Текст книги "Яблоня"

– Взрывчатки там хватило бы на ползала. Даже поверить не могу, что нам так повезло.

– Спасибо, сержант. Все это лишь благодаря вам.

– Умею же я все-таки хоть когда-нибудь относиться к операции подобающе! – он вымученно засмеялся, но потом, не выдержав, покачал головой. – Не хочу даже думать о том, что могло с вами случиться, капитан.

– Или с вами.

– Беспокоитесь за меня?

– В конце концов, вы мой подчиненный.

– Так тоже неплохо.

Он посмотрел в небо, закидывая ногу на ногу, и замолчал.

Кристиан вспомнила, как спокойно и собранно он держался как на светском мероприятии, так и возле взрывчатки, способной разнести половину зрительного пола. Даже если внутри его одолевал страх, его лицо было искренним. Фледель никогда не был с ней двуличен. Даже той ночью, когда они разругались, он не скрывал своих чувств, хотя они выходили за рамки их взаимоотношений.

Они так и не поговорили об этом. Прошло всего два дня, но для Кристиан они уже ощущались как вечность. Она так и не успела узнать, что тревожило его в тот день на заводе, и сейчас прекрасно понимала, что никогда не узнает об этом с помощью крика или давления.

Она почти открыла рот, чтобы спросить, но не решилась. Еще сегодня утром она назвала его в мыслях «бездельником», а вечером этот бездельник спас ей жизнь. События последних дней летели так быстро, что она не успевала их переварить. Какой же Фледель на самом деле? Все тот же безответственный шутник, которым она привыкла его считать все это время? Или человек, держащий ее сегодня за руку, растерянную и дезориентированную?

Этот один-единственный день в оперном театре впервые сделал ее ведомой рядом с ним. День, когда она почувствовала, что может положиться на него.

Именно поэтому, попрощавшись с сержантом, она не знала, как ей поступить. Все изменялось так резко, что последствия поступков настигали ее слишком поздно.

На ее рабочей почте лежало одно непрочитанное письмо. Отчет на запрос, посланный ею позавчера, в тот день, когда они разругались с сержантом.

Она знала, что не имеет права лезть в эту часть его жизни. Проблема заключалась в том, что она имела для этого все полномочия.

Палец застыл над поверхностью экрана. Она не была уверена, что обнаружит в этом отчете хоть что-либо, но почему-то ей казалось, что, если она откроет это письмо, значит, она ему не доверяет.

Но, в конце концов, что она может найти в обычной характеристике с места работы, запрошенной из далекого столичного города, откуда приехал к ним Фледель?

Она щелкнула по письму. Открывшийся отчет содержал стандартные для характеристик перечень восхваляемых качеств, приписываемых добродушным начальством каждому второму. Капитан выдохнула с облегчением, как вдруг ее взгляд задержался на одной из последних строчек:

«После инцидента с [доступ запрещен] капитан полиции Фледель Крайше был понижен в должности и проходил длительную реабилитацию. Переведен».

Как они посмели?!

Руки судорожно открывали лекарство, вода едва не расплескалась из чашки, когда он закинул сразу несколько порций в рот и со злобой швырнул баночку на стол, так, что белые таблетки рассыпались и покатились по полу.

Никто не говорил, что они собираются убить ее так! В их головы не пришло то, что он тоже бы погиб от взрыва такой мощи?

О, нет, черт возьми! В их головы это пришло. Он знал слишком много, и они решили убрать его. Просто избавиться, как только он стал им не нужен. Пешка в их бредовой игре, в которой каждая деталь играла какое-то значение. Сколько дерьма он наслушался в свой адрес только из-за того, что не учел какую-нибудь абсурдную мелочь!

И вот апофеоз. Бомба, заложенная у него под боком.

Чего они ожидали? Что он будет плясать под их дудочку, а потом просто сдохнет, даже не осознав, что произошло?

Твари!

Но хуже было даже не это. Хуже то, что завтра ему точно придется ответить им на один вопрос. Вопрос, на который он сам не знает ответа. Но, черт возьми, он его получит.

