Текст книги "Почти как мы. Вся правда о свиньях"

Пока навожу чистоту в остальных отсеках, пытаюсь подружиться с другими поросятами. Удается редко, так что мне вдруг приходит в голову мысль, насколько свинарник – неподходящее место для встречи человека со свиньей. Сидя здесь на корточках, я разве что могу потрепать их по загривку, но не узнаю, какие они на самом деле, как они ведут себя, если дать им волю. И что мне делать? Подбрасывать опилки в воздух? Заставить детенышей перепрыгивать через черенок моего скребка? К тому же мне и самому не хочется задерживаться в свинарнике дольше необходимого. Когда с уборкой покончено, в горле уже першит так, что хочется убраться отсюда как можно скорее.

По крайней мере, покинув это место, я снова смогу считать свинину аппетитной. Если в прошлый раз мне даже трудно было представить, что я смогу съесть поросенка вроде того новорожденного, которого держал на руках, то теперь в этой мысли нет ничего странного. Да, я способен сказать, глядя им прямо в рыльца: «Я тебя съем». Многие люди такое никогда произнести не смогут – не потому, что так сильно любят свиней, а потому, что когда-то им сказали, что есть их нельзя.

Глава 7
Запретное животное

Открытое вино оставили подышать на кухонной столешнице, на плите шкварчало блюдо из оленины, а гости спешили к нам по темным улицам зимнего Осло: все было готово к уютному дружескому вечеру.

Когда все были в сборе, я не без труда с громким стуком водрузил на подставку дымящуюся чугунную жаровню.

– Приятного аппетита!

Вино разлили по бокалам, тарелки наполнили горячим тушеным мясом. И тут послышалось:

– Это же не свинина, нет?

Видно было, что спрашивавшему неловко: он улыбался, переводя взгляд с одного гостя на другого. Он спрашивал не для себя, а для жены, которая была родом из Сомали. Та сидела рядом, смущенно опустив глаза.

– Нет-нет, оленина. Попробуйте!

Тут меня ткнули в бок. Я повернулся и поймал удивленный взгляд.

– А ты разве не…?

Меня осенило. Точно же!

– Стойте!

Голоса смолкли, к моему лицу прилила кровь.

– Бекон. Я добавил бекон.

Один из гостей ойкнул. Кто-то другой не сдержал нервный смешок.

– Ничего, ерунда, – быстро сказала девушка, чтобы разрядить обстановку. Она не хотела, чтобы кто-то из-за нее беспокоился.

Я кинулся на кухню и принялся оглядываться в поисках того, что можно ей предложить, распахнул дверцу холодильника и стал обшаривать взглядом полки. Бесполезно. Грибы, оленина, овощи – я все смешал, когда готовил блюдо. И теперь все замарано свиным беконом.

Не успел я вернуться в гостиную, как девушка поспешила меня заверить:

– Не переживайте. Мне хватит одной картошки.

Я поглядел на ее тарелку. Это печальное зрелище напоминало обед привередливого ребенка: две бледные картофелины и немного клюквенного варенья.

– В холодильнике есть сметана.

– Пойдет, спасибо!

Для антропологов до сих пор остается большой загадкой, почему некоторые народы по культурным или религиозным причинам воздерживаются от свинины, и эта тема все больше начинает касаться и нас, представителей западной цивилизации. Так распорядилась история: однажды после одомашнивания свиньи кому-то пришло в голову, что есть ее нельзя. Фактическое обоснование этому известно: и в исламе, и в иудаизме существует запрет на употребление в пищу свинины, закрепленный в религиозных текстах. А вот что послужило предпосылкой такого запрета – уже совсем другой вопрос.

Никто точно не знает, когда составлялось Пятикнижие Моисеево, но можно с большой долей уверенности сказать, что как минимум к 500 г. до н. э. оно уже существовало. В отношении свиней там говорится так: «Мяса их не ешьте и к трупам их не прикасайтесь; нечисты они для вас»[107]107
  Лев. 11:8.


