Текст книги "Расплата"

ГЛАВА 6

Ясон на мгновение смолк, чувствуя дрожь во всем теле, как всегда во время прыжка, но даже не взглянул, как изменилось небо за бортом. Навигационный компьютер сообщил о том, что прыжок прошел успешно и что следующий должен произойти ровно через одиннадцать часов.

Они находились уже в пути, но теперь на Ясона свалились новые заботы.

Не так, черт возьми, не так! – продолжал он. – Мне требуется свободное пространство для взлета, вы что, не понимаете? Или вы найдете для этого десантного катера подходящее место, или я прямо сейчас прикажу выкинуть его к чертовой матери!

– Послушайте-ка, молодой человек, – гневно сверкая глазами, Меррит надвигался на него, – за десантные катера отвечаю я. Какой без них может быть десант? Предупреждаю вас, если вы хоть пальцем коснетесь этого катера, я дам вам такой пинок под зад, что вы долетите до самой Земли и вернетесь обратно!

– Вы дурак! – в свою очередь взвился Ясон. – На кой черт годится ваш десант без прикрытия? Если не будет прикрытия, этот авианосец вместе со всеми вашими десантными катерами изжарят еще до того, как хоть один из них доберется до шлюзовой камеры!

Мгновенно возникло ощущение, будто вся палуба пришла в движение. Сотни космических пехотинцев, которые расположились под крыльями «Сэйбров» и в любом свободном углу, повыползали из своих щелей, с явным интересом наблюдая за перепалкой. Они явно были не прочь скрасить скуку, затеяв небольшую свалку, во время которой могли бы с успехом продемонстрировать свою силу.

На палубе яблоку было негде упасть. Каждый из десантных катеров не уступал в размерах «Бродсворду» и вмещал сотню человек, две легких наземных штурмовых машины и множество орудий среднего калибра. Вдобавок в хвостовой части каждого из них находился полный комплект ракет – одно это заставляло Ясона содрогаться. Десять десантных катеров – и все до отказа набиты боеприпасами, которых хватило бы на то, чтобы десять раз разнести «Тараву» в клочья. Они стояли на палубе безо всякой защиты! Взрывоопасные материалы на борту «Таравы» хранились в специальных запирающихся жаронепроницаемых контейнерах под полетной палубой и загружались в корабли непосредственно перед вылетом. Однако ни один авианосец не был рассчитан на то, чтобы в него запихнули дополнительно десять десантных катеров. Куда в такой ситуации девать всю эту прорву бомб, ракет и прочего? Оставалось держать их в самих катерах, а это равносильно тому, чтобы доверить бомбу с горящим фитилем Маньяку и попросить его обращаться с ней осторожно, пока не придет время пустить ее в дело.

Если бы сейчас «Сэйбр», как тогда, во время учебных занятий, рухнул на палубу, он врезался бы в несколько десантных катеров и, можно не сомневаться, от «Таравы» ничего не осталось бы.

– Ах, послушайте…

Внезапно между ними протиснулась Спаркс.

– Какого черта, Спаркс?

– Я тут подумала, сэр… Посмотрите наверх.

– Черт возьми, Спаркс, не сейчас!

– Нет, вы посмотрите, сэр. Видите крюки на потолке ангара? Они висят там еще с тех пор, когда это был обычный транспортный корабль. Мы могли бы подвесить к ним восемь десантных катеров, и палуба освободилась бы для взлета. Наши истребители мы поставим поплотнее и как-нибудь уж втиснем два оставшихся десантных катера. И еще будет немного свободного места.

– Что за чушь вы мелете, черт возьми? – вскинулся Меррит. – Каждый из наших катеров сам по себе, безо всякого вооружения, весит около сотни тонн!

– Я знаю, сэр. И все же, думаю, у нас есть выход. Можно на скорую руку смонтировать устройства, блокирующие искусственную гравитацию внутри каждого катера, тогда он как бы окажется невесомым. Как, по-вашему, черт возьми, это делают на грузовых кораблях?

– Неплохая идея, черт возьми, – согласился Ясон.

Меррит довольно ухмыльнулся в ответ.

– Валяйте, займитесь этим, Спаркс, – сказал Ясон и двинулся прочь, радуясь, что дело не дошло до рукопашной.

