Текст книги "Маг-крестоносец"

Мэт лег на спину и протянул девушке руки. Она прикоснулась к узлу тонкими пальчиками. На вид эти нежные пальчики совсем не годились для такой работы, но оказались более сильными и ловкими, чем выглядели. С узлом девушка справилась еще быстрее Мэта.

– Спасибо, – поблагодарил ее Мэт. – С узлом на ногах я справлюсь сам. – Он сел и принялся возиться с веревкой, стягивавшей его лодыжки. Когда он покончил с развязыванием узла, оказалось, что девушка уже стоит, освободившись от пут. – Быстро справилась, – похвалил ее Мэт и поднялся на ноги. – Меня зовут Мэтью Мэнтрел.

– А меня... Хельга, – произнесла девушка на поразительно хорошем меровенсском.

Мэт выпучил глаза и скованно проговорил:

– Далековато тебя занесло от дома, а?

– Я родом с севера, – уклончиво отозвалась девушка. Мэт нахмурился. На жительницу Аллюстрии девушка мало походила – но, собственно, это было ее личное дело.

Он пожал плечами:

– Ну что ж, самое главное – доставить тебя домой. Где ты живешь?

– На севере, – повторила Хельга и развела руками. – Больше я тебе ничего сказать не могу.

– Дорога в Аллюстрию, так или иначе, пролегает через земли, которые я намеревался посетить, – задумчиво проговорил Мэт. – Но боюсь, путь будет неблизким. Но как ты попала сюда, девушка?

– Морем, – ответила Хельга.

«Да, она на редкость немногословна», – подумал Мэт.

– Твой отец – купец? – осведомился он. – Что с ним приключилось?

– Пираты, – ответила девушка.

Мэту стало очень жаль ее. Он стал гадать, не была ли девушка одной из тех пленников, которых пираты захватили в Средиземном море, напав на судно купца – того самого, что стал рабом на галере? Ведь Мэта приобрел на невольничьем рынке контрабандист, а разве с девушкой не могло случиться то же самое?

Но он не стал расспрашивать девушку об этом – решил, что не стоит напоминать ей о пережитых бедах.

– Ну что ж, – рассудительно проговорил Мэт, – пожалуй, нам стоит поискать дорогу к городским воротам. Быть может, нам удастся присоединиться к какому-нибудь каравану, направляющемуся на запад.

Хельга молча кивнула, Мэт со вздохом отвернулся. Попутчица из девушки явно была так себе. Однако это не снимало с Мэта той ответственности, которую он на себя взял – обещания доставить девушку домой. На миг он представил себе, как она могла выглядеть, когда ей было лет пятнадцать-шестнадцать. Наверное, она была очень похожа на Алисанду, но сложена при этом была, как его мать. И если она очутилась в чужой стране, быть может, кто-то другой мог бы взять на себя опеку над ней и вернуть ее домой? Но нет, он просто обязан был доставить Хельгу на родину даже в том случае, если ее отцу не удастся убежать из плена.

Мэт обернулся, чтобы удостовериться в том, что девушка следует за ним. Девушка за ним, как выяснилось, не следовала. Грязная улица была пуста. Хельга исчезла бесследно.

Глава 9

Мэт в отчаянии оглядывался по сторонам. Но нет, узкая улочка действительно была пуста. Видимо, Хельга все-таки испугалась его. Но далеко уйти она не могла – ведь он отвернулся всего-то на несколько минут.

– Хельга! – окликнул Мэт и вздрогнул из-за того, как громко прозвучал в тишине его голос. Он прошептал еле слышно:

– Хельга! Где ты? Я-то тебя не обижу, а вот ночные бродяги могут и обидеть!

В ответ из-под ног Мэта послышалось жалобное мяуканье.

Мэт опустил голову и увидел небольшую белую кошку, торжественно смотревшую на него.

– Потом, потом, киска, – махнул рукой Мэт. – Мне надо девушку найти.

С этими словами он направился к узкому проходу между двумя хижинами, предположив, что девушка могла укрыться там. Кошка увязалась за ним. Мяуканье ее из жалобного стало требовательным, она сопровождала его громким мурлыканьем. Подойдя поближе к хижине, Мэт обнаружил, что ее окна представляют собой всего-навсего квадратные отверстия в стене, а дверь – проем, занавешенный тряпкой. Если кошка и дальше намеревалась так вопить, она могла разбудить всю округу! Мэт обернулся к кошке и в отчаянии присел на корточки.

