Текст книги "Осколки серебра и льда"

– Для меня вы, фейри, все на одно лицо.

Взмахиваю в воздухе рукой, заставляя ее руку с кинжалом оторваться от стены, а царапину на мраморе исчезнуть.

– Это женщина.

Но ей, кажется, абсолютно все равно, мужчина это или женщина. Она ничуть не смущается, просто смотрит на меня, гордо вздернув подбородок. Дерзкая. При других обстоятельствах я бы даже счел это приятным.

Нужно направить разговор в правильное русло, иначе это нытье меня с ума сведет. Уже сейчас в висках у меня неприятно стучит, а может стать еще хуже. Потираю переносицу и глубоко вздыхаю.

– Если мой подарок вас оскорбил, я готов…

– Дерьмо собачье, – она смотрит прямо на меня.

Ее ругательство на несколько вдохов лишает меня дара речи.

– Вы только что?..

– Вы самый большой лицемер, с которым я когда-либо сталкивалась. А я таких немало повидала, поверьте, я знаю, о чем говорю. Но хуже всего то, что вы, похоже, даже не пытаетесь быть искренним!

– Могу я поинтересоваться, чем вы так недовольны? Я же только что посвятил вам свою победу. Даже в вашем королевстве это не может считаться оскорблением. – Такой она мне даже нравится. За ней забавно наблюдать – в глазах огонь, дерзкие замечания. Если я и дальше буду продолжать ее поддразнивать, она постепенно станет более раскованной, более честной.

– Всего несколько недель назад я была пленницей! Меня держали в подземелье!

– Припоминаю, – киваю я.

Ее пальцы сжимают рукоятку ледяного кинжала. Она хочет вонзить его прямо мне в грудь. Я чувствую ее желание, но она понимает, что эта попытка будет бессмысленной.

– Но вы хотите, чтобы я все это забыла, – спокойствие в ее голосе удивляет меня.

– Конечно, хочу, – подхожу ближе, даже когда мне в нос поднимается ее неприятный сладковатый запах, так что голова слегка кружится. Я вкладываю в свой голос обещание: – Не нужно вспоминать о тех днях, проведенных в темнице. Ничего подобного с вами больше никогда не случится.

Ее глаза становятся стеклянными, когда я медленно подношу руку к ее щеке и кончиками пальцев легко касаюсь ее подбородка. Она с трудом делает вдох. Вот так. Пусть научится чувствовать мой запах и различать его среди других так же, как я ощущаю на расстоянии ее присутствие.

И вот что самое смешное. Неважно, что это по моему приказу ее пытали, что я был резким и жестоким, что она наверняка не раз слышала о моем замерзшем сердце. Одно прикосновение, один взгляд, один вдох, ощущение магии – и она теряет голову, как и все остальные.

Ее щеки снова краснеют, на этот раз явно не от гнева. Странным образом эта победа для меня значит намного больше, чем все победы в турнире. Ее эмоции витают в воздухе, такие тяжелые, сладкие и почти осязаемые. Сейчас они совсем другие по сравнению с предыдущими днями, когда она охраняла их, как бешеный волк. Меня почти разочаровывает, что ее так просто вывести из равновесия.

Но она отстраняется от моего прикосновения, и из ее горла вырывается не восторженный вздох и не возмущенное бормотание. Насмешливо фыркнув, она поворачивается ко мне спиной и опирается предплечьями на резные перила.

– Я не забуду, – бормочет она, но ее голос так ясен, что я чувствую, будто передо мной стоит другой человек. Кто-то более сильный, более старый, более мудрый.

Но она разрушает иллюзию, оборачиваясь. В уголках ее глаз блестят слезы.

– Хоть весь мир мне подарите, я не забуду, что вы сделали со мной. Вы можете выглядеть как принц, но в действительности вы никто. Вы жестокий человек, которому нравится наблюдать, как страдают другие.

Я наклоняюсь к ней. Пусть отчетливо видит, как я разгневан.

– То есть вы хотите сказать, что правитель вашего королевства поступил бы иначе? – шиплю я.