– Командир!

Он оглянулся. Меррит мгновенно оказался рядом и положил руку ему на плечо.

– Не хотите опрокинуть по стаканчику?

– Как-нибудь в другой раз, – холодно ответил Ясон.

– Ну-ну, капитан. Как угодно. Я извиняюсь. Привык, знаете ли, чтобы все было по-моему, такова уж натура космопеха. Я понимал, что вы правы, просто понятия не имел, как это сделать.

– Присматриваетесь ко мне, так я понимаю? – угрюмо спросил Ясон.

– Ну и что тут такого, сэр? Я представляю, что ждет нас впереди. По-моему, вы должны радоваться, что мы с вами. Неплохо было бы уцелеть, как вы считаете? Вот мне и охота знать, можно ли рассчитывать на вас в трудную минуту.

– Ну и как, можно?

Меррит ухмыльнулся и подмигнул ему:

– Светлана мне много рассказывала о вас, так что, полагаю, с вами все в порядке. – И он демонстративно протянул Ясону руку, так что любой на палубе мог увидеть это.

Ясон отдавал себе отчет в том, что он принимает участие в маленьком спектакле, но ему не могла не нравиться грубоватая прямолинейность этого пехотинца. Он был склонен к саморекламе и явно любил бросать вызов – людям, обстоятельствам, общепринятым нормам. К примеру, он не просто стриг волосы, а брил их наголо, создавая определенный образ, и многие космические пехотинцы подражали ему. Ясону также нравилось, что Светлана этого не делала.

– Мы непременно как-нибудь пропустим с вами по стаканчику, сэр. – Ясон счел разумным подыграть Мерриту, поскольку их слышали и его собственные люди.

– Кстати, – Меррит понизил голос до шепота, – я слышал, что ваш командир – большой специалист по транспортным кораблям.

– Это верно, сэр.

– Почему в таком случае, черт возьми, его нет здесь сейчас? Раз у него такой опыт, он мог бы все наши проблемы решить одним махом.

– Полагаю, он сейчас очень занят, – тоже негромко ответил Ясон.

Не сообщать же, в самом деле, о том, что, вернувшись с инструктажа, командир корабля заперся в своей каюте и до сих пор не появлялся оттуда.

– Ну, у меня на этот счет есть свое мнение. По-моему, он так чертовски напуган, что в лучшем случае через неделю очухается.

– Я не могу с вами это обсуждать, – ответил Ясон.

– С нетерпением жду, когда мы с вами встретимся наконец за бутылкой.

Тяжело хлопнув Ясона по плечу, Меррит удалился с высоко поднятой головой. Поколебавшись мгновение – может быть, стоило помочь палубному офицеру? – Ясон все же решил, что тот и сам справится. Пересекая палубу, он поглядывал на пехотинцев.

Он знал, что все они из кожи вон лезли, чтобы доказать, что они ничуть не хуже «синих мундиров» – так они называли флотских, но, по его мнению, им это плохо удавалось. Все их снаряжение было свалено вокруг. Некоторые, развалясь, сидели на нем, точили ножи, чистили оружие. Несколько человек перетаскивали с одного места на другое полуавтоматическую пушку, рядом с другими стояли мини-пушки, способные выплевывать до тысячи выстрелов в минуту, – эти «игрушки» весили не меньше тридцати килограммов. Были тут и специальные ружья. Каждый снаряд, выброшенный ими, распадался на пятьсот крошечных пуль, похожих на когти, острые, как бритва. Были и стенсоновские винтовки с оптическим прицелом типа «Дракон»; выстрелом из такого оружия можно с расстояния в милю вышибить клык у двадцатитонного саблезубого тигра с Веги. У многих космопехов имелись знаменитые килратхские зазубренные ножи, с помощью которых можно выпотрошить противника легким движением руки. Те пехотинцы, кто не спал и не приводил в порядок свое оружие, подкреплялись самоподогревающимися мясными консервами, запах которых витал над палубой.

– Интересуетесь сувенирами, сэр?

