Текст книги "Между небом и бездной. Мистические рассказы"

БАБА НЮСЯ

Света брела по тёмным улицам родного посёлка. Шла, куда глаза глядят. Как ей быть, что делать теперь, молодая женщина не знала. Она поднялась вверх по проулку на две улицы выше и остановилась у старого, заросшего виноградом, давно заброшенного после смерти бабы Нюси дома, который стоял поодаль, на отшибе. Среди высоких, современных коттеджей, развалюшка смотрелась какой-то избушкой из страшной сказки. Но девушка не боялась. Света выросла здесь, в этом посёлке. Она помнила эту весёлую, жизнерадостную курносую бабульку. Добрая была. Любили её все. Потому и звали, ласково – Нюся… Помогала многим. Кому делом, кому советом. Если кому некуда дитё своё было пристроить, шли к баб Нюсе. Та всех приголубит, накормит и никаких денег, или не приведи, Господи, подношений не возьмёт… Дети её давным-давно жили в городе. А бабулька, дожив свой положенный срок, как то раз упала ничком прямо в только что перекопанную ею же грядку, да так и не поднялась. Померла. Нашли её соседи. Сын быстренько организовал похороны, особо не заморачиваясь обычаями да поминками, за что был дружно осуждаем всеми знавшими старушку соседями. Выставил дом и участок на продажу. Но не тут то было… Никто так и не позарился на этот «дворец». Так и стояла избушка, среди зарослей бурьяна и постепенно врастая в землю, вот уже много лет… Но тут уж ничего не попишешь…

Подошла ближе. Села на старенькую, перекошенную лавочку. Обида и боль собравшись тугим, ранящим комком, сковали душу и, не удержавшись внутри, бурным потоком слёз вырвались наружу. Девушка закрыла лицо руками и склонившись, долго рыдала, давая волю этим слезам… Здесь то её никто не услышит…

А плакать ей было над чем… С самого своего детства девчонка не видела родительской ласки. Спившийся отец в пьяном угаре схватился за нож и убил маму, когда девочке было десять… Сам же сгинул в тюрьме… А Свету взяла к себе бабушка. Жили они дружно, хорошо… Только, когда девушке исполнилось восемнадцать, бабули не стало… И осталась она одна одинёшенька на всём белом свете. Тут то и познакомилась она на свою несчастную голову с Валерой. Парень был обходительный, красивый, из хорошей семьи. Стали встречаться. И вскоре, он представил её своим родителям. Те обходились с будущей снохой с прохладцей. Отговаривали жениться на «неблагополучной», однако, свадьба всё же состоялась… Светлана зажмурила глаза. Воспоминания нахлынули с новой силой. Глаза снова наполнились влагой…

– Света, – не терпящим возражений тоном проговорила свекровь, – мы тут посоветовались, и решили, что будем строиться.

– Где?

– Как это где! На твоём участке. Твой домик того и гляди развалится, а участок – хороший, большой. В квартире у нас места мало совсем. Дети пойдут у вас с Валериком, а места нет…

– А деньги где возьмём?

– Квартиру продадим. Поживём пока в доме. А как построимся, дом снесём.

– Ну… Ладно…

Вскоре квартира была продана, работа закипела и к концу лета семья уже въехала в новый дом. Её домик снесли. Будто его и не было… Когда пришла пора оформлять документы, Валера заискивающе произнес: «Свет, давай документы на маму оформим».

– Почему?

– Да какая разница! Ведь всё равно нам всё достанется…

– Но участок то мой!

– Толку то! Мама квартиру продала…

– Ну… Давай… Валер, нас кажется маленький будет…

– С чего ты взяла?, – он опустил голову, – уверена?

– А ты не рад?

– А чего радоваться… Может это… Аборт сделать… Вот на ноги встанем, а?

– Ты чего?, – Света заплакала, – с ума сошёл!

А потом начался настоящий ад… Валеру будто бы подменили. Он стал приходить домой пьяным, буянил. Стал с какой-то ненавистью смотреть на свою молодую жену… Неделю назад он пришёл домой ночью. Снова пьяный.

Света вышла из комнаты.

– Ты что это? Где ты был?!

– Не твоё собачье дело! Навязалась на мою голову! Выглянула свекровь: «А я то думала сынок за ум взялся. Опять!»

– Пошли вы все на…

– Валер, иди спать…

– Чё? Будешь тут мне указывать в собственном доме…

– Он не только твой.