Кнопки мобильного телефона нажимались столь сильно, что он мог сломать пальцы, но ему было все равно. Послышались гудки, но долго ждать ему не пришлось:

– Не сказал бы, что ты звонишь мне часто.

– Какого черта ты творишь?

– Ммм?

– Не притворяйся идиотом! Ты пытался вывести ее из здания, чтобы она не пострадала! Какого черта? Зачем тебе это вообще понадобилось?

С другой стороны телефона послышался смех.

– А разве она не показалась тебе хорошенькой?

Он почувствовал, как вены вскипают от злости. Хотелось швырнуть телефон в стену, разбить, уничтожить, раскрошить, но слишком многое он еще не понимал.

– Откуда… Откуда ты вообще знал?

– У братишки на удивление легко развязывается язык, стоит принести ему его любимые игрушки. Впрочем, думаю, ты и без меня в курсе. Уверен, именно он и есть та причина, по которой ты вынужден играть по их правилам.

– Прекрати вмешиваться в мою…

– А я вот играю всегда только в свои игры. И правила у меня тоже свои. И надо же, мне не приходится балансировать на грани между нормальной жизнью и пожизненным заключением.

– Ты, мелкий…

– Ты находишься меж двух наковален. Обе стороны крепко взялись за тебя, и из этой хватки тебе уже не выпутаться. Если правда о тебе всплывет сейчас…

Он швырнул телефон в стену, и тот разбился вдребезги. Дыхание сбилось, и он запил еще одну таблетку водой. Слишком много за сегодняшний день, но что еще остается делать, когда его пытались убить?

Он сполз по стене, закрыв голову руками.

За первой попыткой всегда последует вторая. Страх теперь всегда будет за его плечом.

– Хочешь сказать, я в это поверю, Тайлер?

Кристиан раздраженно закусила губу; разговаривать с Морганом в таком настроении ей никогда не нравилось. Неудивительно – никогда не жди ничего хорошего, когда в голосе начальства отчетливо слышно недовольство.

– То есть ты утверждаешь, что абсолютно случайно оказалась в том самом оперном театре, где была заложена бомба, на том самом представлении, и по странному стечению обстоятельств именно на том самом месте?

– Вы же не думаете, что я ее сама себе под задницу подложила?

Не то чтобы она собиралась дерзить. Просто ей не терпелось как можно скорее закончить этот диалог – она слишком хорошо знала, к чему он может привести, если затянется.

Никаких доказательств того, что она скрыла от руководства улику в виде билетов в оперу, у Моргана не было, но и дураком он не был. Кроме того, если он решил обвинить ее в чем-то, у него и без билетов было достаточно оснований. Нервы были на пределе, и капитан просто хотела, чтобы это поскорее закончилось.

– Главная ложа на выступлении Рейнсфорда. С каких пор тебе платят столько денег, Тайлер?

Она мрачно посмотрела в сторону. Любой ответ прозвучит неубедительно.

– Конечно, мне нечего тебе предъявить, хотя тут даже ребенок сумеет сложить два и два. Но, может, мне напомнить тебе об операции, исключительно в ходе которой нам сообщили о серии убийств? Ни в одном твоем отчете не упоминался схожий характер смертей двух первых девушек, а потом я неожиданно получаю запрос на проведение операции, где говорится уже о четырех жертвах, и все признаки указывают на серийное убийство! И от кого? От тебя? Как бы не так!

– В тот день события разворачивались слишком быстро, и под конец дня я…

– Потеряла сознание, я знаю. А не потеряй ты сознание, и не пришлось бы сержанту Крайше писать запрос, узнали бы мы вообще о серийном убийце и деле, которому еще три дня назад нужно было присвоить высокий уровень угрозы?

– Разумеется, я бы никогда…

– В полиции все знают, что ты предпочитаешь действовать в одиночку. Ты понятия не имела, что будет происходить в опере, и ты даже не упомянула ее в отчете. Мы должны были оцепить здание и отменить представление.

– Это бы спугнуло его.

– А твои действия его не спугнули? Того, что ты сделала, вполне достаточно, чтобы понизить тебя в звании.

