Текст книги "Если бы не я. И жили они долго, счастливо и далеко друг от друга"

Глава 6. Если бы не секреты…

Чёрная полоса в жизни Евы закончилась ещё до того, как она успела задаться вопросом, за что на её долю выпадают эти напасти. Сначала ей поступили аж два предложения сняться в рекламе, и почти сразу же после, в начале сентября, объявился Андрей.

Они не извинялись друг перед другом, хотя в сердцах каждый затаил маленькую обиду, которая должна была искупиться сполна теми благами, что дадут им их взаимоотношения в будущем. Им было достаточно договориться взглядами, что тема Глеба больше никогда не будет затронута, тем более, что он исчез из жизни Евы, судя по всему, окончательно.

– Долго же ты остывал, – подметила Ева, когда увидела Андрея возле здания офиса.

– Я здесь, потому что не остыл к тебе, – уточнил он и обнял её.

Андрей вернулся с шокирующей новостью. Ева не могла понять, как ей к ней относиться. Андрей объявил о том, что с Москвой покончено, ибо из университета его отчислили за неуспеваемость. Она не могла в это поверить, поскольку Андрей был не тем человеком, который оказался бы не способным к такой мелочи, как обучение в университете.

Приняв это известие как факт, Ева разрывалась между положительной и отрицательной точкой зрения на это событие. С одной стороны, они могут видеться каждый день, так как их встречам не препятствует расстояние, ведь в противном случае их свидания сократились бы до раза в неделю (им бы остался один субботний вечер, поскольку в воскресенье Андрею уже надо было возвращаться в общагу). С другой стороны, Еве определённо не нравился статус своего молодого человека. Не студент, потому что его отчислили, и не работает, перебиваясь, как оказалось, временными заработками. Разрешить эту дилемму Ева пока не могла, а потому старалась как можно меньше думать об этом, просто наслаждаясь теми осенними деньками, которые принесли ей новую любовь.

Невозможно представить, как к этому отнеслась маман Андрея. Ева предполагала, что она была убита горем, ибо её сыновья не должны были так огорчать родителей, которые столь много вкладывали в своих детей.

Был конец сентября. Денёк выдался погожий, солнечный. Они гуляли по парку, романтично держась за руки и ведя те пустые разговоры, темы которых быстро забываются, но которые помогают двум влюблённым раскрыться и узнать друг о друге всё.

– Это здорово, что ты нашёл постоянную работу, – одобрила Андрея Ева, но в её интонации не было столько искренней радости за его успех, сколько он ожидал.

– Но? – поинтересовался он, что же всё-таки ей не нравится.

– Но ты собираешься поступать на заочку?

– Ну, Ева! Кто бы мог подумать, что ты можешь быть такой зацикленной на учёбе! Где та Ева, которая понятия не имела, в чём измеряется напряжение и как решать уравнения?

– Она повзрослела и уже три года работает в сервисном компьютерном центре, где её хорошенько поднатаскали по точным наукам. Иногда она даже жалеет, что не пошла учиться на инженера, а занимается какой-то ненужной болтологией.

– Да, этим ты сильно изменилась.

– Просто у меня в голове не укладывается, как я, со своими знаниями, прогулами и способностями умудрилась продержаться в универе до четвёртого курса, а ты, гений, нет!

– Извини, конечно, но твой универ ни в какое сравнение с МГУ не идёт.

– Конечно! – саркастично воскликнула Ева. – Только и я ни в какое сравнение не иду с тобой! Скажи, зачем было получать серебряную медаль за окончание школы, быть лауреатом кучи олимпиад, конференций и прочих сборищ умников, чтобы так просто вылететь на третьем курсе?!

– Тебе так важно, чтобы я учился? – недоумевающее спросил Андрей, поскольку обычно девушек куда больше интересовали его мускулы и широченная улыбка.

– Да, потому что иначе я чувствую какую-то неловкость, будто бы ты мне в чём-то уступаешь.

