Текст книги "Черные орхидеи"

Руки его ослабли, он больше не удерживал ее, не заставлял смотреть на небо. Глубоко вдыхая ванильный аромат черных орхидей, Мейка обернулась. Тонкими пальцами она коснулись его лица и порадовалась тому, что строение лицевых костей Принца оказалось абсолютно идентично человеческому. Опустившись на скамью, он притянул ее к себе, и она оказалась в капкане сильных рук, обвившихся вокруг ее бедер. Теперь их лица находились на одном уровне. Ей казалось, что он разрешил ощупать себя; что ему нравятся ее касания; что наслаждаясь лаской, он закрыл глаза. Осознание, что он похож на человека, успокаивало. Подушечки пальцев чувствовали обычные ушные раковины, жесткие волосы до плеч – Мейка решила, что они должны быть черными. Высокий лоб, довольно крупный нос, выразительный подбородок, скулы. Он красивый, она уверена! Ах, если бы увидеть его настоящим! А может, тьма и звезды и есть истинный облик? Может, у него просто такая кожа? Звездная кожа…

Сжимая в ладонях, он целовал ее пальцы, ладони, запястья. С трепетом в сердце она ощущала теплое дыхание на коже, его жаркие губы. Осмелев, потянулась к его губам, и снова он увлек ее в мир дивных чувств, даря тепло и захватывающее дух наслаждение. Его руки, касающиеся ее голой кожи под рубашкой… его пальцы, расстегивающие пуговички… в его руках она чувствовала себя больной, но это было так сладко… тело окутывала тягучая томность, мысли путались, коленки дрожали. Он притянул ее к себе на колени, и она, как котенок, уткнулась в его плечо. Хотелось вечно наслаждаться лаской. Скользящие пальцы, казалось, обжигают, бьют током. Тело Мейки судорожно выгибалось, не в силах вынести умопомрачительное упоение, расслаблялось, когда он замирал, любуясь ею.

Мейке хотелось знать его имя, но она не находила в себе сил спросить – слишком приятными были касания, поцелуи, объятия. Хотелось знать, не он ли тот самый Бэхимата, который оберегает их семью. Не он ли убил Шона. Не он ли живет в ее комнате. И откуда он пришел к ней и зачем?

***

Кусая губы, Мейка задумчиво смотрит на экран мобильного – пишут эсэмэски Лекс и Ален. Ей не хочется отвечать, и поднимать трубку не хочется тоже, поэтому она выключила звук. Так уютно вместе со всеми бабушками пить кофе и есть карамельные хлопья из пшеницы, политые молоком! Да, завтрак детский, можно сказать, но ведь это вкусно! В Савойе Сандрина не заставляет Мейку есть хлопья, она считает, что в Эвиане вся еда полезная и натуральная, не то что в столице. И по поводу хлеба условий больше нет.

Бабушки обсуждают планы на день, ведь сегодня у Мейки день рождения. Сандрина пригласила на вечер Лекса и его отца; к сожалению Волфолия Даукелс еще не вернулась из Марселя. Вечером будет праздничный ужин, а в полночь – венчание с дьяволом. Мейка понятия не имеет, что ее ждет на том венчании, но и спрашивать боится. Она уже привыкла, что слышит беседы бабушек в те моменты, когда они беседуют телепатически, но даже так они не обсуждают ритуал, только с любопытством поглядывают на внучку, будто догадываются, что она может услышать. Да, определенно, догадываются. Наверное, умение слышать мысли появляется в день семнадцатого дня рождения. Что ж, Мейка не собирается признаваться в новой способности, ведь и они не спешат делиться секретами.

– Кто там тебе пишет? – не выдержала Сандрина, часто поглядывая на загорающийся экран телефона.

– Это личное, – хитро улыбнувшись, ответила Мейка.

Она уже взрослая и не станет отчитываться за каждый шаг. Больше никто не имеет права контролировать ее. Сандрина, с нежностью улыбнувшись, кивнула.

– Скажи, ба, а Бэхимата – демон смерти? – спросила Мейка.

– Нет, деточка, он демон коварства и хранитель душ усопших.

