Текст книги "Безрассудные. Книга 2"

Глава 8

Всю ночь Марина не сомкнула глаз. Боль в ее груди была настолько реальной и всепоглощающей, что она едва могла дышать. Словно заводная игрушка, которая не может остановиться, Марина мерила спальню шагами. Назойливые, спутанные мысли кружили по спирали ее затуманенного сознания.

Это был конец. Конец, который она предвидела с самого начала их красивых, но обреченных на неудачу, отношений. Она знала, что рано или поздно природа возьмет свое. Молодые мужчины должны любить молодых женщин, а взрослым женщинам следует влюбляться в мужчин своего возраста. Все просто, и именно так функционирует природа. Марина застонала от безысходности и отчаяния. Она знала все с самого начала, но даже представить не могла, что будет так больно. Она представляла Эдди, целующего другую женщину, ласкающего ее, занимающегося с ней сексом… Всем своим нутром Марина чувствовала, что именно это он и делает в эти мучительные для нее минуты. И это было невыносимо. Марина закричала от безысходности и зарылась лицом в ладонях, медленно сползая по стене на холодный пол. Она даже не могла плакать, потому что это был конец, – предсказуемый и ожидаемый.

Слабый звук закрывшейся двери вырвал Марину из тревожного забытья. Она вздрогнула всем телом и посмотрела на настенные часы. Почти семь утра. Марина напряглась, вслушиваясь в звуки снаружи, поднялась на слабых ногах и уставилась на дверную ручку. Прошло некоторое время прежде, чем последняя волна разочарования накрыла ее с головой. Он даже не попытался войти. Значит у него не было желания видеть ее и давать хоть какие-то объяснения. Он был виноват.

Эдди стоял перед дверью спальни и тупо смотрел на дверную ручку. Всем своим телом он чувствовал, что Марина стоит за этой дверью. Стыд, вина и ненависть к самому себе заполонили его разум. Едва переступив порог квартиры, он, в глупой надежде, глубоко втянул воздух носом, чтобы оправдать самого себя, но было очевидно, – Марина здесь одна. Никаких признаков другого мужчины. Если быть честным, Эдди не особо удивился этому. Марина не из тех женщин, кто прыгает в койку с первым встречным… В отличие от него.

Эдди подошел к двери спальни и понял, что не сможет взглянуть Марине в глаза. Он совершил самую большую ошибку, на которую только способен, и ему нет прощения. Худшим же было то, что оно того совсем не стоило. Как ни прискорбно, Тесс не оправдала его ожиданий, и то была даже не ее вина. Просто Эдди понял, что не хотел ее. Но только своей головой. Его пенис, как раз наоборот, рвался в бой, и это выглядело более, чем странно. У Эдди был такой стояк, что на его эрекцию можно было вешать украшения и одежду. Как будто его под завязку напичкали Виагрой, и скорее всего так оно и было. Эдди почти поверил в то, что Джозеф подсыпал ему в виски какую-то дурь.

Однако было слишком поздно для догадок. Он не хотел Тесс, потому что, когда прикоснулся к гладкой, шелковистой коже ее безупречно красивого молодого тела, Эдди осознал, что Марина – единственная женщина, которую он по-настоящему желал. Тесс не была любовницей, созданной для него. Он ничего не почувствовал, – ни возбуждения, ни драйва, ни мурашек вдоль позвоночника, ни бабочек в животе. Ничего из того, что он привык чувствовать и что укоренилось в его сознании как исключительно правильный и желанный им вид сексуальной связи. Но Эдди ничего не мог с собой поделать и с упертостью барана хотел доказать, что стоит уплаченного миллиона, а когда понял, что не сможет кончить ни при каких условиях, просто трахал девчонку до тех пор, пока она не забыла свое имя. В тот момент Эдди ощущал себя крутым.

