассказать обо мне остальным.

– Наверное, будет лучше, если ты поначалу не станешь бывать на людях, – рассуждала Кена. – Не подумай, наши жители – очень добрые и благочестивые, но, как и любые люди, они боятся неизведанного. С демонами проще. Вот, например, господин Хэджам, наш покровитель. Он никогда прямо не говорил, но все мы давно знаем, что он – ёкай. И не только из-за его глаз. Кто-то считает его добрым духом, но мне не положено так обманываться. Я умею различать ауру. Однако порядочнее господина я еще не встречала.

– А кто он?

Не сказать, что мне было очень уж интересно, но, произнося имя этого загадочного существа, Кена краснела. Мне стало любопытно, каким должен быть мужчина, чтобы жрица воспылала к нему чувствами.

– Он из замка Чироши, что в горах за Янтарным озером, – ответила Дороши. – Как стемнеет, Кена отведет тебя. Когда сидишь на берегу, в тумане можно увидеть белые башни и кажется, что до замка – полдня пути, но это иллюзия. Господин построил его очень высоко и специально сделал так, чтобы жители окрестных деревень видели его дом и знали, что он всегда рядом.

– И были бдительными? – хмыкнула я.

– Нет, что ты! – воскликнула Кена. – Я же сказала, он наш покровитель. Наведывается к нам, приносит травы для лекарств. Научил меня делать ловушки для демонов из Ёми, тамошних священников обучил защитному ремеслу.

– Значит, он демон и его вы почитаете. А я – полукровка, но меня… Будут бояться? Или презирать?

– А разве для несведущего человека есть разница в этих чувствах? – заметила Дороши, разливая ароматный чай по пиалам. – У господина Хэджама есть власть и возможность помогать нам.

– А у меня – ничего, – с грустной ухмылкой кивнула я.

Это был приговор, но я отмахивалась как могла. Ни человек, ни демон. Странно, как люди отгораживаются от неопределенного. Может, если бы я была чистокровной, то была бы лишена совести и могла наводить ужас на всех и жить свободно? Или лучше быть богатой и рогатой тварью, но зато помогать бедным крестьянам? А взамен они нарекли бы меня добрым духом, раз уж им удобнее так оправдывать тот факт, что они принимали демона, – так, что ли?

В последующие годы я часто думала об этом и неизменно злилась. Все во мне бунтовало, хотелось доказать миру, что это обман, что они сами своим отношением делали зло из меня и мне подобных. Но человек во мне с раздражающей покорностью принимал это.

Кена взяла меня в ученицы.

Тот первый день я провела в хижине, несмело выглядывая в единственное окно. Видела крестьян, снующих по тропинкам с тюками и корзинами, разглядывала женщин в блеклых косынках. Многие были очень молодыми, возрастом как Кена или чуть старше, веселые, хохочущие, заигрывающие с парнями. Все в этой деревне казались беззаботными. Никто из них даже не подозревал о полукровке, которую прятала в своем скромном жилище жрица. И, если честно, наблюдая за этими людьми, я неоднократно спрашивала себя: а так ли нужна была эта предосторожность? Я не чувствовала опасности.

В тот же вечер Кена остригла мне волосы, которые мама некогда называла золотыми, и отдала одну из косынок Дороши – темно-синюю, под стать отцовским одеждам. Когда совсем стемнело, вечернее веселье сошло на нет, а жители деревни стали расходиться по домам, жрица вывела меня на улицу, предусмотрительно укутав в плащ с капюшоном и вручив корзинку.

– Просто не привлекай к себе внимания. Если встретим кого-то – сделай вид, что что-то нашла в стороне, и отведи взгляд. Лучше, чтобы твоих глаз пока никто не заметил.

Я послушалась. Когда мы шли по главной дороге, нам навстречу попались двое парней. Я отвернулась, а они лишь учтиво поприветствовали Кену и прошли дальше.

Жрица обещала показать мне озеро и замок господина. Пока мы шли, я украдкой рассматривала деревню. Ничего необычного. Те же хижины – одни попрочнее, из камня, другие совсем ветхие, как у Дороши, деревянные, покосившиеся, с простенькими садами и лужайками, раскидистыми ивами и незнакомыми мне кустарниками. За спиной слышались приглушенные голоса. Простая беседа соседей. Кто-то оставил повозку неразгруженной, в ней было много мешков с сеном.

