Текст книги "Хрустальные осколки"

Пленник привык стирать свои небесные одежды в лазурных реках. Тонкий лен очищался и сиял белизной после ополаскивания. Здесь же, в Аду, вода воняла гниющей тиной. Но расшитая ткань на удивление приятно пахла цветами, что казалось чудом.

Эни глубоко вздохнул и попытался найти на этаже уборную либо ванную, чтобы ополоснуть покрывало, но безрезультатно. На ум пришла комната, где он увлеченно читал местные книги. Эни спустился на этаж ниже и нашел свою первую в замке почивальню. Он робко постучал в дверь, но ответило лишь эхо. Неужто никто из гостей не занял эту комнату? Эни тихо приоткрыл дверь, ведомый жгучим любопытством, и зашел внутрь. В нос ударил едкий запах табака, смешанный с тонкими нотками фруктового масла. Одиноко горела зеленая свеча, освещая потертые кожаные корешки сложенных стопками книг на прикроватной тумбочке. Эни осознал свою ошибку и шагнул назад, как вдруг на плечо легла чужая тяжелая ладонь.

– Чем могу помочь, милое дитя? – ласкал слух медовый голос.

Пленник запнулся и задрожал. Руки едва не выронили злосчастное покрывало. Безумная идея обернулась очередным роем ледяных мурашек по спине.

– Я-я… Простите, господин, а вам не нужно постирать белье? – выкручивался Эни, смягчив тембр.

Незнакомец рассмеялся:

– Нет, не нужно.

– Тогда, м-может, хотите вина?

– Не откажусь…

Эни выдохнул, продолжая сжимать покрывало. Теперь он не выглядел подозрительным слугой, беспокоившим господ. Подумает еще, что он украсть что-то вздумал…

Он собрался развернуться к коридору, как следующая прозвучавшая фраза заставила остолбенеть:

– …и выпить его с такой красавицей. Я тебя сразу заметил. Кожа как молоко! Я в восхищении…

Руки гостя поползли по плечу клешнями скорпиона.

Пленник не сразу вспомнил, что щеголяет по замку в платье. Он осмотрел себя и едва не завопил. Прическа и одежда маскировали его под юную служанку.

«Нет! Нет! Вы ошиблись, господин, ошиблись!»

– П-п-ростите, пожалуйста, за беспокойство, – промямлил он и резко вынырнул из-под чужих объятий.

Напуганный юноша летел по лестнице вниз с невиданной быстротой, словно скрываясь от голодных хищников. Лицо горело от стыда, а руки тряслись вместе с покрывалом.

«Какой позор! Какой позор!» – ругал он себя под нос. И не заметил, как едва не сшиб собой Хьюго. Тот молниеносно отреагировал и успел остановить задыхавшегося от бега Эни.

– Эниан, все в порядке? – спросил он недоверчиво.

Но трясущиеся руки сами вручили помятое покрывало господина. Хьюго расширил непривычно черные для небожителя глаза – видать, и ему капли капали, чтоб не отличался сильно от жителей Ада.

– У нас есть прачки. Почему вы носитесь с покрывалом Его Темнейшества в такой поздний час? Гости уже отдыхают, а вы шумите, – отчитал он Эни.

– Простите, – проронил тот, опустив голову.

– Помогите девочкам прибраться на кухне или идите отдыхать в мою комнату.

– А где она?

– Слева от покоев Его Темнейшества.

Пленник покачал головой. От одной мысли о господине к горлу подкатил тугой ком. Хотелось откашляться.

– Я совершенно не устал, – натянуто улыбнулся Эни и бросился в сторону кухни.

Он ожидал увидеть гору грязных тарелок и трудящихся в поте лица служанок. А те успели вымыть до блеска не только посуду, но и саму кухню. Чистота ослепляла. Появление переодетого слуги заставило сидящих за столом служанок оглянуться. В горящих янтарем глазах читалось удивление. Девы в недоумении хлопали ресницами и перешептывались между собой. Обезвоженные, потрескавшиеся от ежедневного труда руки держали чашки. Служанки нервничали. И Эни был уверен, они попивали совсем не чай. Пахло как в винном погребе.