Прямо сейчас, он понимал, как облажался. Он прислонился лбом к холодной поверхности двери и в отчаянии замер. Он ощущал присутствие Марины, ее гнев и молчаливое осуждение. Не нужно смотреть на нее, чтобы понимать все это. Эдди почувствовал себя опустошенным, разрушенным, разочарованным и пристыженным. Он развернулся и устало протащился до дивана в гостиной, затем рухнул на него и зарылся лицом в ладонях. Ему нужно немного времени, чтобы все обдумать. Потом он встанет перед ней на колени и будет вымаливать прощение. Скорее всего, на это понадобится уйма времени. Поэтому пара часов ничего особо не изменит…

Эдди вышел из тяжелого забытья и схватил ртом воздух, – удушливая волна адреналина пронеслась по его венам. Он широко распахнул глаза, пытаясь сообразить, где находится и взглянул на часы. Почти полдень. Твою ж мать! Эдди подскочил на диване и принял вертикальное положение, пытаясь восстановить дыхание, в ожидании, когда его сердце перестанет бешено биться о грудную клетку. Еще не увидев ее, Эдди почувствовал молчаливое присутствие Марины. Она стояла позади, скорее всего внимательно разглядывая его, пока он спал. В этот момент он пытался понять, готов ли встретиться с ней лицом к лицу, но Марина щедро подарила ему еще несколько столь необходимых минут. Не произнеся ни слова, она вышла из комнаты и закрылась в ванной. Эдди услышал звук льющейся воды, и сглотнул комок в горле. Даже дышать ему было трудно.

Эдди понятия не имел, сможет ли вообще пройти через все это. Он изменил женщине, которой был обязан всем, что имел, – свободой, душевным покоем и лучшими минутами в жизни. Женщине, чьи руки были его единственным убежищем. Эдди не знал, с чего начать трудный разговор и как просить прощения. Он вообще понятия не имел, как произносится слово «прости» вслух. Очередная трусливая идея пришла ему в голову. Когда он не знал, что делать и как себя вести, ему нужно было заняться физической активностью. Ему необходимо пойти на пробежку. Марина слышала, что Эдди вышел из квартиры, и закрыла кран с водой. Улизнул, как обычно, – горько усмехнулась она своему неприглядному отражению в зеркале.

Марина вышла из спальни некоторое время назад, когда находиться в полумраке и одиночестве стало совсем невыносимо. Как только Эдди вошел в апартаменты, ее гнев постепенно утих. Он был в безопасности, дома, и это единственное, что имело значение. У Марины больше не осталось сил злиться.

Безвольная овца, у нее совсем нет гордости! Она влюблена в испорченного мальчишку и, похоже, растеряла последние мозги, чувство собственного достоинства и самоконтроля. Марина ругала себя на чем свет стоит, но ничего не могла с собой поделать. Когда спокойствие окончательно снизошло на нее, окутав будто мягким, ватным облаком, она решилась выйти из спальни. Прокравшись на цыпочках к дивану, где спал беспокойным сном кудрявый соблазнитель, она окинула его тревожным взглядом. Ее сердце сжалось в комочек, наполнившись странной смесью обожания и сожаления. Ее безрассудная любовь к Эдди была ей неподвластна. Едва взглянув на его ангельское лицо с надутыми губами и длинными ресницами, трепещущими веками и шелковыми спутанными кудрями, длинными пальцами, которые виртуозно услаждали ночью другую женщину, – она не сомневалась в этом, ведь именно она научила его всему, – Марина с сожалением выдохнула и… простила его.

Не важно, как сильно мучила ее собственная ревность, Марина прекрасно понимала, что бессильна. Это был Эдди Смайлз. Слишком молодой, слишком импульсивный, слишком страстный. Она скользнула взглядом, наслаждаясь видом его мускулистого тела, – черная шелковая рубашка была широко распахнута, открывая взору татуировки, украшающие рельефные мускулы. Ее взгляд проследовал ниже и Марина удивленно вскинула бровь. Эрекция в его брюках была видна невооруженным взглядом. Как это вообще возможно, ему бывает когда-нибудь достаточно? Она прекрасно знала, насколько Эдди гиперсексуален, но не было ли это слишком даже для него? «Девушка не смогла удовлетворить его», – в своем сознании, она возделывала эту мысль, словно цветущий сад. Марина криво усмехнулась. По крайней мере с ней он никогда не оставался неудовлетворенным. Вся ее женская сущность возликовала, она почувствовала триумф. Марина провела еще некоторое время, разглядывая Эдди, пока он не зашевелился и его веки затрепетали, – он просыпался. Марина отступила назад, лишь бы не встретиться с ним лицом к лицу. Он должен немного пострадать.

