Текст книги "Любовь как откровение"

Лариса Теплякова
Любовь как откровение

Ты, как мальчишка, прост и прям в любви.

Ни шагу влево и ни шагу вправо…

(Р. Казакова)

Красиво ты вошла в мою грешную жизнь,

Красиво ты ушла из неё,

Но, играя, разбила мне душу…

(К. Меладзе)

http://www.liteo.ru/

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Л. Ю. Теплякова, 2016

© Издательство «Литео», 2016

Глава 1
Терпкий привкус изощренности

Лиля вернулась домой изрядно утомленная. Не женщина, а выжатый лимон. Но роптать на судьбу причин не было. День сложился удачно, потому и усталость была приятной.

Он ждал её во дворе. При встрече засиял глазами, попытался что-то сказать, но Лиля упреждающе приложила палец к губам. «Т-с-с-с! Сегодня я хочу так. К чему нам пустые слова?»

Вместо фраз обменялись выразительными взглядами. Он уловил её настроение, безмолвно пошёл следом. Четыре лестничных марша. Поворот ключа. Закрылась дверь, и мир замкнулся. Сошёлся клином.

Одежду начали снимать прямо в прихожей. Он разоблачился первым, умело провоцируя её своим телом. Наловчился, бестия! Она немного медлила, словно уклонялась, но на самом-то деле растягивала удовольствие, добавляла остроты. Ей всегда нравилось всматриваться в мужское лицо, измененное желанием. Вроде бы те же черты, но вот уже что-то шальное, глубинное появляется в очерке губ, в блеске глаз… Лиля обожала эти минуты, упивалась ими. Молчаливое мужское вожделение сильнее всяких слов.

Всё произошло стремительно, без прелюдий. Слились воедино, утоляя друг друга. Вздох, толчок, ещё, ещё… Её высокий вскрик, его низкий стон… Глаза в глаза. И опять толчок. Тугая волна наслаждения накрыла обоих, ушла внутрь их тел, мощно взмыла снизу вверх и растеклась, захватывая каждую клеточку. Пространство вокруг вибрировало, воздух вздымался, колыхался, обдавал жаром. Он и она двигались резко, энергично, убыстряя темп, забывая об осторожности, словно испытывали собственные тела на прочность и выносливость.

Нежность нахлынула позже. Волны пошли не напряженные, как раньше, а мягкие, добрые. Убаюкивающие. Лилии друг незаметно задремал, доверительно уткнувшись ей в плечо. А Лиле совсем не хотелось спать. Из дряблого лимона опять возродилась женщина – бодрая, сильная, уверенная. Живительной влагой разливался телесный восторг, даруя острое ощущение полной внутренней свободы.

Рядом с кроватью стояло зеркало, и в нём она видела себя всю. Лиля никогда не была стыдлива, не любила полной темноты, плотных штор, глухих жалюзи. После любовных утех она вольно наслаждалась своей наготой, ничем не стесненной в угасающем свете дня. Лиля пристально изучала саму себя, и отражение её радовало. Ловкое, длинноногое тело, гладкая, персиковая кожа, роскошная копна медно-русых волос. Изящные ступни, ровные ноги, неширокие бедра, но вполне достаточные, чтобы подчеркнуть талию. Плоский, бархатный живот с трогательной впадинкой пупка, грудь…. Впрочем, в тот момент соблазнительные округлости Лилиного бюста податливо растеклись под тяжестью руки её любовника.

О такой груди говорят: умещается в мужской ладони среднего размера. А у него, Лилиного друга, рука немаленькая. Да и всё остальное хороших мужских кондиций… Лиля усмехнулась про себя. Чем не сюжет для картины – мужская рука на женской груди. Соски шаловливо пробиваются между крепкими пальцами, словно две спелые ягоды малины в знойный летний день. Сочные, аппетитные ягодки, которые сами так и просятся в рот…. И не надо лиц. Только сильные пальцы на нежной женской груди. Ода плотской любви на холсте.