Кристиан замерла.

– Ты посеяла панику среди населения. Ты не в курсе, чем могут обернуться подобные выходки? Повезло, что никто не пострадал в том столпотворении, которое создали твои слова. Толпа – это неуправляемая, сокрушающая все на своем пути сила. В той давке мог кто-нибудь погибнуть, и ты все равно решила избрать именно этот метод?

– Нужно было вывести их как можно быстрее! Бомба могла взорваться в любую секунду!

Она неосознанно повысила голос – мысль о понижении сильно ее испугала.

– Ты думаешь, руководства по действиям в чрезвычайных ситуациях писали идиоты? Это указания, написанные кровью тех, кто их не придерживался. Тебе просто повезло, что никто не пострадал.

– Но не пострадал же!

Морган тяжело вздохнул, глядя ей в глаза.

– Ты слишком вгрызлась в это дело. После того, что случилось во время операции, тебе нужен отдых, и я сказал тебе это сразу. Я же не думал, что ты под видом отгула пойдешь по следу, о котором не удосужилась рассказать. На этот раз все будет иначе.

– К чему вы ведете? – Кристиан прищурилась, предчувствуя неладное.

– Ты и весь твой следственный отряд отстранены от этого дела. Передай все документы в шестой участок – оперный театр как раз находится на границе их территории.

– Подождите, вы не можете…

– Я и так прикрываю тебя, как могу. Помни, что могла лишиться звания.

Она замолчала, не зная, что сказать.

– И учти, если я узнаю, что ты продолжаешь тайком копать в этом направлении, ты лишишься моего расположения.

– Вы не понимаете! Это дело явно как-то связано именно с нашим участком! Я же писала в отчете, что ту игру мог скачать только…

– И это только подтверждает мое решение. Если преступники нацелились на ваш отряд, это дело становится личным. Ты не имеешь права над ним работать.

– Но!..

– Ты и без этого найдешь, чем себя занять. Уж я-то знаю.

Он подписал документ, лежащий на его столе, и снова поднял глаза на Тайлер.

– Мы установим наблюдение.

– Мне не нужно наблюдение.

– Все погибшие были женщинами с темными волосами. А потом ты оказалась на заминированном кресле.

– Всем погибшим было двадцать пять, а я ягодка немолодая, уж простите.

– Факт остается фактом: каким бы образом ты ни попала в главную ложу в качестве зрителя, именно в ней находилась бомба. Если это не прямая угроза жизни, тогда что?

Он внимательно посмотрел ей в глаза.

– Скажи мне честно, Тайлер. Это ведь было приглашение от преступников?

– Да. Но я могла послать туда кого угодно. Более того, я должна была доложить об этих билетах в отчете, и представление бы отменили. Вы сами так сказали.

– Значит, этот кто-то тебя знает, и он знал, что ты обязательно пойдешь сама.

– Я не думаю, что такое возможно.

Она не могла избавиться от ощущения, что даже сама не верит своим словам, не то что Морган.

– Мы должны установить наблюдение.

– Мне не нужно наблюдение! – она почувствовала, как закипает. – Вы и так забираете у меня полномочия, а теперь я должна еще и под слежкой ходить?!

– Я знаю, это неприятно, – Морган вздохнул. – Но…

– У них только что сорвался огромный план. Сейчас им ничего не остается, кроме как залечь на дно. Я буду в безопасности.

– Тайлер…

– Я могу за себя постоять.

Он сверлил ее взглядом; она не менее уверенно смотрела на него в ответ. Наконец он сдался.

– Ладно. Хорошо. Никакого наблюдения. Но если почувствуешь, что твоей жизни что-то грозит…

– Обязательно сообщу.

– И не смей соваться в это дело. Свободна.

Когда она вернулась в участок, ни от кого не укрылось ее негодование. Она бросила пальто на диван, грузно усевшись рядом и раздраженно вздохнув.

– Разговор прошел не очень удачно?.. – сочувственно спросил Майкл, оторвав взгляд от телефона.

– Не то слово. Нас отстранили от дела.

