Текст книги "Её чудовище"

Редчайший сорт, какой встречался лишь на материке. И лишь на территории Темных земель.

О них рассказывали те немногие смельчаки, что решались на безумную авантюру и покидали остров, не боясь потеряться в гранях охраняющей нас завесы. Самое невероятное, что они не просто умудрялись ее преодолевать, но также невредимыми возвращались обратно, неся с собой не только диковинные товары, но и захватывающие истории.

Мне, как жительнице деревни, расположенной близ Сар-Шасах – Города у Моря, – несказанно повезло. Все истории я слышала одной из первых. Про необычный сорт черных роз, которые велари (жители Темных земель) называли Сердцем Рассах, также было несколько историй. Например, что они способны цвести даже среди снегов… сказки, одним словом.

Несколько минут я просто стояла посреди кухни, соображая, куда бы мне засунуть такую красоту.

Выбор пал на большой кувшин, что очень хорошо подходил для столь ответственной миссии.

* * *

Кувшин был уже на треть заполнен водой, когда на край раковины по обеим сторонам от меня опустились руки.

– Так, значит, твоя доброта не только на меня распространяется, – зловеще произнес Барон.

– Ему нужна была помощь…

– И ты помогла. Расстаралась на славу.

Высший был зол, и мне стоило бы промолчать, а лучше извиниться и пообещать никогда больше не совершать подобных глупостей. Вместо этого я сказала:

– Мне кажется, вас это не касается.

– Касается, если моя человечка по глупости решила вдруг, что ее жизнь ничего не стоит.

– Что? – Признаться, я уж было подумала, что он мне так непрозрачно расправой угрожает, и удивилась, услышав невероятное:

– Проклятие древнее, сложное и хитрое. И оно передается при контакте с носителем, – выдохнул он в мои волосы. – Ты не заразилась лишь чудом.

– Но проклятия не передаются! Даже я это знаю, это же… проклятия.

– А меня можно отвадить кровавым подношением, – фыркнул Барон. – Слишком многое пропало после разлома. По сути, вся эпоха Раненого мира являет собой планомерное уничтожение знаний. Война Древних Богов длилась почти два столетия, ты даже не представляешь, сколь много было утеряно в те годы.

– Например, драконы, – не осталась в долгу я. Хотела съязвить, а в итоге была озадачена искренним:

– Да, например, драконы.

– Вы же не считаете, что я поверю, будто драконы существовали на самом деле? – осторожно поинтересовалась я.

Вода уже перелилась через край и текла по моим рукам, но я этого почти не замечала, полностью сосредоточенная на теплом дыхании, касавшемся макушки.

– Ты видела дракона, что находится в столице? – спросил Барон, ткнувшись носом в мои волосы.

– Слышала о нем. – Невольно вжав голову в плечи, я решительно закрыла кран и слила лишнюю воду, надеясь, что Барон сам догадается отойти.

– Думаешь, это просто статуя?

Еще сегодня утром я и правда так думала, но сейчас, после этого странного вопроса…

Теплые пальцы, перехватившие мою руку, заставили вздрогнуть и тут же забыть о драконах. Какая разница, статуя это или нет, если она каменная и никогда не оживет? А Барон здесь, вполне себе бодренький и совсем незнакомый с таким замечательным понятием, как личное пространство.

– Знаешь ли ты, как заставить эти розы цвести очень долго? – с жутковатой нежностью поинтересовался он, развернув мою ладонь вверх.

В мягком свете светильников хищно сверкнула серебряная булавка, оканчивающаяся длинноклювой вороньей головкой, и мой указательный палец ощутимо кольнуло болью.

На тихое испуганное «ой» Высший отреагировал легким поцелуем в макушку, что меня только больше напрягло.

– Пара капель крови в воду, – озвучил он свои действия, удерживая проколотый палец над кувшином, – и розы простоят в несколько раз дольше.

– Вы же шутите?

– Считаешь, этот сорт велари из уважения к своей богине назвали Сердцем Рассах?

– А почему бы и нет?

– Черные розы любят кровь. – Еще один быстрый поцелуй в макушку и хриплое: – Я голоден.