Она едва не задыхается от возмущения.

– Мой отец – честный человек и добрый король!

Я неторопливо обхожу ее, как зверь, который медленно, но верно загоняет волка в ловушку.

– Что ж, предположим, – начинаю я задумчивым тоном, – что меня отправили в ваше королевство, в Аурум. Ваш отец не стал бы запирать меня в темнице и пытать, чтобы выяснить, какую опасность я могу представлять для его королевства?

Наблюдая, как сжимается ее челюсть, я понимаю, что выиграл эту словесную баталию. Она вдруг осознает нечто, чему раньше не придавала значения, потому что теперь видит ситуацию с другой стороны.

– Это другое, – вызывающе утверждает она, хотя в глубине души уже знает, что это не так. – Я безобидная принцесса.

– Я бы сказал то же самое, если бы попал в плен к вашему отцу.

Принцесса скрещивает руки.

– Если бы вы прислали девушку, мой отец…

– Потому что девушка слабее? Ненамного, но все же? Я знаю, так думают в вашем королевстве. Но что насчет вас? Вы с этим согласны? – Она упрямо поджимает губы, а я продолжаю: – Справедливо, по-вашему, наказывать мужчину, освободившего женщину? И вы считаете, что девушка не способна свергнуть действующее правительство?

Она упрямо молчит, но я вижу, что она едва сдерживается, чтобы не закричать: «Нет, нет, нет, я так не думаю!» Обычно девушкам ничего не нужно, кроме платьев, драгоценностей и сплетен. Они хотят красивой жизни. А эта в первую очередь хочет самоутвердиться. Она хочет доказать, что она чего-то стоит. Вероятно, потому, что ей давно было ясно, что править своей страной она не сможет, раз ее выбрали жертвой. И спасти свою страну она тоже не сможет, потому что не является Проклятой. Она простая жертва. Да. Теперь мне многое понятно.

Испытываю соблазн воспользоваться ее сиюминутной неуверенностью и посвятить ее в свой план. Но нет, она еще не готова. Она впервые рассматривает ситуацию с другой точки зрения. Нужно дать ей еще немного времени, чтобы принять истину.

– Послушайте, я оставил всех своих придворных и гостей на площади. Ради вас, – вздыхаю я, и она останавливается. – Может быть, вы проявите ко мне сострадание и избавите меня от унижения возвращаться с отвергнутым вами подарком.

Она молча рассматривает тонкую резьбу кинжала. Я не жду ответа, поэтому отворачиваюсь от нее.

– Может быть, вы и правы, – вдруг произносит она так тихо, что я и не услышал бы ее, не будь я фейри.

Астранция и соглашение

Первое февраля

Верис

Я не уверена, что принц придет на тренировочную площадку после нашего разговора на турнире. Но наши тренировки отменялись только до праздника, так что с утра я как ни в чем не бывало отправляюсь на площадь. Как только выхожу на улицу, в лицо мне бьет ледяной ветер. День морозный, хотя в феврале должно было стать теплее. Но январь, похоже, не думает сдаваться. Впрочем, в зимнем королевстве снег все равно никогда не тает. А у нас, в королевстве вечной весны, земля никогда не замерзает.

Неожиданно для меня принц зимы уже тренируется на боевом поле. До вчерашнего дня я не считала его воином и думала, что он всегда пользуется лишь своей ледяной магией, не желая пачкать руки. Но в первые же секунды боя он доказал мне обратное. Копье и магия в его руках превращаются в изящное, но смертельное оружие. Останавливаюсь за колонной, не желая привлекать к себе лишнего внимания, и наблюдаю за ним. Сейчас его движения выглядят даже еще более привлекательными, чем тогда, на турнире, поскольку он не знает, что за ним следят. Он будто становится единым целым со своим оружием и выглядит намного моложе, беззаботнее, смелее. Он борется не ради славы или своего королевства и не ради традиции.

Он делает это только для себя.

