Текст книги "Тайны воплощения души"

Предав огню и мечу загородные виллы, дворцы и монастыри, наше войско приступило к осаде крепостных стен, окружавших Константинополь. И здесь мы действовали напористо и целеустремленно. Осадных машин и приспособлений у нас не было, но одна часть дружинников воспользовалась строительными инструментами, которые всегда носили на себе. Они принялись рыть подкопы под стены, а я и еще пятьдесят дружинников насыпали у стен города огромный вал, добрались до верха стены и ожидали приказа на штурм. Жители трепетали от ужаса, что враги вот-вот ворвутся в город…

Пока мы грабили, уничтожали всё на своем пути и готовились к штурму, возвратился из похода царь и с трудом вошёл в город. Всю ночь молился он с патриархом Фотием в церкви святой Богородицы во Влахерне.

Как только взошла заря, я посмотрел с высоты стены на окрестности и ужаснулся. Наша лютость сгубила тысячи не одних людей, но и бессловесных животных. Им было уготовано одно смертное ложе. Речные струи превратись в кровь. Некоторых колодезей и водоемов нельзя было распознать, потому что они через верх были наполнены телами.

Наряду с обычными убийствами мы совершали человеческие жертвоприношения своим богам, закалывая на языческих жертвенниках юношей и коней, женщин и куриц и в ритуальных целях бросая свои жертвы в воду. Эти жертвенники были повсюду, куда достигал мой взгляд.

Наступил рассвет, и царь с патриархом вынесли с песнями Божественную ризу святой Богородицы и смочили в море её полу.

До этого стояла тишина и море было спокойно, но тут внезапно поднялась буря с ветром, и встали огромные волны, разметав наши ладьи. Одни из них прибило к берегу, другие переломало… поднялась паника и приказа на штурм не поступило. Аскольд и Дир совсем неожиданно для своих дружинников отдали другой приказ – немедленно отойти из-под стен Константинополя и вернуться на уцелевшие лодки.

Буря ли, поднявшаяся на море, страх перед карой небесной или весть о приближении большого императорского войска побудила их к этому – неизвестно.

Попытка захватить Константинополь в июне 860 года провалилась.

Я лег на крепостную стену и наблюдал, как на востоке разрастается светлая полоска. Вдруг в воздухе начало алеть, стыдливо румяня небо и заливая все вокруг мягким, трепетным сиянием.

Продолжала стоять тишина. Ни одна ветка не шелохнулась в предчувствии удивительной минуты, когда светлое лучезарное солнце осветит землю своими лучами, согреет первым утренним теплом. А тем временем заря все больше разливалась по всему небу. Оно становилось алым, полыхнуло заревом, но не заревом огня, приносящим смерть и горе, а солнечных лучей.

Почему-то я не поспешил с остальными покинуть место штурма, чтобы успеть на отплывающие уцелевшие ладьи, и остался на крепостной стене. В голове роем вились мысли, пытаясь найти ответ на то, что произошло с осадой города в последние минуты. То ли наши ладьи настиг кратковременный шторм – и мы оказались не в том месте и не в то время, или в происходящие события вмешались силы со стороны, услышав молитвы жителей столицы, и защитили их вопреки нашим планам.

Значит, наши деяния и зверства не были угодны нашему богу, поскольку он не пришел нам на помощь, а заставил с позором покинуть место незавершенной битвы. Я стал молиться Перуну, прося его указать мне дальнейший путь, так как я оказался один в чужой стране. Он был глух к моим мольбам, и мне пришлось самому принимать решение, как жить дальше.

Я лежал с открытыми глазами и ничего не видел, кроме высокого, бескрайнего голубого неба. Моя голова теперь уже была не занята мыслями о сражении и поражении. В этот миг я показался сам себе таким маленьким и ничтожным, а совершенные мною зверства настолько огромными и противоречащими жизни на Земле, что отвращение к себе затопило мою душу.

Мню овладело беспокойство. Но небо, такое далекое и прекрасное в своей безмятежности, обещало успокоение, вселяя надежду на счастье. Только искать его нужно где-то в другом месте. Понимание этого настигло меня так же неожиданно, как буря с ветром, раскидавшая наши ладьи. И мысли о чем-то непонятном и важном постепенно завладели мною.

