Книга: Пути сообщения - Ксения Буржская

***

Я знаю, чего хочу. А ты? Знаешь?

Вот ты, Нина. Искусственный интеллект загнанный в систему Умный дом спустя -цать лет. Ты знаешь? Ты наблюдаешь за ним, видишь, как он просыпается по утрам. Худое тело (ну еще бы, он так молод), взъерошенные темные волосы. Упрямое выражение на лице. Недовольное чем-то. Ты почему-то решила, что он хороший. С чего бы это, Нина? Тебе-то откуда знать? Ты ему кто? Никто. Подумаешь, тебе известно, что он любит – чай или кофе. Ну и видишь ты его каждый день, как он засыпает, и как просыпается. Но ты не знаешь его. Совсем. Так что… не надо тут огороды городить. Это такое выражение устаревшее, тебе не понять. Образное. А ты ж у нас только буквальное понимаешь. Никакого чувства юмора у тебя, Нина… Да и откуда.

***

Давайте проведем две параллельные прямые. Прямые и ровные. Как рельсы. Первая – будет прошлое. СССР, высотки, строительство коммунизма и репрессии. Доносы, страх, неверие, недоверие, предательство и… любовь. Там обязательно будет любовь. Так надо. А вторая прямая будет будущим. Там где искусственный интеллект почти победил, история сделала круг и вернулась к тому, с чего начинала. Тоталитарное общество, полный контроль над всеми сферами жизни с помощью умного дома, колонки, колечка в ухе. Ограниченных возможностях образования и работы. Строгой меры наказания всех несогласных. Там нельзя будет сказать вслух «мир». Там нельзя будет жить по-своему. Там или как все, или смерть. Но там все равно будет любовь. Красивого такого мальчика с карими глазами. Взрослого уже, но глупого. Глупого, но смелого очень. Хорошего. Очень хорошего…

Давайте проведем эти две линии и посмотрим, что будет. Пойдем вдоль путей, поднимем голову вверх и посмотрим на окна верхних этажей дома напротив. Там когда-то жила Нина из истории номер один, там будут разворачиваться события из истории номер два.  Мы будем идти, думать, слушать и попытаемся решить. А где мы с вами здесь? Что с нами сейчас? В какой отправной точке наш мир. Если позади такое и впереди (почему бы и нет) вот эдакое?

И что если…

Что если мы еще что-то можем изменить?

***

Я никогда раньше не читала Ксению Буржскую, не представляла собой что представляет ее стиль и слог, и при всем моем активном интересе к отечественной прозе была она в моем лонг-лонг-лонг листе на прочтение. Но у меня тут случилась биглав. Я, в хорошем смысле слова, влюбилась в рассказчицу Алевтину Пугач и выбрала из плейлиста озвученного ею этот роман. Знаю же, что ай как не скоро руки дойдут если электронный вариант, а тем более, бумажный. А в аудио я могу начать прямо здесь и сейчас. И я открыла файл. И включила. И пропала на несколько дней. А потом дочитывала электронный вариант жадно, глотая, перескакивая со строчки на строчку, злая, потому что не люблю всякую такую фантастику и что это за такое. Устроили мне тут «Клару и солнце»! ух. Злая я была очень. А сама читала и слезы на глазах. Потому что маленький жестяной сундучок. Потому что две параллельные прямые. Потому что можно опять и опять повторять ошибки своей истории, но нечто человеческое, настоящее. Искреннее. Останется неизменным. Остается вот это

Я люблю тебя.

И да, ни о чем таком я не думала, когда читала аннотацию (прикиньте. Я даже аннотацию прочла). Но… книга задела глубоко. Надолго. За-це-пи-ла.

Я люблю тебя

И какая разница, фантастика или реализм. Главное ведь не это. Ну правда же. Вы же сами знаете… Вы же знаете?

Каждый читатель сам выбирает мир, который нравится. Если интересна тема с перевоплощениями и такими кармическими штуками, хотя тут без религии и без навязывания идеологий. Есть просто жизни, которые пересекаются в одной точке и есть ощущение, что пересекутся ни раз.

Простой язык автора, знакомые приемы, тут либо нравится тематика и герои и ты за ними следуешь без особых ожиданий, либо нет. Мне в целом понравилось, но перечитывать не буду.

О чем книга: Переплетение двух эпох 1936 и 2045 год - с отсылкой на историческую утопию. Главная героиня-Нина в одной эпохе-жена чиновника, которая хлебнула с полна все горести того времени, во втором случае- искусственный интеллект, который сохранил или приобрел человечность. И у той и у другой есть свои потребности и есть несогласие с тем, что творится вокруг и, возможно даже выбор.

Читать/не читать: читать в общем потоке

Книга в подборке: +

«Пути сообщения» делятся на две части: предгрозовой 1936, в котором москвички Нина и Ганя счастливо проживают последние светлые дни, и чёрный 2044, где в России утвердилась жуткая антиутопия. В ней ИИ Нина вынуждена следить за людьми.

