Текст книги "Тайны воплощения души"

Глава 5

Чистый белый песок продолжает перемещаться вокруг меня как нечто парообразное, и я помимо воли плыву вперед по нему. Вдруг на расстоянии вижу свет, стремительно приближающийся ко мне. Еще не видя отца, я почувствовала, как он сначала взял меня за руку, а потом обнял за плечи – и началось глубокое проникновение в меня его мощной, любящей энергии, похожей на нежное поглаживание.

Позже от Алазариса я узнаю, что приемы проникновения энергии, примененные ко мне отцом, были процессом использования её целительской силы как важное умение перед тем, как отец получит статус Гида.

Но в тот момент я была поглощена земными чувствами к нему.

– О, Боже мой! – кричу я в радостном волнении. – «Папа! Это ты! Я чувствую тебя!»

И в тот же миг вспоминаю, что отныне могу общаться с ним только телепатически. Но это меня не останавливает, и я продолжаю мысленно делиться с ним своими чувствами:

– Папа, мне так тебя не хватало! Я очень скучала по твоим озорным глазам и улыбке, по твоему смеху. Я долго не могла смириться с тем, что ты умер. Ты для меня таким и остался: веселым, добрым, милым… А теперь ты рядом со мной – и я по-прежнему чувствую твою любовь и поддержку.

Папа улыбается, показывая мне себя… в моем уме. Мы счастливы, вспоминая лучшие моменты нашей земной жизни. Вот он подхватывает меня маленькую и я, сделав сальто-мортале, оказываюсь у него на плечах, глядя с радостным визгом на окружающий мир.

Я смотрю на него и вспоминаю, каким он был удивительно трогательным и неуемным в проявлениях любви отцом: как каждое лето в шесть часов утра шел на стихийный рынок купить у бабушек черешни, которую я просто обожала. Причем, самой свежей, первой, лучшей. Я вижу себя в нашем доме, только что проснувшейся, а передо мной – огромная чашка черешни: и пурпурной, и алой, и желтой. А в другие разы – в этой чашке клубника, малина, абрикосы, персики…

Мы смотрим друг на друга, радуясь этим общим воспоминаниям, которые сменяются другими.

И опять я в нашем доме, жду папу с командировки. Открывается дверь – и я бегу ему навстречу, обнимаю крепко-крепко, а потом плачу навзрыд от избытка чувств, что он снова рядом со мной. Мне в разлуке его так не хватало! А папа устраивает феерический праздник – достает из чемодана «гостинцы» для меня: чаще всего игрушки, конфеты, шоколадки в виде разных зверушек…

Да, я росла папиной дочкой. Мы каждое воскресенье ходили с ним гулять: покупали шаурму на улице и пломбир в любимом кафе «Сластена», а потом заходили в книжный магазин – и он покупал все книги, которые я хотела, так как знал, что я прочитаю каждую из них. Папа был счастлив, что я, как и он, любила читать. Эти воспоминания навсегда остались в моем сердце, как и то, что он всегда позволял мне плакать у него на груди, утыкаясь носом в его рубашку. Он всегда шептал мне на ушко ласковые слова и так нежно меня обнимал, что моя грусть исчезала…

Мы плаваем друг возле друга, и он в моем уме показывает себя, каким я его знала в моей последней жизни. Картинки сменяются, как на кинопленке, – и вдруг передо мной проецируется его рука, которую он протягивает мне. Я понимаю, что он хочет подбодрить меня и вести дальше к свету, который словно разрастается вдали. Я иду с ним, и мы одновременно думаем о том, как хорошо мы проводили время вместе… Он знает, что я еще немного шокирована своей смертью, авария на дороге застала меня врасплох, неподготовленной. Поэтому отец старается, чтобы я окончательно избавилась не только от страха, но и от замешательства, в котором пребывала до сих пор. Как и раньше, он опять пришел мне на помощь.

– Иди за мной, доверься мне безоговорочно, как в детстве, – просит меня папа, увлекая все дальше. – Мы сейчас перемещаемся в место, куда ты должна прийти.

