Текст книги "Черные орхидеи"

Глава 1

– Бойся своих желаний, Мейка. – вздохнула Сандрина.

Слегка сжав свои алые губы, медленно выдыхая сигаретный дым, с ароматом груши, женщина смотрела на шторы, будто сквозь них могла видеть, что происходит за окном.

Утро. Завтрак. Сандрина Дарниз не ест по утрам, только курит и пьет ледяную воду, а рядом с ней стоит потеющая пластиковая бутылка. Под бутылкой набирается лужица, капли стекают по ее прозрачным бокам. Это бутылка от кока-колы, но этикетки давно нет: сначала потерлась, а потом и вовсе отвалилась. Так как у Сандрины хронический фарингит, ей нельзя пить «жесткую» воду из-под крана. Сначала она кипятит воду, затем остывшую набирает в бутылки, замораживает, а потом пьет талую.

– Почему ты так говоришь, ба? – скептически дернув бровью, спросила Мейка.

Внучка Сандрины, Мейка Дэа Дарниз, на самом деле никогда не понимала философских речей бабушки. К тому же она собиралась в школу и заметно нервничала. Спешно поедая овсянку, она буквально заталкивала ее в рот, потому что ненавидела «полезный» завтрак, но избежать его не удавалось. Собственно, овсянку Сандрина готовила вкусно – с молоком, сахаром и сливочным маслом, но когда изо дня в день ешь одно и то же, это приедается. Вообще-то Мейка хотела ветчину. Без хлеба. Она не понимала, зачем есть ветчину с хлебом, когда и без него вкусно, но бабушка обычно не разрешала.

– Я расскажу сказку о волшебной шкатулке, – нахмурилась Сандрина, взглянув на внучку поверх прямоугольных очков.

Обычно ее очки висят на золотой цепочке, покачиваясь из стороны в сторону на полной груди. Конечно, Сандрина «бабушка», но к ее моложавой внешности сложно отнести это слово. Хотя в апреле женщине исполнилось пятьдесят три, на лице ее нет ни одной морщинки, а зеленые глаза цвета весенней листвы блестят так же ярко, как у сверстниц внучки. По мнению Мейки, Сандрина похожа на располневшую девчонку.

– Я опаздываю, ты же знаешь! – в ответ нахмурилась Мейка, и попыталась пояснить: – У меня экзамен по биологии первым уроком, а ты про сказки!

– Не мели чепухи! – отмахнулась бабушка, смяв окурок в пепельнице. – На завтрак у тебя остается еще двадцать минут, до школы – десять, а на машине Лекса вы доберетесь за четыре с половиной минуты и еще около трех будете перекидываться шутками, прикрываясь ими, как будто и так не ясно, что нравитесь друг другу. Уже все вокруг знают, что вы влюблены друг в друга, только он все никак не признается, да и ты, моя принцесса, никогда не сделаешь первый шаг.

Кусок непрожеванной овсянки застрял в горле девушки. Бабушка пододвинула внучке стакан апельсинового сока, видя, как скривилось лицо девчонки, и, чтобы избежать оправданий насчет Лекса, спешно сменила тему и заговорила о шкатулке.

– Ты, должно быть, не знаешь, но наш род берет начало от француженки по имени Шанталь Дарниз. В те времена Шанталь считалась ведьмой, ибо обладала колоссальными силами, которые никто никак объяснить не мог. Была у нее черная шкатулка, которая исполняла желания. Загадала первое желание – разбогатеть и обрести титул. Шкатулка потребовала жертву – ее первенца. Шанталь не верила, что та исполнит желание, ведь где это видано, чтобы аристократ обратил внимание на простолюдинку?! Она согласилась отдать первого ребенка и со временем забыла о своем обещании. Вскоре на нее, скромную служанку, специализировавшуюся на выпечке хлеба, обратил внимание барон. Он буквально помешался на Шанталь, пошел против семьи, женился, а потом баронесса родила мертвого мальчика.

– К чему ты это?

Воспользовавшись рассеянным взглядом бабушки, Мейка утащила с тарелки ветчину и, не прикоснувшись к хлебу, затолкала ее в рот.

– К тому, что за все всегда нужно платить, принцесса, – подмигнула Сандрина и с усмешкой покосилась на нетронутый хлеб.

– А мне снилась черная шкатулка! – вспомнила Мейка.

