Текст книги "Кусучий случай, или няня для обреченного"

– Мама! – настойчиво потребовала я прекратить рассказ про слонов и обезъянок, которые уже знают свои «рабочие» стороны. – Послушай! Я уезжаю! Надолго!

Я бы уже забыла о том, что дома не одна, но тут… увидела еще одну позу. От которой у меня заныли кости.  Его величество свернулся калачиком и уютно придремал.  Изредка он открывал глаз, чтобы проверить обстановку, а потом снова погружался в дрему.

Сознаться честно,  если бы я лежала в такой позе с открытыми глазами, то мне бы вызывали инструктора по йоге. А если бы с закрытыми глазами, то мне бы вызывали сотрудников морга,  но тут на лице явно читали умиротворение и безмятежность.

«… надеюсь, на Гоа! Диночка показывала, там такие пляжи! И эти моллюски светятся!», – продолжала мама, пока я мысленно выдыхала, косясь на его величество. И все-таки я многое о нем не знаю!

– Я уезжаю, мама! Телефон будет недоступен! Так что не переживай! – выпалила я, слыша рассказ про то, как Дина с семьей видели Короля Гоа!

Да, это было достижение. Увидеть кого-то там издали! У меня тут в квартире сидит Его Величество, расположившись на  кресле… Ой! Ой мамочки!

– Просто там наши послы наносили официальный визит … эм… дальним соседям! – пояснила я, зажав трубку.

Глаз лениво открылся. Меня как-будто услышали и даже поняли, а потом так же лениво закрылся.

– Д-д-да, мам, – буркнула я в трубку. Если бы у меня по жизни были такие глаза, как сейчас, то, возможно я бы давно и удачно выскочила замуж.  – Я уезжаю. Возможно, надолго! И… телефон придется отключить…

– … поселили в отеле рядом с аквапарком, – слышала  я в трубку радостный мамин голос. – Дети были просто в восторге! Ты себе не представляешь, Асенька… Как там красиво!

– А я защитила научную работу по Южной Америке, –  вздохнула я, растирая рукавом стол.  – Это так, к слову…

– Ну все, обнимаю, целую, а то папа зовет рыбу чистить! Я тебе фоточки переслала!  Посмотришь! Одевайся теплее! На улице обещали минус! – чмокнула в трубку мама. И телефон в руке погас.

Глава десятая. Ссанкции

Я вздохнула, глядя на сорок пропущенных вызовов от мамы. Положила телефон на стол и посмотрела на его величество.  Уж как я люблю валяться в этом кресле, но таких поз я еще никогда не видела! Интересно, а как он спит?

– Я услышал достаточно, – заметило его величество, глядя на меня. – Ты не самый любимый ребенок в семье… Собственно, так же как и я. Ладно, достаточно.   Мы можем возвращаться? Желание выполнено?

Не знаю почему, но после разговора с мамой, у меня всегда такое настроение с кем-то поругаться!

– Нет, еще чуть-чуть рано,  – нахмурилась  я, видя, как суетятся маги.  – У меня есть одно дело, которое я бы хотела прояснить.

Может быть, чувство родных стен придавало мне храбрости. А может, правда, которую я осознавала, но никогда не произносила вслух, заставила меня подумать о маленьком принце – узнике – таком же не самом любимом ребенке. Который это еще не осознает, но очень скоро осознает.

– Если вы не выполните мое условие, я обратно не вернусь, – я чувствовала, словно меня ужалили за больное место. – Итак, мое условие таково!

 Коврики сделали страшные глаза, мотая головами, мол, прекрати немедленно!

– Как нелюбимый ребенок нелюбимому ребенку, – заметила я, чувствуя, что это последнее, что я сейчас скажу в своей короткой жизни. – Почему же вы так же относитесь к маленькому принцу? Почему заперли в башне? Наверное, я бы с ума сошла всю жизнь провести в этой башне!

– Ты не знаешь для чего это сделано, – прищурилось его величество, сидя напротив меня. – Эта  башня защищает принца.

