Текст книги "Яблоня"

– Здесь ты прав. Сдавать тебе никого нельзя. Лучше сделать вид, что ты вообще ничего не знаешь.

– И как я тогда сдамся полиции? Пожалуйста, заприте меня в камере, потому что мне страшно?

– Я помогу тебе. Пока ты будешь под стражей, ты будешь в безопасности. Он не будет так рисковать. Единственное условие – не сдавай никого. Что бы они ни делали – ни говори им не единого слова.

Никто молчал. Он слишком хорошо знал человека перед собой, чтобы понимать – все это очередная его игра. Но его доводы были резонны, и он ничего не мог с этим поделать.

– Ник. Ник, ты меня слушаешь?

– …Да.

Он ответил тихо и даже как-то по-детски обиженно. Каждый раз, когда Ник разговаривал с этим странным, выряженным в дурацкий костюм мужчиной, он чувствовал, как проигрывает по всем фронтам. Он зависел от его постоянных подачек, легко попадая в сети, который тот плел только для своего удовольствия.

– Я помогу тебе попасть в тюрьму. Но до последнего делай вид, что ты не причастен или не знаешь, что за игру ты программировал, просто получив заказ. И сотри всю информацию со своего компьютера и сервера, чтобы они ничего не нашли.

«Я помогу тебе попасть в тюрьму». Да уж, нашелся добродетель.

И все же в глубине души Никто понимал, что он действительно поступил глупо, слив боссу компромат на человека, которому не впервой отнимать человеческую жизнь. Может, и правда пришла пора завязать со всем этим.

Какой же дерьмовый привкус от желчи во рту.

– Я ухожу, Ник. Не знаю, сколько мне потребуется дней, но жди гостей.

Гулко раздался стук каблуков по лестнице, размеренный и неторопливый. Выждав около минуты, Ник запихал пальцы в рот, наконец-то выблевывая только что съеденный обед.

Тело стало легким, как перышко, и он откинулся на пол, глядя в потрескавшийся потолок.

Кристиан допечатала отчет и быстро пробежалась глазами по строкам. Вроде готово. Все улики, все экспертизы, все подробности дела были собраны в одной папке, осталось лишь переслать ее в шестой участок.

Она щелкнула по кнопке «отправить».

Вот и все.

Она не почувствовала разочарования или пустоты. Все это было лишь формальностью. Капитан не собиралась отступать от расследования – более того, структурирование дела позволило ей посмотреть на него под другим углом, и сейчас она хотела поделиться мыслями с отрядом.

Выйдя из кабинета и осмотрев коллег, она сразу заметила недостачу:

– А куда опять Фледель подевался?

– Сказал, что поехал куда-то по рабочим делам, – откликнулся Бретт. – Я думал, вы в курсе.

– Ну, как видите, нет.

– Опять он бездельничает, – недовольно хмыкнул Майкл, не отрываясь от экрана телефона.

– Я поговорю с ним по приезде. Надеюсь, у него найдется достойное оправдание.

– Не думаю, что сержант действительно где-то прохлаждается. В конце концов, он еще не настолько обнаглел, чтобы просто так уходить с работы, – Бретт покачал головой, и весь его вид выражал умирающую надежду.

– На самом деле, я хотела обсудить с вами кое-что, – капитан присела на угол стола, внимательно обведя их взглядом. – Это касается нашего дела.

– Нашего дела, – усмехнулся Нейт.

– Я не собираюсь отступать, вне зависимости от того, что скажет Морган. Преступление произошло на нашей территории, и обращались со своими посланиями они тоже к нам. Никто, кроме нас, не имеет права браться за это.

Бретт одобрительно кивнул, да и остальные не казались недовольными ситуацией. Убедившись, что никто не собирается спорить, Кристиан начала:

– Когда полный отчет по всем пяти убийствам наконец-то был завершен, я осознала одну вещь, которую мы никогда не замечали. Это не был серийный маньяк.