– А я жаркое… приготовила, – прошептала едва слышно, после стольких встреч с Высшим все еще на что-то надеясь. Надежда, она ж, как известно, умирает последней. – Будете?

Ненадолго повисла ободряющая тишина, Барон натурально задумался над моим предложением. Вот только меня это все же не спасло.

– Позже.

Кувшин из моих рук вырвали, с ожесточением вколотили в него букет, попутно расплескав сдобренную моей кровью воду по деревянной столешнице, и… сбежать не дали.

– Куда же ты, моя прелесть? – наигранно удивился он, перехватив меня сразу же, стоило только дернуться в сторону двери. – Я не питался три ночи.

Произнесено это было с явным намеком, но я не прониклась.

– Оздоровительное голодание очень полезно.

– Женщина, неужели у тебя нет ни капли благодарности? Я же исцелил твоего… пациента! – горячо возмутился он. – Ума не приложу, как стихия могла принять настолько слабого мага.

О том, что он мне зубы заговаривает, я догадалась сразу, стоило только почувствовать, как объятия становятся крепче, а Барон целеустремленно склоняется ниже. И с охотой вцепилась в шанс ненадолго отсрочить его питание.

– Вот, кстати, о проклятии…

– Все потом.

* * *

Наивно с моей стороны было надеяться, что Барон и правда снизойдет до объяснений. Его «потом» так и не наступило.

И поутру я не пребывала в ужасе от свалившихся на меня страшных знаний, я паниковала из-за своей неосведомленности и предчувствия грядущих бед.

Промучившись весь завтрак, с трудом запихнув в себя подпаленные тосты и слишком сладкий чай (жертвами моего расшатанного состояния стали ни в чем не повинные продукты), я собралась в считаные минуты и вырвалась из стен магазина, что были не в состоянии защитить меня от надвигающейся катастрофы.

Я бежала к Улисе – единственной живой душе в городе, с которой могла посоветоваться.

Правда бежала, глотала сырой после недавнего дождя воздух, перескакивала через лужи и старалась не обращать внимания на непривычно пустые, будто омертвелые, улицы нижних кварталов.

Сейчас я очень хотела, чтобы город захватила простая простуда. С простудой хотя бы справиться можно, даже с мутировавшей во что-нибудь серьезное. А как справиться с проклятием?

Улиса открыла быстро, словно ждала меня, и ждала уже давно. Ведьма была помята, обессилена и расстроена.

– До пяти часов утра с твоим капитаном пришлось сидеть. Он после исцеления все порывался поджечь простыни на своей койке. Непроизвольное возгорание, как тебе? – пожаловалась она, впуская меня в дом.

– Барон отказался рассказывать о проклятии, – в свою очередь и я поделилась с ней плохими новостями.

– И?

– И велел магазин сегодня не открывать, на улицу не выходить, ждать его.

– У меня есть идея получше, – отозвалась Улиса, покорно следуя за мной на кухню. Свою кухню…

Кажется, ведьма и впрямь была вымотана, иначе давно призвала бы меня к порядку (одарив парочкой неопасных, но проблемных сглазов, чтобы не забывалась).

– Какая? – спросила я, полуобернувшись к ней.

– Мы покинем город сегодня же, пока ворота не заперли. И будем молиться всем возможным богам, чтобы Барон тебя не нашел.

– Улиса…

Она меня не слышала.

– Сестер я уже предупредила, они уехали еще утром. Пришло наше время.

Зато теперь мне стало ясно, почему нижний квартал казался таким заброшенным: ведьмы покинули его, вместе с вещами забрав из своих домов и жизнь.

– А ты тогда почему еще здесь? Почему не уехала со всеми?

– Твой сумасшедший капитан вытянул из меня все силы, мне нужно время восстановиться. – Улиса поморщилась. – Но раз ты здесь, будь добра, сделай мне завтрак, а после возвращайся в свой магазин, собирай вещи и жди меня.

– И мы никому не расскажем про проклятие? – возмутилась я.