Вопрос задал один из четырех космических пехотинцев, которые сидели кружком и играли в карты. Все они были одеты в стандартную камуфляжную форму типа «Хамелеон». Материал, из которого она изготавливалась, изменял свой цвет в соответствии с окружающей средой, поэтому сейчас их костюмы выглядели так, будто сделаны из чего-то, напоминающего стальное покрытие палубы.

– Не очень, – стараясь быть вежливым, ответил Ясон, – намереваясь пройти мимо.

– Минуточку, сыр.

Пехотинец достал из вещмешка небольшую статуэтку, инкрустированную золотом и драгоценными камнями. Взгляд Ясона невольно задержался на ней. Это было великолепное произведение искусства, выполненное в свободной, даже абстрактной манере, изображающее, скорее всего, килратхскую женщину. В ней ощущалась кошачья грация и своеобразная красота, и Ясону очень понравилась статуэтка. Он старался никогда не думать о жизни килратхов, которая не имела отношения к войне, – об их литературе, музыке, вообще культуре, которая была древнее земной. Однажды Хоббс прочел ему несколько килратхских стихотворений о несчастной любви, и Ясону они показались очень проникновенными.

Он смотрел на статуэтку и не мог не восхищаться ею. С одной стороны, ему хотелось бы ее иметь, но с другой… Он чувствовал, что если бы она стояла в его каюте, это действовало бы на него угнетающе. Он воевал, он убивал килратхов, но при этом ничего личного между ним и ими не возникало, если не считать язвительных реплик, которыми он обменивался с ними в бою по комлинку. Для него это были не живые создания, страдающие от боли и страха, а противники, либо еще способные действовать, либо уже нет. Статуэтка могла внести некоторую личную ноту в это отношение, а Ясону это было совсем ни к чему.

– Знаете, откуда она? Из их дворца. Славная вещица, правда? И всего три сотни.

Ясон заколебался, но потом все же покачал головой:

– Я пас.

– Ну, тогда, может, это вас заинтересует? – спросила девушка-пехотинец и полезла в свой вещмешок, в то время как друзья ее насмешливо заулыбались.

Порывшись, она вытащила связку темных жестких кружков, свисающих с искусно сплетенных веревочных шнурков, прикрепленных к кольцу. Ясон знал, что лучше не показывать своей неосведомленности, но не удержался.

– Что это?

– Кошачьи уши, – ответила девушка. – Я сама их отрезала. Один комплект еще немного пованивает, я добыла их на Вукар, но два других уже высохли и в полном порядке. Пятьдесят за все. Отличный подарок для дома.

Он хотел возмутиться, но знал, что они его не поймут.

– Обойдусь как-нибудь, – бросил он и пошел дальше, стараясь не обращать внимания на взрыв грубого хохота за спиной.

Проклятье! Он почувствовал себя больным. Что это война делает с нами? Неужели мы становимся похожими на них?

В комнате подготовки пилотов сидел один Думсдэй со своей обычной чашкой крепчайшего кофе в руках.

– Что приуныл? – спросил Ясон. Думсдэй поднял на него глаза.

– Знаешь, как возникает маниакально-депрессивный психоз? Когда ты знаешь, что прав, а кое-какое дерьмо – нет. Но все равно решает это самое дерьмо.

– Скажите пожалуйста! Это – одна из величайших истин, которые мне доводилось когда-либо слышать, – ответил Ясон, наливая себе кофе и усаживаясь рядом с другом.

– Начнем с того, что командир корабля у нас – трус.

Ясон кивнул. Видно, такая уж у него судьба: сначала он участвовал в мятеже против безжалостного тирана, а теперь оказался под началом трусливого ничтожества.

– И к тому же обратного пути у нас нет.

– Ладно, только не надо разговаривать об этом с нашими ребятами.

Думсдэй хмуро кивнул.

– Они и без нас уже сообразили, несмотря на то, что все держится в секрете. Стараются сохранять присутствие духа, ведут себя так, будто все они сплошь Джоны Вэйны.

– Это что еще за птица, черт возьми?

– Ты что, историю в школе не изучал? Ясон покачал головой.

– В фильмах, сделанных, правда, не очень убедительно, он представляется как знаменитый герой войны. Как бы то ни было, наши ребята слишком уж хорошо ему подражают. Я ничего не имел бы против, если бы кто-нибудь из них загрустил, хотя бы для разнообразия. Когда другому не по себе, это, знаешь ли, подбадривает.

