Текст книги "Обезглавленное древо. Книга первая. Айк"

Они разделили хлеб и все-таки сходили на реку.

Обратно возвращались усталые и довольные. Закат приближался, густые, словно настоявшиеся за день в собственном золоте и блеске лучи солнца заливали все вокруг.

Айку казалось, что вместе с душевной болью поутихла и боль в натруженных мышцах. Хотя это скорее было следствием отдыха и хорошей разминки. Он был бесконечно благодарен Джори за все. За весь этот день.

– Только бы младшие ничего не натворили, – заметил он без особой надежды.

– Думаю, все в порядке, – Джори безмятежно жевал травинку, – когда нужно, Крис умеет быть благоразумной.

Тут Айк кое-что вспомнил, и под ложечкой неприятно засосало.

– Кстати, о младших. Как думаешь, рассказать Эйвору о… ну, ты понимаешь?

– Это уж ты сам решай.

Айк тяжко вздохнул.

То и дело приходится решать самому! Он впервые почувствовал, как это тяжело. А ведь он втайне так гордился своим статусом почти что главы семьи!

Айк потянулся было прикусить палец и поморщился. За эти два дня он в кровь сгрыз пальцы на обеих руках, не стоило уродовать их и дальше.

Он сорвал листок, оторвал от него полоску и подбросил в воздух. Посмотрел, как она плавно, по спирали, летит к земле.

– Я не хотел ему говорить… но я никогда ничего от него не скрывал!

– Все когда-нибудь бывает в первый раз… – начал было Джори, но вдруг резко оборвал себя. – Нет, не слушай меня, Айк. Ты меня послушал однажды и что? Это твой брат и твоя жизнь.

– Умываешь руки, Джори? – Айк хитро прищурился, и Джори состроил ему гримасу в ответ.

– А почему бы и нет. Мы уже убедились, какова цена моим советам.

– Да не, совет был нормальный, – вздохнул Айк, – это я плохо подумал, прежде чем ему последовать.

– А если бы подумал хорошо, поступил бы по-другому?

Айк поразмыслил немного.

– Нет, пожалуй.

– Вот видишь, значит, все-таки плох был совет, а не твои действия.

– Нет, совет был нормальный! – упрямо повторил Айк, и Джори засмеялся.

– Ну будь по-твоему. Но все-таки в будущем я постараюсь их не давать. По крайней мере, хорошо думать перед этим.

– А я буду хорошо думать, прежде чем следовать им, – усмехнулся Айк и толкнул Джори плечом.

Тот нахмурился в притворном гневе и толкнул в ответ чуть сильнее. Они пихались, пыхтя от восторга, пока Айк не отскочил в сторону. Джори пролетел мимо него и упал на колени.

– Ага, попался! – захохотал Айк. – Попался как маленький!

– Ах ты! – Джори неловко завозился и вдруг стремительно скользнул вперед, как ласка, в попытке схватить за ногу. Айк отпрыгнул и побежал прочь, лавируя между деревьями, как это делал Эйвор.

Несколько минут они гонялись друг за другом, но Джори быстро выдохся.

– Вот как начну… тоже бегать… – произнес он в перерывах между вдохами. Оперся о дерево, схватил Айка за плечо и слегка потряс. – И в следующий раз… посмотрим… кто кого!

– Да, это дело привычки!

Айк чувствовал себя полным сил, тело жаждало движения и жизни. Казалось, еще чуть-чуть – и он начнет бегать взад-вперед, как Эйвор. Но Джори мягко коснулся его плеча, и Айк сразу успокоился и пошел рядом.

Разговор прервался, но это совершенно не стесняло. Дул теплый ветер, в вышине редкими, сонными голосами перекликались птицы. Айк слушал лес, вдыхал ароматы листвы и влажной земли и ни о чем не думал. Было хорошо, как в редкие минуты уединения – но он был не один. Его переполняло ощущение непривычной свободы, радости и какой-то… завершенности, что ли. Как будто больше ничего и не нужно.

И он впервые подумал, что, наверное, это и есть счастье.

Мягкий вечерний свет почти погас. Когда Айк и Джори подошли к дому, бледно-синие сумерки растекались по лесу, словно чернила, разбавленные водой.