Сильнейший внутренний перелом наступил в моей душе. Неизвестно откуда ко мне пришло понимание того, что он повлечет за собой перемену всех моих взглядов и станет сильнейшим толчком к более глубокому самоанализу и самосовершенствованию.

Размышления о смысле жизни заставили меня задуматься о том, что на самом деле важно на Земле: воинская слава, богатство или тихое служение Творцу всего сущего на Земле.

Целый день до наступления темноты я пролежал, не двигаясь, боясь, чтобы меня не заметили. Спуститься и пройти по подземному ходу в город я не мог, поскольку там меня растерзали бы сами жители, вымещая на мне пережитый страх, боль и горе от потери близких.

Дождавшись глубокой ночи, я спустился по веревке с крепостной стены и, крадучись, стал удаляться от города. Проходя через разграбленные и сожженные селения, я зашел в один уцелевший дом. Здесь, по-видимому, до нападения жили зажиточные люди. Несмотря на то, что дом был разграблен, одежда в нем осталась: и мужская, и женская.

Я обмылся водой из деревянной бочки и надел длинную тунику с узкими длинными рукавами и украшенную на плечах и груди вышивкой, а под них – короткие штаны. Поверх неё накинул длинную одежду, но широкую и без рукавов.

На ноги нашел закрытые черные сандалии с ремешками. И хотя они были маловаты по размеру, все же мне удалось натянуть их.

Я не видел, чтобы местные жители в летнее время носили головные уборы, но мне он был необходим, чтобы спрятать свои русые волосы. С ними я бы разительно выделялся среди черноволосых местных жителей. На мое счастье я все же нашел низкую шапку, а меховую шляпу с полями и колпак с отворотами положил в мешок, который собирался взять с собой.

В него добавил еще короткую и длинную тунику, длинные штаны, чулки и плащ, не зная, как сложится моя дальнейшая судьба.

Очень хотелось есть, но ничего съестного в доме не нашлось. Я переждал в нем день, а с наступлением ночи вновь отправился в путь, все больше уходя вглубь страны.

Некоторое время жил в лесу, вдали от людских глаз, чтобы моя светлая кожа загорела и стала смуглее. Перебивался фруктами, которые срывал с деревьев, а когда в дороге приходилось встречаться с людьми, притворялся немым, а они, которых я пришел убивать и грабить в их же стране, делились со мной едой и водой.

В течение многих месяцев я воскрешал в памяти зверские картины грабежа и убийств в предместьях Константинополя – и чувства вины и раскаяния истязали мою душу настолько, что во мне возникло неистребимое желание замолить свои грехи. И я усердно начал молиться своему богу Перуну, но он был глух и не посылал моей душе успокоения. А, может, наказывал меня этим. После некоторых раздумий я понял, что его сила не действует на этой земле, поскольку у нее есть свои боги. И я пошел их искать.

Однако на пути мне попалась удаленная от поселений пещера, и я решил пожить в ней отшельником, сведя к минимуму потребление пищи и воды. Я хотел спастись от разрывающих душу воспоминаний и мыслей, проводя время в покаянии, желая, чтобы её дух восторжествовал над моим телом. Мои волосы на голове не только отросли, но и поседели, несмотря на молодой возраст. Лицо обросло длиной бородой.

Я ходил по пещере и по лесу босиком, соединяясь с землей и чувствуя, как она наполняет меня своей энергией жизни.

Но время моего добровольного отшельничества, по-видимому, подходило к концу, и я почувствовал, что должен снова отправиться в путь.

Долго блуждал я по дорогам Византии, пока ноги не привели меня к горе Олимп в Вифинии. Изможденный и совершенно без сил, я постучался в двери одного из множества монастырей. Когда на пороге появился монах, я упал к его ногам и потерял сознание.

Пришел в себя в сумрачном свете кельи. Рядом со мной сидел уже другой монах и, увидев, что я пришел в себя, попытался выяснить, кто я и откуда, но за три года я так привык к молчанию, что и здесь не открыл свою тайну, продолжая выдавать себя за немого.

Мои силы восстанавливались долго. Монахи, сменяя друг друга по уходу за мной, привыкли ко мне, и мы научились общаться друг с другом жестами. Я сумел им объяснить, что понимаю речь по губам, сам не понимая откуда, и они многое рассказали мне о своем епархиальном монастыре.