Покончив с завтраком, Сандрина собрала грязную посуду и забросила ее в посудомойку. Катарина, кряхтя и растирая поясницу, тяжело поднялась с любимого кресла и вышла из кухни. Быстрина хмуро поглядывала сквозь оконное стекло на залитую солнцем лужайку – похоже, ей надоело прятаться дома. Доминика вскочила с места и принялась за уборку, решив довести столовую до идеального порядка.

– Хранитель душ? Значит, он их собирает? Он… как это? Сама Смерть?

– Принцесса, ну что ты пристала к смерти?! – раздраженно спросила Быстрина. – Бэхимата ничего общего со смертью не имеет. Тот, кто собирает души, называется «жнец». «Сама Смерть» – такого понятия просто не существует, понимаешь? Конечно, все люди говорят: «Сама Смерть пришла», но это ошибочное утверждение. Жнец собирает души, Бэхимата их хранит до определенного срока, а что потом происходит, мы никогда не узнаем. Возможно, души вновь отправляются в жизнь, возможно, еще куда-то… понятия не имею.

– И потом, если помнишь из истории семьи, Шанталь призвала дьявола. Призвала! – сделала ударение на последнее слово Сандрина. – Жнеца призвать невозможно. Ведьмы не имеют над ним власти. И прогнать его так же невозможно – уж если он пожаловал, то уйдет с урожаем. Он не приходит просто так и не уходит с пустыми руками.

Мейка молчит, задумчиво глядя в окно на круглую полянку, которую вычертило солнце. Ей кажется, что она не в столовой, а снаружи, сидит на зеленой, немного влажной от росы траве и чувствует легкий ветерок в волосах. Она видит каждую травинку и даже божью коровку, замершую на кончике листа. Мейка чувствует: божья коровка готовится к взлету. Но вот жесткие красные крылышки насекомого поднялись, позволяя прозрачным, отливающим всеми цветами радуги, расправиться и поймать поток ветра.

С одной стороны, не хочется, чтобы Звездный принц оказался дьяволом, а с другой… Если бы он был дьяволом, она бы не боялась предстоящего венчания. Или боялась? И с чего вдруг она решила, что он либо дьявол, либо жнец? Она совсем запуталась. Он показывал ей на созвездие Лебедя – это должно что-то значить. Возможно, если она поймет, что он хотел сказать, то найдет ответ на вопрос.

Возможно, что к ней приходит вовсе не дьявол Бэхимата, а именно жнец… ведь она видела в одном из сновидений, как он собирал души на поле боя. И потом, со времен Шанталь в семье Дарниз всегда было семь женщин, и когда рождалась восьмая Дарниз, первая умирала. Что, если, забрав Океану, Мартину и нерожденного братика Мейки, жнец остался и ждет еще жертв? Что, если он ждет ее, Мейку? Ей скоро умирать? Ведь она его видела… Ох, неужели это конец?!

– Баба, а ты не знаешь, как можно отличить Бэхимата от жнеца? – затаив дыхание, спросила Мейка.

Мейка не заметила, как в столовой они с Быстриной остались одни.

– У Бэхимата символ черный опал, принцесса, – часто моргая белыми ресницами, ответила бабушка. – Я точно не знаю, потому что не видела его воочию, но, возможно, камень есть где-то в одежде (если она у них, конечно, есть). У жнеца же, если верить книге заклинаний Шанталь, символ – львиноголовый жезл в правой руке и серповидный меч в левой. Возможно, что жезл и не с львиной головой, а с головой пантеры, потому что это тоже его символ.

С головой пантеры?! Мейка едва не поперхнулась собственной слюной, вспомнив, что два раза ей снилось, будто рядом с ней на кровати лежит самая настоящая пантера! Огромными усищами она щекотала Мейке щеку, и… в ее сне у собирателя душ действительно был такой посох, о котором говорит Быстрина.

– Почему ты интересуешься жнецом? – спросила бабушка.

– Не знаю, – смущенно пробормотала Мейка.

– Не стоит думать о нем, принцесса. Ты слишком молода для этого. Я уверена, что с ним ты встретишься лишь в глубокой старости, когда тебя будут окружать твои потомки, а нас уже не будет рядом.

– Ага, – вымученно улыбнулась Мейка, осознав, что Лекс прав: она все еще не избавилась от страха смерти.

Снова зажужжал телефон.

– Ну, возьми уже! Сколько можно мучить парня?! Вы что, поссорились?