За забором царила подозрительная тишина. Айк пропустил Джори вперед, закрыл калитку, и тут из-за дома с гавканьем вылетели собаки.

– Свои! Тихо! – негромко произнес Айк.

Райст и Кари умолкли, явно недовольные тем, что им мешают исполнять долг. Джори спокойно позволил себя обнюхать.

– Айки!

Дверь дома распахнулась, и секунду спустя Эйвор висел на шее у брата, а близняшки обхватили его колени. Рубашка у младшего была вся в травяной зелени, волосы растрепались.

– Айки, кушать! – пропищала Лурдес.

Мэйди только кивнула, а Эйвор, не обращая на них внимания, обнимал Айка.

– Я так соскучился, очень-очень! Мы с Крис здорово повеселились!

Айк засмеялся этому несоответствию. Он был страшно рад видеть малышей и даже не стал упрекать Эйвора за то, что он оставил сестер голодными.

– Та-ак, с этого места поподробней, – вмешался Джори, с улыбкой наблюдавший их встречу, – и где она вообще?

– Да здесь я, здесь, – ворчливо произнесла Крис и спустилась с крыльца. Платье, как всегда, болталось на ней, как на вешалке, но было подозрительно чистым. Что бы они ни придумали, исполнителем был явно Эйвор. – Тебя тоже обнять, братец? Соскучился?

– По правде, как ты любишь? – усмехнулся Джори, но глаза у него были добрые.

– Да хоть как, – хмыкнула Крис. Посмотрела на Айка и нахмурилась. – Кстати, о правде. Он что-то больно весел, ты что, не сказал ему?

– Да не, Джори мне все объяснил, – удивился Айк, – ты чего?

– Все объяснил? – повторила девочка, и под взглядом ее разноцветных глаз он совсем смутился. – И как тебе это?

– Крис, – непонятным тоном произнес Джори и шагнул к сестре. Лицо его, еще мгновение назад живое и открытое, застыло, превратившись в маску отрешенного спокойствия.

Крис отступила назад. Близняшки вдруг как по команде развернулись и побежали в дом. Маленькие ножки протопали по настилу, хлопнула дверь, и все стихло. Эйвор озадаченно посмотрел им вслед.

– Ты о чем? – совсем растерялся Айк. – Я не в восторге, конечно, но ничего не поделаешь…

– То есть ты смирился с этим? – Крис все так же сверлила Айка напряженным взглядом, а он по-прежнему ничего не понимал.

– Крис! – В серебристом голосе Джори зазвучал металл. – Прекрати.

Брат и сестра уставились друг на друга, казалось, между ними повисла, быстро сгущаясь, грозовая туча. Айку на секунду захотелось последовать примеру близняшек.

– Эй, в чем дело? – Он был уже не на шутку встревожен.

Крис пристально взглянула на Джори, потом на Айка, снова на брата. Лицо ее заострилось, кожа натянулась на скулах.

– Ты ему не сказал! Ну ты даешь! Как ты…

– Крисильда! – Серые глаза Джори вдруг яростно вспыхнули, и Айк невольно попятился. Он и не подозревал, что его друг способен так гневаться. С момента их знакомства он казался Айку воплощением доброты и спокойствия.

Крис слегка смешалась, и Джори тут же смягчил тон:

– Я тебя прошу, прекрати.

Девочка дернула плечом, молча сорвалась с места и бросилась бежать. Калитка с грохотом захлопнулась за ее спиной.

– Пока, Крис! – растерянно крикнул ей вслед Эйвор и посмотрел на брата. – Чего это она?

Айк пожал плечами и взглянул на Джори, ожидая объяснений. Но тот уже взял себя в руки.

– Не страшно, это у нее бывает. Вы тут ни при чем.

– Но о чем она говорила? Что ты мне не сказал, Джори?

Против воли Айка это прозвучало сурово, почти как обвинение. Лицо Джори на мгновение дрогнуло, и Айк увидел страх в его взгляде. Но он тут же улыбнулся и произнес как можно мягче:

– Я не хотел тебя расстраивать… но с завтрашнего дня мы не сможем часто видеться. Надо помогать отцу в кузне.

– У-у-у, – печально протянул Эйвор, – а Крис тоже больше не придет?