– На вас лица нет, Эниан, – разрядила обстановку Росалия, постукивая ногтями по чашке с отколотым краешком.

– Как и прически! – добавила Присцилла и сделала глоток напитка. – Все наши труды насмарку.

Служанки осуждающе пробежались взглядом по Эни. Он чувствовал себя таким же потрепанным временем сервизом. Заколка слетела с волос, позволив им рассыпаться по плечам. Далекий от совершенства, Эни оперся спиной о дверь и глубоко вздохнул. Любопытство, застывшее на девичьих лицах, требовало объяснений.

– Там господин с зелеными глазами… Он… – нехотя начал слуга, сверля взглядом начищенную плитку.

– Что он? – ждали продолжения собеседницы.

– Он… Он не давал мне пройти. Принял меня за женщину, – еле выдавил из себя Эни.

Он ожидал сочувствия, призрачного огонька поддержки, но никак не заливистого смеха. От девичьего хохота задрожали стены.

– А, так это же господин Пе Фенде! – просветила Присцилла. – Он всегда такой.

– Он душка! – хихикнула Росалия.

Щеки залились румянцем. Служанки обмахивали себя руками, томно вздыхая. Эни оставалось обеспокоенно моргать, пока девы стекали медом со стульев, словно одержимые.

– Простите, Эниан, мы вас не предупредили насчет господина Пе Фенде, – извинялась Росалия. – В таком виде вам лучше перед ним не появляться.

Тонкие пальчики невзначай поправили юбку. Эни все понял. Повторялась давняя история.

– Я так больше не могу! – закричал он. Служанки замерли с чашками в руках, вылупив горящие глаза.

Эни бросился к столешницам. Мысли громко звенели, как и столовые приборы, которые он усердно перебирал.

«Почему? Ну почему все повторяется?»

Он бережно отращивал волосы с тех пор, как спустился к людям. Длинные косы накапливали внутреннюю силу и подтверждали его статус. Хотелось жить как все, носить безупречно белые одежды и заплетать серебристые пряди. И одним махом лезвия ножа Эни распрощался с прошлым. Пересушенные и оскверненные местной краской волосы рассыпались по вымытому полу.

– Не надо убирать, просто сожгите, – предложил он. И срезанные пряди мгновенно поглотило янтарное пламя.

Эни завороженно наблюдал, как догорает его прошлое, а следом и обиды. Насытившийся волосами огонь постепенно стал гаснуть. Гасли и силы Эни. Он подсел к задремавшим служанкам и провалился в сон.

* * *

Следующий день начался с приятной вести. Швея передала для Эни форму, и он с превеликой радостью сменил шуршащую юбку и жесткий корсет на длинную рубашку с крупными золотыми пуговицами и прямые брюки. Одежда села как родная и не сковывала движения. Не сжимала пальцы и новая обувь. Эни зачесал назад волосы. Скучать по косе он не станет. С укороченной шевелюрой даже спалось легче и спокойнее.

Эни всмотрелся в висящее на стене зеркальце в узкой комнатушке Хьюго. Тот предложил переодеваться и ночевать у него. И Эни согласился. Не рябило в глазах от золота. Взгляду не за что было зацепиться: ни картин, ни причудливых узоров. Не лежали стопками книги. Деревянные поверхности сверкали чистотой. Небесный слуга, предавший своего господина, все равно оставался аскетом, не признающим богатство и роскошь. А зажженная сандаловая палочка сохраняла чистой частичку души таинственного хозяина комнаты. Эни глубоко вдохнул аромат родной смолы, как вдруг распахнулась дверь. Маттиас явился раскатом грома, испепеляя пленника глазами-рубинами.

