Текст книги "Анна – королева франков. Том 2"

Глава 29

Утренняя трапеза задерживалась, так как король и королева не почтили всех своим присутствием, и Рауль де Крепи стал нервничать. Успокаивало только то, что не было короля, а значит, они отправятся в Санлис позже.

Граф шутил, был весел, и женщины не сводили с него восхищенных глаз. Раньше бы это доставило ему удовольствие, а сейчас досаждало. Но ему нужно было соответствовать ранее заявленному образу – и он соответствовал, делая дамам комплименты и недвусмысленные намеки, вызывающие у них неловкий смех. Но внутри был весь напряжен, как пружина, то и дело поглядывая на двери, из которых должна показаться Анна.

Но ее всё не было. Рауль был готов сорваться с места и помчаться в ее опочивальню, чтобы узнать, что ее так задержало. И будто в ответ на его мысленные молитвы, открылись двери – и показалась она, предмет его любви, сердечных мук и душевных терзаний. Он было дернулся, чтобы пойти навстречу и, упав перед ней на колено, целовать край ее платья, но вовремя остановился, не сводя с неё своего пылкого взгляда.

По тому напряжению, с которым королева шла к столу, стараясь всеми силами не поддаться соблазну посмотреть в его сторону, граф понял, что Анна почувствовала его состояние, но не позволила себе это показать.

Проходя мимо, она не подняла глаз на Рауля, а только слегка повернулась в его сторону, приветствуя его. А ему так хотелось встретиться с ней глазами! Однако этой роскоши он был лишен.

Вскоре в зал вошел король, медленно направился к своему креслу и тяжело опустил в него свое грузное тело. Мужчины замерли в легком поклоне, а женщины – в полупоклоне. Вскоре все вдруг оживились, занимая свои места за столом.

Генрих окинул взглядом присутствовавших и, остановив свой взгляд на графе Валуа, показал рукой на пустующий стул слева от себя. Тот выполнил безмолвный приказ короля, не нарушая молчания, установившегося между ними.

Какое-то время ели тоже молча. Наконец король заговорил:

– Что-то я давно не видел тебя при дворе. Не надоел тебе еще замок Крепи-ан-Валуа?

– Я законопослушный вассал и надлежащим образом выполнял ваш приказ, ваше высочество. А что касается скуки, она меня действительно достала.

– В твоих лесах много зверья всякого. Охотился?

– Так охота же была моим единственным развлечением. Несколько раз ходил на медведя, а так в основном устраивал псовую охоту на оленей и соколиную на пернатую дичь.

– Не помню, чтобы давал тебе разрешение.

– Вы тогда стояли со своим войском на границе Анжу и Турени, поэтому разрешение выдали моему человеку в вашей канцелярии. Как уже говорил ранее, я стараюсь не нарушать принятых вами законов.

– Вильгельм стал что-то своевольничать, поэтому я со своими вассалами обсуждаю военный поход в Нормандию. Тебе тоже следовало бы присоединиться к нам.

– Я рад быть вам полезен, ваше высочество. Когда мы отправимся в Санлис?

– Часа через два после обеденной трапезы. Мне нужно здесь решить кое-какие дела.

– Я полностью к вашим услугам, мой король, и буду готов к этому времени.

– Ты видел моего наследника?

– Не довелось. Но очень хотел бы увидеть.

– Тогда после того, как поедим, поднимемся в детскую, куда перенесли его колыбель.

Анна слышала весь этот разговор и старалась не проявлять к нему интереса. Повернулась в сторону супруга только тогда, когда он спросил:

– Мa chérie, ты не против показать Филлипа графу Валуа?

– Конечно, нет. Скажите, когда я могу отвести его в детскую.

– Мы пойдем все вместе.

– Как скажите, мой супруг.

На этом беседа закончилась, и все трое в полном молчании продолжили трапезничать.

Однако планам короля не суждено было осуществиться, поскольку к нему подошел сенешаль и что-то тихо сказал на ухо. Генрих недовольно стукнул кулаком по столу, отчего Анна вздрогнула.