– От чего? От прогулок, образования и счастливого детства в кругу любящей семьи? – усмехнулась я, поднимая брови. – Принц еще ребенок! И он каждый день смотрит на летящие снежинки и ловит их сквозь стекло лапой. А потом жалобно смотрит на меня и просится на улицу! Но злой дядя запретил!

– Ыыыы! – чуть не упал в обморок бородатый, но его поймал товарищ. Они смотрели на меня, как на труп.

– Я не удивлюсь, если он вырастет и будет ненавидеть вас до конца своих дней.  Только потому, что однажды за окном падали снежинки, а он сидел в башне, ни разу не выходя на улицу! – выпалила я, эмоционально размахивая руками в сторону окна.  За окном как раз крупными хлопьями повалил снег. – Что это за самоизоляция?  Я не хотела говорить об этом во дворце! Там наверняка есть уши! И другой возможности у меня не будет.

– Кто тебе позволил разговаривать со мной в таком тоне? – прищурилось его величество, словно готовясь к прыжку.

– Я спросила разрешения у своей совести! – ответила я.  «Ага! Сейчас тараканы – стражники набегут и унесут тебя за плинтус к соседям! А там бабка старенькая живет! Она быстро тебя кастрирует и заставит есть глазастую кильку с газетки!», – согласилась совесть, ради маленького принца разрешая мне все!

Я смотрела, как коврики бочком двигались в сторону коридора. Ничего, я морально готова ко всему!

– Ты не знаешь, о чем просишь! Он убежит с прогулки! А я уже видел, как ты ползаешь по крыше, как слепой котенок! – слышала я рев. – Ты думаешь, другие няни  не пробовали!

– А шлейка? Ошейник? – спорила я, глядя в глаза страшному разъяренному  зверю. Мне хотелось уточнить, что случилось с предыдущими нянями. Но что-то мне подсказывало, что еще немного и я узнаю это лично у них!

– Я оторву руки и голову тому, кто посадит принца на ошейник! – рявкнули мне в лицо.

– Тогда сами, будьте так любезны,  уделите  сорок минут своего драгоценного времени на прогулку с принцем! Вы-то сможете его догнать! – спорила я, швыряя подушку на диван. – От вас не убудет! Государственные дела подождут! Это невыносимо смотреть, как малыш хочет прогулок! И вместо этого сидит взаперти в четырех стенах!  Тем более, что все будут видеть принца намного чаще! И слухов и сплетен, порождающих мятежи, станет намного меньше! Следовательно, у вас будет больше свободного времени!

– Им просто нужна зацепка, чтобы свергнуть меня. И на принца им глубоко плевать! – усмехнулось его величество. – Хорошо. Пятнадцать минут времени в день я готов уделять принцу. Но при одном условии. Ты будешь гулять с нами. Это – мое условие.

Ура! Титикака! Мы победили!

Мне уже не терпелось сообщить принцу радостную новость! Мне уже было все равно на вспышки магии, на зал, в котором нас терпеливо ожидали слуги. Я мчалась по коридорам, чтобы порадовать моего маленького узника!

– Титикака! – обрадовалась я, ловя малыша на руки. – Мы сегодня пойдем гулять!

Видимо, малыш не знал, что такое «гулять». Но видя, что мама радуется,  решил в знак  солидарности откусить маме нос.

– Гулять! – улыбнулась я, проверяя постель на наличие всяких «ссанкций» и «сранкций». Я даже проверила, не наложил ли вето маленький принц где-нибудь в районе ковра.

– Я думал, что ты не выживешь, – выдохнул бородатый, глядя на меня. – Как ты вообще додумалась спорить с его величеством? Мы же тебе показывали, что не надо! Это могло плохо для тебя закончится!

– А что мне терять? – удивилась я. После разговора с мамой я почему-то чувствовала себя свободной. – У меня нет ничего в этом замке!  Даже расчески для волос! Не говоря уже про зубную щетку!

– Его величество готовы! – послышался голос безбородого. Он передал мне подбитый мехом плащ с капюшоном, сапоги и варежки.

Я оделась, взяла Титикаку на руки. Он с удивлением смотрел на меня, мол, а куда это меня несут? Что-то я не понял?

– Мы идем гулять! – шептала я ему на ушко. – Гу-лять!