– Не знаю. Она уже большая, может, и сама ходить в лес.

Айк хмуро смотрел в землю. Все это ему не нравилось. Вроде бы совсем не в характере Крис устраивать истерику из-за пустяка.

Впрочем, что они знают о ней? Что он, Айк, знает о них обоих? Они познакомились всего пару дней назад, и до этого ему не доводилось общаться ни с одной девчонкой, кроме сестер.

– Ты будешь работать весь день напролет? – спросил он, поднимая голову.

– Не думаю, – поспешно произнес Джори, – дома много дел. Иногда мы сможем встречаться! Не каждый день, но…

Глаза защипало, но Айк решительно произнес:

– Ну ладно. Тогда до встречи, Джори?

– До встречи, Айк. Догоню-ка я Крис, пока она чего-нибудь не натворила. Пока, Эйви.

– Пока! – огорченно произнес Эйвор и повис на руке Айка.

Они вместе дошли до калитки. Джори еще раз дружески кивнул братьям и поспешил в ту же сторону, куда умчалась Крис. Айк провожал его глазами, пока широкие плечи и светлая шевелюра не скрылись в лесной чаще.

Было горько, что завтра они не увидятся, но куда неприятнее была тень сомнения, смутившая его душу. Совсем легкая, незаметная, но она была. Этот день потряс Айка переходом от полного отчаяния к блаженству, однако окончание его смазалось. Джори, конечно, не солгал ему, но не сказал и всей правды. Или…

Быть может, все это – плод его воображения? Разве Джори дал повод усомниться в себе, разве не говорил с Айком прямо и откровенно? В конце концов Крис и правда слегка… взбалмошная.

Голос Эйвора вывел его из задумчивости.

– Айки? Айк!

– Что такое?

– А кушать будем? – робко произнес Эйвор. – А то мы тут с Крис… в общем…

– О-о! – Айк поспешно обнял брата за плечи. – Идем, Веточка! Прости, я задумался.

Эйвор вдруг порывисто обхватил Айка за талию и прижался лицом к его груди.

– Не уходи больше, ладно? – прошептал он. – Мне было так страшно тогда!

– Чего же ты испугался, дурачок? – спросил Айк, хотя отлично понимал, о чем речь. Ласково провел ладонью по растрепанным кудрям брата. – Я с тобой и никуда не денусь, обещаю.

– Клянешься?

Айк улыбнулся. Волна нежности прилила к сердцу с такой силой, что стало трудно дышать.

– Клянусь, больше никуда не уйду без тебя. Доволен?

– Ага! – Эйвор радостно подпрыгнул и побежал в дом.

Айк, все еще улыбаясь, двинулся за ним; на крыльце не удержался – оглянулся напоследок. Ночь быстро охватывала лес; она брала начало у корней деревьев и поднималась все выше, расплескивалась по небу и тогда уже властвовала безраздельно. А утром скатывалась обратно, вниз, спасаясь от обжигающих солнечных лучей, впитывалась в жирную, черную землю, пряталась в норах и под корягами до следующего вечера.

Ночь не бесконечна, но когда она наступает, в это так трудно поверить!

Айк прерывисто вздохнул и вошел в дом.

Это лето было самым счастливым в его жизни; воспоминания о нем были словно пронизаны золотым солнечным светом.

В меру было и тепла и дождей, сменявших друг друга в гармоничном порядке. Пока не началась пора сбора урожая, Айк и Эйвор хватались за любую возможность повидаться с новыми друзьями.

В те дни, когда отец был в городе, Джори и Крис торопились переделать домашние дела и после заката приходили к дому Райни. Эйвор и Крис брали собак и убегали в лес. Айк и Джори оставались дома с близняшками и проводили время не менее весело, хоть и на свой лад. Иногда читали – будь на то его воля, Джори поселился бы в библиотеке Райни. Но по большей части болтали обо всем на свете. Джори, несмотря на юный возраст – он был всего на два года старше Айка, – знал на удивление много и о многом имел сложившееся суждение.