– У меня есть с кем тут жить, пошла отсюда вон!

Подонок развернулся и неожиданно ударил её ногой. Прямо в живот. Потом было плохо… Малыша не спасли…

Свекры умоляли не писать заявления… По телефону… В больницу к ней так никто и не пришел… Сегодня Света выписалась. На пороге её встретил Валера.

– Приехала…

– Да.

– Думал не придёшь сюда больше.

– А куда мне идти?

– Ну… Можешь квартиру снять…

– Ты, Света, не обижайся, – вступила в разговор свекровь, – но если на то пошло, все деньги наши вложены. И по документам…

Дальше она не слушала. Выбежала из дома… Так и оказалась здесь. У домика бабы Нюры…

Долго сидела она, глядя в бездонное небо с поблёскивающими на нём россыпями звёзд. Время уж близилось к полуночи. Девушка растерянно огляделась вокруг.

Потом решилась. Пробралась сквозь заросшую сорняком калитку. Прошла по еле заметной тропинке к дому. Хлипкая дверь не была закрыта. Вошла. Зажмурилась, чтобы привыкнуть к темноте. Прошла в горницу. Нащупала выключатель. Электричества, конечно же, не было… На кухне, рядом с со старенькой плиткой в тусклом свете луны обнаружила лежащие на столе спички. Зажгла одну. Спичка, слабо осветила комнатку лишь на какое-то мгновение. Увидела здесь же, рядышком на окне, небольшую керосиновую лампу. Взяла в руки. На дне еще колыхался керосин… Чиркнула спичкой снова, пытаясь поджечь фитиль. Зажглась… Керосинка осветила комнату тусклым светом. Прошлась по кухне. Ничего подходящего не нашла. Прошла в комнату. Осмотрелась. Около белёной известью печки валялся пыльный кусок верёвки. Вслух произнесла: «Наконец, то что надо»…

Взяла верёвку в руки. Уселась на железную кровать, которая заскрипела под тяжестью Светиного тела и снова заревела белугой…

– Бабулечка моя, милая, прости меня… Знаю, что грех это… Только зачем мне жить… Куда я пойду… Ну почему, почему я такая несчастливая… Что я сделала, а?

Вдруг, кровать скрипнула снова. Повеяло холодом. По волосам пробежался небольшой ветерок, будто кто-то погладил девушку по голове.

Света затихла, прислушиваясь. Тишина… Она встала, прошла в середину комнаты. Там, прямо из балки торчал большой крюк с висящим на нём кольцом для люльки. Пододвинула поближе табурет… Вдруг, в тишине прозвучал старушечий голос: «Ты это чаво удумала, девка!»

Света вскрикнула от неожиданности и попятилась.

– Кто тут? Баба, ты?

– Бабушка, ды не твоя…

Прямо перед ней вдруг возник сначала силуэт, а потом, с каждой секундой проявляясь всё чётче, появилась хозяйка дома, баба Нюся. У девушки от страха задрожали ноги.

– Не бойси, дитё. Я тибе не обижу…

– Баб Нюсь, это чё, и правда ты?

– Я, дитё, я…

– Ты ж умерла?

– А то! Померла. Тольки вот, сынок мой, басамыка, не схоронил как положено то… Отпеть и то не удосужилси, ирод… И усё… От и маюся тута… Устала уже, к мамке охота, к тяте, и дочка, Оленька ждёть, а я усё тута…

– Бедная…

– А ты чё жа, повешаться удумала, чё ли?

– Да я…

– Вижу, не от радысти ты сюды явилыся… Ну… Рассказавай… Можа помогу чем.

Светка рассказала все как есть, без утайки. Та слушала, не прерывая. Потом утёрла слёзы и тихо произнесла: «Бедныя детина, я ить, тожа так, бывалыча, хотела… Муж, как у тибе, буяном был, а свекруха, та усё за нево мине винила. Ну, я и кинулыся у снег. Думала замёрзну и усё»…

– А потом?

– Нашли мине… Еля живую…

– Ушла я от их… И хорошо. От совхоза комнатёнку дали. Потом за Петю вышла… От… Ты, дите, тута поживи покудова. Ты мине, можа, помогёшь, а я то, уж тебе.

– А сын твой, баб Нюсь, не прогонит меня?

– Нее. Точно гутарю, Светынька, не прогонить. Эт уж я пособлю.

– А как тебе помочь?