Если так подумать, у нас с ним много общего. Потому что я знаю не понаслышке, каково это – всегда носить эту «королевскую маску», делать все для королевства, постоянно думать, как тот или иной поступок отразится на твоей судьбе. И уверенность в нашей схожести укрепляет меня в моем замысле. Медленно выступаю из-за колонны и концентрируюсь на небольшом участке земли. Еще три шага, и он подойдет как раз к этому месту.

– Давайте заключим с вами мир. Или хотя бы перемирие, – восклицаю я как раз в тот момент, когда его нога скользит по замороженной мной поверхности.

Принц на мгновение теряется, но так ловко разворачивается, что не падает. Он бросает быстрый взгляд на замерзшую землю, прежде чем поднять глаза на меня.

– Вы учитесь намного быстрее, чем я предполагал.

Я чуть задираю нос. Он споткнулся, мог упасть, но и это выглядело как будто запланированным. Нет, я, наверное, никогда не увижу, как он промахивается или ошибается.

– Думаю, все дело в хорошем учителе.

Он тихо фыркает, чуть подергивая уголками рта. Наверное, для него это ближе всего к улыбке.

– Такая честная лесть. Вы наверняка серьезно относитесь к миру.

Я подхожу ближе. Руки скрещены за спиной, чтобы не возникало впечатления, будто я собираюсь атаковать.

– Я готова вести себя цивилизованно, – при этих словах уголки его рта снова чуть дергаются, и я уверена, что сейчас он с сарказмом скажет что-то вроде: «А это вообще возможно?» Но я продолжаю: – Если мы придумаем, что нам сделать, чтобы обоим королевствам ничто не угрожало. Потому что до сих пор я видела только опасность, которой мы, люди, подвергаемся. Понимаю, вы делаете это для своего народа. Для защиты и укрепления королевства. Но думаю, это можно делать, не подвергая опасности мой народ.

Он опирается на свое копье и пристально смотрит на меня. Неужели он действительно решил ко мне прислушаться?

Некоторое время его угольно-черные глаза разглядывают то меня, то заснеженный замок вокруг нас, а потом он наконец говорит:

– Я мог бы рассмотреть ваше предложение, – с этими словами он отворачивается от меня и закидывает копье на плечо.

– Разве мы не будем сегодня тренироваться? – спрашиваю я, ненавидя себя за то, что разочарована.

Принц не оборачивается, направляясь к арке.

– Не сегодня. Как я уже сказал, мне нужно рассмотреть ваше предложение, – готова поклясться, что в его голосе прозвучало какое-то веселье. – Впрочем, можете попросить Сиф с вами потренироваться. Она не так неопытна в магии, как кажется.

Иду искать Сиф, которая, кажется, хотела прогуляться, пока я тренируюсь. Если бы я раньше узнала, что она одарена магией, то предпочла бы тренироваться у нее. Наверное, она в своем любимом саду, что у восточной стены замка. Он самый большой из всех. Когда я вхожу в сад, утреннее солнце уже успевает подняться высоко над горными вершинами хребта и ярко светит через высокие арки ворот, похожие на руины древнего замка, в котором жили боги. Лучи солнца освещают покрытые инеем вечнозеленые кусты, траву и цветы астранции, бутоны которой вот-вот распустятся. Я понимаю, почему Сиф так любит этот сад. Среди всех холодных мраморных колонн и внутренних дворов с замерзшими фонтанами и крошечными обледенелыми нишами это место напоминает дикий весенний луг.

Сиф стоит на низкой лестнице, обрамленной двумя мраморными вазонами. Бутоны астранции в них еще закрыты, и она, закрыв глаза, осторожно касается кончиками пальцев бутонов, пока они наконец не распускаются. Я ступаю осторожно, и трава под моими шагами не хрустит, но Сиф чувствует мое присутствие и открывает глаза.

Останавливаюсь перед ней, все еще сомневаясь, хорошая ли из Сиф наставница.

– Ты не могла бы меня сегодня потренировать? Принц сказал, что ты очень хороша в…

– Что вы сделали? – подозрительно спрашивает Сиф.