– Послушай, – сказал он, – мне нужно кое-кого найти, а ты мне, мягко говоря, не помогаешь! Ты сейчас перебудишь тут всех, и меня прогонят прочь. Тогда я не смогу разыскать девушку, а я обязан ей помочь, уберечь ее от беды!

Кошка уселась на землю и решительно мяукнула потише.

Что-то в том тоне, с каким прозвучало мяуканье, показалось Мэту знакомым. Он пригляделся к кошке повнимательнее и увидел слишком большие уши, маленькое стройное тельце.

– Балкис! – прошептал он.

Кошка посмотрела на него так, словно он сошел с ума.

– Да нет, не может этого быть, – вздохнул Мэт. – Масть не та. Ну вот что я тебе скажу... Ступай своей дорогой, а я пойду своей, а если ты увидишь девушку в белом балахоне, сразу мяукай погромче, ладно?

Вместо ответа кошка подпрыгнула, уцепилась коготками в бедро Мэта, а в следующее мгновение уже сидела у него на плече.

– Ой! – громко вскрикнул Мэт, но тут же перешел на сдавленный шепот:

– Опять эти «бархатные лапки»!

Он застыл в неподвижности, вспомнив о том, как произнес эти слова в последний раз, – вспомнил – ведь он сам сказал, что Хельга одета в белый балахон.

Кошка замурлыкала возле левого уха Мэта. Он повернул голову и уставился прямо ей в глаза.

– Ведь ты – Балкис, правда? Но еще ты – Хельга. Как бы иначе твоя шкурка поменяла цвет?

Кошка возмущенно мяукнула.

– Не стоит отпираться, – строго проговорил Мэт. – Я тебя раскусил.

Он негромко пропел:

 
Девчонка шестнадцати лет
Мила и пуглива немножко
И щурится, глядя на свет,
Совсем как пушистая кошка.
 

Кошка гневно мяукнула.

 
Твой вид так приятен для глаз,
И я не нарушу приличья
Но все же увижу сейчас
Тебя в настоящем обличье!
 

Кошка спрыгнула с плеча Мэта на землю. Протестующе мяукая, она на глазах начала преображаться. Фигурка ее начала разбухать и вытягиваться, и в конце концов перед Мэтом оказалась Хельга. Девушка проворно протараторила строфу по-аллюстрийски и снова превратилась в маленькую белую кошечку.

– Так-то вот! – победно воскликнул Мэт. – Так вот почему ты белая – ведь на тебе теперь белый балахон! А раньше во что ты была одета? В коричневое платье?

Балкис отвернулась и уселась на землю спиной к Мэту.

– Ага, теперь ты еще на меня обижаешься, вот как? Подумать только! Все это время я странствовал в компании с девчонкой-подростком! Но вообще-то ты была права, обратившись в кошку, – рассудительно проговорил Мэт. – Особенно – на корабле, где было полным-полно пиратов. Там-то тебе уж точно не стоило появляться в образе хорошенькой девушки.

Кошка обернулась и устремила на Мэта хмурый вопросительный взгляд.

– О да, я знаю, что ты хорошенькая, – поспешил заверить ее Мэт, вспомнив о том, что кошки падки на лесть. – Просто на редкость привлекательная кошечка. Твоя экзотичность очаровательна, а твоим сверкающим глазкам и блестящей шкурке позавидовала бы любая кошка.

Балкис поднялась, выпрямилась, грациозно потянулась, выгнула спину и снова уселась – на сей раз боком к Мэту.

Мэт понял, что добился определенного прогресса. Однако пока ему не удалось уговорить кошку снова принять человеческое обличье. Преображающие заклинания были обречены на неудачу – девушка доказала, что сама неплохо владеет волшебством, причем до такой степени, что и не задумывается над тем, как это у нее получается.

Мэт решил прибегнуть к шоковой тактике.

– Так ты поэтому предпочитаешь оставаться в кошачьем обличье? Думаешь, что в человеческом нехороша?

Балкис выгнула спину и зашипела на Мэта.