– Что? – Майкл даже отвлекся от телефона, чтобы удивленно посмотреть на нее. – Но разве Нейт совсем недавно не говорил, что способ убийства, время…

– В том-то и дело. Не было никакого способа убийства. Если вдуматься в детали, все пять девушек погибли совершенно по-разному.

Она сделала паузу, чтобы окончательно привлечь их внимание, и начала загибать пальцы:

– Первая девушка умерла от потери крови после того, как ее сбросили в подвал и застрелили, стоя наверху. Вторая девушка умерла от трех выстрелов в упор. Третья была связана, а не отключена с помощью транквилизаторов, и умерла от одного выстрела в упор. Четвертая была без сознания от транквилизаторов, погибнув от одного выстрела, тоже в упор. Пятая была накачена транквилизатором до смерти.

– Но капитан, экспертиза же показала, что во всех пяти убийствах фигурировало одно и то же оружие и один и тот же препарат, – Нейт даже развернул компьютер, чтобы показать данные. – Это не может не быть серийным убийством.

– Я сказала, что это не серийный маньяк, а не что это не серийное убийство. Если мы имеем в виду просто несколько умерщвлений, совершенных одним человеком в течение короткого промежутка времени, то да, это серийное убийство. Но, думаю, за последние несколько дней мы все уже поняли, что самое главное для нашего преступника – это какое-то послание, которое он пытается донести до нас.

– И каково же послание, зашифрованное в разнящихся деталях убийств? – Бретт внимательно посмотрел на нее, словно она могла дать ответ прямо сейчас. Сказать по правде, Кристиан до сих пор сомневалась, является ли ее догадка правдивой. Но сейчас они были на мели – преступники залегли на дно, а у них отобрали дело. Единственное, за что она могла зацепиться – эта мысль, а потому она вложила как можно больше уверенности в свой голос:

– В том-то и дело, что у убийцы нет никакого послания.

Повисло молчание. Кашлянув, Кристиан продолжила:

– Помните, мы видели на одной из камер, как какая-то женщина уводит одну из жертв в подворотни? А на лестничной клетке я столкнулась уже с мужчиной. Аднет как-то высказывал предположение, что над этим делом работает группа преступников, но мне начинает казаться, что часть из них даже не знает, над чем они работают. Возможно, даже большая часть.

– Насколько большая?

– Я думаю, что только один человек хочет что-то до нас донести. И это не непосредственный убийца, а их лидер. Он разработал какой-то ритуал, по которому нужно было убивать девушек, но занимался он этим не сам – человек такого склада характера, помешанный на символике, не позволил бы убийствам так различаться в деталях, иначе это противоречило бы их предназначению – донесению послания.

– То есть вы думаете, что их убивал кто-то другой?

– Да. Я думаю, это был исполнитель, который не очень хорошо вдавался в подробности, когда получил задание. Еще мы знаем, что среди них есть какая-то женщина, и, возможно, хороший программист, который создал ту игру. Если мы не можем выйти на лидера, нужно начать копать что-то на этих троих.

– И что вы предлагаете? – голос Бретта был таким решительным, что капитану стало неловко, что дальше у нее догадок не было.

– Пока ничего. Но нам стоит держать в голове эту информацию.

– Слова «женщина» и «исполнитель» особо ничего нам не говорят, – вздохнул Майкл. – Может, стоит начать с программиста?

Нейт отрицательно покачал головой:

– Я пытался подобраться со всех сторон. Но он как будто растворился в сети, не оставив ни одного следа. Боюсь, даже перебрать всех женщин города будет проще, чем найти этого парня.

– Тогда нам остается только надеяться, что всплывет еще какая-то информация, касающаяся этой банды. И, желательно, без довеска в виде еще одного трупа.

Согласно закивав, все вернулись к работе. Кристиан оставалось дописать несколько документов, так что и она ушла в свой кабинет. Высказав мысли вслух, она поняла, насколько мелочными казались ее догадки, и теперь ее терзали сомнения, не будет ли уверенность в наличии исполнителя тянуть расследование назад, оказавшись ложной.

Наконец наступил вечер. Рдеющее небо сочилось сквозь приоткрытое окно. Взглянув на часы, капитан осознала, что рабочий день закончился час назад.