На мгновение мне даже показалось, что и не было последних дней и я по-прежнему в своей деревне, такая же, как и раньше. А потом воздух переменился, стал холоднее, и я невольно застыла, уставившись на мерцающую водную гладь необыкновенного янтарного цвета. Значит, это не просто название. Озеро действительно было янтарным!

– Как твои глаза, – с улыбкой отметила Кена. – Вот же совпадение.

Подойдя к берегу, я присела на корточки и завороженно уставилась на воду. Не понимала, почему природе понадобилось создать ее такой. Вокруг озера раскинулись заросли камыша, и мохнатые стебли маячили прямо над отражением моей головы вперемежку с яркими звездами на ночном безоблачном небе.

– Если ваши люди считают этого господина духом, то, может, и меня сочтут духом этого озера? – прошептала я, осторожно касаясь воды. Мокрая, и только.

– У этого озера нет никакого духа. Просто вода, – рассмеялась Кана.

– Но ты же жрица, можешь их уверить.

Кена не ответила, и я нехотя взглянула на нее: она хмуро уставилась на меня, скрестив руки на груди.

– Я жрица, а не лгунья.

– Прости. Это была шутка.

Кена кивнула, черты ее лица смягчились.

– Смотри туда. Замок господина.

Я была так заворожена цветом воды, что даже не обратила на него внимания. На той стороне озера, за горными вершинами, застланными темной зеленью, возвышались белоснежные башни замка Чироши. И я впервые искренне обрадовалась своему новому зрению, потому что могла разглядеть куда больше, чем любой местный житель. Я видела серый кирпич и ребристую поверхность черепицы, от которой отражались звезды, очертания раскидистых кленов на вершинах гор, иллюзорно подпиравших башни. Тонкие пальцы тумана изящно переплетались с ветвями, отчего создавалось впечатление, что все это – и деревья, и верхушки замка – парит над горами.

Дороши была права: казалось, до замка рукой подать, стоит лишь перемахнуть через озеро. И мне стало любопытно, какой магией обладал демон, способный создать такую иллюзию, и как на самом деле выглядели его владения.

В деревне была небольшая кумирня, а в километре – самое настоящее святилище богини плодородия Инари, покровительницы земледельцев и моего отца, кицунэ. Кена целые дни проводила в кумирне, иногда уходила в святилище или помогала в деревне, а я сидела в хижине – в компании Дороши, но чаще одна – и выполняла поручения моей новой наставницы. Кена учила меня разбираться в травах, рассказала, для чего они нужны и где что собирать. Теперь несколько ночных часов мы проводили за собирательством, а пока светило солнце, я сортировала их: избавлялась от гнилых листьев, связывала ароматные веточки сэри[14]14
  Петрушка.


[Закрыть] в пучки и крепила на специальной веревке под потолком, тонкими ломтиками нарезала дайкон[15]15
  Редька.


[Закрыть] и помещала его в маленькие соломенные чаши. Кена также научила меня незамысловатым мелодиям, которыми всегда сопровождала работу. Поначалу я только запоминала, отмалчиваясь, но со временем и сама начала петь. Мне нравился этот спокойный труд. Да и с моим обострившимся обонянием ощущать ароматы трав было волшебно. Но мне хотелось дать работу разуму – чтобы отвлечься от постоянных воспоминаний о случившемся. В первые дни при любом удобном случае я старалась расспрашивать Дороши о чем угодно – пусть говорит о соседях, о своей жизни, лишь бы говорила, а мне было что слушать.

Иногда заглядывала Кена, и я погружалась в ее мир, узнавала о работе жриц, о ритуалах и службе в храме. Она любила то, что делала. Особенно свадебные церемонии. Когда Кена рассказывала о них, ее глаза горели. Лишь одной темы она избегала – о господине. Несложно догадаться, что юная жрица неровно дышала к нему, и я, конечно, каждый раз разгоралась все большим любопытством. Вот бы хоть издали увидеть его, чтобы понять, кто он такой – этот демон, пленивший служительницу храма и воздвигший такую великолепную иллюзию. Но когда наступало время сна, мысли о таинственном Хэджаме, Янтарном озере и белых башнях улетучивались, и на смену им приходили сны о Касси.

Его тяжелое предсмертное дыхание на ладони я ощущаю до сих пор.

Минуло лето, и незаметно прошла добрая часть осени. Деревья сбрасывали листву, от частых дождей дороги размыло. Я уже выходила на улицы днем, пряча голову под соломенной касой[16]16
  Конусовидная плетеная шляпа.