– Извини, mon soleil. Я немного забылся. Покажи Филиппа Раулю сама. Только не забудь взять с собой герцогиню Аквитанскую.

– Может, достаточно будет одной Марьяны? – затаив дыхание, спросила Анна.

– Нет. С вами пойдет герцогиня.

Категоричность тона супруга убедила ее прекратить разговор на эту тему, и Анна вынуждена была сказать:

– Всё будет так, как вы хотите.

Допив из кубка вино, Генрих довольно крякнул и поднялся из-за стола.

– У меня неотложные дела в канцелярии, так что я вас покидаю. Встретимся в три часа после полудня, Рауль.

И вскоре он и сенешаль скрылись за одной из дверей. Теперь графа и Анну отделяло друг от друг только пустое королевское кресло. Однако она не собиралась рисковать, общаясь с Раулем де Крепи на глазах у всех, а потому повернулась в пол-оборота к Эрмесинде Аквитанской и Берте де Понтье, сидевшим рядом с ней с правой стороны.

О чем они говорили друг с другом, Рауль не прислушивался, погрузившись в раздумья, как побыть с Анной наедине хотя бы пять минут. Одно дело, если бы их сопровождала её служанка, другое – герцогиня. Но, так и не найдя решения возникшей проблемы, решился, как обычно, отдаться на волю случая.

Рауль так погрузился в своим мысли, что не сразу услышал, что Анна обратилась к нему. И только когда она, повысив голос, произнесла: «Граф!», он очнулся и вскинул на нее глаза.

– Вы готовы подняться со мной в детскую?

– В любую минуту, моя королева.

– Тогда пойдемте.

И Анна вышла из-за стола. К ней присоединились герцогиня Аквитанская и Рауль де Крепи. Втроем они направились к лестнице. Поднялись по ней на третий этаж в полном молчании. Так же прошли длинный коридор и остановились возле одной из дверей. Анна открыла дверь и вошла в комнату, в глубине которой стояла колыбель с балдахином. Возле нее сидела служанка королевы и развлекала малыша. Марьяна, взявшаяся невесть откуда, сменила её.

Все трое пришедших остановились возле колыбели, в которой лежал в длинной белой рубашонке наследный принц. Он, увидев лицо своей мамы, загугугал и широко улыбнулся своим беззубым ртом. Она привычно взяла его на руки и показала графу Валуа.

Филипп остановил на нем пристальный взгляд голубых глаз и стал рассматривать незнакомого человека. Рауль протянул ему свой палец – и малыш цепко ухватился за него своими маленькими пальчиками.

– Уверенный малый, – засмеявшись, сказал он. – Своего не упустит. Думаю, ему на роду написано расширить королевский домен.

Анна довольно улыбнулась, прижав к себе сына. И в этот момент Рауль понял: сейчас или никогда. Он пристально посмотрел на Эрмесинду, и столько в его взгляде было мольбы покинуть детскую хотя бы на пять минут, что герцогиня растерялась, не зная, как лучше поступить. Но ее колебания длились одно мгновение. Тряхнув головой, она посмотрела на королеву и сказала:

– Что-то мне стало слегка дурно. В вашей опочивальне, ваше высочество, есть вино? Мне бы сейчас сделать пару глотков и минуту посидеть в покое.

Анна сначала всполошилась, беспокоясь о самочувствии подруги, но, увидев, как та озорно подмигнула ей, поняла, что она хочет на короткое время оставить их с Раулем наедине. Марьяну она в расчет не брала.

Подыгрывая герцогине, она ответила:

– Конечно, есть. И кубок для вина тоже.

– Тогда я вас на несколько минут покину, – слабым голосом сказала она и медленно скрылась за дверью.

Рауль не стал терять времени зря и сразу приступил к главному:

– Моя Анна, сейчас не буду говорить вам о своей любви. Вы и сами знаете, насколько она сильна. Меня волнует другое. Берегитесь Роберта Бургундского. Особенно следите за наследником и не оставляйте его без присмотра надежных людей, которым вы полностью доверяете. Сам он вреда ему не принесет, но может подослать своих людей, чтобы его или удушили, или отравили. И это не пустые слова. Я не раз наблюдал, как он пытался чужими руками устранить короля. Впереди у него еще много военных походов – и чем черт не шутит, когда Бог спит.