– Его величество поставил еще одно условие. Гулять вы будете во внутреннем дворе, – слышала я голос бородатого.

Слуги с удивлением смотрели на то, как я несу принца. И переглядывались.

– Мы идем гулять! – сообщила я, чувствуя, как занервничал Титикака.

– Не может быть, – удивлялись слуги, с умилением глядя на принца. – А то сидит в своей башне! Неужто его величество разрешил?

Пока за нашими спинами шептались, дверь передо мной открылась и в лицо дохнуло холодом. Бррр!

– Ну, – осмотрелась я по сторонам, видя квадратные глаза Титикаки. Он пытался лапой поймать снежинку. И уже узнал, что она невкусная.

– Я здесь, – послышался знакомый голос. Я осторожно спустила с рук Титикаку, который уставился на снег с недоумением и опасливо попробовал его лапой.

– Я думаю, что он будет хорошо себя вести, – вздохнула я, глядя с умилением на то, как хлопья снега упали на нос принцу, и он скосил глаза, рассматривая их.

– Я бы не сильно на это рассчитывал, – послышался голос. Я обернулась, видя, слуги прилипли к окнам, побросав все дела.

– Аррр! – послышался агрессивный писклявый рык. Но сугроб не дрогнул.  И тут прямо в попу Титикаке прилетел снежок.

– О, кто это сделал? – спрятала я за спиной мокрые от снега варежки.

Титикака уже понял, что сугроб его не боится. И снежинки не вкусные. Но самое важное, убегать он никуда не собирался!

Так, а где Титикака? Только что был здесь!

Он ведь только что… Я рассеяно, водила рукой, очерчивая место, где только что своими глазами видела принца.

– Титикака! – бросилась я  искать комочек шерсти и энергии.

 За таким, как он нужен глаз да глаз! «Даже я бы не справился!», – заметил морской гребешок, обладатель не менее тридцати глаз.

– Тити! – кричала я, мечась по снегу. Нет, я отвернулась на мгновенье! Считай, моргнула! А тут…

– Рррр! – слышалось недовольное рычание малыша. Его несли за шкирку в огромной пасти. А потом сгрузили в сугроб. Титикака потешно отряхнулся и зажмурился, глотая снежинки.

Откуда-то повалил снег. Да такой крупный, словно кто-то трусил над замком подушку. Хлопья оседали на волосах, слепили глаза. Казалось, вокруг все стало каким-то серым, слегка туманным.

– Давай слепим снеговика! – предложила я, сжимая в руках будущий ком.

Пока я натужно катала ком, чувствуя себя жуком-навозником, Титикака радостно прыгал вокруг меня, пытаясь откусить от кома снег.

– Мы лепим снежную бабу! – объяснила я, сплевывая волосы и толкая ком.

– А потом я ее съем! – намекал Титикака, терпеливо ожидая, когда няня сползет по кому вниз.

 Его величество стоял и смотрел на нас с некоторым недоумением.

– Это ее …. Эм… попоноги, – пояснила я Титикаке, изредка бросая взгляды на его величество. – А сейчас мы будем катать грудоталию!

Я снова катила ком, собирая весь снег вокруг.

– А потом я ее съем! – радостно скакал вокруг Титикака, напушив хвост. В его глазах было столько восторга, что я даже улыбнулась ему.

Второй ком с трудом водрузился на первый. Я отдышалась, вытряхивая снег из капюшона. Мне показалось, что там целый сугроб!

– А вот и голова! – слепила я голову. И тут же потребовала угольки и морковку. Ветки я нарвала с куста, что рос возле стены.

– Рррр! – зарычал Титикака так, словно ему сказали, что ему в будущем придется на ней жениться. И теперь он всеми силами пытался произвести впечатление на барышню. Он тормошил ее лапой, всячески показывая, какой он грозный. Но снежная баба была суровой дамой. И не собиралась в панике бежать от такого страшного зверя. И никак не отвечала на его чувства. Проклятая ледышка!

Я скользнула взглядом по его величеству, понимая, что время нашей прогулки уже подходит к концу.

– Что это такое? – спросило его величество, глядя на «красавицу».