– Сегодня ты сопровождаешь меня в Сожженные земли, – холодно приказал он.

– Но… Почему не Хьюго? Он ведь ваш… – начал возражать Эни, но Маттиас перебил его:

– Никаких «но»! Лови и выходим!

Золотая полумаска, сверкая, полетела в сторону Эни. Он неуклюже поймал ее дрожащими руками. Но Маттиас не успокоился и следом швырнул мантию. Эни подобрал струящуюся ткань и накинул себе на плечи.

– Наденешь маску, когда я разрешу, – скомандовал Маттиас и хлопнул дверью. И Эни ничего не оставалось, как последовать за ненавистным господином.

Пройдя через врата замка, Маттиас остановился и надел украшенную рубинами маску. Эни повторил за господином и спрятал глаза и нос за холодным металлом. Нижняя часть лица оставалась открытой, уязвимой.

Король артистично махнул рукой в сторону, и вспыхнуло алое пламя. Оно крутилось, извивалось, словно змея, и вскоре предстало колесницей с четверкой запряженных скакунов. Эни замер и раскрыл рот. Пламя было живым и податливым, как глина. Сотворенная из огня повозка внушала страх. Эни отшатнулся, испугавшись могущества всепожирающей энергии.

– Пока между нами заключен контракт, Агни не навредит тебе, – успокоил Маттиас, приглашая жестом сесть с ним в колесницу. И Эни недоверчиво расположился рядом с заклинателем пламени. Взмах рукой, и огненное творение взмыло ввысь.

Скачущая по багряному небу колесница осветила усыпанную драгоценными камнями дорогу к замку. Крупные самоцветы замерцали пунцовыми огоньками. С высоты птичьего полета перед Эни открылась панорама – сияющий Золотой замок, окруженный садом с фонтанами и бассейном. Маттиаса явно вдохновил величественный дворец бога Йоганнеса и знаменитые Райские острова. Казалось, архитектор-шпион выдал королю схему Жемчужины Мира богов. Вскоре ухоженные парки столицы сменились невысокими постройками с огненными вывесками в форме губ. Но любопытный взгляд Эни привлекло черное озеро, словно растекшееся пятно туши на карте Ада. Разглядев светлый островок, затерявшийся в водоеме, пленник вздрогнул. Невольно перед глазами всплыли фрагменты жуткого пророческого сна и бледные кости адских существ. Эни нервно сглотнул и перевел взгляд на Маттиаса. Тот погрузился в свои темные мысли, в которых пленнику не нашлось бы места.

Вскоре за аренами показалась высокая скалистая стена. Сожженные земли приветствовали короля каменистой пустыней.

Маттиас и Эни осторожно ступили на пыльные земли. Мертвый пейзаж, написанный ржавыми и медовыми красками, величественно раскинулся перед гостями. Угнетающую тишину нарушал лишь глухой стук каблуков Одджит, которая приземлилась в ярко-синей колеснице и теперь шагала со слугой следом за ними. Сапфировые глаза гостьи злобно засверкали через отверстия маски.

– И где пляж? Где купальни? – прошипела Одджит. – Ты обещал распорядиться этими землями!

– Я уже распорядился. Здесь не будет ни пляжа, ни купален.

– Почему?

– Эти земли обитаемы.

– Обитаемы кем? Нищими паразитами?

– Это не паразиты, а мой народ!

– Какой народ, такой и правитель! Тьфу!

Одджит злобно сверлила каблуком дыру в земле, пока слуга смиренно поддерживал края ее золотой мантии, а Эни молча наблюдал за Маттиасом. Тот сохранял завидное спокойствие. Пленника впечатлила не только воспитанность господина, но и его стремление защитить нищих. Неужели в черной душе эгоцентричного короля еще оставалась капля не присущего ему сострадания?

«Прогнется ли он под эту сварливую каргу?» – задумался Эни.

