Текст книги "Хрустальные осколки"

– А теперь ложитесь.

И он лег. Его тело сначала покрылось мурашками, а затем карамельной коркой. Служанки обмазали его горячей липкой пастой, остывающей довольно быстро. Эни боялся думать об их истинных намерениях. Неужели они собираются подать его к столу на черный праздник? Но мрачные мысли развеяла резкая боль. Женские руки содрали засохшую сладкую массу с чувствительной кожи. А затем еще раз, и еще. Эни невольно стиснул зубы. Что на уме у этих огненных?

– Теперь ваша кожа гладкая, вы близки к совершенству, – подбодрила Присцилла и попросила: – Оставайтесь здесь, мы принесем воды и поможем смыть оставшийся сахар.

Не дожидаясь ответа, служанки покинули комнату. Эни перевернулся на бок и обнял себя руками. Хотелось закрыть глаза и проснуться за стопкой надоедливых отчетов в Департаменте. Но Малий Четвертый сказал прямо: «На Небеса вы вернуться не сможете».

Его властный тон скользил лезвием по слуху.

А что дозволено пленнику? Пока служанки ходили за водой, в светлую голову прокрались рискованные мысли о побеге. Только воплотить их не удалось. Эни не успел вскочить с кровати, так и замер, стоило дверям распахнуться. Запыхавшиеся Росалия и Присцилла вошли с полными ведрами. Еще не почерневшая от гордыни совесть подняла Эни с кровати. Он кинулся помогать девушкам, чем вызвал только негодование.

– Не мешайте нам! – пискнула Росалия. – Мы сами справимся. Наш долг – вас обслуживать.

– Но я сам могу!

– Это нас не волнует.

Спорить со служанками Эни не отважился и остался ожидать в комнате, все еще светя бинтами и покрасневшей от сахарных процедур кожей.

Вскоре Присцилла позвала его:

– Вода нагрета, Эниан. Заходите.

Зайдя в ванную, он вспомнил наставления директора Аэлии: ни при каких обстоятельствах, даже под страхом собственной смерти, ничего не есть и не пить в Аду.

Широкую мраморную емкость заполняла черная пахучая жидкость. Эни с отвращением отшатнулся. Директор не зря предупреждал своего неразумного подчиненного.

– П-п-подождите! Ваша вода опасна для меня!

Янтарные глаза служанок удивленно расширились.

– Вода вам не навредит. Агни очищает воду, – успокоила Росалия.

– Агни? – переспросил Эни, зажимая нос рукой. Вонь шла невыносимая, будто в источнике сгнило тысячи водорослей.

– А вот озеро Печали опасно, – уточнила Присцилла. – Лучше в нем не купаться.

Эни замешкался, чем заставил девушек нервно вздыхать.

– Прошу вас, поторопитесь. У нас много работы. Господин ждать не будет, – подгоняла Росалия.

Пленник зажал нос рукой и нехотя опустился в воду. К горлу подкатила тошнота.

– Вы сам помоетесь или нам вас помыть? – спросила Присцилла.

От одной мысли, что служанки снова будут прикасаться к нему голому, стало дурно. Эни вздрогнул и помотал головой:

– Нет-нет. Я сам. Сам.

Присцилла протянула Эни тканевую мочалку и вышла с напарницей из ванной. Пленник оказался один. Льняные ворсинки помогли стереть остатки карамели, но купание оставалось пыткой. Эни с грустью вспоминал священные источники, водопады и реки, очищающие тело и душу. Интуиция звала обратно – на Небеса. Но пути домой навсегда отрезаны судьбоносным контрактом. Эни вылез из ванны и схватил лежащее на бортике полотенце. Раздался робкий стук в дверь.

– Эниан, с вами все в порядке? Я пришла помочь, – подала голос Росалия.

Пленник в спешке обмотался полотенцем и впустил служанку. Она, не мешкая, забрала прозрачный флакончик с мраморного столика, открыла его и поднесла к носу Эни. Ноздри ощутили приятные цветочные нотки, и в груди начало разливаться нежное тепло.

– Эфирное масло розы. Оно маскирует запах нашей воды и поднимает настроение. Это любимый аромат господина, – пояснила Росалия.