– Не-а, – замотала головой Мейка и подняла трубку. – Алло?

– Хэй, Мейк?! – возмущенно вздохнул Лекс в трубку. – Какого черта, конфетка?! Я все утро звоню, уже, бля, чего только не подумал! Ты где?!

– Дома. Прости, я не слышала звонка. Мы тут готовимся к вечеру… Все в порядке? Вы придете?

– Бля-а-а! – раздраженно вздохнул парень. – Мейк, ну ты даешь! Конечно, придем. Кстати, с днем рождения, конфетка.

По голосу друга Мейка поняла, что он улыбнулся, и тоже улыбнулась.

– Спасибо, Лекс.

– Значит, ко мне никак?

– Не-а, надо помогать бабушкам. Ты же знаешь.

– Знаю. А может, я приду? Я умею нарезать овощи.

– Нет, Лекс, прости. Здесь, в Савойе, не получится так, как мы с тобой привыкли в Париже…

– Ну, я так и думал, в общем, но хотел убедиться.

– Ага. До вечера, Лекс!

– До вечера, Мейк! – снова вздохнул парень.

Так неловко, как будто она отталкивает Лекса! Едва положила трубку, как позвонил Ален. Быстрина хитро поглядывала на внучку, а Мейке вдруг захотелось смеяться нездоровым истерическим смехом.

– Алло? – улыбнулась она в трубку.

– О, Мейка! Слава Небесам! С тобой все в порядке? – встревоженно спросил Ален.

– Да. – Почувствовав, как краснеет, она спешно отвернулась от Быстрины и вышла в сад.

– Мейка, счастлив поздравить тебя с днем рождения! – торжественно заявил Ален. – К сожалению, я сейчас на службе, но как на счет вечера?

– Ален, я не смогу выйти сегодня. Соберется семья, близкие друзья…

– О, я понимаю! – добродушно ответил Ален. – Давай так: я приеду вечером, завезу подарок – ведь он уже куплен и, следовательно, должен быть доставлен вовремя. Обещаю, я не побеспокою тебя больше минуты.

– Хорошо.

Как выйти к Алену, чтобы Лекс ничего не узнал? И, может быть, стоит рассказать Лексу об Алене? Но как он отреагирует? Ведь перед его отъездом в Марсель они целовались.

– Хорошо, – удовлетворенно повторил Ален. – До вечера, Мейка!

Ах, чтоб его! С каким удовольствием он произносил ее имя! Ну вот, стоило ему позвонить, как все мысли вновь завертелись вокруг него. Кто же, кто же? Ален или Лекс? И важно ли это теперь, когда она на краю пропасти и смерть бродит где-то рядом? Зачем все это: день рождения, подарки, ритуалы, волнения, тревоги и… любовь? Неужели ей не суждено познать, каково это – сгорать в руках любимого мужчины? И кто из них любимый?

Побродив по дому, Мейка не смогла найти ни Сандрину, ни Катарину. На вопросы, где бабушки, Быстрина пожимала плечами и усиленно делала вид, что занята. Доминика рассовала по кастрюлькам овощи, поставила их вариться. Приготовив крем для торта, она позвала слоняющуюся без дела внучку, велела смазывать коржи и собирать их в полноценный торт, подкладывая между ними кусочки фруктов, чем Мейка и занялась.

Размазывая белую массу по будущему торту, Мейка никак не могла выбросить из головы Лебедя. Ведь это должно иметь значение! А что, если это способ избежать смерти? Пока никто не видел, она набрала созвездие в гугле. В Википедии ничего особенного не нашлось, только спать захотелось от невыносимой скуки – ведь в энциклопедии лишь сухие факты.

– Что ты там делаешь?

Вздрогнув, Мейка с удивление воззрилась на появившуюся из ниоткуда Сандрину.

– Ты где была?! – возмущенно спросила Мейка, не собираясь признаваться. – И Катарина пропала! Куда вы ходили?!

– Готовили все к обряду, Мейка. – фыркнула бабушка. – Скоро гости придут, неизвестно когда уйдут, а ритуал обязательно нужно провести в полночь.

– И где будет ритуал? – стараясь говорить как можно спокойнее, спросила Мейка, раскладывая пластинки нарезанного банана по сливочному крему.

– В амбаре.

