Текст книги "Битва за кристаллы любви. Том 2"

Глава 28

Айара уже не была столь излишне холодна к Йерку, как раньше. Страх перед ним постепенно отступал, а их отношения становились всё более теплыми. Ежедневно он забирал её на прогулку, и это были самые чудесные мгновения её однообразной жизни. Вот и сегодня она нетерпеливо ждала его прихода, чтобы поехать на оленьей упряжке по заснеженным владениям. Однако время шло, а их всеправителя всё не было.

Нетерпеливо расхаживая по комнате, незаметно наполнявшейся сумерками, Айара поглядывала в посеревшее окно – и вдруг увидела, что в воздухе начался снегопад, лохматый и густой. Она подбежала к окну и стала зачарованно наблюдать за весёлым танцем снежинок. Они то взмывали высоко-высоко в небо, то вихрем обрушивались вниз. Девушка смотрела им вслед, недоумевая, как такие маленькие снежинки могут так быстро покрывать огромные камни, возвышавшиеся по берегам замершей речушки, пряча все серые краски под белоснежным покрывалом. Ей так хотелось протянуть руки, чтобы эти стайки белых бабочек осели на её ладони.

– Бабочек? – вслух проговорила Айара слово, которое никогда раньше не слышала. Откуда оно появилось в её сознании? На этот вопрос она, как ни силилась, ответить себе не могла. Попыталась представить, какие образы вызывает это слово, – и, о, чудо: ей вспомнились легкие воздушные создания, порхающие с цветка на цветок и очень на них похожие… Бабочки… красивые и многоцветные, такие бархатистые и яркие… а взмах их крыльев вызывал ощущение легчайшего дуновения ветерка… Это видение появилась ниоткуда и наполнило душу приятными чувствами. Девушка стояла, закрыв глаза, и упивалась ими, поэтому не услышала, как открылась дверь.

– Извини, но мне пришлось задержаться по делам, – услышала она голос, который заставил её вздрогнуть от неожиданности. Айара нехотя открыла глаза и вернулась в реальность. Сзади неё стоял Йерк. Настолько близко, что она чувствовала на шее его дыхание. Сделав шаг в сторону, она повернулась и посмотрела на него. Его взгляд, казалось, пронизывал насквозь, и девушка непроизвольно вздрогнула.

– Ты продолжаешь меня бояться? – спросил Йерк, не отводя от неё пристальных глаз. – Думаю, у тебя было достаточно времени, чтобы убедиться, что я никогда не причиню тебе вреда. Или я не прав?

– Да, я знаю, что, несмотря на многолетнюю неволю, ты всегда был добр ко мне, – ответила девушка. – Особенно в последнее время, за что я тебе очень благодарна. А вздрогнула я от неожиданности, поскольку, задумавшись, не услышала, как ты вошёл.

Она обвела его взглядом, задержавшись на роскошной норковой шубе, накинутой на его широкие плечи, и в очередной раз отметила про себя, насколько он красив суровой мужской красотой. Потом остановила свой взгляд на его руке, что-то зажавшей в кулаке, и вопросительно посмотрела на Йерка. Улыбка смягчила суровое выражение его лица, и он разжал пальцы. На его ладони лежало изумительное кольцо из белого золота с необыкновенно голубым топазом.

Молча взяв руку девушки, он положил в неё кольцо, сказав при этом:

– Его сделали для тебя специально по моему эскизу.

– Нравится? – не скрывая волнения, смешанного с надеждой, спросил Йерк, склонившись над ней. В его темных глазах застыло ожидание.

Он мечтал растопить ее сердце, поскольку красоту Айары отличала сдержанная холодность. Но Йерк не знал, что на самом деле её сердце было мягким и нежным, и девушке приходилось тщательно оберегать его, чтобы оно не разбилось. Находясь многие годы в неволе, она со временем утратила способность к открытости.

Осторожно, словно боясь испугать, Йерк стянул с ее головы скрывавший волосы капюшон плаща, подбитого для сохранения тепла мехом, и увидел непокорную массу выбившихся из прически златокурых локонов. Внезапный огонь полыхнул в его темных глазах.

– Скоро луна сойдёт с небес, чтобы осветить нам путь, – пробормотал он. – Ты ведь еще ни разу не каталась на оленьей упряжке под звёздами, милая?

– Нет, – коротко ответила Айара, звонко рассмеявшись.