Следом она потянулась к баночке из темного стекла и продолжила:

– Эфирное масло в чистом виде на тело наносить нельзя, получите ожог. Поэтому вы берете немного этого масла, смешиваете с розовым. Только не переусердствуйте. Пары капель розового будет вполне достаточно. Вам помочь или?..

– Я сам.

Служанка кивнула и послушно оставила Эни одного. Он скинул полотенце и осторожно нанес масло на кожу. Тошнотворный запах постепенно сменился аппетитным кунжутным с цветочными нотками. Пленник накинул аккуратно сложенный халат и вышел из ванной.

Присцилла позвала Эни присесть на кровать. Он вернулся на мягкое покрывало, и служанка попросила:

– Посмотрите наверх, не моргайте. Мы закапаем вам капли.

– Я не ослепну от них? – обеспокоенно спросил Эни. Не хватало еще лишиться зрения в опасном мире.

– Нет. Они безвредны.

Эни пытался держать глаза открытыми, как просила Присцилла, но только с третьего раза ей удалось нанести капли, пахнущие травами. Ресницы хлопали, мешая влаге попасть из черного флакона на роговицу. И вскоре зажженные канделябры на стене начали расплываться, как и сами служанки. Закружилась голова.

– Вы можете вздремнуть, пока мы закончим.

И он закрыл глаза и провалился в сон.

Эни видел желанные кристально прозрачные священные источники. Золотистые лучи солнца нежно согревали, а бирюзовые воды освежали и утоляли жажду. Эни с трепетом собирал и вкушал медовые райские плоды. Их мякоть таяла во рту, наполняя силами и радостью. Эни гулял по ромашковым полям. Плел из белоснежных цветов венки, а Дэвиан сидел рядом. Солнечные блики играли в красных волосах брата. Эни надел на него венок и прижался к крепкому плечу. Они молчали, и только шелест травы перебивал биение сердец. Каждое мгновение казалось раем. Но идиллия рассеялась легкой дымкой. И Эни неожиданно оказался один в темноте.

– Эниан! Эниан, проснитесь! – Женские руки трясли его за плечи. – Господин ожидает!

Эни открыл глаза и посмотрел на служанок.

– Я что, уснул? Ой… – Он хотел протереть глаза, но Присцилла остановила его.

– Не трогайте, сотрете наши старания! – проворчала служанка.

Эни это озадачило.

– Ах, вы же себя еще не видели, – хихикнула Росалия и поднесла гостю зеркальце на ручке в ажурной оправе. – Теперь вы – совершенство!

Увидев себя в отражении, Эни задрожал. Трясущиеся руки выронили зеркало. Оно звоном упало на мраморный пол и треснуло пополам, подобно душе пленника, в очередной раз расколовшейся надвое.

– Ч-ч-что вы со мной сделали?! Мои волосы… Они черные! Мои глаза!.. – начал заикаться от отчаяния Эни. – Мои глаза, мое тело! Почему я в вашем платье?!

Пророческий сон начал сбываться. В отражении на него смотрела кареглазая брюнетка с темными кругами под глазами. Непослушные волосы собрали в строгий пучок. На груди зловеще мерцали соединенные буквы «М».

– Это издевательство! – сорвался голос до крика.

– Вы слишком худой. Ваша форма еще не готова, швея не успевает. И господин приказал переодеть вас в нашу форму, – начала оправдываться Присцилла. Но Эни не хотел слышать ее:

– Да лучше бы он запер меня в темнице!

Глаза защипало от хлынувших слез. Эни растолкал служанок и под их возмущения бросился наутек. Туфли на плоской подошве сдавливали большие пальцы, а затянутый корсет – ребра, но пленник не останавливался. Он бежал, задыхаясь, лишь бы скорее покинуть эту обитель безумия.

Освещенные канделябрами стены сужались, запутывая беглеца, словно в лабиринте. Эни кинулся в другую сторону, но алое пламя возникло из ниоткуда, ослепило и преградило путь. Пленник, жмурясь, попятился назад, как вдруг раздался знакомый властный голос:

– Далеко собрался?

Эни со страху бросился прочь. Злосчастное пламя сияющим хвостом последовало за ним.

И сам замок играл с ним в догонялки, кружил, не давая вырваться из каменных объятий. Стук собственного сердца оглушал. Эни скрылся за углом и прижался к стене отдышаться. Силы покидали его. Надежда начала угасать, когда устрашающий огонь разгорелся ярче.

