Текст книги "Всё и ничего. Как выжить в одиночку?"

Своя жизнь дороже

Эрик каждый день проверял криминальные новости на сайтах краевой полиции и Следственного Комитета. Сообщений об убийстве водителя газели не было. Вбивал в поисковик ключевые слова из этой истории в надежде, что о ней пронюхают журналисты и что-нибудь напишут «по сообщению источника». Ни строчки ни в одном издании. Не нашёл он и своё фото из паспорта в разделах о розыске пропавших лиц или подозреваемых в совершении преступления. Оставалось гадать: то ли труп до сих пор не обнаружили, то ли это преступление было слишком мелким для публикации. Это же не тот случай, когда известного политика мочат посреди центральной улицы. Не резонансное убийство.

Неизвестность мучительно терзала, заставляла прокручивать в голове всевозможные сценарии развития событий. И все они казались безнадёжными, за исключением одного: полиция нашла настоящего убийцу, а он, Эрик, больше не подозреваемый, и может свободно выходить на улицу и оформлять новые документы. А, может, и старые ему полицейские вернут. Хотелось на это надеяться, но верилось в такое справедливое чудо с трудом.

А тут ещё Михаил уехал в неизвестном направлении на «шкоде», которая, возможно, уже числится в розыске. И даже позвонить ему нельзя, потому как опасно вставлять сим-карту в телефон, можно обнаружить своё местоположение. И Владимира не попросишь набрать номер Заречного, поскольку не догадался Эрик записать его на бумаге.

Утром третьего дня с момента исчезновения Михаила, Эрик вошёл в его комнату. На ключ она не запиралась. В принципе, и нечего там было запирать. Полки в двухдверном деревянном шкафу были практически пустыми. Аккуратными невысокими стопками лежали несколько футболок, трусов и полотенец, пара джемперов, комплект постельного белья и одни джинсы. У Шерра тоже было немного вещей, но такой аскетизм просто подавлял.

Во втором отделении шкафа ни нижней полке стояли летние туфли, выше – спортивная сумка. Эрик открыл её и обнаружил трикотажный спортивный костюм, а под ним – кнопочный телефон, зарядку к нему и пистолет ТТ. Покрутив в руках тяжёлую опасную игрушку, мужчина на всякий случай протёр её подолом майки, чтобы удалить отпечатки пальцев. Денег в комнате Михаила он не обнаружил, хотя заглянул даже под матрас. То ли сосед хранил средства на работе в сейфе, то ли их было так немного, что можно носить с собой в кошельке.

Шерр успел выйти в холл до того, как Владимир вернулся из магазина, в который он отправлялся каждое утро пополнять съестные припасы. Ни к чему кому-то было знать, что он, Эрик, копался в чужих вещах, тем более, что он в них обнаружил.

Вот откуда у Заречного пистолет, и зачем он ему нужен? И куда он сам подевался? Ехал на «шкоде», и его задержала полиция? Попал в аварию? Не мог же Мишка продать его машину на запчасти и скрыться с деньгами! Не та сумма, из-за которой стоит марать своё имя. А что ему вообще о Заречном известно?

В съёмной квартире они прожили вместе чуть меньше года и друзьями не стали. Общались изредка, если вдруг случался совместный ужин. Что Миша успел о себе рассказать?

Родился он в Харькове, там же учился в школе и институте. Бизнесом начал заниматься со студенческих времён и очень в этом преуспел. Переехал в Луганскую область, был депутатом местного Совета. Имел собственный крупный вещевой, он же продуктовый, рынок, большую квартиру и несколько джипов. Семь лет назад всё потерял.

В последние три года живёт в Краснодаре. С бывшей женой и двумя взрослыми сыновьями не общается. Работает менеджером в магазине по продаже электроинструментов. Паспорт у него гражданина ЛНР, поэтому каждые три месяца приходится пересекать границу и возвращаться обратно, чтобы не превышать срока в девяносто дней, во время которых он может находиться на территории России без визы.

Когда Заречный уезжал, он обычно предупреждал, что его не будет дня три. Но в Луганск он ездил в прошлом месяце. Изредка Миша исчезал на одну ночь объяснения причин, ведь он не обязан был отчитываться перед соседом. И Эрик думал, что причина – женщина. Что же могло случиться сейчас? Мысли бегали по кругу, благоприятных объяснений не находилось.