– Шелл, ты как маленькая. Кто нам поверит? Кто в этом городе достаточно безумен, чтобы поверить ведьме и мелкой травнице? – Она передернула плечами. – Ты только представь, что с нами сделают, когда на вопрос: «Откуда вам это известно?» – мы ответим… откуда.

Я знала одного безумца, который мог бы нам помочь, и верила, что он поможет.

– Командор Бэйс нас обязательно выслушает, – твердо сказала я.

Парни из его десятки были достаточно щедры на яркие описания достоинств своего командира, чтобы вселить в меня крепкую уверенность: Аларик Бэйс достаточно безумен, чтобы искать правду там, где многие ищут лишь выгоду. А значит, у нас есть шанс…

– С большей охотой он выслушает своего офицера, – отрезала Улиса.

С этим я вынуждена была согласиться, Санхел все и сам слышал, да и поверят скорее ему, чем нам… если не сочтут, что капитану все привиделось в горячечном бреду.

Завтрак я готовила в задумчивой тишине, нарушали которую лишь короткие наставления Улисы, лениво объяснявшей, где именно лежат на ее кухне разыскиваемые мною вещи.

Глава 5
О закрытых путях и правде

Бывает, планы рушатся – такие неприятные сюрпризы судьбы, которые, впрочем, можно пережить…

Этот сюрприз, по мнению Улисы, способен был загнать нас в гроб.

– Ну… мы пытались, – ровным голосом заметила я, не испытывая никаких особых эмоций при виде запертых городских ворот.

План ведьмы провалился: или мы слишком долго собирались, или, быть может, градоправитель оказался неприлично расторопен, или нам просто не повезло. Это все уже не имело значения: возможность выбраться из города упущена.

– Что значит «пытались»? – раздраженно спросила Улиса и, не дожидаясь ответа, ринулась к будке стражников, выяснять, что тут творится.

Не знала она, что на ворота командор всегда ставил самых упрямых и неразговорчивых стражей, чтобы они своим видом давали понять любому человеку: перед ним служитель закона, и кулак у этого служителя неумолим, как тот самый закон, и взгляд тоже. И вообще лучше не связываться с ним, потому что закон и справедливость – не одно и то же.

За Улису я не боялась. Несмотря на то что жрецы Многоликого недолюбливали ведьм… а быть может, именно поэтому, Бэйс им благоволил. Настолько благоволил, что обзавелся своей собственной ведьмой. Ну то есть… стремился обзавестись.

О том, как командор упрямо, но безрезультатно уже второй год пытается сделать из свободолюбивой дикой ведьмы домашнюю, в нижних кварталах шептались все. И обрывки этих шепотков долетали до моего магазина.

Особенно азартные сплетницы даже делали ставки.

Я не могла предположить, чем кончится это противостояние, но точно знала другое: уж свою ведьму Бэйс наверняка из города первой вывез.

А нам вот не повезло.

Я топталась на свежем воздухе, сжимая в руках шлейку своей походной сумки, и терпеливо дожидалась возвращения пораженной и злой Улисы.

Небольшая площадь у ворот, обычно оживленная и полная народа – кто-то входил в город, кто-то выходил из него, людской поток не пересыхал ни на минуту, – была пуста. Ворота наглухо заперты, и на створках неярко тлеют впервые на моей памяти активированные защитные символы.

– Это просто возмутительно! – Улиса вырвалась из душного полумрака, пахнущего табаком и потом. Раскрасневшаяся, она тяжело дышала. – Два часа назад все ворота были закрыты по приказу градоправителя, ты представляешь? Мол, им велено ждать прибытия некроманта и никого не впускать и никого не выпускать из города, ты можешь в это поверить? Будто бы некромант в состоянии разобраться с тем, что здесь творится!

– Чего же ты ждала? Никто не знает, что происходит на самом деле, – отозвалась я рассеянно, уже составляя план на день.

Для начала надо бы навестить даму Ариш, проверить, все ли хорошо у них с дочкой… Я очень надеялась, что их подкосила простая простуда, которая с охотой цеплялась за маленькую Мисси при каждом удобном случае, что это не проклятие и все хорошо.