Джозеф Аристов проскользнул в апартаменты и огляделся вокруг. Здесь было тихо, никаких следов борьбы или скандала, которые он так надеялся увидеть. Мужчина раздраженно фыркнул. Он провел много времени в своей машине у дома, и когда увидел Эдди, отправившегося на пробежку, решил, что эта счастливая случайность была его единственным шансом.

– Пришел насладиться победой? – голос Марины звучал сурово, уверенно.

Джозеф развернулся на каблуках своих начищенных до блеска ботинок и попытался улыбнуться, но это вышло у него плохо – в движение пришел лишь угол рта. Он сунул руку во внутренний карман шерстяного жакета и выудил оттуда телефон Марины.

– Ну почему ты все время так груба со мной, Бэл? Я просто пытаюсь быть полезным. Джеймс сказал, что ты забыла у него телефон и попросил вернуть его.

Джозеф многозначительно посмотрел на Марину и протянул ей мобильник. Марина нахмурилась, ее сердце сжалось от мысли, что прошлой ночью ей следовало рассуждать более трезво и ответить на звонок Эдди. Возможно, это переломило бы весь ход событий. Что, если все случившееся, – ее вина? Что, если она сама толкнула Эдди в объятия другой женщины? Мысль резкой болью отдалась во всем ее теле, и Марина шумно, со свистом выдохнула.

– Хорошо провела время этой ночью? – неожиданно участливым тоном осведомился Джозеф и растянул губы в слащавой улыбке.

– Не твоего ума дело, – отрезала Марина.

Она прокрутила экран телефона, пробежавшись по утренним новостям. Она увидела ровно то, что и ожидала. Заголовки кричали о новом зарождающемся романе, – Эдди Смайлз и Тесс Конли в главных ролях. Статьи были испещрены недвусмысленными намеками и непристойными догадками. Марина покачала головой и с осуждением посмотрела на Аристова.

– Теперь ты доволен?

– Да, очень. Все прошло так гладко, как и планировалось.

Он фыркнул, ясно давая понять, что она бессильна перед лицом случившегося.

– Ты вонючий мешок с дерьмом, – раздраженно выплюнула она.

Джозеф посмотрел на Марину с неприкрытой ненавистью. Он был сыт по горло этой вездесущей теткой. Марина ответила ему таким же взглядом.

– Объясни мне, Джозеф, что за необходимость торговать им, как куском мяса? Какая нужда превращать замечательного человека и талантливого артиста в чертову проститутку? – ее голос надломился, Марина замерла, отчаянно сражаясь с подступившими к глазам слезами, под испепеляющим взглядом Аристова.

– Ты опять пытаешься учить меня, как вести дела? Неужели ты и правда веришь в то, что я нуждаюсь в твоих дерьмовых советах? Ты, древняя шлюха?

Марина судорожно сглотнула. Ее единственным желанием было врезать этому лицемеру и ханже так, чтобы он вылетел в окно и летел до Индии, но она знала, что не может позволить себе подобной роскоши.

– Я даже испытываю некоторое недопонимание, почему ты все еще здесь, Бэл. Разве вы с отцом не заключили сделку? Или ты решила на своей шкуре узнать, как обстоят дела в местной тюрьме?

Марина беспомощно вздохнула.

– Я не могу уйти просто так, мне нужен повод.

– Повод? Так вот: я организовал тебе «повод». Он провел ночь, трахая другую девку, и тебе все еще… нужен повод? – Джозеф хрипло расхохотался. – Да где твоя гордость, Бэл?!

– Ты разрушаешь его, Джозеф, – проговорила Марина, как будто не слышала его слов. – Эдди – артист, а ты пытаешься превратить его в чертова мальчика по вызову.