– И что?

– И то! Любя без уважения, я тебя со свету сживу.

– Господи! Ева, что у тебя за бардак в голове. Наведи-ка чистоту в мыслях.

– Мне избавиться от них, что ли? – агрессивно спросила Ева.

– Почему бы нет, если они усложняют жизнь!

– Я так рассуждала в десятом классе. Просто попытайся меня понять. Я хочу, чтобы рядом со мной был человек, который сильнее, увереннее, умнее, добрее и лучше меня.

– Какие требования! – усмехнулся Андрей.

– Не смейся. Я серьёзно. Просто я знаю, что никогда не стану хорошей, если рядом со мной не будет кого-то лучше.

– Ты хорошая! – Андрей обнял Еву, чтобы поддержать её, ведь она так нуждается в чьём-то участии, хоть и кажется сильной и независимой. Ему даже льстила её слабость и её сомнения, ведь это бальзам на душу мужчине, доказательство его превосходства.

– Я знаю себе цену, – грустно улыбнувшись, заметила Ева.

– Ты бесценна! Клятвенно обещаю: со следующего года я снова буду учиться.

Когда спустя три часа они прощались возле подъезда Евы, чувство злобы на Андрея уже осталось в прошлом, растворившись как туман от его слов, поцелуев, ласк.

Дома Ева обнаружила только одну из сестёр. Вика поспешила вернуться пораньше, чтобы не попасться Еве на глаза с Васей. Ей по-прежнему приходилось отстаивать свою любовь в слёзопролитных боях, теперь уже воюя и с мамой, так как Ева выполнила обещание и рассказала всё Галине Николаевне, стоило Вике ещё раз встретиться со своим байкером. Она утешала себя только тем, что матери не понравился бы любой кавалер, такой уж у Галины Николаевны характер: ей невозможно угодить. Так, ей не нравился и Андрей.

Ева поздоровалась с мамой, которая разговаривала по телефону с какой-то подругой, и пошла в свою комнату.

– А где вторая? – спросила она у Вики, играющей в какую-то компьютерную игру.

– Она гуляет.

– А ты чего?

– Я нагулялась.

– Опять со своим недоноском каталась? – равнодушно уточнила Ева, переодеваясь, поскольку сегодня она была слишком занята своей личной жизнью, чтобы ещё наводить порядок в Викиной.

– Нет. С подругами вместе с Асей. Просто я чувствую себя не очень. Можешь спросить у Аси.

– Да, я такая идиотка, чтобы проверять твоё алиби, рассчитывая на честность твоей копии. Вы родились в сговоре.

Вика промолчала, уловив настроение Евы и поняв, что сестра не намерена портить её хрупкие нервы.

Ева переоделась в спортивный костюм, прихватила книгу и ушла на кухню, чтобы почитать за чашечкой какао. Ева терпеть не могла книги лет до пятнадцати. Однако, когда её чуточку потрепала жизнь, отношение к литературе радикально поменялось. Книги стали ещё одним средством спасения от реальности. Погружаясь в проблемы и боль вымышленных людей, персонажей романов, Ева уходила от своих собственных. Книги стали её лучшими друзьями, и теперь, когда самый сложный период жизни остался позади, привычка к чтению стала приятным времяпрепровождением.

Однако прежде чем раскрыть книгу, Ева немного всё-таки помучила себя мыслями об Андрее. С ним было просто, пока их связывала дружба, но теперь просто не будет. Он был её ровесником, но она чувствовала себя взрослее его и постоянно находила этому подтверждения в совместных разговорах. Это не могло не беспокоить, так как единственное, что рознило Еву в характере со своей матерью, это полное отсутствие тяги воспитывать и учить. Она бы предпочла получить Андрея уже готовенького, чтобы не приходилось что-то ему разъяснять и поучать его.

И всё-таки девушка не могла отказаться от Воронцова. Она ведь была страстно влюблена, и эта страсть имела над ней большую власть, чем здравый смысл.