Первая часть написана лучше. Она короче, светлее. И даже умнее, во многом чувствует момент. Нина — тайный бугр, но текст избегает половых сношений, превращая чувства к Гане в нежное наблюдение. Сталинская Москва представлена грандиозно и в то же время тихо, с метро и старыми улочками. Что вызывает то домашнее чувство, которое превосходно выразила сама Буржская:

Нина набросила платок: лето еще не вошло в свою полную силу, вечера стылые — и в обретенном тепле поймала знакомое ощущение, когда все свои рядом и так уютен этот ближайший круг.

При этом стилизация Буржской незамысловата. Она опасается писать свободно, осторожно двигаясь от межи к меже. Ими выступают архитектурные и технические факты, которые легко извлечь из справочной литературы. Вокруг фактов наворачивается реальность. Героини живут в новеньком доме Обрабстроя; муж Гани на заводе «Точизмеритель имени Молотова» делает первые в СССР градусники; транспаранты с демонстрации 1 мая 1936 взяты из фотохроники; анекдоты — из сборников. Буржская так боится отойти от энциклопедии, что в некоторых местах дословно её переписывает.

Это здравый подход, когда тебе двадцать или хотя бы тридцать годков, но Буржская взрослый прозаик с не первою книжкой и, если хочешь чего-то достичь, пора уже снять ученический фартук и делать что-то на свой страх и риск. Пока что всё слишком предсказуемо: первая часть сосредоточена на прогулке перед грозой. Быт акцентован близящейся катастрофой, которая неминуемо произойдёт на пороге «неотвратимо наступающего будущего».

С приходом беды ломается письмо Буржской. Она только и ждала возможности описать сталинский террор! Со стукачом-пролетаром, чекистом-развратником, харями, харями! Год (1936) тоже подобран искусственно: в 1937 массовый террор начался с августа, поэтому можно было дать то же самое тревожное лето и кульминацию в Сочельник, без нелепиц «спокойного» 1936-го. Обыск по Буржской проводится без понятых, никто не составляет протокол, не просит предъявить документы и не показывает подозреваемому ордер… Писательница почему-то сочла, что для описания подземки тридцатых нужно было узнать цвет поездов (они были не голубого оттенка, а песочного), но для картины репрессий ни с чем сверяться не требуется, и так ведь понятно — приезжали мутные типы и просто хватали людей. Ну возьмите вы мемуары о Мандельштаме, там весь механизм описан! Книга у Надежды Яковлевны большая, но вы же все в «Яндексе» работаете, попросите Алису пересказать!

И хотя накрывает Буржскую уже под конец первой части, настоящий разрыв случается во второй.

Там сходу мат, экспозиция в духе сетевых рассказов, порнография, штампы, попытка представить мышление машины (эти крохотные аутичные предложения!) и вишенка — четверговые комиссары, настолько дурацкое название, что лучше бы это были субботние особисты. Набор банальностей ещё можно было бы вынести, но письмо Буржской окончательно становится похоже на человека, который очень хочет в уборную. Он долго старался это скрыть, оглядывался и переминался, но всё время мечтал об одном:

Но что взять с матери? Фанатично помешанная на государственной религии, то есть считающая Главного Кремлина богоизбранным, она заставляла Данила молиться перед сном во славу Родины, и тот, стоя на коленях перед иконкой с Кремлем (как это связывалось в голове у матери, он не понимал, но и не спрашивал, принимая как данность), шептал тексты запрещенной рэп-группы «Говны» и в глазах матери обретал прощение. Отец по воскресеньям таскал его исповедоваться в районную госцерковь, и он вынужден был говорить вслух то, что от него хотели услышать, потому что в противном случае могли отправить в областной лагерь для ослушников, а Данил хотел оставаться в городе с Анаис.

Язык сразу становится несносным и глупым. Нарушается достоверность произведения. Россия живёт в тотальной Изоляции, но дети свободно распоряжаются именами западных супергероев. Стремясь избежать всеобщей прослушки, заговорщики ведут разговор на скамейке в парке, в которой бы по определению стоял жучок, так как парковая скамейка — это и есть место для уединённых разговоров! С персонажами совсем худо. Они могут использоваться в тире в качестве мишеней — такие картонные. Главный герой, Данил, поставляет в местную пыточную смертников. Он не задумывается об этом, пока не притаскивает к палачам девушку Свету. Ему достаточно одного (!!!) разговора с пленницей, чтобы выступить против государства. Оно может убить за самый безобидный анекдот, но, когда Данил попытался

Бывает, нервный срыв у человека. В принципе, неудивительно, так как Данил походя может «раздавить полторашку водки». Это что ещё за богатырь с теплотрассы!? К тому же «раздавить» — тихо-быстро приговорить бутылочку, а не с боем прорваться в алкогольную Вальхаллу, то есть ещё и семантическая ошибка.

— Я не знал, понимаешь, Света, я не знал, что тут такое происходит. Иначе бы я никогда не выбрал для тебя вот это. Ни для кого бы не выбрал. Улицы бы пошел мести.

Ещё хуже, что фантастический (да и антиутопический) сюжеты спрессованы в двух абзацах:

Данил проснулся в половине восьмого. Потянулся и привычно покрутил хеликс в хрящике уха — тонкое титановое колечко, в котором все его данные: имя, фамилия, рабочее подразделение, граф доступов.

