Текст книги "Дорогой русского лада. триглав одёжек души"

Когда Емелю печка везет

Вот, кстати, сказка русская эта про щуку и про Емелю на печке.

• Печка – символ Русского лада (сердце ведь есть печь дома и домостроя и обихода русского северного).

• Щука – символ наидревнейшего ведения (чука – сохранилось кое-где в диалектах название рыбы сей: она чует, ведает; в начале времен, было дело, сам даже бог Род являлся в образе щуки…).

• Емеля же – емлющий: родовое ведение вместить способный. (И нечего возводить это имя ни к римскому Эмиль [противный], ни к греческому Емилиан [льстивый]: вы стали бы так своих детей называть?)

Итак, сказочный намек: емлющего – способного вместить родовое ведение – печка сама везет! Русский лад организует обихода течение таким образом, что будто бы само собою все спорится!

И остается поэтому русскому человеку время для занятий «высокими материями»: время на изобретательство, мудролюбие, творчество… То-то на Руси кулибиных – изобретателей – столько!

Русский народ справедливо называют народом философов, ученых, изобретателей (самовар, лазер, космический корабль, компьютер… – подробней о русском приоритете см., напр., в статье «[битая ссылка] Что создали русские?«… хотя тут, по хорошему, не статью, а целый многотомник бы писать надо!).

Иван Кулибин. Любитель Русского лада, изобретатель, механик, естествоиспытатель, старообрядец. Портрет работы П. Веденецкого, 1818.

Архимед из Нижнего Новгорода

Кстати, о самом Кулибине. О нижегородском Архимеде – как Ивана Петровича прозвали еще при жизни восхищенные современники. Был он из мастеровых, прислуги не держал, а хозяйство имел большое. Казалось бы, когда изобретать? Но изобретений у него было столько и были они такие, что снискали Кулибину расположение при царском дворе не меньшее, чем у наиболее родовитых и влиятельных вельмож его времени!

Так вот, Иван Петрович был большой приверженец Русского лада. Великий новатор в области точного приборостроения заслужил репутацию великого же «консерватора» в домашнем быту. Был в доме русский дух и «печка сама везла», хозяйство как бы само собою текло, никаких нестроений, требующих отвлечений внимания, не наблюдалось.

Правила обихода были простые, чёткие. Никому не позволял, например, Кулибин у себя дома курить и в карты играть. Потому как не русские обычаи, говорил, да и вере противоречат – Иван Петрович был строгий старообрядец.

Одежду предпочитал естественную русскую даже на придворных балах. Отвергал иноземный покрой как здоровью противоречащий.

Семью имел многодетную, что, впрочем, не редкостью тогда было ни для каких сословий, коли Русский лад в доме. Пять сыновей было у Кулибина и всем обеспечил он образование высшее. И семь еще дочерей… причем здоровьем нижегородский Архимед отличался таким, что три младшие дочери родились у него, когда ему было, что называется, хорошо за семьдесят. Русская поговорка: 70 лет казаку не возраст!

Русское казачество, кстати, от старого обряда не отступало никоим образом. Никонианскую реформу не приняло. И Русский лад сохраняло и сохраняет, аки зеницу ока. Хорошая о том книга – «Казачий щит» – есть у Дарьи Усвятовой.

Так вот, Кулибин – старообрядец и консерватор в быту – по службе своей царю и отечеству подвизался на самом передовом крае научно-технической деятельности своего времени. В императорской академии наук возглавлял Иван Петрович, как это бы сказали сейчас, все русское точное машиностроение и приборостроение.

Фельдмаршал Суворов, граф, при встречах с этим простолюдином патриархального мастерового вида – герой полей марсовых ему подчеркнуто низко кланялся. Такого не удостаивались от великого русского полководца и самые даже титулованные родовитые вельможи!

Суворов очень хвалил, например, механические протезы, Кулибиным разработанные. Подобных Запад не знал тогда. Русские чудо-богатыри Суворова, покалеченные в боях, продолжали благодаря Ивану Петровичу жить полноценной жизнью.

Какое мужество!

И еще есть удивительный факт, свидетельствующий: будучи в годах уже весьма почтенных, Кулибин, почитатель Русского лада, имел здоровье, силу, координацию движений – практически как у молодого человека! Великолепное зрение, глазомер. А также незаурядную силу духа.