Он вышел из пламени – высокий и величественный. Смуглая кожа короля переливалась золотом, как и само золото сверкало кольцами в ушах и на пальцах. Длинные черные волосы, собранные на макушке, водопадом струились по широким плечам. Воротник и рукава бархатного наряда ослепляли россыпью рубинов.

От его агрессивного великолепия разболелось сердце. Эни скрючился, разглядывая ярко очерченные скулы, прямые линии под глазами и глубокие шрамы. Те самые шрамы, которые месяц назад нанес Дэвиан клинком Луны.

– Нет! Нет! Этого не может быть! Не может! – затрясся пленник от ужаса и дернулся прочь.

Малий Четвертый взмахнул рукой и призвал огненные силки. Они мгновенно обвили пленника, как в ту кошмарную зимнюю ночь.

Эни отказывался принимать происходящее. Его дорогой брат оскорбил не какого-то рядового огненосца, а самого короля! И теперь обоим близнецам не видать покоя. Его Темнейшество будет мстить через Эни, издеваться и пытать. Хотелось провалиться сквозь начищенную плитку, исчезнуть навсегда. Эни мысленно просил прощения у директора за глупость. Родные Небеса он увидит лишь во сне. Теперь пленник навеки связан печатью судьбоносного контракта и вынужден служить двуличному и жестокому правителю, если тот не задушит его раскаленными силками сию секунду.

Малий Четвертый гордой походкой приближался к обездвиженной жертве, громко стуча высокими каблуками. Эни обреченно сполз на пол, принимая неизбежность. Старания служанок рассыпались прядями по лицу.

Король возвысился над Эни смертоносной скалой. Пухлые винные губы растянулись в победной ухмылке.

– Вставай! Я приказываю! – рявкнул он.

Невидимая печать обожгла шею. Эни послушно поднялся, ужасаясь могущественному слову короля. Тот притянул его огненным шнуром к себе и прошептал, обжигая ухо:

– Я все помню.

Прямой нос уткнулся ему в шею. Эни мысленно готовился к худшему. Он уже представлял впившиеся в кожу клыки и гибель от потери крови, но господин вдохнул и резко отстранился, словно от пленника разило гнилью местной воды.

– Почему я тебя чувствую? Где блокатор? – недоумевал король.

– Ч-ч-что? – заикнулся пленник.

Господин судорожно сорвал позолоченные пуговицы с воротника формы и покосился на Эни, испепеляя взглядом рубиновых глаз.

– Почему я должен делать все сам?! – заорал он так, что задрожали стены. Пальцы потянулись к цепи на шее и затянули ее на несколько звеньев, пока Эни не начал задыхаться.

– Г-г-господин, п-п-пожалуйста, – прохрипел пленник, но Малий Четвертый намеренно не обращал на него внимания.

– Все сюда! Быстро!

Крик короля созвал всех слуг. Эни и представить не мог, сколько их находилось в замке. Он был тринадцатым. Высокие и низкорослые, они выстроились в ряд. Их объединяли строгая форма с вышитой эмблемой, о значении которой Эни лишь догадывался, черная подводка под глазами и идеальная осанка. Росалия виновато хлопала пушистыми ресницами:

– Господин, простите нас, мы не уследили за ним.

– Объясняю еще раз! – заорал он, и пламя угрожающе вспыхнуло на плечах. Но слуги не шелохнулись, видимо, привыкли. – Подведете меня, и я вас всех сожгу! Понятно?

– Да, Ваше Темнейшество! – проговорили слуги хором. Король кивнул и протянул на ладони вырванные пуговицы. Присцилла схватила их и потянулась в боковой карман платья. Вскоре Эни заметил блеск тонкой иглы и клубок черных ниток в дрожащей женской руке.

– Гости прибудут с минуту на минуту. И Пе Фенде, и Синистеры, и Его Темное Превосходство сопровождают личные слуги. А вы служите только мне!

Пока Присцилла пришивала пуговицы к воротнику, Росалия присоединилась к напарнице и начала поправлять пленнику прическу. Маленькие пальцы ловко собрали пряди со лба золотой заколкой.

– С гостями не разговаривать и не подходить к ним, особенно к Его Темному Превосходству! Даже смотреть на него нельзя. Понятно?