Представление обещало быть интересным.

– Дорогая леди, позвольте показать вам край моего мира, – перевел тему Маттиас.

Одджит фыркнула и важной походкой последовала за ними.

Лавовый океан светился бесконечной янтарной полосой. Пока гости направлялись к месту назначения, Эни заметил, что в каменных домах и скалах у океана прятались дикие жители. Жизнь в Сожженных землях, по-видимому, протекала медленно и безрадостно, а нищие влачили жалкое существование в поисках еды. Да и выглядели они так же. Грязные лохмотья висели на костлявых телах, напоминавших мумий. Голодные, перекошенные и хромые. От одного их вида сердце небожителя заныло. Внешне процветающий мир показал уродливую изнанку.

– Если потеряешься, то утолишь их голод, – прошептал Маттиас и схватил Эни за руку.

– Не понимаю вас, объясните, – озадачился пленник. Бедняки к тому времени успели вылезти из своих каменных пещер и облепили гостя хищными взглядами.

– Тебя сожрут. Так понятнее?

В груди похолодело. Нет, в планы Эни не входило стать обедом для одичавших тварей.

Завидев короля, бедняки мгновенно расступились. Маттиас поднял руку, и те сразу рухнули в поклоне на пыльную землю. Спокойствие правителя сменилось наигранным гневом.

– Кто ваш король?! – закричал Маттиас.

– Господин – наш король! – хором воскликнули нищие.

– Тогда почему вы мне не служите?!

Никто не осмелился даже пискнуть.

– Я даю вам последний шанс изменить свою жизнь и присоединиться ко мне! Иначе я сожгу здесь все дотла! – пригрозил Маттиас. Темная фигура господина вспыхнула ярким пламенем.

– Но, Ваше Темнейшество! Вы обещали сохранить нам жизнь. Если вы нас убьете, то не сдержите свою клятву, – раздался в толпе детский голос.

– Кто посмел мне возразить?!

Напуганные нищие застыли в поклоне, и низкорослый юноша лет четырнадцати смело вышел к Маттиасу. Его засаленные рыжие волосы хаотично спадали на запачканное лицо, а лишенный надежды взгляд блестел пустотой.

– Я Анак, Ваше Темнейшество, – представился он, готовый принять позорную смерть. Огонь на плечах Маттиаса разгорелся ярче. Король источал ярость сквозь бархатную мантию и маску.

– Анак! Что ты вытворяешь! – закричала пожилая нищенка и упала в слезах перед Маттиасом. – Ваше Темнейшество! Прошу простить моего нерадивого сына! Он совсем глуп! Это моя вина!

– Маттиас! Это же мусор! Все они – мусор и не уважают тебя! Лишь смерть освободит их от невежества! – рассмеялась Одджит, скрестив руки. – Убей их!

Эни почувствовал, как Маттиас отпустил его руку. Мерцающие огоньки в глазах короля резко погасли, а изящные пальцы застыли в смертоносном жесте. Один звонкий щелчок – и нарушители превратятся в пепел. Сердце небожителя сжалось до размеров жемчужины. Он не желал становиться свидетелем трагедии и дрожащей рукой дернул господина за рукав.

«Прошу, остановитесь!» – мысленно взмолился он.

Но Маттиас оттолкнул Эни и шагнул к Анаку. Пленник уже собрался броситься на защиту юноши, как пальцы короля вдруг расслабились, и пламя послушно погасло.

– Анак, да? Ты действительно помнишь мою клятву во время коронации? – поинтересовался Маттиас, смягчив голос.

Король усмирил свой пыл, юноше и его матери больше не угрожала опасность. По крайней мере, Эни хотел так думать.

– Да, Ваше Темнейшество! – подтвердил Анак.

– Повтори ее. Дословно, – приказал Маттиас.