– Ну что ж, может быть, ты и права. Если за тобой пока не увиваются парни, то для тебя предпочтительнее коты.

Балкис снова выгнула спину и зашипела еще громче, брызгая слюной. Ее фигурка начала расплываться, стала похожей на большое белое яйцо, и в конце концов перед Мэтом возникла Хельга.

– Девушке тоже порой приходится спасаться, если она видит, что парням нужно только ее прекрасное тело, поля ее отца и дом ее матери!

Мэт затаил дыхание. В гневе Хельга была удивительно хороша собой.

– Это верно, – кивнул он. – И я понимаю, почему парни от тебя не отставали. Ты настоящая красавица.

Балкис уставилась на него, изумленная переменой в его суждениях о ней. Во взгляде ее читались опасения.

Пора было перейти на отцовский тон.

– Надеюсь, что моя маленькая дочурка станет такой же хорошенькой, как ты, когда подрастет.

Взгляд Балкис стал неуверенным.

– Ты не хочешь, чтобы она выросла похожей на мать?

– О, конечно, хочу, – заверил ее Мэт. – В конце концов, я женат на самой красивой женщине в мире.

Глаза Балкис ревниво сверкнули, однако во взгляде девушки появилась уверенность.

– И как же ты собираешься к ней вернуться?

– Для начала хочу выяснить, кто угрожает ей, а заодно – и всей Европе, – ответил Мэт. – А потом проберусь на какой-нибудь корабль. Конечно, я мог бы призвать на помощь моего друга, дракона, и прокатиться на нем. Также можно было бы проверить, действуют ли по-прежнему мои заклинания, с помощью которых я способен перемещаться через полмира.

– Значит, пока ты об этом даже не думал, – заключила Балкис.

– Нет, не думал, – признался Мэт. – Пока рано думать о возвращении домой, понимаешь? Я еще не успел выяснить того, о чем нужно знать Алисанде.

Балкис смотрела на него с неприкрытым недоумением.

– И ты ни на миг не сомневался в том, что можешь вернуться, когда пожелаешь?

Мэт кивнул:

– Мне не раз случалось совершать подобные странствия. Ну а ты?

– Что – я? – Балкис мгновенно заняла оборонительную позицию. – У меня вообще слишком мало опыта. Мне в жизни только и приходилось отбиваться от надоедливых самцов!

Мэт на всякий случай воспринял эти слова как предупреждение.

– Неужели ты на самом деле явилась в Меровенс для того, чтобы учиться у меня волшебству?

– Да, потому что так посоветовала мне поступить Идрис.

– Пожалуй, мне стоит при случае познакомиться с этой Идрис, – пробормотал Мэт. – И откуда же ты пришла?

– Из Аллюстрии, я же тебе говорила.

Мэт покачал головой:

– У тебя слишком экзотичная внешность. У аллюстрийцев не бывает такого разреза глаз, кожи с таким оттенком – даже в южных областях страны. Откуда ты пришла туда?

– Я... я не знаю, – отозвалась Балкис дрожащим голосом. – Идрис поила меня каким-то зельем, которое пробуждало воспоминания, и я вспоминала о женщинах с кожей, подобной древесной коре, с зелеными волосами. Эти странные женщины помогали мне... Идрис называла их дриадами. Еще мне вспоминались другие странные женщины, у которых пряди волос были похожи на водоросли, а кожа имела зеленоватый оттенок. Их она называла русалками.

– Это водные духи, – понимающе кивнул Мэт. – В разных странах их называют по-разному. И все они помогали тебе?

– Да, и дриады, и русалки. Русалки отдали меня дриадам, и те заботились обо мне и наделили меня даром превращения в кошку, а потом велели мне уйти с караваном. Я так и сделала и добралась с караванщиками до города под названием Новгород.

– Новгород? – широко раскрыл глаза Мэт. – Но ведь это... в России!

– Что такое «Россия»?

– Это страна, лежащая далеко на востоке от Меровенса, – ответил Мэт и нахмурился. – И сколько же тебе было лет, когда ты пустилась в это странствие?

Балкис уставилась в одну точку, пытаясь вспомнить.

– Моя матушка говорила, что мне было два года, когда она нашла меня на поляне.

– Два годика? – изумился Мэт. – Как же ты выжила?