Вот этот случай. Целая небольшая история. На рубеже восемнадцатого и девятнадцатого столетия – 27 декабря 1800 года – пронесся над Санкт-Петербургом сильнейший ураган. Буря повалила заборы, деревья поломала и выкорчевала, крыши с нескольких домов сорвала.

И даже покривился немного шпиль Петропавловского собора. Тот самый шпиль, что выше аж колокольни знаменитой Иван Великий, что в Московском кремле!

И вот, император Павел I, сын императора Петра III, срочно вызывает Кулибина во дворец. Лично приказывает поправить пострадавший от бури шпиль. Причем государь подчеркивает, что дает это поручение Кулибину именно, как лучшему мастеру России, да и всех стран Европы.

В помощь определил царь Ивану Петровичу придворного архитектора Кваренги. Но сопроводил иностранный специалист мастера русского лишь до верхнего яруса колокольни. Далее не предусмотрено было лестниц. Не думали создатели шпиля, что потребуется его чинить. Не предвидели ураганов подобной силы.

В наше время, пожалуй, не всякий монтажник-высотник согласился бы лазать без лестниц внутри по такому шпилю, проверяя крепления. Кваренги наотрез отказался. Хоть неисполнение царского приказа и грозило ссылкой в Сибирь или еще в какую-то глухомань из блистательной столицы, да ведь жизнь-то дороже!

А вот Кулибин посчитал делом чести не отступаться. Полез шестидесятипятилетний старик, цепляясь за выступы несущего внутреннего каркаса, до самого верха шпиля! Да подмечал, оглядываясь внимательно, где расшатались элементы конструкции, где гайки посрывало крепежные. То есть намечал уже мастер план, как будет он чинить, пока еще искривление шпиля небольшое. А если не успеть с этим, то доконают вскоре конструкцию и обычной силы ветра…

Кулибин прекрасно понимал, что попытка ремонта может ему стоить жизни. Об этом свидетельствует обстоятельное завещание, которое составил он в тот же день перед началом работ. И он сумел эти опасные для жизни высотные работы успешно выполнить! Применив для того специально изготовленные инструменты, приспособления – очередное чудо изобретательности Кулибина.

А также и явив чудо смелости: ведь совершил целый ряд рискованных восхождений, смертью грозящих! Семейство же свое успокаивал так Иван Петрович: вы знаете меня – спокоен я и разумен, оступиться и упасть мне, поэтому, случится едва ли. Заметил я хорошо, где опоры надежные, а где нет. Так что теперь уже познакомились мы с господином шпилем! Опаснее всего было в первый раз, когда наугад взбирался.

Узнав о подвиге, царь лично распорядился повысить жалование великому мастеру. Странно, что не присовокупил орден!

Шпиль Петропавловской крепости. Санкт-Петербург, фото автора

И чадолюбие

Вот уж воистину подтверждает пример Ивана Кулибина русскую поговорку: в здоровом теле здоровый дух! И даже развернем ее чуть, эту поговорку, говоря об этом примере: в здоровом теле здоровый дух, а то и другое – в здоровом доме. В таком, где жив Русский лад, и поэтому весь обиход – здоровый.

Мы говорили в начале о необходимости в доме порядка – и чтоб его было в меру. Так вот, именно такой порядок и был в доме у Кулибиных заведен.

Да, строгий в главном, как это староверы умеют: не допускать вредного для тела и духа (как мы упоминали, категорически не терпел Иван Петрович курева и карт). Полезное же для тела и духа – практиковать: работы текущие по дому, какие для какого члена семьи посильны; не забывать и духовное делание, старообрядческое молитвенное правило.

Однако притом никакой излишней муштры в семье Кулибиных не водилось. Весело всегда и легко было всем в доме русского великого изобретателя, что видно из переписки членов его семейства. Игры, забавы всякие – не только не запрещались, но даже и поощрялись постольку, поскольку не мешали работе.

Кулибин, более того, сам даже забавы для деток младших своих выдумывал. Причем – такие создавал им игрушки, что дети, забавляясь-то, получали образование лучшее, нежели могла им дать казенная школа!