Она вышла из полицейского участка, на ходу надевая пальто. Дождь уже прекратился, но высокая влажность заставляла неприятно ежиться от холода.

Дома заканчивался хлеб, потому Кристиан решила пройти через рынок – там как раз стояла неплохая палатка, где можно было купить свежую выпечку. Где-то в памяти снова промелькнули яблочные пироги, но она быстро задавила это воспоминание.

Может быть, стоит купить молока или масла, на развес оно выходит дешевле…

Кристиан не знала, что заставило все ее существо замереть, когда она заметила у входа в кинотеатр знакомую фигуру. Прямая осанка и привлекательная внешность, кроющаяся в непривычных южных чертах, сильно выделялись в толпе.

Не было ничего необычного в том, чтобы встретить коллегу в нерабочее время. Но все же капитан отшатнулась, надеясь раствориться в потоке людей. Почему-то ей не хотелось, чтобы Фледель знал, что она видела, с какой очаровательной улыбкой он общался с какой-то женщиной, смущенно сжимающей сумочку.

Он протянул руку, коснувшись ее локтя; капитан резко дернулась, вспомнив, как он держал и ее за локоть в оперном театре. Стало тошно. Кристиан развернулась, быстро сворачивая с улицы, лишь бы не видеть их.

Она понятия не имела, почему реагировала так. Ее чувства были непостижимыми, колышущимися, словно мираж над пустыней, и такими же расплывчатыми для нее самой. Их с сержантом ничего не связывало, она не могла ревновать его или чувствовать себя преданной. Но все же жуткое чувство отвращения, не то к нему, не то к ней самой, не то к миру в целом овладевало ей, оставляя на душе липкий темный отпечаток.

Через пару часов она обнаружила себя гуляющей по уже погруженному во тьму парку. Ей уже не нужен был хлеб, молоко или масло на развес – все, чего она хотела, это избавиться от давящего на грудь ощущения. Хуже всего было то, что она не могла даже позволить себе чувствовать то, что чувствовала. Это было необъяснимо, нелогично, неправильно – и именно от этого так неприятно.

– Вы кажетесь опечаленной, моя прекрасная леди.

Кристиан резко обернулась, услышав знакомый голос. Падающий сквозь ветви деревьев лунный свет освещал практически призрачный силуэт в белоснежном костюме.

– Вы…

– Я так рад, что нам выпал шанс увидеться снова. Судьба и впрямь благоволит мне. Узреть вашу красоту вновь подобно…

– Как ваше имя?

Ей вдруг показалось, что, если она не спросит сейчас, он растворится, рассеявшись в сиянии луны. Он засмеялся – чисто, заливисто и абсолютно пусто:

– Как вы, однако, заинтересованы во мне. Впрочем, как и я в вас, мой ангел.

– Имя.

– Строптивая и нетерпеливая, как я и ожидал, – он улыбнулся, сверкнув изумрудными линзами. – Вы можете звать меня Клео. Надеюсь, что я в таком случае узнаю, как зовут и вас.

Она на секунду задумалась, но рассудила, что выяснить ее имя не составит труда.

– Капитан полиции Кристиан Тайлер.

– Как официально. Вы представляете весьма уважаемую профессию.

Спорное утверждение.

– Мне стоило догадаться, учитывая, что вы спасли нас всех в тот злополучный день.

Вновь мелькнули в голове воспоминания о разговоре на балконе, и Кристиан не стала тянуть с допросом:

– Вы пытались меня увести.

– Конечно. Вы же были столь прелестны.

– Вы знали про бомбу.

– О чем вы? Если бы я мог хотя бы представить, что в столь уважаемом заведении мы окажемся в такой опасности, я не стал бы вовсе приходить на этот детский утренник.

– Эта бомба находилась под моим сиденьем. И вы решили увести именно меня, – Кристиан начала терять терпение. Глядя в его глаза, она отчетливо чувствовала, что он лжет, но до тех пор, пока он не сознается лично, у нее не было ни единого доказательства.

Он покачал головой, улыбнувшись.