Такое полотно имело бы успех! Будь Лиля художницей, она бы написала эту картину, тщательно проработав детали – поры кожи, еле заметные волоски. И раму подобрала бы изящную, без излишеств. Для этого нужен талант, особое видение. Но она не живописец. У неё другие способности. И она отменно ими пользовалась.

За окном сгущались сумерки. Очертания строений теряли чёткость. Уже не день, но ещё и не ночь. Мимолетные мгновения превращения света во тьму. Флёр тайны. Хрупкое равновесие. Красиво! Но у каждого красивого явления имеется изнанка, как у декораций в театре. Так устроена жизнь. Лиля во всём умела видеть обратную сторону, научилась проникать в суть вещей, явлений и людских отношений.

Волшебная призрачность вечера кажущаяся. На самом деле на улице ветрено, сыро. Под ногами хлябь. Пробки на дорогах, суетливые пешеходы на тротуарах. Нервозность, неудовлетворённость, глухое раздражение, мрачность лиц.

А в её комнате тепло, уютно, тихо. Слышалось только ровное дыхание юноши и стук весенней капели за окном – чувственные, негромкие, естественные ритмические звуки. Лиле хотелось полежать так некоторое время, не нарушая тишину ни словом, ни действием. Ей хорошо думалось. Мысли текли ровно, спокойно. Она ушла внутрь себя, в потайные уголки подсознания, неторопливо размышляла, упорядочивала эмоции и ощущения.

– О чём ты думаешь? – вдруг сонным голосом проворковал юноша.

– О живописи, – отвлеченно ответила Лиля. – Пришёл на ум интересный сюжет для картины.

– А я думал о тебе, – ласково сказал он.

– Ты спал, – заметила Лиля с ноткой иронии.

– Но я думал о тебе и во сне. Ты мне снилась.

– Приятно слышать, – прохладно ответила Лиля.

Напряжение прошло, нетерпение улетучилось, она залпом выпила нектар телесной услады, и необходимость продолжать общение уже тяготила её. Лиля понимала, что ломает привычный стиль отношений, но в этом изломе было какое-то новое, безжалостно-утонченное удовольствие.

– Лиля. Лилия. Лилиана, – чуть растягивая слоги, произнес молодой человек. Он проговаривал её имя интимным, манящим тоном, но Лиля притворилась безучастной к этой игре. Она прекрасно знала, что стоит ей выразить своё согласие беглым, игривым движением руки или даже взглядом, и всё повторится вновь. Его ненасытность ей льстила, а вот самоуверенность начинала злить.

Чуть встревоженный, он приподнялся на локте и посмотрел на свою подругу так пристально, словно хотел прочитать её потаённые мысли. Лиля заметила его смятение. Он был обескуражен, уязвлен её отстраненностью, и это понятно. Недавно они существовали единым организмом, как сиамские близнецы. Одно желание, один порыв, один ритм движений. Но теперь их опять двое, и каждый со своими мыслями. Они ещё близки, но уже отдалились друг от друга в индивидуальной безбрежности размышлений. Лиля полагала, что это нормально, но её молодой друг проявлял досаду и стремился овладеть ситуацией.

«А мальчик заметно повзрослел, и пытается основательно закрепиться на моём личном пространстве. Пора выпускать его в жизнь, – пришло ей на ум. – Вполне созрел для самостоятельного плавания в океане человеческих страстей. Удержится на плаву».

– Я так привык к тебе, – тихо сказал он, будто бы догадавшись о её намерениях.

Лиля откликнулась лишь смутной, летучей улыбкой.

– Я уже не могу без тебя, – совершенно бесхитростно, но с нажимом, признался он, опять пытаясь заглянуть ей прямо в глаза.

Лиля по-прежнему молчала. Она легонько ерошила рукой волосы юноши и продолжала загадочно улыбаться. В мягком, расслабленном постельном разговоре вдруг возник подтекст, и обозначилась жёсткая прямолинейность. Он надеялся, что его откровение укрепит их связь, но ошибся.