– Это … снежная баба, – пожала плечами я, отряхивая рукавицы и плащ.  Я обернулась к своему шедевру. – Была…

 В жизни каждого мужчины наступают моменты горьких разочарований в любви.  Титикака выяснил, что любовь может быть жестокой. И местами безответной. Поэтому задумчиво грыз заснеженную морковку, глядя на меня взглядом: «Ну вот как так?».

Меня тревожило только одно. Пятнадцать минут уже давно прошли. Но никаких поползновений в сторону государственных дел, я пока не наблюдала.

Титикака доел морковку, грустно посмотрел на развалины «дамы».

– Что? Даму тоже я развалил? Да? – читалось в его взгляде. И он… заревел.

 Я впервые видела, как тигры плачут.

– Рррр! – послышался голос за спиной.

– Ар-р-р-ра-а-рау! – выдал Титикака, жалуясь на превратности любви к ледышке.

Рык за спиной стал строже и куда более угрожающим.

– Это что еще за новости? – повернулась я, глядя в красивые и бесчеловечные глаза.

– Принцы не плачут, – пояснили мне, поглядывая на Титикаку.

– Не плачут, не плачут, – проворчала я, глядя на его величество. Титикака был безутешен. Он сгребал лапами снег: «Вот она была и нету!». – Может, поучаствуете, ваше величество!

– В чем? – произнес ледяной голос. Он стоял горделиво, заложив руки за спину.

– В катании снежной бабы. Вы, как мужчина, должны лучше разбираться в женщинах! – усмехнулась я, позволяя себе дерзость.

Я стала лепить новую. Титикака тут же оживился.  Он смотрел на меня с надеждой, что я налеплю ему целый гарем! Но пока что я толкала тяжелый ком, украдкой глядя на его величество. Ничего-ничего, сейчас посмотрим…

Глава одиннадцатая. Пососать одеяло!

Первый ком был установлен на радость принцу, впервые играющему на улице. Я катила второй ком, толкая его изо всех сил. Ком получился большим. Я даже сама не ожидала такого!  Я попыталась водрузить его на первый, но с физикой в школе у меня было плохо. Поэтому меня резко повело назад и…

Я не упала.

Я стояла, чувствуя, как меня … держат.

 Я даже чувствовала дыхание совсем близко и видела руки, помогающие держать огромный ком. Ком был с легкостью поднят и водружен на место. Я разравнивала его руками, чувствуя, что позади меня стоит его величество. Я смотрела на свои руки, которые  почему-то очень усердно разравнивают снег, и видела, как дорогие перчатки драгоценностями смахнули налипшие снежинки.

Я подняла голову, видя, как снег становится все сильнее и сильнее… Он уже шел не переставая, застилая внутренний двор бело-серой пеленой.  Не было видно ни окон, ни дверей. Только серые силуэты стен вырисовывались в снежной мгле.

Снежинки падали мне на лицо и тут же таяли на горящих щеках.

Все это время я почему-то растирала варежкой одно и тоже место, для чего-то полируя его. Странное чувство, от которого мне вдруг стало жарко заставило меня внимательно следить за драгоценной перчаткой, которая небрежно стряхивала снежинки . Камни на перчатке сверкали, на них налипал снег.

Вот его рука подкралась все ближе и ближе, осторожно ложась поверх моей. Он молча водил моей рукой по кому, заставляя с каким-то странным удивлением следить за каждым нашим движением.

– Здесь просто немного неровно, – послышался тихий голос.

– С-с-согласна, – кивнула я,  на мгновение забывая про вечную войну.

– Ты же просила поучаствовать, вот я и участвую, – снова послышался тихий голос.  «Участвуйте, участвуйте!», – занервничало сердце, как зачарованное глядя на наши руки.

– Пока никто не видит? – вдруг произнесла я, догадываясь, чего он ждал.  – Пока никто не видит, его величество король может опуститься до того, чтобы обнять няню?

– И снова мы возвращаемся к воспитанию принца, – послышался голос. В нем отчетливо прозвучало недовольство. – Я считаю, что принца нужно воспитывать в строгости. И не позволяться ему слабости. Каждая слабость делает  короля уязвимым. Если ты хочешь подобраться к королю, но не можешь, достаточно подобраться к тем, кто ему дорог. И тогда вся власть в твоих руках.