Я раздраженно качаю головой.

– Почему ты решила, что это я что-то сделала?

Она оглядывает меня с головы до ног. Может, решила, что я ранена?

– Вы пришли слишком рано. И принц никогда бы не нарушил договор. – Она всерьез думает, что я чем-то разозлила принца.

Немного опешив, я скрещиваю руки на груди.

– Я пришла туда вовремя, вела себя безупречно, даже разговаривала учтиво. Принц хотел скорее уйти, чтобы подумать.

Сиф закатывает глаза. Она действительно смеет закатывать передо мной глаза!

– Я уверена, что вы мне чего-то недоговариваете, – бормочет она, качая головой, заставляя меня странно гордиться.

Прежде чем я успеваю повторить свой вопрос, на нас вдруг бросается толпа вооруженных фейри. Которые ростом доходят мне до бедра. Полдюжины детей, которые кружат вокруг нас, размахивая деревянными мечами в воздухе. Неожиданно я понимаю, что знаю одного из них. Это же Эквин, тот мальчик, которого я встретила, когда искала одежду и еду для своего побега.

– Защитите принцессу! – кричит самая маленькая из них, потрясая крошечным мечом в своей пухленькой ручке. Эта девочка-фейри пугающе похожа на ангела. Мне хочется завалить ее сахарными конфетами, бантами для волос и полным арсеналом игрушечного оружия.

Мальчик постарше наклоняется к ней и спрашивает:

– Но кто же из них принцесса, рыцарь Эрин?

Взгляды детей мечутся между Сиф с ее короткой стрижкой (что, должно быть, сбивает их с толку) и мной. Человеческой девушкой.

Тут Эквин хватается за сердце и указывает в мою сторону небольшим копьем размером с зубочистку:

– Это лесной монстр. Она сама мне так сказала. – Он гордо оглядывается на друзей, а потом они вместе бросаются на меня.

Сиф в ужасе хватается за голову, беспокоясь за мою жизнь, но не в силах выступить против детей. Интересно, они часть более высокого двора?

Игнорируя Сиф, я хватаю с земли ветку и театрально отбиваю удар меча Эквина.

– Думаешь, ты сможешь меня победить, маленький мальчик?

– Я тебя одолею или умру героем! – торжественно обещает он и после паузы добавляет: – И я не маленький мальчик. Мне уже почти сорок шесть лун!

Мы еще долго бегаем по саду, то прячась за живыми изгородями, то забираясь на невысокие стены и спрыгивая с них. Дети фейри, похоже, получают удовольствие от своей жизни. Да и я давно так не веселилась. Я раньше не понимала, что люблю детей. Может быть, потому, что у меня нет ни сестер, ни братьев, а о собственных детях мне нельзя было даже думать, но впервые за все время пребывания в зимнем королевстве я могу забыть обо всем.

Однако вскоре я понимаю, что больше не могу так носиться.

– Сдаюсь! – кричу я, задыхаясь и падая на спину.

Дети ликуют и убегают в поисках нового приключения. Они так похожи на детей из нашего королевства, что в сердце разрастается тупая боль. Они ни в чем не виноваты, они совсем не такие, как их жестокий правитель. Продолжаю валяться на земле и поворачиваю голову к Сиф, которая спешит ко мне.

– А чьи это дети?

Сиф неловко присаживается рядом со мной на корточки:

– Их родители из разных сословий. Тут были дети слуг, ремесленников, дворян, даже представителей высшего общества. Просто вы сами видите, как их мало, поэтому они всегда играют вместе.

– А Эквин? – спрашиваю я, потому что, несмотря на юный возраст, держится он как молодой принц.

Сиф рассматривает клумбу.

– Он сын лорда, – выдавливает она и очевидно лжет.

Но я не подаю виду, что догадалась о ее лжи. Не хочу вызывать лишних подозрений. С другой стороны, не хочется ставить ее в неловкое положение, ведь я то и дело вынуждаю ее рассказывать какие-то вещи о королевстве, которые мне лучше, наверное, не знать. Это немного глупо с моей стороны, потому что она – один из моих немногих источников информации, но кривить душой не очень хочется.