Анна испытала такой шок, что даже если бы в эту секунду к ее ногам ударила молния, она не вызвала бы таких чувств. Мысли в голове поскакали галопом, опережая друг друга и путаясь.

– Вы будете участвовать в этих походах? – спросила она, глядя на графа широко распахнутыми глазами, которые казались почти синими на ее побелевшем от страха лице.

– Если меня призовет Генрих стать под его штандарт.

– Тогда я прошу вас… нет, умоляю присмотреть за Робертом, чтобы он не принес вреда моему супругу.

– Вы просите меня о невозможном.

– Почему? – удивилась Анна ответу графа.

– Я бы и сам хотел, чтобы вы остались вдовой. Правда, без моего участия.

– Господь с вами! – воскликнула она. – Если вы будете хоть в малейшей степени причастны к смерти моего супруга, я никогда не стану вашей, как бы при этом не любила. Если не хотите лишиться моего доброго расположения к вам, дайте мне слово, что Роберт будет в поле вашего зрения.

Рауль ответил не сразу, а потом поднял на Анну измученные глаза и коротко ответил:

– Обещаю.

Она облегченно выдохнула и с нежностью посмотрела на графа.

– Я знала, что вы мне не откажете, – прошептала она, благодарно прикоснувшись подушечками пальцев к его губам.

Рауль схватил ее руку и стал страстно целовать. И в эту минуту вернулась герцогиня Аквитанская.

Граф Валуа не дернулся при ее приближении, а спокойно поднял глаза на королеву и сказал:

– А теперь, ваше высочество, позвольте откланяться. У меня тоже есть нерешенные дела.

Когда за ним закрылась дверь, Анна уложила в колыбель сына и повернулась к Эрмесинде:

– Я благодарю вас, герцогиня, за минуты, подаренные нам. Их оказалось достаточно, чтобы мы обменялись с графом мнениями о решении возникших политических проблем.

– Я рада, что оказала вам, моя королева, столь незначительную услугу.

Тон прозвучал официально, но лукавство в глазах Эрмесинды дало Анне понять, что герцогиня не поверила ни одному ее слову.

В душе Анны поселилась печаль от мыслей, что скоро Рауль покинет дворец, и только Бог знает, когда им придется увидеться снова. То, что он находился где-то недалеко от нее, утешало, но ненадолго. Она в пол-уха слушала, что ей говорили придворные дамы, периодически осматривая присутствовавших в зале, но не находила желанного лица. Неужели граф уехал? – болью отдавалась мысль в висках.

Наступило время обеденной трапезы. Анна села в свое кресло и, чтобы отвлечься от грустных мыслей, стала рассматривать гостей, не скрывая перед самой собой, что ищет конкретного человека. Но его за столом не было, и она, опустив свой взор, принялась отщипывать от куриной ножки небольшие кусочки мяса.

Она не увидела, а скорее почувствовала, что Рауль появился, и медленно подняла глаза. Он сидел недалеко, держа в длинных пальцах большой серебряный кубок с вином. Граф, не отрываясь, смотрел на нее. Свои темные волосы он распустил, позволив им свободными прядями спускаться на плечи. На нем была богатая бархатная туника насыщенного зелёного цвета, ворот которой и низ рукавов были украшены орнаментом из золотых нитей.

Он сидел, слегка подавшись вперед, и Анна отметила про себя, что на его лице не играет обычная дерзкая усмешка, а в глазах не горит ставший для нее привычным обжигающий огонь. Рауль был явно погружен в свои невеселые думы, и его грустное лицо не оставляло сомнений в этом. На мгновение их взгляды встретились – и Анну пробил озноб.

