Текст книги "Мой друг Иисус Христос"

У врача

Процент жира в моем теле составлял 30,7, так что мне надо было сбросить около пятнадцати килограммов, однако это не объясняло, почему я потерял сознание. Для жирного мужика в нелучшей физической форме у меня было даже неплохое здоровье, по крайней мере не настолько плохое, чтобы ни с того ни с сего падать в обморок. Я был очень благодарен врачу, когда он прекратил ощупывать меня, но он готовил мне испытание похуже. Он начал расспрашивать меня о болях в животе, причем не о физических ощущениях, а о том, что в этот момент происходит у меня в голове. Я медлил, но выхода не было. Мне пришлось отвечать честно, так как Марианна отследила бы любую ложь, а она пожелала непременно присутствовать при разговоре с врачом. Она тихо сидела за моей спиной и очень внимательно слушала.

– Я боюсь.

– Чего?

– Всего. И ничего. Просто боюсь.

– Как часто вы испытываете это чувство?

– В каком смысле?

– Как часто вас мучает боль в животе?

– А… каждый день с тринадцати лет.

Тут я услышал, как из груди Марианны вырвался стон. Я обернулся – она вся побледнела и тревожно смотрела на меня.

– Что с тобой?

Она, того и гляди, готова была захлюпать носом, глубоко вдохнула, затем взгляд ее забегал между мной и врачом, и она поторопилась выйти из кабинета. И возвращаться не спешила.

Подождав несколько минут, врач спросил, стоит ли ждать ее дальше.

– Думаю, лучше подождать. Иначе она расстроится.

Мы посидели еще несколько минут, после чего врач встал и пошел ее искать. Когда они вернулись в кабинет, она устремила на меня взгляд, полный страха и злости:

– Ты постоянно испытываешь страх?

Я пожал плечами:

– Ну да.

– Постоянно?

– Кроме первых месяцев в Тарме. Но все равно было не по себе.

– Ну, а тут ты боишься постоянно?

– Да, здесь мне намного хуже. Я же говорил, что боюсь Копенгагена.

– Ага, настолько боишься, что теряешь сознание? Да что с тобой такое? Ты можешь признаться мне, чтобы я помогла? – Ее голос начинал дрожать.

– Ты хочешь, чтобы я признался в чем? В этот раз мне стало трудно дышать. Нет никаких причин вмешивать в это вас.

Она ошеломленно посмотрела на меня, затем обратилась к доктору:

– Можете продолжать. Я его не понимаю. Он пугает и расстраивает меня.

Она вновь начала всхлипывать и закусила губу. Я не понимаю, почему ей это так важно.

– Когда вы потеряли сознание, вы делали что-то необычное? Вы испытывали более сильный страх, чем обычно?

Я искал правдоподобное объяснение, но в итоге правда прорвалась наружу.

– Да, я увидел свою бывшую девушку.

Марианна вновь застонала, но на этот раз она не испугалась, а разозлилась:

– Силье! Придурок!

Затем последовала десятиминутная ссора: она нападала, я оборонялся. Я объяснил, что мне было необходимо увидеть Силье, чтобы мне перестало мерещиться повсюду ее окровавленное лицо, а Марианна утверждала, что я обязан придерживаться плана. Мы должны привыкнуть полагаться друг на друга. Она была права. Я знал это. Но не сдавался, ведь и у меня была своя правда. Наконец вмешался врач и попросил нас замолчать, так как неприлично ссориться при посторонних. И мы оставили ссору на потом.

После уймы вопросов врач сказал мне, что я, видимо, страдаю от панического расстройства. Я удивился, что, оказывается, у моего недуга есть название. Я-то думал, что просто боюсь, а оказывается, это заболевание, которое лечится терапией и таблетками. И он рекомендовал мне какой-то курс лечения, о котором я понятия не имел. Он сказал, что мне должно быть стыдно, что я не пришел раньше, но мне почему-то стыдно не было. По крайней мере, не по этой причине.

– Я не хочу.

– Не хотите чего? – Врач недоумевал.

– Ни терапии, ни таблеток.

И вот они оба уставились на меня, не веря своим ушам.

– Если я начну принимать таблетки, я не узнаю, когда мне уже можно быть счастливым.