[Закрыть][108]108
  Bibelen (2011): Tredje Mosebok, 11:8.


[Закрыть]. Спустя тысячелетие запрет повторился в Коране: «…мертвечина, или пролитая кровь, или мясо свиньи… – скверна»[109]109
  Здесь и далее аяты Корана приводятся в пер. И. Ю. Крачковского.


[Закрыть][110]110
  Koranen, 2:174.


[Закрыть]. Существует множество версий, объясняющих запрет. Начнем, пожалуй, с самой распространенной, согласно которой он связан с охраной здоровья. Первым об этом заговорил прославленный еврейский мыслитель Моисей Маймонид, который в XII в. писал, что свинина тлетворно влияет на тело[111]111
  Harris (1987).


[Закрыть]. Сегодня такое объяснение подкрепляется знаниями, что в свинине могут содержаться трихинеллы – паразитические круглые черви, способные вызывать у человека трихинеллез, если мясо плохо прожарено или сварено. Простая и понятная теория, но ее нельзя назвать правдоподобным объяснением, и с этим согласно подавляющее большинство искателей разгадки тайны происхождения запрета. Трихинелл впервые обнаружили в 1835 г., а то, что паразиты вызывают заболевание, научно доказали только спустя несколько десятилетий. Можно, естественно, возразить, мол, в старину люди заметили взаимосвязь между употреблением в пищу свинины и симптомами, пусть даже не зная точно, что именно приводит к болезни, но верится в это с трудом. Симптомы трихинеллеза развиваются спустя несколько дней после употребления инвазированного личинками мяса. Если за этот период человек успел поесть и другое мясо, причинно-следственные связи оказываются уже не такими очевидными. К тому же по степени опасности свинина была далеко не на первом месте в те времена[112]112
  Ibid.


[Закрыть]. Коровы, овцы и козы – все они могли быть носителями куда более опасной, даже смертельной болезни – сибирской язвы (свиньи же ей практически не подвержены). Логичнее было бы воздержаться от употребления мяса этих животных, раз люди так боялись заразиться, но такого, как известно, не происходило. Если же вы продолжаете опасаться трихинелл и потому отказываетесь от свинины, знайте, что этих паразитов в Норвегии на находили с начала 1990-х г., да и то мясо на рынок не попадало. Прошли уже десятилетия со времени последнего выявления трихинелл. В основном свиньи цепляют этого паразита, когда гуляют на свободном выпасе и встречаются с мелкими грызунами, такими как крысы, мыши и белки. Хотя вдоль стен норвежских свинарников шныряет немало мышей, приятно все-таки знать, что на самом деле шанс столкнуться с трихинеллами в промышленном мясе намного меньше, чем если бы мы имели дело со свиньями, которые могли вольно гулять на природе.

Совершенно иное объяснение запрету выдвинула авторитетный этнограф Мери Дуглас. Основным тезисом ее книги «Чистота и опасность» (Purity and Danger)[113]113
  Дуглас М. Чистота и опасность / Пер. Р. Г. Громова. – М.: Канон-пресс-ц, 2000.


[Закрыть], изданной в 1966 г., стало утверждение: «Грязь – это, по сути, беспорядок»[114]114
  Douglas, Mary (1966).


[Закрыть]. Дуглас показывает, как представления о «чистом» и «нечистом» находят отражение в различных культурах. По мнению этнографа, наши взгляды на то, что чистое, а что нет, определяются культурными нормами принадлежности различных объектов. Испражнения относятся к туалету, а не раковине; обед подается на тарелках, а не на самом столе. Сегодня гигиена ассоциируется у нас в основном с подобными правилами. В прежние же времена чистое и нечистое в большей степени представляло собой вопрос порядка и беспорядка.