– Вы поклялись, что, пока вы здесь, не прольется ни капли невинной крови. Что жители мира могут рассчитывать на вашу защиту. Что вы восстановите разрушенные города и вернете былое процветание. И при вашем правлении никогда не будет войны, – уверенно произнес юноша.

На что Маттиас издевательски рассмеялся, введя всех присутствующих в ступор.

– Вы слышали, леди Одджит? Ни капли невинной крови! Ах да! Вы же тогда не присутствовали на моей коронации! – воскликнул Маттиас. – Вы только что спровоцировали меня нарушить Клятву души. Одна невинная жертва, и проклятая печать-паразит уничтожила бы меня! Ай-ай-ай! Из-за вас я бы умер мучительной смертью! Но я прощаю вас. Я же джентльмен!

Одджит злобно зарычала. Казалось, от гнева маска расплавится на лице и стечет золотой жижей.

– Пока я жив, моя дорогая леди, только я вправе распоряжаться этим миром! Только я!

– Упрямый мальчишка! Ты мог достичь высот, а остаешься на таком же дне, как и твой отец! Я снимаю балл за твою дерзость!

– Какая невообразимая глупость – измерять мой талант в каких-то цифрах. Я и так знаю, что я лучший!

Эни не мог сдержать удивления. Маттиас разыграл увлекательный спектакль, достойно поставив коварную Одджит на место. Король с самого начала не собирался причинять боль жителям Сожженных земель, а Эни, как дурачок, повелся на превосходную игру.

Униженная Одджит яростно стрельнула взглядом в Маттиаса и прошипела:

– Итоговые баллы покажут, насколько ты лучший и достоин ли ты своего мира!

– Решающее слово всегда за Его Темным Превосходством. И только он решит, достоин я своего мира или нет! Уж точно не вы!

– Но нас большинство.

Одджит взмахнула рукой. Сапфировая колесница приземлилась возле хозяйки. Молчаливый слуга усадил госпожу в повозку и сел следом. И когда сварливая гостья скрылась в багряном небе, Маттиас подошел к дрожащей матери Анака. Он протянул ей руку и помог подняться.

– Вы достойно воспитали своего сына! Я приятно удивлен. Мои подданные прибудут с минуты на минуту и доставят вас в Золотой город.

– Ваше Темнейшество, что вы! Не стоит!

– Ваш сын обладает блестящей памятью. Я хочу, чтобы он служил мне.

Мать юноши снова расплакалась.

– Анак умеет читать и писать, – поделилась она, вытирая пальцами слезы. – Я была учительницей в школе, до того как все началось…

– Прекрасно! У меня как раз есть для него работа.

Маттиас позвал Анака к себе и вручил ему горсть блестящих монет. Мальчик раскрыл рот, не ожидая от Его Темнейшества такой щедрости, а затем смиренно поклонился королю и вернулся к матери.

Эни с теплом на сердце наблюдал за нищей семьей, получившей дары короля.

– Кто заслуживает мою милость, тот обретает ее, – прошептал Маттиас и силой сжал плечо пленника.

– Но мы с братом в число достойных не входим… – отвернулся Эни.

– Не только ты с братом, – подтвердил Маттиас и взмахнул рукой. Рубиновая колесница не заставила ждать и явилась на зов. Повозка взмыла в небо. Эни устало прикрыл глаза, предвкушая возвращение в Золотой замок, как вдруг огненные кони стали резко спускаться. Эни распахнул глаза и посмотрел вниз. Затерявшийся в черном пятне островок начал увеличиваться. Дурное предчувствие закралось под кожу. Достигнув суши, Маттиас вытолкнул пленника из колесницы. Белоснежный берег напоминал то самое место из кошмара. По телу Эни пробежали ледяные мурашки, а сердце заколотилось в бешеном ритме.

«Нет, этого не может быть! Это совпадение…»

– Зло пожаловать на нашу местную достопримечательность! Остров Мертвых! – торжественно произнес Маттиас и вытащил из песка чужие потрескавшиеся кости.