– Отпеть надоть мине, дочка. Я ить чё, уйтить не могу. К батюшке сходи. Он усё тебе исделаить как нада… Ты, дитё, ложися, поспи тута…

Свету и правда сморило. Она опустила отяжелевшую голову на кровать и заснула. Утром она никак не могла сообразить, сон то был, или явь. Однако, привела в порядок на удивление сохранившееся жилище старушки и к вечеру двинулась прямиком в храм. Заказала отпевание, сорокоуст, подала за упокой души рабы Божией Анны милостыньку и на поминальный стол положила пару ароматных булочек. После отпевания поехала на кладбище, чтобы высыпать землицу на бабанькину могилку. Уже войдя на территорию кладбища, вдруг поняла, что не знает, где она похоронена.

Вслух произнесла: « Баба Нюсь, а куда идти то?» Подняла глаза и увидела красивую белую голубку, сидящую на берёзке неподалёку. Прошла вперёд. И ахнула. Под деревом была могилка бабы Нюси. С фотографии, привинченной к металлическому кресту на неё смотрели добрые глаза бабульки. Помолилась. Высыпала землю.

– Покойся с миром теперь, моя хорошая.

Вернулась в домик старушки. Снова переночевала там… А утром, едва она собралась на работу, как вдруг услышала скрип калитки. Испуганная девушка вышла во двор.

Молодой, широкоплечий парень с добрыми, похожими на бабы Нюсины, голубыми глазами, смотрел на неё удивлённо.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте. А Вы кто и что тут делаете?

– Я… Понимаете… Трудно объяснить… В общем, мне баба Нюся разрешила…

– Не понял. Бабы уж сколько лет нет. Рассказывай, – он перешел на ты, – я не спешу.

И Света начала свой невесёлый рассказ… Когда она замолчала, парень тряхнул головой.

– Ох и твари твои родственнички…

– Я уйду… Придумаю что-нибудь. Вы простите меня.

– Да нет. Живи, конечно. Тут, если подшаманить домок, можно жить. Я помогу. Сделаем…

Знаешь, – он на мгновение замолк, раздумывая говорить или нет, – я ведь не просто так приехал-то… Мне ведь бабаня приснилась. Так явственно, как живую увидел. Говорит, ты Миша, должон ко мине прийтить, домой… Он улыбнулся. Скучаю по ней очень… Любила меня она… И я её… Хоть и пацан был совсем ещё, когда её не стало…

В это мгновение глаза молодых людей встретились. Что-то произошло. Что-то, что мы называем провидением, судьбой. Это было первое мгновение зарождающейся любви. Такой, которая бывает только раз в жизни, и такой, которая на всю жизнь… Впереди их ожидало много счастливых дней…

А рядышком, невидимая молодыми людьми, стояла и улыбалась баба Нюся…

– Вот и славна то как! И хорошо, любо… И мине теперя пора итить…

Впереди её, наконец-то, ждала вечность с родными и так любимыми ею мамкой, тятей, Петей и дочкой, Оленькой…

КАК БЕС К БАБЕ КЛАВЕ ЯВИЛСЯ

Солнечный луч, пробрался сквозь занавешенное оконце и нежно коснулся закрытых глаз спящей тщедушной старушки. Она лежала на боку, положив под голову сухонькие ладони… Подушка под её головой была ещё влажной. Заснула только под утро. Плакала до самого рассвета. И только под утро её сморила усталость…

Ей снилась она, Лизонька. Она была молодая, красивая. Улыбаясь, дочь подошла к матери и поцеловала в морщинистую щёку.

– Ты, мам, не плачь. Мне тут хорошо, я со своими, смотри.

За её спиной, и правда стояла погибшие внучки, зять и бабушка…

– А мне как жить теперя. И сил-то нет, и желании. Забрала ба мине к себе, доча, а?

– Не время… Ты только не верь… Это не я, мам!!!

Вдруг старушка проснулась. Она открыла глаза. Часто заморгала. Глаза снова наполнились влагой…

У бабы Клавы случилась беда. На прошлой неделе померла её единственная опора и надежда, её доченька. Так уж вышло, что на старости лет остались они вдвоём на всём белом свете. А теперь вот и вовсе… Одиночество… Она снова утонула в воспоминаниях и в своём горе… Муж еще в Великую Отечественную на фронте сгинул. Пропал без вести. Замуж она больше не пошла, хоть и звал Петро Самойлов. Только вот не могла она представить даже другого рядом с собой. Всё ждала своего Ивана… Так и состарилась незаметно… Одна радость – доченька… Растила её как умела. В институте, не чета другим, выучила. Когда замуж отдала, нарадоваться не могла. Зять ей достался ей хороший, рукастый. Внучок народился, Славик, потом внучка, Олечка… А потом беда… Пожар случился. Зятёк с внучатами не выжили. А Лиза на дежурстве как раз была.. Лиза-то, к матери и переехала тогда… А теперь вот… Даже и в страшном сне не могла несчастная мать представить себе, что ей, старухе, придется хоронить свое единственное дитя… А тут от горя стало её видеться всякое…

