Текст книги "Ловушка под омелой"

Глава 8

– Мы слышали о том, что произошло, – строго сдвинув брови, сказал магистр Стоттон.

Он стоял в своем огромном кабинете, который делил с другом на двоих, и хмуро взирал на нас. Я всегда терялась в этом немаленьком пространстве, заполненном книгами, колбочками, различными магическими предметами и многочисленными фотографиями на стенах. Здесь находились разные снимки: часть их видна была всем, часть затемнена, как на фото капитана. В целом кабинет выглядел уютно, но порой казалось, что он излишне захламлен всяческими бесполезными предметами, собранными магистрами за долгие годы.

– Мы впервые столкнулись с чем-то подобным, – вздохнула миссис Патчис.

Моя наставница изо всех сил скрывала растерянность, но тревогу в глазах я распознавала безошибочно.

– Магистр Фергюсон отправился в город, он попытается разобраться, уловить след, пока еще не поздно, – сказал основатель академии и посмотрел на меня. – Мисс Блэр, это ведь был ваш проект?

– Да, – тихо ответила я.

Внутри все похолодело, но я постаралась не опускать глаза и смотреть точно в лицо магистра, который подошел ко мне ближе:

– Какие эмоции вы вкладывали в эскизы?

Я бросила напуганный взгляд на миссис Патчис. Она тоже вздрогнула и посмотрела на меня. Так вот о чем думал магистр? Он считает, что мои эмоции могли повлиять на магию?

– Только самые светлые, – робко ответила. – Я очень люблю новогодние праздники, и для меня было большой честью, что в этом году план по украшению города доверили мне. Мне очень хотелось, чтобы все выглядело сказочно…

– Понимаю, – ответил он, – но, может, в тот самый момент, когда вы рисовали свой проект, вы на кого-то разозлились или затаили обиду? Не один же день вы готовились к празднику.

Сердце сорвалось в пропасть. Это что же получается? Магистр считает, это я виновата?

– Прошу прощения. – Капитан вышел чуть вперед. – А как связаны эмоции Хлои с проектом?

Магистр отвлекся от моего лица и перевел взгляд на Аведу. Немного задумался, вероятно подбирая слова, и ответил:

– Мисс Блэр обладает редким даром визуализировать свои эмоции.

Андреас как-то странно на меня посмотрел и снова обратился к магистру:

– Как это?

– Порою чувства, которые она испытывает, проявляются магически. Вокруг нее возникают фигуры, картинки и прочее. Мы еще до конца не разобрались с даром мисс Блэр и все еще его изучаем.

– Но если известен сам дар, то что тут изучать? – не понял Аведа.

– Сам дар может быть знакомым, – попыталась объяснить я, – но каждый маг вкладывает в него что-то свое. Часть своих сил, эмоций, характера. То есть у двух магов дар может быть одинаковым, но проявляется он по-разному.

– Понял, – кивнул Андреас. – Хорошо, Хлоя создала проект, но реализовали его несколько магов. То есть снежные фигуры создавали разные силы, я правильно понимаю?

– Правильно, – едва заметно улыбнулся магистр, одобряя слова капитана. – Я сейчас не обвиняю вашу подругу, вы можете успокоиться, Андреас. Нужно разобраться во всем детально. Есть хоть и крошечная, но вероятность, что эмоции мисс Блэр каким-то образом отразились на ее проекте.

Аведа проигнорировал слова магистра о том, что я его подруга, и сделал еще шаг.

– Но ведь прошло достаточно времени. Разве эти эмоции не выплеснулись бы сразу, как только фигуры ожили? Простите за мою настойчивость, я просто пытаюсь понять, магистр.

Я смотрела на затылок капитана и не в силах была вымолвить и слова. Он пытался защитить меня или действительно просто разбирался в проблеме? Внутри появилось подозрение, что Андреас защищает именно меня. Как странно и непривычно.

– Конечно, я вас прощаю, Андреас. В конце концов, это ваша работа разбираться в подобных ситуациях.

– Магистр, – вмешалась я, чувствуя себя неловко оттого, что капитану пришлось за меня вступиться, а сама я словно в рот воды набрала, – могу с полной уверенностью сказать: в то время, как создавался эскиз, я была счастлива. Что бы ни случилось в моей жизни в те дни, стоило мне сесть за рисунки – и все грустное или обидное улетучивалось само собой.

Страх, что именно я была виновницей случившегося в городе, вернулся. Он сковал тело и сдавил горло.

– Но не могло ли быть так, что мои негативные эмоции, если они были в те дни, все равно как-то повлияли? То есть я же ведь не могу досконально вспомнить, что происходило. Помню только, с каким настроением рисовала.