[Закрыть], привыкла смотреть себе под ноги и искусно прятать глаза, если мне нужно было ответить кому-то из прохожих. Кена сделала все, чтобы оградить меня от внимания жителей деревни. Сказала, что я сирота, дочь троюродной сестры Дороши, скончавшейся от чахотки. Что после утраты матери я немного повредилась в рассудке, сторонилась людей и практически перестала говорить, предаваясь своим грустным мыслям о потере.

Так я и стала местной дурочкой.

В деревне Кену уважали и к ее рассказу отнеслись с доверием. Но иногда нет-нет да кто-то из молодых и засматривался на меня, словно пытаясь углядеть то, что я прятала.

Одним особенно холодным днем, перед закатом, я несла корзину с поздними яблоками к дому поварихи Саюки. Руки дрожали от мороза, хоть я и обернула их краями своего теплого плаща, который раздобыла для меня Дороши у одной из подруг. Корзина была большой, и я подхватила ее под дно и прижала к себе. Шляпа то и дело спадала на глаза, и я с трудом различала, куда иду. Улица была пуста. Рыбаки уже успели вернуться и сортировали рыбу дома, женщины работали внутри. И вдруг на моем пути выросли три фигуры. Я даже шаг не замедлила, думала, что пройду, как обычно, но вдруг сильная рука грубо схватила меня за локоть. Я едва не выронила корзину.

– Как там тебя, Рэй, да?

Я силилась опознать нападавшего по голосу, но от страха сердце так сильно забилось в груди, что удары отдавались в голову и путали все мысли. Что им нужно от меня?

– В деревне поговаривают, что ты одержимая.

Я сильнее прижала к себе корзину и опустила голову так низко, что подбородком уткнулась в грудь.

– Отвечай, что молчишь!

Другой мужчина, по голосу молодой, толкнул меня в плечо, и за спиной раздался смех. Я не успела отреагировать, как чья-то рука сорвала шляпу, и мои короткие светлые волосы в ту же секунду подхватил холодный ветер.

– Да ты глянь какая! Что с тобой? Чем ты болеешь?

Они стояли вокруг меня – не такие большие, как мне показалось изначально. Возможно, если бы я выпрямилась, то была бы даже выше. Но в тот момент я и не думала состязаться с ними в росте, да и вообще оказывать сопротивление. Мне было страшно. Боги, мне было так страшно, что по спине заструился пот!

И я резко бросила корзину одному под ноги и, ловко проскользнув между двумя другими, помчалась что есть мочи в сторону озера. Если надо, нырну в воду, поплыву и замерзну насмерть – так я тогда думала! – лишь бы никто не трогал меня.

Но они даже не побежали за мной. Кажется, кто-то из них что-то крикнул вслед, я услышала смех, а потом все стихло – только ветер свистел в ушах. Добежав до озера, я с трудом отдышалась. От бега стало жарко, лицо пылало.

Я опустилась на камень и, натянув капюшон, уставилась на белоснежные башни замка Чироши. На самом деле в тот день из-за сильного тумана их почти не было видно, но я так часто рассматривала их, что знала наизусть каждую деталь.

От холодного ветра в груди кололо. Но я дышала глубоко, словно каждым вдохом напоминая себе, что все еще жива. И вместе с тем другие мысли одолевали меня – пожалуй, впервые с тех пор, как я поселилась у Кены и Дороши.

Что осталось от меня? И кем я была?

Однажды я напросилась с Кеной в храм и долго стояла на коленях перед святилищем, не смея взглянуть на статную лисью голову. Я молила Инари посмотреть на меня, молила послать хоть какой-то знак, дать весточку, что с мамой все хорошо, а я все правильно делаю. Хотела услышать, что голос Касси, который зовет меня по ночам, скоро смолкнет. Мне просто хотелось знать, что рано или поздно, если я буду смиренной, в награду получу капельку покоя. Но Инари осталась глуха к моим мольбам.

Ночами я жила в прошлом, перемещаясь из солнечного детства в день, когда убила Касси, а днем… днем меня просто не существовало. До этого момента мне казалось, что так и должно быть, что так правильно. Уж лучше пусть меня не замечают (ведь этого я желала в последние годы в родном селении!), чем боятся или снова проклинают. Но неужели я была настолько наивна, что рассчитывала провести так всю жизнь? Эти трое мужчин лишь начало. Найдутся и другие. И что потом? Снова бежать?

По янтарной поверхности озера пронеслась волна, и вода зашлась рябью.