– Пожалуй, – ответил Ясон.

До него внезапно дошло, что Думсдэй и в самом деле приуныл. Думсдэй был его единственным близким другом – они дружили, несмотря на то, что Ясон командир и младше его, и эту дружбу Ясон очень ценил. Вот только назвать Думсдэя веселым человеком было трудно. Сейчас, по крайней мере, его явно требовалось хорошенько взбодрить.

– После следующего прыжка будет двадцать четыре часа транзитного времени. Полетная палуба будет тогда уже расчищена, и я хочу, чтобы наши ребята вышли в пространство и потренировались, отрабатывая защиту и нападение. Устроим маленький показательный бой. Ты и остальные «Сэйбры» будете нападать. Мы с Дженис организуем защиту. Давай продемонстрируй основные образцы килратхской атаки.

– Запросто. Что я, килратхов не видел?

– Вот и хорошо, – сказал Ясон и встал. У него возникло искушение в самом деле отправиться к Мерриту и выпить; в ближайшие двенадцать часов летать не придется. На мгновение мелькнула мысль о Светлане – ведь она находилась здесь, на этом же самом корабле. Но он постарался выкинуть эту мысль из головы. Какой смысл? Если он не будет видеться с ней, может быть, когда-нибудь ему станет все равно. «Завалюсь-ка я лучше спать», – подумал он и свернул к своей каюте. Однако, прежде чем улечься, он включил компьютер и запросил данные о ходе ремонта своих машин. И тут в дверь постучали. Он поморщился: меньше всего ему сейчас хотелось разговаривать с кем бы то ни было.

– Войдите.

– Если ты занят, я могу зайти попозже. Оглянувшись, он почувствовал, как сердце подпрыгнуло и забилось где-то около горла.

– Входи, Светлана.

– Я подумала, что, раз мы вместе участвуем в этой маленькой прогулке, нет смысла избегать друг друга.

В руке она держала вещмешок. Она достала из него бутылку, штопор и два походных стаканчика.

– Я не против, – сказал Ясон. Он выключил компьютер и сдвинул их кресла так, чтобы они стояли рядом. Светлана откупорила бутылку и налила в оба стакана. Очень сильный пряный запах корицы наполнил каюту.

– Это из килратхского дворца. Никто не может прочесть, что написано на этикетке, даже наш переводчик. Может, это мебельная политура? Ладно, здесь, я думаю, сойдет.

Она поднесла к губам стакан и выпила. Ясон понюхал и потом решительно последовал ее примеру. Будто что-то взорвалось у него внутри, глаза стали влажными.

– Черт возьми, ну и крепкие же напитки у котов!

– Еще по одной?

Ясон улыбнулся и покачал головой.

– Хватит и этой, чтобы сбить меня с ног, – ответил он, ловя ртом воздух.

Светлана мягко рассмеялась. Они сидели рядом в неловком молчании. В самом деле, о чем говорить? Не о делах же? Для этого впереди у них будет масса возможностей. О том, что было? Кто знает, как она к этому отнесется? Черт возьми, даже о погоде здесь не поговоришь!

– Прости, что в прошлый раз накинулась на тебя, – в конце концов заговорила она. – Ну, ты понимаешь… Сто лет тебя не видела, и вдруг ты входишь как ни в чем не бывало, с этой своей чертовской мальчишеской улыбкой. Я и взорвалась.

– Да ладно.

Они снова замолчали.

– Тебе нравятся космические пехотинцы? – спросил наконец он.

– Конечно. Они славные. Раз уж я не могла летать, ничего другого не оставалось, как воевать на земле. Я рада, что я с ними.

– Они чертовски жестокие ребята.

– Что ты имеешь в виду? Он заколебался.

– Смелее! – улыбнулась она.

– Я недавно разговаривал с четырьмя из них, одна была, между прочим, женщина. Они предлагали мне купить у них уши килратхов.

– И тебя от этого воротит. Немного грубовато, да?