– Что-что?

– Узел исчезнет тогда, когда мне уже можно будет быть счастливым. Так что мне придется оставить все как есть.

Марианна покрутила пальцем у виска:

– Николай, это абсолютно неважно. Это просто болезнь, и все.

Они, естественно, тут же обрушили на меня массу разумных аргументов и ругательств, но я не сдался. Я очень хотел, чтобы боль исчезла, но не хотел устранять ее таким простым способом. Слишком легко было избавиться от нее с помощью таблеток или другого лечения. Но я хотел, чтобы все было правильно. И я гордился своим решением. Иисус направлял меня, так что я мог лишь лелеять свою боль.

По дороге домой мы молчали, пока Марианна вдруг резко не повернулась и не толкнула меня в плечо. Я подпрыгнул от боли и застонал. Но заметил, что удар чуть приглушил ее ярость.

– Ты должен ежедневно разговаривать со мной.

– Я и разговариваю.

– Нет, ты должен рассказывать о том, что внушает тебе страх. О том, что побуждает тебя к таким абсурдным поступкам. Я хочу знать все. Все! Ясно?

– Ясно.

– Все.

– Да я понял, замолчи уже. – Я начинал раздражаться.

И отныне мы каждый божий день усаживались рядом, и она говорила: «Ну вот, пришло время». В основном в этих разговорах всплывали жестокие воспоминания. Например, кулак, направленный в лицо Силье, и хрустящий звук, который последовал за ударом. Голос Сес в телефонной трубке, когда она уговаривала меня прийти домой вместо того, чтобы торчать у Сатаны. Бриан, стоящий на моем пороге, когда у него с головы капала блевотина. Мне было о чем рассказать, и она меня внимательно выслушивала.

Эти беседы с Марианной благотворно сказывались на состоянии моего здоровья. Порой я даже забывал о боли в животе. И все из-за Марианны. Она сама мне ничего не рассказывала, но я выкладывал ей кучу всего. Между нами установилась какая-то особая интимность. Сначала я просил Йеппе уходить во время наших с ней бесед, так как он все время старался подобраться к нам поближе. Однако он ощущал неуверенность, как только удалялся от меня, и я решил плюнуть на его присутствие. Он сидел в нескольких метрах от нас и внимательно слушал. Со временем до него дошло, что он не входит в наши с Марианной планы, и он перестал следовать за нами, когда Марианна звала меня уединиться. Вскоре Марианна начала прикасаться ко мне, гладить по щеке, иногда она даже целовала меня, правда, только в лоб, в щеку или в руку, но чем более я был расстроен и беспомощен, тем больше было прикосновений. Я бы очень хотел, чтобы и она рассказала мне что-нибудь, и я мог ответить ей прикосновением, но она замкнулась. Я знал, что она разговаривает со всеми, кроме меня. Она по-прежнему относилась ко мне с недоверием, ведь я еще ничего не доказал.

Но не только Марианна хранила свои тайны. У Карен тоже была тайна. Я чувствовал это, когда мы с ней разговаривали. Что-то ожидало нас в Тарме, что-то хорошее и необычное.

Свищ отрывается

Мне пришлось поругаться с Великом и Свищом: они часто не являлись домой в условленное время. Они постоянно обещали, что больше такое не повторится, но на следующий день мы вновь вынуждены были их ждать. Велику было неприятно, потому что он относился к моим словам серьезно, но ему не удавалось оторвать Свища от столичных развлечений.

Свищ балдел оттого, что район Нерребро оказался огромной дырой с мусором на улицах, что здесь так много пакистанцев, которые часто орут по ночам. Ему сносило крышу оттого, что пустующий дом на углу захватили маргиналы. Его сводило с ума количество народу. И вообще, он тащился от Копенгагена, потому что это не Тарм.

Велик обещал нам, что это всего лишь период, который обязательно пройдет, но пока что Свищ пробовал все подряд с огромным энтузиазмом. Копенгаген был для него потрясающим, и все здесь поражало его. Велик пытался добросовестно следовать за Свищом. Они друзья, а друзья обязаны присматривать друг за другом. Но Свищ не собирался его ждать. Либо ему было все равно, либо он пытался отделаться от Велика. Он часто пропадал с какой-то мелкой зеленоволосой потаскухой, с которой повстречался на вечеринке в заброшенном доме, а Велик оказывался среди тинейджеров в майках с Че Геварой.