– Порой я изумляюсь, насколько неожиданными и судьбоносными бывают случайные встречи. Ангел-хранитель присматривал за вами…

Вдруг он засмеялся, и смех этот почему-то показался ей более настоящим, чем все остальные слова:

– Но вы отворачиваетесь от высших сил, кидаясь прямо в огонь, и, как ни странно, и без их вмешательства способны защитить не только себя, но и других. Вы удивительная женщина.

– Если вы что-то знали…

– Откуда же я…

– Если вы что-то знали и не сообщили об этом в полицию, вы соучастник, – перебила она его.

– Звучит страшно. Хотел бы я, конечно, быть вашим спасителем, но я действительно ничего не знал.

У нее было так мало зацепок по этому делу, и половина из них разбивалась вдребезги о его «я ничего не знал». Может, и правда не знал?..

– Ясно. В таком случае, я попрошу вас оставить свой телефон. Если выяснятся какие-то подробности, из-за которых понадобится задать несколько дополнительных вопросов, мы вам перезвоним.

Она вытащила мобильник, готовясь записать новый контакт.

– Постойте, – его взгляд сделался несколько расстроенным. – Неужели мы не можем поговорить о чем-то, не касающемся того вечера?

Капитан непонимающе уставилась на него.

– Судьба подарила мне возможность встретить столь милую леди, а теперь я благословлен встретить вас снова, несмотря на то, что трагедия разделила нас тогда, не позволив узнать и имени. Неужели вы не дадите мне и шанса?

– Что вы имеете в виду?..

– Я хотел бы узнать вас получше. Как человека.

Кристиан замолчала. Спросить зачем было не самой удачной мыслью, но это был единственный вопрос, крутившийся в сознании. Несмотря на то, что она примерно знала на него ответ, он совершенно не укладывался в голове. Почему-то вдруг вспомнился Фледель, улыбающийся какой-то незнакомой женщине, и Кристиан посмотрела на экран телефона, чтобы прервать зрительный контакт.

– Ваш телефон. Я должна записать его для следствия.

– А взамен вы позволите проводить вас до дома?

– Нет.

Не стоит раскрывать этому человеку, где она живет. Даже несмотря на то, что едва ли он сможет угадать квартиру в огромной многоэтажке.

– Очаровательным леди не стоит ходить столь поздней ночью в одиночестве.

– Ваш телефон.

– Мы можем хотя бы прогуляться?

Она вздохнула. Возможно, раздражающая настойчивость была его личной чертой, а не обусловленной тем, что он что-то знал о бомбе.

– Хорошо. Мне нужно сейчас отправиться в участок, и вы можете пройтись со мной. Но сначала сообщите свой телефон.

Вернувшись в участок, она убивала двух зайцев одним выстрелом: во-первых, сбрасывала балласт в виде этого странного мужчины, а, во-вторых, могла как можно скорее пробить его по базе.

Широко улыбнувшись, Клео вытащил телефон и продиктовал ей номер. Капитан позвонила на него и, убедившись, что устройство в руках мужчины завибрировало, кивнула.

– Так вы выяснили, кто заложил ту бомбу? – мужчина пошел рядом с ней, заложив руки за спину.

– Мы работаем над этим.

«Мы». Слово неприятно резануло слух, когда Кристиан вспомнила, что их отстранили от дела.

– Мне всегда было любопытно, на что похожа работа в полиции.

– Боюсь, я не могу разглашать подобную информацию.

– Вы такая холодная.

Она не ответила. Находясь рядом с этим странным человеком, капитан чувствовала себя не в своей тарелке. Он словно принадлежал другому миру – миру оперного театра и высоких резных колонн, среди которых она и встретила его впервые. Его заинтересованность в ней казалась ей непостижимой, даже более того – крайне подозрительной.

– Вы предпочитаете идти в молчании? Мне приятно и просто созерцать вас, потому можете не беспокоиться.

– Я… Не понимаю, в чем ваша цель, – честно сказала Кристиан. – Не могу понять, зачем вам нужно все это. Я же знаю, что причина, которую вы называете, не может быть настоящей.