Даже я уловила в своем голосе беспокойство, а уж какие чувства отразились на моем лице, нетрудно было догадаться.

– Как я уже сказал, мисс Блэр, мы вас ни в чем не обвиняем. А с вашими эмоциями обязательно разберемся, – ответил магистр, немного помолчал и обратился к миссис Патчис: – Людям помогут?

– Конечно, – ответила она, – я отправила наших лекарей, но…

Магистр резко поднял голову и внимательно всмотрелся в обеспокоенное лицо моей наставницы.

– Не знаю, примут ли они помощь. Горожане напуганы, и, честно признаться, я впервые видела их такими агрессивными.

Магистр Стоттон отвернулся к большому окну и заложил руки за спину.

– Будем надеяться, дело в том, что они напуганы. Представить сложно, что они испытывают. Люди вышли в город с ощущением праздника на сердце, вывели детей, хотели повеселиться, насладиться подаренным волшебством. Можете представить себе их эмоции в тот момент? Возбуждение, волнение и даже у взрослых детская радость от предвкушения. И чем все обернулось? Жестоким нападением.

– Вы верите, что они поймут? Успокоятся? – с надеждой спросила миссис Патчис.

– А что нам остается? Не враждовать же с ними? Это было бы глупо.

Некоторое время в кабинете царило безмолвие. Каждый думал о возможных последствиях и разрешении конфликта.

– Магистр, можно спросить? – осмелилась я. Он кивнул, чуть повернув ко мне голову, и я продолжила: – Горожане действительно могут добиться уничтожения академии?

– Могут, мисс Блэр.

– Но как?..

– Если вы вспомните о существовании мирного соглашения между людьми и магами, то этот вопрос отпадет сам собой. Наша задача оберегать людей, жить с ними в мире и согласии. Люди не должны нас бояться, не должны подвергаться насилию со стороны магов, не должны притесняться. Магическое сообщество вынуждено будет отреагировать на жалобы горожан, если таковые будут. Люди вправе потребовать, чтобы академия была распущена, если они чувствуют с нашей стороны угрозу.

– Но… ведь все это случайность. До сегодняшнего дня мы сосуществовали более чем мирно, неужели они так быстро об этом забудут? – поразилась я.

– Страх делает странные вещи. Ослепляет, заставляет принимать необдуманные или поспешные решения. Такова природа людей.

– Тогда мы должны сделать все, чтобы этого не случилось, – вступил в беседу капитан. – Нужно вернуть доверие людей и уладить конфликт мирно.

– Отличные слова, Андреас! – послышался новый голос, и мы все обернулись.

Магистр Фергюсон медленно приближался к другу. Лицо его было озабоченным.

– Я постарался убедить горожан не принимать скоропалительных решений. Лекари помогают, исцеляют, успокаивают. Всеми силами вновь налаживают мосты, но жители Острэма подвержены влиянию.

– Кто же влияет на них, Отто? – спросил магистр Стоттон.

– Морис Голдшер, новый староста.

– Мы его знаем? – вскинул брови магистр.

– Он родился в Острэме, но старостой стал буквально на днях, – все так же озабоченно ответил его друг, расхаживая по кабинету. – Мы прежде не имели с ним дел. Сейчас он настроен решительно. Его… высказывания резки и агрессивны.

– И что же горожане? Согласны с ним? – спросила миссис Патчис.

– Не все. Люди не готовы действовать решительно и все больше склоняются к прежнему укладу.

– Я рада, что торжествует благоразумие, – выдохнула моя наставница.

– Не спешите, миссис Патчис, Голдшер не намерен сдаваться.

– Откуда он взялся? – сердито бросил магистр Стоттон. – Откуда этот настрой против нас? Мы чем-то насолили ему лично? Ведь прежде и мыслей не возникало распустить академию!

– Странное какое-то совпадение, вы не находите? – задал вопрос Аведа. – Как-то все это подозрительно выглядит. Внезапное колдовство и этот человек, который настраивает горожан против академии.

– Андреас, – заглянул капитану в лицо магистр Фергюсон, – вы думаете, что это все не случайность?

– Не буду утверждать, пока не появятся факты, но уж очень складно все выходит.

– Для кого? – не поняла я.

Капитан бросил на меня отстраненный взгляд и ничего не ответил.

– Неужели вы считаете, что это как-то связано с… нашим делом? – вновь нахмурился магистр Стоттон. Он говорил осторожно, явно не желая раскрывать какие-то свои секреты передо мной и миссис Патчис.

– Не знаю, – не прекращая размышлять, ответил капитан, – но не исключаю такую вероятность.