– Да, Ваше Темнейшество! – повторили без запинки слуги.

– Эниан? – окликнул король пленника, от чего сердце забилось болезненно быстро. – Я не слышу ответ.

– Д-да, Ваше Темнейшество, – прохрипел он тихо.

– Хьюго, следишь за новеньким.

– Да, Ваше Темнейшество, – поклонился приближенный и подошел к Эни. Служанки послушно отстранились, пропуская Хьюго. Он ослабил цепь и осторожно спрятал ее за воротник. Эни отдышался и прошептал:

– Благодарю.

– Прекрасно, – улыбнулся Малий Четвертый и гордо скрылся в языках пламени.

Хьюго схватил Эни за запястье и последовал в сторону винтовой лестницы, ведущей вниз.

Глава 5
Упрямый

Узкие туфли стерли ноги в кровь, но не о мозолях Эни думал, спускаясь по каменным ступенькам. Его пытливый ум заняли загадочные имена гостей. Господин не счел нужным разъяснить, кого остерегаться и почему. И Эни решил разузнать сам у приближенного короля:

– Хьюго, а кого имел в виду господин? Кто такие Синистеры и Пе Фенде?

Но главный слуга не останавливался, продолжая сжимать запястье Эни до боли:

– Сейчас поймете.

Неразговорчивость Хьюго поражала. Быть может, он просто не привык отвечать на вопросы, когда Эни, напротив, мучился от излишнего любопытства.

Спустившись до первого этажа замка, Эни заметил ускользающий хвост алого пламени. Малий Четвертый с легкостью распахнул массивные двустворчатые двери, словно шторы, впуская свет кровавой луны.

Он вышел, сияя ярко, как солнце. Каблуки гордо застучали по фигурной плитке. Эни раскрыл рот от невиданной роскоши: по бокам выложенной дорожки отражали лунный свет крупные, как яйцо павлина, драгоценные камни. Неудивительно, если эти же камни подадут на стол в качестве закуски. Хьюго продолжал послушно следовать за королем. Блеск самоцветов приближенного не волновал, как и возвышающиеся резные колонны, а неискушенный Эни крутил головой. От пытливого взгляда не спрятались и укутанные в листву черные бутоны роз. Цветы казались неживыми, искусственными и застывшими. Впереди поблескивали врата замка. Завидев короля, грозные стражи почтительно склонили головы перед ним. Створки приветственно распахнулись, являя столпившихся разодетых гостей. Бархатные мантии и золотые маски прибывших пестрили самоцветами: синими, подобными глубинам морских вод, и зелеными, как свежая весенняя трава. Темная Элита хвасталась новыми достижениями, перебивая друг друга, но появление Малия Четвертого заставило их притихнуть. Тринадцать пар горящих глаз одновременно уставились сквозь прорези масок на хозяина замка. Слуги господина послушно выстроились в ряд и замерли.

Малий Четвертый глубоко поклонился и торжественно произнес:

– Слава Темному Владыке! Я безгранично рад приветствовать вас, Ваше Темное Превосходство! Дорогие гости! Зло пожаловать на Первый уровень!

«Темный Владыка? Дэминэус? Он же… может меня узнать!»

Ледяные мурашки пробежались по телу. Эни вспомнилось, как он умолял того смягчить наказание Дэвиану за нарушение Закона равновесия.

Эни скромно поклонился, повторяя за Хьюго, стараясь не смотреть на гостей. Если Дэминэус разглядит в юной служанке робкого небожителя, не избежать наказания вслед за Дэвианом.

– Маттиас! Что с лицом? – первое, что услышал Эни, стоя за спиной господина. Скрипучий голос дамы ранил слух, как и ее острый оценивающий взгляд синих глаз, пробивающийся сквозь прорези маски.

– Маттиас – это наш господин? – шепотом поинтересовался Эни.

Хьюго лишь кивнул, предпочитая молчать. Пленник посмотрел на эмблему на форме приближенного короля, и тайна соединенных букв «М» растаяла воском горящей свечи.

«Маттиас Малий. Вот, значит, как!»

Слуги носили именную форму, и не более. Никаких секретов. А Его Темнейшество Маттиас ответил на вопрос гостьи легко и непринужденно, будто шрамы украшали его кожу с рождения, подобно родимым пятнам:

– Подрался!