Дуглас считает, что свинья нарушала представление евреев о порядке и системности природы. Исследовательница показывает, что в правилах кашрута в иудаизме, изложенных в книге Левит, видна строгая категоризация природы и животного царства. Ее главный принцип состоял в том, что наземные животные представляют собой либо хищников с лапами, либо жвачных с раздвоенными копытами. Бог говорит Аарону: «Вот животные, которые можно вам есть из всего скота на земле: всякий скот, у которого раздвоены копыта и на копытах глубокий разрез, и который жует жвачку, ешьте»[115]115
  Лев. 11:2–3.


[Закрыть][116]116
  Tredje Mosebok, 11:3.


[Закрыть]. У свиньи на копытах «разрез» определенно есть, но жвачку она не жует, так что вместе с еще несколькими наземными животными попала в опалу. Свинья оказалась, «по сути, беспорядком», она портила всю стройную «таксономическую» систему.

Основное слабое место версии Дуглас усматривается в возможности запросто поменять причину и следствие. Может, это не представления евреев о порядке объясняют «нечистоту» свиньи, а вся система была выстроена с целью закрепить и оправдать уже существовавшее отвращение. Шаткость доказательной базы своей гипотезы в более позднем издании признала и сама автор: «В рассуждениях о Библии я допустила несколько ошибок, о чем сильно сожалею»[117]117
  Douglas, Mary (2002): xvi.


[Закрыть]. Главную роль в развенчании этого представления сыграла археология. Изучая данные, накопившиеся за несколько десятилетий раскопок на Ближнем Востоке, ученые проследили поразительную закономерность. Примерно с 1500 г. до н. э. кости свиней обнаруживаются все реже, а к 1200 г. до н. э. практически исчезают. Это позволяет сделать важный вывод: свиней невзлюбили задолго до включения в Библию и Коран запретов на употребление в пищу их мяса. Более того, на основании тех же собранных данных археологи обнаружили и еще кое-что примечательное. Одновременно с постепенным исчезновением свинины из рациона в него все в большей степени входил другой вид мяса – курятина. Такое совпадение не оставляет сомнений в том, что речь идет о систематической замене. Принципиальный вопрос звучит так: отказывались ли от свинины в пользу курицы или же курицей с удовольствием заменили уже тогда ненавистную свинину. Археолог Ричард Реддинг высказал мнение, что свинину заменили по чисто экономическим соображениям[118]118
  Redding, Richard W. (2015).


[Закрыть]. В отличие от коров, овец и коз, которые дают молоко и шерсть, свиньи не ценны ничем, кроме мяса. Определенная выгода, впрочем, есть: на каждый килограмм говядины и баранины приходится 43 000 и 51 000 литров воды, выпитой животными, соответственно, а на килограмм свинины уйдет не более 6000 литров. По версии Реддинга, это делало содержание свиней выгодным предприятием только до тех пор, пока не появилась возможность выращивать кур. На производство килограмма курятины потребуется не больше 3500 литров воды. К тому же куры обходят свиней по содержанию в мясе белка: в 100 г свинины – 13 г, а в курятине – 19 г. Поскольку куры еще и несут яйца, они, разумеется, составили серьезную конкуренцию свиньям. Вполне возможно, что держать кур оказалось настолько выгоднее, что дальнейшее производство свинины становилось просто нерентабельным[119]119
  Redding (2015).


[Закрыть].