Ева просидела на кухне до двух ночи. Она могла сегодня себе это позволить, поскольку завтра должен наступить единственный выходной за всю неделю, когда не надо быть ни на учёбе, ни на работе. Галина Николаевна уже давно спала, а Вика только засыпала под какой-то фильм, наболтавшись с Васей по телефону.

Асю никто не ждал, поскольку она позвонила матери и попросилась остаться на ночёвку у подруги, которую Галина Николаевна давно знала как благовоспитанную девочку. Ева не одобрила безалаберность матери в отношении Аси, поскольку её сестра только-только распробовала пьянящий вкус студенческой жизни, а потому её следовало предостерегать от желания ухватить всё и сразу.

По опыту своих однокурсников Ева знала, что все глупости совершаются на первом курсе. Все невообразимые пьянки, курение травки и прочие безобразия происходят, едва молодёжь услышит напутственные слова на выпускном вечере о том, что они вступают во взрослую жизнь, а потому отрываются от тотального контроля предков. Со временем это приедается, а потому к третьему курсу большинство безбашенных гуляк становятся приличными людьми, предпочитая отдыхать ни с кем попало и как попало, а только с избранными друзьями и без радикальных развлечений.

– Я доверяю Асе. Она не такая лгунья, как ты, – так ответила Галина Николаевна на протест старшей дочери.

– Зря, – подытожила Ева и оставила мать в покое.

В два пятнадцать, когда Еву потянуло на свой диванчик, заиграл мобильник. Звонил Славка. Ева была напугана тем, что произошло нечто страшное, ибо друг не имел привычки беспокоить её ночью, уважая правила общежития, которые были установлены в комнате, делимой тремя сёстрами.

– Что случилось? – спросила Ева, нервно теребя собачку на молнии от мастерки.

– Выгляни в окошко – дам тебе горошка, – игриво процитировал фразу из сказки Славка.

– Ты меня доведёшь!

Ева подошла к окну и увидела серебристую «ауди» Славки.

– Что ты тут делаешь? – резко задала вопрос девушка.

– Спустись во двор, – серьёзно попросил Слава, выходя из машины.

Ева пулей помчалась в прихожую и накинула ветровку, выскочив из квартиры в домашних тапочках.

– Привет! – поздоровалась она, оглядывая своего друга.

– Привет, дорогая!

– Что за насмешки? – возмутилась Ева, не веря, что Славка позвал её просто так, чтобы потешиться над ней.

– Извини, просто интересная ночка выдалась.

– Да в чём дело, ты мне скажешь?! – разозлилась Ева.

Славка вальяжно подошёл к задней дверце автомобиля и открыл её, предвкушая реакцию подруги на то, что он ей собирался показать.

– Гляди сама.

Ева заглянула в салон. На заднем сиденье валялась Ася, громко похрапывая, и от неё несло каким-то дешёвым алкогольным коктейлем так, что у Евы сжался желудок.

– Я её убью! И расчленю! – Выругалась Ева. – Где ты её? Откуда?

– Слышь ты, маньяк в тапочках, залезай-ка в машину, и я тебе всё расскажу. Ноги застудишь.

Ева запрыгнула в салон на место водителя. Слава обошёл машину и сел рядом.

– Как ты ехал? Она надышала тут! Поздравь меня, моя младшая сестра – горыныч!

– А ещё у неё превосходный храп. Как ты вообще спишь с ней в одной комнате?!

– В моём случае не выбирают, да и храпит она только когда переберёт! Малолетняя алкашка! – Ева злобно сжала губы и ещё раз посмотрела на сестру. – Рассказывай.

– Мне позвонил Руслан. Говорит, что в клуб, который через два дома от меня, возле парка, собрался с ребятами, и меня зовёт. Ну, я согласился, чтобы не скучать.

– А меня даже не позвал! – обижено вставила Ева.

– У кого-то что ни день, то романтическое свидание! – парировал Славка.