– Надеюсь, за руку прекрасной леди? – вмешался в разговор зеленоглазый незнакомец. Речь его текла янтарным медом.

– За честь и достоинство, дорогой мой друг, – гордо произнес Маттиас.

– Проиграл ты свои честь и достоинство, – съязвила гостья.

Темная обиженная сторона души Эни захлопала в ладоши. Маттиас не всесилен и потерпел поражение, иначе бы правильные черты не усеяли шрамы. Но господин выстоял перед колким словом и пообещал:

– Я докажу вам обратное, леди Одджит!

В ответ синеглазая леди демонстративно хмыкнула, а незнакомец с изумрудами на маске, наоборот, заступился за Маттиаса:

– Одджит, не будь ты так категорична! Шрамы украшают мужчину!

– Несовершенство всегда уродливо, дорогой мой.

А что есть совершенство? Наряды и драгоценности, от блеска которых кружилась голова? В раздумьях Эни успел поймать на себе взгляд Владыки Дэминэуса. Пропасть ночного неба, лишенная звезд и лунного света, и та уступала черноте его глаз. Сердце болезненно подскочило, а тело покрылось ледяной коркой страха при палящем зное. Хьюго спокойно отшагнул и плавно развернулся, словно разучивая танцевальное па, уводя Эни в сторону замка. Служанки последовали за ними.

Пока Его Темнейшество отвлекал гостей, Хьюго, вернувшись в коридор, раздавал задания слугам.

– А мне что делать? – спросил Эни, не дождавшись указаний.

– Сегодня вы разливаете напитки. А сейчас можете помочь девочкам, – монотонно ответил приближенный.

И Эни помогал, хоть и ноги поначалу путались в подоле, из-за чего с трудом удавалось донести в зал тарелки.

Каменный пол сверкал чистотой, повсюду стояла изысканная резная мебель. Лакированная поверхность стола ловила отражение свисающей с потолка огромной люстры. Эни завороженно уставился на нее, разглядывая переливающиеся подвески. Взгляд скользил по зажженным настенным канделябрам и одетым в позолоченные рамы полотнам.

Служанки расстелили шелковую скатерть, но сервировать Эни не доверили. И пока он пододвигал к столу обшитые бархатом стулья, девушки искусно расставляли золотую посуду и приборы. Юноша разносил на подносе нарезки и закуски. Росалия и Присцилла украшали стол вазами с сухоцветами, зажигали свечи. Хьюго следил за подчиненными и раздавал поручения:

– Ясмин, спустись с Энианом в погреб. Подготовьте вино к подаче.

Смуглая служанка послушно кивнула, схватила Эни за руку и побежала к выходу. Перед глазами мелькали торжественная суета и пышная рыжая коса Ясмин. В коридоре слуги свернули за угол, но не на кухню, где хлопотали остальные, а дальше, к картинной галерее. Под широким полотном, изображающим спелые гроздья винограда, покоился пестрый ковер. Ясмин отодвинула его, обнажив квадратный люк. Слуги поначалу спустились в кромешную тьму, но вспыхнувший на когтях напарницы янтарный огонек помог осветить погреб. Пахло забродившим виноградом и сыростью. Взгляд остановился на бутылках, лежащих рядами на деревянных многоуровневых стойках. Но тащить пришлось одну из бочек.

В хранилище посуды Ясмин доверила Эни достать графины с верхней полки серванта, а сама принялась откупоривать бочку. По комнате разлился аромат перезрелых ягод и груши. Наполнив графины вином, служанка передала их Эни, и он вернулся в зал уже с напитками.

К приходу гостей стол ломился от всевозможных яств, но разложенные блюда вызывали у Эни лишь тошноту. Он не ел приготовленной плоти и не собирался.

Гости разом заскрипели стульями. Маттиас важно расселся во главе стола, постукивая когтями по пустому кубку. Хьюго шепнул Эни встать рядом с господином и поухаживать за ним.

В отсутствие короля и гостей дышалось куда спокойнее. Эни чувствовал себя увереннее и почти свыкся с обязанностями слуги. Но Маттиас вернулся, пробудив липкий страх из глубин воспоминаний. Эни наклонился наполнить кубок вином и ощутил на себе испепеляющий взгляд. Дрожь накрыла ледяной волной и сковала движения. Он замер статуей, боясь пошевелиться. Хьюго успел придержать графин и тихо отчитал Эни:

– Смелее.