– Может, оно и к лучшему? – Фледель, печатающий что-то за своим компьютером, оторвал взгляд от экрана и посмотрел на капитана. – Мы подобрались слишком близко, и они недвусмысленно намекнули, что будет, если мы продолжим копать дальше.

– Это наша работа – копать дальше.

– Если это чревато вашей смертью, капитан, пусть этим занимается другая команда.

Кристиан не могла сказать ни ему, ни кому-либо другому, что эта попытка убийства могла быть самоцелью, а не следствием того, что они напали на след. Нет, все это было спланировано с самого начала, и Морган был прав – кто бы за этим ни стоял, он очень хорошо ее знал. Сержант как-то назвал все происходящее спектаклем, и с каждым днем она все сильнее убеждалась, что этот спектакль играют лишь для нее одной.

Да, это дело было личным. Но именно поэтому так тяжело было осознавать, что у нее решили отобрать его.

– А сержант прав. Я бы не хотел лезть туда, где меня могут убить, – Майкл поежился. – Бретт небось тоже, у него семья, в конце концов.

– Мы давали присягу, – внезапно откликнулся Бретт. – Если тебя так страшит угроза жизни, то я не знаю, зачем ты выбрал работу в полиции.

Кристиан едва смогла сдержать удивление. Она определенно не ожидала услышать этих слов от Бретта, человека, всегда ставящего свою семью выше работы.

– Мы стали полицейскими, чтобы охранять закон. И теперь, когда в городе царит паника, а девушек убивают в подворотнях, не то время, когда можно просто отступить и сказать, что не был готов к такому повороту событий.

– Я и не думал, что ты такой идейный, – Фледель озвучил мысли капитана, откинувшись на спинку кресла и задумчиво изучая Бретта взглядом.

– Я просто хочу, чтобы моя дочь могла ходить по городу без риска быть убитой.

– Звучит резонно, – очередная банка энергетика зашипела в руках Нейта, когда он щелкнул открывашкой. – Тем более я не думаю, что наше отстранение от дела заставит их отвязаться от капитана.

– Морган предлагал установить наблюдение за мной.

– И вы отказались? – сержант с любопытством посмотрел на нее.

– И я отказалась. Я практически уверена, что его наблюдение в большей степени нужно для того, чтобы убедиться, что я не пытаюсь расследовать самостоятельно. У него пунктик насчет того, чтобы не вносить никакого элемента личного отношения в работу.

– Есть кто-то, кто мог бы желать вам зла, капитан?

– Нет. Никто не приходит в голову.

И это было правдой. Кристиан отчетливо чувствовала злобу, сквозившую через все послания преступника, но она не знала ни единого человека, кто мог бы к ней так относиться.

– Это было типичным серийным убийством, пока не пришли эти билеты, – Нейт щелкнул мышью, чтобы открыть отчет по делу. – Одинаковый возраст жертв, пол, цвет волос, способ убийства, даже время смерти. И тут мы обнаруживаем этот «алтарь» с билетами. Они точно пытались что-то сказать, но что?..

Кристиан едва заметно скривилась.

– И с тех пор ничего не сходится, – кивнул Бретт. – Капитан гораздо старше тех девушек, способ убийства сменился, да и опера была вечером. К тому же мы были обязаны сообщить о билетах, и шанс того, что капитан придет в оперу лично, был не так уж высок.

– Если не знать капитана.

Фледель смерил ее внимательным взглядом.

– В чем дело, сержант?

Она старалась, чтобы ее тон был ровным и холодным. Но в тот момент, когда их глаза встретились, перед ее глазами всплыли строки:

«После инцидента с [доступ запрещен] капитан полиции Фледель Крайше был понижен в должности и проходил длительную реабилитацию».

Где-то в глубине этих синих глаз хранилась тайна, к которой он никогда не даст ей прикоснуться. Как ей доверять человеку, прячущему от нее секреты прошлого?

Но она знала, что сама не лучше.

– Этот алтарь был посланием. Для нас. По крайней мере, кто-то из нас должен был понять, что значат эти паспорта и билеты. Что значит весь этот спектакль из пяти убийств. И судя по тому, что вы чуть не стали шестой, именно вы должны были понять, что это значит.