Конечно, Реддинг очень убедительно доказывает все преимущества содержания кур, но все-таки его доводы сами по себе недостаточно хорошо объясняют наложение религиозного запрета на свиное мясо. Сомнительно, чтобы свинина проиграла конкуренцию по питательности так легко, как это описывает Реддинг. Хотя курятина и содержит больше белка, свинина выигрывает по калориям благодаря жиру. Это для современного общества изобилия жиры ассоциируются с чем-то плохим, в древности же они играли первостепенную роль в питании человека. Да и так ли заметна разница в 6 г белка в свинине и курятине, чтобы ее могли определить люди тех давних времен? Теория Реддинга также мало согласуется с тем фактом, что куриное мясо уже не было чем-то новым для Ближнего Востока, когда стало заменять свинину. Отдельные находки костей куриных ножек восходят еще аж к 3900 г. до н. э. Если курятина и правда была таким непревзойденным мясом, как показывает Реддинг, почему замена не произошла раньше? Почему это наблюдалось только на Ближнем Востоке? И почему мусульмане решили, что необходимо подчеркнуть запрет на свинину в Коране, спустя 1500 лет после того, как свинья фактически исчезла из региона?

Стремясь подтвердить свою теорию, Реддинг опирается на исследования антрополога Марвина Харриса, который придает большое значение климатическим и экологическим условиям региона[120]120
  Harris, Marvin (1989).


[Закрыть]. В древности животноводство на Ближнем Востоке выражалось в основном в том, что кочевники пасли стада крупного рогатого скота, овец и коз на засушливых и бесплодных землях между реками – Тигром, Евфратом, Нилом и Иорданом. По указу властей пастухи сгоняли скот к городам, а там уже еду централизованно распределяли. Такой тип животноводства сильно противоречит физиологии свиней: они не пасутся на больших площадях, а там, где бродили кочевники, им недостаточно корма. В отличие от жвачных животных – коров, овец и коз, которые способны находить себе пищу на кустарниках и отдельных островках травы, свиньи зависят от более калорийных и легкоусвояемых источников питания, таких как падаль, орехи, коренья и зерно. И хотя 3000–4000 лет назад условия на Ближнем Востоке были немного другими, регион все равно представлял собой выжженные солнцем земли с жарким и сухим климатом. Свиньям, лишенным потовых желез и полностью зависящим от возможности охладиться в тени, воде или грязи, в таких условиях почти невозможно выжить. Так что эти животные, как существа неповоротливые и предпочитающие болотистую местность, никогда не могли бы встроиться в экономику и политику распределения пищи централизованных властей.

Организация питания во время строительства египетских пирамид – наглядный тому пример. Десятилетиями египетским фараонам приходилось кормить тысячи рабочих, которые вырубали и укладывали каменные глыбы во славу своих властителей. В дело была вовлечена вся дельта Нила, так что коров, овец и коз сгоняли в Гизу, где забивали, а мясо сразу же распределяли. Тем, кто в строительстве занят не был, мяса доставалось немного. Для оставшихся на задворках общества выходом стало выращивание свиней[121]121
  Redding, Richard (2010).


[Закрыть]. То же самое происходило и в Пузриш-Дагане, значимом городе близ Ниппура, религиозного центра на территории современного Ирака. Примерно 4000 лет назад там тоже существовала централизованная экономика и население сильно зависело от еды, которую распределяли власти. В город сгоняли и забивали на провиант десятки тысяч животных. Среди них были коровы, козы и овцы, но никаких следов свиней археологи не нашли[122]122
  Zeder, M.A. (1994): 175–191.


[Закрыть].

Из сказанного можно сделать вывод, что в первых крупных цивилизациях животноводство было вопросом сословным. Кочевники, которые пасли крупный рогатый скот и других жвачных животных, составляли основу зарождавшейся рыночной экономики и оказывались тесно связаны с элитами. Свиней же, напротив, держали представители низших слоев общества. Для власть имущих свиньи могли олицетворять бедность и попытку выйти из-под контроля экономики распределения ресурсов. Если предписания Пятикнижия Моисеева создавались с оглядкой на власть и политические силы, не так уж невероятно, что запрет на свинину был хорошо продуманной стратегией по угождению властям предержащим. В любом случае ясно одно: свинина никогда не входила в рацион правящего класса и горожан ни в Месопотамии, ни в Египте[123]123
  Essig (2014) 48–49.


[Закрыть].