И, словно подхватив ту самую смелость, пленник выдохнул и разлил вино по чашам.

Заскрипел стул. Маттиас привстал из-за стола и поднял кубок.

– За Первый уровень! За боль и страдания грешников! Во славу Темного Владыки! – произнес король торжественную речь и осушил чашу.

Пока когтистые пальцы гостей тянулись к маскам, Хьюго отправил Эни подавать горячее. Пленник дрожащими руками разливал наваристый бульон из супницы по тарелкам, задевая половником плававшие там змеиные шкурки. Ели искушенные господа, по-видимому, все, что ползало и летало. Черный пир не обошелся без жареных крыльев. И когда дошла очередь нести злосчастное блюдо к столу, Эни сам едва не свалился в обморок, будто это его вырванные крылья обваляли в специях и приготовили на адском огне. Хьюго снова подоспел вовремя и помог опустить тарелку на скатерть.

– Соберитесь, Эниан, – покачал он головой.

Тем временем проголодавшиеся гости уже успели снять маски и набросились на угощения, будто дикие звери. Размалеванные лица исказились, а сквозь плотный слой макияжа прорисовывались нечеловеческие черты. Острые клыки отдирали жареное мясо от кости, а на черных губах блестели капли жира и вина.

На мрачном празднике чревоугодия Эни чувствовал себя лишним, но заметил, что за столом пустовало место. Не находил он и леденящих душу черных глаз, а значит, Темный Владыка отсутствовал. Эни облегченно выдохнул и спросил Хьюго:

– А вы не знаете, где Темный Владыка?

– Я передал все угощения его слугам. Он в своих покоях, – монотонно ответил приближенный.

– Он не будет есть с остальными?

– Нет, не будет. Нам запрещено смотреть на Его Темное Превосходство. Вы разве не читали «Основы этикета»?

– Я читал. Но для меня это странно. Они же все – Элита.

– Ничего странного, Эниан. Чем выше статус, тем больше скрытности.

– Я учту это, благодарю вас.

– Я поднимусь к его слугам. А вы не отходите от господина.

И Эни кивнул, провожая взглядом расшитую форму Хьюго. И как он влился в настолько мрачную и порочную реку? Быстро ли забыл о своем прежнем господине? Разве можно забыть сами Небеса? Любопытство мешало сосредоточиться на долге. Но бархатный голос Маттиаса снова заставил покрыться ледяными мурашками.

– Наклонись и открой рот. Хочу покормить тебя.

– Я не голоден, Ваше Темнейшество, – отрезал Эни, догадываясь, чем его хочет угостить хозяин.

– Я знаю, что голоден.

– Не хочу.

– Будешь.

– Нет.

– В тебя что, насильно запихнуть этого гребаного червя?!

Увлеченное чавканье вокруг подозрительно затихло, а горящие сине-зеленые глаза уставились на Эни.

– Маттиас, как некультурно! Не пристало королю ругаться, – покачала головой женщина с изумрудной диадемой.

– Не при маме же, Матти, – упрекнул сидящий рядом брюнет в зеленом бархатном наряде.

– Прошу меня простить, Ваше Темнейшество! Я просто перенервничал. Стараюсь для вас, чтобы все было идеально! А мои слуги еле на ногах стоят, – оправдывался король.

– Это у них семейное, – вздохнула пожилая леди. – Моя невестка такая же грубиянка. А внук… Кто бы язык ему подрезал! Длинный-то какой!

– Мама!

– Малии всегда были грубыми и вспыльчивыми! Чему вы удивляетесь, Минерва? – вмешалась Одджит, что сидела напротив. Эни узнал ее по скрипучему голосу. На лицо она оказалась такая же неприятная, хмурая, с отталкивающими острыми чертами.

– Господа! А не пора ли нам насладиться музыкой? – сгладил напряжение Маттиас и щелкнул пальцами: – Музыку!

Орган заиграл грандиозно и громко. Мелодия гордо развевалась королевской мантией по залу. Но даже среди звучания величественного инструмента Эни расслышал тихий приказ. Печать мгновенно обожгла шею и заставила наклониться. Маттиас наколол на зубья вилки маринованных червей и поднес их к губам Эни.