Клео помолчал, взглянув на нее со странной смесью задумчивости и горечи, и тихо проговорил:

– Мне жаль, что вы не можете поверить, что кто-то восхищается вами без скрытого умысла.

Ей вновь показалось, что она услышала вдруг за всем этим напускным фасадом его настоящий голос. Но почти сразу же наваждение рассеялось, и он засмеялся:

– Как волнующе стать тем, кто докажет вам обратное! Будучи человеком глубоко заинтересованным в вас, а также совершенно непричастным ни к чему, в чем вы меня подозреваете, я помогу вам заглянуть в мир, где люди могут общаться не только из корысти.

Он вдруг остановился и встал перед ней, взяв за обе руки.

– Вы прелестны. Прошу, помните об этом. Поднимите голову выше и с гордостью идите по дороге жизни.

Перед глазами возникло совсем недавнее воспоминание – Фледель, смотревший на нее, когда они встретились у входа в театр. Что он сказал тогда? Она не запомнила из-за того, что жутко нервничала, но, кажется, это был какой-то комплимент. Она помнила только взгляд – искренний и завороженный.

Был ли он на самом деле искренним, или на деле ничем не отличался от взгляда стоящего перед ней мужчины? Почему она так хотела поверить сержанту, но не считала возможным даже задуматься об истинности слов Клео? Было это связано с подсознательным чутьем или только с ее собственными желаниями?

Какими вообще были ее желания?

Руки Клео казались теплыми даже сквозь перчатки. Или, может, ей, промерзшей от ноябрьского холода, так лишь показалось.

Кристиан отстранилась. Остаток пути они провели в молчании.

Полицейский участок казался мрачным и отчужденным, как и всегда ночью. Каждый раз, когда капитан оставалась на работе допоздна, оборачиваясь перед уходом, она видела это глухое, лишенное света здание.

– Здесь нам придется попрощаться, моя милая леди?

– Видимо, так.

– Я обещаю, мы еще встретимся. Я хочу доказать, что вы стоите того, чтобы вас добиваться.

Он неожиданно взял ее руку и поцеловал тыльную сторону ладони. Прикосновение было слишком внезапным и обжигающим, и Кристиан резко выдернула ее. От его слов ей стало только больше не по себе.

– До свидания, мой ангел.

Он поклонился, прежде чем пойти прочь. Посмотрев несколько секунд ему вслед, Кристиан вошла в участок.

Монитор перед ней приглушенно замерцал. Капитан представила, как светится сейчас в темном здании единственное окно, но едва ли Клео помешало бы узнать, где находится ее кабинет, даже если бы она решила не включать лампу. А вот домой ей теперь лучше приходить, не зажигая свет…

Она открыла базу данных и ввела имя.

Ничего.

Назвал ненастоящее? Или это какое-то сокращение? Она попыталась пробить номер телефона, но сим-карта была зарегистрирована очень давно и на какую-то женщину, так же не имевшую дел с полицией, так что, скорее всего, она была перекуплена.

В глубине души Кристиан понимала, что, даже знай она его имя наверняка, вряд ли она нашла бы что-то о нем в полицейской базе. Такой человек, как он, едва ли попался бы на чем-то и позволил загнать себя в угол. Он был изворотлив, как мокрый угорь, и всего двух встреч хватило, чтобы почувствовать это.

Она выключила компьютер. Все это время ее не отпускала смутная тревога, а потому капитан рассудила, что останется в участке. Иногда, совсем задержавшись, она ложилась спать на диван в общем кабинете, и сейчас этот вариант казался ей наиболее безопасным. Всегда существовала вероятность, что этот мужчина проследит за ней, выяснив, где она живет.

Погасив лампу, Кристиан вышла в общий кабинет. Было так тихо, что даже собственное дыхание казалось оглушающим. Она медленно обвела глазами рабочие места, цепляясь взглядом за мелкие детали: фотографию в рамочке около компьютера Бретта, ровный ряд банок из-под энергетиков под столом Нейта, приоткрытый ящик Майкла, из которого выглядывал недельный запас шоколадок. Все это делало их участок таким… живым.