Я, не сопротивляясь, плыву рядом с ним. По мере приближения вижу много людей. Они смотрят на меня дружелюбно и посылают мысли, которые помогают мне понять, что они хотят, чтобы я присоединилась к ним. Откуда-то ко мне приходит осознание того, что я была с ними раньше, что знаю каждого из них.

И тут замечаю, что отец начинает удаляться, увеличивая расстояние между нами.

– Папа, не уходи! Почему ты бросаешь меня? – кричу я в отчаянии.

Вместе с его прощальной улыбкой я получаю информацию, что он живет в другом месте и покинул его, чтобы встретить меня и привести сюда, тем самым облегчив мой переход в иное состояние, и убедиться, что со мной все в порядке.

Я отпускаю его с сожалением, но спокойствие все больше и больше наполняет меня, принося с собой предчувствие того, что совсем скоро я встречу и поприветствую всех людей, имевших для меня значение не только в последней, но и в предыдущих жизнях. И на это не повлияет даже то, что многие из них уже живут другой жизнью, воплотившись в новых телах.

Скоро состоится наша встреча – и волнение захлестывает меня. Я жду её с трепетом и нетерпением, чувствуя, как уменьшается физическое и ментальное бремя моего земного существования.

Тщательно организованный порядок и гармония в духовном мире возвращают мне воспоминания о том, где мы были до того, как выбрали жизнь в физической форме, уверенность в том, что сейчас я увижу тех, которых и не чаяла когда-либо еще увидеть после их смерти на Земле, и получу возможность стать частью того, что окружает меня в духовном мире.

В нём тепло и уютно… Наконец я чувствую облегчение, оставив Землю, и уже хочу остаться здесь навсегда. Тут нет напряжения или беспокойства – только чувство полного комфорта. Я просто плаваю – и это так прекрасно.

К тому же, меня не покидает чувство, что в этом мире мне всё знакомо: люди, друзья… все, кто здесь есть. Я никого из них пока не вижу, но чувствую их присутствие.

Медленно продвигаясь вперед, созерцаю впереди огни, похожие на нежные облака. Они растут, превращаясь в шарообразные сгустки энергии, и я знаю, что это души тех, кого я знала. Мы движемся навстречу друг к другу, но я продвигаюсь медленнее, чем они, потому что мне не ясно, что делать дальше.

Наконец я вижу наполовину проявленные человеческие формы тела выше талии. Их очертания прозрачны, и я могу смотреть сквозь них. Я присматриваюсь к их лицам, но различаю лишь слабое очертание рта и ничего больше. Вдруг вижу вокруг себя глаза, но не с радужной оболочкой и зрачком, а черные глазные яблоки, излучающие свет, направленный на меня.

Мне становится тревожно, однако тревогу сменяет вздох облегчения, поскольку вместе со светом я ловлю мысли, которые начинаю узнавать. Они посылают моему уму образы, облеченные в мысли о себе, – и формы меняются в людей с человеческими физическими признаками.

И вдруг я вижу его. Да, это он! Мой Дэмиан! Он впереди всех – первый, кого я действительно разглядела… Дэмиан! Мой любимый! Его душа отрывается от группы людей, которых я знаю, но пока еще не узнаю, поскольку они в отдалении и находятся как бы в тумане. Тем не менее, я ощущаю их присутствие.

Дэмиан подплывает ко мне и посылает свою любовь. Я окунаюсь в нее – и меня настигает блаженство, как в той жизни, когда он был моим мужем в период между двумя мировыми войнами во Франции.

Вновь ощущаю, как мне было хорошо с ним, начиная с нашей первой встречи.

Он подошел так близко, что практически соединился со мной и послал сокровенные мысли с помощью прикосновений, которыми мы обменялись как «электрическими звуковыми импульсами», вызвавшими наши общие воспоминания о том незабываемом вечере, когда впервые и навсегда пересеклись наши жизненные пути.

Я вновь оказалась в ночном клубе, где мне было необходимо избавиться среди людей от горечи расставания со своим парнем, а, может, для того, чтобы с помощью спиртного притупить душевную боль, вызванную его предательством. Я смотрела на чужие невыразительные лица, окружавшие меня, и уже начала сожалеть, что пришла сюда, когда вдруг почувствовала на себе чей-то пронизывающий взгляд, который на какое-то мгновение буквально заворожил меня.