Порой он прерывал рассказ и спрашивал мнение Айка о поступках человека, о котором говорил, или о событиях, которые описывал. Поначалу Айку это казалось странным. Никто никогда не интересовался его мыслями и чувствами, и передать их словами было непросто. Он пыхтел, напрягался, но Джори не отставал. В конце концов Айк привык к этой его манере, и она ему даже понравилась. Вскоре он тоже начал спрашивать Джори, что он думает о том или об этом, и тот охотно отвечал. Так они стали беседовать на равных, и Айк готов был полжизни отдать за это чувство и эти беседы. И он был счастлив.

Счастье это не было вспышкой, после которой остается лишь чувство потери. Нет, это была новая, устойчивая форма счастья. Айк ощущал его каждый день, каждый миг. Оно просто возникло и осталось с ним. Наперекор нудным повседневным заботам, готовил Айк, стирал, убирал хлев или колол дрова, он все равно был доволен жизнью.

Он начал вдруг задумываться о разных вещах. Например, о том, как живешь себе, живешь и не чувствуешь, что тебе чего-то не хватает. Или чувствуешь, но не знаешь, чего именно. Не можешь назвать – даже там, внутри себя. А когда это что-то вдруг появляется, ты не понимаешь, как мог жить без этого раньше. Без шелеста страниц и веселого смеха в жарко натопленной библиотеке. Без разговоров весь вечер, а то и ночь напролет, когда язык еле ворочается от усталости и засыпаешь на полуслове, но все равно страшно не хочешь расставаться.

Эйвор этого понять не мог. У него самого рот не закрывался от хохота и песен, но болтовня была скорее мыслями вслух. Он пытался пару раз подсесть к старшим, но долго не выдерживал и сбегал к Крис. Она тоже считала такие разговоры жутко скучными.

– Все это ерундистика, – говорила она. «Ерунда» в разных вариациях была любимым словечком Крис. – Болтают, болтают, как старухи. Чего трепаться-то? Пошли лучше к реке! Столкнем моб с обрыва в воду и посмотрим, как грохнется!

Эйвор согласно кивал, глядя на подругу с таким же восхищением, с каким Айк смотрел на Джори. Спихивать моб в воду было, правда, страшновато, но для Крис Эйвор был на все готов.

У Джори была черта, поразившая Айка еще в самом начале их знакомства. Он замечал красоту в самых простых, обыденных вещах. В цветке, склонившемся под тяжестью росы. В прозрачно-зеленом узоре листьев на фоне неба. Даже в древесных слоях, что обнажались при колке дров.

Умение смотреть и видеть приходит с возрастом, уверял Джори, но Айк в этом сильно сомневался. Он был уверен, что не сможет так, проживи он хоть сто лет. Просто есть люди, которым это дано, и все. Особенные люди. А в том, что Джори особенный, Айк был полностью уверен.

Одна ночь особенно ярко отпечаталась в его памяти.

Джори давно предлагал встретиться на поле у деревни и полюбоваться на звезды. Айк не мог понять, чего на них смотреть. Он страшно уставал за день. Но все-таки пришел.

Ночь середины лета была нежной, как шелк. Тихонько шелестели листья, ветерок отдувал редких комаров. В плотном, теплом воздухе оглушительно стрекотали цикады. Некоторые устроились в глубинах мобов, и, казалось, в них работают хитрые моторы, о которых рассказывал Дирхель.

На расстеленном плаще было удобно сидеть. Джори, как всегда, оказался прав – Айк не пожалел, что пожертвовал отдыхом. Стояло новолуние, и небо ошеломляло своей грандиозностью. Как на самом деле много звезд! Чем дольше смотришь в небо, тем больше видишь. Они загадочно подмигивали, словно знали какую-то тайну, недоступную человеческому уму.

Айк заложил руки за голову и с протяжным вздохом вытянулся во весь рост.

– Джори…

– М-м?

– Что происходит с людьми, когда они умирают?

Сонная птица завозилась над их головами, и снова все стихло.

– Я думаю, – произнес Джори после минутной паузы, – души людей уходят к Всемогущему Отцу. Или ты спрашиваешь о людях… которых…

Они больше ни разу не заговаривали о Свершительстве, и Айк невольно вздрогнул.

– Нет, вообще. Обо всех. Вот, скажем, ты веришь во Всемогущего, значит, отправишься к нему? А если человек не верит, куда он девается?