– Я помогаю ему удержаться на вершине, идиотка! Если он хочет продавать свою музыку, ему придется время от времени делать подобные вещи. И у него никогда не возникало с этим проблем, если ты до сих пор этого не поняла, – Джозеф презрительно фыркнул. – Не так уж трудно присунуть кому-нибудь, особенно, если за это платят хорошие деньги.

Аристов сказал это намеренно, чтобы сделать Марине больно, и молча возликовал, увидев как ее лицо стало белее мела. Он также заметил Эдди, в нерешительности застывшего на пороге.

– Может быть, он не хочет этого, – мертвым голосом попыталась возразить Марина, и Джозеф удивленно вскинул брови.

– Не хочет чего?

– Продавать свою музыку.

Марина закрыла глаза, почувствовав так хорошо знакомый ей запах парфюма и мужского тела, безошибочно определив, что Эдди тоже находился в комнате. Он молча наблюдал за ними с порога, не в силах сдвинуться с места. Джозеф был последним человеком, которого Эдди хотел видеть этим утром. Во время пробежки Смайлз проветрил голову и собрался с мыслями. Он был готов встретиться с Мариной лицом к лицу и поговорить. Джозеф совсем не входил в его планы, а напряжение в комнате зашкаливало. Всем естеством Эдди почувствовал, как нечто зловещее приближается словно туча, готовая обрушиться на землю сметающим все на своем пути ливнем.

Джозеф присвистнул и опустил руки на бедра, самодовольная ухмылка скривила уголки его губ.

– Ты превзошла саму себя в производстве ерунды. Ты только и делаешь, что капаешь ему на мозги и внушаешь деструктивные мысли! Но хотелось бы мне ясно понимать, с какой целью. Разве тебе недостаточно, что ты уже присвоила права на его музыку, которую, как ты решила, он не хочет продавать? – Джозеф смерил Марину надменным взглядом и покачал головой. – Нет, недостаточно. Теперь ты отчаянно борешься за то, чтобы заполучить его целиком лишь для себя?

От этих слов Марина вздрогнула всем телом, внутри нее все похолодело при мысли о том, что Джозеф, возможно, прав. Что, если она любила Эдди так сильно, что перестала воспринимать реальность? А реальностью было то, что она слишком стара, чтобы эти отношения длились долго. Сам факт того, что Эдди позволил себе заняться случайным сексом красноречиво говорил сам за себя. Сердце Марины замерло, она глубоко вздохнула, и этот вздох был больше похож на удушье. Джозеф скользнул по ней взглядом и довольно усмехнулся. Марина выглядела уязвимой и все, чего ему хотелось, это обратить на нее, наконец, всю свою ярость. Просто произнести очередные оскорбления и прикончить на месте. Время пришло. Сейчас или никогда, – принял решение Джозеф, понимая, что Марина достаточна слаба, чтобы оказать достойное сопротивление, и это его реальный шанс навсегда отделаться от нее. Аристов бросил пронзительный взгляд на Эдди, который стоял в нерешительности, сделал глубокий вздох и разразился тирадой.

– Неужели ты правда думаешь, что Эдди сможет жить без музыки и сцены? Без своих фанатов, гастролей, живых выступлений и всего того внимания и обожания, которых он достоин? Он нуждается в постоянном внимании, Бэл! Его эго слишком велико, а имя слишком знаменито, чтобы принадлежать одному или парочке жалких индивидуумов. Это все, что он умеет делать. Быть знаменитым! Это его жизнь! Ты хочешь отобрать у него все это, предложив взамен жалкую интрижку со стареющей бабенкой на запасном поле? Как много времени, по твоему мнению, у него займет, чтобы понять, что одной тебя недостаточно, чтобы сделать его счастливым? Старая подержанная женщина – это не то, чего заслуживает Эдди, и ты знаешь это лучше меня, Бэл. Просто прими правду и найди силы освободить его от себя.

