Текст книги "Спанки"

– Мне чертовски неудобно, что все так получилось, – пробормотал я, когда Дэррила повезли по больничному коридору. – Это я виноват.

– Не всегда успеваешь следить за перемещением партнера по площадке, – примирительным тоном сказал Дэррил. – Сквош – слишком быстрая игра. Так что не стоит особенно корить себя.

Все то время, пока я находился в больнице, Спанки, как ни странно, со мной не было, однако, когда я уже возвращался в магазин, он снова, откуда ни возьмись, появился. “Вот уж подивится Макс, – подумал я, – куда это запропастились его продавцы”.

– Я рассчитывал, что ты просто обыграешь его, но никак не изувечишь, – сказал Спанки, подстраиваясь под мой шаг. – Что врачи сказали насчет глаза?

– Это станет ясно только через несколько дней, так что надо ждать.

– Ну что ж, – бодрым тоном проговорил Спанки, потирая руки. По крайней мере, можно подумать о ленче.

– Да ведь сейчас уже почти четыре часа. О каком ленче ты говоришь? – недоумевал я.

– О твоем завтрашнем ленче с Максом. Дэррил пригласил его. Очевидно, он со дня на день ожидает повышения по службе и, наверное, решил предпринять для верности упреждающий, так сказать, шаг, пригласив Макса в ресторан. Ну а теперь его место сможешь занять ты.

– А тебе не пришло в голову, что предложение занять его место попахивает довольно-таки дурно? – спросил я.

– Излишняя щепетильность в подобных делах ничего тебе не даст, – парировал Спанки. – Оглянись вокруг себя – ведь ты живешь в мире, буквально кишащем дурными людьми. По улицам бродят бездомные мужчины и женщины, которым не повезло в жизни и которые со страхом смотрят в будущее. А мимо, словно их и не замечая, шагают процветающие граждане, те самые десять процентов, которым принадлежат девяносто процентов всех богатств страны. Жизнь всегда обманывает бедных, и чем беднее они становятся, тем очевиднее этот обман. Поправить спое положение можно только собственными силами. В былые времена бездействие оборачивалось всего лишь одиночеством. В наши дни пассивность чревата полным крахом. Мартин, ты должен подумать о своем будущем и измениться коренным образом. Ведь я не всегда буду рядом.

Мы прошли вдоль зеркальных панелей магазина, и Спанки распахнул передо мной дверь.

– У меня деловое свидание, – сказал он. – А ты прочитай записку, которую я оставил на твоем столе, и действуй в соответствии с моими рекомендациями. В твоих служебных делах грядут поистине судьбоносные перемены.

Глава 10
Карьеризм

Это был один из старейших и самых знаменитых ресторанов во всей стране. У нас над годовой сияли матовые шары семи громадных люстр, а вдоль одной из стен тянулся инкрустированный бар из красного дерева, уставленный бутылками с более чем сотней сортов виски. Округлой формы просторные столы отстояли друг от друга не менее чем на десяток футов. Официантов было ровно столько же, сколько и столов, причем все они строго придерживались некой вполне конкретной табели о рангах.

Сквозь щели в массивных малиновых портьерах, драпировавших огромные окна в дальнем конце ресторана, виднелись смутные контуры деловой части города, и у меня возникло ощущение, что дневной свет никогда не проникает в глубь зала. Очевидно, обедавшая здесь престарелая публика предпочитала, чтобы ей лишний раз не напоминали о быстротечности времени. Я стоял у стола метрдотеля и с нетерпением ждал Спанки, ибо без него совершенно не представлял, как мне следует себя вести.

Мне еще ни разу в жизни не доводилось бывать в столь шикарных заведениях, а тем более в этом ресторане. Если верить Спанки, “Столовая сэра Ричарда Стила” некогда была удостоена едва ли не всех существующих в ресторанном мире престижных наград, хотя следовало признать, что в послевоенные годы его пятизвездочный лоск все же несколько потускнел. Макс был буквально шокирован, когда я, следуя инструкциям своего персонального даэмона, пригласил его сюда. Его ленч с Дэррилом, естественно, был отменен, поскольку мой напарник, что называется, выбыл из игры на неопределенное время.