Я говорила не совсем честно, когда предлагала заключить перемирие. Потому что знаю, что через несколько поколений принц нарушит любой договор, который мы заключим сейчас. Это в его природе. Так что за эти несколько поколений мы, возможно, нашли бы способ его одолеть. Но эти дети. Ради них я готова честно стремиться к миру. Возможно, я бы даже открыла свое сердце Ригосу, если есть шанс защитить не только мой народ, но и этих детей.

Я рассматриваю замок. Не могу не признать, что это потрясающее место. Волшебное. Лед, тайны и заклинания. И правитель-тиран с замерзшим сердцем, который прямо сейчас смотрит на нас из окна башни. Нет, только на меня. Забавная усмешка расползается по его лицу. Потому что я играла с детьми фейри? Или он насмехается надо мной за это? Мои щеки вспыхивают, но он задергивает тяжелую занавеску прежде, чем я успеваю приподняться с земли. Это опять одна из его игр? Наверное, он делает то же, что и я: пытается завоевать мое доверие и мою привязанность ради осуществления собственного тайного плана. Но я не позволю ему играть со мной. Хотя нет, пусть играет. Только в эту его игру могут играть двое.

Лавры и слова

Девятое февраля

Верис

Если я хочу выиграть, то должна знать правила игры. К счастью, принц показал мне дорогу к книге правил. Вернее, к целой библиотеке инструкций. Поэтому, как только у меня появляется свободная минутка, я бегу сюда и листаю книги в свете волшебного земного шара. Мне здесь очень комфортно и спокойно, хотя в Ауруме я всегда предпочитала тишине шумные балы и суету замка.

После завтрака я перебираю полки и рассматриваю корешки книг, даже не зная, что конкретно ищу. Здесь, кажется, собраны все знания фейри. Но вдруг высоко на круглой лестнице, почти под самым куполом, где частицы пыли мерцают в лучах солнца, я кое-что обнаруживаю. На том ряду, где стоят книги по истории зимнего королевства, не хватает нескольких томов.

Шарю рукой за книгами и обнаруживаю один из недостающих томов. Наверное, случайно провалился и застрял в щели между полкой и задней стенкой шкафа. Скорее вытаскиваю его и сдуваю пыль с обложки, на которой золотыми буквами отпечатаны два числа – годовой период. Соотнести с нашим годом я их не могу, потому что у фейри, судя по всему, другое летоисчисление.

Раскрываю книгу наугад. Пергамент уже рвется. Натыкаюсь на историю о королеве, убившей своего мужа. Злодеяние описано в мельчайших подробностях, и я уверена, что в других потерявшихся томах я бы нашла еще более кровавые истории. Только вот где остальные книги?

Сиф поднимается на несколько ступенек подо мной, и я быстро прячу книгу туда, откуда ее вытащила. Камеристка всегда сопровождает меня в библиотеку, но лишних вопросов не задает. Вопросы обычно задаю я. Вытаскиваю книгу, заголовок которой не могу прочитать, быстро спускаюсь вниз по лестнице и протягиваю книгу Сиф.

– У вас два разных языка?

Отвечает она весьма неохотно, пока мы спускаемся по лестнице:

– Да, есть еще амбриенский, это наш древний язык, сейчас мы его почти не используем.

– Бьернах, – бормочу я, вспомнив, как меня назвал Роуэн, когда я была в заточении.

Сиф так и подскакивает на месте.

– Это не про меня!

– Нет, мне просто пришло в голову… Постой, так это ругательство? – тут же захлопываю книгу.

Сиф чуть склоняет голову набок.

– Ну, это зависит от контекста. Оно может использоваться как ругательство и как совершенно искренний комплимент.

– Ну, скажем, если первый рыцарь говорит это незнакомой принцессе.

– Тогда это ругательство.

Я вскидываю брови. Не сразу, но Сиф понимает, что такой эпизод действительно имел место быть, и тут же краснеет.