Потом обязательно нужно навестить Ассайю. Ее мать уже столько времени зазывала меня на чашечку чая…

Почтенная дама Талсэ, со слов ее дочери, давненько хотела пристроить меня к изготовлению всяких кремов и масочек. Поставить, так сказать, на защиту ее молодости и красоты.

Стандартные рецепты, что я продавала в своем магазинчике, ее не устраивали. Дама была достаточно богата и себялюбива, чтобы желать разработки личных рецептов для своих нужд.

Я же не могла позволить себе тратить время на поиски чего-то нового, когда и старое отлично работало: у меня было слишком много забот и без взыскательной клиентки. А продавать ей по тройной цене и с другой этикеткой уже имеющиеся средства ухода мне не позволяла совесть.

Даже несмотря на то что деньги нужны были всегда. Даже несмотря на то что подлога дама Талсэ в любом случае не увидит.

Но сегодня я планировала наведаться без приглашения, убедиться, что Ассайя здорова, и дать ее матери надежду на наше плодотворное сотрудничество… Порой мне казалось, что полноценная действенность моих рецептов идет мне же во вред, хотя позволяет держаться на плаву и даже откладывать деньги на светлое будущее.

– Пойдем ко мне, – решила Улиса, больно схватив меня за руку, – я слишком зла, чтобы оставаться одна.

– У меня защита от порчи и сглаза слабенькая, – на всякий случай предупредила ее. Чтобы в самый разгар ведьминого негодования не сродниться с природой раньше положенного срока оттого, что на меня случайно смертельную порчу навели или, не приведи Эллари, прокляли.

– За кого ты меня принимаешь? – проворчала Улиса, но хватку чуть ослабила и немного замедлила шаг.

После недолгих препирательств решено было пройти мимо моего дома, чтобы я могла оставить там вещи и почувствовать хотя бы физическое облегчение…

Увидев на ступенях магазина трех стражей, я даже не удивилась: была уверена, что они пришли за какими-нибудь мазями, или растирками, или травяными сборами, или порошками, или…

– Госпожа Шелла Рицц? – сухо спросил… судя по двум вышитым на погонах скрещенным мечам, лейтенант.

– Д-да, – неуверенно кивнула я, уже поняв, что не за покупками они сюда пришли.

Какая неудачная встреча.

– Командор желает вас видеть, – рубанул лейтенант.

Мы с Улисой переглянулись.

– Разве вам не нужно для начала представиться? – хмуро спросила она. – Или вы думаете, что порядочная девушка вот так легко согласится идти куда-то с незнакомыми мужчинами?

– Лейтенант Мабэти, госпожа, – ровно ответил он. – Это Фост и Грэмбл.

Двое других стражей кивнули.

– Что ж, теперь мы готовы идти, – ответила Улиса на их кивки.

– Командор ждет…

– Как я уже сказала, порядочная девушка никуда с незнакомыми мужчинами не пойдет, даже если они представились.

Щека Мабэти дернулась, он раздраженно смотрел на Улису:

– А вы, значит, непорядочная…

– А я ведьма, и меня мало кто решится обидеть, – нагло сообщила она. – Ведите.

С трудом выторговав пару лишних минут, чтобы оставить вещи в магазине, в управление городской стражи я шла налегке.

Ну как налегке? Без груза на плечах, зато с плохими предчувствиями, которые, к сожалению, сбылись.

В кабинете командора нас ждал собственно сам Бэйс, все еще слабый после проклятия Санхел и большие проблемы.

Командор не удивился присутствию ведьмы и не стал ее выпроваживать, лишь спросил, обращаясь к своему капитану: «Она в курсе?» – а получив подтверждающий кивок, равнодушно предложил нам сесть и зачем-то чаю.

От чая мы вежливо отказались, хоть Улиса и была недовольна моим решением. Ее ведьминская натура требовала доставить стражам как можно больше неудобств.