– Извини, что опоздал, – прозвучал у меня над самым ухом знакомый голос. Спанки был в черном смокинге, накрахмаленной рубашке со стоячим воротничком и при галстуке-бабочке. Он показался мне похожим на Берти Вустера.

– Что это ты так разоделся? Или тоже примешь участие в трапезе?

– Ты поразительно догадлив. Ну как, удивился, когда Макс принял твое приглашение на ленч?

– Не то слово. Вообще, можно сказать, едва на ногах устоял.

– Макс – идеальное воплощение двух качеств: чревоугодия и редкостного снобизма. Разве такой устоит перед соблазном отобедать в подобном заведении? Ты сказал ему, что твой отец состоял членом этого клуба?

– Равно как и дед.

– Прелестно. Я постараюсь ввести тебя в курс некоторых тонкостей этикета, а о всяких мелочах можешь поболтать, как сам того пожелаешь.

– А зачем мы вообще сюда пришли?

– Скоро узнаешь. Кстати, мне пришлось изрядно попотеть, чтобы заполучить именно этот столик. Имей в виду, что непосредственно перед тем, как ты сделаешь заказ, к вашему столику подойдет дородный джентльмен с седыми усами. Когда он узнает тебя, очень важно, чтобы ты ответил ему взаимностью и тоже узнал его. Он пожмет тебе руку и, если все пойдет гладко, присоединится к вашей компании.

– Кто он такой?

– Смотри внимательно, кажется, тебя собираются проводить к столику.

Путь через громадный зал показался мне бесконечно долгим. Я был минимум на десяток лет моложе не только любого посетителя, но и большинства официантов. Шагая по толстому ворсистому ковру к одному из самых уютных столиков, я то и дело ловил на себе взгляды окружающих. К моему приходу Спанки уже восседал за столом, покрытым ослепительно белой скатертью.

Официант выдвинул для меня стул и с елейным выражением лица стал ждать, когда я обращу на него внимание.

– Не желает ли сэр в ожидании гостя выпить аперитив?

– Закажи себе сухой херес. – Спанки назвал конкретную марку вина, не помню уже, какого именно, и я немедленно исполнил его указание. Он распахнул массивное, в кожаном переплете меню и, слегка посмеиваясь, принялся листать его – Надо же, они имеют наглость требовать за шашлык по-татарски целых двадцать семь фунтов.

– Да как же я буду расплачиваться за все это?

– О, совсем забыл. – Он полез в карман пиджака и извлек из него пачку пятидесятифунтовых банкнот. – Воспользуйся вот этим. Не волнуйся, не фальшивые. Вполне законное платежное средство. В ресторанах вообще предпочитают получать наличными, пластмассовые же карточки здесь продолжают считать бессмысленным и к тому же весьма сомнительным нововведением. Только не забудь, чаевые соммельеру надо будет дать отдельно.

– Кто такой соммельер?

– Официант, который предлагает напитки, болван. Ну почему в наше время почти полностью забыт светский этикет?

Я оглядел посетителей ресторана. Седые люди в седых же, то есть серых, костюмах, почти все страдающие от избытка веса, да несколько высокомерных дам с отвратительными зубами. Некоторых из них я узнал сразу:

Маргарет Тэтчер, сидевшая в уголке и тихо беседовавшая с кем-то, – она показалась мне старой и очень усталой; несколько видных членов кабинета; певица из кабаре, которую я считал давно умершей. Я не удивился бы, увидев где-нибудь здесь Роберта Максвелла, с жадностью поглощающего запеченного палтуса.

– Что и говорить, не особенно впечатляющее зрелище. Капитаны нашей индустрии. Мужчины и женщины, в чьих руках бразды правления обществом. Жалкая картина. Куда подевались великие лидеры? Вместо Гладстонов одни лишь Питтсы[9]9
  Уильям Гладстон неоднократно возглавлял кабинет министров в Великобритании в XIX в. Питтсы – английский купеческий клан, возникший в XVII в. Позднее его представители занимали высокие государственные посты.