Йерк, очарованный мелодичным смехом девушки, вынул заколки из её волос, и они золотистой волной упали ей на плечи. Приподняв шелковистую прядь, он пропустил её сквозь пальцы. Айара, словно завороженная, наблюдала за его чувственными действиями. Внезапно у неё перехватило дыхание и жар прилил к щекам. Вид собственных волос в руке Йерка странным образом будоражил ее, но причина этого волнения была ей непонятна.

– Это мой тюремщик, – вынуждена была она напомнить себе, – человек, который охотится на меня, чтобы против моей воли сделать своей женой.

Но все эти мысли тотчас исчезли, когда Айара почувствовала, как рука Йерка медленно обвела ее лицо, словно он хотел навеки запечатлеть в памяти ее черты. От этого прикосновения её охватил трепет, распространившийся волной от лица вниз по шее и груди к животу. Она была перед ним бледной свечой, а он – огнем, заставившим ее воспламениться.

Йерк провел большим пальцем по ее подбородку и, когда сквозь полураскрытые губы Айары вырвался тихий вздох, смело коснулся ее полной нижней губы. Она задрожала. И тут его рот приблизился к ее губам настолько, что она ощутила теплое дыхание Йерка и уловила его мужской запах. И вдруг он увидел её глаза…

Йерк сделал шаг назад, продолжая улыбаться, но от добродушия на его лице не осталось и следа. Страх девушки разрушил странные чары, в сетях которых они оба оказались, напомнив ему о том, что она боится его и изо всех сил противится стать его женой. В одночасье он стряхнул с себя наваждение, которое владело им несколько минут назад, и, когда заговорил, в его голосе сквозила явная угроза:

– Да, леди, меня стоит бояться, так что постарайтесь это запомнить.

Глаза, только что смотревшие на нее с таким теплом, стали холодны, а рот вытянулся в твердую тонкую линию. Перемена, произошедшая с Йерком, пугала, но все же она принесла Айаре некоторое облегчение. Именно таким представляла она своего тюремщика и таким могла его ненавидеть.

Больше не сказав девушке ни одного слова, Йерк вышел из комнаты, закрыв за собой на ключ дверь. Спустившись в обеденный зал, он сел за стол и приказал принести ему клюквенной настойки. Он пил её небольшими глотками, и в его памяти снова и снова возникало лицо пленницы. Оно было сродни наваждению, от которого он не мог избавиться, сколько бы не хмурился.

Ещё в годы отрочества он поклялся никогда не влюбляться в женщин – будь то простолюдинка или высокородная леди. Опыт отца наводил его на горькие размышления, последняя женщина в жизни которого вила из него верёвки, превратив Лютойбора Великого в посмешище, над которым потешались придворные в своих кулуарах. Когда Йерк вырос и стал мужчиной с ледяным сердцем, он понял, что вряд ли найдется женщина, способная полюбить его, властного, мрачного и холодного. Впрочем, его это не угнетало. Наоборот, ему нравилось чувствовать себя не таким, как все людишки, подверженные губительным страстям.

Тогда почему он, глядя на Айару, вдруг испытал острое желание любить и быть любимым? Йерк никогда прежде не предавался глупым грёзам. Человек его положения должен не просто довольствоваться, а упиваться властью и удовлетворяться жаждой богатства. Он и впрямь был до недавнего времени всем доволен. Но по мере того, как росла Айара, превращаясь в дивную красавицу, у него пропадал вкус к богатству. Помимо этого, в нем разрасталась иная потребность. Возможно, она всегда жила в нем и вот теперь выплеснулась наружу?

Йерк беспокойно поерзал в кресле. Неужели он все же такой, как его отец? Неужели и он жаждет всепожирающей страсти, той, что сродни безумству, той, которая овладевала стариком до такой степени, что, ослепленный, он отказывался видеть реальность? Неужели и ему суждено погибнуть из-за собственной слабости?

Не выдержав внутреннего напряжения от вопросов, на которые у него не было ответов, Йерк вскочил и решительным шагом направился в круглую башню к своей пленнице. Она продолжала всё так же стоять у окна, но, как только он вошел в дверь, сразу же обернулась. Её волосы по-прежнему были распущены по плечам, отливая золотым блеском в пламени факелов.