То есть Кулибин предвосхитил метод Масловой, который называется ныне Ноосферная школа.

Вот какие познавательные игрушки делал своим детям Иван Петрович:

• Оптический фейерверк без огня. Сияющие золотые солнца… Сыплющиеся разноцветные искры…

• Заводная самокатящаяся коляска, в которой можно кататься.

• Действующий макет вулкана. Мастер произносит «заклинание» и начинается извержение! Из кратера вырывается огонь, дым. Пепел клубится в воздухе. И даже лава, сияя, величественно течет по склону!

• Динамо-машина собственной конструкции. Демонстрировал ее не только как действующую модель молнии. Делал изображения из фольги цветов, зверей птиц и рыб. И так ухитрялся подсоединять электроды к ним, что они… сияли!

• И колокольчики сами собой у Кулибина звонили от электричества. И даже гусли наигрывали простую музыку.

На гуслях, впрочем, чаще сам играл мастер с огромным удовольствием, увлеченно. Пел детям под аккомпанемент их струн песни – на стихи собственного сочинения своего. Как и стихиры – гимны богослужебные лада старообрядческого.

Такое вот было чадолюбие у любителя Русского лада. Русское слово сие – редкоупотребимое нынче – означает любовь к детям, к чадам своим. Да и не только к своим.

Чадолюбие на Руси было, есть и – даст Бог – пребудет. Оно есть лучшая защита интересов детей. А Запад предлагает альтернативу: формально-юридическую защиту – ювенальную юстицию.

Возможно, в некоторых нездоровых случаях такое применять надо. Но если возвести формализацию отношений между родителями и детьми в норму – если не сердце, а статью закона сделать мерилом – лекарство станет хуже самой болезни. В западных странах сей горький плод уже начинают чувствовать.

Домострой

Подводя итог сказанному выше, можно понять Русский лад как набор простых секретов и полезных привычек, от которых становится словно бы самодвижущимся домашний обиход.

Когда-то Русский лад был устной традицией, то есть перенимался просто по ходу самой жизни детьми от родителей. А больше – внуками от бабушек-дедушек. То есть он был известен всем и каждому. От этого старорусская жизнь была изобильной и текла благополучно, размеренно. Теперь те времена воспринимаются как легенда, как сказка про золотой век.

Ближе к средневековью положение изменилось. Исторические коллизии, а также возникновение крупных городов изменило жизнь большей части русского народа. Многие стали невежественны в смысле Русского лада. Это привело к необходимости иметь книги по домашнему обиходу и прочим полезным навыкам.

Традиция перестала быть устной только, ибо для сохранения ей потребовалось и подкрепление источниками письменными. Дабы могли узнавать Русский лад – или хотя бы его часть – люди, не сумевшие по каким-либо причинам просто перенять от родного старшего поколения.

Одним из известных примеров таких книг является знаменитый Домострой. Он представляет «сборник правил нравственной жизни и домашних порядков», который появился в первой половине XVI века и в окончательный вид был приведен протопопом Сильвестром, духовником царя Иоанна Грозного.

• В первых пятнадцати главах Домостроя говорится о христианской вере и благочестии.

• Следующие четырнадцать посвящены правилам семейной жизни.

• В последних тридцати четырех – советы насчет ведения домашнего хозяйства.

Все в целом отражает картину изобильной жизни старинного новгородского уклада, о чем говорит сам протопоп Сильвестр в послании своем к сыну, прилагаемом к Домострою.

Как видим, книга весьма объемная, но никакая книга не может вместить устную традицию полностью. Тем более, что многие рекомендации, в ней присутствующие, смысл имели только в эпоху Сильвестра.

И все же сей «сборник правил» основан именно на древнейшем искусстве, которое так в народе и назвалось: домострой. Этой части Русского лада новгородцы – земляки Сильвестра – были обязаны своим легендарным, прямо-таки чудесным достатком. Корни этого почти волшебного искусства уходят в глубины тысячелетий.

Новгород Великий во времена Сильвестра был духовной столицей Русской Северной Традиции. Он перестал быть ей после конфликта города с Иваном Грозным (и таковою сделался тогда Нижний Новгород). Конфликтовал с Грозным и сам Сильвестр, духовник царя, но это тема отдельная.