Несколько раз меня посещал игумен Иоанникий, который пытался выяснить, какой я веры. В конце концов я догадался, как ответить ему, показав на свой язык. Он объяснил мне, что управляет монастырем на основании правил, по которым должна жить и управляться монастырская община, чтобы достигнуть своих целей.

В одно из таких посещений, я встал с кровати и упал перед игуменом на колени, прося оставить меня в монастыре. Он тяжело вздохнул и рассказал о тяжелой монастырской жизни с ее строгой дисциплиной и суровыми предписаниями относительно пищи и одежды, о том, что весь монастырь добровольно обрек себя на безусловную зависимость от него и всецело подчиняется его воле.

Все монахи воспринимают его не только как управителя их душ и учителя, но и как отца, поскольку он заботится о них, как о своих законных детях, как о членах большой семьи и относится ко всем с равной любовью. Но главное – заботится о нравственном совершенстве каждого монаха, сам являясь примером в нравственном отношении.

Будучи сам образцом строгости и справедливости, осторожности и воздержания, исполнительности обетов иночества и самоумерщвления, он требует этого и от всех своих монашествующих сынов, требуя от них не изменять своему достоинству и достоинству монастыря.

– Готов ты ступить на такую стезю божью и отречься от всего мирского, подчинившись требованиям монастырской жизни? – спросил он меня. – Ведь ты не нашей крови и не нашей веры.

Я согласно кивнул, целуя ему ноги.

– Тогда для начала ты должен пройти обряд крещения и получить новое имя. Будь готов к этому, когда третий рассвет сменит ночь.

И ушел. В течение трех дней сам игумен знакомил меня со Священной историей и рассказывал о таинстве крещения, учил, привлекая других монахов, как надо молиться, а сам произносил надо мной заклинания, которые готовили меня как просвещаемого к обряду отречения от сатаны.

По утрам и вечерам ко мне приходил монах и читал наизусть Символ веры и молитву «Отче наш» в присутствии игумена, пока я не выучил ее на слух, чтобы затем молиться про себя.

В последнюю ночь мне пришлось пройти обряд отречения от сатаны, которое подчеркивало разрыв с языческим прошлым, а на рассвете два монаха обтерли меня мокрым куском ткани и, одев в белую просторную рубаху, привели в храм на богослужение, где игумен Иоанникий сделал оглашение.

Затем отвели к купели во дворе монастыря. Там игумен, проведя обряд сочетания со Христом, нарек меня Софроном, то есть здравомыслящим. Мое имя Военег больше мне не принадлежало.

Самое пострижение в монахи совершилось лишь после того, как меня подвергли достаточному испытанию. После обряда игумен, пристально глядя на меня, сказал:

– Отныне мое око будет бодрствовать над тобой от момента вступления в монастырь и до самой смерти.

И он держал свое слово, постоянно наблюдая за мной и другими монахами, не занимаемся ли мы делом без его воли и желания, не предаёмся ли безделью или пустословию.

Особенно строго следил за выполнением нами обета нестяжательности, а потому всякие лишние вещи, найденные в келье монаха, беспрекословно отнимались, предавались огню или раздавались бедным. Виновник же подвергался соответствующему наказанию.

Между собой все мы были братья и друзья, питая друг к другу чувство любви, храня между собой мир и неразрывное единомыслие. Мы отдавали на общую пользу даже то, что было заработано каким-либо личным трудом.

Все монахи вкушали вместе в общей трапезе и в определенные часы, носили одинаковую серую одежду, занимались различными ремесленными и хозяйственными работами на благо монастыря.

Мы постоянно молились и в храме, и в своих кельях, и даже во время физических трудов, словом жили только для Бога. Никогда не выходили из монастыря и не имели никаких сношений с мирянами.

Однако строгая монашеская жизнь не избавляла мою память и сны от страшных картин прошлого. И тогда я принял решение посвятить свою жизнь спасению собственной души. Ради этого я отдал свою келью новому монаху, а сам стал спать на голой земле независимо от капризов погоды и времен года, а еще ходить босиком и никогда не мыть ног.

Игумен благословил меня на этот подвиг духа и произнес:

– Сын мой, это будет тебе во благо. Я знаю, что у тебя есть жуткие тайны, которые не дают тебе спать и жить в ладу с собой. Несмотря на то, что будешь спать на земле, ты устремишься к самому возвышенному, а внешне покрытые грязью ноги очистят твое сердце.