– Вот как?! – насторожилась бабушка, закурив очередную сигарету. – И что же ты делала с этой шкатулкой во сне?

Мейка поняла: сегодня ее не будут ругать за ветчину.

– О, это полная чушь! Мне снилось, что там, в деревне, вы схватили маму, я у кого-то даже видела нож… Я испугалась и просила шкатулку защитить маму.

Этот жуткий сон снился девушке довольно часто. Она не помнила, как умерла ее мама, но Сандрина говорила, что они попали в аварию. Двухлетний ребенок выжил, потому что сидел на заднем сиденье, пристегнутый к детскому креслу. Ева О’Нил, детский психолог, сказала, что из-за перенесенного шока память ребенка заблокировалась.

– Понятно, – напряженно улыбнулась Сандрина, отчего-то побледнев. – Не думай об этом, принцесса.

Мейка замерла, внимательно наблюдая за движением рук бабушки от ее рта к хрустальной пепельнице и обратно. Отчего побледнела бабушка?

– Иди, а то опоздаешь, – мотнула головой Сандрина, указав в сторону двери кухни.

Собственно, на завтрак оставалось еще минут десять, но Мейка не стала спорить. Собрав длинные волосы в высокий «хвост», натянула черную кожаную куртку с металлическими шипами на плечах, мимолетно глянула в зеркало, подумав, что пора начать пользоваться хотя бы блеском для губ, и выскочила за дверь.

Смуглая от природы золотистая кожа, светлые волосы цвета пшеницы, темно-зеленые глаза – Мейка была словно уменьшенной копией мамы. Сердце Сандрины постоянно сжималось от боли, потому что все время женщине казалось, будто рядом совсем еще юная Мартина.

Синий «Вольво» Лекса буквально сотрясался от грохочущего рока – парень старался успеть насладиться любимой музыкой, пока подруга не села в машину. Мейке нравился техно, в основном она слушала музыку, уменьшив звук до двадцати процентов. Едва она открыла дверь авто, как музыка тут же смолкла.

– Доброе утро, конфетка! – улыбнулся друг во все зубы.

– Привет, – в ответ улыбнулась девушка и перекинула рюкзак на заднее сиденье.

Лекс старше Мейки на год, они дружили с детства и в школу ходили вместе. Он никогда не выказывал каких-либо особых знаков внимания, относился к ней, как к сестренке: забирал из школы, интересовался ее оценками, планами, местонахождением после школы, всеми ребятами, с которыми она когда-либо общалась, и даже теми, кто просто сказал ей «привет». Встречался он с другими девушками, но это не мешало брать Мейку в кино или в кафе. Бывшие Лекса и те, кто знал его давно, относились к этим двум, как к брату с сестрой, никому и в голову не приходило, что между ними может быть нечто большее. Но парни всей школы знали, что к Мейке может подойти либо дурак, либо очень смелый. Несмотря на относительно спокойный характер, Лекс был тот еще драчун, мог врезать даже за то, что кто-то слишком долго пялился на «его девочку» – так он за глаза называл Мейку.

– Ты чего хмуришься? – спросил парень сквозь зубы, прикусив фильтр сигареты.

– Я не хмурюсь, – фыркнула Мейка, рассматривая лучшего друга.

У Лекса волнистые волосы, коротко остриженные сверху и по бокам, но сзади достают до плеч. Он такой же смуглый, как Мейка; наверное, из-за оттенка кожи они похожи друг на друга, и потому девчонки верят, что она его сестренка. А еще у обоих темно-зеленые глаза, что еще больше увеличивает сходство.

– Литературу вам сегодня отменили, так что уроков у тебя не шесть, а пять. Подождешь меня в столовой? – спросил парень, ударив по газам, отчего машина дернулась вперед.

– Не, на скамейке, перед школой, – мотнула головой девушка.

– Мейка, я сказал – в столовой, значит – в столовой. – Он хмуро покосился на подругу.

– Ты не сказал, а спросил! – возмущенно ответила она.

– Пожалуйста! – ехидно скривившись в тонкогубой улыбке, попросил Лекс.

– Ладно.

– Что купишь, пока будешь меня ждать?

«Вольво» свернул в сторону школы. Мейка сердито глянула на своего друга, который с утра вел себя заносчивого.

– Ну?! – нетерпеливо спросил Лекс. – Не переживай, сдашь свой экзамен. Так что купишь?

