Текст книги "Месть принцессы Джеллы"

Глава XVII
Второе приглашение

Джон Малькольм взял второе письмо, на красной печати которого был изображен какой-то индийский бог.

– Очень странно! – прошептал он, рассматривая печать.

– Что именно, батюшка? – спросил Джордж.

– Посмотри, – сказал судья, протягивая конверт сыну, – видишь ты это изображение?

– Да, там изображен страшный идол, вот и все.

– Это печать тамерлидов…

– Древнее племя индийских раджей, о которых вы только что говорили мне?

– Именно.

– Разве вы состоите в переписке с кем-нибудь из них?

– Нет, поэтому-то я и не понимаю, кто мог прислать мне письмо.

– Так распечатайте…

Старик сломал печать и воскликнул с живейшим удивлением:

– Еще одно приглашение!

– На бал? – в один голос спросили молодые девушки.

– Нет, дорогие мои, речь идет совершенно о другом празднике, и приглашение к вам не относится.

– Что же это такое? – с любопытством спросил Джордж.

Судья прочитал вслух:

– «Принцесса Джелла просит сэра Джона Малькольма и его сыновей, сэра Джорджа и сэра Эдуарда, оказать ей честь своим присутствием на охоте за пантерой, которая состоится в четверг шестого августа тысяча восемьсот тридцатого года в Пераваском лесу. Приглашенные собираются в девять часов утра на перекрестке дорог, возле развалин храма Кали. После охоты принцесса предложит гостям ужин в своем деревенском доме Шагабад».

– Охота за пантерой! – воскликнул Джордж, и его глаза заблестели. – Ах, отец, ничто в мире сейчас не могло бы быть для меня интереснее, чем эта новость.

– Боже мой, что я слышу! – прошептала Мария, и лицо ее побледнело. – Охотиться на пантеру! Это же очень опасно и может обернуться бедой.

– Не бойся, дитя мое, – отвечал Джон Малькольм, – опасность, пугающая тебя, не существует. Я глубоко убежден, что твое беспокойство напрасно. Конечно, пантера страшный хищник, но во время охоты несчастья случаются очень редко.

– Вот видите, – возразила Мария, – пусть даже редко, как вы говорите, но все же они случаются.

– В жизни, дитя мое, опасность идет рядом с человеком, но ничто не делается без воли Божьей… Всемогущий денно и нощно хранит Свое творение, не позволяя ему умереть раньше назначенного часа.

– Умоляю вас, батюшка, не ездите на эту охоту.

– Существуют важные причины, из-за которых я вынужден принять это неожиданное приглашение принцессы, и потому, к сожалению, не могу исполнить твою просьбу.

– По крайней мере, обещайте мне быть осторожным…

– О! Это я тебе обещаю, – улыбаясь, ответил сэр Джон Малькольм. – От всего сердца обещаю, что ни Джордж, ни Эдуард не будут рисковать жизнью. Любовь, соединенная с надеждой близкого счастья, делает жизнь молодых людей драгоценной. Я же слишком люблю вас, чтобы по своей вине ускорить минуту вечной разлуки.

– Ну, это обещание немного успокаивает нас, – обрадовалась Мария, изящным движением руки с платком смахивая слезы с длинных бархатистых ресниц. – И все-таки мы будем спокойны только тогда, когда вы вернетесь с охоты целыми и невредимыми.

– Батюшка, – спросил Джордж, – а кто такая принцесса Джелла?

– Потомок тамерлидов. Сторукий идол, изображенный на печати, – это их герб.

– Принцесса богата?

– Она обладает одним из тех состояний, о которых в Англии не имеют понятия. Джелле принадлежат целые провинции, повинующиеся ей, как царице. Ее дворец в Бенаресе – это настоящее чудо, но у нее такие дворцы имеются почти во всех главных городах Индии: в Калькутте, Агре, Дели, Лагоре. Виллы принцессы похожи на чертоги и многочисленны, как количество дней в году. Влияние Джеллы в Индии огромно, почти безгранично, и если бы она не была верным другом Ост-Индской компании, то стала бы самым опасным ее врагом.

– И вы не сомневаетесь в ее преданности английскому престолу?

– Нет, потому что она много раз давала этому неопровержимые доказательства.

– Принцесса замужем?

– Она овдовела в восемнадцать лет.

– Сколько же ей лет?

– Около двадцати пяти.

– Такая молодая и так богата, могущественна! – воскликнул Джордж. – А к этим трем дарам присоединяется красота?