С 2000 по 1500 г. до н. э. Палестина переживала бурный рост численности населения и развитие городов по берегам реки Иордан. Процесс шел по тому же пути, что и вся урбанизация тех времен: исконные ареалы обитания свиней оказались под угрозой[124]124
  Harris, Marvin (1987): 75–77.


[Закрыть]. Леса вырубались, ценная вода отводилась из болот на поля для выращивания овощей. Свиньям не оставалось другого выхода, кроме как искать новые места обитания. В результате многие из них перебрались на городские улицы, где, подобно собакам, могли прятаться от солнца в тени домов и питаться отбросами с человеческого стола. В те времена, когда не особо задумывались, что делать с мусором, а про санитарию знать не знали, для свиней и собак наступил настоящий праздник изобилия. Почти все, чем они питались, для человека было связано с основополагающими табу: фекалии, отбросы и падаль. Естественной реакцией стало отвращение. В одном вавилонском тексте говорится: «свинья нечиста», потому что «от нее смердят улицы» и она «оскверняет дома»[125]125
  Scurlock, JoAnn (2002): 393.


[Закрыть]. Дошло до того, что в 5 в. до н. э. древнегреческий историк Геродот рассказывал о некоем египтянине, которому не повезло случайно коснуться свиньи. Несчастный тотчас бросился в реку прямо в одежде. Геродот даже указывает, что ему известно объясняющее такое отвращение сказание, но он не считает пристойным его приводить[126]126
  Herodot (1987): 151.


[Закрыть]. Свиньи не только возбуждали в людях омерзение. Они разрывали землю и поедали ценный урожай, поэтому представляли непосредственную угрозу для выживания. Исходя из этого, запрет на употребление в пищу свинины можно считать прямым закреплением негласного правила, существовавшего веками: единицы готовы были иметь дело со свиньями, еще меньше – их есть. Запрет в Библии и Коране лег на благодатную почву. Он же мог служить неглупо придуманным отличительным знаком, благодаря которому люди ощущали принадлежность к обществу.

Спустя 2500 лет отвращение к свиньям уже не кажется таким «естественным», так что эти животные становятся яблоком раздора, когда сходятся люди разных культур и верований. Нигде этот конфликт не проявляется ярче, чем там, где запрет и возник, – в Израиле и Палестине.

Следующий случай произошел в самый обычный весенний день в мае 2015 г. Молодой парень только недавно переехал из США к дедушке с бабушкой в Израиль, поступил на службу в армию и, наконец, был готов служить стране и народу, к которому принадлежал. Утром перед отъездом в военную часть он получил из рук бабушки готовый сверток с обедом и, конечно, не знал, чего ему будут стоить эти несчастные бутерброды. Во время приема пищи кто-то из сослуживцев обратил внимание на то, с чем именно они у него были. Об этом доложили командованию, которое приказало немедленно изъять сверток, а солдата отправить на гауптвахту. Наказанием за домашние бутерброды с ветчиной стали 11 суток ареста[127]127
  The Times of Israel (2015).


[Закрыть].

В израильской армии строго следят за соблюдением иудейских правил кашрута, а солдаты, которые пренебрегают ими во время несения службы, нарушают воинский устав. Случай широко освещался в прессе, реакцию начальства сочли чрезмерной. После нескольких провокационных вопросов от журналистов и жалоб семьи руководство военной базы решило отменить наказание, приняв во внимание непродолжительный на тот момент срок службы новобранца и вероятность того, что он еще не был знаком с уставом. Хотя в итоге все разрешилось не так уж драматично, как казалось поначалу, произошедшее привлекло внимание мировой общественности к стране, где свинья становилась предметом конфликтов более частых и серьезных, чем где-либо на планете.