– Открой рот.

Пленник повиновался, и хозяин впихнул в него закуску. От такого щедрого угощения тут же затошнило. Безвкусную гадость хотелось скорее выплюнуть. А Хьюго, к несчастью, задерживался, и некому было заменить Эни. Но пленник вопреки всему бросился к выходу. Не осквернять же его небесное тело мертвой плотью?

Маттиас заметил движение за спиной и поймал беглеца за ногу. Огненные силки обвили лодыжку.

– Нет-нет. Ты все проглотишь и останешься здесь! Я приказываю.

И Эни через силу проглотил закуску. Казалось, черви оживут и расползутся по желудку. От одной мысли скрутило живот. Эни жалобно обратился:

– М-можно я сменю вам тарелку?

Но Маттиас продолжал издеваться, притворяясь заботливым хозяином:

– Наслаждайся, Эни-ан. Разрешаю запить.

И заставил хлебнуть вина из своего кубка. Напиток сразу обжег горло, затуманив мысли. Кто и вправду наслаждался, так это гости – сомнительными яствами и хозяин замка – страданиями пленника.

Вскоре вернулся Хьюго. Маттиас звенел столовыми приборами, с аппетитом поглощая блюда. Эни шепотом попросил у приближенного отлучиться, и тот спокойно его отпустил.

Эни на цыпочках выбежал из зала и направился искать уборную. И нашел ее с другой стороны зала по распахнутой двери. Эни заперся и наклонился к украшенному позолотой стулу со сливным отверстием посередине. Засунув два пальца в рот, пленник вскоре освободил желудок от оскверненной пищи. И только тогда облегченно вздохнул. На резном столе ожидали золотой таз и пузатый кувшин. Эни ополоснул ладони, прополоскал рот и умылся. Зажженные благовония отгоняли противный запах, а свечи наполняли уборную уютом и помогали разглядеть свое отражение. Через настенное зеркало на него глядели будто чужие уставшие глаза. Тушь растеклась по лицу, придавая образу неряшливости. Эни стер ее остатки мягким полотенцем и поправил волосы. Лунные сутки закончатся и унесут с собой нелепость и безумие. Но сколько еще терпеть издевательства короля?

Эни неохотно поплелся на кухню. Служанки к тому времени доставали из печи румяные пироги. Пахло жареными орехами и корицей. Но туалетная процедура надолго заглушила аппетит. Эни менял грязные тарелки на чистые под уже раздражающую органную музыку, пока служанки натирали до блеска чайный сервиз. Вскоре стол украсился вазочками с приторными сухофруктами и медом. Ароматные пироги расположили в его центре. И настала пора подавать горячий шоколад. Эни аккуратно разлил густой напиток по миниатюрным чашечкам и разнес гостям. И сладкое задобрило черные души. Огненная Элита шутила, смеялась. Казалось, сама музыка смягчилась и из ритмичной мелодии перетекла в нежную. Пиршество подходило к концу. Слуги зевали. Эни не чувствовал ни ног, ни рук. Толкни его, он свалился бы на пол и уснул крепким сном.

Заскрипели стулья. Насытившиеся гости лениво направились в коридор, а слуги кинулись убирать со стола. На скатерти блестели пятна жира. Эни забрал грязные тарелки на кухню и смахнул со лба капли пота. Стопка грязных тарелок сравнялась с ним ростом. И как они перемоют всю эту гору?

Хьюго ворвался на кухню и прогнал праздные мысли:

– Эниан, вас зовет господин. Бросайте все и идите к нему.

Пленник послушно кивнул и выбежал в коридор. Маттиас любезничал с пожилой леди в компании зеленоглазого брюнета у входной двери. Позади господ стояли их слуги с идеальной осанкой в приталенной форме, но Эни удалось подслушать беседу незамеченным.

– Все было прекрасно, Матти, а пирог – особенно! Мой любимый с курагой. Знаешь, как меня задобрить.

– Рад, что вы довольны, Ваше Темнейшество.

– Не переживай за оценки. Ты всегда стараешься. Разве я могу тебе их снизить?

– Ну что вы…

– Только я волнуюсь, что ты без жены. Такой красавец, а до сих пор одинок!