Из мрачных раздумий его не вывело и появление Владимира с очередным пакетом продуктов, которые он сразу же принялся раскладывать по полкам холодильника. Сколько он может всего таскать, готовить и жрать, мрачно возмутился про себя Эрик.

Ему вдруг опять захотелось выпить. Но прикладываться к спиртному в первой половине дня и вовсе никуда не годилось. Так и сам не заметишь, как станешь запойным алкашом! Раньше он таким несчастным бомжам в холодные дни покупал одноразовые стаканчики с пакетным чаем, чтобы согрелись. Интересно, если он, Эрик, окажется под вокзальным мостом, ему кто-нибудь купит горячего чая?

– Ты чего такой мрачный? – спросил Владимир, выйдя из кухни с кружкой кофе в руке и присев за большой стол в холле. – Надеюсь, сегодня тебе опять не хочется кого-нибудь убить?

– Хочется. И не кого-нибудь, а конкретного человека. Правда, я не знаю, кто он. Но этот зяблик меня жёстко подставил. Надеюсь, я узнаю, кто он такой, – мрачно ответил Эрик и философски продолжил: – А вообще люди массово не убивают друг друга по двум причинам: либо потому, что им нет от этого никакой выгоды, либо из-за страха понести наказание перед законом. Точно так же, как мужики не изменяют своим жёнам, потому что они на фиг никому не нужны, или из-за страха разоблачения и дальнейшим разводом.

– Не всегда так, – возразил Квитко. – Я своей жене никогда не изменял, потому что любил её, мне просто не нужна была никакая другая женщина. Хотя парень я по молодости был видный, девчата очень даже на меня заглядывались.

– Ну, значит, ты по молодости нагулялся, понял, что все бабы одинаковы, вот после свадьбы и остепенился.

– Ничего подобного. Моя жена была моей первой женщиной.

– Что? – Эрик присел на стул напротив Владимира и уставился на него в непритворном изумлении. – Ты хочешь сказать, что за всю жизнь у тебя была одна-единственная женщина?

Квитко кивнул с самым важным видом и сказал:

– Мне мама в детстве ещё говорила: «Береги себя, сынок, для жены. Она будет тебе за это благодарна».

– Ну, конечно, мама плохого не посоветует, – усмехнулся Эрик. – Но надо же, чудо-то какое! Никогда в жизни не видел мужика, у которого всего одна женщина была. И как жена, отблагодарила тебя за это?

– Ага. Привела в нашу квартиру своего бойфренда. Она с ним познакомилась, когда они были в суде на одном процессе присяжными заседателями. Сначала он в гости приходил, Лена представила: «Мой друг». А потом этот «друг» поселился с ней в одной комнате. Так теперь и живём на троих. Пятый год уже.

– Весело, наверное, живёте. Развелся с женой?

– Нет пока.

– А почему ты не съедешь?

– А куда? Мне некуда, – Квитко широко развёл руки в стороны. – Жильё в Москве снимать я не потяну. Я всю жизнь положил на то, чтобы на эту квартиру заработать, она хоть и двухкомнатная, но просторная, с большой лоджией, в хорошем районе, у метро. Дача ещё в Подмосковье есть, машина приличная. Ну, ты ж её видел. Помимо основной работы годами на ремонтах квартир и дач подрабатывал. Всё делал, чтобы жена и дочка не нуждались. А теперь – что? Жена с другим мужиком живёт, дочка уехала, замуж вышла, троих детей родила, причём, всех дома, четвёртого ждёт. Кому я нужен? В моём-то возрасте и при моём здоровье! Тут на еду дай Бог хоть как-то заработать. Невыносимо так жить. Я уже хотел с собой покончить. Спасибо, брат двоюродный Сашка прилетел и увёз меня в Краснодар на моей машине. Полгода я у него прожил. Они с женой дом купили. Ну, как дом? Коробка одна, внутреннюю отделку надо делать. Ну, я помогал, как мог, за строителями наблюдал, сам по мере сил что-то делал.

– Кстати, насчёт еды. Ты ж не всегда, наверное, был такой габаритный. Это ты когда так раскормился?

– Всегда стройным был. Лет десять назад начал постепенно в весе прибавлять, подсел на гамбургеры. На работе напашешься, бутеров налопаешься, а домой придёшь – ужина толком нет, ну, и стал брать еду по дороге домой из Макдональда. Потом жена начала угрожать: «Давай худей, не то я с тобой разведусь». И вот не развелась, а бойфренда в дом привела.