– Ну… э-э-э… ох, даже не знаю, Лекс!

– Грильяж? – предложил парень, слишком хорошо зная предпочтения «конфетки».

– Да, – наконец, улыбнулась Мейка. – И банан тогда.

– Отлично! – удовлетворенно улыбнулся парень, и на полной скорости аккуратно вписался меж двух машин. – Иди, Мейка. Уверен, ты будешь ждать меня в столовой.

– Окей.

***

А Сандрина Дарниз стояла в холле, у консоли, и буравила телефон хмурым взглядом, как будто ждала звонка, выкуривала одну сигарету за другой. Когда руки ее снова потянулись к белой пачке, на которой изображались груши, женщина обнаружила, что ни одной не осталось. Возмущенно хмыкнув при виде пустой пачки, она, наконец, решилась, подняла трубку и позвонила домой. Ждать пришлось довольно долго, наверное, все разбрелись каждый по своим делам. В собственном доме содержать порядок сложнее, чем в квартире, ведь следовало прибираться и в саду. Дарнизы – одна из самых богатых семей в Савойе, но они никогда не нанимали слуг и садовников. Почему? Потому что сначала был дом Дарниз, а потом появилась деревня. Родовое гнездо основателей города, в который превратилась деревня, хранит слишком много тайн.

– Алло? – послышался в трубке немного запыхавшийся голос Быстрины Дарниз.

– Мама? Она помнит шкатулку, – взволнованно выдохнула женщина, чувствуя, как снова начинают дрожать руки.

– Ты рассказала ей?! – ахнула Быстрина.

– Только сказку Шанталь и про то, что нужно бояться своих желаний… хотела, чтобы она уяснила это…

– И что?

Сандрина пересказала матери разговор с внучкой и продолжила:

– Что, если бабушка Океана умерла от… этого? Что, если Мейка… Мама, ведь испокон веков в нашей семье всегда было семь женщин! Но в ту ночь осталось пять…

– Океана виновата в смерти Мартины, Сандрина! Ты помнишь, что она сделала, чтобы вернуть малышку домой? Она совершила страшную ошибку, вот почему погибла твоя дочь. Мейка ни при чем! Не вини ребенка! – жестко ответила обычно мягкая Быстрина.

– Но шкатулка, мама! – настойчиво повторила Сандрина.

– Значит, Мейка ходила по дому ночью. Значит, кто-то не закрыл дверь в амбар, и она нашла шкатулку. А может, шкатулка позвала ее. Хорошо, что она ничего не помнит. По крайней мере, мы можем контролировать ситуацию. Когда вы вернетесь домой?

– Эм-м… – тяжело вздохнула Сандрина и смяла пустую пачку сигарет. – Шестого июля, наверное…

– Забываешь смотреть в лунный календарь?! – недоверчиво спросила Быстрина. – Шестого июля на небе еще черная луна. Хватит с нас фатальных ошибок! Приезжайте в августе.

– Да, хорошо, мама, – кивнула Сандрина в трубку.

***

После уроков Мейка ждала Лекса в столовой.

Как и обещала, она купила банан и грильяж и уселась за один из столиков. Наевшись орешков, отправилась к витрине за колой. Когда она вернулась к своему столику, за ним уже сидели незнакомые старшеклассницы. Уходя, Мейка оставила на стуле сумку и куртку, и теперь подозрительно покосилась на нее, размышляя, трогали ли девушки ее вещи. Выглядели девчонки как самые заядлые стервы, смачно жевали жвачки, надувая разноцветные пузыри, нагло пялились на Мейку, а одна вообще сидела, раздвинув ноги… это в мини-юбке-то?!

Мейка села на стульчик, на спинке которого висел ее рюкзак, и, вздернув носик, со звоном уронила металлическую крышку на поверхность стола. Девчонки переглянулись, хмыкнули, и, судя по всему, самая главная из них, повернулась к Мейке:

– Хей, Дарниз, чё-как?

Девушка эта носила колготки в крупную сетку, до неприличия короткую юбчонку в клетку, белую рубашку, из разреза которой выглядывал лифчик ядовито-розового цвета, а над верхней губой, накрашенной черной помадой, камнем блестел пирсинг.

– Ничё, а чё? – пожав плечами, в том же стиле ответила Мейка.