На фоне многочисленных внутренних противоречий в Израиле вопрос о свинине кажется наименее значимым. Кто-то может удивиться, что свинья вообще становится предметом обсуждения в стране, где абсолютное большинство населения составляют иудеи и мусульмане. Тем не менее с самого основания Государства Израиль в 1948 г. это животное, или «белое мясо», как его эвфемистично называют, оставалось темой жарких споров.

Сегодня в Израиле, к радости одних и негодованию других, свиней забивают, а свинину перерабатывают и едят в крупных масштабах. Особенно по свинине соскучились евреи из так называемых кибуцев. Изначально кибуц представлял собой коллективистскую сельскохозяйственную коммуну, состоявшую из светских евреев, многие из которых были выходцами из Восточной Европы. В кибуцах не слишком интересовались ортодоксальными правилами кошерной пищи, как и другими строгими догмами. Самым ортодоксальным иудеям существующая сегодня в кибуцах практика свиноводства представляется не чем иным, как большим антиеврейским заговором, цель которого якобы заключается в уничтожении богоизбранного народа, ведь его склоняют есть запретное животное[128]128
  Schelach, Chen (2016).


[Закрыть]. Такое представление связано с трагическими страницами истории народа, хоть и оставленных далеко в прошлом. А началось все с греков.

После почти 1500 лет, в течение которых в Палестине свиней не было, они снова попали в регион в ходе греческого завоевания. В 167 г. до н. э., как сообщается в неканонических Маккавейских книгах, началось восстание иудеев в ответ на действия сирийского царя Антиоха IV Епифана из династии Селевкидов по искоренению еврейской культуры и насаждению взамен ее эллинистической, основанной на греческом пантеоне. Воплощал задуманное он, мягко говоря, жесткими методами.

Запретили любые ритуалы и традиции, выдававшие принадлежность к еврейскому народу. На месте иудейских святынь Иерусалима воздвигали греческих идолов, а Храм превратили в скотобойню. Последней каплей стало требование к евреям употреблять в пищу нечистое животное. Страшнее всего описывается история матери и ее семи сыновей, которых схватили за отказ есть свинину. Чтобы запугать семью, солдаты подвергли мучениям одного из юношей. Ему отрезали язык, отрубили руки, после чего с него сняли скальп. Потом его, еле живого, бросили в большой котел с кипящей водой. Когда семья снова отказалась подчиниться, истязаниям подвергли другого сына, и так продолжалось до тех пор, пока в живых не осталась одна только мать. В конце концов не пощадили и ее[129]129
  Essig (2014): 61.


[Закрыть].

Ко времени прихода греков свинья уже много веков не была частью быта евреев, о ней почти и думать забыли, но теперь отказ от свинины быстро стал знаком культурной принадлежности и патриотического противостояния захватчикам. В наши дни в честь изгнания греков в 142 г. до н. э. и очищения Храма отмечается праздник Ханука, а Маккавейские книги стали гимном героизму евреев.

Не прошло и века после освобождения, как свинья снова стала частью палестинских пейзажей – на этот раз Иерусалим захватили римляне в 63 г. до н. э. Обеим сторонам конфликта есть что припомнить, но все-таки римляне не были столь беспощадны, сколь христиане в Средние века и эпоху Возрождения.

Во времена активной деятельности испанской инквизиции, созданной в XV в., евреев снова начали принуждать есть свинину. Теперь вопрос касался и мусульман. Употребление в пищу этого вида мяса стало необходимым доказательством отречения человека от прежних убеждений и перехода в христианство. В Средние века в некоторых регионах с той же целью еврейским младенцам стали мазать губы свиным жиром. Без свиней не обходились и при казнях евреев. Приговоренных везли к виселице верхом на этом животном, а ждать, пока затянется веревка на шее, они нередко должны были, стоя в луже свиной крови. Еще одним способом поглумиться над иноверцами были унизительные изображения евреев и свиней. Особенно широкую известность получили декоративные элементы в архитектуре позднего Средневековья, называемые «юдензау» («еврейская свинья»). На них изображались евреи, сосущие вымя или поедающие экскременты большой свиноматки.