Молча подойдя, он приподнял длинные пряди, и Айара ощутила на губах его теплое дыхание. Его глаза были не просто черными, а блестели, словно отполированный агат: в них она увидела свое отражение. В одно мгновение ее щеки запылали, влажные губы приоткрылись, а голубые глаза потемнели, спрятавшись под полуопущенными ресницами. Она выглядела соблазнительной и, казалось, просила, чтобы ее поцеловали.

Айара не удивилась, когда Йерк и в самом деле поцеловал ее. Кончиком языка он сначала обвел ее губы, а затем требовательно завладел ими. Девушка не сопротивлялась.

Кровь ударила в голову от ощущения, какими сладкими были ее губы, когда она раскрылась ему навстречу. Чтобы сдержать стон, ему пришлось стиснуть челюсти. Йерк держал ее в объятиях, и ресницы темными серпами лежали на ее мраморных щеках, а длинные светлые волосы непокорными кудрями рассыпались по спине и плечам.

Не в силах выносить открывшуюся его взору девичью красоту, Йерк оттолкнул от себя девушку и пошатываясь направился к креслу. Он не представлял, как долго просидел без движения, пялясь в пространство. В себя его привели какие-то звуки, с трудом проникшие в сознание.

Он поднял глаза на Айару, остановившуюся недалеко от него. Она, взволнованно дыша, растерянно застыла в напряженной позе. Его взгляд пробежал по ее груди, где под голубым платьем отчетливо проступали округлые формы. У нее был тонкий стан, такой тонкий, что он мог обхватить его руками, а ее бедра, несмотря на хрупкость, выглядели достаточно крутыми.

– Подойди ко мне, – приказал Йерк, протянув руку к девушке.

Айара уставилась на нее, словно не понимая, что он имеет в виду.

– Пожалуйста…

Великий Йерк просит! В этот момент он был не более чем мужчиной, а она – всего лишь женщиной.

Девушка сделала несколько шагов и, приблизившись к нему, нерешительно подала ему свою изящную ладонь. Йерк медленно притянул ее к себе, и она оказалась между его раздвинутыми коленями. Глаза её прикрылись, превратившись в серебристо-синее мерцание, проглядывающее сквозь густоту пушистых ресниц, но она не отодвинулась.

– Я люблю тебя, – прошептал Йерк, уткнувшись лицом ей грудь. – Я всеми силами избегал этого чувства, но ты победила, взяв моё сердце в свой плен.

На это признание Айара ничего не ответила, только тяжело вздохнула.

Сараир оправил в отставку всех прихвостней Аббаса и поставил на их место лояльных к нему аттиков, объявив довыборы в Совет на территориях по обе стороны от экватора, который разделял Великую Пустыню на две части. Окружив себя мудрыми людьми, он также понимал, что в его управлении есть слабое звено. Чтобы его усилить, он решил возвратить в страну Алвиса, который при Аббасе был дворцовым магом. Сараир знал, что он наделён магическими способностями больше, чем Каид, а потому хотел предложить ему должность колдуна Мунаввара.

Поскольку он не знал, где прячется Алвис, решил воспользоваться возможностями Всевидящего Зеркала. Достав его из шкатулки и прочитав заклинание, Сараир мысленно сосредоточился на интересующем его вопросе и вскоре увидел придворного мага в большом красивом срубном доме, расположенном на лесной опушке в окружении хвойных деревьев. По окружающему ландшафту он сразу догадался, что Алвис нашел для себя пристанище в Тапионии.

Положив Зеркало в шкатулку, новый правитель сосредоточился и послал ему мысленное сообщение, предложив вернуться на родину, поскольку в Мунавваре сменилась власть и он нуждается в его помощи.

Алвис был взволнован и напуган телепатическим приглашением вернуться во дворец. Не понимая, что стоит за сменой власти, о которой ему сказал Сараир, он уточнил, задав дополнительный вопрос. То, что Аббаса кто-то убил, освободив страну от губительного расточительства прежнего правителя, очень обрадовало его. А когда узнал, что новый правитель нуждается в его магических знаниях и умениях, и вовсе воодушевился. Конечно, здесь к нему все относились хоть и доброжелательно, но настороженно. Однако, находясь в изгнании, Алвис осознал, что самое дорогое для человека на чужбине – это родина, а время, проведенное в чужом краю, можно уподобить ветвям, отсеченным от ствола. Понял он и другое: не существует более сильного и более мучительного страдания, чем бегство из родной страны. И, чтобы не продлевать его более, Алвис отправился к колдуну Годлуму.