[Закрыть]. – Спанки устремил на меня задумчивый взгляд. – Это я так шучу на политические темы.

– Прости меня, – извиняющимся тоном проговорил я, – но я очень нервничаю. Что мне сказать ему? О чем говорить?

– А вот возьми и сам подумай о чем. Вскоре тебе представится такая возможность.

К нам неуклюжей походкой приближался Макс. При его появлении я поспешно вскочил, уронив на пол салфетку. Судя по всему, ресторан произвел на него значительно большее впечатление, нежели моя персона, и потому, небрежно махнув мне рукой, он плюхнулся на стул. Устроившись поудобнее и заказав спиртное, он повернулся ко мне и принялся с загадочным видом оглаживать щеки и подбородок. Я знал, что не внушаю ему особого уважения, хотя и допускал, что приглашение в престижный ресторан повлияет на его отношение ко мне.

– Похоже, Мартин, я плачу тебе слишком большую зарплату, если ты можешь позволить себе посещать подобные заведения.

– Так и знал, что он скажет это, – простонал Спанки, откидываясь на спинку стула. – Заткнись!

– В общем-то, сэр, это случается нечасто, – ответил я, следуя разработанной Спанки тактике беседы. – Да и то главным образом в обществе собственного отца.

– На сегодня у меня был запланирован ленч с твоим незадачливым напарником, молодым Дэррилом.

– Я знаю...

– Ты не можешь этого знать, – прошипел Спанки, пиная меня под столом.

– Я знаю... что сегодня он угодил в больницу, – выкрутился я. – Не исключено, что даже лишится глаза.

Я заметил, что Макса гораздо больше интересовало меню, нежели участь его работника.

– Итак, – проговорил он, поднимая брови и устремляя взгляд на меню в красной кожаной папке, – чему я обязан этим удовольствием?

– Спанки, чему он обязан этим удовольствием? Выручай же!

– Прежде я поясню тебе цель этого ленча, – сказал Спанки, и краем глаза я увидел, как он, опершись локтями о стол, подался вперед. – Отвлеки его ненадолго чем-нибудь.

– А может, сначала сделаем заказ? – предложил я Максу.

– Неплохая идея, – ответил тот и, распахнув объемистое меню, принялся с видимым удовольствием внимательно изучать его.

– Итак, – начал Спанки, – три месяца назад твой босс Макс получил деловое предложение, на редкость заманчивое, особенно если учесть его не слишком прибыльный мебельный бизнес. Предложение исходит от некого джентльмена по имени Нэвилл Симс, состоятельного представителя делового мира, которому в Вест-Энде принадлежит сеть магазинов и складов. Он долго искал какое-нибудь престижное дело, которое нуждается в дальнейшем расширении, для чего могут быть использованы его ныне пустующие, но продолжающие высасывать из него немалые деньги помещения. Тебе известно, что если судить по бухгалтерской отчетности, то “ТАНЕТ” выглядит довольно солидно, и потому сделку между ними можно было бы уподобить брачному союзу, заключенному на Небесах. Однако Макс все же отклонил это предложение.

– Почему? Что ему в нем не понравилось?

– Симс большой любитель выпить. Меру, правда, знает и пользуется уважением своих коллег по бизнесу, и все же выпивка и лошади – его самая большая страсть. Не имея толкового управляющего, Макс опасался затевать столь широкомасштабное дело, и Симс пообещал подыскать ему нужного человека, однако Макс не захотел вверять компанию незнакомцу. Таким образом, сделка застопорилась. Симс по-прежнему терпит убытки, а Макс продолжает хранить молчание. Именно так обстоят дела на сегодняшний день. Впрочем, ты и сам мог бы все это прекрасно знать, если бы, сидя у себя в конторе, держал ушки на макушке. Ага, а вот и Симс – надо же, не опоздал.

Шагая вразвалку, к нашему столу приближался тучный господин с внешностью типичного завсегдатая ипподромных тотализаторов. Наряд толстяка делал его похожим на чудаковатого бухгалтера: клетчатый, кричащей расцветки жилет, карманные часы на цепочке, темно-синий блейзер с золотистыми пуговицами, вельветовые брюки и грубые башмаки.