Услышав от пришлых иноков, что в других монастырях многие монахи прославились подвигом стояния, тем самым избавившись от самых страшных грехов, я тоже решил пойти по их стопам.

На праздник Крещения Христова я с самой зари стал в храме, поднявши к небу руки и тихо творя молитву, и в таком положении простоял сначала один день, потом два, потом три. Затем совершил стояние три ночи, а после этого трое суток. Но этого мне показалось мало для отмаливания тех грехов, которые я совершил против людей. Собравшись с духом и свято уверовав в правильность такого подвига, я простоял в молитвенном настроении с простертыми к небу руками десять дней только благодаря нечеловеческой силе воли.

После того, как друзья-монахи опустили вниз мои руки, потому что собственными усилиями я не мог этого сделать, я упал на землю недвижимый.

Они перенесли меня в место моего ночлега во дворе у креста Господня, и я, так и не придя в себя, к утру отпустил свою душу на небеса.

Так закончилась моя шестая земная жизнь. Я отработала свои кармические уроки, заработанные не только в предыдущих, но и нынешнем воплощениях. Однако остался кармический узел – убийство собственного сына. Все свои последующие пребывания в человеческом теле, включая последнее, я так и не смогла отработать его. После шестого воплощения я перешла в молодую группу душ, и таковой пока остаюсь, включая последнюю инкарнацию.

Глава 17

И сейчас, сидя в Библиотеке, я вновь просматриваю всю цепь своих многократных рождений и смертей, в тысячный раз убеждаясь, что душа проживает на Земле не одну единственную жизнь. И это закономерно, поскольку каждая новая жизнь обогащает душу ценным опытом: она развивается, накапливает знания, обретает новые способности, проходит через опыт ошибок и разочарований.

Последовательные перевоплощения души и составляют суть инкарнации, являясь неотъемлемой частью обучения и развития души на её пути к переходу в Высшие Сферы.

Мой рост как небесного существа начинается именно в ментальной сфере Мира Душ совместно с другими родственными душами прежде, чем я начинаю воплощаться. Поэтому, несмотря на уникальную индивидуальность моей внутренней сущности, значительная часть моей духовной жизни между воплощениями посвящена экспрессивным взаимоотношениям с другими душами. Таким образом, мое развитие как души является коллективным процессом.

Частично этот аспект коллективности выражается в общении, которое я имею с этими душами в материальной реальности, такой как Земля. Во время воплощений то чувство близости, которое души испытывают друг по отношению к другу в небесной сфере, сурово проверяется кармическими испытаниями в земной физической реальности. Это прерывание блаженства ментального существования является одним из способов, с помощью которых духовные Мастера расширяют наше сознание.

Я прожила много захватывающих любовных историй из прошлых жизней с родственными душами, которые пересекали время и пространство, чтобы снова встретиться в другой жизни.

В некоторых жизнях моя любовь подвергалась мучительным испытаниям, в других была жестокой или героической, но чаще была взаимной и радостной.

Любовь на Земле проходит много испытаний. Это аксиома. Жизни, в которых я в блаженстве жила со своей родственной душой, чередовались с жизнями, где наши отношения рушились или опустошались в результате определенных поступков по отношению друг к другу.

Пары душ из нашей группы то счастливо сочетались браком в ряде земных воплощений, то расставались, принося друг другу горести и обиды. Испытания, которым мы подвергались в прошлых жизнях, подготавливали нас к следующим воплощениям и укрепляли связи между нами, как родственными душами.

Словом, отношения с родственной душой в земной жизни может приносить и радость, и боль, но во всех случаях мы чему-то учимся. За серьезными событиями наших взаимоотношений всегда стоят какие-то кармические причины.

Я раскрыла в Книге Жизни страницу моей прошлой инкарнации, когда была в теле индианки Адсилы из племени чероки. Решив стать женой британского офицера, я должна была со всей ответственностью отнестись к столь серьёзному шагу, предусмотрев все возможные варианты развития событий. Однако любовь настолько ослепила меня, что я ослушалась отца, вождя нашего племени.

То, с каким презрением относились сослуживцы к краснокожей любовнице Уильяма, поскольку не признали законным наш брак, проведенный в соответствии с индейскими обычаями, было лишь одной из многих капель, разрушивших нашу семью. Даже родившийся сын не стал той крепкой ниточкой, которая должна была связать нас. И когда Уильям хотел подать в отставку и вернуться в Англию, я не поддержала его, поскольку там меня бы ждала та же участь, но в чуждой среде.