Очевидно, появились какие-то трения между ними, хотя раньше их никогда не было. Йеппе тоже заметил это, потому что Велик начал с ним разговаривать. Это приводило Йеппе в замешательство, но все же нравилось ему. Велик садился рядом с ним и принимался рассуждать о какой-то тривиальщине, в то время как Йеппе излучал благожелательность и дружелюбие. Йеппе говорил мало, но слушал, улыбался и смеялся, пока Велик не бормотал наконец:

– Извини. Наверное, я не умею с тобой нормально разговаривать.

Неуместное извинение, но тем не менее.

Бабочка

Я начал бегать. Сначала я ощущал себя довольно по-дурацки, потому что больше ходил, чем бегал, но довольно быстро почувствовал прогресс. Всего через неделю я уже мог пробежать трусцой вокруг двух озер.

Началось все с мысли о бабочке на ее ягодицах.

Я увидел ее обнаженной совершенно случайно. Она забыла запереть дверь, а я не знал о том, что она в ванной. Наверное, мне не надо было так долго стоять и пялиться, но до меня даже не сразу дошло, что она вдруг оказалась передо мной нагишом. Татуировка на попе! Неужели это разрешают «Свидетели Иеговы»? Наконец она вышла, такая красная, что с трудом можно было понять, где заканчивается лицо и начинаются волосы. Свищ с любопытством посмотрел на меня:

– Почему ты такой довольный?

Я наклонился вперед, сделал ему знак, чтобы он подошел поближе, и прошептал:

– Я только что видел Марианну голой.

– Врешь.

– Не вру. Она забыла закрыть дверь ванной на защелку. У нее на попе татуировка – бабочка.

– Не может быть… – Он сомневался.

Вдруг меня вырвали из кресла. Это Марианна схватила меня за ухо. Она была в ярости и почти открутила мне ухо. Свищ поспешил удалиться, не желая неприятностей. Я посмотрел в ее горящие глаза и жалко пролепетал:

– Я не специально.

Она отпустила ухо. Гнев ее потихоньку иссякал.

Мне не терпелось, и я спросил:

– А зачем тебе татуировка?

Она сомневалась какое-то мгновение, заслуживаю ли я ответа, но в итоге кое-что рассказала:

– У нас с моим бывшим парнем одинаковые татуировки.

– Это с албанцем? А у него что, тоже на заднице?

– Нет, у него на груди. А я хотела сделать себе на таком месте, чтобы никто не видел.

– А я видел, – сказал я, представляя себе ее шикарный зад.

– Поздравляю.

– Спасибо. А ты с ним видишься?

Она взвесила каждое слово, прежде чем ответить:

– Нет, он не смог меня дождаться.

– А жаль.

– Да, это было неприятно. Больше я ничего тебе не скажу… – Она с интересом смотрела на меня. – Я тебе нравлюсь, да?

Я насторожился, потому что понял, что она хочет что-то выведать. Хотя мне удалось остаться честным.

– Я считаю тебя привлекательной.

Она подошла ко мне очень близко и прижалась носом к моему носу. Поцелует? Она сказала мне тихо и ласково:

– Если тебе удастся справиться с этим, я окажусь с тобой в одной постели.

Я в ступоре пялился на нее.

– Но ты же не собираешься заниматься сексом, как Анита.

Она с улыбкой отстранилась:

– Нет, мне надо не этого, это другое.

– Как?

– Вот так. Но если тебе не удастся, то сегодня – первый и последний раз, когда ты видел меня обнаженной. И еще, Николай, тебе надо похудеть. Я совсем не хочу спать с моржом.

Черт возьми, я не морж!

Когда я вернулся домой весь в поту, она посмотрела на меня нежно и довольно, и я дал ей понять, что я делаю это для нее. Она посмеялась, но не смогла скрыть свою гордость. Для Марианны очень много значило, что она способствует моей перемене.