– Ладно. Дальше что?

– Подхожу к клубу, встречает меня Руслан. И тут я вижу, что на фонтане сидит Ася, пьяненькая…

– В жопу!

– Прекрати перебивать. Ну, вот. Я подхожу к ней, спрашиваю, с кем она, – тут Слава запнулся, и его щёки зарделись румянцем. – В общем, подруг её я не обнаружил. Была она в клубе или просто тусила на фонтане, добиться мне не удалось. Я попросил Руслана приглядеть за ней, а сам пошёл за машиной. Ну, потом погрузил её и привёз тебе на руки сдать.

– Да уж нет, оставь её себе!

– К счастью, это не моя сестра.

– Забирай, мне не жалко. К тому же у меня вторая есть, такая же.

– Это слишком дорогой подарок.

– Ну да, с тебя хватит и блевотины в машине! – припугнула друга Ева.

Слава опасливо оглянулся на Асю.

– Мне хватило уже в коридоре.

– Ой, ну теперь век попрекать меня будешь!

– Просто к слову пришлось. Извини, но почему общение с тобой мне в последнее время угрожает блевотиной?

– Это твои проблемы, что ты пускаешь в дом и сажаешь в машину кого попало!

– Какая ж ты злюка, – усмехнулся Слава.

– Ладно. Спасибо тебе. Я накапливаю долги чести.

– О, да! Ты со мной никогда не расплатишься!

– Придётся отдаться тебе в рабство!

– Нееет. Мне ещё восстаний не хватало! Может, просто отдашься?

Ева ухватила его за нос и притянула к себе:

– Закатай губу!

– Я понял-понял! Никаких скабрезных шуточек!

– Умничка, – похвалила Ева Славку, отпустив его.

Друзья вытащили Асю из машины. Хоть им и удалось разбудить её, ни ноги, ни руки не слушались Асю. Ева закинула её левую руку себе на плечо, обхватила сестру за талию и потащила к подъезду.

– Вот, к ней ещё сумочка прилагается, – Слава подал Еве сумку Аси.

– Больше ничего у неё не было?

– Давай, я помогу тебе дотащить её до квартиры, – предложил Слава.

– Не смеши меня! Для меня её вес не составляет никаких проблем. К тому же, припомни, мой хилый друг, кто из нас спортсмен?

– Ты уже давно завязала.

– Спортсмены бывшими не бывают.

– И офицеры, и учителя…

– Ну, тогда бывшими бывают только мужья и жёны. Лучше подъезд мне открой и дверь подержи, – распорядилась Ева, звеня ключами в свободной руке.

– Пока, – попрощался Слава, когда Ева заходила в подъезд, волоча Асю.

– Пока-пока. Спасибо тебе ещё раз. Созвонимся.

Слава сел в машину, облокотился на руль, не чувствуя более желания развлекаться. Он знал наверняка, что Ева не позвонит. В последнее время у неё частенько бывает занят телефон, либо она не отвечает на звонки. Ева слишком занята своей новой любовью, что даже стала меньше конфликтовать с домашними, а потому забыла дорогу к нему. Слава очень хотел бы искренне порадоваться за неё и порадовался, если бы не ревность. Он ревновал к Андрею не больше, чем в своё время к Глебу, и его не так уж сильно беспокоило то, что этот друг детства украл у него Еву. Она перегорит, изменится её отношение к своему Андрею, а вот привязанность к нему, Славке, никуда не денется. И хотя она сама того не осознаёт, он нужен ей больше.

Слава выглянул и посмотрел на кухонное окно Евы, в котором по-прежнему горел свет. Вдруг в нём показалась Ева. Она помахала другу рукой и поспешно удалилась. Ей снова не до него. Больше всего его ранило то, что Ева всегда занята чем-то более важным для неё, чем он. То у неё Глеб, то Андрей, то мама, то Ася, то Вика, то из университета отчисляют, то на работе диктатура, то коллеги – идиоты. Но что бы ни творилось в её жизни, Слава всегда присутствует в ней, пусть даже на второстепенных или вовсе на эпизодических ролях.