Она поняла, что, во-первых, девчонки не местные, иначе знали бы, что вот так нагло приставать к ней Лекс никому не позволит. Во-вторых, им явно от нее что-то нужно, иначе они бы уже давно зажали ее в женском туалете и били по почкам. Не местные, весьма осторожные… скорее всего, их интересовал сам Лекс.

– Лекс Даукелс твой парень? – напрямую спросила девчонка с пирсингом в губе, тут же развеяв все сомнения Мейки.

– Не-а. А ты кто такая вообще? – нагло спросила Мейка.

Слишком хорошо она знала подобный типаж девушек, которые считали себя крутыми стервами. С такими нужно вести себя зеркально.

– Я – Дона Бель, – усмехнулась девушка с пирсингом.

В ее глазах, спрятанных под вампирскими бордовыми линзами, мелькнуло уважение. Мейка поняла, что правильно определила тип этих сучек.

– А кто он тебе тогда, если не парень?

– А ты вообще помнишь, как он выглядит? Неужели сразу не допёрла? – фыркнула Мейка, допив колу.

Девушка посмотрела на своих подруг, как бы спрашивая их мнение. Одна из них, пожав плечами, ответила:

– Похожи, а чё?! Сестренка, наверное.

– Браво! Пятьдесят очков в Слизерин, сучка! – нагло расхохоталась Мейка, внутренне ужасаясь своему поведению, но контролировать себя больше не могла. Так часто случалось с ней, что в стрессовой ситуации она теряла над собой контроль и вела себя так, как того требовали обстоятельства. Девчонки заржали, явно заценив шутку, а, следовательно, до того как превратиться в стерв, они все же были хорошими девочками, и обожали книги о Гарри Поттере.

– А ты чего тут одна, Мейка? – уже мягче спросила Дона Бель.

– Лекс сказал ждать его здесь. У него шесть уроков сегодня, – пожала плечами Мейка, хмуро глянув на дно пустой бутылки.

– Давай, я куплю тебе колу! – вскочила с места Дона.

Через минуту перед Мейкой стояла новая кола. «Пожалуй, иметь такого «брата», как Лекс, иногда даже выгодно!» – улыбнулась она своим мыслям, а заодно и непочатой бутылке.

– А вы чего тут трётесь?

– Брат мне твой нравится, – ответила Дона, с любопытством разглядывая Мейку. – Прости, я тут новенькая, переехала из Штатов, пока что не поняла, кто где. Я не знала, что ты сестренка Лекса, мои сучки тоже нездешние, сама понимаешь. Я, как увидела Лекса, сразу поняла: это мой парень! А тут, смотрю, он все время с тобой трется, а ты красивая, я и приревновала. Тебе сколько?

– Шестнадцать, – честно ответила Мейка, потягивая через трубочку любимый напиток.

– Оно и видно, что крошка совсем, – покровительственно улыбнулась Дона. – Но все равно, мало ли… я подумала, Лексу нравятся девочки, которые не красятся… Если умыть мою морду, я то тоже буду, как в шестнадцать, – пожала она плечами.

«Крошка!» – иронично хмыкнула Мейка. Ни Дона, ни Лекс далеко от нее не ушли, разница всего лишь год.

В столовую вошел Лекс – эффектный, в черной кожаной куртке, в джинсах, с сережкой в ухе. Он окинул столовую пронзительным взглядом и, заметив Мейку среди девчонок стервозной внешности, уничтожающе сощурил глаза. Заметив парня, Дона приосанилась, выпятила грудь и, едва двигая губами, прошептала Мейке:

– Ты… это… скажи, что я колу тебе купила.

– Окей, – так же незаметно для Лекса ответила Мейка, стараясь не рассмеяться в голос. Более убогой ситуации с ней прежде не случалось никогда!

– Мейка! – грозно произнес Лекс, остановившись у стола. – Что я сказал тебе?!

Стервочки замерли, пожирая глазами мускулистого, загорелого парня. В их взглядах Мейка видела вожделение, и с некоторой оторопелостью уставилась на своего друга. Наверное, она слишком привыкла к нему и просто не замечала, какой он на самом деле красавчик!

– Я купила грильяж и банан. Они уже съедены, – проворчала Мейка. – Теперь я пью колу, я хотела пить, и Дона купила мне колу. Что не так?!

– Я велел ждать меня, а ты что?! – прошипел Лекс; ему явно не нравилась компания Мейки. Сдернув ее рюкзак со спинки стула, он дернул головой в сторону двери, велев выметаться из столовой.