Чертова пробежка

Я бегал вместе с Йеппе. Сначала Йеппе пытался болтать со мной, но я не отвечал: у меня не хватало воздуха на разговоры во время бега. Так что мы молча бежали рядом. Вдруг я осознал, что Йеппе исчез. Я огляделся. Мне потребовалось какое-то время на то, чтобы обнаружить его – он стоял в озере в пятидесяти метрах позади меня. Причем он двигался к центру озера, а не к берегу. Я спустился вниз и в недоумении смотрел на него. Он уже находился так далеко от берега, что вода доходила ему до попы. Наверное, ему было очень холодно. Все-таки начало декабря. У меня изо рта шел пар.

– Йеппе, ты что там делаешь?

Он испуганно обернулся на мой крик. Казалось, он не узнает меня. Потом закричал:

– Беги, Николай, беги!

Он стоял посреди озера Пеблингесе и вел себя довольно-таки странно. Народ усмехался, пробегая мимо.

– Я и бегаю. Что ты там делаешь?

– Беги же!

Тут я заметил, что он смотрит на какую-то точку за моей спиной. Я медленно обернулся, а Йеппе продолжал орать:

– Нет, хватит пялиться! Беги!

Но я не сдвинулся с места, пока не огляделся вокруг. И тогда понял причину его ужаса. Позади меня стоял его старший брат с двумя парнями лет семнадцати.

– Привет, Николай.

Я молчал.

– Я поздоровался.

– Ты ничего ему не сделаешь.

– Мне подойти к тебе поближе, засранец?

Йеппе стоял в озере в десяти метрах от берега, но я слышал его пронзительный вой.

– Ты не можешь просто сказать «привет»? – Сатана приблизился ко мне. – Скажи: «Привет». Это не так сложно.

Он обрадовался нашей встрече. Я бы очень хотел убежать от него, потому что шансов устоять против Сатаны у меня не было никаких. Но бежать я не мог. Я превратился в жирную улитку. Боковым зрением я увидел, как Йеппе подобрался поближе к берегу, но совсем чуть-чуть. Он не смел приближаться к нам. Я почувствовал облегчение. Йеппе все равно никак не мог мне помочь, только покалечился бы сам. Сатана был слишком силен.

– Как у тебя дела?

– Хорошо.

– По крайней мере, жрешь ты явно неплохо. И снова возишься с моим мелким братом.

– Сатана, кто это? – спросил его один из парней.

– Вы не знаете, кто это такой? – Сатана искренне изумился. – Он уже не из вашего поколения? Николай Окхольм.

– Тот самый Николай? – удивились они.

– Да, тот самый Николай. Сынок этой чертовки Грит Окхольм.

– А кто это?

Этот ублюдок не знает, кто такая моя мать!

– Певица Грит Окхольм! Если ты ее не знаешь, то почему говоришь «тот самый Николай»? – Сатана был раздражен.

– Я просто много слышал о нем. Типа, что он офигительно выносливый. Что-то по нему не заметно.

– А я слышал, что он вроде как-то отколошматил тебя, – вставил второй парень.

Это было неправдой. Я бы ни за что не посмел. Сатана повернулся ко второму:

– Он отколошматил меня?

– Да, вы поспорили о том, у кого из вас больше крыша едет, и он тебя отдубасил.

Почему бы ему не заткнуть свой дурацкий рот? Чуть подальше Йеппе наконец вышел на берег и пустился наутек к Рантцаусгэде.

– Пройдемся, – сказал Сатана.

Я покачал головой. Тогда Сатана взял меня под руку:

– Это было не предложение. – И он потащил меня за собой.

Я плелся за ним, как побитый пес. К тому же он несколько раз отдавал команду «Место!», когда я оказывался слишком далеко сзади. Но прошли мы недалеко, всего лишь до первого двора, где оказались более-менее скрыты от чужих глаз. К моему удивлению, Сатана отступил назад и с вызовом взглянул на парней:

– А теперь вздуйте его. Посмотрим, какой он крутой.

Они в замешательстве перевели взгляд с него на меня, а затем приблизились ко мне и остановились, заметно нервничая, то и дело посматривая на Сатану, чтобы получить последнее одобрение.