Нормальные женщины на такие признания делают счастливую стойку – красиво усаживаются, светлеют лицом, внимают, потупив взор. Тихо балдеют. Начинают строить планы. Но так поступают заурядные бабы. Лиля реагировала иначе. Слыша подобные слова, она настораживалась. Внутри возникало неприятное ощущение стремительно образующейся пустоты. Будто кто-то подсосался и тянул из неё все соки. Может, гемоглобин резко падал от раздражения, или ещё какое-то неведомое физиологическое явление приключалось в организме, но смутное недовольство рождало злые мысли.

Что значит, чёрт возьми, не могу без тебя? Так люблю тебя, что хочу доверить полную заботу о себе, любимом? И что остается делать ей? Выражать телячий восторг? А потом варить, стирать, утешать – в знак благодарности за проявленные чувства? Из обожаемой женщины постепенно превращаться в мамку? Но с мамками не спят.

Лилю всегда страшила обыденность. Любовь до гроба, дураки оба. К чему ей эти привязанности…. Нельзя настолько прорастать друг в друга, сплетаться душами, увязывать воедино быт, секс и ответственность. Привязанности закрепощают, опутывают, как канаты, мешают свободно двигаться по жизни. Она один раз пробовала создать семью. Ну, и к чему это потом привело?… Вспоминать не хочется. Да и есть ли у неё душа? Кажется, будто выкипела вся тогда, давно…

Её так и подмывало сказать этому юнцу что-нибудь забористое, хлёсткое! Ну, на худой конец, хотя бы как выражалась её подруга и коллега Зинаида – не греет, милый! Зинка была чертовски умна, но изъяснялась обычно коротко, резко и метко. Но у Лили другой стиль, иное реноме. Щекотливая ситуация, но хотелось выйти из неё, не потеряв лицо.

– Такие признания, мой милый, похожи на смысловую точку, на конец пути, – с вкрадчивой назидательностью заметила Лиля. – Не спеши ограничивать себя. Мир огромен. У тебя ещё будут тысячи прекрасных мгновений. Никогда не спеши расставлять все точки, дружок. В молодости себя до конца не знаешь. Себя надо открыть. Это требует времени. Позже ты будешь мне благодарен за эти слова. Так что давай, поставим многоточие…

О, как вывернулась! Самой понравилось. Немного витиевато, но благородно.

Он словно прирос к ней глазами. Внимал, смотрел с обожанием и грустью. А в её голове озорно маячил вопрос: «И что теперь с этим фантом будем делать?» Как в игре. Но жизнь и есть извечная игра. Когда по шёрстке гладят, а когда и по носу больно щёлкают. В жизни должно быть немного яда – это что-то вроде профилактической прививки от наихудшего.

– Мы увидимся завтра? – спросил он.

– Пожалуй, нет, – спокойно сказала она. – Много работы.

– А послезавтра?

– Не думаю. Мы сейчас готовим новый сложный проект. У нас такого ещё ни разу не было. Уходит уйма сил и времени. Кастинги, репетиции. Клиент капризный, требовательный. Приходится выкладываться полностью. Я и сейчас рассчитывала поработать над сценарием, – она опять улыбнулась, смягчая свои слова.

Зависла многозначительная пауза. Лиля осторожно, но решительно, высвободилась, встала, накинула длинный шёлковый халат. Лёгкая ткань немедленно обтекла её гибкую фигуру сверху донизу, скрывая все тайны женского тела. Лиля стояла прямая и независимая. Она уже не принадлежала никому.

– Мы расстаемся? – минорно спросил он.

– И да, и нет! – двусмысленно сказала Лиля. – Скажем так: я даю тебе возможность остыть, побыть собой, оглядеться. Это полезно, поверь. При всяком расставании открываются новые возможности! И в этом нет ничего трагичного!

– Мы будем иногда видеться? Ты позволишь мне приходить к тебе изредка? – произнес он приглушенным голосом.

– Конечно! – легко ответила Лиля, кинув обольстительный взгляд через плечо. – Мы всегда будем друзьями. Близкими друзьями.