– Я и ждала, – насупилась Мейка, не понимая, из-за чего он сердится.

– Хей, Лекс?! – осмелела Дона и подскочила на стуле. – Я Мейку не обижу, Лекс, – интимным шепотом прошелестела девушка, сосредоточенно облизывая черные губы.

– Я не желаю, чтобы Мейка сидела рядом со шлюхами! – гневно прошипел парень, уничтожающе глянув на ту, что в мини юбке раздвинула ноги так, будто на ней джинсы. – Понятно?!

– Ага, – смутилась Дона, и едва парень отвернулся, пнула подругу по кроссовке, прошипев: – Прикрой трусы, тварь! Ты мне все дело портишь!

Но Лекс уже не смотрел на девчонок. По-хозяйски положив руку на плечо Мейки, он закинул ее рюкзачок на плечо и повел наружу.

– Он так ее обнимает… и не подумаешь, что она всего лишь сестренка, – проворчала та, которой велели «спрятать трусы».

– Ты дура, Фло! – разочарованно вздохнула Дона, тоскливым взглядом провожая приглянувшегося ей парня. – Он просто любит ее. У тебя нет ни сестренок, ни братьев… тебе этого не понять.

***

А Мейка, сидя на переднем сиденье «Вольво» Лекса, хохоча, рассказывала, как к ней подсели девушки и пытались выяснить, кем она приходится Лексу. Парень тоже смеялся, с восхищением глядя на подругу.

– Тебе понравилась Дона? – отсмеявшись, спросила Мейка.

– Не-а, – мотнул головой парень. – Грязная она какая-то… на шее пятна, явно не часто моется в душе. Еще и этот вампирский макияж…

Вывернув руль, он идеально вписал «Вольво» между двумя автомобилями у дома.

– Идем ко мне? – спросил Лекс и, дождавшись согласного кивка, вышел из машины.

– А какие тебе нравятся? – спросила Мейка.

– Чистые, – усмехнувшись, лаконично ответил парень.

По-матерински чмокнув Мейку в лоб, мама Лекса занялась разогреванием домашней пиццы. Лекс отправился в душ, а Мейка забрела на кухню, следом за Волфолией. Ей хотелось кофе со сливками, который уже благоухал на всю кухню, словно заманчиво зазывая в свои гостеприимные объятия.

– Как сдала экзамены, Мейка? – спросила Волфолия.

Волнистые волосы Волфолии спускались до плеч, а глаза, такие же зеленые, как у сына, смотрели с такой теплотой, как могут смотреть глаза только родных, любящих людей. Иногда Мейка представляла себе, что Лекс действительно ее брат, а Волфолия их мама. Ей не удавалось относиться к женщине как-то иначе, потому что она принимала Мейку как родного ребенка. Семья Даукелс помнила Мартину, маму Мейки. Они были знакомы с тех пор, как Мейке был один год от роду, а Лексу – два, вот почему Мейку считали вторым ребенком в семье.

– Хорошо! – удовлетворенно кивнула девочка. – Мне попался билет, который я учила, так что все прошло гладко.

– Я была уверена, что ты справишься, – улыбнулась Волфолия.

Поставив перед девушкой тарелку с пиццей, она чмокнула ее в макушку и села рядом. После обеда Лекс утащил Мейку в свою комнату. Дверь он оставил приоткрытой и, рухнув на раскладной диван, потянулся, как кот, отчего черная футболка поползла вверх, открыв глазам девушки мускулистый торс.

– Что будем смотреть? – лениво спросил Лекс, наблюдая за замершей у дивана Мейкой.

– Пофиг, – пожала она плечами и, спешно отвернувшись, присела с краю.

Лекс улыбнулся, заметив, как у подруги покраснели уши. Никогда еще Мейка не смотрела на него как на парня. Никогда не краснела, не смущалась, не замечала таких вещей в нем, которые других девчонок сводили с ума.

– Давай тогда поспим? – предложил парень.

Притянув Мейку к себе, он привычно обнял ее за плечи. Удобно устроившись под мышкой у друга, Мейка уставилась на потолок с желтыми звездочками. Эти звездочки они клеили вместе. Она сидела на его плечах, а он скакал по комнате, притворяясь, будто она тяжелая и он вот-вот упадет. Мейка старательно целилась в потолок и не замечала, как проливала клей на его волнистые волосы. После того безумного вечера Лексу пришлось постричься налысо (клей высох намертво), но это не расстроило парня, и они до сих пор смеялись, вспоминая тот день.