Санхел устало кивнул, ноги его еще плохо держали, и подняться, приветствуя дам, он сумел с трудом, нетерпеливо дождался, пока мы сядем, и упал обратно на стул, облегченно выдохнув. Но он был жив, и это, пожалуй, волновало его сейчас больше всего. А слабость… она пройдет. По крайней мере, это утро капитан встретил не на столе в морге.

– Капитан утверждает, что город поразила далеко не простуда, но некое проклятие, – начал Бэйс с главного.

Командора считали человеком прямым и неприятным… Неприятным как раз таки из-за его грубой прямоты. Люди, вращающиеся в высших кругах, как правило, не любят, когда их впечатывают лицом в суровую реальность, не озаботившись хоть как-то смягчить знакомство с действительностью. Командор же не любил искать обходные пути и воздвигать бессмысленные конструкции из ничего не значащих слов.

Бэйсу было около сорока лет, и вот уже четыре года он с гордостью носил звание командора, даря надежду таким же прямым и резким стражникам, что их в будущем тоже ждут нашивки с тремя скрещенными мечами на золотом щите.

– Правда? – хмыкнула Улиса. – Как интересно. И что же еще он утверждает?

Санхел засопел, но промолчал, я незаметно толкнула ведьму локтем в бок – это было несложно, мы сидели на маленьком диванчике, от недостатка свободного места вынужденные прижиматься друг к дружке.

– Также он утверждает, что информация эта была получена от Полуночного Барона. – Бэйс стоял у окна, сложив руки на груди, и щедрое солнце охотно освещало мощный силуэт, скрадывало резкие черты лица, заботливо укрытого легкой тенью. И его синие глаза в этом тревожном полумраке, казалось, тускло сияли. – Что Высший снял с него проклятие. Что вы свидетели и способны подтвердить его слова.

Командор сделал все, чтобы мы чувствовали себя неуютно в его присутствии, чтобы ощущали опасность и боялись. Не учел он только, что на ведьм такие фокусы обычно не действуют. Наверное, поэтому вся его завоевательская мощь до сих пор так и не продвинулась дальше порога ведьминского дома. Слишком плохо он знал это племя, чтобы уметь ладить с его представительницами.

– А вы уверены, что ваш капитан сошел с ума, – понимающе кивнула Улиса, ничуть не впечатленная ни мрачным видом Бэйса, ни общей угнетающей атмосферой. И тут же получила еще один тычок от меня. Злее прежнего.

Я-то впечатлена как раз была и отчаянно не хотела нарываться.

– И что будет, если мы подтвердим его слова? Как вы поступите, если я скажу, что это правда? – осторожно поинтересовалась у него я.

Командор прищурился.

– Спрошу, знаете ли вы, каково наказание за лжесвидетельство.

– Знаю, – поспешнее, чем следовало, отозвалась я. Кашлянула смущенно и уже спокойно продолжила: – И еще я знаю, что от простой простуды люди не погибают. Даже если предположить, что появился новый вирус и теперь простуда может осложниться вплоть до смертельного исхода… мертвец не должен вставать.

Бэйс даже не вздрогнул, только крепко сжал челюсти.

– Слухи уже ходят?

– И очень активно, – кивнула я, вспомнив азартную энергичность торговки. Она непременно поделится такой шокирующей новостью со всеми.

– И я должен поверить двум девицам? – спросил командор, ни к кому конкретно не обращаясь. Подозреваю, и ответа-то он не ждал… но Улиса знала, кого выбирать в подруги.

– Двум девицам и своему капитану, – робко заметила я, особый акцент сделав на последнем слове.

И тут же получила локтем под дых от разулыбавшейся Улисы… мстительная, зловредная ведьма!

Бэйс сомневался, он не мог поверить в правдивость наших слов, ему легче было списать все эти бредни на какое-нибудь коллективное помутнение рассудка. На видение… если бы видение не заявилось к нему само.

Так очень вовремя, почти судьбоносно.

Сначала мы услышали придушенный вскрик и звук упавшего тела, потом дверная ручка провернулась, и дверь открылась. Но еще раньше, чем перед нами предстал незваный и крайне наглый гость, нас настиг полный укора голос:

– Дорогая, ты меня очень расстраиваешь. Почему я должен искать тебя по всему городу?