– Думаю, что принц, в отличие от вас, сможет защитить тех, кто ему дорог, – усмехнулась я, чувствуя какую-то обиду.

Моя рука выскользнула из-под его руки.  Но ее схватили и вернули на место. Это было достаточно грубовато.

– Значит так, да? Послушай меня, няня…

 Я видела, как сквозь перчатку прорезаются когти. Они плавно впиваются в мою руку сквозь ткань варежек. Точно так же, как и когти Титикаки, когда он балдеет от почесания. Это было не больно, но сам вид когтей ужасал меня.

– Я думаю, что если ты хорошо знаешь принца, то знаешь, что означает этот жест, – послышался голос. Я мельком глянула на небо. Снегопад становился все гуще и гуще, словно издеваясь надо мной. На коме уже образовалась снежная шапочка.

– Такое бывает, – заметила я, вглядываясь в когти, –  Когда принц самозабвенно сосет одеяло. Вы тоже хотите пососать одеяло или мои волосы, ваше величество?

Когти замерли, а потом впились полностью между моими пальцами, образуя клетку, из которой не вырвать руку.

Я впервые слышала, как он усмехнулся. И очень жалела, что не видела его улыбки.

– Я бы, пожалуй, сделал бы тебя своей тайной наложницей, – послышался тихий шепот.

Кем? Наложницей? Что-то вроде любимой рабыни?  Нет, я понимаю, что тут многие бы согласились, но…

В этот момент я осмелела, слегка поворачиваясь и глядя на его полуоткрытые губы. Мне пришлось завести руку за спину, чтобы встать к нему лицом.

– Это, конечно же, большая честь, Ваше величество, – заметила я, глядя в его глаза, выскальзывая рукой из варежки. – Но придется вам … пососать одеяло.

Я вынырнула из – под его руки, оставив в качестве трофея варежку.

– А я поищу принца! – заметила я, понимая, что мы бессовестно забыли о ребенке. – Титикака!

– Знаешь, – послышался голос за  спиной. – Я два раза не предлагаю.

– А я два раза не отказываю, – заметила я, глядя на недоумение в его глазах. – Видите, как у нас все удачно складывается?

Быть может у него целый тайный гарем! Нет, спасибо! Я достаточно повидала подруг, которые были тайными любовницами, а все праздники проводили в обнимку с котом. И мне почему-то не хотелось, чтобы все было именно так.

– Нет ничего страшнее мужчины, получившего отказ, – послышался тихий голос.

– Нет ничего страшнее женщины отказавшей самому королю, – ответила я, пытаясь понять, во что мне это все выльется.

Быстро скатав ком – голову, я водрузила ее на снежные плечи. Дырявая варежка промокала, но вот уже слуги несли морковку и угольки.

– Уррр! – радовался Титикака, почтив память своей первой любви маленькой какашечкой. –

Огромная снежная баба возвышалась над юным принцем вызывая легкое «вау!» в его глазах.

– У, да ты совсем промок! – заметила я, пробуя Титикаку. – Пойдем в замок. Для первого раза вполне неплохо? Да?

 Мой голос звучал немного нервно, но я старалась не смотреть в сторону его величества. А когда я обернулась, то не увидела его. Мне почему-то стало легче. Я подняла Титикаку и только собралась уходить, как послышался жуткий плач. Титикака выставил лапу вперед, требуя «снежную бабу».

– Милый, – прошептала я. – Она растает. Только мы принесем ее в тепло, она…

Но принца было не остановить. Он ревел, требуя, чтобы монументальная снежная фигура пошла с нами.

– Она постоит здесь, – убеждала я, немного не предвидя любовь к снеговикам. – А завтра мы выйдем, и она нас будет ждать? Да? Пойдем!

Рев принца раздавался на весь замок.

– Что случилось? – послышались голоса волков. Они были тут как тут.

– Мы … тут… Короче, принц требует, чтобы она жила с нами! – показала я рукой на кривое произведение снежного искусства.

– Погоди-ка, – переглянулись маги, что-то оценивая.