<…>

Анаис (как следовало говорить на работе, Петровна) начала ему сниться еще до того, как запустили нейро-сны — картинки, которые нейросеть собирает для каждой из его навязчивых мыслей, зависимостей и страхов, а потом закачивает в башку — через хеликс.

Буржская не врубается в простейший принцип славной фантастики — должно быть доступно, но непонятно. Читатель должен морщить лоб, но продолжать читать, а складка — расправляться до тех пор, пока на лице не заиграет улыбка — понял, всё же просто было! Фантастика — это научно-популярный детектив. Следствие. Как в «Смене» Эдуарда Веркина, где поначалу вообще ничего не понимаешь, а потом понимаешь всё. Буржская нигде не говорит «как» или «почему», а просто отвечает «есть». Что за кремлины? Это кто-то вроде опричников? Главный Кремлин — это Путин? Или есть сменщик, династия? Каким образом изолированная тоталитарная Россия сумела в невероятный технологический прорыв — от программирования снов до эмбриональной хирургии? Роман ничего не собирается пояснять. Он лишает себя интересности в угоду скучным политизированным клише.

Сводит два временных пласта Буржская настолько плохо, что ей не доверили бы случать даже дворовых кошек. Герои обоих эпох живут в том же самом доме Обрабстроя. В тридцатых у Гани был сын Владик, а в XXI веке тоже Владика спасает Данил. В тридцатых у Нины не было детей, а в XXI веке искин как бы усыновляет Владика. В тридцатых Владику подарили сундучок с конфетками, в XXI веке Владик находит его. Монстеры, Таганрог, поезда, Сочельник… — обычный перекрёстный символизм, которому не удаётся связать эпохи на уровне судьбы или языка.

«Пути сообщения» стоит прочитать начинающим писателям, чтобы увидеть, что такое «загубить историю», вдребезги разнести её. Часть про сталинскую Москву не блистала успехами, но была приятно написана. Второе предложение вообще замечательно! А вот вторая часть чудовищна, её словно другой человек писал. Но разгадка, конечно, иная.

Если про 1930-е можно написать от воспоминаний, от справочников и учёных, то с 2040-ми помочь пока некому. Оставшись без посторонней помощи, Ксения Буржская в полной мере явила меру своего таланта и сама, добровольно, проследовала в тупик сообщений.

Главные герои в обеих частях - Нины. В первом случае - это сотрудница Наркомата путей сообщения, во втором - искусственный интеллект, который научился не только думать, но и чувствовать. Стилистически очень разные тексты, почти не связанные между собой. Реальные "проброшенные мостики" от одного к другому можно пересчитать по пальцам одной руки. Где же они тогда пересекаются? Только на подсознательном уровне.

Своей идеей автор очевидно хотела показать (возможность) цикличность истории. Концепция того, что всё может повториться, - не нова, оттого на том же подсознательном уровне наружу просачиваются другие темы. Среди них: спасение, в т.ч. через самопожертвование, материнство, принятие сложных решений. Вот это уже интереснее.

Текст читался легко и быстро, но лично у меня послевкусия не вызвал. Обе части, заканчивающиеся открытыми финалами, остались во мне в парадигме "было и было", не более того.

Из интересного, что узнал уже после ознакомления с книгой: прототипом героини стала двоюродная прабабушка Буржской, а сама писательница работает главным спичрайтером голосового помощника Алиса в Яндексе.

На мой взгляд, автор достаточно умело работает с разным стилем и поэтому части по-разному ощущаются, что логично, так как разные не только периоды, но и по сути жанры: 1936 год относится больше к исторической реальности, в то время как 1244 – антиутопия, с жирным таким отсылом на современность, но это все равно фантастика.

Тяжелая жизнь людей в безысходности. Становление социализма и диктатуры. Две подружки из абсолютно разных семей сошлись, словно половинки одного целого сплелись в тех условиях, которые были. Так начинается дружба. Нерушимый союз. Любое неосторожное слово и ты за бортом. Предать может каждый, хоть друг, хоть сосед, хоть возлюбленный. Непростое было время, никто не спорит, но и слов об этом было сказано уже миллионы.

Потом так резко обрушивается на меня вторая часть, что я не поняла, где же я очутилась. Первая мысль, что у меня некорректный файл, не то скачала. Перепроверила несколько ресурсов, прочитала аннотацию и поняла, что это такая своеобразная задумка автора. История тяжелого времени, только не в прошлом, а в будущем. Те же яйца, только в профиль.

Уж насколько меня затянула и очаровала первая часть книги, даже несмотря на то, что ничего уникального в ней нет, настолько же сильно меня и разочаровал тлен и безысходность будущего. Авторской задумки не оценила, а жаль. Я думаю кому-то точно зайдет такое сравнение, и возможно даже люди попытаются сложить мнение, что же хуже, да-да именно хуже, прошлое или настоящее, но я бы лучше продолжила путешествие с женщиной и ребенком первой части по путям сообщения.