– Я понимаю, что у него вид сумасшедшего, но все заискивают перед ним, поскольку он обладает огромной собственностью в Вестминстере, а его дочь замужем за каким-то дальним родственником королевской семьи.

– А ты неплохо поработал по части сбора предварительной информации. Но как тебе удалось заманить его сюда?

– Ну, это было совсем нетрудно – в конце двадцатого века средства связи развиты вполне достаточно.

– Макс! Старый черт! Я не знал, что ты здесь обедаешь!

Симс стиснул руку моего босса, да так, что тот чуть ли не вскрикнул от боли. Судя по всему, он уже успел основательно накачаться. Макс неловко улыбнулся, обуреваемый противоречивыми чувствами: с одной стороны, он негодовал по поводу непредвиденной встречи с человеком, которого вовсе не желал видеть, с другой – был просто счастлив оттого, что потенциальный компаньон увидел его в таком престижном заведении. Как только завершилась церемония взаимных приветствий, наступила и моя очередь быть представленным Симсу.

– Как я полагаю, вы незнакомы с моим... э... – начал было Макс.

Но Симс тут же прервал его:

– Да нет, я его прекрасно знаю! Мы же с его отцом старые, добрые друзья Ну как дела, Мартин-чертенок?

– Спасибо, все в порядке! – не помня себя от смущения, воскликнул я, в то время как Симс нарочито сильно двинул Макса кулаком по плечу.

– Насколько я знаю, этот молодой человек слывет способным менеджером. Тебе известно, что он ведет все финансовые дела своего отца? Ну да, понимаю, он слишком скромен, чтобы сообщать о таких вещах. Говорят, что именно его стараниями старику удалось сколотить солидное состояние. Да, можно только мечтать о таких сотрудниках.

Макс посмотрел на меня так, словно видел впервые. Я же взглянул на Спанки, с видимым любопытством разглядывавшего собственные ногти.

– А вы, как я понимаю, собираетесь приступить к ленчу? Не возражаете, если я составлю вам компанию?

Симс сначала посмотрел на Макса, а затем перевел взгляд на меня. Моему боссу не оставалось ничего иного, как предложить ему стул.

После этого все пошло как по маслу. Буквально в считанные минуты Макс твердо решил, что уж если объединять с кем-то свои капиталы, так только с Симсом, что же касается меня, то я автоматически получал должность управляющего совместным предприятием. И мне оставалось только дивиться тому, с какой легкостью мой босс вывел Дэррила за скобки, поставив меня на его место.

Таким образом, со всеми служебными проблемами было покончено.

Постепенно ленч превратился в празднество. Оставалось только поражаться простоте задуманного Спанки плана, однако я по-прежнему не мог понять, как удалось ему все это устроить.

Без четверти четыре нам подали, коньяк и сигары, а Симс заявил, что немедленно поручит своим адвокатам заняться оформлением сделки. Он без конца расхваливал удобное расположение наших будущих торговых точек в Вест-Энде, а в воображении Макса мелькали картины грядущего триумфа. Мне еще ни разу не доводилось видеть Макса таким счастливым. Казалось, он полностью попал под влияние своего будущего преуспевающего партнера, в считанные часы превратившись из мрачного брюзги в жизнерадостного, счастливого человека. Теперь он без конца улыбался мне; и это выглядело чудовищно, поскольку его рот был совершенно не приспособлен для улыбок. Слишком много зубов!

Я оплатил счет, при взгляде на который у меня помутилось в голове, и, благодаря неустанным советам Спанки, правильно распределил чаевые. Макс продемонстрировал необычайную щедрость и великодушие, позволив мне отправиться после ресторана домой. Мы со Спанки решили пройтись по парку.

– Ну, рассказывай, как тебе удалось обуздать ею? – спросил я, как только мы остались вдвоем.

– Обуздать? Мой дорогой друг, Симс не лошадь, чтобы его можно было обуздать. – Спанки достал взятую в ресторане сигару и с величайшим тщанием раскурил ее. – И потом, я ведь уже говорил тебе, что не намерен раскрывать методы своей работы.