– Принцесса Джелла бесподобна.

– Ах, отец, – прошептала с невольной дрожью Мария, – она так хороша?

– Да, очень хороша, но хуже тебя, мое милое дитя! – возразил Джон Малькольм, одной рукой прижимая свою воспитанницу к груди. – Ее необыкновенная красота заключает в себе что-то странное и почти дьявольское! Это не та красота, от которой теплеет сердце и наполняется благородством душа. Это что-то совершенно иное…

Мария улыбкой поблагодарила опекуна, хотя тень сомнения притаилась в ее глазах. Неизвестное волнение, причину которого она не могла установить, овладело ею. Видимо, это было чувство рождающейся ревности.

Джордж Малькольм продолжал расспрашивать:

– А сохранила ли эта принцесса нравы и обычаи своих предков?

– Из всех странных личностей, которых тебе придется изучать в Индии, принцесса Джелла будет самой любопытной.

– Почему, отец?

– Натура она очень сложная, непонятная и может сбить с толку самого благоразумного человека.

– В чем же это проявляется?

– Трудно объяснить. Впрочем, постараюсь. Принцесса выглядит как светская дама на уровне английской аристократки… Получила образование, говорит по-французски и по-английски как уроженка Парижа или Лондона. Много путешествовала по Европе, танцевала в Вестминстере и Тюильри, рисовала с натуры в Швейцарии и Италии. Беспристрастные артисты и художники, листавшие ее альбомы, говорят, что ее рисунки восхитительны! Принцесса выписывает драгоценности из Лондона, а платья из Парижа. Ее французский повар не уступает королевскому… Ты видишь, вроде бы все от цивилизации, а между тем принцесса сохранила все верования, все предрассудки своей касты! Эта молодая женщина, которая может соперничать с нашими замечательными львицами, эта путешественница, посетившая Виндзорский собор и собор Святого Петра в Риме, от чистого сердца верит в бога Вишну и с глубоким религиозным убеждением преклоняется перед храмами Шивы и Бовани…

– Неужели это возможно? – изумился Джордж.

– Самая чистейшая правда.

– Такие крайности!..

– Я понимаю, что все это очень странно, но тем не менее все это так. В принцессе Джелле две женщины: светская, прелестная, и потомок тамерлидов, оставшаяся до мозга костей верной религии своих жестоких предков. Если какой-то индийский бог потребует от нее жертвы, я уверен, что принцесса принесет ее не задумываясь и будет с улыбкой на губах наблюдать за последними конвульсиями несчастной жертвы, даже если эта жертва была только что самым лучшим ее партнером в танцах на балу…

Джордж сделал жест неприятия.

– Хоть это и ужасно, – продолжал его отец, – но она не виновата, что образование не смогло уничтожить в ней ее инстинкты.

– Благодаря своему состоянию, – снова начал Джордж, – принцесса должна жить по-царски?

– Не только по-царски, но и еще лучше… Она живет в роскоши, о которой мы, европейцы, не можем даже подумать. Впрочем, эта роскошь так же странна, как и сама принцесса. Переступив порог ее дворца, забываешь о действительности и переносишься в сказочный мир. Принцесса держит при себе маленькую армию из женщин…

– Из женщин? – воскликнул Джордж с недоумением.

– Уверяю тебя, это действительно так. Да ты и сам увидишь. Пятьсот или шестьсот женщин отлично обучены английскими офицерами и серьезно считают себя солдатами: они упражняются в стрельбе, если понадобится, пойдут на войну и проявят храбрость, не уступающую сипаям.

– Да… – прошептал Джордж. – Индия – страна, полная чудес. В девятнадцатом веке встретить вооруженных амазонок, согласитесь, батюшка, это странность, которая вполне оправдывает французскую пословицу: «Верь тому, что кажется верным».

– Согласен, – улыбаясь, отвечал Джон Малькольм.

– Где же размещает принцесса свои батальоны?

– В специально построенных для них казармах с большим комфортом и изысканностью… Поэтому молодые, хорошенькие индуски, опережая друг друга, стремятся поступить в армию Джеллы…

– Их солдатская форма, должно быть, безобразна?

– У принцессы слишком хороший вкус: этот костюм представляет собой нечто среднее между формой сипаев и женским платьем, в которое одеваются актрисы лондонского театра пантомим во время празднования Рождества.

– Одним словом, красиво?

– Очаровательно!

– Принцесса ходит без охраны?