Осознание правоты этих слов больно ударило по Марине. Реальная картина не могла быть более полной и сбалансированной, чем ее только что обрисовал Джозеф. Без слов, она развернулась и оказалась лицом к лицу с Эдди. Он был чернее тучи, глаза превратились в две мерцающие холодным светом свечи. Он смотрел на нее беспомощно и виновато, и Марина огорченно выдохнула. Она колебалась лишь мгновение, прежде, чем начать свой путь по направлению к выходу.

– Куда ты идешь? – царившее молчание было добито дрожащим голосом Эдди. – Марина, пожалуйста, останься.

Она остановилась и бросила на него беспомощный взгляд через плечо, лихорадочно соображая, что сказать, и было ли это столь необходимо в данной ситуации.

– Пришло время ей уходить, Эдди. Неужели ты не видишь, что она устала от тебя и не готова принять твой образ жизни? Ты взрослый мужик и не нуждаешься в мамочке. Не будь ребенком и позволь женщине жить своей жизнью. С нормальным, гетеросексуальным мужчиной ее возраста, который будет исправно присовывать ей раз в неделю по субботам, смотреть с ней сериалы и спать в промежутках между этими увлекательными занятиями.

Джозеф криво усмехнулся, втайне надеясь, что его слова дойдут до мозга приятеля. Неожиданно, Эдди ахнул и сжал кулаки.

– Заткнись! Ты говоришь о женщине, которой мы обязаны моей свободой!

Джозеф одарил его дьявольской улыбкой и рассмеялся.

– Не будь дураком, Эд! Это я, кому вы оба на самом деле обязаны, и я тут подумал, что, возможно, мне не следовало быть столь великодушным по отношению к ней. Мне слегка поднадоела вся эта драма, которую она нарочно раздувает. Она должна уйти.

Джозеф воинственно сложил руки на груди и метнул на Эдди взгляд, полный непоколебимой решимости. Эдди раздраженно выпустил воздух через ноздри.

– Может быть, ты заткнешься нахрен и дашь мне и моей женщине возможность решать как жить, без твоих мудрых советов?! Какого хрена ты вообще здесь делаешь? Кто дал тебе право контролировать мою личную жизнь?

Джозеф вскинул брови и хохотнул.

– Кто дал мне право? – Он подскочил к Эдди и заглянул ему прямо в глаза с заносчивой ухмылкой на лице. Джозеф больно ткнул указательным пальцем в его грудь. – Ты дал мне это право, Эдди! Ты дал мне это право, когда подписал контракт! И я не допущу, чтобы ты разрушил свою блестящую карьеру и жизнь из-за самонадеянной суки, которая очевидно преследует собственные цели, пытаясь сделать из нас врагов. Приди в чувство, дружок, она не та женщина, которая тебе нужна.

– Мой контракт затрагивает мою профессиональную жизнь, а не личную. Ты слишком далеко зашел, Джоз! Не твое дело, какая женщина мне нужна! Будь так добр, оставь право решать это мне, – Эдди смерил Джозефа гневным взглядом, изо всех сил стараясь сдерживать нарастающую ярость.

– Никто не собирается отнимать у тебя это право. Просто я подумал, что ты сам принял это решение некоторое время назад. Ты хочешь быть свободным от всякого рода обязательств, – разве не это ты мне сказал, приятель? Разве не такое решение ты принял задолго до того, как трахнул Тесс минувшей ночью?

Эдди нахмурился и залился густой краской, когда Джозеф одарил его удовлетворенной улыбкой. Спиной молодой человек почувствовал на себе пристальный взгляд Марины, но у него не хватило смелости повернуться к ней лицом и посмотреть в глаза. Он совершил ошибку. Он бездумно изменил женщине, которая была для него всем миром, и ему нет оправданий. Однако он все еще лелеял надежду, что она сможет простить его. Если бы они смогли поговорить об этом с глазу на глаз. Но Эдди опоздал. Он улизнул из дома в трусливой попытке оттянуть сложный разговор, и Джозеф воспользовался случаем и разрушил все до основания. Словно прочитав его мысли, Аристов, не давая Эдди ни единой возможности оправдаться, решил забить последний гвоздь в гроб бьющихся в предсмертной агонии отношений своего друга и женщины, от которой он, Джозеф, чертовски устал.