Через десять минут я сидела в комнате, пытаясь высушить возле камина промокшую насквозь одежду. Титикака спал без задних лап. Сон сморил его во время смертельной схватки с одеялом. Так что он так и уснул с куском одеяла в зубах. Высунув лепесточек языка он сладко посапывал.

 А в углу в магическом круге стояла огромная снежная баба. В круге все заиндевело и шел снежок.

– Тайная наложница! – возмущалась я, пытаясь что-то сделать со своими волосами. – Отлично! Эдакий Штирлиц в чулках! Ага!

Дверь со скрипом приоткрылась. На пороге появились волки. Я все думала, кто они. Наверное, телохранители принца. Но тогда почему они не тигры, а волки? Тоже загадка! Хотя, может во дворце все в кого-то оборачиваются? Я, например, иногда оборачиваюсь в редкостную тварь.

– Можно к тебе вопрос? – послышался голос бородатого. – Что ты сказала его величеству? Просто к нему подойти страшно! Он рвет и мечет!

– Я предложила ему пососать одеяло, – ответила я достаточно храбро. – Не знаю, как волки, но Титикака от этого расслабляется и успокаивается.

Я взглядом показала на главного одеяльного сосуна, который спал так, что из пушки не разбудишь.

– Хорошо, – переглянулись и похолодели волки. Сейчас они по цвету кожи готовы были записаться в родственники снежной бабы. – Он тебе что-то предложил?

– Хорошо, у меня встречный вопрос, – ответила я, заглядывая под стол, а потом свешиваясь со стула и отгибая полог кровати. – Где у нас прячется тайный гарем? Просто я не в курсе. Мало ли, кто входит в эту таинственную организацию, где есть всего один член, но очень много участников?

Волки остолбенели. Судя по шрамам, они видели уже не одно сражение. Но тут вид у них был такой, словно не мне, а им предложили войти в союз «Меча и Орала».

– Он предложил тебе стать его наложницей? – осторожно, словно еще надеясь, что я все перепутала, поинтересовались у меня. На их лицах было написано: «Сколько дают за разговор с опальной няней? И не считается ли это заговором против короля?».

– Тайной, – заметила я, поднимая палец вверх.

– И ты отказала? – спросили у меня. Мне почему-то кажется, что они прикидывали. Считаются ли они моими близкими друзьями. Настолько близкими, чтобы скидываться на похороны.

– А вам не предлагали, случайно? – спросила я, злясь на «тайная». – Нет, ну может тут половина замка уже в тайном гареме, а я не знаю!

– Может, расскажем ей? – кивнул бородатый.

– А что это изменит? – заметил его явно родственник.

– Ладно, промолчим, – пожал плечами второй волк.

– Та-а-ак! – возмутилась я, срочно требуя подробности. – Если бы не хотели рассказать, то даже бы не заикнулись! Ну, выкладывайте!

– Только ты никому не рассказывай! – переглянулись волки. – И во дворце ни словом не обмолвись. Когда наш владыка был еще принцем, него не возлагали надежд, как на его брата – будущего короля.  И он был вправе сам решать свою судьбу сам. У него была одна единственная наложница. Брат пообещал, что как только принц его поддержит, и он станет королем, он разрешит им пожениться. И наш владыка поддержал брата.

– Когда король и королева умерли, воцарилась такая смута, что без помощи брата тут никак не справиться, – добавил бородатый.  –  И через день, после того, как короновали старшего брата, он явился к младшему. И со словами: «Чтобы ты помнил, кто здесь король» забрал ту, единственную, которая у него была.

– Но принц без боя не сдавался. Битва была ужасной. Два ирбиса сошлись в поединке, но подключилась стража. И вместе они одолели принца. Стрела, пробившая ему плечо, сыграла свою роль в исходе сражения. Он до сих пор хранит наконечник этой стрелы. Он висит у него на шее, оправленный в золото, – добавил безбородый.

– А потом принца выбросили в снежную пустоши, умирать. За то, что он посмел противиться воли брата, – добавил бородатый.  – Мы шли стаей, перебираясь из одного места в другое, где было больше дичи. И брат, у него нюх лучше, учуял кровь…

– Мы увидели ирбиса. Он полз по снегу, оставляя кровавый след, – вставил безбородый. – Полз из последних сил. Но не сдавался.   Отец сказал, чтобы мы его бросили. «Большие кошки ненавидят волков!».