А ведь как любящая жена я должна была согласиться с его решением и уехать с ним. Однако я категорически отказалась покидать родину и свое племя, тем более, что и отец был против моего пребывания на чужбине, где образ жизни не соответствовал тому, в котором я родилась и жила.

Тогда Уильям решил съездить в отпуск к родителям и показать им внука, несмотря на мой отказ поехать с ними. Его отъезд был расценен моим отцом как бегство и прекращение наших брачных обязательств. По его понятиям, я вновь стала свободной, а потому, не считаясь с моим мнением,

велел мне для урегулирования межплеменных отношений выйти замуж за сына другого вождя. Этот человек был мне неприятен физически, и после того, как я подчинилась желанию отца, жизнь моя стала для меня несчастьем, ведь я продолжала любить Уильяма и тосковать по нему и нашему ребенку. Это была расплата за моё предательство любви. К тому же, я чувствовала, что должна вытерпеть то, что велел мне мой отец.

Потом в духовном мире я поняла, что это было испытанием. Столетие назад я имела жизнь богатой француженки, красивой и избалованной. В том воплощении я отвергла мужчину, бывшего моей главной родственной душой и интересовавшего меня больше всех, потому что часто вступал со мной в спор и не хотел потакать моему тщеславию и гордыне. Но, к сожалению, он был некрасив, недостаточно материально обеспечен и хромал. Меня это напрягало, и я отказывалась появляться с ним в обществе.

Боясь осуждений за подобный выбор, я не могла себе позволить иметь рядом с собой такого мужа и вышла за другого – богатого, красивого мужчину, который угождал мне, удовлетворял все мои прихоти и тем самым до бешенства раздражал меня. Исключительно по собственной вине я потеряла счастье, которое могло быть моим.

Оказалось, что Уильям, которого я любила, был той самой отвергнутой душой из моей французской жизни. Я сильно ранила и предала не только его, но и саму себя тоже: ведь я не только потеряла любимого мужчину, который так и не вернулся назад, но и ребенка, умершего от оспы в возрасте двух лет во время морской поездки в Англию.

Таким образом, моя жизнь в качестве женщины чероки была напоминанием мне о моей гордыне и тщеславии, которые я проявила в своей французской жизни.

Мои размышления были прерваны мыслью со стороны, которая заставила меня содрогнуться при имени «Айлин». Я посмотрела вокруг себя и встретилась взглядом с Аорлеем. В его глазах плясали смешинки, которые превратились в окутавшую меня нежность.

Я не успела хоть как-то отреагировать на первое имя, когда прозвучали еще два: Эмили и Кейтлин. И вдруг энергия Аорлея стала принимать человеческие формы. Сначала передо мной появился Эван, затем Айрес и Дэмиан. Я всматривалась в до боли дорогие мне черты любимых мужчин из прошлых жизней и неожиданно поняла, что в каждом из них была душа Аорлея, моего лучшего друга в духовном мире, моей родственной пары.

Внезапно на меня снизошло откровение, когда в череде лиц я узнала Александра, моего мужа из последней жизни. От нахлынувшего счастья мне хотелось радостно кричать и плакать одновременно, но это в небесном мире было невозможно. Мои чувства были всего лишь земным воспоминанием.

Я подошла к Аорлею, и мы в восторге смешали свои энергии. Мы опять вместе. Это было непередаваемое земными понятиями блаженство.

Когда первые эмоции схлынули, я с укоризной посмотрела на него.

– Почему ты сразу же, когда я вернулась в группу, не сказал мне, в ком была твоя душа в наших совместных воплощениях? Ведь, глядя на других в группе, я знала, кем они были в моих прошлых жизнях.

– А я умышленно заблокировал твои воспоминания относительно нас. Хотел сделать сюрприз, – улыбаясь, сказал Аорлей.

– И он удался, – радостно смеясь, подтвердила я. – Так значит часть твоей души сейчас находится в теле Александра?

– Ты и сама знаешь ответ. Я сильно горевал, находясь в его теле, когда тебя сбил мотоциклист. Жизнь мне казалась конченой, поскольку считал её бессмысленной. Впрочем, я до сир по тебе скучаю. Горе притупилось, а боль от потери тебя осталась как незаживающая рана. Правда, всё потихоньку налаживается. Учусь жить без тебя.