– Я бы сказал, ты принял такое решение задолго до прошлой ночи. В Лос-Анджелесе, когда мы устроили оргию в Западном Голливуде. Скольких ты тогда оттрахал? Четырех? Пятерых шлюх? – Джозеф покосился на Марину, которая начала слегка задыхаться, затем перевел взгляд на мертвенно-бледное лицо Эдди. – Подожди… Так ты не рассказал ей? Мне казалось ты поклялся, что расскажешь, и она тебя простит. Так что? Ты струсил и предпочел утаить правду? – Джозеф безошибочно определил нарастающее напряжение и пустился во все тяжкие. – Какой же ты бесхребетный мудак, Эд. Ты бессовестно обманывал свою даму, в то время как она искренне верила в то, что я есть корень всего зла. Хотя правда заключается в том, что ты просто не можешь удержать свой член в штанах. А она продолжала обвинять меня в подначивании и сутенерстве. Несправедливо!

– Заткнись! – Эдди больше не мог выносить все это. Ему было стыдно и больно… Он был виноват.

– Не смей орать на меня! Не моя вина в том, что здесь только я один и могу говорить неудобную правду!

– Иди нахрен, Джозеф! Держись подальше от моих отношений. Ты только и занимаешься тем, что пытаешься разрушить все, что делает меня счастливым. Но предупреждаю тебя, держись подальше от женщины, которую я люблю!

Слова слетели с его языка так непринужденно, что все трое замерли в изумлении. Джозеф, только потому, что это было признание, которого он боялся больше всего на свете. Эдди потому, что наконец-то смог сформулировать в слова свои чувства, томившиеся в его груди, в столь неподходящее время. Он медленно развернулся к Марине и его сердце рухнуло в область желудка. Она выглядела потрясенной. Шокированной. Ее глаза были большими и черными, как у пришельцев на картинках. Эдди не мог смотреть на то, как жизнь буквально покидает ее тело.

На ватных ногах он подошел к ней и прошептал, вглядываясь ей в лицо:

– Я люблю тебя. Пожалуйста, останься.

Марине казалось будто небеса обрушились прямо ей на голову. Тяжесть искреннего признания Эдди, этого падшего ангела, невыносимой ношей легла на ее плечи. Если бы только она могла изменить время и место, чтобы услышать от него эти слова! Но было уже слишком поздно. Вместе с этими словами, слетевшими с его губ в присутствии Джозефа Аристова, он словно тряпкой стер все ее отчаянные попытки сберечь то, что между ними было. Они оба знали это. Эдди измученно закрыл глаза, пытаясь успокоиться и сдержать приближающуюся паническую атаку, и именно в этот момент, Марина резко развернулась и выбежала из квартиры.

Прошло какое-то время прежде, чем Эдди удалось успокоиться и следом за этим он осознал, что Марины больше нет в комнате. Он открыл глаза и в отчаянии огляделся вокруг, но наткнулся лишь на холодный, мрачный взгляд Джозефа.

– Любовь, говоришь? – Джозеф иронично закатил глаза. – Что за идиот, честное слово. Зачем ей твоя любовь, если она заполучила эксклюзивные права на твои песни и может позволить себе с десяток Эдди, с менее использованными членами, нежели твой? – оскалился Аристов, бросил на Эдди взгляд, полный искреннего сострадания, и вышел из комнаты.

Она ушла, в чем была, – одетая в тренировочные брюки, его белую футболку и сандалии на босу ногу. Холодный мартовский ветер пронизывал ее до костей. Она вся тряслась от холода, а возможно ее била нервная дрожь. Пути назад не было, Марина прекрасно это понимала, поэтому набрала единственный номер, владельцу которого могла доверять.

Когда Брайан обнаружил ее на углу одной из улиц, она продрогла насквозь. Весна в этом году запоздала, казалось, она вообще никогда не наступит. Хрупкие плечи Марины были накрыты чьим-то пиджаком, ее колотило, лицо ничего не выражало. Брайан был поражен до глубины души, и не мог взять в толк, что же на самом деле произошло. Марина не могла пошевелить замерзшими губами, и мужчина просто подхватил ее на руки и отнес в машину. Брайан не был уверен до конца, но догадывался, что это связано с событиями прошлой ночи, и сделал то, что считал единственно правильным, – отвез Марину к себе домой.