– Мне всегда казалось, что мы сражаемся за человеческие принципы, а это просто какое-то средневековье. Я прямо обалдел. Килратхи способны на такое, но мы-то пока еще вроде бы играем по правилам: с уважением относимся к военнопленным, содержим их в приличных условиях, а гражданских вообще не трогаем. Черт, я рискнул своей карьерой именно ради того, чтобы не переходить эту границу, когда отказался выполнить прямой приказ уничтожить корабль килратхов с детьми и женщинами, которые просили у нас убежища. Я все еще верю в то, что можно воевать, не превращаясь в варваров.

– А что такое, черт возьми, вообще война? Вечеринка с чаем?

– Ты не согласна со мной?

– Для тебя война – не то, что для меня. Ты выполнил задание, отстрелялся и вернулся к своим чистым простыням, горячему трехразовому питанию и юной, очаровательной, только что из душа летчице с сияющими глазами, которая спит и видит, как бы согреть твою постель. – Она говорила взволнованно, гневно выстреливая в него словами.

– Что за чушь…

– Я участвовала в шестнадцати десантных высадках, – неожиданно глухо продолжала она. – Те, кто стали моими друзьями еще в первом походе, из третьего не вернулись. Мне повезло – я была ранена и не участвовала в нем. Никто не ожидал этого – предполагалось, что мы не встретим особого сопротивления. Десантный корабль рухнул на планету, и когда осела пыль, стало ясно, что его обломки расшвыряло в радиусе километра во все стороны.

Она показала на тонкий шрам, идущий от виска к уху. Он догадался, что это хирургический разрез, и не стал расспрашивать подробнее: ранение, по-видимому, было очень серьезным, раз хирургам пришлось ковыряться в ее мозгу.

– Это была обычная высадка – и столько потерять! И так каждый раз. Последняя, которую ты видел, была одной из самых легких. Потери составили всего десять процентов – просто шутка! Мы освобождали от килратхов четыре наших планеты. Если бы ты видел то, что я видела, ты тоже начал бы отрезать у них уши. Знаешь, как они обошлись с мирными жителями на Хосане? Я была там. Хочешь, расскажу о том, что килратхи сделали с женщинами и детьми?

Он лишь покачал головой, не в силах произнести ни слова. Килратхи засняли отдельные эпизоды учиненной ими резни и пыток, которым они подвергали людей; после сражения эти записи оказались в числе трофеев. От всего этого просто тошнило. И был еще один момент, связанный с Хосаном, который занозой сидел —у него в сердце.

На ее лице отразилось сочувствие.

– Прости, я совсем забыла, что твой брат был там.

– Ничего, – еле слышно сказал Ясон. – В письме говорилось, что он умер мгновенно.

– Да-да, – поспешно согласилась она. Иногда бывают вещи, за которые человек цепляется, просто чтобы сохранить душевное равновесие, даже если и подозревает, что они могут быть ложью. Письмо к матери Ясона, где описывалось, как героически погиб Джошуа, сраженный нейтронным взрывом, даже не успев ничего осознать и почувствовать, было именно таким. Ясон гнал от себя ужасную мысль о том, что, возможно, все могло быть совсем иначе – например, его брат мог быть живым захвачен в плен.

– Что эта война делает с нами? – грустно сказал он.

– Она делает нас убийцами, и мы преуспели в этом почти как килратхи. Может быть, когда-нибудь люди будут жить спокойной мирной жизнью, любить, растить детей и не знать страха. Они, наверное, смогут жить по тем принципам, о которых ты говорил. И самое забавное то, что они забудут о нас и, может быть, никогда не узнают, как близки мы были к тому, чтобы стать рабами, – печально закончила она, но тут же улыбнулась: – Но мы-то знаем об этом – о том, что мы сделали.

– Хотелось бы мне, чтобы все было иначе, сказал Ясон. – Я имею в виду нас с тобой.

Она покачала головой:

– Ты хотел воевать, правда? И я – тоже. Что-что, а это у космопехов гарантировано. —Она мягко засмеялась и заглянула в свой стакан, который вертела в пальцах. – Вот скажи, только честно. Если бы у тебя был выбор, если бы сейчас сюда вошел адмирал Толвин и сказал: «Ясон, я тебя отпускаю. Забирай свою подружку и отправляйся домой, но если ты так сделаешь, то никогда больше не будешь воевать». Как бы ты поступил?