– Лекс? – позвала Мейка.

– М-м-м?.. – промычал он.

– Будешь встречаться с Доной?

– Не-а. С чего ты взяла?

– Ну, ты ей понравился, – пожала плечами Мейка.

– А она мне – нет.

– А кто тебе нравится?

– Одна красотка… – ухмыльнулся парень.

– Кто она? Она учится в нашей школе?

– Ага, – мечтательно вздохнул Лекс, погладив плечо Мейки.

– Ты уже встречаешься с ней?

– Не-а, только хочу…

– Ты еще не говорил ей?

– Что?

– Ну, что она тебе нравится…

– Не-а.

– А почему?

Мейка даже слегка приподнялась, чтобы заглянуть в глаза другу.

– Я не достоин этой девочки, Мейк, – с грустью улыбнулся Лекс.

– Почему?! – ахнула она.

– Потому что она клевая, а я… как шлюха в штанах…

– М-м-м… – промычала Мейка.

Она поняла, о чем говорит Лекс. Он не пропускал ни одной юбки, и никто не мог ему отказать. Ей хотелось сказать, что у него все получится с той девочкой, но она не могла. Она тоже считала, что он слишком увлекся теми самыми юбками, из-под которых выглядывали ровные, загорелые ножки…

– Я решил измениться, конфетка, – пробормотал парень и широко зевнул.

– Как? – спросила Мейка, и тоже зевнула.

Разве можно удержаться, когда кто-то рядом зевает с таким удовольствием?!

– Я больше не буду ни с кем встречаться. Не буду трахаться направо и налево. Научусь воздержанию. И если за время моей эволюции она все еще будет одна, то я подойду к ней, и скажу, как сильно она мне нравится.

– Уверена, у тебя все получится, – улыбнулась Мейка с закрытыми глазами.

Когда Лекс поцеловал ее в лоб, она уже спала и ничего не почувствовала. А он улыбался, глядя на потолок со звездами, которые по ночам горели фосфором. Он вспоминал, как хохотала Мейка, проливая на него клей… как визжала, когда он скакал по комнате, уверенная в том, что он ее уронит. Мейка не боялась высоты. Она вообще ничего не боялась, только смерти. Наверное, потому, что, по словам ее бабушки Сандрины видела, как погибла ее мама, Мартина Дарниз.

Глава 2

– Чего хмурая такая? – спросил Лекс, выворачивая руль на дорогу, ведущую к школе.

– Ты же знаешь, каждый год мы ездим в деревню, – скрестив руки на груди, проворчала девушка.

– Знаю. И что с того? На неделю же. Не хмурься, конфетка. Отдохнешь от столицы и от меня заодно, – подмигнул парень.

– Я не хочу в деревню, Лекс! Что мне там делать?! К тому же… мне не нравится наша семейная вилла. С самого детства столько плохих воспоминаний! И мама там умерла… – тоскливо вздохнула Мейка.

– Ты не рассказывала… Каких «плохих» воспоминаний? – покосился на девушку Лекс.

– Ну… по ночам в моей комнате мне мерещились какие-то тени, похожие на людей. Они что-то говорили мне, подходили близко… это так жутко, Лекс, словами не передать! – взволнованно взглянула на друга Мейка и тут же отвернулась. – Я не понимала, что они говорят, чего хотят от меня, потому что они разговаривали хором и на разных языках. Баба говорит, что это всего лишь кошмары…

– Так откажись, Мейк! – нахмурился Лекс; в его зеленых глазах появилась тревога.

– Я не могу! У меня много бабушек… Сандрина говорит, что если кто-то из них умрет в этом году, я буду сожалеть, что не увиделась с ними. И потом, они скучают…

– А ты скучаешь? – спросил парень.

– Не знаю. Понимаешь, я вижу их раз в год, не больше недели. Сандрину я люблю, она все время рядом, она мне как мама. А их… я не знаю, какие на самом деле чувства испытываю к ним…

– Хочешь, я приеду к тебе? – с энтузиазмом предложил Лекс.

– А ты сможешь? – покосилась Мейка на друга.

– Конечно! Папа давно хотел дачу… намекну, что можно купить в Савойе.

– О-о-о! – обрадовалась девушка. – Было бы круто, Лекс!