– Там, где первый домик Шанталь? Там, где вы храните все книги по ведовству? – хитро улыбнулась Мейка.

– Да, деточка. Скоро ты все узнаешь! – пообещала бабушка и снова покинула кухню.

Необходимую информацию о созвездии Лебедя Мейка нашла в разделе мифов и легенд: «В древности на небе сияли те же звезды, что и сейчас, но созвездия у наших предков были другими. Как и все остальные, Лебедь вместе с Цефеем, а если точнее сказать, часть звезд этих созвездий, скрывает под собой шумерское, которое называлось «Демон с разинутой пастью». Оно также именовалось: «Пантера» и «Рычащий демон». Фигура созвездия передавала монстрообразное существо с чертами пантеры, льва и птицы; оно имело два лица (по-видимому, человеческое и львиное), руки, крылья; упоминаются также: Корона – признак божественного статуса. Сохранилось описание ритуала, совершаемого при лунном затмении: «Если в месяце кислиму он повергает себя ниц пред Демоном с разинутой пастью, его жизнь продлится». Известен также текст с пожеланиями благополучия ассирийскому царю: «Демон с разинутой пастью, Нергал, да укрепит твои основания, всех врагов твоих да ввергнет в недовольство!».

– Пантера… – пробормотала Мейка. – Похоже, я на правильном пути. Кто же такой Нергал?

«Нергал – хтоническое и астральное божество аккадской мифологии; владыка преисподней, бог смерти, мора, войны и разрушения; олицетворение губительной силы палящего Солнца и персонификация планеты Марс».

– Бог смерти?! – истерично хихикнула Мейка, вспомнив, как во сне на поле боя жнец собирал души.

«Традиционный символ Нергала на кудурру – жезл с навершием в виде головы льва. Известно изображение Нергала на печати старовавилонского периода из Ларсы, где бог возлагает столу на поверженного врага; в правой руке Нергала – львиноголовый жезл, в левой руке – серповидный меч».

Трясущимися от страха, смешанного с волнением, руками Мейка ткнула в картинку Нергала, которую предлагал гугл. Та открылась в серо-зелено-черных тонах. На голове бога смерти в разные стороны вились шесть рогов, когтистые лапы чудовища были украшены шипастыми наручами, как у Росомахи из фильма «Люди Икс», массивные наплечники, экзотическое обмундирование, в руке – огромный меч с него ростом. А лицо, то есть морда, в чешуйчатых складках, со злобным взглядом исподлобья. Никогда прежде Мейка не интересовалась демонами, не знала, как их рисуют люди. Некоторое время она невидящим взглядом смотрела в окно, забыв о торте, пока он не сдвинулся с места… Слегка… Она вздрогнула и, поддавшись назад, едва не упала со стула. Часто дыша, она с ужасом смотрела на торт, ожидая от него чего угодно, но ничего не происходило. Облизав пересохшие губы, она спросила:

– Ты Нергал? – Ничего не произошло. Тишина. – Если да, подвинь торт так же, как мгновение назад.

Блюдо шевельнулось и на сантиметр придвинулось к Мейке. В глазах защипало, сердце сдалось до боли. Это конец! Она старалась дышать, чтобы не разреветься, но все же отчаянно всхлипнула.

– Ты – бог смерти? – дрожащими губами спросила Мейка.

Еще шажок в сантиметр.

– Я умру? Ты пришел меня забрать?!

Прижав пальцы ко рту, она с ужасом смотрела на торт, ожидая положительного ответа, но торт больше не шевелился. Неужели он ее не убьет? Неужели позволит жить и дальше?! Или ему стало скучно беседовать и он просто проигнорировал вопрос?

– Зачем же ты пришел? – боясь услышать ответ, спросила она.

В центре торта появился черный шарик, будто бутон на веточке вишневого дерева ранней весной. Он увеличивался в размерах, как при ускоренной съемке растет цветок, затем раскрылся лепестками изумительной орхидеи. И снова казалось, что цветок смотрит на Мейку. Как это понимать?! Что же ему нужно?! Возможно, для него черная орхидея имела некий сакральный смысл?

Забив в гугле «орхидея символика», Мейка прочла: «В Китае цветок орхидеи символизирует: изысканность, элегантность и покровительство, богатство, дружбу, любовь». Про черную орхидею гугл ничего не знал. В мыслях девушки осели слова: «покровительство» и «богатство» – ведь это именно то, что давал Дарнизам дьявол Бэхимата.