Я подскочила на ноги при первых звуках этого голоса и зачем-то вытянулась в струнку. Страха не было, но от чувства, заменяющего страх, тряслись поджилки. Это можно было бы назвать волнением, если бы не легкие отголоски паники, отдающиеся нервной дрожью в пальцы рук. Кажется, я только что открыла новую эмоцию, название которой – встреча с Высшим.

Барон вошел, огляделся, нашел глазами капитана и одарил его веселым удивлением:

– Надо же, выжил. Молодец.

Потом смерил критическим взглядом закаменевшего Бэйса и обратился ко мне, не жалея яда:

– И что же ты натворила? Пыталась спасти кого-то против его воли?

– Что вы здесь делаете? – растерянно спросила я, не забывая держать спину прямо, а руки прижатыми к телу. Эта поза мне почему-то казалась правильной. – Сейчас ведь даже не вечер.

– Дорогая, это очень плохой вопрос. – Барон поскучнел. – Я могу подумать, что ты мне не рада.

Мне не дали возможности оправдаться, я еще даже испугаться не успела, как в меня полетело что-то маленькое и глухо звенящее.

Поймала я подвеску на тонкой цепочке случайно, лишь чудом не дав ей упасть. Командор не признавал ковров, оставив темный паркетный пол без всякого прикрытия.

Прозрачный маленький камешек подвески приятно согревал ладонь.

– Это…

– Будешь носить, не снимая, – строго велел Барон. – Узнаю, что ослушалась, – выпью тебя досуха. Исключительно из сострадания, чтобы не мучилась от проклятия и не тревожилась в посмертии. Поняла меня?

Я послушно кивнула, быстро надевая подвеску. Серебряная цепочка казалась такой тонкой, что я боялась ее порвать неосторожным движением.

Довольный моей расторопностью, Барон кивнул с благосклонной улыбкой и лишь потом обратил внимание на командора.

– Рассказывай, человек, какой из ваших глупых законов она нарушила?

Бэйс не выглядел напуганным. Растерянным – без сомнений, но не более. И когда он заговорил, голос его звучал уверенно и крепко. Командор держал себя в руках.

И продолжал держать себя в руках даже после сокрушительных новостей.

* * *

– Кто-то только пробует проклятие. Экспериментирует, – безжалостно признался Высший. – И у него неплохо получается.

Сначала, когда Барон отказался секретничать с командором без моего присутствия (ссылаясь на то, что я опять могу куда-нибудь сбежать, не поставив его в известность), я была рада, что мне позволили приобщиться к тайне.

Со временем радость моя померкла и завяла, погребенная под тревожными думами.

Высший, не ставший дожидаться, пока ему принесут стул, устроился на подлокотнике диванчика, где мирно ютились мы с Улисой, украв и без того смешные крохи моего комфорта. Я чувствовала плечом тепло его тела, почти касалась его бока и мечтала поменяться с ведьмой местами.

– Экспериментирует? – хмуро переспросил Бэйс. – Что вы хотите этим сказать?

Барон улыбнулся. Он ждал, когда выдержка откажет командору и тот хоть как-то выдаст свой страх перед Высшим. И чем дольше Бэйс держался, тем веселее становился Барон – уж он-то знал цену людской смелости.

Валяющийся без сознания в приемной секретарь командора был явным подтверждением того, что храбрость не являлась отличительной чертой городских стражей.

– Это проклятие использовалось в войнах в эпоху Раненого мира. Последователи Мертвого Бога хорошо умели обращаться с ним – города уничтожались за ночь, и все проклятые после смерти вставали в ряды армии Мертвого Бога. Тот, кто узнал детали ритуала, несомненно обладает силой, но не имеет знаний для правильного использования проклятия. Вас ждет много смертей, но не думаю, что вымрет все население.

В кабинете повисла тяжелая тишина. Бэйс пытался понять, как могла проникнуть подобная дрянь в его город, мы с Улисой просто пытались понять, как жить дальше и что делать. Санхела же занимал другой вопрос:

– Вы же спасли меня. – Голос капитана дрогнул, но он сумел справиться с эмоциями и продолжить: – Сняли проклятие, значит, его можно побороть?