Вскоре её интимный приятель ушёл. Лиля осталась одна, и была искренне рада этому. Она ощутила облегчение. Момент полной ясности настал без особых усилий. Мальчик не глуп, он всё понял и принял. Вот и молодец! Не зря она тратила на него своё время. Ей удалось без долгих и мучительных объяснений сделать ему внушение. Мысль можно передать, не озвучивая полностью. Надо только хорошо подумать и правильно действовать.

Этот юноша подарил ей свой ясный молодой огонь, она ему – кусок насыщенной жизни, изрядную долю опыта. Короткая страница бытия уже прожита, прочувствована – и для неё, и для него. Всему свой срок.

С кем бы ни сближала её судьба, Лиля всегда оставалась верной только себе. Всякие взаимосвязи истончаются, отношения исчерпывают себя. Лиля заранее предвидела грань, за которой романтическая поэма могла обернуться драмой абсурда. Её решение не было блажью. Его подсказывало ей женское чутьё, отшлифованное годами. Своей интуиции Лиля доверяла. Она её основательно отточила.

Всё фривольно переплелось, перемешалось в Лилиной судьбе, образуя пьянящий коктейль с терпким привкусом изощрённости. Лиля ни о чём не сожалела, не терзалась сомнениями, не ворошила прошлое. Она жила сегодняшним днём.

Какими тропами ведут женщину чувства? Почему всё так, а не иначе? Сколько прелестнице отмеряно? Как знать…. Да и надо ли придирчиво считать года? Ей исполнилось тридцать шесть лет, и она свободно двигалась по жизни. Лиля была красива, и пока, чем старше, тем привлекательнее. Мать-природа берегла её, щадила, а Лиле нравилось жить полно и ярко. Она создала свой мирок – интересная работа, дающая возможности, общение, флирт, секс. Спортклубы и салоны красоты – её храмы, а сама Природа – её Бог. И в каждом поступке – игра, риск, свобода. Зачем под кого-то подстраиваться, на кого-то оглядываться, терпеть зависимость? Не те времена.

На город опустилась фиалковая темнота. Пронзительный весенний воздух струился в открытую форточку. Лиля не стала её закрывать, хотя в комнате заметно посвежело. Она любила ночную прохладу.

Март, первый месяц весны, хозяйничал на улицах Москвы, удлинял день, укорачивал ночь, изживал следы зимы. Весна властно влекла за собой. Казалось, что с каждым вздохом меняется состав крови. Весна возбуждала, забавлялась. Как и каждый год, она опять легко, играючи, сводила людей, мешала карты судеб и раскладывала свой затейливый пасьянс.

Глава 2
Женский тандем

От дома до офиса полчаса хорошей езды без пробок, но на деле обычно выходило больше. По мере движения то и дело возникали заторы. В Москве без этого не бывает, дороги всегда несвободны. Лилия давно приучила себя воспринимать путевые казусы как утреннюю разминку нервной системы. Москва прививает терпение.

Лиля передвигалась на своём новом автомобильчике, негрубо нарушая прописные правила, как, впрочем, и все вокруг. Разноцветные авто текли по проспекту широкой пёстрой рекой, тесня друг друга. В целом всё было довольно спокойно. Обычное весеннее московское утро. Каждый куда-то устремился, чем-то озадачился, и привычный маршрут не отвлекал от мыслей.

«Всегда тороплюсь, но непременно опаздываю! – усмехнулась про себя Лиля. – Опять Зина будет недовольна. Вот она как-то умудряется успевать к назначенному сроку вовремя. Пунктуальная – до чёртиков! Зинка уже, пожалуй, сидит на месте и кроет меня незлобивым матерком!»

Лиля вообразила себе деланно строгое лицо своей партнерши по фирме Зинаиды Павловны Боммер и невольно улыбнулась в пространство.

… У Лилии Воронцовой не было близких подруг. Конечно, раньше, в юности водились девичьи секреты для целой удалой компании. Были споры, ссоры, переполохи. Но всё постепенно растворилось в прошлом, и она стала сама себе подруга. Лиля давно не заигрывала с судьбой чисто женскими методами. Интриги, война за мужское внимание, суетливая зависимость от мужчин, муки зависти… Она уже не участвовала в этих «милых» забавах, и весь остальной дамский мир существовал для неё как бы за стеклом. Такое нередко случается у самодостаточных женщин.