Вздрогнув, она выхватила орхидею из торта и спрятала за пазуху. В кухню вошла Сандрина. Мейка изо всех сил делала вид, что крайне увлечена украшением торта. В голове крутились мысли о Звездном принце, Дарителе орхидей, который оказался жнецом Нергалом, и о дьяволе Бэхимата, с которым в полночь состоится венчание. Кто есть кто? Их трое или все это одно и то же существо?! Хотя нет! Бэхимата не имеет никакого отношения к смерти, он – демон коварства. А Звездный принц… ах, вот глупая! Это же он во сне указывал на созвездие Лебедя! Значит, Звездный принц, Даритель орхидей и Жнец – это одно существо. А Бэхимата… бабушки говорили, что никогда его не видели.

– Нергал, – забывшись, прошептала Мейка.

– Что? – спросила Сандрина, собираясь заняться салатами.

– Что? – не поняла Мейка.

– Я спросила, что ты там бормочешь, деточка, – улыбнулась бабушка.

– Ах… так, задумалась, – вымученно улыбнулась Мейка.

– Устала? Иди, поспи. Всю ночь, небось, с Лексом болтала? Или с Аленом Моро? – подмигнула Сандрина.

– Нет, я спала. И я не устала.

Пока Доминика готовила петуха в вине, остальные занимались салатами. Торт отнесли в холодильную камеру, где в самом дальнем углу Мейка спрятала немного измявшуюся орхидею. Потом ей вручили насос и воздушные шары и отправили в гостиную. Улыбаясь, она ворчала:

– День рождения у меня, и припахали тоже меня! И шары надувай, и торт делай… Что за день рождения?!

– Вот так оно, в семье-то, – усмехнулась старая Катарина, поправив указательным пальцем на переносице очки.

За весь день именинница, и правда, умаялась. Отправившись в спальню за какой-то мелочью, о которой тут же забыла, Мейка прилегла на любимую подушку и моментально отключилась. Проснувшись в семь вечера, она поняла, что настроение совсем не праздничное. Окно было открытое, и она слышала, что Лекс с отцом уже пришли. Когда Мейка спустилась на первый этаж и через гостиную направилась в холл, то едва не закричала с испугу, потому что кто-то в темноте схватил за руку.

– Эй, Мейк, это я! – смеясь, зашептал Лекс.

– Лекс, блин! – рассердилась она. – У меня едва инфаркт не случился!

– Прости, мне пришлось улизнуть от твоих бабушек, потому что из Марселя я привез несколько интимный подарок… Не знаю, как они отреагируют…

Отпустив руку Мейки, Лекс полез за диван. В темноте она почти ничего не видела, только общие очертания мебели и друга.

– Вот, Мейк. Это тебе. С Днем рождения, конфетка!

По голосу друга она слышала, что он улыбается. В руках она почувствовала довольно увесистую коробку, источающую волшебные ароматы.

– Лекс, что это? – шепотом спросила Мейка.

– Набор эфирных масел для ухода за телом. Ты, наверное, знаешь, что Марсель славится своими оливковыми рощами и цветочными плантациями?

– Да, я что-то такое слышала, – кивнула Мейка. – И что… это считается интимным подарком? – хихикнула она.

– Ну… да, – смутился Лекс.

– Почему?

– Мейк… я потом все объясню, ладно? Отнеси подарок в спальню и возвращайся. Буду ждать тебя вместе со всеми за праздничным столом. Кстати, я привез розовое вино «Cotes de Provence». Начинать пить спиртные напитки следует с самых нежных и вкусных, ты не считаешь?

– Да, наверное, – пожала плечами Мейка. – Спасибо за подарок, Лекс!

Спрятав коробку с эфирными маслами в шкаф, Мейка заглянула в мобильный. Что, если Ален позвонит прямо перед Лексом? Сбросить вызов, а потом увиливать от прямых вопросов? А если она выключит звук, не услышит звонка или эсэмэски, а он будет ждать ее у ворот и обидится? Ведь предупреждал, что придет. А если не придет? Все предположения пугали одинаково сильно. До жути хотелось, чтобы пришел, и в то же время подсознательно она искала возможность избежать этого. В итоге верх взяла мысль «У меня день рождения! Я хочу увидеть его и получить мой подарок!» Ах, вот бы Ален пришел в то время, когда все внимание родных и Лекса будет отвлечено от нее!