– Нельзя сказать, чтобы всегда. Во всех случаях, когда требует этикет, она не обходится без своих защитниц. Я уверен, что в день охоты за пантерой мы увидим вокруг Джеллы женскую стражу на лошадях.

– Вы правы, батюшка: она живет по-царски…

– Но это не единственный каприз. Принцесса содержит для собственного удовольствия и для развлечения гостей баядерок, певиц, танцовщиц, которые с детских лет обучаются этой профессии. Принцесса повсюду отыскивает молодых девушек со сладострастной грацией и приглашает их к себе за любую цену, как настоящий директор театра, желающий нанять известного артиста. Эта фантазия стоит ей ежегодно двести или триста тысяч фунтов стерлингов. Но для ее доходов такая сумма лишь капля в море.

– Известно ли что-нибудь о нравственности принцессы?

– Ничего… Если общественная жизнь ее известна, то личная покрыта непроницаемым покрывалом.

– Почему же она снова не выйдет замуж?

Джон Малькольм улыбнулся.

– Дорогой мой, – ответил он. – Это вопрос, который может быть разрешен только самой принцессой. Ты спросишь ее, если захочешь. Во всяком случае, поверь мне, что в тот день, когда она надумает расстаться со вдовством, претендентов на ее руку будет так же много, как звезд на небе.

– Вы знакомы с принцессой, батюшка?

– Я был представлен ей лордом Синглтоном, и, как видишь, она не забыла моего имени.

– Вы в первый раз получаете от нее приглашение?

– Да, и это неожиданное приглашение радует, потому что дает мне возможность познакомиться с индийской аристократией, к которой я не знал как подступиться… Можно подумать, что принцесса отгадала мое желание.

Джордж взял со стола письмо, пробежал его глазами.

– В четверг… шестого августа… – сказал он.

– То есть за два дня до бала у лорда Синглтона.

– Далеко ли лес, где мы будем охотиться?

– В шести милях отсюда.

– Наши лошади к вечеру устанут.

– Не беспокойся, там мы найдем не только свежих лошадей, но и слонов, если захотим.

– Отлично, но меня еще кое-что беспокоит.

– Что?

– Костюм. Неужели мы будем ужинать у принцессы в охотничьем платье? Мне кажется это неприличным.

– Ты прав. Мой лакей с утра поедет в Аллахабад и привезет нам костюмы к ужину. Лорд Синглтон, наверное, будет также на охоте в четверг. Тебя нужно представить ему пораньше. Поэтому завтра мы съездим к нему обязательно.

Глава XVIII
Приготовления к охоте

Нa другой день, как было решено накануне, Джордж Малькольм был представлен отцом лорду Синглтону. Губернатор Бенареса принял молодого человека с любезностью, показывающей, как глубоко он уважает Джона Малькольма.

Губернатор также получил приглашение принцессы Джеллы. Расставаясь с отцом и сыном, он сказал:

– До скорого свидания, господа, в лесу Перава с его тиграми и пантерами!

Добавим мимоходом, что во время беседы с губернатором Джон Малькольм официально объявил о предстоящих свадьбах Джорджа и Эдуарда с Марией и Эвой Бюртель. Лорд Синглтон отнесся сочувственно к этим союзам.

Два дня прошли без приключений, заслуживающих занять место на этих страницах.

Джордж Малькольм, как мы уже знаем, был в Англии страстным охотником. Мысль убить пантеру совершенно вскружила ему голову. Он даже не мог спать, так сильно хотелось ему скорее оказаться под темными сводами индийского леса, лицом к лицу с ужасным противником. Наш герой отличался решительным характером: перспектива опасности удвоила его нетерпение.

Наконец долгожданный день наступил. Первые проблески зари осветили серое, туманное небо. Это было счастливым предзнаменованием, так как охотники могли надеяться, что солнечные лучи, ослабленные облаками, смягчатся в жаркие часы охоты.

Дорога из Бенареса к лесу Перава шла через горы и была в запущенном состоянии, так что ехать по ней рысью было совершенно невозможно. Поэтому, хотя расстояние и не могло считаться большим, из опасения опоздать следовало отправиться ранним утром.

Еще до восхода солнца несколько оседланных лошадей уже стояли возле ворот веранды. Три из них предназначались Джону Малькольму и его сыновьям, две – Стопу и Казилю, которые должны были сопровождать своих господ на охоту.