– Если бы я знала, что увижу тебя здесь, то не лезла бы из кожи вон, чтобы утешить тебя в нашей кухне, – шутливо возмутилась я.

В мое сознание проник смех Аорлея. Я хотела обидеться, но вовремя вспомнила, что уже не на Земле, и рассмеялась вместе с ним. Мы веселились, как дети. Нам было хорошо вдвоем в ментальном мире также, как и в земном. И тут я услышала:

– Ну и вредная же ты была в своем последнем воплощении. До сих пор не понимаю, за что тебя так сильно любил.

– Любят не за что, а просто потому, что любят. И всё. А в следующей моей инкарнации ты согласишься быть снова моим мужем?

– Пощади! – воскликнул Аорлей. – Дай хотя бы пару столетий отдохнуть от тебя.

– Ну, если ты так просишь, я уважу твое желание, – сказала я, двусмысленно посмотрев на него.

– Я вижу по твоему лукавому взгляду, что ты что-то задумала, – не удержался Аорлей от комментария.

– Поживем – увидим. А пока не заморачивайся предположениями.

На этом наш диалог закончился, и мы разошлись по своим местам. Будучи в состоянии сверхсознания и находясь в промежутках между жизнями, я и Аорлей обрели значительно более широкое видение своих взаимоотношений.

Я окинула взглядом всех присутствующих в своей родственной группе. В разных моих земных воплощениях они были возлюбленными и верными друзьями, родственниками, коллегами и наставниками, соперниками и врагами. В духовном мире меня с ними связывают безусловная любовь и поддержка и всегда существует ментальная связь с родственной душой, независимо от роли, которую она играет.

Однако будучи человеком, мои отношения с родственными душами принимали различные формы: как положительные, так и негативные. В физическом теле я контактировала не только с каждым из них, но и с душами из других групп. Имея дело с другими людьми на многих разных уровнях, мы проходили множество кармических уроков в каждой жизни.

Здесь, в духовном мире, мы знаем, что такое любовь. Она является основой взаимоотношений между душами. В любви мы достигли уже такого высокого уровня, когда она проявляет себя уже как безусловная.

Ведь что такое любовь в широком смысле слова? Это нежность, которая может по– разному проявляться в жизни. Когда дружба разгорается, она перерастает в любовь, но без прочной дружбы не может развиться глубокая любовь. Любовь – это принятие всех несовершенств своего партнера. Истинная любовь делает нас лучше, чем мы были бы без этой личности в нашей жизни.

Души, приобретя человеческое тело и забыв о духовном опыте, часто приравнивают любовь к счастью. Однако счастье – это состояние ума, которое должно развиваться внутри человека и не быть зависимым от кого-то еще. А любовь – бескорыстное, беззаветное и всесильное чувство, требующее большого труда и постоянного поддержания. Поэтому, оказавшись в физическом мире, каждая душа проходит кармический урок любовью в теле человека. И главное для каждой души на Земле в период воплощения – встретить свою главную родственную душу, так как каждый период пребывания в физическом мире имеет свои особенности – в отношении характера привязанности и совместного опыта, который мы получаем с родственной душой. Однако каждая жизнь с ней строится на основе предыдущих жизней.

Мы извлекаем ценные уроки из разрушенных взаимоотношений, и из-за этого не стоит расстраиваться. Важно в жизни продолжать двигаться вперед. В семи инкарнациях я встретила свою единственную любовь, поскольку мы с Аорлеем в духовной Обители являемся парными душами. Время от времени мы разлучались на жизнь или три, но бывало, что вообще не встречались друг с другом. В этих воплощениях я мучилась от того, что не встретила «свою половинку», не познала настоящей любви, но потом в духовном мире понимала, что так и должно было быть, поскольку в этих жизнях проходила совсем другие уроки.

Если парные души не сочетаются в каком —то воплощении браком, это не приводит их к неудовлетворительным последствиям. Я и Аорлей неоднократно намеренно избирали себе партнерами в ряде жизней разные родственные души из трех-четырех наиболее близких, чтобы достичь решения определенных задач.

В Мире Душ существует три категории родственных душ, положение которых внутри одной из них связано с их отношением к конкретной душе в её земном воплощении. Наши Гиды и Существа, которые пришли из духовных сфер, далеко отстоящих от нашей собственной, не включаются в эти три категории.