– Отто, а ты что-то уловил, пока был в городе?

– Ни следа, в Острэме даже нашей магии не ощущается. Какое-то странное затишье.

– Такое бывает после большого выброса, – заметил его друг. – Редко, но случается. Следы растворяются в воздухе, и обнаружить их невозможно даже спустя минуту. Плохо, что нам досталась именно такая ситуация.

– Так, хорошо. – Отто Фергюсон хлопнул в ладоши. – Нам дали неделю, верно? Значит, время разобраться у нас есть. Давайте пока вернемся к не менее важной проблеме. Чтобы решить конфликт с горожанами, нам нужно, чтобы прочие… неурядицы больше не отвлекали.

– О чем ты? – повернулся к другу Ашер Стоттон.

– Я говорю о капитане и мисс Блэр. Нам понадобится их собранность, а для этого нужно определиться с заклятием омелы, верно? – Магистр подошел к нам с капитаном. – Я немного поразмыслил и пришел к выводу, что мы объясним необходимость постоянного взаимодействия чем-то вроде задания. Как вам?

– Я не совсем понял, магистр? – качнул головой капитан.

– Прозвучит, конечно, грубо, но эта история с фигурами нам как раз на руку. Эскиз принадлежал мисс Блэр, а значит, с нее и спрос.

– Ты хочешь выставить ее виновной, а капитана приставить к ней как надзирателя? – возмутился магистр Стоттон.

– Из твоих уст прозвучало совсем кошмарно, но в общем да.

– Никто из тех, кто знает Хлою, не поверит, что она как-то причастна… – испугалась миссис Патчис.

– Знаю, – ответил магистр Фергюсон, – и понимаю ваши чувства, но согласитесь, что объяснить близость двух молодых людей будет сложно. Ей приходится следовать за капитаном повсюду, а ему – за ней. Мы ведь знаем, что мисс Блэр не виновата. По крайней мере, нарочно она этого сделать не могла.

– Но вы допустите, чтобы остальные думали на нее?

– Мы не будем трубить об этом направо и налево и, само собой, не будем уточнять, что они и живут вместе, – попытался успокоить магистр мою наставницу. – Но если вдруг понадобится объяснение, оно у нас будет. Вот и все. А что вы можете предложить? Рассказать правду? Или выдумать внезапно вспыхнувшую страсть? Да и кто поверит, что мы позволим двум живущим в академии, пусть и не студентам, так быстро сблизиться?

Мы с капитаном переглянулись. Да, идея мне не понравилась, но она действительно была лучше неожиданной любви, которую мне совсем не хотелось изображать. Горечь подступила к сердцу. Все будут думать, что я виновна в беспорядках в Острэме? Как друзья будут смотреть на меня после этого? Что скажут? А Джерс?

– Рано или поздно все разрешится, дорогая, – ласково сказала миссис Патчис, обнимая меня за плечи. – Мы не оставим это так. Правда все равно выйдет наружу. Это неизбежно.

– Конечно, мисс Блэр, решать все равно вам, но лично я ничего более достоверного придумать не смог. Возможно, со временем… – Магистр Фергюсон криво улыбнулся.

– Согласна, – тихо ответила я, понимая, что ничего другого мне все равно не остается.

Магистр Фергюсон сочувственно улыбнулся, всем своим видом демонстрируя понимание и участие. Добрые глаза смотрели с искренней заботой.

– А теперь давайте поднимемся в башню и посмотрим, что можно сделать, чтобы на какое-то время окружить вас необходимым комфортом. Миссис Патчис, прихватите, пожалуйста, домовую книгу.

Сердце радостно дрогнуло. Домовая книга – мечта любой женщины, девушки и даже девочки. Благодаря ей можно превратить коробку с голыми стенами в уютный уголок легко и непринужденно. Свою комнату я обустраивала довольно долго, поскольку не всем разрешено брать в руки домовую книгу. Ее волшебство хитроумное и озорное. Если не знать, как правильно с ней обращаться, она может втянуть в неприятности. Наколдуешь простыню, а она ночью тебя придушит, ну или свяжет. И кричи потом не своим голосом, чтобы освободили. Я слышала, что из-за неверного использования одна женщина несколько дней пыталась усмирить пляшущие тумбочки.

Магистр Фергюсон подмигнул мне, и я тут же поняла: книгу он берет только для того, чтобы приободрить меня и хоть немного поднять настроение. Признаюсь, идея просто отличная. Потом обязательно расскажу Ким. Ой, что это я? Даже вздохнула печально, Кимберли рассказывать пока ничего нельзя.