Её раздумья прервал стук в окошко. Баба Клава с трудом поднялась, надела старенький, выцветший ещё лет пять назад халат прямо на ночнушку и двинулась к выходу… Маруся – молодая, шустрая, быстроглазая соседка с утра прибежала проведать старушку. Молодая женщина постояла немного и, подумав, все же решила войти без спроса. Как-никак старушке 83 года, мало ли что может быть…

После залитой солнцем улицы, в доме было сумрачно… «Баба Клава», – позвала она тихонько, боясь испугать. Ей навстречу вышла старушка. Испещрённое морщинами лицо ее было мертвенно – бледное.

– Здравствуй, баб Клава…

– Здравствуй, Марусенька.

– Я, баб Клава, спросить хотела, Может тебе надо чего, ты скажи. Я в город еду.

– Спасибо тебе, детынька, – она тяжело вздохнула, – все у мине есть.

– Что-то ты совсем сдала. Давай-ка… Она осеклась… Вздохнула.

– Жить то надо, бабань..

– Надоть, Маруся, надоть. Живой-то, поди, в гроб не ляжешь… Ну, ничо, скоро мине Лизынька моя заберёть к себе.

– Да не убивайся ты так. Живи, бабуля… Судьба такая…

Баба Клава замолчала, раздумывая, говорить Марусе свой секрет, или не стоит. Еще подумает, что она того… Чеканулась… Но желание поделиться с кем-то пересилило. Собравшись с духом, она произнесла: " А ведь она ко мне ночью, Марусь, седни ить приходила…»

Маруся вскинула брови. Она, как человек рациональный, решила, что бабушка-то, по всему видать, того, от горя, с ума сошла…

Она осторожно спросила:" Кто, баб Клава?».

– Доча моя…

– Как приходила?! Во сне?

– Дык, и во сне… Но это уж под утречко…

– А?

Та покачала головой…

– Дык вот… Кому скажи – не поверють. А можа эт я, на старостя лет кукукнулася… Только вот сёдня ночью, часов так с двенадцати, как ветяр вокруг дому поднялси, и потом стук… У дверь, значится, стучить… Я к окошку… А тама дочечка моя. Зоветь. Иди, говорить, мама, ко мине… Я ей: " Ты ж померла, донюшка». А она: " Скучаю, мама, без тибе, выйдь сюды. А у дом не заходить. Иконы, говорить жгутся»… Соседка ошалело смотрела на бабку. А та продолжала: « И голос не Лизонькин вовсея.. Глухой, как воить будто… И боязно то как стало… Слыхала, бывалоча, в молодости ишшо, старики рассказывали, что нечистыя сила так к себе заманиваить… А тут – дочечка… Побоялася я. Не вышла. А она… Завтри говорить, приду, решайси»… Она смолкла. Слезы градом потекли по впалым, старушечьим щекам… Маруся озадаченно смотрела на соседку, не веря своим ушам. «Ну ты, это, баб Клав, не расстраивайся», – только и смогла произнести женщина.

Весь день она не могла прогнать из головы мысли о несчастной старушке. К вечеру, всё же решилась рассказать мужу и матери. Те слушали молча, не перебивая… После рассказа она осторожно спросила: «Как думаете, правда? Или с горя поехала крышечка у бабаньки?».

Мать и муж переглянулись.