Он встретил его добродушно и стразу же поинтересовался, какие проблемы привели к нему столь уважаемого гостя.

– Я возвращаюсь в свою Освещённую, Лучезарную страну, но прежде, чем покинуть её, хочу поблагодарить тебя, Годлум, за помощь, которую ты оказал мне в трудный час. Благодаря тебе, и король Риг, и Глава Мудрейших Айман поверили в мою честность и благие намерения спасти Тапионию от нападения со стороны воинственных гачаев и предоставили мне не только кров, но и защиту.

– А что стало причиной столь поспешного решения? – поинтересовался колдун. – Только вчера мы виделись с тобой, но покидать нас у тебя и в мыслях не было.

– Да, ты прав. Вчера я не знал, что Аббас мертв и вместо него Мунавваром теперь правит Сараир. Недавно он телепатически связался со мной и предложил вернуться, так как нуждается во мне.

– Так ты не знал, что власть в твоей стране сменилась? Я думал, что ты держишь с кем-то из близких тебе людей связь и осведомлен о том, что там недавно произошло загадочное убийство Аббаса. Поэтому и не заводил с тобой разговор, чтобы не сыпать словесную соль на твои душевные раны.

– Не знал. Может, это и к лучшему. Если бы возвратился во дворец по своей воле, кто знает, как бы стали развиваться события. А так как меня пригласил вернуться сам правитель Сараир, цена моя возросла, что позволит мне при необходимости выдвинуть свои условия. Во всяком случае я на это надеюсь.

Как думаешь, мне надо встретиться с королем Ригом, чтобы выразить ему свою благодарность за приют?

– Мне кажется, не стоит отнимать время у короля. Достаточно будет попрощаться с Айманом, а он всё, что нужно, донесёт до ушей нашего правителя.

Обсудив до конца все вопросы, Годлум и Алвис направились к Главе Совета Мудрейших. Объяснив причину своего прихода, придворный маг Мунаввара попрощался с гостеприимными тапионийцами и, надев обруч мгновенного перемещения, оказался во дворце, расположенном в центре Барияна, столице Мунаввара.

Оставив в своих покоях вещи, Алвис направился к Сараиру. По пути в его кабинет ему не встретился ни один человек из ближайшего окружения Аббаса. Войдя в комнату, в которой обычно сидел его советник Кайс, он увидел за столом Коерта, который ранее был помощником Главы Совета Атиков. Теперь, по всей видимости, он сменил Кайса.

– Я по вызову светлейшего Сараира, – сказал он, обратившись к Коерту. – Думаю, он меня ждёт.

Советник молча кивнул и бесшумно скрылся за дверью. Через минуту вернулся назад и коротко бросил:

– Входите. Правитель готов принять вас.

Алвис направился в кабинет, мысленно отметив, что охранники старые, чему весьма удивился, считая, что охрану новому правителю нужно было сменить в первую очередь. Однако это не его проблемы, а потому и заморачиваться по этому поводу не стал.

Войдя в кабинет, дворцовый маг сразу же заметил, насколько он преобразился. С потолка и стен исчезла лепнина, покрытая тонкими пластинами золота, не было также статуй и статуэток, сделанных из драгоценных металлов и камней. Кабинет выглядел по-деловому строго и без каких-либо излишеств. Даже золотой стол заменили на деревянный. Правда, из редкого амаранта – удивительного, уникального дерева, которое по-другому ещё называли Пурпурным Сердцем и за его лиловый цвет считали настоящим чудом природы.

Сараир встретил Алвиса с улыбкой и, ответив на приветствие, указал рукой на стул, стоящий справа от стола. Не тратя времени на пустые разговоры, он сразу же спросил прибывшего мага:

– Каким образом ты оказался в Тапионии?

Тот не стал ничего придумывать и честно рассказал, как нашел приют и защиту в соседнем государстве. В какой-то момент он хотел было немного исказить правду, но потом решил не отступать от неё.

Сараир выслушал его молча, не задав ни одного уточняющего вопроса. Когда Алвис замолчал, не сводя напряженного взгляда с нового правителя, он наконец произнёс:

– Что ж, ты поступил правильно, предупредив короля Рига о готовящемся нападении, и не считай это предательством государственных интересов. Наши соседи не заслуживали того, чтобы мы к ним пришли с мечом, огнём и злыми намерениями. Но сменим тему. Я предложил тебе вернуться, потому что нуждаюсь в твоих магических способностях. Поскольку к Каиду я никогда не питал симпатии из-за его явно выраженного подхалимства и лизоблюдства и считал его посредственным колдуном, предлагаю тебе стать вместо него колдуном Мунаввара, поселившись в его имении. Как только ты получишь этот статус, его дворец и прилегающая к нему территория станут твоими в соответствии со специальным указом, который я подпишу.