– И правда, давным– давно у нас отняли все земли, – переглянулись волки. – Вот мы и ходили за горным хребтом. Жили помаленьку… А тут, как оказалось, принц…  Старый вожак понимал, что если с нами ирбис, то он в любом случае оспорит право быть вожаком. И ирбисы намного сильнее волков. Поэтому, умирая, отдал ему нас. Нашу стаю. И той же ночью мы пришли во дворец. Что стоили люди против нас? Да ничего! Мы просто вырезали всех, кто схватился за оружие.

– Вот теперь мы живем здесь! Едим досыта! – вздохнул бородатый. – Я же говорил, что тут половина замка наша стая. А он наш – вожак. Мы пойдем за ним, хоть на край света.

– А что стало с королем и его … эм… наложницей?  Он на ней не женился? – спросила я.

– Вон что случилось, – кивнули в сторону распростёртого Титикаки. У него как раз вывалился изо рта слюнявый и жеванный кусок одеяла.

– А сколько времени прошло с того момента, как он ее забрал? – спросила я, тут же пытаясь пояснить. – До вашего прихода в замок?

– Мы не знаем. Знает только он, – переглянулись волки.  – Про судьбу короля и наложницы мы  ничего не знаем. Мы сражались внизу. А потом увидели, как он вышел в короне, а по его волосам текла кровь. Вот и все, что мы знаем.

– Мы – одна стая. По одному его взгляду, мы готовы подняться против любого, – произнес бородатый. – Мы – беты стаи. Нас было четверо, но двоих убили. Люди нас не любят.

– Я заметил, что люди никогда не любят тех, кто их сильнее, – согласился безбородый.

– Так как вас зовут? – усмехнулась я.

И тут внезапно один завыл.

– Это я, а это брат! – и он снова завыл. – Ну как? Ты готова звать нас по именам?

– Меня, пожалуйста, полным именем! – рассмеялся безбородый.

– Хорошо, Спасите и Помогите, – рассмеялась я волчьей шутке.

Перед самим уходом, они почему-то посмотрели на меня очень внимательно.

– Что-то не так? – спросила я, видя, как они оббегают взглядом комнату и о чем-то перерыкиваются, но тихо.

Я улеглась рядом с Титикакой и задремала. Пока я ворочалась, я думала о том, что возможно, была немного груба. Хотя, с другой стороны мне теперь хотя бы понятно, почему отношения хотят сохранить в тайне. Нет, все равно не согласна быть Штирлицем в стрингах и трусах! Я отказываюсь!

«Я два раза не предлагаю!», – послышался в голове голос. «Видно, не судьба!», – с некоторым тайным сожалением вздохнула я, нервно ворочаясь и пытаясь уснуть.

Главное правило няни Титикаки – ни в коем случае не шевелить пальцами ног под одеялом.  А я все никак не могу привыкнуть к нему.

– Аааааа! – проснулась я, когда меня куснули на пальцы.  Титикака мышковал, пытаясь обнаружить шуструю мышку под одеялом. И расстраивался, если мышка имитировала внезапную смерть.

– Так, – вскочила я, видя, как Титикака пытается стянуть с меня одеяло. Сердце колотилось так, что у меня руки тряслись. Ничего себе будильник!

– Аррр! – рычал Титикака. Он был бодр, полон сил и энергии. Малыш никак не мог угомониться.

– Титикака, прекрати! – потребовала я достаточно строго. – А ну-ка!

Но принц решил, что сегодня у нас день Непослушания.

– Титикака! – я была возмущена, когда он изодрал подушку, пытаясь поймать перья, оседающие на кровать. Снежная баба стояла и смотрела с укором. Я тоже пыталась призвать малыша к порядку. Но тщетно.

И тут я вспомнила, как один короткий рык тут же делал Титикаку пай-мальчиком.

– Кхе-кхе, – разминала я речевой аппарат. – Арррр!

Титикака замер, глядя на меня.