Пульсирующий ритм музыки господствовал над залом, властно наделяя всех своей искрящейся энергией. По стенам металась паутина теней и света, сменяя причудливые рисунки, словно в черно-белом калейдоскопе. Силуэты танцующих лихорадочно подчинялись этому всепроникающему импульсу.

Я закурила, и дым серыми колечками потянулся к потолку. Оставалось надеяться, что со стороны незаметно, в какой степени я выбита из колеи. Несмотря на то, что не смотрела в сторону незнакомца, чувствовала, что его карие завораживающие глаза по-прежнему не оставляют меня в покое. Понятно, что я была не в силах более игнорировать высокого, неотразимо привлекательного мужчину, явно обратившего на меня внимание. Через какое-то время я осмелилась обернуться в его сторону, наши взгляды встретились и…

– Похоже, вам не помешает немного развлечься, – раздался над самым моим ухом приторно-вкрадчивый голос, и я подскочила от неожиданности.

Быстро обернулась и, мельком заметив в распахнутом вороте сорочки из черного шелка блеск толстой золотой цепочки на мужской груди, тут же отступила. Терпкий запах дорогого шипрового одеколона, казалось, обволакивал вокруг все пространство, вызывая у меня тошноту.

– Вижу, вы без компании. Позволите купить вам выпивку? – оживленно предложил нежданный кавалер, подвигаясь ближе, в полной уверенности, что я ухвачусь за столь щедрый аванс.

– Черт возьми! Все пошло не так, как я рассчитывала! – пронеслось у меня в мозгу.

– Э-э-э… нет, благодарю вас, – пробормотала я, инстинктивно прижав ладонь к шее. Ведь этот тип с нескрываемой плотоядностью заглядывал в вырез моего платья!

Я снова отстранилась, отвернувшись от надоедливого мужчины в другую сторону. Но это не подействовало.

– Эй, не стоит корчить из себя недотрогу! Вы одна, и я один. Почему мы не можем приятно и с удовольствием провести вечер друг с другом?

Я прижалась спиной к стене и со смущением объявила, пытаясь сохранить не только дистанцию, но и воспитанность:

– Сожалею, но вы ошиблись. Видите ли, у меня тут назначена встреча. А вот и мой приятель, – и я, как могла кокетливо, помахала рукой кареглазому незнакомцу, который в этот момент бесстрастно

наблюдал за происходящим.

– Вон там, видите… Но все равно спасибо!

Вежливо кивнув, я протиснулась мимо незадачливого ловеласа и стала пробираться сквозь толпу к стойке бара, где стоял незнакомец. Медленно и настолько незаметно, что мне могло и показаться, он отсалютовал бокалом, прежде чем допить янтарное содержимое. Да, именно отсалютовал, словно разгадал скрытые мысли моего поступка. Потом извлек бумажник и положил перед барменом несколько банкнот.

У меня было чувство, что он неспешно, нарочито изучает мое тело. А потом вдруг двинулся мне навстречу, очевидно намереваясь проявить должную галантность.

Темп музыки изменился и теперь совпадал с ритмом его чувственно плавной походки. Я судорожно вздохнула, набираясь мужества, и, когда он наконец оказался передо мной, протянула руку.

– Потанцуете со мной? – чуть слышно произнесла я и опасливо оглянулась. Назойливый приставала, от которого я пыталась отделаться всего минуту назад, решительно направился к нам.

– Пожалуйста, – умоляюще прошептала я и, не дожидаясь ответа, схватила своего избранника за руку, потащив его на середину зала.

– Вести тоже собираетесь? – усмехнулся он, шутливым жестом показывая, что сдается на милость победительницы.

– Простите, – вспыхнув от неловкости, выдохнула я. – Обычно я не…

– Не вцепляетесь в незнакомых мужчин и не требуете, чтобы они танцевали с вами? – улыбнувшись, докончил за меня незнакомец.

– Что-то в этом роде, – улыбнулась в ответ я и утонула в темном омуте его глаз.

– Если уж решились показываться в подобных местах, должны быть готовы стать легкой добычей для любого негодяя, – предупредил он. – Неужели вы не знали?

– Теперь знаю.

– Вы с кем-то приехали? – спросил он как бы невзначай.