– Прошу тебя, в последний раз.

– Ладно, так и быть. Просто я под видом твоего отца нанес ему визит...

– Но ты же никогда не видел моего отца.

– Ну хорошо, не отца, так кого-то другого, кто, как я полагал, очень похож на твоего отца, – и предложил ему сделку. Я сказал, что если он поддержит тебя, то и его дело выгорит,

– Но почему это Симс поверил ему... то есть тебе?

– Потому что твой отец предъявил ему соответствующие рекомендации.

– Насколько я понял, чтобы представить его в выгодном свете, ты подделал кое-какие документы.

– Уверяю тебя, ничего подобного не было и в помине. – Итак, если отбросить моральную сторону этого дела, то у меня не было иных шансов обратить на себя внимание? Но я надеюсь, что мне все же представится возможность доказать, что я чего-то стою.

У меня создавалось впечатление, что я с каждым днем все глубже погружаюсь в пучину весьма рискованных обстоятельств.

– Конечно, в данной, конкретной ситуации тебе представляется великолепный шанс проявить себя. Счастливая случайность – это девять десятых успеха. Я знаю, что тебе такая работа по плечу. Взвесь свои возможности, и уже в скором будущем сможешь продемонстрировать всем и каждому, на что ты способен. – Спанки пыхнул мне в лицо сизым дымом. – Я хочу сказать, что тебе не надо меня благодарить или еще что-то в этом роде.

– О, я очень тебе признателен, просто...

– Что, Мартин, что “просто”?! – раздраженно воскликнул Спанки. – Наконец-то ты можешь осуществить то, о чем мечтал всю свою жизнь. Ну почему ты должен испытывать чувство вины? Хочешь познакомиться еще с какой-нибудь красивой женщиной? Сегодня же займемся этим. Ты мечтаешь о блестящей карьере в будущем? В моих силах помочь тебе. Я не могу осыпать тебя несметными богатствами, не могу сделать красивым, как кинозвезда, я не могу изменить окружающий тебя мир. Мне не дано покончить с голодом на планете, или с болезнями, или с коррупцией властей. Единственное, что я в состоянии сделать, – это помочь тебе стать другим человеком, способным осознать цель в жизни и добиться ее осуществления. Разве этого недостаточно?

Я хотел было объяснить ему свои чувства, однако понимал, что совершенно не в состоянии выразить их обычными словами. Мне действительно хотелось получить все то, что он мне предлагал, просто я считал, что добиваться этого следовало как-то иначе. Оглядываясь назад, все происходившее тогда кажется мне сейчас таким простым, чем-то вроде ограбления магазина или покупки товара без очереди. Я вспомнил слова отца на счет того, что деньги лишь тогда чего-то стоят, когда они заработаны честным трудом.

Спанки неожиданно вынул сигару изо рта и, наморщив лоб, пристально посмотрел на меня.

– Ты снова подумал о своей семье, причем всякий раз, как я пытаюсь прочитать твои мысли на эту тему, ты скрываешь их от меня. Почему?

– Да нет, так просто, – солгал я. – А родители у меня самые что ни на есть обычные, можно сказать, даже скучные. Тебе с ними будет совсем неинтересно.

Мне не хотелось, чтобы он узнал про Джои, поскольку мне и самому тут не все было ясно, и я не хотел никого посвящать в свои сугубо личные проблемы.

– Ну что ж, скоро мы это проверим. – Спанки пнул ногой лежавший на дороге камень, и на том месте, где он прежде лежал, выросла пурпурная орхидея, пробившись сквозь землю, точь-в-точь как при замедленной съемке. Спанки продолжал идти впереди, и я увидел, что его следы тут же прорастают крохотными сапфировыми цветами.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что в ближайший же уик-энд я должен встретиться с твоими родителями. А тебе не хотелось бы этого?

Разумеется, мне этого никак не хотелось, однако я был не в силах остановить Спанки. Поэтому мы договорились, что в следующий уик-энд, в субботу, во второй половине дня, я повезу его к своим родителям.

Глава 11
Родители

Твелвтриз[10]10
  Твелвтриз {англ. twelve trees) – означает “двенадцать деревьев”.