Граф смотрел на нее – и в его глазах она видела целую гамму чувств и эмоций, основными из которых были грусть и тоска. Своим печальным взглядом он словно бы прощался с ней. Анна же панически боялась этого, понимая, что в его отсутствие может потерять опору для своей метущейся души. Ей казалось, что в этой далекой стране, которая до сих пор не стала ей близкой, только он и понимает ее, чувствует ее душу и одиночество сердца…

Их немой обмен мыслями длился мгновение, после которого Рауль де Крепи отвел глаза. Вскоре Анна увидела обычного ироничного и дерзкого графа. Миг его слабости, которую он позволил ей увидеть, канул в небытие.

За столом вновь присутствовал привычный для всех Рауль Валуа, который широко улыбался, опорожняя кубок с вином и наполняя ее снова, громко смеялся и разговаривал с соседями по столу, уже не поворачиваясь к королеве, к которой присоединился супруг. Анна облегченно вздохнула, прогоняя из души щемящую тоску, и позволила улыбке застыть на ее бледном лице.

И вдруг Анну пронзила мысль, от которой она похолодела. Как и матери, ей придется всю оставшуюся жизнь делить ложе и рожать от нелюбимого мужа, которому поклялась быть верной, и учить тому же дочерей, если они у нее будут, при этом мечтая о другом мужчине. О другом…

Анна судорожно сделала несколько глотков вина, отчего в голове зашумело. От грешных мыслей щеки ее запылали. Ей было стыдно за них: ведь она, венчанная перед Богом, разделила брачное ложе с мужем, но в сердце его не было, да и в душе тоже. Какой кары ждать ей от небес за свой тяжкий грех? Анна непроизвольно вся сжалась в комок, словно ее вот-вот поразит огонь небесный…

Однако ничего не произошло: молния гнева Господня в пепел ее не обратила. Её взгляд опять остановился на графе Валуа, как всегда непокорном, своенравно сверкающем черными глазами и дьявольски привлекательном. И Анне пришлось признать, что все то, чему ее учили строгие наставники в родительском доме, включая матушку, разрушилось здесь и сейчас. Превратилось в прах, когда в ее жизнь смело и уверенно вошел с дерзкой улыбкой Рауль де Крепи, пробудив в ней безумное чувственное влечение к себе.

Выходит, её зря готовили быть образцовой христианской женой и королевой, и она напрасно оберегала свою душу, храня в ней свою любовь и нежность для назначенного ей Богом и отцом мужа. Оказалось, что хранила она их совсем для другого мужчины, которым стал Рауль де Крепи, граф Валуа.

Именно с ним в своих фантазиях она была счастлива, замирала от удовольствия в его объятьях, млела от его страстных поцелуев, запускала пальцы в его шелковистые черные волосы и, охваченная пламенем чувственности, отдавалась ему вся, без остатка…

Анна медленно допила вино до дна, успокаивая расшалившееся сердце, и уже без боязни мысленно произнесла: «Да простит меня Бог за мой грех тяжкий, ибо полюбила не своего мужа!»

Она вновь посмотрела на того, из-за которого ее душа и мысли метались между грехом и благонравием. Что ж, у неё нет другого выхода, как сохранить все свои чувства к Раулю в самом дальнем уголке своего сердца, окружив их тайной, о которой она никогда никому не признается, даже на исповеди.

А в обыденной жизни она будет самой верной и преданной супругой Генриху, деля с ним радости и невзгоды, и тем самым постарается искупить этот мысленный грех прелюбодеяния. Как и её мать, она будет той, кем ее учили быть – христианской королевой и матерью народу, и никто и никогда не усомнится в ее чистоте.

Что касается графа Валуа, она будет держаться от него как можно дальше и постарается вытравить из сердца любовь к нему, из души – влечение, а из тела запретные желания. Ведь её с детства учили владеть собой, и дорогая матушка была лучшим примером тому.

Генриху в этот день, как он планировал, ухать в Санлис не удалось. Анна с Марьяной гуляли в саду, когда услышали трубы королевских герольдов, возвещавших о прибытии знатного гостя.

Она поспешила из сада и, оказавшись во дворе, увидела, как в северные ворота въехала кавалькада всадников, которых было не меньше двадцати. Воздух наполнился цоканьем копыт по каменной брусчатке, окриками, бряцанием оружия и громким мужским смехом.