Словесных оскорблений тоже не жалели. Евреев и их отношение к свиньям поносили с церковных кафедр и в богословских сочинениях по всему континенту. И мало кто обладал таким пылким антисемитским запалом, как Мартин Лютер: «Вы недостойны и лицезреть Библию, не говоря уже о том, чтобы читать ее. Вам лишь пристало читать ту библию, что под хвостом свиньи, и впитывать буквы, капающие оттуда»[130]130
  Luther, Martin (1955): Works, vol. 47, Concordia, St. Louis: 212.


[Закрыть]. В обществе тех времен свинья к тому же стала расхожей просторечной антисемитской метафорой. Вполне возможно, что отдельные устойчивые выражения, связанные со свиньями, которые мы продолжаем использовать и сегодня, представляют собой отголоски той закоренелой ненависти к евреям.

В последнее время многие ортодоксальные иудеи спрашивают, почему немало евреев – после всей боли и страданий, которые вынес народ из-за свиней, – стали добровольно есть их мясо. Израильский историк из Тель-Авивского университета Гиора Гудман считает, что ответ заключается в следующем: сначала просто хотелось есть, потом вкус распробовали, а затем научились на свинине зарабатывать[131]131
  Shelach, Chen (2016).


[Закрыть].

В первые годы после образования Государства Израиль в 1948 г. в стране существовал дефицит, во всем приходилось ужиматься, а мяса было не достать. Как и их предки в древности, обитатели социалистических кибуцев поняли, что выращивание свиней дает простой и верный доступ к белковой пище. Поначалу свининой кормились отдельные семьи, но производительность росла, люди стали объединять усилия, и постепенно созрела идея вывести собственную «сионскую» породу[132]132
  Ibid.


[Закрыть]. Светские евреи, конечно, понимали всю неоднозначность предприятия, поэтому племенных свиней ввозили в страну контрабандой под кодовыми названиями «белый медведь» и «карликовая овца». Впрочем, за несколько лет производство настолько расширилось, что скрывать его уже не получалось[133]133
  Ibid.


[Закрыть]. Раввины, разумеется, не одобряли любое дело, связанное со свининой, и осуждали всякие попытки разводить запретное животное на Святой земле. В 1960-е гг. вопрос, наконец, должен был решить израильский парламент кнессет. Премьер-министр Давид Бен-Гурион сам симпатизировал кибуцам, но потерял большинство в парламенте. Под давлением ортодоксальных иудеев в 1961 г. он внес проект закона, который, как показало время, оказался самым радикальным и спорным решением, касающимся религии, которое когда-либо принимал кнессет[134]134
  Ibid.


[Закрыть]: на израильской территории свиньи попадали под запрет. Тех же, что уже находились там, предписано было изъять, усыпить и утилизировать.

С исполнением мер тянуть не стали. Процесс пошел быстро, и в короткие сроки было уничтожено 70 % поголовья свиней в стране. И тут инспекторы приехали в христианский женский монастырь с собственным свинарником в пригороде Иерусалима. Стало ясно, что власти столкнулись с религиозным учреждением, за которым стояла большая сила, а ортодоксальное крыло это в достаточной мере не учло. Хотя иудаизм – религия большинства жителей Израиля, в мире его влияние не сопоставимо с христианским. Когда настоятельница монастыря узнала, с чем пришли проверяющие, она недвусмысленно заявила: «Я настрою против вас весь мир, если за угрозами последует их исполнение»[135]135
  Ibid.