И в то время, когда он тихо и незаметно страдает из-за Евы, её младшая сестра вдруг обнаруживает не пойми откуда взявшиеся чувства к нему. Он никак не мог ожидать, что пьяная Ася вдруг кинется ему на шею и будет признаваться в любви. Слава всего лишь хотел отвезти домой несовершеннолетнюю сестру Евы, которой не подобает гулять по ночам и напиваться. А эта девочка, о которой он ничего в сущности не знает, вдруг доверчиво открывает ему душу и, запинаясь, глотая слова, говорит, что он самый лучший человек, что она без ума от него и грезит им. Потом она замечает, несмотря на своё состояние, что её слова не находят в его сердце отклика, и он видит в ней лишь свалившуюся на голову проблему, младшую сестру обожаемой им Евы. Убитая горем и разочарованием в своём поступке Ася заливается слезами, отказывается ехать с ним, выпрыгивает из машины на светофоре и несется по ночному городу, куда глядят заплаканные глаза. Слава догоняет её, принимает на себя истерическое сопротивление, но всё-таки заталкивает её в машину, гладит по голове, успокаивает.

Добродушный и честный Слава ещё никогда в жизни не испытывал таких мук совести. Он стал причиной боли Аси и не мог ей ничем помочь. Стоило ли разуверять девушку в силе её любви или растолковывать бесперспективность этой её привязанности? Здесь слова бесполезны. Он поражался исключительно тому, как удаётся Еве не терзать себя, а ведь она всегда знает, когда причиняет человеку боль, и всегда делает это осознанно. У неё не было рецепта душевного спокойствия, просто она обладала такой душой.

Как бы Славе хотелось в этот вечер услышать признание от Евы, а не отвергать Асю. Впрочем, он и не был отвергнутым, ведь его положение куда хуже: лучший друг, бесполое создание, в котором ценятся только уши, дар речи, крепкое плечо и общность интересов. Если бы Еву было достаточно напоить! Да только у неё что у трезвой, что у поддатой на языке одно и то же, и вообще она не пьянеет.

Эта ночь стала для Славы знаменательной и тем, что у него появился первый секрет от Евы. Он не рассказал ей ничего о поступке Аси и хоть был уверен в правильности этого решения, оно его тяготило. И всякий раз, когда Ева будет что-то рассказывать об Асе, ему будет совестно и неловко. Слава знал, что Ева жестока, а потому он не мог отдать ей на растерзание Асю, которая и без участия старшей сестры мучается своим чувством. А Ева непременно начала бы подкалывать её, язвить и издеваться просто так, чисто из её извращённых сестринских чувств.

Когда Ева заваривала чай для непутёвой Аси, она и предположить не могла, как точно в данный момент предугадывает её возможное поведение Слава. Впрочем, Ася и без того наработала достаточно для злословий старшей сестры.

Пока Ева молчала. Она понимала, что вести разговоры с пьяным человеком – дело малообещающее успех, а потому просто пыталась привести Асю в человеческий вид и поскорее лечь спать, однако бодрствовать предстояло ещё долго. Стоило Асе сделать глоток чая, как её стошнило. Первую порцию до унитаза она не донесла, оставив её на пороге кухни.

Ева помогла сестре дойти до туалета, а сама схватила тряпку, чтобы убрать за ней.

– Как сглазила, – пробубнила себе под нос Ева, подтирая вонючую жижу с выражением брезгливости на лице.

У Аси был нездоровый цвет лица. Так, должно быть, и ставится диагноз «отравление на лицо». Ева развела марганцовку на три литра с твёрдым намерением промыть сестре желудок. Она заставляла Асю большими глотками пить это раствор, а у той не было сил сопротивляться. Ася даже в младенчестве не казалась Еве такой беспомощной, как сейчас, когда она сидит в обнимку с унитазом, и её рвёт.