– Нет. А вы?

– Я тоже один. Прилетел в Париж по делам.

– Кстати, – продолжил он, чуть помолчав, – вы совсем не похожи на посетительницу злачных заведений.

Мы медленно кружились под незатейливую мелодию, на мгновения синхронно соприкасаясь телами и вновь слегка увеличивая расстояние между ними. Я сочла себя обязанной не оставить без внимания столь недвусмысленную реплику.

– Вы правы, – искренне призналась я, – но сегодня отчего-то почувствовала непреодолимое желание пуститься во все тяжкие.

Незнакомец, похоже, взвесил услышанное, и глаза темного шоколада коварно блеснули. Склонившись, он привлек меня ближе, с наслаждением вдыхая аромат моих волос. Немного погодя отстранился, пристально вглядываясь в мое лицо, – и он мне показался чертовски соблазнительным ангелом…

– Вас привлекает разгульная жизнь? – услышала я колдовской звук его голоса, дрожью пробежавший по моей спине.

Я лукаво подмигнула, поднялась на носочки и прошептала ему на ухо:

– По крайней мере, сегодня.

Он слегка поднял брови, как бы подтвердив, что смысл моих слов ему достаточно ясен.

Пока длился этот чарующе томный танец, я ощущала исходивший от него жар. Казалось, между нами исчезают последние преграды. Закрыв глаза, я отдалась ощущениям, затягивавшим меня в чувственный водоворот. Мелодии незаметно менялись, а мы продолжали танцевать, опьяненные этой сладостной близостью. Окружающее словно перестало существовать.

Я таяла в плену его объятий, сознавая, что он жаждет меня, хотя не сказал об этом ни слова.

– Хочешь уйти? – услышала я его шепот с легкой хрипотцой.

Трудно было ошибиться в значении этого вопроса – и я кивнула, выдохнув:

– Да, только скорее.

– Тогда нам стоит познакомиться. Дэмиан Моретти к вашим услугам.

– Кэтлин Росс, – машинально ответила я, до конца не уверенная в правильности своего поведения.

До отеля, где остановился Дэмиан, мы пошли пешком. Он сказал, что это не займет больше, чем пятнадцать минут, но для меня минуты растянулись на целую вечность. Чувство нереальности происходящего не покидало меня, и, чтобы убедиться в обратном, я то и дело поглядывала на своего спутника, видя перед собой мужественный, даже слегка грубоватый профиль. Не красавец, но для меня– то, что надо! Почему-то жгуче темные глаза, нос, выглядевший так, словно был не однажды сломан, и чувственные губы – все вместе взятое создавало лицо, казавшееся куда более привлекательным, чем идеально классические черты. Свет из окна проезжавшей машины заиграл в непокорной пряди его густых темных волос.

Видимо, заметив, что его разглядываю, Дэмиан свободной рукой прижал меня к себе.

– Нервничаешь?

Я отрицательно покачала головой. Ложь. Гнусная ложь! Теперь, зайдя так далеко, я была насмерть перепугана.

– Уверена? Ты не похожа на прожигательницу жизни. По-моему, впервые отважилась на нечто

подобное.

– А как, по-твоему, я должна выглядеть? – еле слышно осведомилась я.

– Во всяком случае, не так. У тебя вид… словно вот-вот передумаешь.

– В таком случае, пожалуй, нам стоит вернуться обратно. Уверена, что в клубе полно женщин, которые…, – я решила не продолжать, чувствуя все возрастающую неловкость.

– Эй, малышка, я вовсе не хотел тебя обидеть. Просто уж очень у тебя взгляд затравленный.

Затравленный… Вот именно! Прекрасное определение. А если точнее, то я была вне себя от страха.

– Если пытаешься вести светскую беседу, можешь не трудиться, – заявила я вдруг куда резче, чем намеревалась.

– Женщина, которая точно знает, чего добивается, – настоящая редкость, – насмешливо заключил Дэмиан, не посмотрев на меня. К этому времени я действительно многое бы отдала за то, чтобы очутиться у себя дома. И что мне взбрело в голову? Никогда в жизни я не отваживалась на подобную глупость!

– Дура, идиотка, кретинка, – ругала мысленно я саму себя, но продолжала идти с ним рядом.