Протопоп Сильвестр. Гравюра из Домостроя издания 1891 года

До никонианской реформы книгу Домострой равно почитали на Руси все сословия. С ним сверяли обиход и строй жизни своего дома и семьи – цари, бояре, купцы, стрельцы, землепашцы… А вот после того, как патриарх Никон повелел «править» старые русские духовные книги по византийскому новоделу – официальные церковные поминания Домостроя вообще прекратились, знатные сторонники Никона как-то «забыли» о существовании книги.

Уж очень многое в ней опровергало необходимость реформы, если почитать эту книгу вдумчиво. И все же бороться с ней не решались последователи Никона. Прочен был в памяти народной образ Домостроя как «древа древлего благочестия». В итоге официальная церковь после Никона как бы… позабыла Домострой. А вот старообрядцы почитали и почитают. Величали и величают!

Даже немножко слишком. Ведь и переписчиками после Сильвестра было добавлено кое-что невпопад. И, главное, время все же течет и понятно, что – танцуя от той же печки (да, столбовые ценности неизменны!) – следует все же обращать внимание на меняющиеся веяния и ритмы времени. Без этого чрезмерное рвение в исполнении детальном способно довести до несоответствия сути.

Утрируя случаи такого несоответствия – передергивая – западники позапрошлого века и атеисты прошлого создали из Домостроя жупел: организовали книге попа Сильвестра черный пиар квинтэссенции отсталости, крепостничества (хотя во времена Сильвестра на Руси еще не было крепостного права), цитадели религиозного фанатизма. Понятно, что поверить подобному может лишь тот, кто даже и не открывал книгу!

Покой построенного по кону

С чего начинается искусство домостроя? Буквально со строительства дома и начинается. Русское слово «изба» имеет своим корнем древнерусское «истьба». Истинное вместилище, истинное лоно, в котором протекает жизнь семей человеческих, воспроизводится тело рода. Говаривали: в доме будет покой, коли дом построен по кону, то есть по канонам истинным, по исконным правилам, предками нашими на себе проверенным и перепроверенным.

Место для возведения избы выбирали тщательно. Ведали твердо, что дом не должен стоять на месте таком, где

• когда-либо было кладбище,

• или где проходила дорога,

• или где долгое время стояла баня.

А вот на месте старого дома – сгоревшего, скажем, или обветшавшего, на месте сада или же поля – пожалуйста!

Это насчет вообще различения неблагоприятных мест для строительства от благоприятных для устроения постоянного дома мест. А как из благоприятных выбрать? Как определить для строительства самое лучшее из таких, где можно?

Разные хитрости были на эту тему известны предкам.

• Первая. Посмотреть, на каком из доступных благоприятных мест будет охотней валяться конь. Там и возводить избу. Отсюда русская поговорка «да там еще и конь не валялся»!

• Вторая хитрость. Зерна насыпать и посмотреть, где птицы склюют быстрей. Там и строить.

• Третья. Кусочки мяса положить и посмотреть, где такой кусочек продержится дольше других не сгнивая. Там и построить.

Любопытный домостроительный совет есть у святого старца Серафима Саровского: там избу возводи, где змея греется. Казалось бы: чем хорошо может быть змеиное место? Но те, кому известна жизнь лесных тварей – как, например, старцам-пустынникам – знают, что змеи там гнездо свое не устраивают, где на солнышке греются. А если люди свой дом построят на месте том – змеи просто перестанут на нем бывать: не на крышу же они греться полезут!

Вот и еще кое-какие советы св. Серафима Саровского, показывающие прекрасное знание им Русского лада:

Но возвратимся к возведению дома. Из чего строить? Опыт предков показывает:

• либо из сосны,

• либо из ели,

• либо из лиственницы.

Ствол хвойных деревьев строен (ровен) высок, обработке хорошо поддается, но в то же время и прочен. Стены из таких пород хорошо сохраняют в доме тепло зимой, но притом еще и не нагреваются летом, приятную прохладу храня в жару.

Однако и в пределах таких пород не всякое дерево есть хороший материал для стен дома. Не годятся больные, старые или высохшие деревья (но вот поваленные бурей или морозом – вполне годятся, если не успели загнить). Не следует и такие деревья пускать на бревна, которые растут близ дорог (сие пояснялось тем, что в них «буйный дух», они мечтают отправиться гулять и сами собою вдруг могут выпадать из стен, придавливая хозяев дома).