[Закрыть] представлял собой относительно новое предместье Кента, нечто вроде города-спутника, примечательного своими подстриженными изумрудными лужайками, сверкающими чистотой машинами и аккуратными рядами однотипных зданий с зеркальными панелями витрин. Эти дома предназначались в основном для людей, впервые обзаводящихся собственным жильем, а также служили своеобразной перевалочной базой на пути в сам Кент. В годы экономического спада сюда начали перебираться пенсионеры, которым стало не по карману содержать более солидные дома, а также семьи, лишившиеся кормильцев или не преуспевшие в бизнесе.

В Твелвтризе было всего несколько магазинов, но практически ни одного предприятия службы быта – считалось, что его жители являются как бы транзитными пассажирами, выезжающими за покупками в соседний город. Свое название этот населенный пункт получил по числу высоких деревьев, которые некогда росли, выстроившись в один ряд, у подножия ближнего холма. Если верить легенде, то деревья эти образовывали нечто вроде естественного укрытия, где в былые годы местные разбойники устраивали засады и откуда нападали на свои жертвы. В начале восьмидесятых годов деревья спилили, а холм сровняли с землей, в результате чего на его месте вырос этот уродливый конгломерат из сплошных тупиков и строений, располагавшихся полукругом и якобы долженствовавших служить центром для будущего города. Все же этому месту оставили старое название, оно должно было как бы увековечить былую красоту природы, рухнувшую под натиском городских построек.

Мои родители, ранее также проживавшие в одном из лондонских предместий, перебрались сюда около десяти лет назад. Отец никогда не замечал аскетической простоты окружающего ландшафта, поскольку почти все время просиживал у себя в офисе. Идя по улице, ведущей к дому моих родителей, Спанки заглянул поверх бетонного забора, отделявшего тротуар от заброшенных полей. Поток газов, вырвавшийся из выхлопной трубы проехавшей мимо машины, спугнул стайку скворцов, которые, подобно брошенной ввысь пригоршне угольков, взмыли навстречу облакам.

– Благословенные зеленые просторы, – раздраженно проговорил он. – Посмотри, во что они их превратили.

– А теперь представь себе, что значит жить в этих местах подростку, слоняющемуся по асфальту от одной автобусной остановки к другой, не зная, чем бы ему заняться.

Мы оба были в дождевиках, призванных уберечь нас от капризов погоды. Я спросил Спанки, почему он не воспользуется дарованной ему силой и не остановит дождь, и услышал в ответ, что он может сделать лишь так, что мы не заметим, как промокнем до нитки. Смешные же все-таки были у него фокусы, хотя, как мне представлялось, практической пользы от них было все же маловато.

– Мартин, расскажи о своей семье. Я хочу заранее подготовиться к этой встрече. Но только прошу тебя, не начинай с того, что, дескать, это будет неинтересно, и тому подобного. Мне нужно знать все до мельчайших подробностей.

Я же никак не мог решить, до какого предела должна простираться моя откровенность.

– Ну что ж, – сказал я наконец и начал: – Моих родителей зовут Джойс и Гордон. Джойс – очень спокойная женщина; до переезда сюда она работала, но Гордон уговорил ее уволиться. В последнее время она редко выходит из дому, смотрит дневные телепередачи и буквально помешана на чистоте. Минимум раз в день у нее случаются приступы депрессии, и она начинает плакать без видимой на то причины. Когда наступают такие кризисы – а они, можно сказать, следуют один за другим, – отец предпочитает отсиживаться у себя в офисе. Мать пытается создавать видимость, что он весьма почтенный и благополучный чиновник, а не какой-то жалкий служащий, обретающийся в страховой фирме. Мне же лично кажется, что отец просто не выносит гнетущей домашней атмосферы и на работе чувствует себя гораздо более уютно. Моя сестра Лаура страдает агорафобией[11]11
  Агорафобия – психическое заболевание, характеризующееся навязчивым страхом, боязнью открытых пространств (площадей, широких улиц).


[Закрыть] и практически не выходит из своей комнаты, считая мать представительницей чуть ли не высшего света. Мой брат Джои...