Квитко не стал уточнять, что весил гораздо больше, когда полгода назад двоюродный брат привёз его в Краснодар. За шесть месяцев, благодаря героическим усилиям жены Александра по организации правильного питания, удалось от двадцати килограммов избавиться, но надо было сбросить ещё как минимум столько же.

А Эрик спросил:

– Вот ты так по-доброму называешь любовника своей жены «бойфрендом». Я не понимаю, как вообще можно под одной крышей с ним уживаться? Не свербит, что какой-то мужик в соседней комнате твою законную жену имеет? Единственную твою женщину!

– Ненавижу его, гада! Он же мне ещё и замечания делает. То я чашку за собой не помыл, то за квартплату не плачу. А ничего, что он вообще-то в моей квартире живёт, которую я на свои кровные купил и своими руками отделал? Иной раз так и хочется всунуть ему нож в печень и прокрутить его там несколько раз!

– Вот мы и пришли к тому, что человек не убивает, если ему этого не надо. А тебе надо. И потому ты готов лишить жизни человека, который тебе мешает. Но не делаешь этого только потому, что боишься уголовной ответственности.

– А ты? Ты убил бы?

– А я убил. Двоих. Мужчину и его сына-подростка. Можно сказать, что даже троих. Мать ребёнка сошла с ума. В психлечебнице она.

– Как так? – Владимир поражённо уставился на Эрика. – Зачем ты это сделал?

– В аварии это произошло. На трассе.

– Ну, это не тот пример, – облегчённо выдохнул Владимир. – Это опасная ситуация на дороге. Такое с каждым водителем может произойти.

– И происходит. А дело было так. Я ехал по трёхрядке с уширением по третьей полосе, как обычно, то слева, то справа. И вот с той стороны полоса обгона заканчивается, начинается отбойник, мы все построились в колонну по одному. И тут… Зяблик на «тойоте» летит, как на Формуле-1, четверых уже обошёл, а пятый – ползущий рейсовый Икарус. Уширение заканчивается. А Шумахер всё летит, тормозить не собирается, и я понимаю, что мне трындец.

Секунда сжалась до сотой доли, кто бывал в таких ситуациях, знает: время как будто останавливается совсем, твои мысли летят с огромной скоростью, а движения, напротив, кажутся, вялыми, замедленными… Мозг просто взрывался: если вильнуть вправо на скользкую после дождя обочину – закрутит, улечу, машина в котлету, да и самому перепадёт неслабо. Второй вариант – уйти на встречку в зазор между двумя КамАЗами-зерновозами, и тогда затрут до состояния блина, потом с асфальта соскребать будут. Доля секунды закончилась, решение принято.

Любой дэпээсник скажет: «Ты в своём ряду, никуда не виляй, потом сам же виноват будешь. Просто тормози». Я так и сделал, а в последний момент вильнул резко влево, потом так же резко вправо, и опять влево (маневр ухода от открытого люка), чтобы остаться на трассе. Это меня и спасло. Удар пришёлся по касательной, а если бы в лоб, он бы меня к заднему сидению навечно припечатал. Шумахеру повезло меньше: от удара по моей машине его отбросило на Икарус, который он всё-таки обогнал… Этот зяблик ехал с сыном-подростком. Оба скончались на месте. Но у меня была секунда на выбор: чья-то жизнь, или моя. Я выбрал свою, она дороже.

– Не снятся они тебе, эти муж, жена, ребёнок?

– Нет, не снятся, – зло ответил Эрик. – Потому что я был прав!

Лучший почерк для преступника

Когда Алексей Мудров вошёл в кафе, его внук уже сидел в их любимой кабинке. Парень поднялся, чтобы обнять деда, они одновременно сказали друг другу: «Хорошо выглядишь», и оба рассмеялись.

За обедом генерал-лейтенант спросил:

– Мы в прошлый раз с тобой не договорили. Почему ты всё-таки считаешь, что командира нижегородского СОБРА, его жены и двоих детей – это не дело рук банды амазонок?

– Сейчас поясню. Итак, на трассе «Дон», неподалёку от станицы Аксайской, нашли брошенный автомобиль, в нём – четыре трупа: муж, жена, девочка-школьница и шестилетний мальчик. Убийцы пустили в ход и огнестрельное оружие, и холодное.

– Что, впрочем, амазонки всегда и делали. И стреляли, и пускали в ход ножи.