– Я не знаю.

Ложь.

Она словно прочитала это в его глазах.

– Что вы собираетесь делать, капитан? – Майкл робко посмотрел на нее. – Если уж нас отстранили…

– Пока не решила.

– В любом случае, знайте, что мы на вашей стороне, – Бретт серьезно посмотрел на нее. – Так же, как и всегда.

Кристиан вышла на крыльцо полицейского участка и прислонилась к стене здания. Небо было готово разразиться слезами, но в глубине ее сердца было пусто. Она вытащила сигарету, щелкнула зажигалкой и затянулась.

– Контролируемое самоубийство.

Она лишь кивнула, услышав сзади низкий хриплый голос. Раздался второй щелчок зажигалкой – на этот раз Аднета.

– Не думал, что вы курите. Впрочем, после вчерашнего я бы не удивился, даже увидев вас напившейся.

Кристиан хмыкнула, не став упоминать, что ее посещала подобная мысль.

– Знаете, а Алексис как-то предполагал, что серийный убийца может попытаться убить меня. Когда еще не было почти никаких улик. Теперь улик много, но смысла это имеет еще меньше.

– И все же так и есть. Если не стремитесь в объятия смерти, советую быть осторожнее. Не хочу в конечном счете вскрывать с Алексисом ваше тело.

– Если бы не Фледель, вам бы нечего было бы вскрывать.

– И вновь сержант беспокоится о вашей жизни сильнее, чем вы сами.

– Справедливости ради, когда он обнаружил бомбу, меня даже не было на месте. Если бы она все-таки взорвалась, меня бы не задело. Тем более один странный мужчина…

Она запнулась, осознав. Аднет перевел на нее взгляд, приподняв бровь:

– Мужчина?

– Когда я вышла во время антракта, ко мне привязался необычный мужчина. Он был неестественно навязчив, я отметила это еще тогда…

– Вы не поверите, суровая леди, мужчины иногда бывают настойчивы, когда дело доходит до женщин.

– Он пытался увести меня с концерта! Вы можете списать это на обычное совпадение, но он прямым текстом попросил меня уйти с ним за пару мгновений до того, как Фледель сообщил мне о бомбе!

Аднет покосился на нее, нахмурившись.

– Думаете, что-то знал?

– Может быть, я думаю слишком много, но его настойчивость переходила все границы. К тому же все время, пока я была рядом с ним, я чувствовала что-то… Что мне нужно выслушать его. Сейчас, когда я вспоминаю его, протягивающего мне руку, мне кажется, будто весь его вид говорил «уходите отсюда, пока можете».

– Может, вы и правы. Язык тела – то, что мы считываем подсознательно. Если у него было намерение спасти вас, вы могли это почувствовать.

Спасти.

Кристиан покрутила это слово на языке.

Не было бы рядом Фледеля, уведи тот мужчина ее – пострадало бы множество людей. Спаслась бы она, но погибли бы ни в чем не повинные люди. Почему, зная о бомбе, тот человек не сообщил в полицию?

Или она, закрутившись в водовороте постоянных намеков, начала искать скрытый смысл там, где его не было?

Зеленые глаза, выражавшие лишь скуку, пока губы расползались в улыбке. Лесть, слетающая с уст без каких-либо раздумий.

«Позвольте мне украсть вас в этот ночной час, принцесса».

Спасение, которое не было ей нужно.

– Вы могли бы пробить его по базе. Если он хоть раз светился в полицейском участке…

– Мы не успели представиться друг другу. Я даже не знаю его имени.

Аднет хмыкнул.

– И почему я не удивлен? Иногда вы кажетесь мне невероятной женщиной, капитан. Общаться с человеком, даже не задумавшись о том, как его зовут. Пожалуй, только вы так и можете.

– Я позволяю вам так со мной разговаривать только потому, что вы старше меня.

– А еще потому что я не нахожусь в вашем прямом подчинении. Так что я здесь единственный человек, кто может указать на ваши ошибки.