Капитан подошла к столу Фледеля. Она ожидала найти заметки на цветных стикерах, написанные небрежным почерком, может, какие-то вещи со старой работы. Но его место было абсолютно пустым. Если бы кто-то зашел в участок во время его отсутствия, то посчитал бы, что этот стол никем не занят. Кристиан подергала ящики. Заперто.

Ей всегда казалось, что у такого человека, как он, должен быть на столе завал из всяческих безделушек, но образ беззаботного парня в ее голове медленно таял, уступая место реальности – человеку, совершенно ей незнакомому. Он казался ей самым ярким и живым из них всех, но сейчас она смотрела на его рабочее место и даже не могла быть уверена, был ли он вообще когда-то в этом кабинете. Был ли он когда-то частью их отряда? Существует ли вообще такой человек, как сержант Крайше? Его стол был пуст в той же степени, как и ее знания о нем.

Если в какой-то момент он уйдет и не вернется, не останется ничего.

С каких пор этот человек начал занимать столько ее мыслей? Наверное, после похода в оперный театр – отчетливого осознания того, что она не хочет его потерять. В тот день она почувствовала, что может довериться ему – и в тот же день ее доверие разбилось, словно упавшая с полки хрустальная статуэтка.

Лучше бы она не открывала то письмо. Ей хотелось верить, что все это не имеет никакого значения, что случившееся на его прошлой работе осталось в прошлом. Но снова и снова проговаривала она про себя гнетущие строки: «понижен в звании и проходил длительную реабилитацию». Это не те слова, к которым применимо словосочетание «оставить в прошлом». Детали его дела были зашифрованы, а значит, произошло что-то действительно серьезное.

Если бы не то письмо, она не искала бы двойное дно в каждой его фразе. Не вглядывалась в глубину его глаз, теперь замечая пугающую серьезность. Кристиан хотелось вернуться в то время, когда она не ожидала от него ничего, кроме дурацких шуточек и бесконечных опозданий.

Она вспомнила, как они поссорились на днях. Когда он отказался отвечать на ее вопросы, а она – принимать его доброту. Сейчас все встало на свои места, перевернувшись в ее представлении о нем. Единственное, что осталось неизменным – его не самые удачные попытки заботиться о ней.

Они казались ей искренними. Но теперь она уже ничего не знала.

Фледель искал что-то, касающееся наркоторговли. Прямо за ее спиной, явно не собираясь сообщать ей о своих действиях. Капитан пыталась оправдать его перед самой собой, но истина заключалась в том, что она не могла заставить свою внутреннюю сигнализацию перестать верещать изо всех сил.

Она легла на диван, закрыв глаза. Усталость растекалась по телу, словно патока, и капитан вскоре уснула, поглощенная неприятными думами.

Кристиан очнулась, услышав писк пропускного механизма. Поначалу она перепугалась, что проспала, но, осознав, насколько темно вокруг, взглянула на часы. До рабочей смены оставалось еще два часа.

Алексис? Но разве он обычно не пользовался черным входом, ведущим напрямую в морг?

Она притихла, замерев. Дверь раскрылась резко, едва не ударившись о стену, и знакомая фигура шагнула в кабинет, целеустремленно направившись к одному из столов. Щелкнул замок ящика, и в этот момент их глаза встретились.

– Сержант Крайше? Что вы делаете здесь так рано?

Еще секунду назад она с трудом узнала его. Уверенные движения, взгляд, столь неприсущий ему – серьезность, граничащая с долей ярости. Но сейчас он смотрел на нее, словно попался на какой-то провинности, и Кристиан знала, что так оно и было.

– Можно сказать, что это компенсация за то, что я ушел вчера пораньше, капитан.

Он засмеялся, но в смехе этом чувствовалась нервозность.

Кристиан позволила ему отшутиться. Она знала, что он пришел сюда не просто так – в то время, когда в участке никого не должно было быть. Сержант хотел забрать что-то из своего стола, но если она начнет задавать вопросы, то выдаст свое недоверие. Она не хотела, чтобы он знал, что она наводила о нем справки и в курсе его визитов в архив.