– Да… это. – Барон хмыкнул и почему-то покосился на меня. – Проклятие я снял, но спасать твою жизнь в мои планы не входило. Ты спас себя сам, твой дар оказался достаточно сильным. Стихии никогда не бросали в беде тех, кого признали.

– Это что значит? – с подозрением спросила я.

Все ждали пояснений.

Барон поморщился и негромко пробормотал в ответ на пытливые взгляды:

– Что мешает мне просто съесть вас всех сейчас и не оправдываться?

– Вероятно, что-то мешает, раз до сих пор не съели, – храбро заметила я. Уж кому, как не его главному блюду, высказываться по подобным вопросам…

– Ты хотела его вылечить, я «вылечил» его для тебя. О том, что он переживет ночь, речи не шло.

Я не то чтобы удивилась, узнав, что полностью справиться с проклятием не может даже Высший, просто странно понимать, что появилась в городе беда страшнее Барона. И смертоноснее.

Капитану просто повезло, он был крепок и любим стихией огня, только это помогло ему выжить после избавления от проклятия. Он оказался сильным магом.

У мага слабее или простого человека, пусть и очень выносливого, шансов выжить даже после снятия проклятия почти нет.

Хотя, как пытался уверить нас Высший, на ранних стадиях надежда на спасение еще существует. И пусть проклятие нельзя безопасно снять с человека, но само его действие можно прервать…

– В таком случае, вероятно, те, в кого эта отрава вгрызлась недостаточно глубоко, выживут, – просто закончил он свою мысль.

– Мы найдем того, кто наслал проклятие, – глухо пообещал командор, грозно глядя прямо перед собой. Он уже продумывал, с какой части города лучше всего начать и как именно стоит распределить поисковые отряды.

– Настоятельно советую искать клетку с умертвием в каком-нибудь подвале. Пока первый проклятый, начавший распространение проклятия, обладает каким-то подобием жизни, смерти не прекратятся. И не прекратятся пробуждения мертвецов, – благожелательно сообщил Барон. Потом поднялся, вздернул меня за шкирку и, крепко держа за ворот платья, повернул в сторону двери. – Что ж, трудитесь на благо города, а мы, пожалуй, пойдем.

Улиса подскочила сама и зачем-то покорно двинулась следом.

Ни командор, ни капитан не пытались нас остановить.

Секретарь, сидевший на своем рабочем месте и державший в дрожащих руках стакан воды, только проводил нас диковатым взглядом и полез под стол, видимо, за бутылкой кое-чего более успокаивающего, чем простая вода.

Барона нельзя было не узнать, его портреты во всех книгах со всеми легендами о нем были на удивление точными. Создавалось впечатление, что художник рисовал их с натуры… Интересно, остался ли он в живых после того, как рисунки были завершены?

– Куда мы идем? – сипло спросила я. Ворот платья больно врезался в горло, серьезно затрудняя дыхание, но я пока не жаловалась – надеялась, что меня сейчас отпустят. Вот-вот, в следующее мгновение.

Барон не отпускал и лишь толкал меня вперед, крепко держа за шиворот. Улиса скромно следовала чуть позади.

Редкие стражи, встречавшиеся на пути, предпочитали переждать наше присутствие, прижавшись к стенке. Высший, то ли и правда пребывавший в дурном настроении, то ли просто делавший вид, чтобы запугать окружающих, потемнел лицом и очень грозно сверкал глазами, рождая в простых человеческих душах страшные видения вечных костров и странных изломанных теней, вынужденных гореть в этом пламени. В глазах Барона им виделись огни преисподней, которая, по заветам жрецов Многоликого, ждала любого недостойного, посмевшего отвернуться от истинного бога. Разумеется, по их же мнению, истинным богом являлся Многоликий.

И, разумеется, для ведьм в преисподней был разожжен самый яростный и жаркий костер…

– Мой оберег не снимай ни в коем случае, – еще раз повторил он, когда мы прошли по светлому длинному коридору и уперлись в лестницу, спускающуюся на первый этаж.