– Аррр! – повторила я, видя, как он смотрит на меня с удивлением. Ничего себе! Получилось! Ай да я! Ай да молодец!

В дверь постучали, я насторожилась. Титикака улегся на одеяло, поведя ушами, а потом стек за кожаным ежиком и затащил его на кровать, самозабвенно пытаясь его разгрызть.

– Войдите, – осторожно, стараясь увидеть, кто там пришел раньше, чем дверь откроется полностью, отозвалась я.

На пороге стояла служанка с едой, а следом за ней шли еще две. Они что-то несли в руках. Сначала я не разглядела, что это. А потом увидела что-то сверкающее.

– Что это? – спросила я, глядя с подозрением.

– Его величество приказал передать вам, – коротко ответили служанки, пока я не скрывая удивления, смотрела на подарки, прикрытые тайной покрывала.

– Все подарки его величества очень символические! – заметила служанка, спешно удаляясь.

Я уже поняла, что там не миллион долларов и личный остров.

Только дверь закрылась, Титикака тут же стянул покрывало, решив, что его подарили специально для него. И теперь, словно ансамбль народного творчества «Перепелочка» прыгал и размахивал их как платком. Изредка он повизгивал от радости.

– Ой, да что же, ой, да что же подарить решили нам? – пропела я голосом народной артистки. Я чувствовала, что мне не хватает кокошника и сарафана. Палец на щеке уже был.

– Иии! – пищал Титикака, размахивая платком.

– Расческа? – заметила я, беря в руки золотой гребень. Я попыталась расчесать волосы, но гребень запутался и застрял.

– Какая удобная вещь, – простонала я, пытаясь вытащить гребень из волос. Заодно глаза больше становятся! – Ай! Ай! Пусти! Их не так много осталось! Так! Ладно…

 Я положила гребень – убийцу лохматости в сторонку, глядя на следующий подарок.

– Нам намекают, что мы редко расчесываемся, – мрачно заметила я, глядя на густые и непослушные волосы. Еще бы! Попробуйте помыть голову тем же, чем и попу! И тогда я на вас посмотрю! Бу-бу-бу!

– Итак, то, что я – лохудра мы уже выяснили, – согласилась я, глядя, как зубчики погнулись и в них торчат мои спутанные волосы. – О! Да не может быть! Я что? Выгляжу, как алкоголик?

Красивый пузырек, оправленный в золото, напоминал коллекционный коньяк.

– Здорово! – кивнула я, видя синяки под глазами. На всякий случай я открыла его и понюхала. Пахло какой-то травой и цветами. Запах был похож на запах вермута.  Я попробовала на вкус и почмокала. Нет, ну на вкус странновато… Похоже на вермут с микстурой от кашля… Хотя… Что-то в них есть…

– Итак, что еще тонко намекает его величество? – ледяным голосом обиженной женщины спросила я у драгоценной шкатулочки.

– Ну это уже удар ниже пояса! – обалдела я, видя … мыло! Красивое, но мыло!

 Если честно, я даже принюхалась к себе. На всякий случай. Вроде бы и не пахну. А, ну я же забыла. Они же как бы не очень люди.

– Ну что? Чудесно! – развела я руками, глядя «символические» дары. – Нет, главное, как тонко!

Мешочек с золотом на подносе намекал, что сегодня день зарплаты. Эх! Гулять, так гулять!

– Эй, кто-нибудь! – крикнула я, пока Титикака доедал платок. Я поймала платок уже на подходе за самый кончик, и словно фокусник вытащила его из принца. Успела!

– Да? – послышался голос служанки.

– Ам… – задумалась я, чем бы ответить на оскорбление. – А вы не могли бы … где-нибудь…

 Я просто представить не могла, где тут что можно купить. Наверное, в городе!

– … купить…

Мой взгляд тут же стал очень нехорошим. А на губах появилась улыбка самого дьявола!

Служанка склонилась к моим губам, пока я страстно шептала, расписывая то, что мне нужно.

– Такое можно найти? – спросила я.

– Думаю да, – закивала служанка, забирая деньги.

– Вот и хорошо, – потянулась я, предвкушая его лицо в тот момент, когда ему это символически вручат!