Сделанное согласно Русскому ладу стояло долго и прочно. Всякие неприятные неожиданности в таких обиталищах были сведены к минимуму. Присказка была о том на Руси такая:

 
Дом какой-никакой,
а найдешь в нем покой.
Но коль по кону построишь —
тот покой и утроишь!
 

И еще говорили на тему теремов, палат (покоев):

 
Покои по кону строй —
Стяжаешь велий покой!
 

Закладка дома – рождение бога

Установление первого – закладного – венца было делом торжественным. Венец это квадрат, образованный четырьмя бревнами, которые сцеплены вырубленными в них выемками. Обычная изба – сруб-четырехстенок – состоит из венцов, уложенных друг на друга. На последний опирается крыша. Первый же – закладной – опирается на матушку-землю.

Торжественное действо состояло в том, что:

• под один из углов закладного венца подкладывали монетку,

• под второй – клок шерсти овцы или небольшой моток пряжи из этой шерсти,

• под третий – зерно,

• под четвертый же клали ладан.

Какой смысл вкладывался в такое действо, какое придавалось ему значение? Уровней смысла много.

Самый глубокий: сопоставлялось рождение дома – обители человеческой – и рождение самого Христа, Богочеловека и Сына Бога Всевышнего, сказавшего: «В доме Отца Моего обителей много». Евангелие говорит, что, как только родился Христос, волхвы принесли Ему дары: золото, ладан и смирну.

Золото – монетку – и ладан как раз и укладываются под углы дома русского по обычаю. Смирна же это масло, а масло добывается из зерен. И вот, при рождении дома русского и зерна тоже укладываются под угол. Они могут быть и такие, из коих масло, но ничем не хуже и зерна, дарующие муку и хлеб. Ибо Христос говорил о себе: «Я истинный Хлеб с небес». Жизнь в избе – истьбе – стоит хлебом, его достатком. А Откровение Иоанна Богослова говорит о Христе, как об Агнце. Агнец есть Овен, Aries, поэтому шерсть – овечья.

Св. Сергий Радонежский строит избу. (М. Нестеров, 19 век.)

А также и такой смысл: агнец это символ священного огня (см. книгу Юрия Миролюбова «Сакральное Руси»). Поэтому и слова русские «агнец» и «огонь» созвучны. Поэтому ежегодно сходит с небес на Пасху на Гроб Господень благодатный огонь (по молитве православного патриарха Иерусалимского и всего христианского мира).

Именно огнем домашнего очага и теплится в избе жизнь. Тогда как пряжа суть наиболее древний символ Богородицы. Славяне первых веков понимали Богородицу как Макошь. А на Руси Ее понимали так и до середины второго тысячелетия по Р.Х., то есть до никонианской реформы. И, соответственно, понимали Христа как Даждьбога воплощенного.

Тому приведены обстоятельные доказательства еще в книгах академика РАН Бориса Рыбакова. Так вот, Макошь – прядет, и прядомое Ею это нити судьбы. Дабы судьба дома и живущих в нем была доброй помещается под закладной венец пряжа Макоши.

До никонианской реформы официальная церковь не возражала против этих имен и смыслов. Не спорила с мнением народа. Народ же сохранял ведение о [битая ссылка] Нераздельности Православия, поскольку знал своих предков. Предки славянских племен, заселивших междуречье Оки и Волги, пришли с Дуная и с Крыма и с побережий Черного моря (которое еще и во времена летописца Нестора называлось Русским). А предками славян, живших на черноморских берегах, были скифы Малой Азии, Палестины, Галилеи времен Христа. Так что ни о каком иудейском корне христианства говорить оснований нет (см. книгу «Христос не был евреем», Джекоб Коннер, 1936), как нет оснований говорить и о том, что будто бы нашим предкам навязали чужую веру (см. книгу «Евангелие от русских волхвов», Дмитрий Логинов, 2009).

Вот сколь глубоки духовные корни простого действа, что совершается по обычаю при рождении дома русского, чтобы призвать в него лад, удачу, благочестие, изобилие. Это символические опоры углов дома русского.