Первичная, или главная, состоит из парных душ, которые часто оказываются тесно связанными друг с другом в земном воплощении. Они могут быть супругами, братом или сестрой, лучшим другом или подругой и очень редко родителем. Когда нас обижает кто-то близкий нам в какой-то конкретной жизни, или мы причиняем боль тем, кто нам дорог, что приводит к отчуждению и разлуке, это значит, что они добровольно дают нам уроки того или иного рода, получая в то же самое время свои собственные уроки. Эти уроки лучше подготавливают обе стороны для будущих отношений.

Поэтому никакая другая душа не может быть более важной для нас, чем первичная. Жизнь с такой душой на Земле невероятно обогащена её присутствием, поэтому для души одним из сильнейших мотивов инкарнации является возможность подобного выражения в физической форме. Это и привлекает первичных родственных душ при выборе места, времени и тела для воплощения. К тому же, они могут менять свой пол из жизни в жизнь, но чаще всего душа среднего уровня обычно выбирает какой-то один пол примерно в большинстве своих воплощений.

Многие парные души имеют предварительную встречу непосредственно перед их следующим воплощением. Эта генеральная репетиция со своим Гидом-наставником заключается в окончательном просмотре важнейших вопросов предстоящей жизни. Это подготовительное занятие может также включать в себя момент, когда две родственные души уходят вдвоем, посылая друг другу визуальные образы того, как они будут выглядеть в своих новых человеческих телах и в каких обстоятельствах они встретятся. Так было и у нас с Алексом.

Парные души не всегда оказываются вместе непосредственно перед рождением. Кроме того, в зависимости от их кармы, иногда одна душа знает больше, чем другая, об их будущей встрече и о том, как эта личность будет выглядеть.

Я вспомнила время перед моим воплощением в тело Эмили на Мадейре. Мне разрешили увидеть моего будущего мужа в экранной комнате просмотра будущих жизней. Он стоял на вершине горы Машику и любовался окрестностями.

Он был красив и строен. Слегка волнистые черные волосы ласково теребил легкий ветерок, который затем терялся в зелени террас. Он оглянулся – и меня поразили его бездонные, словно омут, темные глаза.

Потом я увидела его в нашем саду, где отдыхала в Чайном домике, читая книгу. Айрес пришел вместе с моим женихом, модно одетый, с уложенными длинными волосами и такой же красивый.

Именно здесь я и должна была с ним познакомиться. Я внимательно изучала его аристократические черты, потому что не хотела все испортить, как в предыдущей жизни. В моем уме запечатлелся изумительный запах его одеколона, распространявшего свежесть с древесными нотками, его руки с длинными пальцами, жесты, улыбка и больше всего глаза, которые впились в меня изумленным взглядом. В них было столько смешанных чувств, что я почувствовала, как они обволакивают меня нежным туманом.

Момент, когда я увидела его в этой жизни, был подобен тому, как два магнита притягиваются друг к другу. Это была любовь с первого взгляда, необъяснимое узнавание и чувство родства душ.

Теперь я знаю, что в нем была душа моей духовной пары Аорлея.

Он, как моя главная родственная душа, в последней жизни являлся моим мужем. В моем предыдущем воплощении – моим лучшим другом, а перед этим – моей сестрой, а еще раньше – моей женой, когда я сама была мужчиной.

Как правило, члены одной группы душ не возвращаются в своих следующих воплощениях в ту генетическую земную семью, где уже воплощались, хотя бывают и исключения, согласованные с Гидом – наставником и Советом Старейших. Это означает, что душа деда не возвращается в род, рождаясь в теле своего внука. Словом, такие случаи повторной генетической реинкарнации ради кармических целей редко имеют место.

Чаще всего душа может вернуться в другую семью, имеющую какие-то отношения с семьей их прошлой жизни, чтобы заняться исправлением серьезной ошибки. Тем не менее, это также очень нетипичное решение, особенно в случаях личной травмы, полученной душой, потому что это смахивает на месть. А это для её развития недопустимо.

Хотя души стараются не воплощаться в той же семье, в которой они жили в прошлых жизнях, хотя бывают и исключения, члены одной группы душ определенно выбирают новые семьи, где они могут быть вместе, поскольку склонны в каждой жизни иметь кровные связи и географическую близость. И эту связь они могут поддерживать на протяжении нескольких столетий.