– Бейте его, – повторил Сатана, но они не решались, и тогда я поддался инстинкту. Хрясь! Я ударил одного из них так неаккуратно, что это больше походило на неумелую пощечину, и все же оба в страхе отпрыгнули. Зато на меня кинулся с кулаками Сатана, а он-то бил в яблочко. Я пытался обороняться, но мои удары попадали в пустоту. Каждый удар Сатаны, напротив, был точным и крайне неприятным. Все вокруг почернело.

Когда я пришел в себя, надо мной, склонившись, стоял Иисус:

– Ты в порядке?

Я кивнул и осмотрелся. Парни исчезли, а Сатана тихо лежал на земле.

Во рту я чувствовал привкус крови, но особой боли не ощущал.

– Твоя работа? – Я указал на Сатану.

– Да, на этот раз я пришел с мечом.

– Ты его прикончил?

– Нет, конечно нет, но я пришел отнюдь не с миром.

У меня закружилась голова. Иисус поддерживал меня, чтобы я не рухнул.

– Ты уверен, что ты в порядке?

– Ничего страшного.

Он пытливо посмотрел на меня и в итоге пришел к выводу, что мне лучше знать, в каком я состоянии.

– А вообще как дела?

– Отлично. Мы осуществляем глобальный план. – Я произнес это с гордостью и удовлетворением.

– Я в курсе. Анита в детском саду.

Я слегка опешил:

– А откуда ты знаешь?

– Я знаю многое, потому что я тот, кто я есть.

Он только что поборол Сатану, а это требует больших сил, но мне сейчас было слишком больно, чтобы всерьез воспринимать его слова о божественном происхождении. Я показал на Сатану и спросил:

– Но ведь он же не умер?

– Нет, но ему несладко, и он больше никогда не посмеет приблизиться к тебе. Он не настолько крут, как ты думаешь. Но ты уверен, что с тобой все нормально?

– Да, черт возьми! Меня просто немного поколотили.

Я все еще никак не мог оправиться после кулаков Сатаны.

– Хорошо, когда есть друзья.

– Еще бы! Тебе давно следовало их завести. Мне придется тебя покинуть. Скоро они придут.

– Мои друзья?

– Да, Йеппе их приведет. – Он присел на корточки и заглянул мне в глаза. – Береги их. Что бы ни произошло, береги. Обещай.

– Я обещаю.

Он потребовал от меня клятвы. Я пристально посмотрел на него. Он что-то знал. Должно случиться что-то плохое, и он уже знает что.

– Хорошо. Ты должен быть с ними. Ты должен защищать их.

Я нетерпеливо кивнул. Я должен защищать их? Я? Да, черт побери! И я готов к этому.

Прошло максимум полминуты после того, как скрылся Иисус, а они уже были рядом со мной. Увидев меня, они подбежали и принялись обнимать. Потрясающее ощущение. Парни оглядывались в поисках какой-либо опасности, а Марианна прижала меня к себе. Поэтому я не видел, как они обнаружили Сатану, лежащего без сознания. Я лишь услышал, как кто-то топчет тело ногами, а затем – как Свищ и Велик оттаскивают от Сатаны разъярившегося Йеппе. Марианна помогла мне подняться, и мы молча отправились домой.

– Я думал, мы обнаружим твой труп. Я думал, ты с ним не справишься, – с облегчением говорил Йеппе.

Уж он-то прекрасно знал, на что способен его старший брат.

– А я и не справился. Меня уже колотили вовсю, но Иисус пришел мне на помощь.

– Иисус?

– Это не я измочалил Сатану, а Иисус.

Она влюбилась

Неуверенность Аниты исчезла, сменившись спокойной и полной ожидания радостью. Долгое время мы считали, что эта перемена связана с ее успехами на новой работе. Конечно, мы отмечали приподнятый тон всякий раз, когда она произносила имя Бриана, и постепенно начали кое-что подозревать. Однако никто из нас не осмелился высказать свои догадки вслух. Возможно, мы просто приписываем ей то, чего нет, потому что хорошо ее знаем. Она говорит с нежностью обо всех мужчинах.

И наконец Марианна разбила лед. Однажды вечером мы смотрели фильм, а Анита задержалась в детском саду на родительском собрании. Мы смотрели «Ноттинг Хилл» с Джулией Робертс и Хью Грантом. Это был мой выбор. Я испытывал слабость к романтическим комедиям, а фильмы с насилием вызывали у меня тошноту. Вдруг Марианна воскликнула:

– Как вы думаете, она все-таки влюбилась?