Во главе рыцарей под штандартом, на котором красовался герб в форме голубого щита, пересеченного с левого верхнего угла вниз белой широкой полосой в окружении тонких золотых линий, ехал высокий мужчина с пшеничного цвета волосами, достигавшими плеч. Его горделивая осанка и высокомерная посадка головы свидетельствовали о знатности происхождения. Слуги сбились с ног, стараясь угодить приехавшим.

Анна видела его впервые, а потому вся напряглась, не зная, чего ожидать от этого неожиданного визита, и поспешила в замок. Супруга она нашла в малой гостиной. Он сидел за столом и пил вино, о чем-то размышляя.

– К нам незнакомый гость, – сказала она, усаживаясь в кресло, стоящее рядом.

– Знаю. Однако назвать его незнакомым у меня язык не повернется, – хмыкнул Генрих. – Скоро узнаем, с чем пожаловал. Этот хитрый лис просто так ко мне бы не явился.

– Значит, сегодняшний отъезд в Санлис отменяется?

– По всей вероятности, да. Сначала выслушаю причину появления в королевском дворце Тибо III, графа Блуа, Шатодена, Шартра, Тура и Сансерра.

– О, сколько у него графств! – воскликнула Анна.

– Да, земель у него больше, чем в моём домене. Давно мы с ним не виделись. В целом, Тибо очень опасный человек, могущественный и богатый.

– Он твой друг или враг?

– Правильнее будет сказать, что ранее он желал мне зла и отказался признать себя моим вассалом, вследствие чего потерял графство Бовези. Оставшись номинальным вассалом, перестал платить в королевскую казну налоговые сборы, а семь лет спустя потерпел поражение в битве при Нуи, недалеко от города Тур. Правда, в то время у меня не было возможности наказать графа Блуа собственными силами, поэтому я передал его графство Турень Жоффруа II Мартелу, графу Анжуйскому. Так что у него были причины ненавидеть меня.

– И Тур не оказал сопротивления? – удивилась Анна.

– Оказал. Да так, что Жоффруа держал его в осаде восемнадцать месяцев. В городе начал свирепствовать голод, но он все равно не сдавался. И Тибо со своим братом Этьеном II Труанским пошли ему на помощь. Жоффруа пришлось снять осаду и выдвинуться навстречу войскам графа Блуа.

– И кто же из них победил?

– При Нуи Тибо был разбит, и ему пришлось обратиться в бегство. Правда, далеко убежать не удалось, поскольку его захватили в плен и заключили в замок Лош. После победы анжуйцы вернулись к осаде Тура, который в конце концов сдался.

– Каким же образом ему удалось вырваться из плена?

– Благодаря королевской привилегии и устроенному мною перемирию.

– Боюсь, я не совсем пониманию, о чем ты, – сказала Анна.

– Поскольку мне было невыгодно чрезмерное усиление графа Блуа, я поспешил устроить перемирие, условия которого окончательно были согласованы через два года. В соответствии с ними, Тибо вынужден был уступить почти всю Турень графу Анжу. Согласно договору, который подписали все крупные бароны анжуйского графства, им было запрещено возводить укрепления ближе семи лье от границы.

Что касается Тибо, то наиболее ценным владением, которое ему удалось сохранить в Турени, было богатое аббатство Мармутье. С той поры центром владений дома Блуа стала Шампань.

– И каковы взаимоотношения графов Анжу и Блуа сейчас?

Генрих, почесав свою короткую бородку, ответил:

– Если учесть, что в последнее время я и Жоффруа Мартел находимся в мире, Тибо соблюдает нейтралитет. По-видимому, наблюдает, кто выйдет победителем, или ждет своего звездного часа. Думаю, сегодня это как раз и прояснится.

Однако их разговор прервался тем, что в гостиную вошли Гийом де Гомец и граф Блуа. Сенешаль зычным голосом доложил:

– Ваше высочество, к вам Теобальд III, граф Блуа, Шатодена, Шартра, Тура и Сансерра.

– Присаживайся за стол, Тибо, – по – свойски предложил Генрих, – и выпей с дороги хорошего вина.