– Как сказать, – произнесла Тамара, – слыхала я про такое, но чтобы наяву…

– Вроде и придурью баба Клава не страдала никогда, – мотнул головой Серёга, – давайте поночуем с ней. Жаль старушку…

– Тяжело одной-то… С тоски это она…

К вечеру вся компания собралась в доме бабы Клавы, ведя тихую беседу и настороженно прислушиваясь к уличным шорохам… Нежный лунный свет тускло освещал улицу, придавая ещё больше таинственности происходящим в доме событиям…

«Бабань, может ляжешь. Поспать бы тебе», – тихо произнесла Маруся… Старушка не успела ответить, как вдруг, старые настенные часы, которые давным-давно не работали, а висели в хате так, для красоты, пробили полночь… Все вздрогнули от неожиданности. И тут началось невообразимое. На тихой, спокойной до этого улице, что-то засвистело, заскрежетало. Громадная, черная туча закрыла желтеющий диск луны. Ветер зашатал деревья вокруг дома так сильно, что молодая, зеленая листва начала осыпаться на не успевшую остыть от летнего зноя землю…

Маруся нервно сжала руку мужа. В ожидании чего-то страшного, все собрались у небольшого оконца, напряженно вглядываясь в темноту…

Вдруг всё стихло. Появилась луна. В какое-то мгновение, словно из ниоткуда, на крыльце возникла сама Лиза. Она стояла и ухмылялась, глядя сверкающими глазами прямо на них… На ней была именно та одежда, в которой её провожали в последний путь…

«Ооо, соседушки здесь… Не спится вам дома… Ну, чё же, выходите тогда, побеседуем», – глухим голосом произнесла она…

Волосы зашевелились на голове Маруси… Липкий страх сковал движения… Хотелось кричать, но крик застрял в горле… Несчастная мать потянулась к двери… Однако, Сергей твердой рукой остановил ее: «Не ходи, баб Клава. Это не она». Баба Клава судорожно всхлипнула. Тот повторил: «Не ходи… Смотри… Внизу… На ноги смотри…»

Старушка перевела взгляд на ноги покойницы и содрогнулась… Вместо ног из-под длинной юбки торчали раздвоенные копыта… Тут, сообразив, что надо делать в таких случаях, Тамара, почти одновременно с Марусей, громко начали произносить молитвы. Только одна громко читала «Да воскреснет Бог», а другая – «Живые в помощи Вышняго»… А несчастная старушка-мать мелко тряслась рядом с соседом, который поддерживал её, обняв за плечи. Глаза нечисти сверкнули адским огнем… Послышался страшный вопль… На мгновение проявилась мерзкая, заросшая шерстью, рогатая морда со свиным пятаком посередине… А уже через секунду она пропала, оставив за собой лишь мерзкий запах тухлых яиц… Не удалось нечисти заполучить чистую душу…

Все потрясённо молчали. Заснуть никому не удалось до самого утра. А утром Серёга двинулся в сельский храм за консультацией… В этот же день молодой священник освятил участок вместе с бабкиной избушкой… Больше бес к бабе Клаве не приходил… А старушка не перекрестивши все стены и углы, и не помолившись спать не ложилась… Как-то ночью, она услышала нежный голос дочери.

– Мама, пора…

Старушка открыла глаза. Что за чудо! Она вдруг оказалась посередине чудесного, зелёного луга, щедро украшенного разноцветными, неестественно крупными, нереальной красоты цветами. Вокруг, над головой летали две бабочки – розовая и голубая. Она присмотрелась и не поверила своим глазам. Навстречу ей, по небольшой тропинке, вьющейся посередине луга от опушки леса, идут её родненькие… Первым к ней подошёл улыбающийся Иван. За ним – доченька, внуки, зять… Все они были одного возраста. Молодые… Красивые… Старушка заплакала от счастья: « Как же я скучала!»…

– Теперь мы вместе!

Её нашел Серёга утром. Уже остывшую… Она лежала в своей постели на боку. Уютно подложив ладошку под щёку и улыбалась…

МЁРТВЫЕ ПУТЫ

На уроке было неестественно тихо для 5 «а». Ещё бы! Сейчас Елена Ивановна будет объявлять оценки за контрольную работу. Женька тяжело вздохнул. Небось опять двойка. «Виденин, правильно вздыхаешь, у тебя два», – язвительно проговорила учительница.

– Я так и думал, Елена Ивановна…

– Что ты думал! Думал он. У тебя думать нечем… Мозгов то нет! А я говорила, надо учиться, а не по подворотням мяч гонять.

– Но я же говорил, Елена Ивановна, что я не понял эту тему.

– Заниматься надо. На дополнительные занятия ходить, как другие ребята.

– Мама сказала, что у неё денег нет.

– Ну, это твои проблемы, Виденин. Вот и неси маме подарочек.

Весь класс засмеялся. А Женька опустил голову и еле сдержался, чтобы не разреветься… Спас его долгожданный звонок.