– Нет, бывают, конечно, исключения, – поспешно добавляет она. – Например, если принцесса – желанная гостья или…

– Я поняла. Еще на кухне мне стало ясно, что хорошо обо мне здесь никто не говорит.

Сиф хватает меня за руку.

– Я хорошо к вам отношусь.

– Можно подумать, у тебя есть выбор, – получается довольно резко, хоть я этого не хотела. Но моя камеристка, похоже, единственная, кто действительно искренне ко мне привязался, и это немного уязвляет мою самооценку.

– Выбор у меня есть, – неожиданно решительно возражает она. – И если вам этого недостаточно, Элирия тоже вас любит.

Скорее ей просто нравится играть со мной.

– Прекрасно. Я нравлюсь разжалованной до камеристки и двуличной куртизанке. Никогда не была более популярной.

Сиф так и ахает.

– Правда?

Я ничего не отвечаю, кладу книгу на читальный стол рядом с земным шаром и не глядя достаю с полки еще одну книгу. Здесь я могу прочитать заголовок.

– А почему вместо амбриенского вы начали использовать именно наш язык?

Сиф морщит лоб, усаживаясь в кожаное кресло.

– Это универсальный язык. На нем говорят все живые существа. А вот амбриенский – это дар богини Амброзии.

– Я думала, Амброзия – это река.

– Река была названа в честь богини. Она создала все это, горы, реки, самих фейри, нашу магию, а также изобрела амбриенский язык, благодаря которому мы храним многие наши тайны.

Кладу тяжелый кожаный том на стол рядом с первой книгой.

– Тогда почему вы его не используете?

В бледном сиянии земного шара этого почти не видно, но Сиф явно пугается, и вся кровь сбегает с ее лица.

– Просто это… непрактично. В Ригосе живет так много разных существ, с которыми мы хотим сохранить мир. Если говорить на общем языке, то можно выстроить доверительные отношения.

Я не открываю книгу и внимательно смотрю на Сиф. У меня нет причин не доверять моей камеристке, но сейчас мне кажется, что она что-то скрывает.

Затем ее глаза стекленеют, и она медленно поднимается со своего места.

– Я только что вспомнила: принц хочет, чтобы сегодня вечером вы надели нежно-зеленое платье. Оно еще в прачечной, и мне нужно его забрать.

– Конечно, но… – начинаю я, но Сиф уже скрывается за дверью. Это странно. На вопрос не ответила и ушла без моего разрешения. Задумчиво смотрю, как тяжелая каменная дверь захлопывается за Сиф.

Но почти тут же она снова открывается, и входит старая фейри, которую я видела в сокровищнице.

Как и в нашу прошлую встречу, загорается магический свет. Я машинально вскакиваю на ноги и хватаю одну из книг, как будто это может меня защитить. Эта фейри помогла мне однажды, объяснила, что цели у нас одни. Но, возможно, все это ложь.

– Хочешь выучить амбриенский? Чтобы читать эти книги? – спрашивает она без всяких предисловий, кивая на книгу в моих руках. Тонкие вены и пигментные пятна тянутся по ее коже. А то, как она двигает своим дряхлым телом, настораживает меня.

– Сколько вам лет? – вопрос вырывается раньше, чем я успеваю подумать.

Она тепло и хрипло смеется.

– И таким манерам обучают в человеческом королевстве? – Она делает шаг ко мне. – Вы можете радоваться, что я уже достаточно стара, чтобы обижаться на бестактность. Мне три тысячи лет. Может быть, на несколько лет больше. Но у кого есть время считать?

Невольно приоткрываю рот.

– Три тысячи лет, – бормочу я. – Это же целая вечность.

Она только хмыкает, потрясающе красивая, несмотря на свой возраст.

– Я еще помню те времена, когда фейри говорили исключительно на амбриенском и не стеснялись этого.

Понимаю, что доверять ей не стоит. Но как не воспользоваться таким шансом?

– Но у вас есть время, чтобы научить меня амбриенскому языку?