– Как кошка, – раздраженная его непонятливостью, ответила Балкис. – С четырьмя лапками, когтями и острыми зубами, я уже в возрасте одного года вполне могла жить самостоятельно.

– Да... Потрясающе все это было задумано, – восхитился Мэт. – Может быть, головы у дриад и деревянные, но мозги у них все же явно имеются. – И тут у него мелькнула другая мысль. – Именно они наделили тебя даром волшебства!

– Да. По крайней мере так сказала Идрис. Она угадала, что первый год моей жизни прошел в лесу и что дриады часто гладили меня по шерстке...

– И всякий раз при этом волшебство накапливалось в тебе, как электрический заряд, – кивнул Мэт. – Нечего и дивиться тому, что ты способна обучиться магии.

– Идрис говорила, что я – способная ученица, и она обучила меня всему, что знала сама.

Мэт поежился.

– Да... настоящий талант. Мне надо будет произносить заклинания с осторожностью, когда ты рядом со мной.

– Почему? – прищурилась Балкис. – Ты не хочешь, чтобы я у тебя училась?

– Нет, я очень хочу, чтобы ты училась, – вздохнул Мэт, припоминая свою работу со студентами в ту пору, когда он, будучи старшекурсником, занялся преподаванием. – Но прежде чем выучиться бегать, надо научиться ходить.

– Что это значит? – дерзко вопросила Балкис.

– То, что прежде чем перейти к сложным заклинаниям, надо освоить более легкие. Если сразу возьмешься за сложные, есть риск погибнуть самой и погубить всех, кто тебя окружает.

Балкис вся сжалась.

– Неужто волшебство так опасно?

– О да, – негромко проговорил Мэт. – Очень и очень опасно. – Он вспомнил о том, как вскипели волны океана, как они хлынули через перешеек между Бретанглией и Меровенсом, когда он заставил его опуститься с помощью заклинания, которому его научили друиды, и мысленно содрогнулся. – Можешь поверить мне на слово. Так что если тебе захочется пропеть что-то из того, что ты слышала от меня, ты лучше сначала спроси у меня разрешения, договорились?

– Как скажешь, – затравленно кивнула Балкис.

– Ну что ты! Не стоит так уж сильно пугаться! – Мэт протянул руку, погладил тонкие пальцы Балкис. – Волшебства не стоит бояться – просто надо относиться к нему с подобающим уважением, вот и все.

Балкис еще на миг задержала взгляд на Мэте и робко улыбнулась.

– Понимаешь? Осторожность и страх – не одно и то же, – усмехнулся Мэт и снова перешел на серьезный тон. – Итак, ты сказала, что с караваном дошла до Новгорода? И что же за животные несли грузы?

– Такие... высокие, с двумя горбами на спине.

– Верблюды-бактрианы, – заключил Мэт и поджал губы. – А не припоминаешь ли, где находилось солнце по утрам, когда вы трогались в путь, – позади вас или впереди?

Взгляд Балкис затуманился. Она погрузилась в созерцание картин из самого раннего детства, которые когда-то пробуждала в ее сознании Идрис.

– Позади, – ответила она наконец.

– А садилось солнце впереди?

И снова Балкис погрузилась в воспоминания.

– Да, впереди.

– Стало быть, караван шел с Востока на Запад, – понимающе кивнул Мэт. – Тогда понятно, откуда у тебя такая кожа и такой разрез глаз. Вот только откуда именно на Востоке вышел караван, интересно?

Балкис широко открыла глаза.

– Но какое отношение Восток имеет к моей внешности?

– Да такое, что народы, обитающие на Дальнем Востоке – в Монголии, Манчжурии, Корее, Китае, Японии – имеют золотистую кожу и раскосые глаза.

Балкис рассеянно прикоснулась кончиками пальцев к глазам.

– Как у меня!

– Да, но твоя кожа лишь слегка подзолочена, и глаза не настолько раскосы, и волосы у тебя каштановые, а не черные, как у тех людей, что родом с Дальнего Востока, – отметил Мэт. – Если судить наугад, то твой народ – помесь европейцев, то есть людей моего типа, с монголоидами, обитающими более далеко на востоке.

От Мэта не укрылось волнение, охватившее Балкис.

– И ты можешь сказать, где я родилась?