Алвис с трудом скрыл радость, которая, словно костер, вспыхнула в его душе. Низко поклонившись правителю, он сказал:

– Благодарю за оказанную честь, великий Сараир! Я сделаю всё, чтобы вы никогда не пожалели о принятом решении, и стану для вас верным слугой, на которого вы сможете всегда положиться.

– Вот как раз слуга мне и не нужен, – смеясь, сказал Сараир.

Алвис вздрогнул и посмотрел на правителя, не скрывая испуга в глазах.

– Расслабься, – бросил Сараир. – Мне нужен надёжный помощник и советник в решении проблем, которые потребуют твоих магических способностей. Это, во-первых, а во-вторых, из выпускников Школы Магии подбери дворцового мага и магов для племен, которые живут в южной и северной частях Мунаввара. Другими словами, взамен себя, Кабила, Магира и Шахсара. И усиль их помощниками с магическими знаниями и навыками. Под силу тебе такая задача?

– Конечно. У меня уже есть на примете несколько способных выпускников прошлых годов, которым не нашлось мест при Каиде, боявшегося, что они окажутся способнее, чем он.

– Вот и славно, – не пряча улыбку, сказал Сараир. – Теперь отправляйся в свои покои и жди, когда тебе принесут указ о назначении тебя колдуном страны. После этого можешь отправляться в свой дворец и обживаться там. Для этого я даю тебе два дня. После этого жду здесь для обсуждения важных государственных вопросов.

– Благодарю тебя, свет наших очей, – произнёс Алвис, согнувшись чуть ли не пополам.

– Брось ты эти рабские замашки, – услышал он в ответ. Недовольный тон Сараира заставил его поднять глаза, в которых застыло непонимание.

Как бы отвечая на невысказанный вслух вопрос, новый правитель уточнил:

– Я имел ввиду, чтобы ты больше никогда не называл меня «светом наших очей» и прочими льстивыми определениями, а также не сгибался в три погибели. Для того, чтобы высказать мне свое уважение, достаточно просто склонить голову и обратиться ко мне в соответствии с моим положением. Я ясно высказался?

– Ясно, – подтвердил Алвис, разгибаясь. – Я могу идти?

– Да, ты свободен, – услышал он в ответ, после чего, отступая спиной назад, вышел из кабинета.

Вскоре Алвис получил указ и, надев обруч мгновенного проявления, вместе со своими вещами оказался во дворце Каида, в котором он некогда искал Всевидящее Зеркало. Ларцы с золотыми монетами, слитками и драгоценными камнями так и стояли там, где он их оставил. Положив их назад в тайники, Алвис отправился осматривать все комнаты и помещения замка, не переставая удивляться тому, что он абсолютно безжизненный. Все вещи покрылись пылью и песком, который был занесен ветром через щели в окнах и дверях.

– Где же прислуга? – удивился он. – И где мне её искать? Ведь кто-то же следил за чистотой и порядком во дворце и готовил еду…

Выйдя во двор, Алвис сел на знакомую ему скамейку и вдруг вспомнил о тайном саде. Произнеся заклинание, он открыл потайную дверь и вошел в него. Его взгляду открылось запустение. Цветочные клумбы заросли сорняком, многие цветы засохли без полива. Сквозь камни, которыми были выложены дорожки, проросла трава, пожелтевшая под палящими лучами солнца.

Алвис направился по одной из них вглубь сада и вскоре оказался возле озера, где плавали черные лебеди. Из крон деревьев при его приближении вылетели райские птицы и тревожно взмыли над ними, о чем-то возмущенно переговариваясь друг с другом на своём птичьем языке.

Свернув налево, он увидел гуляющих павлинов. Они выглядели явно похудевшими. И даже их красочное оперение, казалось, потускнело. Алвис направился к ним, но птицы взволнованно побежали от него, скрывшись среди кустов.