– Я больше не могу, – стонала Ася, отпихивая от себя очередную чашку.

– Не ной, – шёпотом приказала Ева. – Лучше б ты бухать не могла.

– Ева-а-а, – чуть не плача взмолилась Ася.

– Пей молча. И не вздумай своими стонами разбудить маму. Я не хочу её расстраивать. Она, конечно, это героически переживёт, только мне ещё её припадка тут не хватало.

Ася послушалась. Будить маму ей хотелось ещё меньше, чем Еве. После честно пройденной процедуры, ей, действительно стало легче, только вот Ася почувствовала такую слабость, что Еве самой пришлось умывать, раздевать и укладывать спать сестру. Близняшки спали на двухярусной кровати. Как назло, в этот вечер Вика улеглась на нижнем ярусе, и Ева, скрипя сердцем и зубами, уступила Асе свой диван.

Это стало первой уликой, когда утром проснувшаяся Вика обнаружила напротив на диване Асю, а над собой – Еву. Она простодушно поделилась своим открытием с мамой. Поэтому, когда встала Ася, ей был адресован целый список вопросов, на которые надо было отвечать.

Не обладая изобретательностью Евы, которая не стала бы показываться перед матерью с запахом перегара, предварительно почистив зубы и пожевав кофе и соблюдая безопасную дистанцию, Ася была поймана с поличным.

Ева проспала до обеда. Ловко спрыгнув с кровати, она пошла на разведку. В комнате мамы никого не было, а сёстры чистили на кухне картошку.

– Доброе утро, пролетариат! – бодро скандировала Ева, заходя в кухню, шаркая ногами.

– Кому как, – промычала Ася.

– Какие новости? – поинтересовалась Ева, запихнув в рот шоколадную конфету с нугой. – Где мама?

– Мама в магазине, – ответила Вика, виновато посмотрев на Асю.

– Не спалилась, сестрица моя? – насмешливо спросила Ева, гордясь тем, как она вчера ловко замела все следы, не перебудив всю квартиру. Она села за стол и злорадно посмотрела на хмурую Асю.

– Ага, как же! Вот она предательница, – Ася указала ножом на Вику.

– Я же извинилась! Ну, прости! Я не специально. Просто я так удивилась, что ты спишь на месте Евы, – начала оправдываться Вика.

– Значит, ты у нас теперь Викуся Павликова-Морозова, – Ева проснулась с игривым настроением, а потому всласть потешалась над сёстрами. – Ну, а ты что, оправдаться не смогла?

– Ты бы её видела! А запах? – пояснила Вика.

– Что, зубные щётки отменили? И к тому же ты сразу полезла к маман с нежными поцелуями?

Близняшки молчали. Они обе понимали, что дали маху.

– О! Как всё запущено. Между прочим, я ночью ещё твои шмотки в стиралку закинула! Но тебе бесполезно помогать. С одежды грязь отстираешь, а вот мозги не пришьёшь. Да, Ася?

– Хватит уже! – не выдержала Ася, бросила в раковину нож и ушла с кухни.

– Кстати, Ася, ты не курица и даже не свинья! – крикнула ей вдогонку Ева, не желающая оскорбить какое-нибудь животное, наклеив ему ярлык Аси.

Однако Ева была не намерена так просто отпускать Асю. Как бы сильно последней ни хотелось избежать неприятных разговоров с Евой, она бессильна, так как остановить Еву можно было, только убив её. Ася ушла в комнату матери и включила телевизор погромче, чтобы не слышать своего кроличьего биения сердца. Она ждала, когда в комнату чинно войдёт Ева.

Ася боялась не того, что Ева пропесочит её из-за вчерашнего пьянства, тем более, что это, оказалось не так уж и трудно пережить, ибо слова Галины Николаевны особо не запечатлелись в её памяти. Девушка боялась, что Ева знает о Славе, то есть знает всё так, как есть на самом деле, а не так, как старательно представляет это сёстрам Ася. Она может вынести порицания в свой адрес, но глумление над её любовью, как казалось совсем юной девушке, убьёт её.