– Это да, – согласился лейтенант и продолжил: – Но в данном случае за рулём был не обычный гражданин и даже не простой полицейский. Стал бы подполковник СОБРа подпускать к себе бандитов, если в его машине жена и двое детей? И что это за идея, досрочно возвращаясь из санатория, вдруг решить «поспать в лесочке»? Прямо-таки верх легкомыслия. Кроме того, на теле девочки было обнаружено тридцать семь ножевых ранений. Это зачем бы амазонки стали так зверствовать? Они ведь убивали только для того, чтобы убить. Задача всегда была одна: не оставить свидетелей и завладеть добычей, будь то ювелирка, деньги или даже продукты. А это дикое зверство очень похоже на месть или устрашение. В первые дни после происшествия во всех телесюжетах озвучивалась версия, связанная со служебной деятельностью подполковника. За три месяца до смерти он приезжал в командировку в Ростовскую область и что-то очень серьёзное там накопал, то ли о трафике наркотиков, то ли по незаконному обороту оружия. Но далее журналисты говорить об этом резко прекратили. Бандитское нападение – и всё.

– Ты же в курсе, что тогда баллистическая экспертиза показала, что семью застрелили из охотничьей «Сайги»? – полуутвердительно спросил Алексей. – Проверяли все «Сайги» района и алиби их владельцев. Охранник местного рынка добровольно принес своё оружие, и его обвинили не только в убийстве семьи собровца, но в ряде других преступлений амазонок. Мужчина отсидел два года. Но поскольку гладкоствол не оставляет следов, то доказать, какое конкретно оружие использовалось, было невозможно. И генпрокуратура отказалась утверждать обвинительное заключение…

Подошла официантка, чтобы убрать пустые тарелки, и мужчины замолчали. После того, как девушка отошла от стола, Константин ответил:

– Ну да. Сначала на охранника повесили другие дела амазонок, а потом на них – убийство этой семьи. Даже мать погибшего собровца не верит, что виноваты амазонки. Она уже десять лет ходит по инстанциям и пытается найти справедливость. Хочет найти истинных убийц своего сына. Если верить матери, то лица её погибших сына и невестки были сильно изуродованы, а на запястьях остались следы от наручников, то есть, получается, их пытали прижизненно… Это тоже Инесса с Романом делали при помощи своих дочек?

– Костя, тут я тебе ничего не могу сказать. Если ты помнишь, я МВД Ростовской области возглавил в июле десятого года. А это убийство произошло годом раньше. То есть, на место преступления я не выезжал и тела не видел. А я всегда в таких случаях лично выезжал.

– Дед, я верю, что ты бы отнёсся со всей ответственностью, – улыбнулся лейтенант. – Но в этом деле ещё много нестыковок. Например, при осмотре места происшествия было написано, что убийцы ничего из ценностей не тронули. Зато четыре года спустя золотые украшения собровца и его жены вдруг нашли при обыске в доме амазонок! В общем, не верю я, что с подполковником СОБРа и его семьёй расправились амазонки. Не их это почерк.

– Да не было у них чёткого почерка! Они то готовились к преступлениям, выслеживали жертву и изучали распорядок дня, то спонтанно нападали чуть ли не на первого встречного. Иногда заранее знали, у кого и что можно взять – ценности или оружие, а порой убивали и хватали всё, что под руку попадётся, – возразил Мудров и глубокомысленно завершил: – Лучший почерк для преступника – отсутствие всякого почерка. Меньше шансов попасться. А что касается подозреваемых, то смотри, сам никого зря не посади.

– У меня де жа вю? Это же опять ваша Аста? – Костя слегка привстал со стула, опершись руками на столешницу. – Стоит только нам с тобой заговорить об амазонках и журналистках – и она тут как тут.

Мудров-старший обвёл глазами зал и тоже увидел девушку, присаживающуюся за двухместный столик. Как и в прошлый раз, он поднялся, приветственно помахал рукой и пригласил её присоединиться к мужской компании. Аста подошла к столу, поздоровалась и смущённо сказала:

– Я, наверное, буду вам мешать. У вас же свои разговоры.

– Ничего секретного, – возразил генерал-лейтенант, а лейтенант взял из рук девушки голубую ветровку и повесил её на деревянные плечики.

– Мы уже пообедали, – сказал Алексей Павлович и спросил: – Что тебе заказать?

– Я тоже обедала. А кофе бы выпила.

Мудров-старший взглянул на часы и сообщил:

– Молодёжь, извините, но я вынужден вас покинуть. Дела. Так что кофе попьёте без меня.