Все впятером мы отправились в башню, которая была еще выше преподавательских спален. В нее вела узкая и почти бесконечная лестница. По пути к ней магистры негромко беседовали с моей наставницей:

– Миссис Патчис, вы решили, кому из студентов мы можем доверить секрет уязвимости капитана Аведы?

– Я думала об этом, – ответила женщина, слегка сбавляя шаг и пытаясь скрыть утомленность. День у нас у всех выдался не из легких. – Мой выбор пал на старшекурсников, которым, по моему мнению, можно доверять. Однако без вашего согласия я ничего рассказывать не буду.

– Кого вы предлагаете? – отозвался магистр Стоттон.

– Пожалуй, мистера Стивенса… – предложила она, и я вздрогнула, а Андреас хмыкнул. – Он талантлив и нелегкомыслен. Думаю, на него можно положиться.

– Согласен, – кивнул магистр Стоттон.

– А еще есть варианты? – поинтересовался его друг.

Меня удивил этот вопрос, потому что я тоже была абсолютно согласна с миссис Патчис и ее выбором. Джерс считался лучшим студентом, и если не довериться ему, то кому?

– Мисс Гарди еще прекрасно подошла бы. Она немного несобранная, но силами своими управляет блестяще!

Я даже не знала, какой вариант лучше. Если магистры выберут Джерса, то он все узнает об омеле и нашей совместной жизни с капитаном. А мне бы этого не хотелось. Но, с другой стороны, Джерс надежнее. Элла Гарди и правда прекрасно показала себя на практических занятиях, но характер у нее весьма навязчивый.

– Если ты не против, Ашер, я бы начал с мисс Гарди, – сказал магистр Фергюсон.

Интересно, почему он остановил свой выбор именно на Элле? Внутри проснулась досада и вместе с ней облегчение. Разве так бывает?

Магистр Стоттон согласился с решением друга. Как мне показалось, ему было в общем-то все равно, кого выберут его коллеги. Он полностью им доверял. Магистр просто кивнул, а сам в это время задумался явно над чем-то другим.

Единственная комната в башне была круглой и выглядела она довольно уныло: пыль, паутина, какие-то деревяшки на полу и грязные окна. Из комнаты имелось два выхода. Один на лестницу, а второй к ванной комнате с уборной. Я подошла к ближайшему окну и, несмотря на то что его давно не мыли, восторженно ахнула, поражаясь виду на заснеженные окрестности академии.

– Да уж, – хмыкнул магистр Стоттон. – Неуютно, но поправимо.

Он резанул рукой воздух, и весь мусор с пола сложился в небольшую кучку за дверью, потом повторил жест, и исчезла паутина, а затем и пыль.

– Здесь не помешала бы влажная уборка, – пробормотала миссис Патчис, и почти сразу из ванной комнаты выскользнули ведра.

– Погодите, – улыбнулся магистр Фергюсон, – сначала нужно посмотреть, что с трубами и течет ли из кранов вода.

Он прошел в ванную комнату, и оттуда послышался шум, лязг и гул, а потом громкое фырчанье. Вода сама собой наполнила ведра, и вокруг нас с Андреасом началась настоящая суета. Все пришло в движение. Башня становилась светлее, чище и будто просторнее. Мне даже показалось, что дышать стало намного легче.

– А теперь… – Отто Фергюсон снова улыбнулся. – Мисс Блэр обустроит комнату так, как ей этого захочется.

Он протянул мне домовую книгу, которую взял у миссис Патчис, и кивнул. Старый кожаный переплет приятно лег на ладони, сердце застучало радостно, предвкушая знакомство с древней домовой магией, которой сейчас владеют единицы. Редкие сохранившиеся книги ценились на вес золота.

– А как?.. – неловко потупилась я, обращаясь к магистру.

– Вам нужно открыть книгу на первой странице – это полы. Рассмотрите варианты и определитесь, что нужно именно вам. Я бы порекомендовал что-то мягкое и теплое, все же в башне прохладно. Но формируйте свои желания очень четко, проговаривая предметы. Будьте внимательны и осторожны. Книга не любит недосказанности и образных выражений.

– Хорошо, магистр, я буду внимательной.

Бросила неуверенный взгляд на капитана, будто спрашивая его мнения. Жить-то нам здесь вместе. Он безразлично пожал плечами, очевидно предоставляя выбор мне.

Открыв книгу, я рассмотрела зарисовки. На первых страницах были и совсем старые записи, и более свежие. С аккуратными рисунками и пояснениями. Мне очень понравился вариант бледно-синего ковра с не очень длинным, но и не коротким ворсом. Я подняла голову на магистра.