– И в чем же, по-вашему, моя ошибка? – она усмехнулась, но Аднет вдруг посмотрел на нее необычайно серьезно.

– В том, что ты выкинула часть своей жизни, не позволяя себе оборачиваться.

Она прищурилась, ожидая объяснения.

– Мы не первый год работаем вместе, Кристиан. Мы все знаем твою историю, – он перешел на «ты», глядя на нее несколько по-менторски. – То, как ты отказалась от своего прошлого, поняв, что надежды больше нет. Выкинула все вещи с рабочего места, что напоминали тебе о нем, продала дом. Тебе кажется, что ты так защищаешься от плохих воспоминаний, но правда состоит в том, что ты сама выбила почву у себя из-под ног. Твое прошлое – твой фундамент – оказалось предано земле вместе с ним.

– Что бы мне дало это прошлое, кроме боли по утраченному счастью?

– Вместо того, чтобы теряться в тумане будущего, ты могла бы спрятаться в воспоминаниях о счастливом прошлом.

– Зачем, если этого больше не вернуть?

– А что есть у тебя сейчас, если выкинуть прошлое? Если думаешь, что весь наш отряд не видит, насколько ты потеряна, ты ошибаешься. Сколько бы ты ни бежала от себя, прошлое – это твой груз и часть твоей жизни. Как хорошее, так и плохое. Ты не можешь просто выкинуть то, что тебе не нравится, и сказать, что этого никогда не случалось.

Кристиан закусила губу. Он был прав, и именно сейчас она чувствовала это особенно отчетливо.

– Мы одинаковы с тобой. Что ждет нас впереди? Я не вижу счастливых дорог. Единственная счастливая дорога ведет назад.

Она вспомнила пустые бутылки, периодически появляющиеся в медкабинете.

– И у тебя есть счастливые воспоминания, Аднет?

– Некоторые. Когда я был женат.

Кристиан знала, что жена ушла от Аднета, забрав двух детей. Она не знала, когда он начал пить – до или после этого события.

– Такие люди, как сержант, например, могут легко отказаться от прошлого и создать со своим легким характером новые приятные воспоминания. Но у нас с вами, капитан, есть лишь те малые осколки, которые остались от прошлого счастья. Мы не из тех людей, что могут найти новые. И если вы выкинете те, что есть, не в состоянии создать другие, то в итоге останетесь висеть в пустоте – что с вами и происходит.

Капитан вздохнула, затянувшись и выпустив дым в уже пропитанный каплями воздух.

– Знаете, Аднет, а я ценила вас за то, что вы не лезете в мою жизнь.

– В прошедшем времени.

– В прошедшем времени.

Он усмехнулся.

– И все же подумайте об этом. Верните фундамент, который позволит вам остаться собой.

Она смотрела вперед, думая о дне, проведенном в компании старых безделушек. Столько давно забытых чувств…

Она помотала головой.

– Я должна попытаться пробить того мужчину по базе. Может быть, я смогу как-нибудь найти его, не зная имени. Он наша единственная зацепка.

– Если он вообще знал о бомбе, – Аднет позволил ей уйти от ответа.

– Если не знал, у нас нет вообще ничего. До конца сегодняшнего дня я должна передать все документы в шестой участок, и мы больше не будем иметь права над ними работать.

– Еще бы чей-то запрет вас останавливал.

– Это личное дело. Я разберусь в каждом знаке, что оставил нам убийца, и найду его. Только я могу это сделать.

– Охотно верю.

Он докурил и затушил сигарету о стену.

– Я подготовлю суммарный отчет о всех пяти жертвах вместе с Алексисом.

– Проследите, чтобы сегодня он пошел домой вовремя.

– Так точно.

Она вернулась в свой кабинет и, включив компьютер, обратилась к базе данных всех, кто так или иначе имел дело с полицией. Не обязательно наказанных, но также, например, и тех, на кого заводилось уголовное дело, поступали жалобы, у кого были приводы в участок.

Графа «имя» самой первой строкой повисла на экране. Чего, собственно, она хотела? Как будто она не знала, что увидит перед собой.