Он снял с вешалки свою куртку и прошёл к бару, чтобы расплатиться за обед.

– Ну, как там у вас жизнь на МАРСе? – спросил Константин, когда перед ним и Астой поставили по чашке капучино с одинаковыми рисунками сердечек на пенной поверхности.

– Жизнь кипит! Все куда-то бегают и что-то делают. Я сотрудников почти не вижу, они же у нас к месту не привязаны. Иногда вылавливаю кого-нибудь по телефону, чтобы расспросить, есть ли что-то интересное мне рассказать. На днях закончила статью об очередном завершённом расследовании Агентства. Можешь почитать на нашем сайте.

– Обязательно прочту. А что там с историей про найденного папу? Имеет она продолжение? Он уже пообщался с сыном? Они созвонились?

– А тебе это действительно интересно? – неуверенно спросила Аста, очень надеясь на положительный ответ.

– Конечно. Иначе бы не спрашивал.

– Тогда расскажу. Только давай прогуляемся по Красной до моего дома. Погодка чудесная, не хочется сидеть в подвале.

Предмайская погода радовала ярким солнцем, которое ещё не пекло, а нежно ласкало. Костя и Аста расслабленно шли по тенистой аллее вдоль цветочных клумб, и она рассказывала:

– Папа и сын не только созвонились и обменялись фото, но уже и лично встретились. Сергей только в субботу от меня узнал, что Ульяна умерла, а в четверг уже приехал на машине из Москвы. Бабушка Жени мне позвонила и пригласила к ним в гости. Мне было неудобно соглашаться, всё же совершенно незнакомые люди, но уж очень хотелось увидеть этого папу и его сына. Это так трогательно было! Пацанчик такой симпатичный, ему сейчас лет десять или уже одиннадцать. Подбежал, обнял меня, прижался. Я аж растерялась. Женька – вылитый Сергей, такой же светленький, голубоглазый. Если бы отец впервые увидел сына только сейчас, не стал бы и экспертизу ДНК проводить, всё наглядно видно.

Брока остановилась у свободной лавочки, но не присела, а достала из кармана куртки вейп и затянулась. Запахло сладким дымом с вишнёвым ароматом. Косте не нравилось это повальное увлечение молодёжи «синтетическим» курением, он считал, что если уж завелась эта вредная привычка, то лучше обычные сигареты. Но Асте эта «игрушка» шла, и запах дыма был приятен. И голубая ветровка ей очень шла, подчёркивая цвет синих глаз. Сделав ещё одну затяжку, девушка продолжила:

– Но, представь, оказывается у этого Сергея аж пятеро детей и столько же внуков! Дочери от первого брака уже сорок лет, сыну тридцать восемь. Потом у этого бизнесмена был ещё роман с одной женщиной, родился сын. А после того, как Ульяна родила Женьку и отказалась жить с Сергеем, он снова женился. Причём, последняя жена младше его на целых тридцать лет! – Аста произнесла последнюю фразу с явным осуждением. – В этом браке появилась девочка, уже в первый класс ходит.

– Да, плодовитый оказался папаша. Но зато у Жени обнаружилось сразу столько родственников!

– Это да. Старшим брату и сестре этот мальчик в сыновья годится. Не знаю, насколько интересно им будет общаться. Но у этой истории неожиданно обнаружилась и другая сторона. Не знаю, как правильно, «обратная» или «оборотная». Представь, я уже собралась домой уезжать, со всеми попрощалась, вышла в проулок к своей машине, и вместе со мной – пожилая соседка Татьяны, зовут Лена. Она в соседнем доме живёт, через забор. Мы с ней разговорились. И она мне такое поведала! Оказывается, Ульяна окончила медицинский институт, но ни одного дня нигде не работала. В двадцать лет она познакомилась с Сергеем, ему тогда сорок было, и он купил ей небольшой кирпичный домик с участком земли, на котором она выстроила солидный особняк. Понятно, тоже на деньги любовника. А маленький домик стала сдавать квартирантам.

Кстати, особняк впечатляет. Огромная кухня-столовая с мебелью из натурального дерева, мраморная лестница с коваными перилами, несколько спален с ванными, да ещё и спортзал с тренажёрами… И сама Ульяна красавица необыкновенная, я видела её большую фотографию на камине – высокая, стройная, с большими голубыми глазами и светлыми волосами ниже плеч.

– Прям как ты? – улыбнулся лейтенант, любуясь пышными волосами Асты, блестящими от солнечных бликов.