– А что насчет вас, капитан? Решили перебраться сюда жить?

Ей не хотелось говорить истинную причину. Этот человек слишком многое от нее скрывал – а значит, она имела право ничего не сообщать ему в ответ.

– Нужно было доделать кое-какие дела.

– Я, конечно, уважаю вашу приверженность работе, но это уже перебор.

Она встала с дивана, небрежно поправляя волосы.

– Ну, раз решили прийти пораньше, приступайте к работе.

Судя по тому, как целеустремленно он вошел в кабинет, сержант явно куда-то спешил. Но теперь он не может уйти, не спросив ее разрешения, и в глубине души Кристиан надеялась, что сейчас он, поставленный в тупик, наконец объяснит ей, что происходит. Лишь бы этот круг недоверия и недомолвок разорвался.

Но Фледель лишь рассмеялся, садясь за свое место.

Мерно зажужжал компьютер; Кристиан едва сумела скрыть эмоции, повернувшись к одному из столов. Ее захлестывало нечто среднее между отчаянием и беспокойством. Она не чувствовала злости или обиды – теперь ей стало страшно. Если он отказывается говорить что-либо, значит, это что-то, что она не готова была услышать. Капитан уже не хотела выяснить правду или призвать его к ответственности – она просто хотела, чтобы все было как раньше.

Уняв дрожь в руках, она глубоко вдохнула и шагнула в сторону своего кабинета. Конечно, стоит двери закрыться за ней, как сержант сможет уйти, но Кристиан не хотела и думать об этом. Хотелось не знать ничего, не замечать, не носить в сердце бесконечные подозрения.

– Эй, капитан, помните, как мы учились вместе?

Она остановилась.

– К чему этот вопрос так внезапно?

– Нам так редко выпадает шанс поговорить наедине. Я не хочу, чтобы вы уходили.

Повисло молчание. Что-то шевельнулось в душе, похожее на надежду, и Кристиан обернулась. Сержант сидел за столом, откинувшись в кресле; взгляд его был слегка опечаленным, но спокойным. Словно не нужно было ничего скрывать; словно и правда все вернулось на круги своя, когда он был ее безответственным, но дружелюбным подчиненным – только она теперь стала на пару шагов ближе.

– Останьтесь. Наконец-то только вы и я. Я так долго ждал возможности поговорить с вами.

Какой странной, однако, бывает жизнь – никогда не знаешь, что ждет тебя за ближайшим поворотом. Еще неделю назад капитан бы почувствовала раздражение, высказалась бы как-то грубо, ушла бы без промедления. Но сейчас волна облегчения прошлась по всему ее телу, и она не знала причины; скованно улыбнувшись, она сделала шаг вперед, чтобы сесть за соседний стол.

– Сказать по правде, едва ли я помню что-то о вас. Мы учились в разных группах, а я и о своей-то не многое знала.

– Грустно, конечно, но я и не ожидал иного ответа. Это очень на вас похоже. Мне всегда казалось, что вы полностью погружены в учебу.

– Так и было, – она невольно улыбнулась, вспомнив, как верила тогда, что вся несправедливость мира может быть искоренена лишь одними ее руками.

– А я вас помню, капитан. Подходил даже пару раз с какими-то глупыми вопросами, надеялся познакомиться.

– Познакомиться…

То, что должно было порадовать ее, вызвало лишь неприятный укол в груди – мало какая девушка тогда не удостаивалась внимания Фледеля; это же заставило Кристиан вспомнить вчерашнюю сцену, невольной свидетельницей которой она стала. Как странно, наверное, выглядела она со стороны. Даже для нее самой ее настроение менялось в мгновение ока – улыбка сменялась печалью, подозрение страхом, обида горечью, а мимолетное счастье – бесконечным падением вниз.

– Столько лет прошло, а вы так и не остепенились, сержант.

Это была простая фраза, которая наверняка должна была спровоцировать очередную шутку. Однако Фледель выглядел так, словно глубоко задумался, подбирая слова.