Домой идти не хотелось. Мальчик медленно брёл по заснеженной улице. Холодный, промозглый декабрьский ветер насквозь продувал его слишком тонкую, не по сезону, курточку. Но, как не оттягивай, час расплаты близится. Отчим небось уже в электронном дневнике всё увидел.

От отчима мальчишке доставалось часто. Иногда за дело. Но чаще, просто так, ни за что. То, что он всё время обзывается, Женька уже привык. А вот что руки распускает, это да, обидно. Опоздал из школы на десять минут – получи леща, порвал рубашку – ремня. А за двойку – будет точно сечь. Такой у него метод воспитания. Когда он был дома, Женька старался на глаза ему не показываться. А тот, заправившись с утра пивом или чем покрепче, как только мальчишка являлся на порог, начинал «воспитывать». От такого воспитания на теле ребёнка частенько появлялись синяки да ссадины. Мать украдкой гладила сына по голове, приговаривая: « Ну, что же, сынок, надо слушаться папку». А какой он ему папка. Папка то его родной, давно умер… На машине разбился… Всё изменилось с тех пор. Когда-то давно, в той, другой жизни, веселая, жизнерадостная женщина, постепенно превратилась в забитое существо, которое уже не пыталось сопротивляться такому поведению новоявленного папаши. Бывало, что и ей доставалось.

С тяжелым сердцем Женя открыл дверь подъезда… Отчим был дома. Как обычно навеселе.

– О, какие люди к нам пожаловали. Заходи, дебил. Опоздал на пять минут. Это раз. А ну-ка, посмотрим, чего там у нас?

Отчим демонстративно взял в руки телефон.

– Так-с. А за чё это у нас двойка?

– За контрольную…

– А я вроде тебя предупреждал, что если получишь еще хоть одну двойку, пришибу, придурок. Ты чё, не понял?

– Понял.

– Да не, походу не понял… Ну ничё, ща поймёшь…

Женька отступил на шаг назад. Но это не спасло. Удары огромным солдатским ремнём посыпались на тощее детское тело.

Будешь знать, урод, как двойки получать…

В субботу в гости к внуку заехала бабушка. Мама не любила, когда она приезжала. За глаза всегда называла её ведьмой. Если-бы она знала насколько права… Но приезжала бабуля редко, особенно после смерти её сына, Женькиного отца. Понимала конечно, что здесь её никто не ждёт, кроме внука. Да и жила далековато, за городом, в деревне. Она любила Женьку. И мечтала когда-нибудь приобщить его к своему, так сказать, хобби. А хобби у неё было – то ещё! Бабуля занималась магией. А проще говоря, была потомственной ведьмой. Знали об этом её занятии немногие. А вот чувствовали на себе плоды её трудов почти все жители Садовки…

Увидев стоящую на пороге бабулю, Женька обрадовался.

– Бабуль, привет!

– Здравствуй, мой хороший. Ну, как вы тут поживаете. Она осмотрела цепким взглядом квартиру.

– Нормально.

– Что-то ты, Женя, невесёлый.

– Да не, нормально всё…

Она обняла внука.

– А худущий. Кожа да кости. Что не кормят?

– Кормят, кормят…

– Да я вижу – она со злостью посмотрела на невестку, – смотри у меня… Будешь внука обижать, я тебе задам.

– Кто его обижает. Что Вы, мама…

– Пойдём, мой хороший, я тебе гостинцев привезла…

Оставшись в комнате наедине с внуком, старушка стала расспрашивать его о его житье с новым папашей. Тот замялся, не зная, как поступить. Очень хотелось рассказать, поделиться хоть с кем-то своими обидами, чтобы хоть кто-то пожалел его или просто обнял… Но с другой стороны…

Бабушка поняла всё и без слов.

Она протянула Женьке новую футболку и связанный для него свитер.

– На-ко, примерь, не малы будут.

Женька быстро стянул свою старенькую, изношенную рубашку, чтобы надеть футболку. И тут старушка обомлела. Руки, спина, бока мальчишки были в синяках.

– А теперь рассказывай, что это?

И Женька рассказал всё как есть. Глаза старушки аж засверкали от злости.

«Ну, гад. Ты у меня попляшешь», – загадочно произнесла она…

Мальчишке она ничего не сказала. А через неделю, на выходные, Женьку отправили в деревню, к бабуле. Там он наконец-то смог отвлечься. Вдоволь накатался на санках, поиграл в снежки с соседскими ребятишками. Перед самым отъездом бабушка вручила ему в руки небольшую, плотно укутанную в черную бумагу коробочку.