– Ты от меня так просто не отделаешься! – хитро подмигнул парень.

Как всегда при парковке, «Вольво» безупречно вписался меж двух машин. Во взгляде Лекса, обращенном на Мейку, было столько тепла, понимания и преданности, что девушка с облегчением улыбнулась другу.

– Пошли, Мейк. Тебе пора сдавать экзамены.

***

Сандрина молча вела красный кабриолет. В лучших традициях французского кино: шелковый платок на голове, солнцезащитные очки на пол-лица, алая губная помада. Только Мейка подумала, что для полного образа бабушке не хватает тонкой сигареты во рту, как та, придерживая руль одной рукой, второй потянулась за сигаретами. Щелк – и огонек потух, потянуло ароматом груш. Удовлетворенно улыбнувшись, девушка прикрыла ресницы. Запах сигаретного дыма со вкусом любимых фруктов, смешанный с дорогими духами, с самого детства внушал чувство уюта и безопасности.

Благодаря Лексу Мейка больше не сетовала на каникулы, на деревню и на «дурацкую традицию» ежегодно ездить в Савойю. Вчера Лерой Даукелс связался с риэлтором и сказал, что хочет купить домик в Савойе. После, как настоящая семья, Мейка с Лексом и его родители в ресторане отмечали планы на будущий дачный домик. Весь вечер ребята дурачились, ели на скорость, играли в «серьезные мины», пытаясь рассмешить друг друга. В еде на скорость всегда выигрывал Лекс – казалось, что у него не один желудок, а целых два! А вот в игре в «серьезные мины» побеждала Мейка. Он сдавался первым и ржал так, что начинал похрюкивать, отчего не выдерживала Мейка, и оба хохотали, как ненормальные.

После они танцевали, выделывая смешные па. Танцами это назвать трудно, ведь ребята просто дурачились, стараясь друг друга развеселить. Кто-то из взрослых гостей ресторана смотрел косо, кто-то улыбался, а они никого вокруг не замечали.

Мейка была уверена, что не любит виллу в Савойе, но когда летом она возвращалась в деревню, то всем своим существом чувствовала, что вернулась домой. Всеми фибрами души девушка ощущала, что дом окружает некая теплая, уютная аура, ей сразу хотелось броситься наверх, в свою комнату, найти любимую подушку, розовое одеяло, которым укрывала ее мама. Хотелось пробежаться по всему дому, и найти всех членов семьи в тех же местах, где она привыкла их видеть.

Катарина Дарниз, в силу сто-пятилетнего возраста всегда сидела на кухне, в мягком кресле, в том месте, куда из высокого окна проникали солнечные лучи. Бежевый кардиган тонкой вязки с перламутровыми пуговичками, из-под платья в мелкий цветочек выглядывают ноги в утягивающих лечебных чулках, потому что у пожилой женщины варикозное расширение вен. Она все время что-то делала: то возилась с тестом, то своим любимым маленьким ножичком нарезала овощи.

Доминика Дарниз, дочь Катарины, все время околачивалась у мойки: то щеточкой намывала овощи, то посуду, то руки мыла по сто раз на день. А еще она постоянно меняла мокрые полотенца для рук на сухие. Любила чистить мойку и все хромовые гаджеты на кухне – краники, вентили, ручки дверей. Когда ни войдешь в кухню, все так сияло хромом, как будто дом купили только что и въехали в него тоже.

Быстрина Дарниз, дочь Доминики и мама Сандрины, постоянно обитала у плиты. Сейчас вот она пекла блинчики из теста, которое намешала Катарина, куталась в белую пуховую шаль и, слегка щурясь, улыбалась. Быстрина была альбиносом; несмотря на проблемы со зрением, очки она не носила, возможно, потому что стеснялась. Вследствие слабого зрения она не любила солнце, оно ее ослепляло, поэтому в саду она не убиралась. В сад она выходила только в сумерках, при электрическом свете, когда накрывали на стол, расположенный под абрикосовым деревом.

Едва попав ну кухню, Сандрина отправилась всех расцеловывать.

– Мейка! – слегка втянув голову в плечи, подслеповато улыбнулась Быстрина и слегка обняла правнучку. – Ты моя принцесса! Ах, как быстро ты растешь! Еще год, и нас станет шестеро. Глядишь, и как во все времена, нас будет семь…

– Год?! Всего лишь один год?! – в ужасе скривилось лицо девушки. – Я не собираюсь рожать в восемнадцать, ба!