Сидя за столом, Мейка старательно улыбалась всем, пыталась выглядеть беззаботной. Бабушка поглядывала с пониманием, как будто заметила нервозность внучки, но, судя по всему, списывала все на предстоящее венчание. Лекс пользовался успехом у бабушек, каждой из них он привез наборы, в которых были собраны самые популярный сувениры Марселя. Катарина благодарила за самую лучшую в мире ароматическую соль «Fleur de Sel Camargue». Доминика радовалась лавандовому меду. Быстрина смущенно молчала, часто хлопая ресницами, а Сандрина сдержанно улыбалась и теребила пачку сигарет. Иногда она отходила к скалам покурить, чтобы не тревожить родных и гостей, и Мейка несколько раз ходила с ней, потому что от волнения не находила себе места.

Когда мобильный завибрировал в заднем кармане, на Мейку обрушилось такая лавина обжигающего волнения, что взгляд ее зеленых глаз стал просто безумным. Побледнев до синевы, она с трудом встала со стула. От страха лицо исказилось, ей стало трудно дышать. «Это полный провал!» – с ужасом подумала она, когда все удивленно уставились на нее.

– Что с тобой, деточка?! – вскочила Сандрина.

– Живот болит… – прошептала Мейка. – Извините… мне срочно нужно… – Не договорив, она бросилась в дом.

В полной темноте она на ощупь пересекла столовую, кухню, гостиную. На трясущихся ногах выбралась в холл и замерла у парадной двери, с гулко бьющимся сердцем прислушиваясь к тишине. Убедившись, что никто за ней не идет, подхватила с крючка ключи от ворот и, чтобы не звенели, сжала их в кулачке. Уже у ворот на место страху пришел восторг: она увидит Алена! Ведь у нее день рождения, он совершенно точно должен ее поцеловать!

Он стоял, опершись на капот. В свете золотистых фонарей он выглядел просто роскошно! От восхищения у Мейки закружилась голова, ноги стали ватными. Взгляд его жгучих глаз пронизывал ее душу насквозь, заставляя тонуть в восторге и смущении. Весь в черном, сегодня он казался стройнее и выше, чем прежде. Такой невыносимо красивый, притягательный… и смотрит на нее, как хищник на жертву! Он манил ее, словно магнитом, а когда позвал по имени, она задрожала.

– Мейка… – заключив ее в объятия, с упоением вздохнул мужчина. – Рад тебя видеть!

Не в силах бороться с собой, она закрыла глаза и, несмело обняв Алена, уткнулась носом в его плечо. М-м-м, изумительный парфюм с нотками кедрового дерева… и какое горячее тело! Тонкая ткань шелковой рубашки Алена казалась неощутимой, как будто ее обнимал обнаженный мужчина. Сердце Мейки работало с перебоями: то пропускало несколько ударов подряд, то билось с яростной силой. От его близости подгибались колени, дрожали руки, одним только взглядом он прожигал ее всю насквозь.

Не выдержав убийственного напряжения, оба одновременно потянулись к губам друг друга, и когда Мейка ощутила жаркие, чувственные губы мужчины на своих губах, дыхание перехватило, словно она полетела в пропасть с огромной высоты. Она буквально растворилась в нем, перестав существовать вовсе. Его язык и жадные губы сводили ее с ума, заставляли дрожать от наслаждения и неясного томления. Тонкие пальцы девушки зарылись в жесткие волосы Алена, коснулись теплой кожи его головы. Она задыхалась в его руках, казалось, ее тело стало невесомым, а от еще незнакомого желания, такого порочного и сладкого, помутилось в голове.

С трудом Мейка разлепила веки, слипшиеся от наслаждения, и встретилась с блестящими черными глазами. Затуманенный взгляд девушки, еще влажные после поцелуя губы, юное, податливое стройное тело… он будто не желал отпускать ее всю ночь, а ведь обещал, что не задержит больше минуты! Нехотя он отодвинул от себя разомлевшую Мейку. Ее тонкие руки цеплялись за его запястья, у нее кружится голова. Казалось, что если он ее отпустит, она упадет. Удовлетворенно улыбнувшись, он приобнял ее за плечи и повел к машине. Открыв переднюю дверь, усадил в кресло, и она с благодарностью улыбнулась. Вытащив из заднего кармана бархатную коробочку, Ален опустился перед ней на корточки.