– Ты, внучек, как приедешь, эту коробку раскрой и в подушку отчиму положи то, что там находится.

– А что там, баб?

– То, что его успокоит навсегда. Мёртвые путы это. Верёвочки такие, у покойника взятые. Это отца твоего путы. Вот это прочитаешь, как класть будешь. Руки он на тебя больше точно не поднимет…

Она протянула внуку листок с наговором.

– Ух ты! Ну и ну! Ты, бабуль прям маг!

– А то! Я еще много чего знаю… Ты, внучек, почаще ко мне приезжай, и тебя научу. Будешь жить как король! Всего сможешь добиться, чего только захочешь!

– Приеду…

– Только не потеряй, сразу, как приедешь, сделай. А потом я их заберу. Пригодятся еще…

– Ладно.

Женьке стало как-то не по себе. Но избавиться от побоев отчима очень хотелось…

Приехав домой, мальчик увидел лежащего на диване отчима. Коробку пришлось спрятать в стол, до подходящего случая.

А ночью Женька проснулся от того, что кто-то трясёт его за плечо. Он открыл глаза и вскрикнул от страха. Прямо перед ним, в тусклом свете луны он увидел своего отца. Волосы зашевелились на голове ребёнка. Одновременно было и страшно и хорошо от того, что он видел отца. « Это сон», – промелькнула мысль в голове.

– Это не сон, сынок. Это правда я, твой папка. Ты, Женя, коробку ту не раскрывай, не надо, сына. Бабушка, конечно тебя любит. Но у неё свои цели. А ты душу свою загубишь. Убийцей станешь. Не надо тебе это. Иначе мы с тобой никогда там не встретимся. Станешь плохим человеком… Не надо, сын…

– Пап… Я скучаю, – из глаз мальчишки брызнули слёзы, – плохо без тебя…

– Я тоже скучаю. Но встретимся мы не скоро… Не плачь. Ты же мужик…

Мальчишка вытер рукавом старенькой пижамы слёзы: «Помню, пап. Мужики не плачут»…

– Запомни. Коробку ту сожги на улице. Завтра же. Хорошо?

– Да, пап. Понял…

– А бабушке скажи, чтоб отстала. Поменьше с ней общайся. Её уже не спасёшь. Меня хотела приобщить. Но я против был. Теперь вот тебя подговаривает… Не надо, сына… Грех это большой, понял?

– Да…

Призрак пропал. А Женька так и не понял, что это было – сон или явь… Только утром, схватив коробку и спички и побежал на пустырь за домом… Огонь занялся быстро. Через минуту от бабкиного «подарка» не осталось и следа…

Через час она позвонила.

– Ну, что, внучок, сделал?

– Нет, баб, я сжег ее. Не хочу я таким заниматься. И папка сказал…

– Старуха мгновенно всё поняла и положила трубку: «И этот туда же… Глупцы»…

Прошло уже много времени, и Женька всё никак не мог взять в толк, что же произошло с отчимом. Ведь с той самой ночи, тот ни разу не поднял на него руку. И даже ни разу никак не обозвал…

А случилось то, что в ту самую ночь его папка навестил и отчима… Через два месяца тот собрал свои вещи и ушёл… Мама повеселела, учёба стала даваться легче… Жизнь Женьки налаживалась…

После того ночного происшествия, парнишка осознал многое. Понял, что он не один, и что в трудную минуту отец поможет даже с того света… Однако легче от этого не становилось. Мама работала целыми днями. А в выходные не больно то интересовалась, что там у него на душе. Иногда было по-настоящему одиноко… А папка больше не приходил… Даже во снах…

Приближались январские каникулы. Мать вошла в комнату сына тихо произнесла: «Женя, сына, может к бабуле на каникулы поедешь?»

– Да ну её… У неё крыша поехала на колдовстве… Всё что-то нашёптывает, узелочки какие-то навязывает… И вообще, чё я там в её деревне делать буду… Интернета нету у неё…

– Сынок. Что ты какие-то глупости говоришь! С бабушкой дружить надо. Она тебя любит. Причем тут это? – Не капризничай. У меня дел по горло… Не до тебя будет… Ладно тебе, сына, съезди…

Женьку старушка действительно любила. Мечтала когда-нибудь приобщить к своему ремеслу, раз уж сына не удалось. А ремесло у бабы Мани было ещё то! Бабуля действительно могла многое. Старуха, во что бы то ни стало, решила передать свой дар внуку. Она считала, что внук идеально подходит для преемника…

Хотя, конечно, сноха о чём-то догадывается. Однако, меньше знаешь, крепче спишь… Узнает потом, когда всё будет сделано…

Она стояла на остановке, думая о снохе, внуке и о том, что его пора потихоньку готовить… В деревне уже смеркалось, когда рейсовый автобус прибыл из города. Навстречу ей двинулся угловатый подросток…

– Женечка…

– Привет, ба.