У Лили имелась Зинаида. Формально – она партнёр по бизнесу. У них с Лилией общие удачи и деньги. Но на самом деле Зина была Лилиным вторым «я». Она обладала всем тем, чего недоставало Лиле. И этим всё сказано.

Лиля была честна с Зинаидой до неприличия. Иногда в буквальном смысле. Такие отношения можно назвать редкостными, но это не означает, что они обязательно простые и ясные. Иногда им обеим приходилось очень нелегко!

Лилия и сама порой удивлялась, как им удавалось сосуществовать. Зинаида – прагматик с трезвым умом и острым языком. Лилия – натура творческая, с сумасшедшинкой и азартом. Наверно, дополняли друг друга. Взаимовыгодно. Вполне нормальная основа для устойчивого тандема двух неодинаковых женщин, которые полагались только на себя.

А стычки у них случались! Когда такие люди слишком тесно соприкасаются, происходит сшибка характеров. Высекаются искры, да ещё какие! Зинаида и Лилия «поискрили» достаточно, пока приноровились друг к другу. И всё же им хватило ума, чтобы выделить главное в своих отношениях и очертить приемлемые роли.

Они сошлись почти семь лет назад. Когда-то учились в одном классе, вот и оказались вместе на встрече однокашников в своей старой школе. Зину тогда никто и не ждал – все с разной степенью достоверности знали, что будто бы она уехала за границу. А Зинаида возьми и появись!

Помнится, собрались в бывшей классной комнате, немного прогулялись по узким коридорам, заглянули в школьную столовую, навсегда пропахшую котлетами и компотом, да поехали в ресторан. Там завязался совсем другой разговор. Никакой особой ностальгии, никакой излишней лирики и патетики. Не тот уже нынче народ, чтобы возвышенно грустить о былом. Не та теперь у людей начинка, не та надстройка. Встреча одноклассников постепенно превратилась в ярмарку тщеславия.

Они тогда все пребывали в ожидании личного тридцатилетнего юбилея, первой взрослой вехи, вот и мерились достижениями: ещё будто бы молоды, но у некоторых уже имелись неплохие промежуточные итоги. Везунчики без стеснения выкладывали свои козыри, тут же обретая завистников, угодников и просителей среди бывших школьных товарищей. Возлияния спиртных напитков раскрепощали, обнажали суть. Атмосфера накалялась.

Лиля слушала чужие истории внимательно и бесстрастно, улыбалась одобряюще, но сама не исповедовалась. Сказала лишь вскользь, что работает на телеканале, но подробностей выкладывать не стала. Зачем вдаваться в частности? Упоминание о телевидении и так всегда магически действует на людей, а её яркая внешность смотрелась на общем фоне вполне выигрышно. Лиля знала, что хороша, и пока чем старше, тем притягательнее. Она благосклонно принимала комплименты и уклонялась от детальных расспросов.

Разговорилась только с Зинаидой. В школьные годы Лиля с Зиной маловато общались, а тут перекинулись парой фраз и ощутили взаимное притяжение. Как-то повлекло друг к другу без затей и экивоков. Так иногда бывает. Повзрослели изрядно – вот и разглядели что-то одна в другой. Лилия и Зинаида, не сговариваясь, весь вечер виртуозно лукавили, излучая благополучие и изящную недосказанность. Возможно, и это их сблизило.

Их судьбы единомоментно скрестились в одной точке, но обе добирались до неё по собственным сложным и путаным траекториям. К тому времени каждая из двух женщин достаточно поварилась в личных проблемах, пробуя раскрыть себя в самых разных качествах. Зина тогда находилась в состоянии свежего развода с мужем-иностранцем, подданным Франции, а Лиля подыскивала возможности для стабильной работы, которая позволяла бы уверенно держаться на плаву. Ей страстно хотелось независимости от постороннего давления, диктата, нечистоплотности, интриг, но недоставало уверенности и хватки.