– А что ты собираешься делать, девочка?! – возмущенно спросила Доминика, прижав к груди стопку накрахмаленных полотенец.

– Учиться! Как и все нормальные, молодые люди! – фыркнула младшая Дарниз.

Мейка уселась на стульчик, напротив насупившейся Катарины, которая нарезала морковь для салата.

– И на кого ты хочешь учиться, Мейка Дэа? – проворчала та, глянув на девушку поверх очков с толстыми линзами.

– На художника, – пожала плечами девушка, из-под ножа стащив половину морковки.

– Пф-ф-ф! – скривилось и без того сморщенное от старости лицо самой старшей Дарниз. – Разве ты не знаешь, что все художники нищеброды?!

– А я не буду нищебродом. Разве у нас обычная семья? Баба Сандрина говорила, что нас оберегают какие-то там высшие силы, и потому со времен Шанталь семейство Дарниз не знало бедности.

– Так ты же хочешь нарушить традицию, Мейка Дэа? – хитро поглядела на девушку Катарина. – Мы не бедствуем, потому что в восемнадцать лет рожаем. Таков договор с этими самыми «высшими силами».

– Ага, конечно! – не вытерпела Мейка, вскочила со стула и бросилась прочь из кухни.

– Эй! – крикнула вслед Доминика. – А руки помыть?! Грязными руками! Морковку!

– Потом! – послышался голос из холла.

Грохнув дверью, рассерженная девушка рухнула на кровать. Руки привычно потянулись к мобильнику, хотелось позвонить Лексу и пожаловаться. Но что именно она скажет другу? Что бабушки ждут, что на следующий год она уже подарит им внучку? Это она-то – Мейка?! Конечно, через две недели ей исполнится семнадцать лет, она достаточно взрослая, но еще ни разу она даже не целовалась с мальчиком! Разве может идти речь о детях?! О замужестве?!

Ни разу не целовалась… даже не переглядывалась с симпатичными мальчиками… а все из-за Лекса! В школе все его боятся! С самого детства Мейка ни разу не попадала в школьные передряги, только слышала о них. Видела, как дерутся и девчонки, и парни, ловила слухи, что старшеклассницы отбили почки новенькой, приехавшей из Леона, только за то, что на нее обратил внимание Франс, лучший друг Лекса. Эти двое крепко дружили, и Мейка вместе с ними, и они считались самыми крутыми парнями в школе.

За окном хрустнула ветка, и с дерева с оглушительными криками слетелись птицы. Обычно так бывает на рассвете или в сумерках, когда пернатые укладываются спать. Швырнув мобильник на подушку, Мейка открыла окно и присела на широкий подоконник. Обычно летом в Париже так жарко, что нечем дышать. Да и чему удивляться – большой город, центр, несметное скопище машин, местных, туристов… а в Савойе всегда прохладно. В другие времена года девушка здесь не бывала и потому могла говорить только о лете.

Природа в деревне более древняя, влажная, не выглядит выжженной и запыленной, как в столице. Домов и общественных зданий много, но они не притесняют природу Савойи, напротив, весьма гармонично вписываются в окружающий вид. Здесь много зелени, одно озеро, есть как деревенские дома, жители которых содержат скот, так и современные, построенные из стекла и бетона. Есть паромщик, он отлично зарабатывает, переправляя туристов через озеро, по которому проходит граница, разделяющая Францию и Швейцарию. Вилла Дарниз расположена не в центре Савойи, а за городом, в деревне Эвиан, но никто не говорит «я живу в деревне Эвиан», все говорят «Я из Савойи». Вот и Мейка со своими бабушками всегда говорила, что их вилла находится в Савойе.

Глядя на сад, расположенный под окном, Мейка думала о том, какой он красивый. В столице у них не было сада, они жили в квартире, на третьем этаже, но в Париже она с Лексом гуляла в парке. В парке тоже было здорово, но то чувство, когда понимаешь, что у тебя есть свой собственный сад, не сравнится ни с чем! Если Мейке становилось жарко в Париже, она открывала окно или ждала, когда Лекс освободится и возьмет ее на прогулку, а здесь она могла выйти в сад в любое время, даже глубокой ночью, никого не ожидая и не тревожась о том, что кто-то может прятаться в кустах.