Ева села в кресло и с минуту молча наблюдала за Асей. Она видела, что младшая сестра нервничает, то краснея, то бледнея. Ева решила, что даже Асе бывает стыдно.

– Ну-с, поговорим о детском алкоголизме.

Ася облегчённо вздохнула. Радоваться было рано, но, по крайней мере, Ева дала ей отсрочку.

– Я уже наслушалась от мамы! Так что ты можешь оставить свои нравоучения при себе! – осмелев, взбрыкнула Ася.

– Как бы ни так! Я вчера такую речь заготовила, когда блевотину за тобой подтирала. Так что будь любезна послушать, – Ева оценила готовность сестры вникнуть в её слова, а затем приступила к основному предмету беседы. – Я не буду тебе говорить, что не была такой, как ты, не вела себя так, да, у меня в целом другой образ жизни. У меня свои огрехи, поэтому брать пример с меня не надо, но вот с пьянками своими заканчивай. Я тебе, конечно, скажу, что если ты будешь бухать, у тебя развалится и печень, и мозг, только тебе на это плевать. Знаешь, что этанол уничтожает твою ещё не сформировавшуюся центральную нервную систему? Да-да, так и будет. Ты деградируешь как личность, не сможешь мыслить, отупеешь, перестанешь запоминать, а ещё ты будешь эмоционально неустойчивым психом. Не дай бог, укусишь кого-нибудь от злости! Тогда тебя определят в психушку, а там тебе будет ни до косметики, ни до шмоток, ни до компа и уж, тем более, ни до своих пришибленных кавалеров. Впрочем, им тоже до тебя дела не будет. Ты станешь выглядеть старше своих лет и даже старше моих! У тебя будет отёкшее лицо с мешками под глазами. А ещё у тебя изменится голос. Он станет грубым и неприятным. Да, ещё хуже, чем твоя писклявость! Так что завязывай. Кстати, мама сказала, что из дома ты больше ни ногой, за исключением универа?

– Да, – резко ответила Ася.

– Вот, раздражительность. Первый признак. Учти, я посмотрю ваше расписание, а потому сама лично буду отслеживать, как ты исполняешь наказание.

– Боюсь-боюсь! – кривлялась Ася.

– Мало боишься! – торжествующе закончила Ева и пошла заниматься всеми своими привычными утренними процедурами.

У Аси аж от сердца отлегло. Теперь она не сомневалась, что Слава ничего не рассказал Еве, и за это её чувство к нему стократно увеличилось, ведь вроде как он проявил заботу о ней.

Поэтому на будущей неделе Вика поехала на день рождения крохотной сестрёнки Лады одна, когда Ася притворялась настолько больной, что вроде как не в силах подняться с кровати. И хотя Ася так старалась, что, действительно, пролежала двое суток в постели, никто не верил ей, и от этого она постоянно выслушивала шутки о своём притворстве. Однако и Вика, и Ева не знали истинной причины, по которой Ася дурачится. Конечно, они понимали, что Ася не хочет встречаться со Славкой, но думали, что мотив кроется в том, что он видел её в состоянии страшного алкогольного опьянения, а поэтому не исключено, что вела она себя самым постыдным образом. Даже Вика не знала. А ведь до этого у близняшек не было друг от друга секретов. Теперь же Ася возвела стену вокруг своей сокровенной тайны.

И только Слава, к своему несчастью, всё понимал и очень расстроился, что Ася его избегает, поскольку это означало одно: девушка не перегорела, а потому ещё некоторое время будет висеть бременем на его чистой совести. Ему было жаль её несмотря на то, что своим товарищем по несчастью Асю он не считал.

Ася же проливала слёзы в подушку, будучи не в силах смириться с вынесенным ей приговором. В глазах Славки она навсегда останется всего лишь младшей сестрой Евы.