Мэт с сожалением покачал головой:

– Всего лишь предположить, что родилась ты где-то в Центральной Азии – а это весьма обширное пространство.

– О... – Балкис огорченно потупилась, но вскоре подняла голову и отважно улыбнулась. – И все же ты точно знаешь, что я не из Европы и не из Китая, про который ты говорил. А ведь это очень важно, правильно?

– Да, в этом что-то есть. – Мэт улыбнулся, тронутый ее храбростью. Он решил не говорить девушке о том, что она родилась как раз в тех краях, откуда появились орды варваров. И тут он вспомнил о словах старшего жреца. – А ты понимала, о чем они разговаривали – те жрецы, которые хотели нас удушить?

– Жрецы? – недоуменно посмотрела на него Балкис. – Что же это за жрецы, если они хотели убить нас?

– Это таги, жрецы Кали, злобного воплощения великой богини, – пояснил Мэт. – Ты понимала их речь?

– Нет, я не разобрала ни единого слова. А ты?

Мэт кивнул:

– Еще во время плавания на галере я мысленно произнес заклинание, с помощью которого мне удается понимать любой язык. Я и тебя наделю такой способностью на тот случай, если нам придется расстаться.

Балкис не хотела менять тему.

– И о чем же они говорили, эти жрецы?

Мэт вдохнул поглубже и сказал девушке правду.

– Что ты являешься препятствием, угрозой для Орды в ее попытках завоевания всего мира.

– Я?! – в изумлении воскликнула Балкис. Однако она тут же догадалась, что из этого следует, и Мэт порадовался ее сообразительности.

– Ну, есть у тебя хоть какая-то догадка? Чем ты могла бы помешать Орде?

– Никаких догадок! – скептически покачала головой Балкис. – Но если ты поймешь, в чем дело, то сможешь использовать меня как оружие, да?

– Нет, не как оружие, – медленно проговорил Мэт. – Но как союзницу. Разве можно, к примеру, сказать, что калиф Сулейман пользуется королевой Алисандой как оружием?

– Может быть, в каком-то смысле, – задумчиво проговорила Балкис. – Но тогда можно сказать, что и она им тоже пользуется. Я поняла тебя.

«Поразительная сообразительность, – мысленно отметил Мэт, – и совершенно необъяснимая».

– Но я имел в виду нечто большее. Общие интересы. Если победа над Ордой сулила бы тебе возвращение на родину и обретение того, что положено тебе по праву рождения, разве ты не пожелала бы расстроить их планы?

– Да! – Глаза Балкис вспыхнули яростным огнем. Мэт кивнул:

– Стало быть, ты – не оружие, а человек, у которого та же цель, что у меня.

– Я понимаю, почему ты жаждешь побольше узнать о своих врагах, – сказала Балкис. – Но не он ли явился перед тобой в одеяниях цвета полуночных небес?

– И отвлек мое внимание ровно настолько, чтобы ко мне успели подобраться туги и нанесли мне предательский удар, – с печальной иронией проговорил Мэт и отвел взгляд. – Да, надо быть повнимательнее.

– Он появился настолько неожиданно, что трудно было обратить внимание на что бы то ни было еще, – сухо отметила Балкис.

Мэт устремил на нее взгляд, полный удивления и благодарности. Правда, сама Балкис, похоже, не осознала, что оправдала своего спутника за невнимательность. Она всего-навсего излагала факты.

– Но почему он не уничтожил тебя своим колдовством? – поинтересовалась девушка.

– Хороший вопрос, – кивнул Мэт. – Ответ очевиден: он не мог этого сделать.

– Значит, он не волшебник?

– Да нет, он определенно волшебник, если возник ниоткуда, – сказал Мэт. – Но я думаю, он очень осторожен. Видимо, он знает, кто я такой, и опасается моего волшебства.

– Поэтому он и подговорил тугов, чтобы они лишили тебя сознания!

– Верно подмечено, – похвалил Мэт свою ученицу. – А тебя они как изловили?

– В то время как первый из них стукнул тебя по голове, второй бросился на меня, а я пряталась за корзиной. Он прижал к моему носу какую-то дурно пахнувшую тряпку.

– Наркотик... – Мэт нахмурился. – Итак, Арьясп знает, как производить хлороформ или еще какое-то вещество, ему подобное по действию. Кроме того, он знал, где ты прячешься. А это трудновато было выяснить при том, что его не было на месте.