– Даже не знаю, – промолвил Джори. Обычно перед тем, как сказать что-то, он делал секундную паузу, словно обдумывал ответ. Это страшно нравилось Айку. – Может, каждый человек после смерти получит то, во что верил при жизни. Но я думаю, Всемогущий в своем милосердии ни от кого не отказывается и все мы будем с ним в посмертии.

Айк повернулся на бок и подложил локоть под голову. Здорово было лежать вот так и слушать мелодичный голос Джори. Чувствовать его запах, привычный и очень уютный – запах лошадей, дыма и окалины. Айк тихонько вздохнул. Он словно балансировал на грани сна и бодрствования.

– А как это будет… ну, выглядеть? Как думаешь?

– Посмертие? Не знаю, Айки. Мама рассказывала, и если хочешь… да ты уже спишь!

Тихий смех словно окутал Айка мягким покрывалом. Но он упрямо раскрыл горящие от усталости глаза.

– Нет-нет, расскажи! Я не усну, обещаю.

– Ловлю тебя на слове, – усмехнулся Джори. Прилег на бок, подпер ладонью голову. – Мама говорит так: умирать страшно лишь в первый миг – ведь душа крепко связана с телом и не хочет его оставлять. Но когда эта связь разрывается, страх покидает нас. Бояться смерти может только тело, а душа наша бесплотна и бессмертна и не знает страха.

– А что такое душа? Как она выглядит?

– Не знаю, Айки, правда. Никто ее никогда не видел. Говорят, до Исхода люди могли уловить момент, когда душа покидает тело. Но все впустую. Никто еще не смог удержать душу, если ей пора уходить.

– А как же лекари? Они лечат людей, те выздоравливают и живут дальше!

– Значит, их время еще не пришло. Болезнь и боль даются нам как предупреждение, чтобы мы задумались над своей жизнью и осознали, что делаем не так. Если человек понимает это и исправляется, Всемогущий дарует ему долгую жизнь. А если нет – посылает еще и еще испытания, пока жизнь не станет для такого человека невыносимым бременем. Это и есть самая страшная кара за его поступки, человеческий суд не способен так наказать. Но мы, по-моему, опять ушли в сторону, да?

Это было единственной проблемой в их общении. Они постоянно перепрыгивали с одного на другое и потом не могли вспомнить, с чего же начался разговор.

– Так вот, – продолжал Джори, – когда душа освобождается от тела, она попадает в такой длинный, сияющий проход и движется по нему вперед, навстречу белому безмолвию. Она погружается в него… и соединяется с Всемогущим Отцом.

– А какой он? – прошептал Айк и зажмурился, как ребенок, которому рассказывают страшную сказку. – Он похож на нас?

– Нет, он же не человек. Это просто некая сила – ну, как облако. В нем душа обретает покой. Больше ничто ее не тревожит. В ней не остается ни одной мысли, чувства или желания – это тоже присуще лишь телу. Все, что было в нашей жизни – радость, ужас, счастье, боль – все забывается. Поэтому, когда воплощаемся заново, мы не помним прошлых жизней. Но отголоски их иногда касаются нас. И тогда нам кажется, будто мы уже видели то, что видим или проживали какое-то событие.

– Да, со мной так бывает, – прошептал Айк, – а потом?

– Душа остается с Всемогущим, отдыхает в покое и безмолвии. Ну, как будто спит, но сон этот глубок и бестревожен. Так может пройти много времени, быть может, сотни лет. Пока Всемогущий не почувствует, что душа отдохнула и может воплотиться вновь. Или здесь, в мире, возникает срочная необходимость в появлении определенного человека. Тогда душа вырывается из белого безмолвия и в виде звезды летит сюда, в мир… все ниже и ниже… пока не воплощается в каком-нибудь только что зародившемся теле.

– И ее можно увидеть?

– Звезду? Конечно. Ты же видел, как падают звезды?

– Так это! – ахнул Айк и привскочил на локтях. – Думаешь, это они? Души? Значит, на небе, все эти звезды…

– Да, это они, – в голосе Джори сквозила улыбка, – души, которые спят в белом безмолвии. И ждут нового воплощения.

– А… а Дирхель говорил – это бессчетные солнца, они так далеки от нас, что кажутся крохотными.