– Мне не нужно ничему тебя учить, если я могу просто позволить тебе увидеть, – с этими словами она сжимает в моей руке лист какого-то растения. – Прожуй это.

– Я, конечно, люблю поесть, но знаю, что не должна принимать еду из рук незнакомцев.

– Ты же ела со стола принца. Где тогда была твоя осторожность?

Я смотрю на листок в своей руке, интенсивный запах которого кажется мне смутно знакомым.

– Еда на его столе выглядела аппетитнее, чем это, – ворчу я, прежде чем засунуть его себе в рот. Что мне терять? Кроме своей жизни, конечно.

Жесткий. А на вкус как горький картон. Интересно, мне нужно его глотать? Хочу спросить об этом, но тут же останавливаю себя: с набитым ртом говорить невежливо. Чуть запрокидываю голову, и вязкий комок скользит по моему горлу, с трудом оседая в желудке.

– Так это же обычный лавр, – разочарованно протягиваю я.

Старая фейри поднимает руку. Так, кажется, это снова ледяная магия в действии.

– Лавр поможет тебе увидеть. – Яркие искры летят от кончиков ее пальцев к моим глазам. Наверное, я умираю. А нечего было брать у этой жуткой старухи ядовитую траву. Изобелла ведь рассказывала мне столько сказок, предупреждающих о подобном.

Веки слегка покалывает, но больше ничего не происходит. Я даже разочарована. Но когда смотрю на книгу в своей руке, то читаю название там, где раньше стояли непонятные знаки. «Фамильные ценности династии Мондракон». Я смотрю на старуху.

– Вы действительно хотите помочь!

– Я думала, ты поняла это раньше.

– Но здесь тысячи книг. Как же я…

– Я дала тебе достаточно подсказок. – Она вдруг отворачивается, будто испугавшись чего-то, и направляется к двери.

Я хватаю ее за плечо.

– Нет, прошу! Расскажите мне больше. Мы ведь должны действовать вместе.

Она оборачивается, и в ее взгляде сверкает тревожная смесь молодости и мудрости.

– Я уже показала, что нужно сделать.

– Я должна растопить его сердце. Но каким образом?

Она берет меня за руки.

– Моя дорогая, для того, чтобы что-то растопить здесь, в зимнем королевстве, необходимо тепло. И время.

– Простой горячей ванны тут явно будет недостаточно, – раздраженно бросаю я, потому что сейчас ее намеки вообще не помогают. – Вы знаете больше, чем рассказали. Я это чувствую. Хотите, чтобы я вам помогла, так говорите по существу, а не загадывайте загадки!

Дверь со скрипом открывается, и я невольно вздрагиваю.

– Кто вы? – слышу я испуганный голос Сиф.

– Просто старуха, которая решила немного почитать, – отвечает старая фейри.

– У вас есть разрешение быть здесь? – такое впечатление, что Сиф слышала наш разговор. Может быть, не все, но большую часть точно. Никогда не видела, чтобы фейри выглядели нездоровыми, но Сиф сейчас кажется именно такой.

– Конечно. Я одна из ближайших доверенных лиц принца, – спокойно улыбается старая фейри. – Я знаю его с младенчества, – тут она явно не лжет. Наверняка она и мать принца знала еще младенцем.

Сиф переводит взгляд на меня, а затем на книгу, которую я держу в руках. Старуха же пользуется случаем, чтобы покинуть библиотеку.

Надо что-то сказать Сиф, чтобы не вызывать дальнейших подозрений.

– Она просто объясняла, какие разделы где находятся. Это распоряжение принца, – объясняю я, и голос мой звучит непривычно спокойно. – Но почему ты вернулась?

Сиф подходит ближе, чтобы рассмотреть название книги. Прочитав заглавие, она слегка расслабляется. Но все равно не отвечает на мой вопрос.

– Сиф!

Она вздрагивает и поднимает глаза на меня.