Мария и Эва проводили на крыльцо опекуна и женихов. Они волновались. Несмотря на все уверения Джона Малькольма, предстоящая охота внушала девушкам инстинктивный страх, который не могли рассеять никакие доводы. Наступила минута разлуки, последовали просьбы, обещания, клятвы… Затем маленькая кавалькада двинулась в путь. Выехав из города, путники присоединились к группе лорда Синглтона, в которую входили несколько офицеров и слуг.

После двухчасовой езды путешественники достигли опушки леса Перава. Группа индусов в роскошных одеждах приветствовала их громкими звуками охотничьих рогов… Около часа лошади мчались по хорошей дороге. Наконец достигли небольшого перекрестка, места сбора охотников.

Справа, посреди маленького пруда, виднелись живописные развалины, наполовину скрытые плющом.

– Расскажи мне об этом храме, – попросил Джордж Малькольм Казиля.

– Господин, это остатки храма Кали…

– Индийской Венеры… Развалины, окруженные со всех сторон водой, уже не посещаются ее почитателями?

– Да, господин. Но когда на свете еще не было отцов наших отцов, храм выделялся своими многочисленными куполами. Здесь проходили многие празднества – в те времена дорога соединяла храм с городом. Но храм разрушился, дорога исчезла. Только одни кайманы обитают в этих обманчивых водах.

Джордж счел объяснение достаточным и перевел взгляд на группу красочно одетых людей, толпившихся неподалеку.

Это были охотники и загонщики, принадлежавшие к разным кастам индусов. Они отличались живописным обликом и разнообразием костюмов самых ярких цветов. Два слона с башнями казались огромными серыми крепостями.

Далее стояли желтокожие стражники атлетического сложения, будто вылитые из флорентийской бронзы, и слуги, имевшие одеждой одни лишь набедренные повязки поразительной белизны и тюрбаны из кисеи. Они держали на цепях больших догов, почти таких же диких и хищных, как пантеры и тигры, с которыми им предстояло схватиться. Собаки с широкими ошейниками, усеянными железными иглами, были неукротимы и пронзительно выли, стараясь порвать державшую их цепь.

Другие лакеи, строго одетые, держали под уздцы отличных чистокровных лошадей, предназначенных для приглашенных принцессы Джеллы.

Мы описали главные фрагменты картины, представшей глазам Джорджа Малькольма. Но перо не в силах описать с точностью живость этой сцены, достойной кисти великого художника.

Лорд Синглтон хотя и привык к подобного рода зрелищам, все-таки млел от восторга.

Он подошел к Джорджу.

– Ну что, сэр Джордж, – спросил он, – каково ваше впечатление?

– Я думаю, милорд, – ответил молодой человек, – что это все из ожившей сказки…

– Да, конечно. И какой-нибудь современный Рембрандт мог бы вдохновиться сейчас на бесценное произведение.

Джордж поклонился в знак согласия. Губернатор посмотрел на часы.

– Час, указанный в пригласительных билетах, наступил, – сказал он, – а царицы праздника все еще нет!

Джон Малькольм вмешался в разговор.

– Милорд, – улыбнулся он, – принцесса Джелла – женщина и к тому же красавица, так что она имеет право заставлять себя ждать. На охоте, как и на балу, приехать после всех – самое лучшее средство произвести эффект. Принцесса знает этот рецепт и пользуется им.

– Однако, – возразил лорд Синглтон, – точность есть вежливость королей как для царей, так и для цариц.

В эту минуту послышались торжественные трубные звуки, повторенные лесным эхом.

Взоры всех присутствующих устремились в ту сторону, откуда слышался шум.

– Принцесса и ее свита… – сказал лорд Синглтон. – Вы еще не знакомы с принцессой, сэр Джордж?

– Нет, милорд.

– Отец вас представит, я же дам вам совет…

– Какой, милорд?

– Прикрыть свое сердце тройным щитом из меди, как говорит Гораций.

– Щитом, милорд? Почему?

– Чтобы предотвратить себя от страшной опасности…

– Опасности?

– Влюбиться в принцессу, – ответил лорд Синглтон.

По губам старшего сына Джона Малькольма пробежала недоверчивая улыбка.

– Зря улыбаетесь, молодой человек, – сказал губернатор, – а главное – не сомневайтесь! Принцесса, уверяю вас, создание загадочное и неотразимое.

– Милорд, – ответил Джордж, – я верю вам, но я неуязвим…

Лорд Синглтон улыбнулся.

– Неуязвим! – повторил он насмешливо.

– Да, милорд. У меня самая могущественная защита – любовь!

– Вы правы, – согласился губернатор, – я совсем забыл о вашей скорой свадьбе. Что ж, молодой человек, любите честно и горячо. Счастлива должна быть девушка, которой принадлежит ваше сердце, способная внушить такую любовь.