Вместе они решили заняться развлекательным бизнесом – организация частных и корпоративных праздников. Благосостояние горожан росло. А сытые люди во все времена желали зрелищ. Вот потому Зинаида и Лилия надумали превращать скучные обильные застолья сограждан в мини-спектакли. Задумка была изначально Лилина, а Зина ловко провернула все рутинные административные операции. Зинаида быстро разобралась, кто такие пожарники с налоговиками, и что им необходимо предоставлять. Зина могла быть и напористой, и заискивающе-простоватой, и хамоватой, если того требовало дело. А так она была вполне из себя приятная образованная женщина, даже умеющая сносно изъясняться на двух европейских языках – английском и французском.

Начали с простого: дни рождения детей, новогодние поздравления на дому и в офисах. На первых порах не всё получалось гладко. Осваивались на ходу, соображали вместе, что к чему. Ведь в любом виде бизнеса свои тайные пружины. Их надо обнаружить, смазать и правильно пользоваться.

Не раз им приходилось контактировать с заказчиками, которые сами толком не знали, что хотят – то ли европейский фуршет с сюрпризами, то ли тематический вечер, то ли застолье в сауне. Попадались чванливые, мелочные, угрюмые, вздорные субъекты, и организация банкетов для таких людей превращалась в изнурительное испытание. Это унижало, удручало и обескураживало.

Однако все психологемы постепенно разрешились – стоило лишь изменить собственное восприятие действительности. Научились абстрагироваться от чужих характеров и эмоций, даже беспристрастно манипулировать клиентами для пользы дела. Выручали женская наблюдательность, интуиция и терпение. Изучение рода человеческого с его слабостями, страстишками и чудачествами превратилось в новый совместный интерес. Работа стала окном в большой мир, а жизнь – полем для наблюдения.

Окрепшее дело вело своих создательниц за собой, но обе партнёрши относились к работе безо всякого умиления и сентиментальной привязанности. Так же, пожалуй, бестрепетно художники копируют свои наиболее продаваемые сюжеты для очередных покупателей. Это нормально. Это бизнес, хотя и небольшой. Зинаида и Лилия понимали, что их арт-студия не бог весть что, но достойно существовать можно. Они неплохо зарабатывали на потребности людей развлекаться, но при этом для них самих праздники незаметно слились с буднями. Ни одно торжество уже не вызывало особой радостной приподнятости. Это чувство исчезло навсегда, кануло в прошлое. Вроде бы пустяки для взрослых людей, издержки работы, но с утратой привычных с детства ощущений что-то смещалось внутри… Такова была некая моральная расплата за финансовую независимость и возможность жить по своим правилам.

Работа сводила обеих с самыми разными людьми. Среди них порой встречались интересные и занятные личности. Зинаида осмотрелась первой и выделила для себя достойного партнёра. Для законного супружества. Она однажды удивила Лилю, сообщив, что выходит вторично замуж. Холостой пробег Зинаиды получился достаточно коротким. Видимо, Зина тяготела к семейным ценностям, стремилась иметь свой кровный клан. Со стороны решение Зины выглядело расчётом, но не материальным, а личностным. Однако Лиля остерегалась судить огульно. Мало ли что сидит у женщины в подсознании, и какая глубинная тоска тянет её в узы брака! Лиля удовлетворялась тем, что изменения в личной жизни партнёрши прошли легко, без осложнений в их общих делах.

Сама Лиля не спешила следовать примеру Зинаиды. Она вполне довольствовалась обстоятельствами и возможностями своего стабильного положения. Пора проб и ошибок осталась позади. Она почти всё знала о себе, но ещё больше о других. «Хочу» и «могу», «хочу» и «имею» вдруг волшебным образом всё чаще и чаще совмещались в жизни Лили. Причем, без надрывных усилий. И ей хотелось дольше задержаться в этом состоянии, наплаваться в нём, пропитаться. Пока она не стремилась к отношениям, которые длились бы вечно. Лиля вообще не любила строить далеко идущих планов. Разрушение намеченных программ приводит к депрессиям и тупой боли. Жить нужно здесь и сейчас, да и брать по возможности полной мерой – таков был её принцип.