– Далеко еще? – спросила я, и собственный голос отдался в ушах дребезжащим звоном.

– А в чем дело? Готовишься сбежать?

– Мне и в голову такое не приходило, – нехотя произнесла я, покривив душой. – Просто хотелось бы поскорее покончить с этим.

Дэмиан с иронией посмотрел на меня и сухо сказал.

– Готов служить даме. Если предпочитаешь, можно сразу перейти к делу. Большинство женщин любят сначала поболтать, немного пофлиртовать, возможно, выпить. Короче, полный набор того, что называют прелюдией перед сексом. Но ты, по всей видимости, ожидаешь другого. Никаких условностей. Ни жеманства, ни притворства… Словом, без всякой игры.

Через пару минут он произнес:

– Ну вот мы и пришли. Прежде чем мы войдем в это здание, у тебя есть время передумать.

Я посмотрела перед собой и увидела гостиницу Бристоль, которая органично соседствовала на улице Фобур-Сент-Оноре с художественными галереями и магазинами известных брендов.

– Там, в 300 метрах отсюда, находится Елисейский дворец, – как бы между прочим зачем-то сказал Дэмиан, пристально глядя на меня.

Я, не обратив на его слова внимания, упрямо тряхнула головой и направилась к дверям.

Слепящие огни хрустальных люстр в огромном вестибюле высвечивали каждую деталь фешенебельной обстановки. С горделивой осанкой я последовала за Дэмианом к отделанной мрамором стене, куда были встроены лифты. Он нажал кнопку. Несколько минут спустя мы уже стояли перед его номером.

Открыв ключом дверь, Дэмиан вошел в номер и включил свет. По комнате разлилось приятное розовое сияние, не достигавшее, однако, дальних углов. Он направился к окну, задернул шторы и только тогда обернулся ко мне. Я сжалась под его пристально-холодным взглядом и вздрогнула то ли от предчувствия, то ли от предвкушения неведомого. По-видимому, удовлетворенный тем, что видит, он поманил меня к себе.

Я пересекла комнату так медленно, словно предстояло выдержать какой-то ужасный экзамен.

Можно подумать, что с ним предстоит провести целую совместную жизнь. И почему сердце вот-вот готово выскочить из груди?

Послушайте, – сдавленно произнес Дэмиан, – не знаю, зачем вы пришли сюда и чего ищете…

Я, интуитивно осознавая, в чем дело, поспешила развеять его сомнения.

– Это… это именно то, что я желаю, – прошептала я, понимая, что отрезаю последний путь к отступлению. И, умоляя про себя Господа простить мне грех, положила руки на грудь Дэмиана. Дрожь томительного предчувствия вдруг пронизала мое тело.

Я схватила его руку и повернула ладонью кверху, так как не хотела ее отпускать и, чтобы как-то продлить эти мгновения, в задумчивости провела пальцем по его линии жизни. И в тот миг меня обожгло словно короткой вспышкой молнии. Никогда раньше я не испытывала такого жаркого желания. Его взгляд обволакивал и притягивал, излучая такую всесокрушающую силу чувственности, против которой невозможно было устоять.

Будто провинившаяся девчонка, я безвольно замерла перед ним. Чуть расставив ноги, Дэмиан притянул меня к себе и осторожно провел ладонями по щекам. Пальцы его запутались в моих волосах цвета спелой пшеницы. Нагнувшись, он накрыл мои губы своими – дерзко и властно, требуя ответа.

И я тихо, но уверенно сказала:

– Да!

Эта ночь стала одной из многих, которые мы провели вместе, и столько же счастливых дней. Дэмиан был изумительным мужем, отдавая всего себя мне и сыну, который умер от порока сердца в десятимесячном возрасте. Мы вместе горевали и поддерживали друг друга, успешно пережив этот тяжелый период в нашей совместной жизни.

Поэтому я испытала невыносимый удар судьбы, когда Дэмиан после тяжелого ранения, полученного на оккупированных улицах Парижа из автомата пьяного фашиста, тоже покинул меня. Держа за руку и в последний раз улыбнувшись мне своей незабываемой улыбкой, которая излучала нежность, он с трудом прошептал:

– Мы еще встретимся с тобой, любимая, поэтому не прощаюсь…

И он сдержал свое слово, с такой же любовью глядя на меня сейчас и так же нежно улыбаясь, как в тот далекий день расставания в моей предыдущей физической жизни. Вся наша семейная жизнь пронеслась передо мной, словно в киноленте.