– Выбор сделан? – спросил он, и я кивнула в ответ. – Произнесите, что хотите увидеть на полу своей комнаты, а потом потяните за рисунок.

– То есть как? – Я непонимающе дернула головой.

– Так, будто хотите вытащить его из книги, – в радостном предвкушении, словно ребенок, сказал он.

Я все еще ничего не понимала, но попыталась сделать все в точности, как велел магистр. Четко назвала предмет, уточнила цвет и коснулась рисунка. Сначала ничего не происходило, и я вновь посмотрела на создателя академии. Отто Фергюсон улыбнулся шире и указал глазами на книгу. Я опустила взгляд и чуть не ахнула. За моими пальцами тянулся уголок мягкого бледно-синего ковра с ворсом средней длины.

– Тяните и продолжайте четко говорить, где он должен лежать и какую площадь занимать.

– А на весь пол можно? – шепотом спросила я, будто боялась, что ковер меня услышит и спрячется обратно.

– Конечно! – воскликнул магистр.

Чуть не подпрыгнув от восторга, я велела ковру закрыть весь пол. Очень хотелось мягкости и тепла. Это было потрясающе, даже Андреас приподнял брови, и уголки его губ дрогнули, будто мужчина собирался улыбнуться, но почему-то передумал.

– Дальше дело за вами, – сказал магистр, – листайте страницы и выбирайте мебель и прочее.

– И еще, – дополнил Ашер Стоттон, – вы же прекрасно рисуете, поэтому можете нарисовать что-то на свой вкус и проделать тот же фокус. Пустые страницы в книге имеются. А также, будьте добры, когда освободитесь, принесите нам в кабинет свои эскизы, я хотел бы досконально их изучить. Вдруг что-то удастся узнать.

Передать словами, какая это была честь, я бы не смогла, поэтому выразила всю свою благодарность за доверие взглядом и обещанием самой себе, что буду крайне бережна к древней книге. Находясь в приятном возбуждении, я даже не сразу поняла смысл последних слов магистра. Как только они медленно, но верно дошли до меня, внутри все похолодело. А если он что-то обнаружит и я действительно как-то повлияла на эти злосчастные фигуры?

Решила на время отбросить страхи и потом обсудить их со своей наставницей наедине.

– Как только закончите, верните домовую книгу миссис Патчис, – улыбнулся магистр Фергюсон, не обращая внимания на мои переживания, а потом наклонился к моему уху. – Было бы справедливо узнать мнение и пожелания вашего соседа.

Я смущенно кивнула, понимая, что увлеклась. Андреас хоть и позволил мне самой решать, но ведь свои желания у него тоже должны быть. Как только магистры и моя наставница покинули башню, я обвела ее взглядом, отмечая, как падает свет из уже отмытых окон.

– Если ты не против, я бы сделала стены чуть светлее, – сказала я капитану. – Этот серый цвет угнетает.

Андреас вновь ничего не сказал, просто поднял руку, будто приглашая действовать.

– Но свою половину будешь обустраивать сам, – немного раздраженная его безучастием, сказала я. Капитан хотел было что-то ответить, но я ему не позволила. – Выбрать-то ты сможешь.

Некоторое время ушло на стены, потом я занялась своей половиной комнаты. Я выбрала левую, ту, что ближе к ванной. Андреас вновь не возражал. Поставила небольшую, но, как мне казалось, уютную резную кровать, добавила мягкий матрас и постельное белье с маленькими, но не раздражающими снежинками. У окна набросала подушек, точно так же, как в той комнате, куда планировала вернуться совсем скоро. Добавила стол со стулом и совсем крохотный шкаф. Моя часть башни выглядела неброско и очень нежно. Никаких излишеств, но это был очень уютный уголок, в котором я хотела почувствовать себя как дома. Хотя бы на время.

Капитан полистал книгу, казалось, только для вида. Он выбрал те же предметы быта, но они были самыми простыми, угловатыми и обыденными. Ни узоров, ни цветового разнообразия, даже резьбы на дереве не наблюдалось. Ну что ж, в конце концов, это его половина. Немного подумав, я решила, что она ему подходит: сдержанная, будто замкнутая и немного суровая.

Только в самом конце мы определились с чем-то наподобие ширмы, которая разделила наши половины, позволяя хоть как-то изолироваться друг от друга. Еще где-то час ушел на то, чтобы переместить одежду и мелкие вещи из наших прежних комнат. Жутко неудобно было ходить друг за другом, вместо того чтобы идти каждому по своим делам. Но если бы мы могли это сделать, нам бы не пришлось делить башню на двоих.