Может, и правда утопиться, потому что – ну что я могу?

И все же я никогда всерьез не думала свести счеты с жизнью. Что-то во мне горело. Что-то жаждало остаться на этом свете. Если все в мире взаимосвязано и ни одно существо не рождается без причины, зачем же я понадобилась ему? Мне хотелось знать.

– Я все думал, зрение меня подводит. Но нет же, вот ты снова здесь.

Слова прозвучали так неожиданно, что я вскочила на ноги и инстинктивно опустила капюшон на лицо.

Кто-то стоял передо мной. Я могла рассмотреть только полы голубого кимоно – такого длинного, что из-под него едва выглядывали белоснежные носы шелковых туфель.

Короткое столкновение с тремя мужчинами так вымотало меня, что я готова была разрыдаться и на коленях просить позволить мне уйти, но незнакомец неожиданно подошел совсем близко, сбросил капюшон с моей головы и поддел пальцем подбородок, вынуждая посмотреть на себя.

Я точно помню, что открыла рот, но возглас все же сдержала. Его глаза – невероятно яркие, хрустально-голубые, с кошачьими зрачками – излучали любопытство, смешанное с чем-то, во что я сначала не поверила и приняла за удивление. Но нет, это был восторг. Он смотрел на меня так, словно только что нашел нечто очень ему нужное, но, казалось, безвозвратно потерянное.

А я не могла отвести от него глаз, лишившись дара речи.

До этого момента я только однажды видела человека из высшего сословия. Мне было года четыре, не больше, когда в нашей деревне случайно оказался заблудившийся экипаж. Тот господин был низкорослым, с обвисшей на шее кожей, в расшитом золотыми нитями шелковом кимоно, которое обтягивало солидный живот. Взгляд его маленьких глаз был презрительным. И тогда я подумала, что именно так выглядят все знатные люди.

Услышав от Кены о господине Хэджаме, я тут же вообразила того противного человека. Но позже мне удалось хорошо разглядеть его, и то, что я увидела, противоречило моим представлениям. Он был стройным и высоким, с белоснежной кожей и румянцем на щеках. С первого взгляда лицо его казалось необычайно молодым и слишком утонченным для мужчины, но на смену этому тут же приходила мысль, что передо мой человек знатного рода, без привычной округлости щек и грубой челюсти, изящный, но вместе с тем наделенный какой-то необыкновенной мужественностью, подчеркнутой длинными темными волосами, собранными в низкий хвост блестящим красным шнуром.

Таким я увидела его впервые и таким видела всегда.

– И кто твоя мать? – спросил он, лукаво улыбнувшись.

– Моя мать… – Сердце у меня колотилось так сильно, что я даже собственных мыслей не слышала. – Человек. Если… если вы об этом.

Наверное, его позабавила моя растерянность, потому что он рассмеялся. Но этот смех не показался мне обидным.

– Ты знаешь, кто я?

– Да, господин.

Он молчал, и я решила, что мне нужно уточнить:

– Господин Хэджам, хозяин замка с белыми башнями на горе.

Он довольно кивнул и опустил руку. Мне бы следовало выразить ему почтение поклоном, но я лишь оцепенело пялилась на него, жадно поглощая взглядом великолепие господского облика. Он был демоном. Совсем не таким, как предатель Мацу и подобные ему рогатые существа из темноты. Если бы не кошачьи зрачки, я бы никогда не догадалась, что господин Хэджам не был человеком. Скорее он походил на благородного принца, отчего-то обратившего внимание на такую, как я.

– Замок Чироши. Чироши – это имя моего отца, Хэджам – мое. А вот ты кто такая?

– Рэй Кеноки, господин, – тихо сказала я. Мне стало неловко. – Просто Рэй. Я помогаю мико Кене и ее матушке в обмен на кров и еду.

– Просто Рэй, – задумчиво протянул он и прищурился, пристально разглядывая мое лицо. – Я бы хотел ближе узнать тебя, просто Рэй. Надеюсь, когда я в следующий раз навещу жителей этого прекрасного селения, ты все еще будешь здесь и мы поговорим.

Я так растерялась, что забыла, как дышать.

– У тебя прекрасные волосы, Рэй. Не стриги их больше.

На этом самый странный разговор в моей жизни закончился, и господин-демон просто ушел, одарив меня на прощание улыбкой. В последующие годы мне часто говорили, что моя улыбка – лукавая, но я никогда не придавала этому значения. А сейчас, вспоминая, как все начиналось, вдруг поняла, что Хэджам Чироши научил меня всему. Даже улыбаться.