– Не знаю…

– Врешь. – Она снова улыбнулась. – Тот, кто влез в это, не может вот так просто взять и бросить. С тех пор как я узнала, что нам предстоит, я от страха почти не сплю. Черт, вот почему я пью! Но я ни за что на свете не согласилась бы отказаться от участия в этом походе, от возможности нанести удар в самое сердце килратхов!

Он кивнул. Прекрасно понимая, что жить осталось немного, он был рад показать наконец килратхам, где раки зимуют, нанести им действительно чувствительный удар. Все лучше, чем бесконечная позиционная война на границах. За это стоило заплатить любую цену, и он знал, что ни за что на свете не хотел бы упустить такую возможность.

– Ну, вот мы и поняли друг друга, – со вздохом сказала Светлана и, плеснув себе из бутылки, выпила.

– Может быть, когда война закончится… —неуверенно произнес Ясон. – Может быть, тогда мы сможем начать все сначала.

– Милый мой, к тому времени, когда эта война кончится, мы с тобой обратимся в прах. – Ее голос звучал устало и почти равнодушно.

– Ты говоришь, как какой-нибудь чертов пехотинец.

– А я и есть самый настоящий чертов пехотинец, – ответила она слегка заплетающимся языком. – Я никогда не забываю об этом. Вы, паршивые «синие мундиры», смотрите на нас свысока, точно мы скоты или неодушевленные предметы, но на самом деле вы нас совершенно не знаете. Милый, если бы тебе пришлось столкнуться с войной так, как мне, это сбило бы с тебя спесь, не сомневаюсь.

– Ладно, ладно. Тебе нравится играть мускулами – ради Бога. И не надо мне ничего доказывать.

– Доказывать тебе? С какой стати я буду доказывать тебе что-то? Летай себе на здоровье и скажи спасибо, что существуют космические пехотинцы, которые захватывают планеты и делают всю грязную работу.

– Не много вы захватите без прикрытия с воздуха. Я не виноват, что ты не пилот, нечего на мне отыгрываться.

Ее глаза стали как ледышки.

– Иди к черту! – Она вскочила и выбежала из каюты.

– Эй, ты забыла свою бутылку! – крикнул он вдогонку, но дверь уже захлопнулась. – Счастливо оставаться, Ясон, – пробормотал он, поглядывая на бутылку и испытывая сильнейшее желание налить себе еще стаканчик.

Дверь снова резко распахнулась, Светлана как вихрь ворвалась в каюту и, подлетев к нему, закричала:

– И вот еще что, ты, паршивый эгоист… Внезапно все происходящее показалось ему совершенно абсурдным, и он засмеялся. Она уставилась на него; ярость, бушевавшая в ее глазах, начала таять.

– Так что ты хотела сказать? – спросил Ясон, с улыбкой глядя на нее.

Она заколебалась на мгновение, но потом все же спросила чуть слышно:

– Можно мне провести эту ночь с тобой?

x x x

– Внимание, Синие! Разбейтесь на пары, отойдите на одну– две тысячи километров и потренируйтесь, разыгрывая бой друг с другом.

– Это мне нравится, сэр!

– Хватит болтать, Монгол, – усмехнулся Ясон, который не мог всерьез сердиться на Монгола, так ему была симпатична бойкость этого парня.

Он поразился их успехам. Перед этим они «проиграли» вариант защиты конвоируемого корабля. Думсдэй и его асы изображали нападающих, и в результате четверо из них оказались условно уничтожены, прежде чем сумели приблизиться к цели на пять тысяч километров. Думсдэй до сих пор закипал от злости при одном упоминании о том, как Одинокий Волк накрыл его при подходе к «Тараве». За последние тридцать дней истребители налетали больше двухсот часов каждый, в то время как во фронтовых условиях истребителям, приписанным к авианосцу, обычно требовалось четырнадцать месяцев, чтобы налетать тысячу часов. Да, штабные специалисты, узнав об этом, наверно, пришли бы в восторг.

– Одинокий Волк, ты со мной!

– Есть, сэр! – после едва заметной паузы ответил тот.