– Ну как ты? Хорошо доехал?

Она потянулась, чтобы обнять внука, но тот отстранился…

– Нормально… Доехал…

– Вот и славненько. Вот и молодец!

Всю ночь бабка что-то шептала, будто с кем-то разговаривала. Что-то громыхало и неприятно пахло из её комнаты…

Утром Женька проснулся с головной болью…

– Баб, ты чего всю ночь там нашептывала…

– Да это приснилось тебе, внучек.

– Ага, щас…

– Ну, раз пошел такой разговор, скажу. Я, как ты знаешь, кое-что умею. Ты подумай. Я ведь тебе добра желаю. Многому тебя научить могу. Если согласишься, конечно. Чую я, наш ты… Получится у тебя… Понимаешь, это ведь власть. Тебе понравится… Хочешь, будут за тобой девчонки ходить, в рот тебе заглядывать. А захочешь, можешь наказать так, что мало не покажется, и никто не узнает, что это ты сделал…

– Чё, и училок можно, к примеру, чтоб заболели все?

– Можно. А можно и похуже чего…

– Ого! Бабуль, ты прям Волан-де-Морт.

– Да куда ему до меня…

Она рассмеялась. Но взгляд её был серьёзен…

У мальчишки мурашки поползли по коже от этого взгляда. Он поёжился.

– Ну что, будешь учиться?

– Не знаю… Папка говорил… Плохо это…

– Что тут плохого! Подумай. Время есть…

– Как в школе дела твои?

– Да, не очень… Училки придираются, математичка вообще зверюга. Чуть что – два. А сама только и знает, что тесты да самостоятельные давать. Ничё не понимаю, как она объясняет. И классуха воспитывать достала. Хоть бы они куда-нибудь делись…

Старуха загадочно посмотрела на внука…

– А как зовут-то их?

– Елена Ивановна и Наталья Петровна. А что?

– Ничего. Увидишь потом, как хорошо кой-чего уметь то.

Она потрепала его по льняной голове…

Каникулы пролетели быстро. И неожиданно для Женьки, весело. Погода стояла чудесная, солнечная. И морозец небольшой. Так что Женька успел и на лыжах накататься и с местными ребятами наиграться… Бабуля больше тему щекотливую не затрагивала, и вела себя как и все бабушки, закармливая внучка вкусностями и выпечкой… Только под Рождество уходила куда-то. Но не в храм…

В город Женька вернулся вместе с бабулей. Вечером она деловито собрав свои «инструменты» ушла. Вернулась довольная, с мандаринами и красивыми яблоками. Два яблока лежали в отдельном от всех пакете. Утром, когда парнишка уже выходил в школу, она остановила его на пороге: «Женя, вот яблочки, дай своим училкам, угости». Мальчик удивился.

– Каким, баб?

– Ну, тем, Елене и Наталье…

– Зачем?

– Ты дай, если хорошо учиться хочешь.

Тот, пожав плечами, взял яблоки.

– Что, бабуль, полюбят меня училки, да?

– Увидишь…

В глазах ребёнка, это казалось каким-то волшебством… Он отдал яблоки. Только то, что случилось потом, не давало покоя парнишке всю его оставшуюся жизнь…

Уже на следующий день в школу не пришла ни Наталья Петровна, ни Елена Ивановна. Заболели. Не пришли они и через неделю и месяц… Потом пошли слухи по школе, что произошло что-то странное – у обеих онкология…

Женька не находил себе места. Неужели это он виноват?… Как же так. Он думал, что это всё так, ерунда… А здесь… Однажды ночью приснился отец. Он долго смотрел на сына встревоженно и с грустью. А потом тихо произнёс: «Женёк, сына, ты только не соглашайся… Не надо… Душа у тебя – добрая… А согласишься, будешь всю жизнь жалеть». И исчез… А мальчишка ещё долго не мог уснуть, ворочаясь в постели с боку на бок… Как быть… Бабушка – то не отстанет… А утром она позвонила.