– Как – не было? Он был там!

– Нет, это был его образ, – объяснил Мэт. – Если бы он явился нам самолично, то он мог бы применить более сильные чары и не преминул бы ими воспользоваться. Но вот если сам он в это время находился в тысяче миль от нас и всего лишь спроецировал, куда нужно, свое объемное изображение, то при таком варианте он мало на что был способен. Немногие заклинания могут сработать на большом расстоянии. Для того чтобы они сработали, нужны колоссальная энергия и максимум сосредоточенности. А Арьяспу потребовалось не меньше половины запасов собственной энергии только для того, чтобы спроецировать передо мной свой образ.

– А почему же он не явился сам, если создание изображения настолько затруднительно? – нахмурившись, спросила Балкис.

– Потому, что перемещение в теле также стоило бы ему немало сил, а он намного старше меня и скорее устал бы, вступив со мной в единоборство, – ответил Мэт. – Я-то был полон сил.

– И мог бы одолеть его своим волшебством!

– Верно, – кивнул Мэт. – Так что для него куда безопаснее было остаться дома и дать распоряжения тугам. Конечно, еще стоит подумать о том, почему они ему повиновались. Вероятно, здесь также имеют место общие интересы.

– Пожалуй, эти жрецы хотя бы не отказались от помощи в поисках двух несчастных для жертвоприношения.

– Верно подмечено, – оторопело проговорил Мэт и задумался о том, сколько времени понадобится Балкис для того, чтобы познать все, что ведомо ему. – И Арьясп должен был остаться доволен тем, как все в итоге обернулось. По его расчетам, я не должен был очнуться слишком быстро для того, чтобы спастись от смерти, и вдобавок, вероятно, не предполагал, что я знаю, кто такая Кали, и что я понимаю хинди и санскрит.

– А откуда ты знаешь об этой богине? – пытливо уставилась на Мэта Балкис.

– Это называется хорошим общим развитием, – ответил Мэт. – Именно благодаря ему я бы понял, что Арьясп – колдун, даже если бы он не возник ниоткуда.

– И все с помощью этого «общего развития»? – недоверчиво спросила Балкис.

– Ну... хотя бы за счет знаний по истории, – ответил Мэт. – Он говорил об Ахурамазде – зороастрийском божестве света и об Ангра Майнью – зороастрийском божестве тьмы, и из этого я сделал вывод о том, что сам он – зороастриец.

– В этом есть смысл, – согласилась Балкис. – А кто такие зороастрийцы?

– Это люди, которые верят в учение пророка Зороастра, он же – Заратустра, – объяснил Мэт. – Однако это учение существовало задолго до него – он просто придал ему окончательную форму. Жрецы зороастризма назывались «маги», и они настолько прославились умением напускать чары и прибегать к помощи сверхъестественных сил, что люди произвели от их названия слово «магия».

Балкис поежилась.

– Тогда они воистину могущественные волшебники! Но кто же этот Ариман, про которого толковал Арьясп?

– Всего-навсего более современное имя Ангра Майнью, – сказал Мэт. – А Ахурамазду в более позднее время стали называть Ормуздом. До Заратустры маздеанцы верили в то, что мир – то поле битвы между Ахурамаздой, божеством Добра, и Ариманом, божеством Зла. По силе они были равны между собой, и человечество должно было выбрать сторону Ахурамазды и помочь ему своей праведной жизнью и добрыми делами.

– Значит, Ариман должен искушать людей на злые дела и греховную жизнь, – медленно выговорила Балкис.

– Ты догадлива, – отметил Мэт.

– Но если Арьясп... – как сказать «один из магов»?

– Маг, – ответил Мэт. По-латыни «magi» – множественное число, а единственное – «magus» – «маг».

– А что такое «латынь»?

– Язык, на котором говорили в империи, которая некогда была славной и великой, а потом пришла в упадок и распалась. – Мэт вздохнул. – Но те маги, которых я когда-то видел на картинках в книгах, были одеты в белые балахоны и шляпы. Думаю, Арьясп – это маг, который решил сменить одеяния и стать жрецом Аримана.

– Но почему?! – вскричала Балкис.