Я благодарно прильнула к его груди, как бывало раньше, но не услышала биения сердца и поняла, что в мире душ все по-другому. Тем не менее, наша любовь осталась с нами. Дэмиан был рядом – и я вновь ощутила себя безмерно счастливой.

Дэмиан, как отец, не стал удаляться от меня, а отплыл немного в сторону, оставив после себя тепло и осознание того, что наша встреча была неминуема, поскольку он не мог допустить моей растерянности и душевной неустроенности, вызванных тем, что я должна была покинуть тех, кто был мне дорог в моем последнем воплощении. К тому же, он был всегда человеком слова, таким же обязательным он остался и в духовном мире.

Я с тоской смотрела на него, не понимая, почему он покинул меня и наблюдает за мной со стороны. Не успев осмыслить встречу с моим бывшим мужем, я увидела, что от него вдруг отделились два светящихся шара, которые стали быстро приближаться ко мне, приобретая очертания человеческих фигур и послав моему уму узнаваемые земные образы, благодаря чему извлекли из моей памяти картины жизни с ними.

Мы обнимаемся, выражая свою любовь, хотя я и понимаю, что выглядим всего лишь тремя сгустками яркого света, вращающимися вокруг друг друга и соединяющимися в единое целое. Тем не менее, наши объятия доставляют нам искреннюю радость.

Затем на небольшом расстоянии глубоко проникаем взглядом друг в друга – и понимание, полное знание всего потоком связывает наши умы: знание всего, что мы значили друг для друга. Наши энергии вливаются в магнетическое поле неописуемой радости, соединяющей нас вместе.

Мы принимаем облики, которые были у нас в прошлых жизнях, проходя через фазы изменения тел на протяжении наших браков, несмотря на то, что в духовном мире наш облик представляет собой всего лишь сгустки энергии. Нам сейчас приятно чувствовать себя теми людьми, которыми мы были в наших совместных жизнях.

При этом потоки наших энергий сливались вместе, рождая духовную страсть, которая сопровождалась экстазом слияния. Мы испытывали изумительный восторг по отношению друг к другу, исходивший из комбинации сотен наших совместных жизней и воспоминаний о состоянии блаженства, в которое мы погружались, когда воссоединялись между жизнями.

Я ощущала обновление и восстановление своей позитивной энергии благодаря тому, что меня встретили те, которых я сильно любила. И Дэмиан, и Эван, и Айрес, мои бывшие мужья, воспламенили мою уставшую энергию, зажгли огонь внутри меня, чтобы я восстановила свою потерянную целостность воспоминаниями о нашей совместной жизни и счастье, которое мы испытывали, любя друг друга.

Эван и я жили в восемнадцатом веке в Шотландии, в то время, когда эта горная свободолюбивая страна вошла в состав английского королевства. Он относился к клану МакКензи, а я – к МакКеям. Наши кланы долгое время враждовали.

Маккензи – мощный клан, имевший массу ответвлений и септов и держал «под присмотром» весь север Шотландского Нагорья. В 1746 году Джордж МакКензи, вождь клана, был лишен собственности в наказание за поддержку злополучного якобитского восстания 1745 года. Таким образом отец Эвана потерял замок Леод, и члены его семьи вынуждены были отныне заботиться каждый о себе.

Эван с группой верных ему горцев мигрировал на побережье моря, чтобы оттуда перебраться в Канаду, но в пути заболел, так как загноилась рана, полученная в одном из местных боёв, и у него началась опасная лихорадка.

Чтобы спасти его, члены клана принесли своего друга в Балнакейл-хаус, где до этого жили мы с отцом, который со своими людьми все в том же 1745 году не поддержал второе восстание якобистов и стал на сторону британской короны. В одном из сражений отец был убит, и мне пришлось со своими верными людьми всеми силами защищать земли своего маленького клана, так как я была у него единственным ребенком. На то время мне было почти девятнадцать лет. Однако замужем я не была, поскольку мой жених погиб в том же бою, что и отец.