– Да, как я, – не смутившись комплименту, признала журналистка.

– А в чём же обратная, или оборотная сторона истории?

– В причине смерти Ульяны. Татьяна мне сообщила, что её дочь умерла от последствий ковида. А соседка Лена рассказала совсем другое. Она считает, что Ульяна была эскортницей. В промежутках между встречами с Сергеем, она куда-то часто уезжала, или же к ней на выходные приезжали на дорогих иномарках какие-то компании, мужчины и женщины, которые привозили большие пакеты с едой и выпивкой. Так Ульяна пристрастилась к спиртному. Она и с ребёнком просидела меньше года, потом сдала его маме и отчиму и продолжила разгульный образ жизни.

Параллельно у неё существовал какой-то любимый мужчина, но он был женат. И вот полтора года назад он объявил Ульяне, что развёлся и хочет создать с ней семью. Она была на седьмом небе от счастья, не ходила, а летала, пить бросила, так сказать, «завязала», компании больше не приезжали. А потом любимый мужчина попросил у неё денег на развитие бизнеса, дескать, чтобы они уже до конца дней ни в чём не нуждались. Она взяла кредит в три миллиона рублей и отдала ему.

– Надо думать, после этого любимый мужчина перестал выходить на связь и внёс номер её телефона в чёрный список, – предположил оперативник.

– Так и было. А когда она его разыскала, то ли на работе, то ли дома, заявил, что ничего у неё не брал. Её кредит – ей и выплачивать. И тут Уля запила всерьёз. Соседка говорит, что на неё взглянуть было страшно, чёрная вся ходила. В день рождения к Ульяне приехали гости, посидели и уехали. А ближе к ночи она постучалась в окно кухни своего квартиранта. В её маленьком домике тогда одинокий мужчина жил. Он открыл окно, и в этот момент женщина рухнула на землю. Квартирант схватил свой телефон и вылез через окно в их общий двор. Вызвал скорую помощь, хотя сразу же понял, что она уже не дышит, – Аста горько вздохнула.

– Сколько таких историй, – сочувственно ответил лейтенант, словно смерть Ульяны была личной трагедией журналистки, и констатировал: – Пострадавшие иногда обращаются в полицию, но если нет нотариально заверенной сделки или хотя бы долговой расписки, то с мошенника ничего не взыщешь.

– Ну да. Татьяне пришлось продать их с мужем квартиру и машину, чтобы выплатить кредит. Так что теперь они живут в доме Ульяны вместе с мальчиком. Но мать не хочет признавать, что у дочери сердце остановилось от огромной дозы алкоголя, вот она и говорит, что Ульяна умерла от ковида и от горя. Ещё сказала за столом: «Этот гад живёт и радуется, а моя дочь уже год под землёй лежит».

– Интересная у тебя профессия, – перевёл Константин тему разговора. – Я в детстве тоже хотел стать криминальным журналистом.

– А я – полицейской.

– Почему не стала?

– Мама и моя рижская бабушка в один голос умоляли меня этого не делать, говорили, что я – это всё, что у них осталось. У меня папа полицейским был. Они с мамой познакомились в Риге, когда она приехала туда с подругой в отпуск. Сразу же влюбились друг в друга, быстро поженились. Но детей заводить не спешили, карьеры строили, я у них появилась только через восемь лет после свадьбы. А когда мне было шесть лет, папа погиб, и мама решила вернуться в Краснодар, так что в первый класс я уже здесь пошла…

– Имя у тебя красивое, – снова перевёл тему Константин с печальной на приятную. – Кажется, в переводе с греческого оно означает «горожанка», а со скандинавского – «божественная красота»?

– Точно, – согласилась девушка, польщённая тем, что он это выяснил после их первой встречи, вряд ли знал раньше.

– Ну, и где живёт Божественная Красота? Улица Красная практически закончилась.

– Я живу в том же доме, где находится кафе, в котором мы сидели, – озорно рассмеялась Аста. – Так что пошли обратно, тебе же всё равно придётся туда возвращаться.

– Почему придётся?

– Потому что ты припарковал свой крутой скутер у моего подъезда!

– Из тебя получился бы отличный опер. У тебя окна выходят во двор?

– Во двор. И на улицу – тоже, – снова рассмеялась Аста.

– Отличный наблюдательный пункт, – сыронизировал лейтенант.

И тут журналистка смутилась. Выходило, что она за ним шпионила. Высматривала. Чёрт побери, как неудобно получилось!