Обходя сад, он наткнулся на помещение, выложенное из камня. Войдя в него, Алвис увидел деревянные лари, в которых хранились овёс, пшеница, ячмень, кукуруза, горох и рыбий жир. В отдельном из них была земля, в которой кишели черви. Догадавшись, что это корм для птиц, он набрал в миску различного зерна, чтобы покормить лебедей, и высыпал его на траву, покрывшую берег озера. Затем, собрав несколько кормушек, расставленных по саду, наполнил их горохом, полил его рыбьим жиром и, добавив червей, вернул на прежние места.

В отдельном крытом вольере Алвис увидел самок павлинов, высиживавших яйца. Он также поставил перед ними миски с горохом и рыбьим жиром. Потом, подумав, подсыпал в них измельченного зерна, мелко нарезанных листьев лебеды, росшей на отдельном участке, и червей, налив дополнительно в отдельные миски воды. Справившись с делами, вернулся в замок.

Вскоре вовсю о себе заявил голод. Найдя кухню, Алвис сразу же направился в кладовку, где обычно находились продукты. Слева от двери он тотчас увидел баранину, подвешенную на крючках. Под ней стоял стол, на котором лежал нож. Взяв его, Алвис отрезал себе большой кусок и, повернувшись, увидел полку со стопкой маисовых лепёшек. Взяв две верхних, он направился в кухню. Оставив всё на столе, вновь вернулся в кладовку, чтобы набрать в миску орехов и сушеных фиников. По пути взял в руку бутылку с вином и сел за стол. Налив в пиалу вина, он выпил его. Потом вновь наполнил и положил в вино лепешку, чтобы пропитать её. Когда лепешка стала мягче, Алвис приступил к незатейливой трапезе, обдумывая, где взять слуг, чтобы они ухаживали за дворцом и готовили ему еду.

Когда насытился, мысли сами пришли в голову, и он довольно потёр руки. Телепатически связавшись со Старейшиной племени, из которого он вышел, Алвис попросил его направить к нему в услужение четырёх женщин и трёх мужчин, которые будут проживать в отдельных постройках, находящихся в хозяйственном дворе. Объяснив, что будет входить в их обязанности, он прервал связь и направился в спальню, где, не раздеваясь, упал прямо на застеленную кровать и захрапел, отключившись от проблем прошедшего дня.

Следующий день Алвис посвятил более детальному ознакомлению со всеми помещениями дворца, дважды кормил птиц в саду, очистил от сорняка две клумбы, остальные оставил для слуг. В кабинете пересмотрел все магические предметы Каида. Некоторые из них оставил себе для работы, а другие сложил в стоящий здесь же сундук. Разложил все свои вещи и, сев в резное кресло, сделанное из ценной породы дерева абаши, задумался, кого предложить Сараиру на должность дворцового мага.

У него было две кандидатуры, среди которых выбрать кого-то одного оказалось трудно. В конце концов он остановился на Рукие, которая была очень способна в магии. Если в Мракоте колдуньей является женщина, то пусть и в Мунавваре придворным магом станет Рукия, молодая женщина. Магические знания и опыт позволяют ей занять эту должность при дворце Сараира. Придя к этому выводу, Алвис облегченно выдохнул, поскольку подобрать остальных магов для него никакого труда не представляло.

Перед тем, как лечь спать, он открыл сундуки, стоящие в спальне, и удивился количеству одежды, которая в них находилась. В одном, исходя из запаха пота, который наполнил ноздри, когда он поднял крышку, Алвис понял, что одежда здесь сложена ношеная. В другом, как оказалось, находилась новая одежда. В третьем вообще хранилось какое-то изношенное и изъеденное молью тряпьё.

Он стал доставать из сундука новые штаны, рубашки, кафтаны, халаты и плащи, радуясь, что на первое время у него есть приличная одежда, в которой можно появляться во дворце правителя, поскольку он и Каид были почти одного роста. А со временем, решил Алвис, он увеличит свой гардероб одеждой, которая более соответствует его вкусу, избавившись от золотых узоров и множества драгоценных и полудрагоценных камней, которыми вышиты все кафтаны и халаты Каида. Приготовив себе одежду на следующий день, Алвис заменил бельё на кровати, обмылся во дворе водой из лохани и лёг, избавившись от пропахшей потом одежды. Долго не мог уснуть, всё еще не веря, что стал хозяином дворца и сада среди песков, угнетающих взор своим однообразием. Его давнишняя мечта сбылась: он стал богатым и влиятельным человеком в своей стране. И хотя это случилось неожиданно, менее приятным от этого не стало.