– Мама, я ему то же самое говорю. Два лунных года прошло, пора уже все забыть и найти достойную!

– Я никуда не тороплюсь. Пусть достойные сами ищут меня.

Эни слушал бы дальше, не запой желудок серенады. Слуги повернулись и впились в пленника горящими глазами. Притихли и господа.

– П-простите. В-ваше Темнейшество, вы искали меня? – выдавил из себя Эни.

Брюнет в зеленом внимательно разглядывал его, чем заставил пленника сгорать от неловкости.

– Трубку принеси мне, золотую. Она лежит на тумбе у кровати, – пожелал Маттиас.

«А Хьюго вы не могли попросить? Он же ваш приближенный!» – крутилось на языке. Но Эни послушно кивнул и устремился к покоям короля. Господин не разрешал подниматься на четвертый этаж, а значит, его спальня находилась где-то там.

Эни еле-еле поднимался по ступенькам, вздыхая от усталости, и, на свою беду, столкнулся взглядом с высокой фигурой. Дэминэус. Бездонные глаза зловеще засверкали сквозь узкие прорези маски и напугали до ужаса. От страха Эни взбодрился настолько, что ноги сами понесли его наверх, путаясь в подоле юбки. Пленник чудом избежал поцелуя со ступеньками и кое-как добрался до нужного этажа. Голова кружилась, а сердце готовилось выпрыгнуть из груди. Эни остановился отдышаться. Он оперся о стену и заметил приоткрытую резную дверь.

Одна из служанок прибиралась в спальне и меняла постельное белье. Женские руки бережно расстилали простыню на широкой двуспальной кровати. Эни осторожно шагнул по расшитому золотыми нитям ковру. Покои господина пышностью убранства не уступали тронному и гостевому залам. Цветочный орнамент переливался на лепнине, картинных рамах и высоком изголовье кровати. Нарядный драпированный балдахин скрывал королевское ложе от пробивающегося сквозь окна лунного света. И в черно-золотом великолепии трубка господина где-то затерялась. Не нашлось ее ни на зеркальном столике, ни на прикроватных тумбочках. Быть может, господин нарочно позвал сюда пленника похвастаться роскошными покоями?

Служанка, усердно взбивавшая подушки, заметила Эни и враждебно уставилась на него.

– Простите, что отвлекаю, – начал пленник, пройдя дальше в комнату, – но господин прислал меня за трубкой. Вы не видели ее?

– Не видела я никакой трубки, – ответила она и отвернулась. На шее служанки расползлось родимое пятно, а сквозь иссиня-черную шевелюру пробивались рыжие корни.

– А я могу сам поискать?

– Нет. Ждите, когда я закончу.

В низком голосе служанки прозвучала нотка раздражения.

И Эни ждал. Глаза слипались от усталости, да и глоток вина играл свою коварную роль, усыплял.

– Ищите свою трубку, – проворчала вскоре служанка и вышла из покоев, неся в руках вчерашнее постельное белье.

Эни бросился к прикроватной тумбе, но заявившая о себе сонливость подкосила ноги. Он рухнул на изысканно заправленную кровать и уснул…

– Ай!

Спокойный сон неожиданно прервали. Кто-то силой столкнул Эни на ковер. Шелковые ворсинки защекотали лицо.

– Пока ты здесь валяешься, я немного поясню! – прорычал Маттиас, скинув покрывало на Эни. – Это – мои покои. Мои! И спать со мной на этой кровати может только моя будущая жена! Даже любовницу я сюда не пущу. А ты мне никто! Никто, понял?!

Эни не сразу осознал, что уснул на кровати господина. Стыд обжег впалые щеки. «Разве можно было так оплошать? Какой позор!»

– Ваше Темнейшество, простите меня. Я не нашел вашу трубку, я сам не понял, как я… – виновато бормотал Эни.

– Сейчас ты возьмешь покрывало и выстираешь так, чтобы я не чувствовал твоего мерзкого запаха!

– Но, Ваше Темнейшество! Его только что поменяли! – возразил Эни. Маттиас говорил какой-то абсурд. Но тот оставался непреклонен.

– Меня это не волнует! Пошел вон отсюда! – заорал король и со злости пнул пленника, как жалкого оборванца.

И Эни ничего не оставалось, как освободиться от покрывала и сбежать с ним в коридор.