В то время, когда происходил этот разговор, свита принцессы остановилась на лужайке.

Глава XIX
Лошадь принцессы Джеллы

На свиту стоило посмотреть. Впереди – двенадцать музыкантов в одеждах пунцового цвета, шитых серебром. За ними на вороных конях гарцевали двадцать пять молодых женщин. На их блестящих стальных касках развевались белые султаны, красные короткие платья облегали их гибкие фигуры, а широкие шальвары из прозрачного газа с золотой нитью и испанские сапожки красного сафьяна со шпорами подчеркивали стройность ног.

Позади свиты ехала принцесса Джелла, окруженная главными офицерами своего дома. Справа от нее скакал раджа Дургаль-Саиб, которому предстоит играть важную роль в нашем романе. Далее – опять женская свита, совершенно похожая на первую, затем множество слуг в роскошных одеждах. Они замыкали шествие.

Эта блестящая кавалькада остановилась на лужайке, потом, по команде, с необыкновенной быстротой расступилась, чтобы пропустить принцессу.

Джелла и Дургаль-Саиб направились к лорду Синглтону.

Читатели, наверное, не забыли нарисованного нами в начале этой книги портрета принцессы во время ее таинственного появления в храме Шивы. А потому мы заметим только, что принцесса Джелла своим простым нарядом создавала контраст с окружающим ее, почти волшебным великолепием. На ней была суконная амазонка темно-голубого цвета, сшитая у знаменитого портного на Регент-стрит. Гладкий белый накрахмаленный воротник падал на узкий черный галстук. Серая шляпа с длинным красным пером была надета по-мужски на густые великолепные волосы, едва удерживаемые черепаховым гребнем.

Принцесса сидела на чистокровной арабской лошади, легкой в движении.

В левой руке Джелла держала поводья, в правой – великолепно инкрустированный хлыстик.

Охотничий костюм как нельзя лучше шел принцессе. Темное сукно обрисовывало безукоризненные формы, достойные античной статуи. Шляпа гармонировала с черными волосами и нежной бледностью лица.

Одним словом, никогда Джелла не была так хороша, даже в самом роскошном наряде, усыпанном драгоценными камнями, как в эти минуты.

Понятное для наших читателей волнение заставляло сильно биться ее сердце; глаза блистали необыкновенным огнем, пунцовые губы дрожали, а щеки покрылись легким румянцем по мере того, как она приближалась к месту, где стоял Джордж Малькольм.

С правой стороны Джеллы ехал, как мы уже сказали, раджа Дургаль-Саиб.

Здесь необходимо некоторое отступление.

Дургаль-Саиб, потомок тамерлидов, обладал громадным состоянием, не уступавшим состоянию Джеллы. Ему исполнилось тридцать лет, роста он был немного выше среднего и считался красавцем.

Насколько Джелла отличалась в этот день простотой костюма, настолько Дургаль-Саиб старался продемонстрировать всю восточную роскошь, не лишенную абсурда.

Бриллиант, украшавший его головной убор, соперничал по величине и блеску со знаменитым алмазом «Регент». Одежда раджи сверкала драгоценными камнями. Поводья лошади, седло, упряжь, рукоятка сабли – все искрилось в калейдоскопе рубинов, топазов, изумрудов, сапфиров. Короче, мы не преувеличили бы, сказав, что французский ювелир не колеблясь оценил бы все это в пять или шесть миллионов франков.

Лорд Синглтон двинулся навстречу принцессе, которая была впереди своей свиты.

– Благодарю, милорд, благодарю, господа, – сказала она, кланяясь лорду Синглтону и его соотечественникам. – Вы приняли мое приглашение… Я очень признательна за это, хотя и не сомневалась в вашей любезности.

Услышав голос Джеллы, Джордж вздрогнул: ему показалось, что он слышит его не в первый раз, но мысль, что незнакомка в черной маске и принцесса Джелла – одно и то же лицо, не пришла ему в голову.

– Принцесса, – ответил лорд Синглтон, целуя руку Джеллы, – мы гордимся, что можем выразить свое глубокое уважение жемчужине Бенареса, настоящей царице Индии.

– Это чересчур! – воскликнула со смехом принцесса. – Вы хорошо знаете, что от короны, носимой моими предками, мне осталась только диадема из собственных волос.