Сенешаль тотчас налил в кубок красное бургундское и замер в ожидании распоряжения короля.

– Можешь быть свободным, – сказал тот и взмахом руки указал на дверь.

– Мa chérie, позволь представить тебе одного из самых крупных землевладельцев в королевстве – Тибо III. Титулы ты его уже слышала.

– Граф Блуа, это ваша королева Анна в крещении Агнесс.

Граф встал и низко поклонился ей со словами:

– Рад служить вам, ваше высочество.

И, посмотрев на Генриха, почтительно произнес:

– Позвольте вас обоих, мой король и моя королева, поздравить с наследником престола.

Анна величественно кивнула, приняв поздравление, и, повернувшись к супругу, спросила:

– Я могу вас покинуть, ваше высочество? У меня есть еще незавершенные дела.

– Конечно, ma chérie.

Король и граф Блуа остались одни.

– Что тебя привело во дворец, Тибо? – спросил Генрих.

– Хочу зарыть топор затяжной негласной войны, которая длится между нами почти десять лет, мой король.

– Ты решил признать мою власть?

– Я ее признал еще шесть лет назад, когда отдал Турень графу Анжуйскому.

– Вынужден был отдать, – не согласился с Тибо король. – А что привело тебя ко мне сейчас?

– Я готов быть вашим союзником, ваше высочество, и по первому зову стать со своим войском под ваш штандарт.

– Неожиданное предложение, – задумчиво почесал бороду Генрих, а затем пристально посмотрел на графа. – Тому должна быть серьезная причина. Без выгоды для себя ты никогда ничего не делаешь.

– Как и все другие, в том числе и вы, мой король.

– Не дерзи мне, Теобальд. Не я к тебе приехал, а ты ко мне. Выкладывай, что у тебя на уме.

– Как вы, наверное, знаете, четыре года назад я развелся с Герсендой, которая после рождения моего первенца Этьена-Анри больше не родила ни одного ребенка. За прошедшее время мне не удалось подобрать себе жену, и теперь я остановился на младшей дочери вашего вассала графа Валуа – Аделаиде.

– Так она, если я правильно помню, совсем еще мала! – воскликнул король.

– Да, ей исполнилось семь лет. Поэтому мне и нужно ваше разрешение на брак.

– Но ведь он без перспективы скорой консумации. Надеюсь, ты понимаешь это?

– Конечно. Я подожду, когда она достигнет детородного возраста.

– Да, озадачил ты меня. А с графом Валуа ты говорил об этом? Каково его мнение по этому поводу?

– Нет. Сначала я хотел заручиться вашей поддержкой и королевским решением.

– Ну что ж, не будем откладывать решение этого вопроса на потом. Рауль де Крепи как раз находится во дворце. Вот и спросим его, согласен ли он отдать свою младшенькую за тебя, старого хрыча. Как-никак, а ты ведь всего на два года моложе меня.

Генрих, вызвав слугу, отправил того за Раулем де Валуа, а сам о чем-то задумался. В малой гостиной повисла тишина, которую нарушил приход графа.

– Присаживайся к нам, Рауль, – предложил король. – Предстоит серьезный разговор, так что выпей для расслабления красного бургундского и начнем.

Граф сел в кресло и налил себе в кубок вина, прикидывая в уме, по какой причине он понадобился сюзерену и Теобальду де Блуа. Он знал, что они были больше противниками, чем союзниками, и Тибо тихо ненавидел короля, что тот урезал его владения, отдав Турень Жоффруа Мартелу.

Однако то, что он услышал, было слишком неожиданным. Настолько, что он не сразу пришел в себя, хотя внешне и не показал своего смятения.

– Рауль, – пристально следя за реакцией графа, прервал молчание Генрих. – Тибо де Блуа просит моего разрешения на брак с твоей младшей дочерью Аделаидой.

Де Крепи чуть не поперхнулся вином, услышав это.

– С Аделаидой? – переспросил он.