– Ты же сама все слышала, – вздохнул Мэт. – Он выдумал, будто бы Ариман должен выиграть в единоборстве и завоевать весь мир, и только потом Ахурамазда должен приступить к его отвоеванию. Видимо, затем, согласно его понятиям, Ахурамазда будет побеждать в одной битве за другой, пока не завоюет мир, и тогда Добро и Справедливость восторжествуют. Но конечно, зороастрийцы никогда не верили ни во что подобное.

Балкис сдвинула брови. Она начала понимать то, о чем говорил Мэт.

– Получается, что если Арьясп поклоняется Ахурамазде, то он должен позаботиться о том, чтобы Ариман обрел владычество надо всем миром как можно скорее?

Мэт кивнул:

– Я его так понял.

– Но тогда он – безумец! – воскликнула Балкис. – Его утверждения легко разбить, как горшок, который слишком часто ставили в печь!

– Безумец, это точно, – согласился Мэт.

– Как же он мог отказаться от здравого смысла?

– Кто знает? – пожал плечами Мэт. – Я же не психиатр... то есть – не целитель разума. Быть может, он познакомился с каким-нибудь китайским купцом и что-то узнал о таоистах. Эти верят в то, что в мире чередуются периоды... примерно так: плохо – лучше – хорошо – хуже – плохо. Либо он мог о чем-то подобном услыхать от германцев, которые верят в то, что когда-нибудь наступит вечная зима, а за ней последует битва богов, которая охватит весь мир, и весь мир будет разрушен, чтобы затем мог родиться новый мир. А может быть, у Арьяспа просто-напросто что-то разладилось в организме или головной мозг повредился. Он стал размышлять над собственными страданиями и несправедливостью жизни и решил, что единственный способ навести в жизни порядок состоит в том, чтобы поторопить начало битвы между Ангра Майнью и Ахурамаздой, чтобы Ахурамазда начал побеждать и наказал Ангра Майнью за все несчастья, которые выпали на долю Арьяспа. – Мэт в растерянности развел руками. – Правды мы никогда не узнаем, Балкис. Мы можем не сомневаться лишь в том, что он когда-то был одним из магов, а потом с ним что-то случилось, и он ополчился против своих единомышленников и против Ахурамазды.

Балкис поежилась.

– Просто страшно думать о том, чтобы в человеке все вот так перевернулось!

– Да, ты права. Он пользуется добрым волшебством для злых дел, – подтвердил Мэт. – Так или иначе, он определенно заморочил голову какому-то гениальному полководцу и превратил его в Великого Хана.

– Верно, и убедил целые народы в их праве на завоевания!

– И теперь нам надо разубедить их, верно? – подмигнул ей Мэт.

Балкис изумленно уставилась на него, потрясенная его оптимизмом, но тут же неуверенно улыбнулась:

– Но прежде чем разубеждать, нам надо найти их.

Мэт развернулся в ту сторону, куда уводила улица, и протянул руку Балкис.

Она робко и смущенно взяла его под руку и перестала улыбаться.

– Но не можешь же ты всерьез верить, что мы сами сумеем одолеть Орду?

– Нет, но чем ближе мы к ней подберемся, тем больше о ней узнаем, – сказал Мэт. – А когда узнаем достаточно, повернем на запад и будем идти, пока не встретимся с войском моей жены. Тогда мы расскажем ей обо всем, что узнали, и против Орды выступит она – она, ее союзники и почти пятьдесят тысяч воинов.

Балкис снова улыбнулась, и они зашагали вдоль рядов лачуг.

– А что за страны лежат на севере?

– На север тянется Индия – еще далеко на север. Потом – высокие горы, а за ними начинается Центральная Азия.

– Центральная Азия! – Глаза Балкис округлились. – Не оттуда ли я родом?

– Согласно моей догадке – да.

– А не сможем ли мы заодно узнать побольше о моей родине?

– Вероятно, – кивнул Мэт. Он не стал говорить Балкис о том, что и сам подумал об этом.

– Только «вероятно»... – расстроилась Балкис. Мэт пожал плечами:

– Орда сейчас на западе, они сражаются с арабами. Мы пойдем по завоеванной территории, поэтому обстановка там будет мирная, если только мы не станем привлекать внимания тех отрядов, которые варвары оставили для надзора за местными правителями. И если мы набредем на страну, где все жители будут похожи на тебя, мы поймем, что это и есть твоя родина.