– Просто я не думаю… Что сейчас это может быть уместно в качестве моей жизненной цели.

Что-то в этой формулировке показалось Кристиан тревожным. Какова же тогда его жизненная цель на данный момент? Она знала, что не услышит ответа на этот вопрос, даже если задаст его.

– Вы ведь тоже имеете… несколько иные приоритеты? – он подбирал слова осторожно, словно ступая по минному полю.

Приоритеты… Задумавшись о жизненной цели сержанта, она невольно задумалась и о своей собственной. Ради чего она вообще живет последние… двенадцать лет? Было ли что-то определенное в ее существовании до того, как началась череда этих странных убийств?

– Мой единственный приоритет сейчас – это дело.

– Как же я понимаю вас, – он горько засмеялся.

Что-то в его голосе заставило ее душу болезненно сжаться. Что-то, позволившее почувствовать какое-то родство с ним. Может, поэтому она решила открыться.

– Я… по правде говоря, не знаю, есть ли что-то еще. Даже эти убийства заставляют меня словно возвращаться в прошлое, времена, когда я была эмоциональнее, импульсивнее… Живее. Мне казалось, что пути назад уже нет, но сейчас меня засасывает в водоворот воспоминаний, чувств, которые я давно позабыла. Вынуждает сердце вспоминать, каково это – биться от страха, трепетать в ожидании хоть каких-то новостей, разрываться на части от эмоций, которые я даже не могу осознать.

– Звучит как… перерождение.

– Да, но оно болезненное. Я не хочу этого.

– Капитан, я… Работая рядом с вами все это время, мне казалось, что в вас что-то выключили. Многие, кто знал вас раньше, наверняка сказали бы, что ничего не изменилось – все такая же преданная делу и равнодушно холодная, но я видел разницу. Мы… – он поколебался, но все же продолжил, – все знаем, что за события виной тому. Но сейчас что-то происходит. С вами. С нами. Со всем этим городом. Трагедия, в которую мы все оказались втянуты, как пешки, словно включила этот свет внутри вас снова – и если эти убийства тому причина, простите меня за эгоистичность, то это то, что должно было произойти.

– Не говорите так.

– Капитан, я хочу знать, в чем дело. Я пытался разобраться, подступиться с разных сторон, но я никак не могу понять, что именно заставило ваши чувства снова включиться. Я просто не понимаю, что происходит. Этот преступник, он будто говорит с вами на каком-то лишь вам понятном языке, и он меняет вас, переплетает так, как ему хочется.

– Прошу, не надо.

– Я просил вас оставить прошлое в прошлом, но кому как не мне знать, насколько это сложно. Этот лишь вам понятный язык кроется в ваших воспоминаниях, и если вы как-то можете объяснить, что все это значит, наше расследование…

– Это ничем нам не поможет! – Она резко встала, повысив голос, и почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Уйти. Сбежать. Не позволить ему видеть все это, не позволить ему находиться рядом…

Уже дернувшись в сторону кабинета, она почувствовала, как он сжимает ее запястье. Почему-то это вызвало ступор; она не стала вырываться, лишь затихла, не оборачиваясь.

Они стояли так секунд десять, словно оба не знали, что предпринять; наконец, она услышала тихий шаг вперед, эхом отдавшийся в темноте комнаты, и теплые руки обняли ее с обеих сторон.

– Соблюдайте субординацию… – она пробормотала это как-то отчаянно, чувствуя, как слезы начинают течь по щекам. Нужно было оттолкнуться, уйти, но присутствие рядом другого человека, чужие прикосновения, все, что она так желала, наконец-то было рядом. Фледель сжал ее крепче, словно протестуя, и Кристиан замерла, зажмурив глаза.

Темнота. Тишина.

Тепло.

Ком, поднимающийся по гортани наверх, расширялся, расползаясь болезненной волной, и капитан с трудом сдерживала дыхание, пытаясь скрыть слезы. Она знала, что это бесполезно, но так мучительно старалась спрятать неясные всхлипы, вырывающиеся из груди.