[Закрыть]. Монахини готовы были устроить Израилю дипломатический скандал. В правительстве созвали внеплановое совещание по «свиному кризису», по итогам которого пришли к компромиссу: чтобы избежать подобных конфликтов в дальнейшем, выращивание свиней останется законным в областях с преимущественно христианским населением. И снова политики не смогли просчитать последствия своих решений. Когда свиней вывезли в «христианские районы», быстро выяснилось, что там проживает большое количество мусульман, которые к свиньям относятся не сильно лучше иудеев. Снова чьи-то религиозные чувства задевались, но и тут компромисс не заставил себя ждать: свиноводством разрешили заниматься только на полностью закрытых предприятиях.

Хотя в последующие годы в вопросе о свиньях воцарилось спокойствие, это вовсе не означало, что политики про них забыли. Когда консерватор Менахем Бегин занял пост премьер-министра в 1977 г., многие сочли, что наступает новая эра. В кибуцах опасались, как бы судьба свиноводческих ферм на израильской земле снова не оказалась на волоске. Надежда теплилась благодаря назначению на должность министра торговли и промышленности Ариэля Шарона. Ему самому было по вкусу «белое мясо», что пришлось весьма кстати[136]136
  Ibid.


[Закрыть]. Когда Шарон заступил на новый пост, он первым делом отправился к свиноводам, заверив, что полностью поддерживает их. В кибуцах вздохнули с облегчением, но безмятежность продлилась недолго.

В 1980-х гг. Израиль переживал мощный рост религиозных партий. И снова свинья стала камнем преткновения для определения еврейства между ортодоксальными и светскими гражданами. Фракцию против кибуцев в кнессете возглавил ортодоксальный раввин Ицхак Перец. С трибуны парламента он произнес речь, которую иначе как прямой атакой на светских евреев не назовешь: «В Израиле свинья не только мерзка сама по себе, она в первую очередь – на это прошу особо обратить внимание – символ непристойности, символ угодничества, символ лицемерия, символ лжи, символ всех неприглядных черт души человеческой»[137]137
  Ibid.


[Закрыть]. Знал бы Перец, какие наступают времена!

После распада Советского Союза, завершившегося в 1991 г., Израиль захлестнула небывалая волна иммигрантов из России. Русские евреи так жаловали свинину, как в Израиле и представить себе не могли. Снова ортодоксальным иудеям пришлось ожесточенно бороться за свое понимание еврейства. Благодаря новым конституционным поправкам, принятым в 1992 г., – среди прочего они гарантировали гражданам Израиля свободу выбора профессии – светские евреи получили в свое распоряжение весомый аргумент против любых религиозных попыток задавить свиноводство. Перед судебной системой встал непростой вопрос: как увязать в случае с разведением свиней свободу выбора профессии и интересы верующих?[138]138
  Rosen, Zvi, Issachar (2006).


[Закрыть] Этот конфликт актуален для израильской политической жизни и судебной системы до сих пор. В среде ортодоксальных иудеев и сейчас считается, что лучше умереть, чем съесть кусок свинины, или, как говорит раввин Йехуда Меши-Захав в документальном фильме «Во славу сала» (Praise the Lard) 2016 г.: «Если человека убивают, его жизнь заканчивается в этом мире. Если же человека вводят во грех, для него потеряна и эта жизнь, и следующая. А это в тысячу крат хуже»[139]139
  Shelach (2016).


[Закрыть]. И все равно свинина пользуется огромным спросом как в Израиле, так и во всем остальном мире.

Внутри здания ортодоксальной иудейской религиозной общины Осло можно есть только кошерную еду, которую приготовили на местной кухне. Никого не интересует, что едят у себя дома члены общины в повседневной жизни. Руководитель общины Эрвин Кон говорит так: «В интернете можно найти фотографии, на которых я ем колбасу, но меня еще ни разу не спросили, кошерно ли это»[140]140
  Телефонное интервью с Эрвином Коном: 04.09.2019.


[Закрыть]. Среди большинства евреев наметилась явная тенденция считать, что свиньи не так уж и опасны. Так что и антисемитские намеки стали связывать с ней намного реже.

Другой вопрос, так же ли дело обстоит у мусульман.