– Да, я слышал о таком. Должно быть, это так. Люди до Исхода могли взглядом проникнуть в толщу земли и увидеть иные миры за краем неба. Но это почему-то не мешает мне верить в то, что звезды – души невоплощенных. Может быть, они такие и есть – бесконечно далекие, гигантские пылающие солнца? Может, так и выглядит наша душа, когда высвобождается из тела. Понимаешь?

Айк молча кивнул. И правда, загадочным образом то, что рассказывал о других мирах Дирхель, не противоречило истории Джори. Как будто каждый из них говорил об одном и том же, но на свой лад. Так лучи солнца, падая на предмет с разных сторон, помогают увидеть его по-новому.

– Жаль, мы не помним прошлые жизни, – прошептал Айк. Он взволнованно смотрел на серебристые точечки, усыпавшие небо.

– А по-моему, хорошо. Память может обернуться проклятием, Айки.

– Как это?

– Разве тебе не хотелось бы забыть о чем-то?

Айк нахмурился.

– Может быть… но если я забуду, то могу снова совершить ту же ошибку! Уж лучше помнить, чтобы больше никогда…

– Это верно, – голос Джори дрогнул, – ты всегда был очень смелым. А вот я хотел бы забыть… кое-что. Очень хотел бы. Но не могу.

Айк нащупал в темноте его руку и крепко сжал.

– Не думай об этом. Лучше о завтрашнем дне… сходим вечером на реку, искупаемся…

Он не знал, сказал это или лишь подумал. Усталость брала свое, и он все дальше уходил за грань яви. Но услышал, как Джори прошептал:

– Спасибо. Я постараюсь.

И со счастливой улыбкой провалился в сон.

Незаметно наступил урожайный месяц, и лето само собой закончилось. В первую же неделю месяца так похолодало и начались такие дожди, что деревенские в панике бросились на огороды и в поле, спасать урожай.

Все члены семьи Райни, даже близняшки, работали не покладая рук, Эдвард подолгу жил дома. Прогулкам по лесу и долгим разговорам пришел конец. Айк скучал, но понимал – ничего не поделаешь. Закончится горячая пора, ударят заморозки – хоть загуляйся. А пока на первом месте огород, сад и козы.

Айк решил забыть обо всем, что случилось с ним в начале лета, выкинуть из головы и жить дальше. И отчасти ему это удалось. Работы было много, времени на размышления почти не оставалось. Он думал, случившееся никогда не изгладится из памяти, но Джори, как всегда, оказался прав. Боль ослабела, ее заслонили повседневные хлопоты. Воспоминания блекли и выцветали, словно старая ботва на мусорной куче, и Айку все легче было уживаться с ними.

Но тут появилась другая проблема – сны. Пока Айк проводил вечера, а зачастую и добрую часть ночи в разговорах с Джори, он так уставал, что спал мертвым сном. Но теперь начал в ужасе вскакивать с кровати чуть ли не каждую третью ночь.

Чаще всего снилось огромное дерево, объятое пламенем, которое вот-вот схватит его. Но самым страшным было не это. Дерево словно пыталось что-то сказать Айку. Злые слова звучали в голове, но он не мог их разобрать.

Айк просыпался весь в холодном поту, с трудом сдерживая крик. Лишь одно помогало успокоиться. Он закрывал глаза и вспоминал залитый вечерним солнцем лес, шум листвы над головой. И мягкий, серебристый голос, при звуках которого все становилось понятным и не страшным. Ужас отступал, темнота снова становилась Айку добрым другом и уносила в спокойный, крепкий сон.

Один раз он проснулся от кошмара глубокой ночью и долго лежал без сна. Внезапно во дворе злобно зарычали собаки. Айк вскочил, осторожно выглянул в окно и, к своему изумлению, увидел свет в лесной чаще. За забором стоял человек с фонарем в руке.

Дверь в спальню отца отворилась; решительные шаги простучали по лестнице, скрипнула входная дверь. Собаки тотчас примолкли.

Эдвард, кутаясь в плащ, отворил калитку и вышел в лес, к незнакомцу. Они о чем-то переговорили; отец вернулся во двор и прошел в мастерскую, а человек остался на прежнем месте.