Когда она отогрелась и к ней вернулись способность говорить и трезво мыслить, Марина услышала звон их телефонов, рвущий комфортную тишину комнаты. Она встретилась с озадаченным взглядом Брайана.

– Чего бы это ни стоило, он не должен узнать, где я, – сказала Марина. – Мне нужно некоторое время подумать. Когда я решу, что делать, я попрошу тебя устроить нам встречу. Последнюю встречу.

Брайану было тяжело слышать эти слова и трудно в них поверить, но он никак не мог повлиять на ситуацию. Он был всего лишь сторонним наблюдателем за этой столь же красивой, сколь и странной историей любви, его сердце раскалывалась надвое, но он был бессилен. Это был ее выбор.

Боль от утраты любимого человека оказалась еще страшнее, чем Эдди помнил. Потеря была его самым большим страхом и именно это вновь произошло с ним. Он провел день, слоняясь по опустевшим апартаментам в абсолютной прострации, в надежде, что Марина вернется. Затем очередная адреналиновая волна страха, что с ней могло случиться что-то плохое, накрыла и практически парализовала Эдди.

Все стало еще хуже, когда приехал Брайан, и сказал, что получил сообщение от Марины и с ней все в порядке, но где она находится – неизвестно. Она написала его телохранителю, а не ему, – сама мысль медленно убивала Эдди. Она ушла, не взяв с собой ничего, и Эдди взмывал ввысь и падал и разбивался на миллиард кусочков, рисуя самые ужасные сценарии в своей затуманенной голове.

Он поверить не мог, что Марина ушла и даже не потрудилась выслушать его. А ведь всегда говорила, что в любой ситуации, прежде, чем осудить кого-то, нужно попытаться конструктивно поговорить. Однако когда сама оказалась перед лицом такой ситуации, то просто хлопнула дверью. И оставила Эдди наедине с его виной и неразрешенными проблемами. Он задыхался от беспомощности и беспокойства, вливая в себя алкоголь, чтобы хоть как-то приглушить невыносимую боль от осознания собственной никчемности. Когда он достиг предела прочности, на смену боли и страху пришла неукротимая ярость. Примитивный гнев на женщину, которая повернулась к нему спиной сразу после того, как он признался ей в своих чувствах. А ведь ему было так непросто сделать это.

Ядовитые слова Джозефа, которые тот бросил в лицо Эдди перед уходом, и с того самого ужасного утра не давал о себе знать, сыграли злую шутку с артистом. Скорее всего, Джозеф был совершенно прав. Марина использовала Эдди, манипулировала им и получила то, что ей было нужно, а когда речь зашла о чувствах, просто хлопнула перед его носом дверью. Праведный гнев Эдди нашел выход через пьяный дебош и погром в апартаментах, которые молодой человек считал своим единственным домом последние несколько месяцев. Со звериным криком, он сорвал хранящие запах Марины простыни, которые бережно хранил все это время, и вышвырнул их вместе с остальными вещами женщины через окно на улицу. Эдди закончил свою пьяную вечеринку для одного в полицейском участке. Но ему было насрать. Ему вообще было на все наплевать.

Он лежал на жесткой скамье персональной камеры, уставившись в серый потолок, когда на пороге возник Брайан. Здоровяк окинул своего подопечного суровым взглядом и расстроенно вздохнул, – парень был полностью опустошен и несмотря на то, что Брайан пришел с хорошими новостями, стало понятно, что они слишком запоздали.

В полном молчании они проделали путь в неизвестном для Эдди направлении, и когда Брайан открыл дверь черного Рендж Ровера, приглашая парня выйти, тот замер, удивленно озираясь вокруг.

– Куда нахрен ты меня притащил?

На лице Эдди было написано искреннее недоумение, он поежился от вида мрачных серых высоток с черными окнами-глазницами, – он никогда не бывал в подобных районах города.