– Именно с ней, – подтвердил Теобальд. – Я знаю, что с супружескими обязанностями мне придется повременить до того, как она сможет выносить и родить ребенка, тем не менее, я прошу тебя дать свое согласие на брак.

– Так ведь мы с тобой ровесники, а это значит, что ты старше Адели на тридцать пять лет. Не слишком ли большая разница в возрасте? Постарше никого не нашлось?

– Я считать умею, – ответил граф де Блуа. – Что касается твоего вопроса, отвечу коротко: не нашлось.

– Так, мне надо подумать, – хмыкнул Рауль и залпом осушил кубок с вином. – На какое приданое ты рассчитываешь?

– Какое дашь. Учитывая обстоятельства, ограничусь малым. Мы оба понимаем, что в зависимости у тебя я, а не ты у меня. Если отдашь за ней часть графства Бар-сюр-Об с замком, которое граничит с владениями нашей династии Тибальдинов, большего не потребую.

– Что ж, я согласен, после некоторого раздумья ответил Рауль де Валуа. – Однако последнее слово за королем.

И оба посмотрели на своего монарха. Тот несколько помедлил, а потом изрёк с хитрецой в глазах:

– Мое разрешение, Тибо, получишь, когда дашь мне вассальную клятву.

– Я предвидел такой ответ, ваше высочество, поэтому готов присягнуть вам на верность и платить в королевскую казну налоговые сборы.

– Тогда в черновом варианте договорились, – подвел черту в разговоре Генрих. – А завтра в Санлисе в присутствии остальных вассалов королевства ты и принесешь мне свою клятву.

Они втроем просидели в малой гостиной до самой вечерней трапезы, обсуждая разные политические вопросы. Анна не знала, что был практически заключен важный для королевства устный договор, благодаря которому укрепились границы королевского домена, находившегося в окружении земельных владений Дома Блуа– Шампань: ведь его глава почти двадцать лет являлся опасным соседом, не подчинявшимся королевской власти.

Вместе с Теобальдом де Блуа прибыл во дворец и епископ Мо. Анна, увидев его в зале, очень обрадовалась гостю, с которым в прошлом у нее было связано много приятных воспоминаний. Они не виделись с тех пор, как Вальтер ухал в свою епархию после того, как королевская чета отправилась из Реймса в Санлис.

Узнав о рождении наследного принца, он решил присоединиться к кортежу графа и лично поздравить короля и королеву, к которой питал особое расположение, с этим знаменательным событием.

Епископ еще больше поправился. Увеличившийся живот сильно оттопыривал длинную рясу, из-за чего были видны довольно сношенные башмаки со сбитыми носами.

Королева тотчас повела его в детскую, чтобы показать сына, а затем сама отвела в гостевую комнату на третьем этаже, куда велела принести еду, чтобы Вальтер мог перекусить после дороги.

Пока он ел, она расспрашивала его о новостях. Словоохотливый епископ, объедая мясо на свиных ребрах, зажаренных на вертеле, поведал ей много информации из прочитанных книг, рассказав о серьезном кризисе веры между греческой и римской Церквями.

– А почему моего венценосного супруга навестил граф де Блуа? – спросила Анна. – Я раньше никогда не видела его при дворе.

– Я не вправе озвучивать причину его приезда, хотя она для меня не тайна. Могу сказать лишь то, что она связана не только с королем, но и с графом Валуа. Думаю, вскоре вы обо всем узнаете.

– Так значит с графом Валуа, – повторила она, закусив нижнюю губку. – Вы обладаете информацией о нем?

– Более – менее. Насколько земля слухами полнится. А вам он зачем понадобился?

– Рауль де Крепи часто подолгу живет при королевском дворе, а я до сих пор не сложила о нём определенного мнения. То, что мне о нем известно от вас ранее, больше похоже на обрывки сведений, не связанных между собой. Мне же важно знать более подробно о каждом вассале моего супруга. Согласитесь, что это мне необходимо, чтобы решить, кто их них друг, а кто затаившийся враг, ждущий своего часа, чтобы поквитаться с ним.