Отца не было пару минут, наконец он вышел с каким-то маленьким, темным предметом в руках – вроде мешочка с целебными травами. Айк и Эйвор собирали их каждое лето; под потолком мастерской висели десятки таких мешочков.

 Он передал свою ношу незнакомцу. Тот коротко поклонился, протянул что-то взамен и поспешно двинулся прочь. Эдвард запер мастерскую и вернулся в дом.

Айка ничего не понял, и это его встревожило. Опять тайны, век бы их не знать! Нет, хватит. Больше он не станет влезать в то, что его не касается. Его дело – хозяйство, младшие и Джори.

Этого вполне достаточно для счастья.

Через пару недель дожди прекратились и снова установилась теплая погода, но по ночам было уже прохладно. Айку была хорошо знакома эта пора – медленное, неотвратимое увядание. Трава и листья еще зеленели и казались полными сил, но словно бы покрылись налетом тончайшей пыли. Живые, яркие краски лета потускнели, как на старой картине.

Каждая холодная ночь добавляла желтизны в бушующий вокруг дома океан зелени. А однажды утром Айк вышел во двор босиком и, охнув, тут же запрыгнул обратно на крыльцо. Доски настила покрылись изморозью. С этого дня осень окончательно вступила в свои права. Лес и сад окутались багрянцем и золотом, начался листопад.

Дом насквозь пропитался тяжелыми, душными запахами. Над плитой круглые сутки сушились связки нанизанных на нитки грибов. Собирать их ходили все вместе, даже близняшки внесли свою лепту. А если к ним присоединялись Джори и Крис, муторное дело превращалось в праздник. Это касалось и ягод, собирать которые Айк особенно не любил. Ягоды в семье Райни не сушили – их заливали чистой водой и выставляли в бочонке на мороз, потом откалывали лед по мере надобности.

Затем настал черед яблок, их аромат нравился Айку больше плотного грибного духа. Иногда ему даже снился этот густой, сладкий запах. И мама – как она сидит перед камином в общей комнате, разрезает узким ножом хрустящие яблоки и поет длинные, протяжные песни. После этих снов Айк почему-то не чувствовал печали. Наоборот, на сердце было легко и светло, и работа весь день спорилась.

В один из последних погожих дней Айк приводил в порядок загон для коз. Обычно он занимался этим весной, но козы могли пастись до первого снега, а загон уже пришел в полную негодность. Айку порой казалось, что козы вместо того, чтобы есть, целыми днями занимаются только тем, что ломают загон.

Он работал в одной рубашке, скинув меховую безрукавку. Тонкая ветка клена, чуть надломленная у основания, но еще живая, касалась холодным влажным листом его щеки. Айк рассеянно отводил ее в сторону. Прибитая первым заморозком трава пожелтела, среди листвы горел и блестел серебром ослабевший солнечный свет.

Скоро отец будет забивать козлят на мясо, и Айку было тягостно думать об этом. Коз он недолюбливал, они были вредные. К тому же заготовка кормов полностью лежала на Айке, а у него и без того забот хватало.

Но все неудобства забывались при мысли о крови, которая неизбежно должна была пролиться. Это вызывало к жизни слишком неприятные воспоминания.

Айк затянул очередной узел корда и тут увидел, что к нему через лес бежит Эйвор.

– Бросай работу! – прокричал он издалека. – Дядя Хэл приехал!

Сердце Айка подпрыгнуло от радости и облегчения.

Дирхель Магуэно был давним другом семьи Райни. Обычно он приезжал к началу сбора урожая, но в этом году задержался. Как и большинство Искателей, он был настоящим бродягой, без дома, без семьи. Все свое носил с собой, спал и ел, где придется – на постоялых дворах, фермах или вообще в чистом поле. Для него имело значение только одно – книги. Он разыскивал их в Хранилищах, одни оставлял себе, другие приносил Эдварду. Практически вся библиотека семьи Райни состояла из таких книг.

Всю дорогу до дома Айк и Эйвор неслись, как на крыльях. Взлетели на крыльцо, отпихивая взволнованных собак. И, не снимая сапог, ввалились в общую комнату.

– А вот и мои парни! – пробасил радостный голос. Огромные ручищи сгребли братьев в охапку и прижали к грубой кожаной куртке. От нее пахло чем-то незнакомым и сладко-манящим. – Всемогущий, как выросли-то! Чем ты их кормишь, Эдди?