– Мейка, помнишь, мы говорили о твоем любимом созвездии?

Смущенно глядя на коробочку, девушка кивнула.

– Я нашел его. Нашел твоего лебедя.

На бархатной подушечке лежал серебряный браслет с подвеской в виде лебедя, а в глазу его горел темный изумруд.

– Под цвет твоих изумительных глаз, – прошептал мужчина и, избавившись от коробочки, застегнул браслет на тонком запястье Мейки. – Я хочу, чтобы ты носила его всегда. В тот день, когда я не увижу лебедя на твоей руке, я пойму, что ты меня разлюбила, – без тени улыбки предупредил Ален. – Я не мальчишка, Мейка, устраивать скандалов не стану. Достаточно намека. Если любишь меня, носи его, и мы будем вместе.

Не в силах вымолвить ни слова, взволнованная, она кивнула и потянулась к его губам. Ален со стоном увлек ее на сиденье. Уверенным движением колена, вклинившись меж стройных ног, подмял под собой. Эмпас де ла Рив хранила безмолвие, казалось, люди вымерли. Горячая рука Алена протиснулась между сиденьем и спиной Мейки, властно надавила на поясницу, заставляя прижиматься теснее. Подчиняясь сильным рукам, Мейка нежно постанывала от наслаждения. Сквозь тонкую ткань шортиков она чувствовала напряженную выпуклость в его брюках, ей нравились дразнящие ритмичные движения его узких бедер, от которых между ног полыхал пожар.

Внезапно она поняла, что оба уже на грани, что вот сейчас он стянет с себя штаны и она потеряет девственность прямо на улице, в машине с открытыми настежь дверями. Сердце сжалось в ужасе, вдруг стало так противно, что возбуждение как обрубили. С трудом увернувшись от требовательных губ мужчины, Мейка попыталась оттолкнуть его, вот только он оказался жутко тяжелым.

– Эй, эй?! – хрипло прошептал Ален, обхватив ее лицо двумя руками. – Что такое? Испугалась?

– Ален… у меня это первый раз… – не в силах смотреть в его глаза, пролепетала Мейка. – Я не хочу, чтобы это случилось на улице, ведь я не шлюха…

Резко поднявшись, Ален с легкостью усадил ее на сиденье. В глубине его глаз она видела бушующее пламя страсти, но голос звучал спокойно. Внимательно глядя на совершенно смущенную девушку, он заговорил:

– Мейка, прости меня. Я увлекся и вовсе не хотел, чтобы ты почувствовала себя шлюхой. Извини, я сразу понял, что ты невинна, но ты сводишь меня с ума! Рядом с тобой я не в состоянии соображать. Прошу, пойми меня и прости. Я не хочу потерять тебя. Не хочу, чтобы ты думала плохо обо мне, о нас. И я прошу тебя, забудь обо всем, что произошло сейчас. А я в свою очередь сделаю все, чтобы загладить свою вину.

– Вину? – удивилась Мейка.

– Я старше, Мейка, и потому виноват. Я должен был сделать все красиво, показать, что чувствую к тебе, тогда у тебя и мысли бы не возникло о неправильности ситуации.

– Ален… я вышла, никого не предупредив. Мне нужно идти, чтобы никто не заметил моего отсутствия, – пряча глаза под опущенными ресницами, пробормотала Мейка.

– Да, конечно, – сдержанно улыбнулся он. – Прости меня, и… еще раз с днем рождения, Мейка Дэа Дарниз. Я надеюсь, ты дашь мне шанс исправиться?

– Да, – с облегчением выдохнула девушка.

Торопливо чмокнув Алена в нос, она бросилась к воротам. Коленки дрожали, руки тряслись; она изо всех сил старалась повернуть ключ в замочной скважине так, чтобы не издать ни звука. Оглядев темный сад и не заметив ничего подозрительного, Мейка бросилась к парадной двери. Словно ветер, она влетела на второй этаж, спрятала браслет в один из ящиков под кроватью и без сил рухнула на подушку.