Балкис какое-то время шла рядом с Мэтом молча – видимо, раздумывала о его словах. Но заговорила она о более насущной проблеме.

– Как же мы выйдем за ворота? Ведь такой большой город наверняка обнесен стеной.

– Думаю, так и есть, – кивнул Мэт. – Но вот вдоль гавани я никаких стен не заметил. Конечно, подробно разглядеть ту часть города на бегу было трудновато. Но думаю, нам стоит пойти вдоль берега, пока мы не выйдем из города.

– А городская стена не может выйти прямо к берегу? – с сомнением поинтересовалась Балкис. Мэт кивнул:

– Но ты сможешь превратиться в кошку, и я подсажу тебя на стену. А потом я проплыву мимо стены, ты спрыгнешь, а я тебя поймаю.

– Надеюсь, у тебя есть опыт в том, как ловить кошек, летящих с высоты, – недоверчиво проговорила Балкис. Мэт отмахнулся.

– Ты только когти втяни, когда прыгать будешь. И потом – разве не сказано, что у кошек – девять жизней?

– Не хотелось бы проверять, – сухо отозвалась Балкис.

А вот Мэт сейчас нисколько не возражал бы против приобретения пары-тройки лишних жизней, поскольку слышал о том, что в водах около Индии водятся крокодилы. Он утешил себя мыслью о том, что в воде пробудет совсем недолго, но на всякий случай начал придумывать противокрокодильное заклинание.

* * *

То ли оно сработало, то ли у крокодилов был выходной. Либо Мэту улыбнулась удача, либо он действительно все так удачно спланировал – но он поймал спрыгнувшую со стены Балкис, хотя она при этом проявила, пожалуй, больше ловкости, нежели он. Балкис не пожелала пока менять обличье и предпочла забраться на плечи к Мэту.

Как только взошло солнце, стало жарко, но жара переносилась сносно, а красота Индии Мэта просто очаровала. Воздух был пропитан ароматами экзотических цветов, работавшие на полях крестьяне выглядели очень живописно и казались счастливыми. Легкий ветерок ласкал кожу Мэта, шуршал в зарослях тамариска. Слушая шелест гималайских кедров, Мэт чувствовал, как вокруг него оживают страницы произведений Киплинга.

Однако ближе к полудню солнце стало палить поистине немилосердно, и идти дальше в такую жару было бы трудно.

Мэт разыскал ручеек и пошел вдоль его берега в тени невысоких деревьев. Так, со спящей на его плече кошкой он шагал до полудня. Но когда солнце встало в зените, от его палящих лучей перестала спасать даже листва над головой. Мэт разыскал густые кусты и забрался под них. Когда он сел на землю, Балкис проснулась и инстинктивно вонзила когти в плечо Мэта, чтобы удержаться.

– Бархатные ла-апки! – взвыл Мэт, и кошка втянула в подушечки свои миниатюрные ятаганчики, мяукнув:

– Ты мог бы меня предупредить.

– Я не хотел будить тебя, – объяснил Мэт. – Дрема – лучшее спасение от этой жары. Советую тебе снова уснуть.

Балкис огляделась по сторонам, перевела взгляд на Мэта.

– А ты тоже собираешься спать?

– Незамедлительно, – кивнул Мэт и, закрыв глаза, почувствовал, как теплое пушистое тельце свернулось у него на животе. Успев пробормотать охранное заклинание, он крепко уснул.

Проснувшись, он обнаружил, что солнце стоит низко над горизонтом и что ветви жараканд уже шевелит вечерний ветерок. Мэт протер глаза и приподнял голову, Балкис лежала рядом с ним, вытянув передние лапки и оттого став похожей на миниатюрного сфинкса. Голова кошки была поднята, глаза открыты.

– Ты что же, все это время не спала? – изумленно спросил Мэт.

– Должен же был кто-то стоять на страже, – устало мяукнула Балкис.

– Бедняжка! – Мэт поднял кошку с земли, сел и отпустил ее. – Как ты не перегрелась!

– Тут была тень, – ответила Балкис. – Но только давай завтра найдем местечко попрохладнее, когда соберемся поспать, ладно?