Капитан пробежалась глазами по другим графам. «Особые приметы». Эксцентричный вид? Этой информации явно будет недостаточно, чтобы найти его среди многочисленных представителей различных субкультур, постоянно нарушающих закон. Тем более, всегда существовала вероятность, что он ни разу не появлялся в полиции.

Иронично, что столь яркого человека невозможно было пробить по базе, не зная имени. Вот почему даже в век технологий так важен человеческий фактор. Если бы она только могла спросить, видел ли кто-то…

Кристиан задумчиво забарабанила пальцами по столу. Фактически, если на него действительно когда-либо было заведено уголовное дело, в итоге оно было передано в архив. Возможно, кто-то из сотрудников может его помнить.

Она бросила взгляд на кипу документов. Передать дело в шестой участок она всегда успеет.

Накинув пальто, она вышла в дождливый город.

Дотти Петтерсон, сотрудница архива, внимательно выслушала Кристиан и покачала головой:

– Даже если у него были дела с полицией, я либо не обратила на него внимания, либо в обычной жизни он выглядит иначе. Все же вы были в оперном театре, может, он решил одеться по-особенному.

Капитан все-таки рискнула упомянуть, что встретила того мужчину во время оперы – только так можно было избежать вопросов касательно того, почему она сама не была поначалу удивлена видом своего собеседника, а задавать вопросы Дотти любила. Оставалось лишь надеяться, что информация о том, что она спрашивала о каком-то человеке из оперного театра, не дойдет до Моргана.

– Я слышала, что оперный театр эвакуировали. Он как-то связан с этим? – Дотти и правда была весьма любопытной особой.

– Нет. Да. Не то чтобы, – Кристиан судорожно пыталась придумать что-то правдоподобное. – Сказать по правде, я приметила его в антракте, но не видела во время эвакуации. Хотелось убедиться, что с ним все в порядке, но имени его я не знаю.

Получилось не очень правдоподобно.

– Учитывая, что с оперным театром все в порядке, наверное, с ним тоже? – Дотти склонила голову набок. – О, или вы просто хотели с ним познакомиться?

Она заулыбалась, глупо глядя на капитана.

– М-может быть, – Кристиан слегка опешила, но решила превратить это странное недоразумение в преимущество. – Ты только не рассказывай никому.

– Конечно, я могила! Не думала, конечно, что вас тянет на всяких фриков.

– О, он просто… Показался мне интересным человеком. Мы немного поговорили в антракте.

Это не было ложью.

– На самом деле, я так рада это слышать! Вам давно стоило найти себе кого-нибудь. Прошло уже так много лет, и я думаю, что вы заслужили шанс снова быть счастливой.

– Ммм.

Кристиан не нашлась, что ответить, и неопределенно хмыкнула.

– Я, наверное, пойду. Раз уж ты не помнишь никого подобного.

– О, подождите немного!

– А?

Дотти скрылась за одной из полок, но вскоре вернулась, неся с собой несколько папок.

– Это те документы, что просил у меня Фледель. Правда, я сразу сказала, что ваш отряд не обладает полномочиями отдела по борьбе с наркотиками, так что доступа к некоторой информации у него нет. Но я собрала то, что могла. Можете передать их ему, но скажите, чтобы вернул до конца недели.

– Сержант Крайше их запрашивал?..

Кристиан задумчиво открыла папку. Внутри оказалась общая информация о незаконном обороте наркотиков в городе – данные о потреблении и изъятии за последние пять лет. Не то чтобы капитан не знала, как с этим обстоят дела, но цифра заставила ее удивленно приподнять брови.

Дотти была права – их отряд вообще не занимался этим. Зачем Фледелю понадобилась эта информация?

– А к чему он не смог получить доступ? – она старалась сохранять максимально непринужденный голос, чтобы Дотти не догадалась, что капитан была не в курсе этих запросов.

– О, он хотел получить данные о последних сделках и, если получится, имена и адреса известных нам дилеров. Конечно, у него нет прав на получение этой информации. Но вы могли бы написать прошение, и, может быть…

– Нет, все в порядке, Дотти, нам хватит и этих данных. Я еще должна заехать кое-куда, так что просто передай ему эти документы, когда он зайдет.