– Держись за мной как приклеенный. – Ясон взмыл вверх и включил ускорители.

Оглянувшись, он увидел, что Кевин идет вплотную за ним. Ясон накренился вправо и пошел на разворот, Кевин в точности повторил его маневр. Ясон выжал из двигателей все, что можно, и попытался оторваться, но это ему не удалось – Кевин упорно держался позади, почти синхронно повторяя все его действия.

– Хорошо, Одинокий Волк, больше не нужно. Включай систему имитации боя, разворачивайся и нападай на меня.

Ясон резко взмыл вверх, включив свою собственную имитационную систему. Она была запрограммирована таким образом, чтобы уменьшить мощность выстрелов из лазерных и нейтронных пушек до одного процента от боевой и фиксировать все попадания в энергетическое защитное поле истребителя.

«Рапира» Кевина выглядела на его экране яркой красной точкой, быстро удаляющейся в сторону. Резко развернувшись, Кевин понесся прямо на него, стреляя длинными очередями, хорошо различимыми на экране. Однако они не достигли цели – Ясон ушел в крутое пике. Быстро взмыв вверх, он в свою очередь снизу атаковал Кевина и попал.

– Черт! – услышал Ясон, усмехнулся и пошел на новый разворот.

Однако Кевин мгновенно оказался тут как тут и снова прошил его несколькими очередями, на этот раз более удачно – компьютер сообщил, что защита корабля Ясона на четверть разрушена.

– Хороший выстрел, Одинокий Волк! —И Ясон резко взмыл вверх, тоже выпустив в Кевина очередь.

– Ух ты! – воскликнул тот, и Ясон засмеялся, чувствуя, что Кевин получает удовольствие от схватки и в особенности от того, что ему удалось накрыть более опытного противника.

Круговерть «боя» продолжалась еще с четверть часа, и Ясон должен был признать, что ему пришлось нелегко. Однако Кевин отличался тем, что обычно присуще всем неопытным пилотам, – предсказуемостью. Освоив пару маневров и убедившись в том, что они срабатывают, эти пилоты снова и снова прибегают к ним. Если бой идет быстро, это не имеет особого значения, но во время длительной дуэли это может иметь роковые последствия.

Дважды Кевин оказывался в пределах досягаемости Ясона, делая один и тот же разворот влево, когда Ясон догонял его. Когда он начал тот же самый маневр в третий раз, Ясон решил нанести ему упреждающий удар, но Кевин неожиданно резко свернул вправо и затормозил. Ясон тоже развернулся и, дав полное ускорение, оторвался от Кевина, который гнался за ним, отставая примерно на сто метров. Потом Ясон неожиданно и резко отключил двигатели, и Кевин промчался прямо над фонарем его кабины, так что защитные системы обоих кораблей взвизгнули. Ясон слегка наклонил нос своего истребителя и выстрелил, целясь прямо в хвостовые дюзы Кевина. Компьютер тут же сообщил, что двигатели Одинокого Волка уничтожены.

– Мне конец, сэр, – сказал Кевин.

– Хороший получился бой, Кевин. Хватит на сегодня, возвращаемся.

Приземлившись вслед за Кевином, Ясон вылез из своей «Рапиры» и увидел, что Кевин стоит рядом, явно дожидаясь его. Остальные пилоты собрались в кружок немного поодаль, возбужденно обмениваясь впечатлениями и размахивая руками, чтобы показать, как совершался тот или иной маневр.

Кевин подошел к Ясону.

– И вправду хороший бой, сэр, – сказал он.

– Тебя задело, что я сумел тебя прикончить, да? – негромко спросил Ясон.

– Ну, такое со мной бывало редко.

– Я помню по твоим документам, какие высокие оценки были у тебя в летной школе.

– Да, сэр.

– Не думай, Кевин, я не собирался тебе доказывать, что я лихой пилот, а ты – нет. Я хочу, чтобы ты уцелел в боях, которые нам предстоят. Скорее всего, твоими противниками будут императорские гвардейцы, а среди них нет ни одного пилота, на счету которого меньше восьми кораблей. Я не хочу, чтобы кто– нибудь из них прибавил бы себе еще одно очко.