Шин

Открыв глаза, первые минуты я растерянно всматривался в предрассветное небо, пытаясь вспомнить, где нахожусь. Скитания по лесу, похоже, длились вечно, и я уже привык к кромешной темноте вокруг. Первое утро на свободе показалось мне диковинным. Чернота ночного неба уступала краскам восходящего солнца, выпуская на волю розово-желтые полосы света.

Коджи тихо сопел на своем одеяле, блаженно улыбаясь. Наверное, ему снилось что-то хорошее, и я с нежностью взглянул на племянника, пытаясь вспомнить, что сам видел во сне. Одеяло Рэйкен лежало у моей головы аккуратно свернутым, а ее саму я заметил на разрушенной крыше ближайшей хижины. Каким-то неведомым образом она ухитрилась уместить ступни на хлипкой балке. Сидела на корточках, вытянув руку к небу.

– Что ты…

Но я прикусил язык и удивленно замер. Небо пробил первый солнечный луч. Полоска света упала на ее пальцы, и она медленно сжала их в кулак. Сосредоточенность на лице сменилась улыбкой – такой детской и восторженной, что мне стало неловко, будто я случайно подсмотрел что-то.

Смущенный, я отвернулся и вытащил из мешка флягу с остатками воды, вылил немного на ладонь и умыл лицо. Мне невольно вспомнилась наша последняя ночь в лесу и ее кошмар. Рэйкен позволила обнять себя. Прижималась ко мне, как ребенок. Я знал, что она не спала, но не хотел выдавать себя. И мне… было чертовски приятно осознать, что в те минуты она нуждалась во мне.

Щеки вспыхнули, и я еще раз умылся, а потом ударил себя кулаком в грудь.

Прекрати. Так. Биться. Предатель.

Коджи с блаженным стоном вытянулся на одеяле.

– Прекрасное доброе утро! – сквозь зевок проговорил он. – Не знаю, чем пропитан этот воздух, но мне такие сны снились…

– И что же тебе снилось? – Рэйкен спрыгнула на землю и подошла к нам.

Коджи на мгновение задумался.

– Я видел какую-то крепость. Она то исчезала, то появлялась, и каждый раз, когда мне удавалось разглядеть ее, я испытывал такую радость, как будто всю жизнь искал ее. И еще там были летающие люди! Да, именно! – с энтузиазмом воскликнул Коджи в ответ на мой удивленный взгляд. – Люди-птицы в Блуждающей крепости!

– Блуждающая крепость? – переспросила Рэйкен, округлив глаза. Только сейчас я заметил в ее руке какой-то бесформенный предмет – грязный, обожженный, похожий на деревянный брусок. – Поверить не могу, ты ее видел! Это большая удача! Мы должны найти крепость!

В рыжих глазах женщины вспыхнул азарт, хотя на долю секунды мне показалось, что это притворство. Что она задумала?

– У нас нет времени искать видения из сна, – сказал я. – Ты обещала поход в Ёми.

– Блуждающая крепость – это не видение из сна, – отрезала Рэйкен. – Это место существует, и оно – самый подходящий вариант для того, чтобы выполнить мое обещание. Ты даже не представляешь, какая удача нам улыбнулась! В крепости мощная защита, и, возможно, там живет мой единственный друг.

Поймав ее раздраженный взгляд, я стиснул зубы.

– Слушай, мне до чертиков надоело с тобой препираться, но и вслепую следовать твоему таинственному плану я тоже больше не хочу. Мы скитаемся больше недели и ни на шаг не продвинулись в поисках Мидори. Сначала ты искала удобное место, потом уходила думать, дальше мы все вместе боялись пискнуть, лишь бы твой бывший любовник нас не нашел. Вчера мы определились: идем домой. А теперь что? Мы идем искать какую-то Блуждающую крепость! – я сорвался на крик, но у меня больше не было сил сдерживаться. – Считай меня за дурака, да плевать, какого ты обо мне мнения, но мы заключили сделку и ты должна ее выполнить! Так выполняй, черт возьми!

Рэйкен сверлила меня гневным взглядом. Зрачки стали такими большими, что казалось, глаза и вовсе почернели. Но мне было все равно. Я не желал двигаться с места, пока она не разжует очередной свой план.