– Похвальное стремление жены, которой не безразличны дела своего супруга. Что ж, кратко я могу рассказать вам то, что знаю. А там уж вы сами судите, достаточно вам этого или нет. Итак, что вас интересует, ваше высочество?

– Точно не могу определиться. Начните с начала отношений короля с графом, – ответила Анна, постаравшись придать себе невозмутимый вид и игнорируя бешенный стук сердца. – Вы мне, помнится, уже рассказывали, что граф пытался воспрепятствовать восшествию моего супруга на престол, а потом вдруг стал его другом. Но так ли это?

– Увы, моя королева, с того момента прошло десять лет, прежде чем граф Валуа перешел на его сторону и принес ему вассальную клятву. Его род восходит к Карлу Великому, образовавшему династию каролингов, которая правила в государстве франков, а после его распада – в Западно-Франкском королевстве с 751 по 987 годы.

Впервые Рауль де Крепи поднял свой меч против короля в семнадцать лет, когда его отец примкнул к мятежу графа Эда II де Блуа, который открыто поддержал королеву Констанцию.

– А я ничего не слышала об отце графа Валуа. Он жив?

– По слухам да, но давайте по порядку. После смерти Людовика V в 987 году представители французской ветви Каролингов потеряли королевский престол. Последним представителем этой королевской династии был Оттон, поэтому он имел полное право на престолонаследие.

Его отец Карл I, герцог Нижней Лотарингии, после того, как королем стал Гуго Капет, с оружием в руках попытался оспорить у него королевскую корону. К нему примкнули все знатные Дома, которые вели свой род от Карла Великого. В их числе был и отец графа Валуа – Рауль III де Вексен, известный как Рауль Мантский, ибо не мог смириться с тем, что покойный Гуго Капет стал королем.

– Почему? – удивилась Анна.

– Гуго Капет происходил из знатного франкского рода Робертинов, основателем которого был Роберт Сильный. Его сына Эда впоследствии избрали королём Западно-Франкского королевства, но правил он недолго, не успев проявить себя, разве что получил прозвище Похитителя престола. Поднялся мятеж, и в присутствии большого числа светских и духовных лиц архиепископ Фулькон помазал на царствование короля Карла Простоватого, который был на то время последним из Каролингов.

Как видите, моя королева, Гуго Капет не имел никакого отношения ни к Меровингам – первой династия франкских королей, ни Каролингам – второй королевской династии. Поэтому неудивительно, что к нему и его наследникам, в том числе и к Генриху, сторонники древней королевской власти питали и питают ненависть.

– Тогда почему королем избрали деда моего венценосного супруга – Гуго Капета?

– Мне трудно судить об этом. Но, думаю, потому что его мать, Гедвига Саксонская, была дочерью короля Восточно-Франкского королевства Генриха I Птицелова. Как бы там ни было, но в нем текла половина крови из Саксонской королевской династии.

Но вернемся к отцу графа Валуа. Сам отравленный жгучей ненавистью к Робертинам, он привил ее и своим сыновьям. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Рауль де Крепи двадцать лет назад вместе с другими недовольными пытался лишить вашего супруга королевского трона, став союзником мятежного графа де Блуа, деда нынешнего Тибо III, который приехал сегодня к королю.

Как вы знаете, Генрих, вернувшись из Нормандии во главе безумных викингов, победил мятежников.

– А какова судьба отца Рауля?

– Печальная, ваше высочество, очень печальная. Граф Рауль-старший поплатился за свою глупость и ненависть лишением всех титулов, доставшихся ему в наследство от предков, и был изгнан из своих владений. В отличие от отца, нынешний граф оказался умнее и дальновиднее. Ему хватило мудрости вовремя понять, что эта война ни к чему не приведет, а трон занимает умный, благородный и сильный король. Поэтому здраво и осмысленно стал его преданным вассалом.

– Рауль III де Вексен умер? Я ни разу не слышала о нем.

– Он скрывается, поэтому никто точно не знает, где он. Рауль-старший не был преданным вассалом. Раньше он плел интриги и заговоры против Гуго Капета, а своего сына проклял, когда тот присягнул на верность Генриху, распространив слух, что он является позором рода.