…Ожил мобильник, лежащий на соседнем пассажирском кресле. Маленький телефонный аппаратик завертелся, залился трелью, судорожно вибрируя, подмигивая и отвлекая. Звонок прервал плавный ход Лилиных мыслей.

Звонила Зинаида.

– Зиночка, я немножко задерживаюсь, – вместо приветствия сказала Лиля.

– Ты ещё в центре? – осведомилась Зина.

– Да, но…

– Вот и отлично! – резко перебила её Зинаида. – Подъезжай к банку, в котором мы обслуживаемся. Я буду ждать тебя у входа.

– Зачем? – несколько разочарованно спросила Лиля. Банковскими операциями ведали Зина и бухгалтер. Рассуждения об исчислении налогов, ведении кассовой книги и прочие неизбежные формальности Лиля по возможности игнорировала.

– Мне позвонил Суровцев Вениамин Петрович и назначил нам обеим встречу, – пояснила ей Зинаида.

– Суровцев? Кто это?

– Начальник отдела по управлению персоналом нашего банка «ИнвестКонсалт», – отчётливо, с расстановкой, произнесла Зинаида. – Давай, Лиля, жми на газ. Ты мне здесь нужна.

Через двадцать минут совладелицы развлекательного агентства «АРТЕФАКТ» предъявляли свои паспорта охранникам на входе в офисное здание банка. Преодолев фейс-контроль и рамку металлоискателя, ступили в кондиционированные банковские чертоги. Снежная высь потолков, молочные светильники, светлые стены, тонированные окна, антрацитовый блеск мраморных полов. Два строгих цвета – чёрный и белый. Лапидарный деловой стиль. Лаконичность в абсолюте.

– Ты хоть поясни, каков он, этот Суровцев? И что ему нужно от нас? – вполголоса спросила Лиля у Зинаиды, пока они добирались до нужной двери длинным гулким коридором.

– Я его видела пару раз, да и то случайно, – призналась Зинаида. – Обычный банковский управленец среднего звена. Ему лет сорок или чуть больше. Наверняка имеет семью, детей, а то и внуков. Возможно, желает повеселить своих любимых домочадцев с нашей помощью. Как это обыкновенно бывает – у ребёнка день рождения, поручил секретарше проработать вопрос, а она указала на нас.

– Если так, то надо не забыть поблагодарить её, – усмехнулась Лиля. – Угодим ему, так весь банк потом к нам потянется.

В приёмной Суровцева их встретила хрупкая, тщательно причёсанная, девушка, одетая в классическом стиле «чёрный низ – белый верх». Видимо эта форма одежды неукоснительно соблюдалась в банке в любой сезон.

– Зинаида Павловна? Лилия Ильинична? – быстро уточнила она. – Вениамин Петрович ждёт вас. Проходите.

Суровцев широким жестом пригласил посетительниц занять места за приставным столом. Сам Вениамин Петрович восседал в могучем кожаном кресле за основным столом. Присели, чинно обменялись визитками.

– Вениамин Петрович, мы готовы выслушать вас, – первой учтиво обратилась Зинаида. Лиля тем временем осторожно изучала помещение, в котором они очутились, да и самого хозяина тоже.

Кабинеты банковских управленцев чаще всего имеют немалую площадь и убранство, в котором западные стандарты тесно переплетаются с российскими привычками их хозяев. В них как бы сходятся Запад и Восток. Чем старше руководитель, тем резче заметна эта грань. Суровцев не был исключением из общего ряда работников финансового фронта. Он был, скорее, типичным представителем этой среды. Солидный мужчина, застёгнутый на все пуговицы и обвязанный дорогим галстуком. Строгий костюм. Строгий взгляд. Негромкая, но чеканная речь руководящего работника безо всякой эмоциональной окраски. Его солидность подчёркивалась дорогой начищенной мебелью и недешёвыми сувенирами. Самый броский из них – книга со стразами на бархатной обложке. Название, выложенное мелкими искрящимися камушками, гласило: «Танцуя с медведем. Как стать мультимиллионером в России». Фамилию автора Лиля не разобрала.