– Он от проклятия защищает?

– Да.

– И что теперь будет?

– Если командор окажется достаточно расторопным, проклятого найдут и уничтожат. Проклятие спадет. Конечно, будут жертвы, но люди постоянно умирают. Не думаю, что это кого-нибудь озаботит. Через пару десятилетий этот случай будут вспоминать как какую-нибудь страшную эпидемию неизвестной болезни. – Барон покачал головой. – Ты же будешь сидеть в своем магазине и не станешь искать неприятностей, поняла? И если почувствуешь неладное, тут же зови меня.

Я растерялась. Сверху раздался зычный голос командора, требующего разыскать ему некоего Лостэ. Этот звук и заполнил короткую паузу.

– Как звать?

– Каплю крови в воду и подумать обо мне. Я услышу тебя, где бы ни был. – Он обернулся на бредущую позади ведьму, ту его внимание совсем не обрадовало. – Ты будешь за ней присматривать.

Улиса насупилась и посмотрела на меня:

– Она маленькая, что ли?

– Если командор не оправдает моего доверия и начнутся беспорядки, ты будешь ее защищать, – терпеливо пояснил Барон.

– У вас что, другой еды в городе нет? – спросила я недовольно. Обидно мне было за Улису, которой ведьминская гордость не позволяла согласиться, а страх не давал отказаться.

– Думаешь, будь еще кто-то, стал бы я с тобой возиться? – спросил он прямо.

– Ну а уж если нет, почему бы ее из города не вывезти? – спросила ведьма, не забыв скромненько добавить: – И меня заодно.

– Зачем? – удивился Барон. – Все необходимое для ее защиты я сделал. Вы, люди, плохо реагируете на смену обстановки. И имеете нехорошую привычку умирать из-за внезапных переселений.

– Умирать? – опешила я. Как человек, перебравшийся из деревни в город и все еще пребывающий в добром здравии, я была крайне удивлена, услышав такое.

– Естественно. Шэйну пришлось сменить уже пять девиц. Они взяли в привычку умирать в его землях. Насколько мне известно, дольше всех продержалась третья. Почти три месяца.

– А потом?

– Потом здравый смысл ей отказал, и она умерла. Стала очередным даром Сумеречным землям.

Спрашивать о том, как именно это произошло, я не стала. Про Сумеречные земли, или Сумеречную зону, ходило достаточно страшных слухов, чтобы не удивляться смерти, куда невероятнее было то, что кто-то умудрился продержаться там три месяца.

Вот только мы жили не на материке и в близлежащих лесах никого страшнее волков и разбойников не водилось… Не считая нечисти, которую, в общем-то, и бояться не стоит, если целенаправленно беду не кликать. Но говорить об этом Барону я, разумеется, не стала. Раз уж он считает, что в незнакомом месте я могу начать чудить, то пусть и дальше так считает.

Выйдя на крыльцо, Высший, не глядя, ухватил за плечо опасливо подкравшуюся сзади Улису, и мы растворились в солнечном свете.

Подтверждая слухи о том, что днем он теряет большую часть силы, Барон перенес нас на ступени моего магазинчика, не сумев пробиться сквозь стены.

Днем для перемещений Высшему нужен был непосредственный контакт с солнечным светом, в то время как ночью одно знание того, что луна взошла, давало ему силы.

Барон поцеловал меня в лоб, зародив в моей голове странную мысль о том, что на достойные похороны я уже как раз накопила, пообещал наведаться вечером и исчез, растворился, ненадолго задержавшись в воздухе лишь золотистым, едва различимым сиянием.

– Если командор не успеет заткнуть своим людям рты, весть о Бароне разойдется по городу, – заметила Улиса.

– Будто одного проклятия мало, – согласно вздохнула я.

Беда стояла на нашем пороге, и мы это чувствовали. А скоро должен был почувствовать и весь город.

– Но, знаешь, – ведьма фыркнула, – не зря я вещи собирала. Показывай, где мне предстоит жить ближайшее время.