Эдвард заливал масло в лампы и лишь усмехнулся в ответ.

Дирхель чуть отстранил братьев и, улыбаясь во весь рот, принялся разглядывать их. Огромный, с мощными руками и торсом, он смахивал на медведя, вставшего на задние лапы. Из-за бороды и густого низкого голоса он казался старым, хотя на самом деле был ровесником Эдварда, с которым дружил с детства.

Одевался Дирхель всегда просто и очень легко. Айк хорошо помнил, как мама постоянно журила его за это, стращала всякими болезнями – гнилой лихорадкой, мокротухой, – а Дирхель лишь ухмылялся в ответ. Это было похоже на игру. Искатель не болел ничем и никогда, настолько был закален суровой кочевой жизнью.

А жизнь эта была трудна и опасна. Хранилища – древние бункеры, где было собрано то, что осталось от людей до Исхода – обычно находились в диких, глухих местах. Да и содержимое их было подчас опасно и непредсказуемо. Дирхеля интересовали книги, но некоторые Искатели жаждали найти что-нибудь посерьезнее. И, к сожалению, частенько находили.

Дирхель порой рассказывал ужасные истории, как вещь из Хранилища убивала того, кто ее нашел. Магистраты часто запрещали Искателям приносить в город свои находки, но они, конечно, все равно это делали. Пытались сбыть их с рук, выдавая за что-то обычное.

Дирхель рассказывал, как один Искатель прикинулся торговцем и продавал в качестве снадобий лекарства, найденные в Хранилище. К счастью, за давностью лет они потеряли силу, и никто из покупателей не получил ничего опаснее расстройства желудка. А вот незадачливому Искателю пришлось несладко, когда обман раскрылся.

Все смеялись над этой историей, в том числе и Дирхель. Интересно, а чем он сам зарабатывает на жизнь, подумал тогда Айк. Он подозревал, что это не так уж забавно – ведь Дирхель никогда не говорил об этом.

Когда гость умылся с дороги и был накормлен, все семейство Райни собралось в общей комнате.

– Ну, сначала ублажим тех, кому труднее ждать, – хитро прищурился Дирхель и достал из котомки две деревянные лошадки на колесиках.

Близняшки с восторженным визгом повисли у него на плечах. Дирхеля они обожали – первые два года жизни он был им фактически вместо матери. Айк был уверен, что они и выжили-то лишь благодаря Искателю.

Дирхель расцеловал девочек, отправил их играть и начал доставать свои главные сокровища. Глаза его блестели.

– Необыкновенно удачный поход, потому и припозднился, да. Это Хранилище высоко в горах, мало кто рискует туда забираться.

– Ремарк… Гаррис… – Эдвард с жадностью просматривал книги, лицо его горело непривычным оживлением. – А это?

– Квантовая физика. Не спрашивай меня, что такое, сам не знаю. Просто прибереги.

– Стихи! – Эйвор в порыве чувств обнял Дирхеля, отчего он чуть не повалился навзничь и густо захохотал. – Дядя, спасибо!

– Спасибо надо сказать тому, кто это принес в Хранилище, – ответил он, отсмеявшись, – да еще в такое дальнее! Все-таки были и тогда, до Исхода, люди, что называется, с большой буквы, да.

Эйвор бережно перелистывал хрупкие страницы

– Бр-р, жуть! Как они собирали все это, приносили в Хранилища… быть может, уже больными!

– А как быстро Белая Лихорадка убила всех людей? – спросил Айк. Он рассматривал книгу со старинными картами.

– Точно неизвестно, но очень быстро. Все было кончено в несколько месяцев.

– Айк, лихорадка не убила всех людей! – с досадой произнес Эдвард. – Мы же здесь? Те, то вовремя ушел из Мегаполисов, и у кого была устойчивость к болезни, выжили.

Айк сразу же стушевался и смолк, прижал драгоценную книгу к груди. И через пару минут потихоньку выскользнул в переднюю. Снимая с крючка плащ, услышал, как Дирхель с укором произнес:

– Ты бы помягче с ним, Эд.

– Пусть не задает глупых вопросов, – раздраженно возразил отец, – здоровый парень. Пора уже соображать.