– Вам будет не очень-то приятно сообщить об этом моему дяде, да? – Кевин криво улыбнулся.

Ясон положил руку ему на плечо и слегка подтолкнул в ту сторону, где толпились пилоты.

– Мне бы очень хотелось, Кевин, чтобы ты выкинул из головы всю эту чушь, – сказал он, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не сорваться на резкость. – Черт возьми, я очень уважаю твоего дядю, но тот факт, что в тебе течет его кровь, для меня не имеет значения. На борту этого корабля и под моей командой ты – просто Кевин Толвин, чертовски хороший пилот, который, правда, излишне самонадеян и склонен насмехаться над другими. И никто больше. Может быть, на борту этого корабля и есть кое– кто, готовый целоваться с тобой только потому, что у тебя дядя – адмирал, не обращая внимания на твои выходки, но от меня ты этого не дождешься.

– Я знаю, что вы многое делаете для нас, ребята все видят и слышат, не думайте. Простите меня за то, что я так с вами разговаривал тогда, в первый раз. В меня точно бес вселился.

– Я понимаю.

– Я был бы вам очень признателен, если бы вы забыли об этом. Я, конечно, наговорил грубостей. Мне хотелось спровоцировать вас, посмотреть, на что вы способны, понимаете? – Кевин смолк, выжидательно глядя на него.

– Вам всем, конечно, хочется знать, куда, черт возьми, мы направляемся и к чему вся эта секретность, – сказал Ясон. – Я могу лишь подтвердить то, что тебе уже известно: мы выполняем чертовски важную задачу. Килратхи бросят против нас своих лучших бойцов, и, если ты уцелеешь, тебе будет о чем рассказать своим внукам. Вот почему я хочу, чтобы ты летал как можно лучше, ты, Кевин Толвин, один из моих пилотов, а не Кевин Толвин – племянник известного адмирала. Ты понимаешь меня?

– Да, конечно, сэр. – Глаза Кевина улыбались.

– Я снимаю наложенное на тебя взыскание. Ты совершил ошибку, которая стоила Джиму Конклину жизни, но я надеюсь, что ты все понял.

– Спасибо, сэр! – В голосе Кевина явственно послышалось облегчение. – Мне не хотелось бы остаться в стороне, если начнется заваруха.

– Помни только одно.

– Что?

– Помни, что наши полеты – это не прогулка. Кто знает, может, жизнь твоего напарника, экипажа этого корабля или, чем черт не шутит, судьба всего флота окажется в твоих руках. Думай не только головой, но и сердцем. Если ты этому научишься, из тебя и вправду выйдет отличный пилот, если ты, конечно, останешься жив… А теперь я хотел бы выпить чашку кофе.

Ясон похлопал его по плечу, и они вместе направились к выходу из ангара.

– Один вопрос, сэр. Можно?

– Валяй.

– Этот ваш маневр, когда вы неожиданно остановились, а я проскочил над вами. В летной школе нас учили, что этого делать нельзя – риск столкновения очень велик.

– Ну, теперь все на свете знают этот трюк, его изобрели килратхские асы. Видишь ли, в их летных школах меньше всего заботятся о том, чтобы пилот уцелел. Если он погибнет, потому что ты его протаранишь, то, по крайней мере, он и тебя прихватит с собой. Если нет – у него есть хороший шанс прикончить тебя, как я это сделал сегодня.

– Я запомню. Но все же… Я ведь и вправду мог протаранить вас.

– Я был уверен в тебе, Одинокий Волк. Недаром же я говорю, что из тебя получится чертовски хороший пилот.

– Спасибо, сэр, постараюсь оправдать ваше доверие.

x x x

С трудом сдерживая зевок, Ясон вглядывался в карту, изо всех сил стараясь вникнуть в то, о чем шла речь.

– Если вам скучно, Бонески, мы подыщем кого-нибудь другого для выполнения этого задания, – проворчал О'Брайен.

Ясон покачал головой, стараясь не смотреть в сторону Светланы. Это были прекрасные пять дней – с тех пор как она зашла тогда в его каюту. Да, чудесные дни, и тем не менее полные острой тоски и печали. Оба они пытались забыть о том, что утрачено, и, главное, не думать о кратковременности отпущенного им счастья.