– Я всего лишь пытаюсь быть осторожной, – с расстановкой ответила она, убирая руку с деревянным бруском за спину, и я опешил от того, как спокойно прозвучал ее голос. – Мы могли бы потратить пару дней и добраться до твоего поместья, наведаться в Ёми и распрощаться навсегда. Но когда Коджи упомянул про Блуждающую крепость, я поняла, что такой шанс упускать нельзя. Это очень безопасное место, защиты там куда больше, чем у тебя. Крепость заколдована, и найти ее может только тот, кому она приснится. Не знаю, как это работает, не спрашивай. Но раз так случилось, значит, крепость совсем рядом. Разве это не знак? Коджи сможет ее найти.

– Как? – удивился племянник.

– Просто выбери направление. – Рэйкен беззаботно пожала плечами, одарив его короткой улыбкой, и с вызовом посмотрела на меня. – Там действительно живут люди, которые умеют летать. Птичьи духи, или дети неба, не знаю уж, как правильно. Потомки Сусаноо, бога ветра. Мы пойдем куда угодно, в любую сторону. Рано или поздно крепость явится нам. Так уж она устроена. Просто доверься чутью.

«Знак. Доверься. Там куда безопаснее».

Что за черт?

Но я сдался и молча принялся собирать вещи. Когда мы с Коджи упаковали одеяла и закинули мешки на плечи, сожженную деревню целиком объяло солнце. Все это время Рэйкен хмуро смотрела на небо, прижимая к себе непонятную вещицу.

Коджи решил идти на восток, и никто не стал спорить. Казалось, наши с Рэйкен стычки его не волновали. Глаза племянника загорелись, когда он услышал о Блуждающей крепости и летающих людях, и, как только мы были готовы, он бодро зашагал вперед, напевая что-то под нос. Мы с Рэйкен шли следом, старательно игнорируя друг друга.

Мир снова ожил. Солнце было теплым и приятно грело кожу, от свежего воздуха слегка кружилась голова. Наша дорога пролегала через заброшенные поля. Территория казалась бескрайней, без намека на жилые места, и я поймал себя на мысли, что в тот самый момент кроме нас троих никого и не было на этой земле.

Такие же мысли иногда посещали меня в поместье Сугаши. Когда рабочий день заканчивался и крестьяне расходились по домам, мне казалось, что ни одна живая душа не знает о том, что я здесь. Может, дело было в таинственной ауре хого? Такимару как-то говорил, что никто и никогда не сможет найти защитника, если тот сам не покажет дорогу к себе. Не знаю.

Через какое-то время Коджи предложил остановиться и перекусить, но я хотел как можно быстрее найти цель, поэтому мы проглотили последние куски хлеба на ходу. Еда кончилась, но Рэйкен успокоила нас, заверив, что как только мы найдем Блуждающую крепость, то получим все необходимое.

– Птичья принцесса поможет нам. Я ее знаю, – сообщила она.

– Тогда почему эта крепость явилась во сне Коджи, а не тебе? Или эта принцесса любит тебя так же сильно, как тот призрак?

Рэйкен закатила глаза.

– Мэйко, так ее зовут, не питает большой любви к призраку. Я же сказала, что в ее доме для нас безопасно.

– Мне уже действительно интересно, кто он такой и что ты у него украла, раз так сильно боишься его. Может, вот эту штуку? Кстати, что это?

Я кивнул на деревянный брусок в ее руках. Рэйкен вздрогнула и стиснула вещицу сильнее.

– Да так… нашла.

– Дай посмотреть.

– Отстань, – рыкнула она и засунула ее за пазуху. Я лишь успел заметить выжженный иероглиф. «Дух». «Рэй». – У тебя вообще нет чувства такта. Как ты живешь?

Она скорчила кислую гримасу, давая понять, что разговор окончен. Совесть кольнула меня. Буркнув тихое «прости», я решил сменить тему:

– Если хозяйка этой крепости – твоя подруга, да еще там такая защита, как ты говоришь, не задумала ли ты затаиться там, а нас послать на все четыре стороны?

– Боги, хого! Иногда мне кажется, что даже если я очень сильно захочу, ты сам уже не отвяжешься от меня.

В голосе Рэйкен послышались задорные нотки, и я невольно улыбнулся.

– Не думай о себе много, старухи меня никогда не интересовали.

– Ничего себе! Не демоны, а старухи. Ты делаешь успехи, хого.

Я едва сдержал ругань. И как она умудрялась всякий раз выворачивать мои слова!

– Только после знакомства с тобой я начал расставлять приоритеты. Наверное, с демонами смог бы смириться. Но старухи… увы, нет.