– Нет! Нет, это неправда! – кричал Эни, шлепая себя по маске в надежде, что иллюзия развеется. – Это сон, жуткий кошмар!

– Ну, какой же это кошмар? Это прекрасное место для отдыха! – воодушевленно произнес Маттиас и снял маску, обнажив довольное лицо. Пухлые губы растянулись в издевательской ухмылке. Он уселся, скрестив ноги, и блаженно прикрыл глаза. – Разве ты не слышишь? Как тихо…

Дикие вопли похоронным хором зазвучали в голове Эни. Он упал на колени, отчаянно пытаясь развеять надвигающуюся тучу истерики.

– Как здесь тихо. А ведь раньше здесь так тихо не было. Здесь кипела жизнь, представляешь, Эни-ан?

И Эни невольно представлял. Почившие жители Ада рассказывали свои трагичные истории. Перед глазами нарисовались одноэтажные дома. За каменными стенами угрожающе звенели сталь и доспехи. Рыжеволосые смуглянки дрожали, прижимая к себе детей, в то время как их мужья точили ножи. Поднялись копья, замерло дыхание. Голубое сияние ворвалось в дом, и пролилась кровь.

– Пощади детей! Прошу! – умоляли матери, глотая слезы.

Но он не пощадил. Золотой клинок Солнца рассекал плоть и стариков, и младенцев. Они падали замертво сотнями, тысячами. Эни сбился со счета. Погибель явилась сияющим крылатым воином. Серебристые локоны падали на испачканное кровью жертв лицо, до боли знакомое. И невольному зрителю казалось, что это он сам устроил резню.

Эни закричал так громко, что кости усопших задрожали. Собственные вопли ненасытным клинком брата разрывали изнутри.

– Простите! Прошу, простите его! Пожалуйста! – взмолился Эни.

Маттиас рассмеялся, словно передав ответ хладнокровно убитых невинных жителей.

– Те нищие, которых ты встретил в Сожженных землях, – это выжившие в Войне Первых уровней Небес и Ада, – пояснил он. Пальцы скользнули по песку. – А здесь покоятся их родные и близкие.

– Пожалуйста, простите его! Он не ведал, что творит! – отказывался верить видению и словам Маттиаса пленник. Образ любящего и храброго брата никак не вязался со свирепым убийцей.

Но души не собирались прощать. Они выли и плакали, сыпали проклятиями. Эни закрыл глаза, но продолжал видеть их слезы, льющиеся водопадом, прозрачные и чистые.

Совесть пожирала адским пламенем. Голова раскалывалась от плача и криков. Эни мог бы затопить болью целый остров. Металлический вкус крови таял во рту. Эни осознавал, что, оставив тело на злосчастном острове, он сам увековечится среди мертвых. Озлобленные души разорвут его на частички света и не дадут достигнуть Вечной обители. Но о какой Вечной обители может идти речь, когда он до сих пор находится в Аду?

Эни всей душой желал оказаться в замке в тишине, но Маттиас не торопился возвращаться, молчал. Эни повернулся в его сторону и обнаружил господина безмятежным и сосредоточенным.

«Неужели только я слышу их крики?»

Души продолжали выть. Гнет чужих страданий вскоре высосал все силы. Эни обреченно рухнул на кости и провалился в темноту…

Эни очнулся в лодке. Его разбудили зловоние гниющих водорослей и чужое пение.

– Где я? Куда мы плывем? – спросил он у поющего лодочника. Тот сначала умолк, повернулся к пленнику и усмехнулся:

– В замок, а куда ж еще?

– А почему господин не с нами?

– Он приказал отплыть с вами.

– Понятно, – вздохнул он.

Эни пытался отвлечься от чужих голосов и видений, всматриваясь в бесконечно черную гладь озера, но мысли так и кружились вокруг страданий душ. Вина растущим комом сдавливала горло.