Блаженно улыбаясь, она подумала о том, что Ален вовсе не хотел, чтобы она решила, что он думает о ней, как о шлюхе. Во всем виновата страсть! Ах, какие сладкие у него губы, какие горячие руки и тело! И то, что она чувствовала меж бедер… оно тоже было очень горячим. Залившись краской, Мейка уткнулась носом в подушку и рассмеялась – она чувствовала себя безумно счастливой!

Внезапно в дверь комнаты постучали. Улыбка сошла с губ Мейки: неужели это Лекс? А что, если он видел, как она вернулась? Вдруг он стоял где-то среди кустов растений или за деревом? Или выглядывал из-за угла? Или притаился в темном доме и видел ее в окно? Постаравшись выглядеть спокойной, она открыла дверь. На пороге действительно стоял Лекс. Он улыбался. Мейка молчала, пытаясь понять его истинное настроение.

– Ты в порядке? – наконец, спросил он.

Кивнув, Мейка сделала шаг в сторону. В Париже он всегда имел доступ в ее спальню, как и она имела доступ в его, и теперь не впустить было бы подозрительно. Ах, Лекс, как все изменилось за те несколько дней, что ты был в Марселе! Уверенно переступив порог, парень привычно рухнул на ее кровать и раскрыл объятия, приглашая ее сесть к нему на колени. Сделав вид, что не заметила, она присела на пуфик напротив друга.

– Извини, я обещал не торопить события, – вспомнил парень.

– Да, – кивнула Мейка, радуясь, что он все понял именно так.

Некоторое время ребята молчали. Лекс задумчиво смотрел на ее руки, сложенные на коленях, а она пыталась придумать, как рассказать об Алене. Лекс никогда не рассказывал ей о новых девушках, он просто звал ее в кино, и они шли туда втроем. Иногда к ним присоединялся Франс с какой-нибудь очередной эмо с пирсингом на лице. Оба часто меняли подруг; самые долгие отношения Лекса длились два месяца, самые короткие – три дня.

Как же поступить Мейке? Пригласить обоих в кино, а там будь что будет? А если кто-нибудь из них обидится на нее и она потеряет обоих? Спросить совета у Сандрины? Но ведь тогда бабушка начнет лезть в ее отношения с мужчинами, а Мейке итак с трудом удалось отстоять право на личную жизнь. Или лучше поговорить об этом с Аленом, ведь он старше, мудрее, а самое главное – знает, что у нее есть Лекс.

– Лекс? – позвала Мейка.

– М-м-м?.. – внезапно улыбнулся парень, подняв на нее глаза.

– Ведь ты обещал, что наша дружба не пострадает из-за поцелуя?

– Да, Мейк, не пострадает, – посерьезнев, кивнул он.

– Тогда почему нам вдруг стало не о чем говорить?

– Прости, Мейк. – Парень виновато свесил голову. – Я и сам не пойму. Мне кажется, во всем виноват город. Здесь я могу думать только о твоих губах. Думаю, когда мы вернемся в Париж, все станет, как прежде.

– Я не вернусь в Париж, – призналась Мейка.

– Я сейчас нечто такое странное услышал! – сощурив глаза, усмехнулся парень. – Ты не могла бы повторить еще раз?

– Я не вернусь в Париж, Лекс. В Савойе тоже есть колледж искусств, и я решила поступать здесь.

– Решила? – ехидно скривился Лекс. – Почему же ты так решила?

– Потому, что здесь моя семья, и Сандрина скучает по маме, бабушкам. Она в столице как псих-одиночка. За те пятнадцать лет, что она живет там, у нее не появилось ни одной подруги, она совсем одна, а я все время провожу с тобой.

– Интересно, почему ты задумалась об этом только сейчас, Мейка Дэа? Тебе потребовалось пятнадцать лет, чтобы понять, насколько Сандрине одиноко в столице? Знаешь, я думаю, справедливо было бы заметить, что если бы твоя бабушка тосковала по родным, она бы уже через год покинула Париж и прихватила с собой тебя. И потом, разве мы не договаривались поступать в один колледж? Ты хоть понимаешь, что я уже сдал экзамены и меня уже зачислили на курс? Я был уверен, что в следующем году, когда ты поступишь, мы вместе будем посещать этот уёбский колледж искусств! Вместе!