– Я здесь живу.

Брайан закрыл дверь автомобиля и направился к одному из зданий, в то время как взгляд Эдди упал на чемодан в руках телохранителя.

– Что в чемодане? – он поспешно засеменил за Брайаном, который преодолел расстояние до дверей здания за несколько огромных шагов, и замер от лаконичного ответа здоровяка.

– Ее вещи, которые ты вышвырнул в окно, дурачок.

Окончательный смысл этих слов никак не доходил до молодого человека. Эдди нахмурился и встал как вкопанный.

– Хочешь сказать, что она сейчас находится здесь, в твоей квартире?

Брайан промолчал, придерживая входную дверь и жестом приглашая Эдди войти. Но тот внезапно понял, что не в силах пошевелиться, словно был приклеен к своему месту. Эдди посмотрел на Брайана со смесью страха и нерешительности в глазах, и буквально выжал из себя слова.

– Хочешь сказать, что приволок меня сюда, чтобы встретиться с ней, прямо из полицейского участка, когда я выгляжу как кусок дерьма и воняю как грязный бродяга?

– Это не моя проблема, Эдди, – раздраженно бросил в ответ Брайан, и тем самым вывел парня из себя.

– Да ты серьезно? Решил таким способом окончательно добить меня?

Эдди поверить не мог, что оказался в столь ужасной, унизительной ситуации. Предстать перед Мариной в таком позорном виде после нескольких дней душевного расстройства и беспробудного пьянства было слишком несправедливо. Эдди рассеянно провел пятерней по спутанным волосам и его уставшее лицо с явными признаками тяжелого похмелья исказила мученическая гримаса.

Брайан окинул его расстроенным взглядом, но сказал:

– Не будь ребенком, Эдди. Заходи.

Слова возымели на парня эффект пощечины, Эдди вздрогнул от неожиданности. Брайан бросил на него быстрый взгляд и вошел внутрь здания, отпустив входную дверь. Эдди сорвался с места, подгоняемый естественным страхом, что дверь может захлопнуться перед его носом. Сердце Брайана болезненно сжалось. Возможно, было бы лучше, если бы мальчишка не успел войти.

Эдди вошел в небольшую, аскетично обставленную комнату, – настоящее холостяцкое логово, – озираясь по сторонам и принюхиваясь как профессиональная ищейка. Ему казалось странным, что он знал Брайана почти всю свою сознательную жизнь, но никогда не интересовался тем, как живет человек, которому он обязан своей безопасностью. По сути, Брайан всегда находился рядом. Неприятная мысль о том, насколько он в действительности безразличен к людям, которые посвятили ему свои жизни, заставила его устыдиться самого себя. Высокомерный придурок. Эдди мысленно приклеил бирку себе на лоб и проследовал в комнату, в которой минуту назад исчез Брайан.

Эдди замер на пороге. Стройный силуэт женщины, стоявшей перед большим окном, утопал в лучах солнечного света. Его взгляд скользнул вдоль ее изгибов, и сердце Эдди замерло, прежде чем заколотиться с космической скоростью. Все, что он слышал, был звук его собственного сердца, грохочущий в его голове. Марина почувствовала его присутствие и резко обернулась. Она окинула взглядом его изрядно помятое лицо и спутанные, грязные волосы, ее сердце болезненно сжалось, когда она учуяла запах перегара, которым от него разило, даже на расстоянии.

Он был слишком эмоционально слаб, нестабилен и совсем не умел справляться с самим собой, – мысль болезненным эхом пронеслась в ее голове. Марина тихо вздохнула. Этот едва различимый звук словно пробудил Эдди ото сна, он моргнул и неуверенно переступил с ноги на ногу, ему стало трудно дышать. Неуютная тишина повисла в комнате, пока оба пытались собраться с мыслями, овладеть чувствами и восстановить дыхание. Неожиданно для него, Марина нарушила молчание, и Эдди поморщился от звука ее голоса. Она говорила очень тихо, но в его голове слова прозвучали, как раскаты грома.