– Я совсем забыла, что принесла ваше платье из прачечной еще утром. – Она, конечно, не очень хорошо справляется с ролью камеристки, но до сих пор ничего не забывала. И это меня обескураживает. Что-то она скрывает. Впрочем, я тоже наверняка нахожусь у нее под подозрением. И теперь ее слова, что она сказала, что относится ко мне хорошо, кажутся мне невозможными. Как можно хорошо относиться к тому, кому не доверяешь?

Вздыхаю и смотрю на книгу.

– Я бы хотела пойти в салон.

Сиф не роняет ни слова, пока мы идем по коридорам замка. Она обязана верно служить мне. Но она так же верна и своему принцу. И я знаю, на чью сторону она встанет, если придется выбирать. Тем не менее, она точно не станет распускать необоснованных слухов, потому что прекрасно знает, кого сурово накажут, если они окажутся ложными.

– Неужели наш книжный червь вылезла из своего угла, – певуче говорит Элирия, едва мы заходим в салон, и тут же берет меня за руки. – Да я Роуэна вижу чаще, чем тебя. Хотя и он довольно редко оставляет принца одного. Странно, что он вообще навещает меня по ночам. – И опять ей удается вогнать меня в краску. Хоть я и пытаюсь принимать спокойно то, чем она занимается, ее откровенность по-прежнему меня смущает.

Но прежде чем я успеваю что-то ей ответить, главная соперница Элирии, Селена, громко фыркает. Каждая куртизанка в комнате обращает взгляд на нее, и она спокойно убирает прядь волос с лица.

Глаза Элирии недобро вспыхивают:

– Ты хочешь что-то сказать?

Селена удовлетворенно откидывается на спинку козетки.

– Можно подумать, Роуэн пускает тебя в свою постель. С твоими-то волосами и цветом лица, – бормочет она.

Сиф издает недоверчивый, придушенный звук. Соперничество между куртизанками, особенно между Элирией и Селеной, входит в повестку дня. Но обычно они никогда не произносят оскорбления открыто, а умело упаковывают их в невинные намеки. Элирия на мгновение теряет дар речи. Неуверенность сквозит в ее взгляде, потому что она не может контратаковать, как обычно.

Прежде чем она успевает опомниться, Селена отшатывается.

– Ты не споришь?

Элирия поджимает губы и явно злится на саму себя. Селена знала, куда бить. Возможно, это не первый раз, когда Элирию отвергают мужчины из-за ее происхождения. К моему удивлению, Сиф замирает на месте, и ее глаза темнеют. Это гнев? Элирия постоянно потешается над ней, и тем не менее Сиф ей сочувствует. Это достойно уважения. Я чувствую, как она хочет заступиться за Элирию, но все никак не решается и продолжает молча стоять.

Поэтому я прикладываю руку к груди и воркую:

– Конечно, она не спорит. Сомневаюсь, что они делают это в постели.

Элирия громко и торжествующе хохочет, что совсем не похоже на ее привычный кокетливый смех. И Сиф тоже улыбается.

Но это еще не конец. Я неторопливо вожу указательным пальцем по узору на столе, не глядя при этом на Селену:

– Но я понимаю твое смятение, дорогая. Тебе, наверное, просто не хватает изобретательности в этих вопросах.

Селена вскакивает, тыча в меня пальцем, и прямо-таки выплевывает слова:

– Ты такая же, как она. Мерзкая грязнокровка.

– Селена, – вмешивается обаятельная в своей сдержанности куртизанка. – Думаю, тебе стоит уйти. Никто здесь не желает оставаться в обществе гнусной змеи.

Остальные только молча кивают, некоторые робко, некоторые свирепо. Я знаю, что Элирию здесь многие недолюбливают. Да и сама сталкиваюсь с этим каждый день. Но то, что никто не встал на сторону Селены, заставляет мое сердце трепетать. Может, не все фейри жестоки?

Я замечаю, что Сиф наблюдает за мной, и уверена, что она ничего не расскажет принцу о встрече со старой фейри. Но горький привкус в горле никуда не девается. Сколько еще ей удастся выведать, прежде чем она предаст меня?