Забыв все распри между нашими кланами, я спасла от смерти Эвана и выходила его в своем доме. После выздоровления он вызвался верой и правдой служить мне.

Светом из своих глаз мой бывший муж послал мне воспоминание о том времени, когда мы были счастливы. Симпатия между нами вспыхнула, как сухой костер в летнюю ночь. Мы вели долгие беседы ни о чем, бережно и нежно прикасались друг к другу, совершали прогулки в осеннем лесу под незабываемый бесконечный цветной листопад.

Эван с улыбкой в глазах убирал случайно упавшие листики из моих волос, согревал своим дыханием мои замерзшие руки. Он напомнил мне о первом поцелуе под золотистыми ветвями березы, когда с нескрываемой надеждой в голосе спросил:

– Айлин, я не смогу жить без тебя. Мы будем вместе?

И я искренне ответила то, что подсказало мне сердце:

– Да, ведь я тебя люблю.

Через два дня мы тихо и скромно обвенчались в нашей семейной часовне, и я передала ему управление Балнакейл-хаусом с примыкающими к нему землями.

С того дня прошло девять лет. Влюбленность прошла, но нежность и любовь остались. Моё сердце уже не замирало от звуков его голоса, оно просто любило, и, если Эвана не было рядом, мне очень-очень сильно не хватало тепла его нежных рук и ласковых слов.

Но мне никак не удавалось забеременеть, хотя мы все годы совместной жизни мечтали о ребенке, много беседовали об этом, гуляя или просто сидя за ужином. Даже имена подобрали для сына и дочери. И судьба смилостивилась над нами.

Беременность моя протекала очень тяжело, поэтому много времени приходилось лежать в постели. Эван сильно переживал и на его лицо временами набегала тень, выдававшая волнение, но она тотчас проходила, как только он заходил ко мне в спальню. Он садился ко мне на кровать и всегда улыбался, показывая тем самым, как был счастлив, что его любимая должна была родить ему сына. Его сына. Их единственного и неповторимого малыша. Мы почему-то были уверены в этом.

В такие минуты мы представляли, как он впервые заплачет, придя в этот мир, как впервые засмеется, глядя на своего папу, как впервые скажет то единственно верное слово «мама». Как разбудит нас темной ночью, просто потому, что ему захочется почувствовать, что он не один и что его любят, а может и не только по этой причине. Как сделает свой первый шаг, такой маленький шаг для всего человечества и такой большой для него…

Картины нашего общего прошлого вдруг сменились воспоминаниями самого Эвана, когда он стоял над кроватью, где лежало моё бездыханное тело рядом с телом нашего сына, сумевшего сделать только один вздох, чтобы затем навечно успокоиться под моим боком.

Мой мужественный и сильный муж горевал, не стесняясь своих слез, стоя перед нами на коленях и положив свою голову мне на живот.

А затем я вновь увидела его через много лет все в той же спальне. Он остался таким же красивым, как и в то время, когда мы жили с ним вместе, как бы подтверждая значение своей фамилии Маккензи, которая в переводе с гэльского означает «миловидный».

Эван сидел возле моего сундука и перебирал мои вещи: гребень, которым я закалывала волосы, флакон духов, украшенный драгоценными камнями, золотой пояс, который я надевала на нашу свадьбу… И по лицу его скользила мягкая улыбка, вызванная приятными воспоминаниями. И вдруг он прикрыл глаза, прижав мой шелковый бирюзовый шарф к губам, которые успели прошептать:

– Жди меня, моя любимая Айлин.

Эвана не смущал тот факт, что я покинула его, что меня уже много лет не было с ним. Ошибка повивальной бабки при родах – и не стало ни меня, ни ребенка… Но он ждал встречи с нами, будучи уверенным в том, что она обязательно состоится.

И вот мы снова вместе. Его ожидания не были напрасными. Я послала ему свою благодарность и любовь, а потом перевела нетерпеливый взгляд на того, кто стоял с ним рядом, – тоже своего мужа Айреса Виэйру, с которым мы жили на острове Мадейра в конце девятнадцатого века. Он был португальцем, а я дочерью английского плантатора.