– А, хорошо.

В полной растерянности капитан вышла из архива. Зачем сержанту могли понадобиться конкретные имена и адреса? Ни одно из их дел не было связано с оборотом наркотиков, а если бы и выяснилось нечто подобное, они должны были передать его в надлежащий отдел.

Чем он занимается за ее спиной?

Дождливое небо над головой не могло дать ей ответы.

Тошнило. Наверное, не стоило съедать сразу все, что ему принесли. Но голод не отступал, пока перед ним не осталось ничего, и лишь осознав, что еда уже лезет обратно, он наконец почувствовал, что больше не хочет есть.

Теперь желудок был тяжелым и болезненно растянутым. Уже подступающая к горлу желчь жгла разодранные пальцами язвы, но он старательно пытался удержать пищу в себе. Ему не хотелось, чтобы мужчина, сидевший напротив, видел, как все, что он только что съел перед ним, не в силах остановиться, выходит в агонистических приступах рвоты.

Удивительно, что того совершенно не стеснял тот факт, что он сидит на ржавых подвальных трубах, рискуя запачкать свой идеально белый костюм с идиотскими рюшечками. В голову вдруг пришла мысль, что в этом грязном, темном месте он светится, словно ангел. Жаль, что он далеко не был ангелом.

– Ник, ты вполне мог догадаться, что до этого дойдет. Даже с твоими способностями рано или поздно он выйдет на тебя.

Ник. Ненавязчивый способ сказать, что его настоящее имя не имеет значения. Мало кто знал его, но этот человек – знал. И все же предпочел использовать сокращение от прозвища.

Он был известен как Никто за способность полностью уничтожить все следы своего пребывания в сети. Многие считали его одним из самых способных хакеров нынешнего времени и весьма успешным человеком, но, увы, это было далеко от истины.

– Ты можешь скрыть свои цифровые следы, но это ты уже не скроешь.

Он аккуратно пнул элегантной белой туфлей одну из валяющихся на прогнившем полу ампул.

– Рано или поздно он выяснит, где ты запрятался, и прикончит собственными руками. Ты знаешь, что для него это ничего не стоит. О чем ты только думал, решив шантажировать его?

– Ничего я не решал. Босс просто сказал отослать ему сообщение, которое невозможно было отследить. Только потом, когда он уже крепко сидел на крючке, всплыло, что я замешан в этом.

Собственный голос показался ему каким-то хриплым и чужим – он едва держал подступающую рвоту.

– То есть ты опять сделал это за дозу? Знаешь, ты мог бы получать больше, учитывая, что ты делаешь для них. Особенно сейчас, когда твоей жизни грозит опасность.

– Нет ему смысла меня убивать. Информацию о нем не только я знаю, но и босс, и он прекрасно понимает это.

– Как будто ты его не знаешь. Он может прикончить тебя только потому, что ему так хочется. Его заставили убивать по приказу, он чуть не погиб на той опере, и теперь он зол. И он знает, из-за кого он оказался подписан на все это. Из-за тебя.

Ник злобно посмотрел в пол, ничего не ответив. Какое это имело значение? Ему было все равно, на кого сливать компромат, если босс сказал так сделать.

– Слушай, я хочу тебе помочь. Я понимаю, ты работаешь с этим «боссом» уже много лет, но сейчас дело зашло слишком далеко. Продолжая исполнять его прихоти, ты рискуешь быть в лучшем случае убитым. В худшем – будешь молить о том, чтобы поскорее сдохнуть. Ты перешел дорогу не тому человеку. Я говорил с ним на днях, и он в бешенстве.

– И что ты предлагаешь?

– Ты в опасности, пока никто о тебе не знает.

– Чего? Это не имеет смысла.

– Если он прикончит тебя в этом подвале, никто так никогда и не узнает. Но если ты будешь на виду у полиции…

– Ты с ума сошел?! Если я сдамся полиции, они заставят меня рассказать все! Тогда уже босс вытащит меня оттуда, чтобы прикончить!