– Дело в том, что через пару месяцев нашему банку исполняется десять лет, – весомо заявил Вениамин Петрович. – Руководством принято решение отметить эту веху как-то особенно. Чтоб всем запомнилось. Вы меня понимаете?

Он сделал паузу.

– Мы вас прекрасно понимаем, – вставила Зинаида.

– Но всякое мероприятие должно неизменно укреплять нашу репутацию в деловом мире. Репутационный фактор прежде всего. Так что предстоящее торжество кроме развлекательной нагрузки будет иметь статусный характер. Обязательно последует обсуждение в определённых банковских кругах, появятся заметки в прессе, на сайтах в Интернете. В связи с этим мы проводим тендер сценариев среди агентств по организации праздников, – размеренно и детально пояснял им Суровцев.

Вениамин Петрович держался церемонно. Как заказчика Лиля его пока не очень понимала, как мужчину вообще не ощущала. Надменный функционер, администратор. Зачем они ему понадобились, если и так уже хватало сценарных заявок и даже велось состязание между фирмами? Сидели друг перед другом, нудились, время напрасно теряли. Однако она внимала ему, стараясь не упустить подходящий момент для своих реплик.

– Мы рассматриваем все сценарные заявки, но всё же личные рекомендации уважаемых людей имеют основное значение. А мне вас именно рекомендовали, – неожиданно сообщил Вениамин Петрович, проговорив последнее слово почти по слогам. – Утверждают, что ваши праздники проходят достойно, непринужденно и увлекательно. Без всяких пошлых штучек. Вот, собственно, почему я пригласил вас к себе. Предлагаю вам тоже немного поразмыслить и представить нам свой сценарий и смету предполагаемых расходов.

Опять образовалась пауза. Каждая успела мысленно задаться вопросом, кто же их мог ре-ко-мен-до-вать… Первой нарушила тишину Лилия.

– Очевидно, торжество у вас намечается достаточно масштабное, и вы заботитесь, чтобы оно не оказалось слишком официальным и скучным, – сказала она и смело посмотрела Вениамину Петровичу прямо в глаза.

Он вдруг несколько оживился под этим её рисковым взглядом, качнулся пару раз в огромном кресле, словно стряхивая с себя надоевшие оковы официальности. Разговор опять стронулся с места, став чуточку более доверительным, открытым.

– Должен признаться, что сам я противник всяких шоу и балаганов! – вдруг заявил Вениамин Петрович. – Я склонен приглашать известных артистов. Баскова, к примеру, Цискаридзе, Лещенко. Да мало ли в стране достойных творческих личностей! Мы в состоянии оплатить их труд, и не раз это уже делали. Но кадровая политика руководства банка теперь такова, что всякое массовое мероприятие используется нами для налаживания внутренних коммуникаций в коллективе. Никто не должен оставаться пассивным зрителем. Заигрывает руководство с сотрудниками, заигрывает.

– Teem-building, – коротко резюмировала Зинаида. – Это сейчас так актуально!

– Вот именно! – согласился с ней Суровцев. – Вы меня совершенно правильно поняли, и это уже неплохо.

– А можно поинтересоваться, какие сценарии вам уже предложены? – осторожно спросила Лиля.

– Пожалуйста, охотно перечислю, – Вениамин Петрович открыл пухлую папку с прикреплёнными файлами и зачитал некоторые названия. – Восточная сказка. Мафия-party. Чикаго тридцатых годов. Цыганский праздник. Сорочинская ярмарка. Ассамблея Петра Великого. Даже вариант праздника в бассейне имеется. Представляете?!

– Недавно именно так отметила свой день рождения известная телеведущая Елена Ищеева, – Лиля выказала свою осведомлённость в сфере светской жизни столицы. – Дело было в развлекательном комплексе «Кимберли-Лэнд». Там большой бассейн в тропическом стиле. Медийные лица плавали прямо в воде, а закуски располагались на островке.

– А посуда? – недоумённо поинтересовался Суровцев.

– Пластиковая, разумеется, – ответила Лиля. – Говорили тосты и ныряли, поднимая брызги.