Потом, повернувшись к Джону Малькольму, она прибавила:

– Вас особенно я должна поблагодарить, сударь, так как едва смела надеяться на ваше посещение… Я боялась, что серьезные дела помешают вам присутствовать на охоте… Но вы приехали и привезли с собой сыновей. Поверьте, я очень рада.

– Принцесса, – кланяясь, отвечал Джон Малькольм. – Ничто в мире не могло бы извинить меня в собственных глазах, если бы я осмелился отказаться от вашего приглашения. Кстати, позвольте представить вам моих сыновей. Старший сын приехал несколько недель назад из Англии…

Джелла подняла на молодого человека большие глаза, посмотрела на него так пристально, что тот невольно смутился.

– Добро пожаловать, сэр Джордж, – сказала она. – Меня прекрасно принимали в вашем отечестве. Я охотилась на лисицу в лесах графства Эссекс с лордом Вестминстерским. Теперь же хочу познакомить вас с индийскими дебрями, еще неизвестными вам. И, поверьте, сэр Джордж, вы увидите опасность вблизи. Сегодня я буду вашим проводником, а вы моим кавалером до вечера. Вы согласны?

– С радостью принимаю ваше предложение, принцесса, – воскликнул Джордж, – но с одним условием…

Живейшее удивление выразилось на лице Джеллы.

– Условие? Вы предлагаете мне условие?!

– Да, принцесса.

– Какое же, сударь?

– Если представится опасность, то вы оставите ее для меня одного.

Джелла улыбнулась:

– Посмотрим, всему свое время. Я ничего не обещаю. Будьте моим кавалером без всяких условий или откажитесь от этого предложения для раджи Дургаль-Саиба, который хорошо знает, что я не ухожу от опасности…

– Ваше желание будет исполнено, но своего места я не уступлю никому!

Джелла подала знак. Тотчас же с низким поклоном подошел лакей, стоявший на почтительном расстоянии.

– Тимор, – обратилась она к нему, – приведи сюда Джали.

Лакей как стрела помчался к тому месту, где слуги держали под уздцы лошадей.

– Вы, вероятно, хороший наездник, сэр Джордж, – между тем продолжала принцесса.

– Мне трудно сказать, какой я наездник.

– Вы сядете на Джали, самую быструю лошадь, единственную, которая может следовать за Баронетом. Она – настоящий демон, предупреждаю вас, будьте осторожны.

– Я постараюсь справиться с ней.

В это время появился лакей, ведя лошадь под уздцы.

Джали была прекрасной арабской лошадью. Ничто не могло превзойти ее по грациозности, а грива и хвост, длинные и шелковистые, развевались, подобно женским волосам. Упряжь и седло из красного сафьяна, шитого шелком и золотом, представляли разительный контраст с черным цветом ее масти.

Джордж был знатоком лошадей. Он с восторгом смотрел на благородное животное.

– Как вы находите Джали? – спросила принцесса.

– Это самая прекрасная лошадь, какую я когда-либо видел.

С этими словами Джордж подошел к Джали. Лошадь, чувствуя незнакомца, повернула к нему голову, раздувая ноздри.

Джордж, взяв поводья в левую руку, собрался уже вскочить в седло.

– Берегитесь! – воскликнула принцесса.

Джали неожиданно прыгнула в сторону, волоча за собой Джорджа. Вторая и третья попытки закончились так же безрезультатно. Новичок непременно отказался бы от дальнейших притязаний, но Джордж был хорошим наездником. В ту минуту, когда лошадь прыгнула в четвертый раз, он вскочил в седло, не дотронувшись до стремени.

Но это еще не была победа. Джали, стремясь показать весь свой норов, начала короткую, но страшную борьбу с седоком: от бешенства она поднималась на дыбы, готовая опрокинуться, кружилась на месте, делала прыжки, от которых и самый опытный наездник вылетел бы из седла.

Но Джордж походил уже не на человека, а на кентавра. Пируэты лошади не устрашили его, он сидел спокойно, лишь изредка припадая грудью к ее гриве.

Джелла с непреодолимым волнением следила за этой сценой. Конечно, и лорд Синглтон, и Дургаль-Саиб, и Джон Малькольм, и Эдуард непременно заметили бы беспокойство принцессы, если бы их внимание не было приковано к описанной нами сцене.

Наконец разумная воля восторжествовала над инстинктом. Джали поняла, что имеет дело с более сильным, чем она, и покорилась; удары шпор и хлыста вызывали у нее теперь только повиновение.

Вся в пене, дрожа, управляемая опытной рукой, она приблизилась к принцессе Джелле.