– Старший или младший?

– На три года старше меня... умер.

– Когда это случилось?

– Более четырех лет назад... Вот мы и пришли. Я хотел было обогнать Спанки, чтобы распахнуть перед ним калитку, но он все же опередил меня и прошел прямо сквозь нее. Мощеная дорожка вела к двери со вставками из пупырчатого стекла, по бокам которой красовались фонари. Поначалу на мой звонок никто не отозвался, но затем звук пылесоса резко оборвался, и я увидел за стеклом размытый силуэт матери. Спанки просил заранее не предупреждать родителей о нашем визите – ему хотелось застать их врасплох, увидеть, так сказать, в естественной обстановке.

– Дорогой, вот это сюрприз!

Мать подставила мне щеку для поцелуя. Выглядела она несколько старше своих дет, а ведь некогда ее голубые глаза были очень даже привлекательными. Волосы тоже уже успела тронуть седина, но, отец не позволял ей подкрашивать их, предостерегая насчет жуткого эффекта, мол, с крашеными волосами она будет походить на уличную девку. В данный момент они явно нуждались в экстренной завивке.

– Ну что же ты не предупредил о своем приезде? В доме такой беспорядок!

Мы вошли в безукоризненно прибранную и сверкающую чистотой гостиную с включенным телевизором – передавали какое-то шоу, – и я взглянул на Спанки. Тот лишь пожал плечами:

– Что-то не замечаю я здесь никакого беспорядка. Разве что она увидела нас в окно и сгребла весь мусор под диван?

– Отец все еще на работе, – продолжала мать, направляясь на кухню. – На этой неделе я его, можно сказать, толком и не видела.

– А Лаура где? – спросил я, снова поймав взгляд Спанки, который уже снял свой мокрый плащ и теперь раскидывал его на спинке стула.

– В своей комнате. – Подчеркнуто обыденный тон, которым была произнесена эта фраза, лишь еще больше подчеркивал ее озабоченность.

– Так она что, по-прежнему почти не спускается вниз?

– Ну, у нее там свой телевизор, да и кушать она тоже предпочитает в одиночестве.

– В середине учебного года, сразу после того, как был поставлен диагноз агорафобии, она перестала ходить в школу, – пояснил я, обращаясь к Спанки. – Ну как, ты все еще полагаешь, что сможешь чем-то нам помочь?

– Что и говорить, работенки здесь хватает, – признался он и гляну з сторону матери, которая усердно вытирала тряпкой какое-то пятнышко на кухонном столе. – Охотно допускаю, что многим жителям предместий очень даже нравится такая, жизнь. Они целыми днями хлопочут по хозяйству, превращая повседневные дела в своеобразный ритуал. Пожалуй, начать лучше всего с твоей сестры.

– Я могу подняться к Лауре? – спросил я.

– Прекрасная идея, дорогой. А я пока займусь обедом. Отец скоро придет.

– Обрати внимание: ни на одном из настенных украшений нет ни пылинки, – заметил Спанки, пока мы поднимались по лестнице в комнату сестры. – Судя по всему, она встала посреди ночи и сразу взялась за тряпки и щетки.

Я осторожно постучал в дверь Лауры.

– Лаура? Это Мартин.

– Уходи, Мартин.

– Пожалуйста, открой дверь.

– Не могу.

– Почему?

– Не хочу, чтобы ты видел меня.

– Что с ней такое? – спросил Спанки.

– Сейчас увидишь.

– Лаура, пожалуйста, позволь мне войти. Я специально приехал из Лондона, чтобы повидаться с тобой.

После секундной паузы послышался щелчок дверного замка, и я переступил порог Лауриной комнаты. Со времени нашей последней встречи Лаура растолстела еще больше и теперь, казалось, окончательно заплыла жиром, превратившись в бесформенную глыбу.

– Господи Иисусе! Да она же как дом. – У Спанки отпала челюсть. – Неудивительно, что она не выходит, – ока же не пролезет в дверь.

– Ну не надо быть таким жестоким. Не забывай, что она все же моя сестра.