– Это же романтическая комедия, – ответил я.

– Я об Аните, а не о фильме.

– А в кого она должна влюбиться? – встрепенулся Свищ.

Он единственный, кто ни о чем не догадывался, потому что его мысли были где-то очень далеко.

– В Бриана, конечно.

Я видел, что утвердительный ответ вот-вот готов был сорваться с языка у Велика и Йеппе, да и с моего, но так и застрял – мы предпочли, чтобы все сказала сама Марианна.

– Я уверена на все сто.

Велик попытался отклонить такую уверенность:

– Она постоянно в кого-то влюблена. До Бриана был Николай, после наверняка настанет очередь Йеппе.

Эта мысль, очевидно, испугала Йеппе, он начал нервно раскачиваться на стуле.

– Но когда она говорила о Николае, в ее голосе не было такой теплоты.

– Она влюбилась в Бриана, но не в меня, хотя я в сто раз красивее?

– Совсем ты, что ли, дурак? Говоришь такие вещи.

Фильм был побоку – теперь мы не могли думать ни о чем другом.

Когда Анита пришла с работы и принялась рассказывать о том, как прошел день, мы слышали только имя Бриана и стук сердца, выпрыгивающего из груди. Она заставила его улыбнуться. Они обнимают друг друга при встрече, беседуют на всевозможные темы. Он даже заговорил с ней про Сес, причем не только в мрачных тонах. Они дурачатся. Он смеется и сам с удивлением слышит свой смех. Он интересуется личными темами, потому что хочет больше про нее узнать. Естественно, она ему врет. Мне кажется, что он доверяет ей свои чувства, потому что она совсем не знает его. А она ведь знает, через мои рассказы. Когда-то я ревновал и злился на Бриана, но никогда не пытался отрицать, что он прекрасный человек. Если бы он не был таким уродливым, я хотел бы им быть. Он сказал ей, что больше не злится. Почему-то он изменился и вдруг начал улыбаться. Она завоевала его доверие и даже больше. Никто из нас не предостерегал ее словами типа: «Осторожнее. Ты можешь все испортить». Мы только согласно кивали и оставляли эту влюбленность на ее совести.

Мы начали готовиться к Рождеству, купили коричный торт и мандарины. Велик и Свищ тайком покупали подарки. Марианна по средам и воскресеньям готовила рисовую кашу, а Анита расспрашивала Бриана, как он будет отмечать Рождество.

– С Аланом.

– И все?

– Ну да, мои родители каждый год на Рождество улетают на Тенерифе. А ты?

– Даже не знаю.

– Ты не знаешь, где будешь отмечать Рождество?!

– Нет, точно пока не знаю. Но в любом случае в Копенгагене.

– Но ведь с кем-то?

– Ну да, думаю, что с друзьями.

– Думаешь?

Анита молчала. Она лишь мило улыбнулась и неуверенно кивнула. Бриан замялся, а потом, волнуясь и заикаясь, сказал:

– Если тебе негде отпраздновать Рождество, приходи к нам с Аланом.

Она покраснела:

– Думаешь, Алану понравится эта идея?

– Алан будет в восторге. Ты для него самый любимый человек в мире. И это не мои слова. Он сам так сказал.

– Он милый.

– Он заметно повеселел, когда ты устроилась сюда на работу.

– А ты?

Теперь настала очередь Бриана покраснеть.

– И я тоже.

– Да нет, я про то, хочешь ли ты, чтобы я с вами отмечала Рождество?

– А… ну конечно хочу.

Анита слегка сжала его руку, сказала:

– Я так рада за тебя. – И поспешила удалиться.

Она заметила на себе долгий взгляд Бриана, но делала вид, что слишком поглощена плачущим ребенком. Она испытывала невероятный подъем, когда пришла домой, – радостно скакала по комнате, даже не пытаясь скрыть причины своей радости. Марианна остановила ее, спустила с небес на землю и прошептала:

– Мы все обо всем прекрасно знаем. Но будь осторожна. Подумай о том, кто он и кто мы.

Восторг Аниты слегка приугас, но не исчез.