– Я горю нетерпением побыстрее встретиться с твоим отцом. Кстати, тебе знаком термин “днефункциональный”?

– Привет, Мартин, – смущенно проговорила Лаура, оторвав взгляд от телевизора, но по-прежнему продолжая сидеть. Я даже подумал, что она не в состоянии подняться без посторонней помощи. – Как дела?

Ее сальные белокурые волосы падали на плечи, скрывая щеки. Время близилось к вечеру, а она все еще была в пижаме. Рядом с ней на полу валялась пластиковая сумка, набитая красочными обертками, судя но всему, от плиток шоколада.

– Все в порядке. Мама готовит обед. Может, спустишься и составишь нам компанию?

– Боюсь, что не смогу. – Ее внимание привлекла демонстрировавшаяся на экране телевизора реклама кукурузных хлопьев, и она стала смотреть ее. – Я не часто спускаюсь вниз.

Комната была оклеена цветастыми обоями в розово-желтых тонах. Сестра, которой исполнилось уже семнадцать лет, сидела на полу, зажав в мясистом кулачке журнал с комиксами под названием “Давай поиграем”. Вокруг валялись плюшевые медвежата, тряпичные куклы и журналы.

– А почему бы нет? Тебе же скучно, наверное, постоянно сидеть здесь в одиночестве.

– Когда я спускаюсь к столу, папа сразу начинает дразниться. Мама велит ему прекратить, и все заканчивается руганью.

– Ну а ты постарайся не обращать внимания, когда он дразнится.

– Это почему же? Ты-то сам никогда так не поступал.

– Я, по крайней мере, старался, – не отступал я.

– Джои всегда принимал весь огонь на себя, – проговорила Лаура, по-прежнему не отводя взгляда от телевизора. – Впрочем, я вовсе не корю тебя за то, что после его смерти ты убежал из дому.

– Боже правый, неудивительно, Мартин, что ты и вправду убежал отсюда, – проговорил Спанки, расхаживая взад-вперед по комнате, поднимая то одну, то другую куклу и деловито проверяя, есть ли на ней трусики. – А теперь оставь нас одних. Я хочу на несколько минут заглянуть в голову Лауры. Особого труда это не составит.

– Ты так, думаешь?

– Ну конечно. Все физиологические процессы регулируются мозгом. – Он постучал пальцем себе по виску. – Самое главное – точно определить, из какой точки мозга исходят соответствующие импульсы. Ну ладно, иди и помоги пока матери. Жди меня внизу.

Я нехотя вышел из комнаты сестры и притворил за собой дверь. Постояв несколько секунд на лестничной площадке, я прислушался к доносившимся оттуда звукам, однако не услышал ничего необычного. Спускаясь по лестнице, я видел, как мать хлопочет на кухне. Она определенно находила утешение в чистоте и порядке, которые строго блюла в своем доме. Сейчас она сервировала стол к обеду. Я мысленно вернулся к тем временам, когда Джои был еще с нами. Впрочем, уже тогда каждый из нас жил своей жизнью, следуя собственному распорядку. После же его смерти связь между нами окончательно распалась.

Я помог матери накрыть на стол, после чего немного посмотрел телевизор. Мы уже собрались было приступить к трапезе, когда пришел отец. Увидев меня, он не испытал никакой радости, просто поздоровался и прошел в свою комнату – снять мокрый плащ и положить портфель. Вышел он оттуда, не переодевшись, в пиджаке и галстуке, после чего прошел прямо к столу и уселся, как в ресторане. Итак, в родительском доме ничего не изменилось, это уж точно. В последнее время я сократил свои визиты к ним примерно до четырех раз в год, причем всякий раз после встречи с отцом подумывал о том, чтобы сделать их еще более редкими.

– Я полагаю, ты уже виделся со своей сестрой, – сказал Гордон, кладя на колени салфетку в ожидании, когда его обслужат. В последнее время он уже не называл ее Лаурой, только твоя сестра или – в общении с женой – твоя дочь.

Только я подумал о том, удастся ли Спанки заставить Лауру спуститься в столовую, как он в одиночестве появился на лестничной площадке.