Текст книги "Сталин шутит…"

Часть вторая

Здесь читатель познакомится с фактами, взятыми главным образом из обнародованных воспоминаний. Типологические единицы сформированы по мемуарным источникам советского и постсоветского издания. В них обилие юмористически окрашенных эпизодов из жизни вождя, его высказываний с ярко или неярко выраженным шутливым уклоном. Однако вторая часть состоит не только из задокументированных фактов, но и из преданий, легенд, в коих, как правило, точнейшим образом передана идея, суть, смысл сталинских высказываний. То, что они иногда лишены хронологических рамок, не привязаны к месту и к конкретным именам, не умаляет их познавательной ценности, не говоря уже о ценности сатирико-юмористической.

Есть отрывки, перепечатанные дословно, однако большинство литературно переработаны. Ну и есть вещи, о которых я нигде не читал, а слышал их от разных, зачастую весьма компетентных людей. Несмотря на сильную мифологическую окраску, они, на мой взгляд, были достойны включения в книгу.

Мемуаристика – это литературная матрица нации, народа. Да, она преимущественно субъективна. Но у нее немало положительного. Сухой скелет истории обрастает живой плотью именно благодаря мемуарам. Их, посвященных сталинизму, как ярчайшему периоду нашего прошлого (и, по моему убеждению, отблеском нашего будущего), насчитывается огромное, все увеличивающееся количество.

Укажу на то, что, идя по следам устной и письменной сталинианы, я отбирал для этой книги отрывки из разных произведений не просто интересные, занимательные, содержательные. По большому счету, вещей, связанных со Сталиным и неинтересных, несодержательных, быть не может. Основным стремлением было познакомить читателя с мемуарами, обязательно в той или иной степени окрашенными юмором.

1

Симон Тер-Петросян был не намного младше Сталина. Он тоже родился и вырос в Гори. Хотя происходил из богатой семьи, дружил с «голодранцем» Coco Джугашвили, участвовал вместе с ним в ребячьих забавах. Хватая за грудки какого-нибудь задиристого сверстника, он с сильным армянским акцентом вопрошал: «Павтари, ты камо это сказал?!» Coco беззлобно подшучивал на Симоном, произносившим «камо» вместо «кому» и часто называл его не по имени, а этим потешным словом. Вряд ли кто из них обоих предполагал, что веселое прозвище войдет в историю великим псевдонимом революционера-большевика Камо, который как и его товарищ – носитель другого великого псевдонима – посвятит свою жизнь партии и народу.

Камо – изначально детская забава. Она же – первое зафиксированное проявление юмора главного героя нашей книги.

2

Однажды инспектор Тифлисской семинарии монах Димитрий, проводивший обыски, зашел к семинаристу Иосифу Джугашвили[11]11
  В 1894 г. маленький Coco Джугашвили окончил духовное училище в родном Гори. Его неординарные способности так бросались в глаза, что в том же году безродного бедняка – сына сапожника и прачки – как исключение, приняли в Тифлисскую духовную семинарию на казенный счет. Семинария входила в категорию высших учебных заведений Российской империи. Джугашвили по-прежнему выделялся своими выдающимися успехами и практически прошел полный курс обучения. Он был вышиблен из семинарии буквально за пару недель до ее окончания (за хранение марксистской литературы и связь с революционерами). Асталиноненавистники талдычат нам о «безграмотности», «необразованности», «малокультурности» вождя.


[Закрыть]. Тот сидел читая книгу и как бы не замечая вошедшего.

Монах возмутился:

– Разве ты не видишь, кто перед тобой?

Будущий Сталин встал, деланно протер глаза и сказал:

– Ничего, кроме темного пятна, не вижу.

3

Сталин совершил пять успешных побегов из царской ссылки. «Каким образом грузин, едва говорящий по-русски, впервые попавший в Россию да еще и в Сибирь, без каких-либо связей, лютой зимой так легко бежит из ссылки?» – вопрошал некий журналист на страницах сегодняшней либеральной печати. (Не подозревая, что хоть и говорил Сталин с акцентом, но русский язык знал великолепно, намного лучше самого журналюги.) Он уверен: Сталину как своему тайному агенту помогали жандармы.

Интересное мнение автора книги «Великий псевдоним» B.C. Похлебкина о том, почему, «несмотря на весь свой “капказский” вид и вопреки акценту, Сталину удавались его дерзкие побеги из самых отдаленных углов Российской империи». Похлебкин утверждал: «Он знал народ, и народ, чувствуя это, был на его стороне…».

Писатель продолжает:

«Сталин, используя интуитивно и сознательно некоторые черты русского характера, умел располагать к себе ямщиков на сибирских трактах. Он не старался их упрашивать скрыть его от полиции обещаниями вознаградить, не сулил как барин “дать на чай”. Т. е. всячески избегал, чтобы его воспринимали как человека, хотевшего “подкупить”, сделать что-то недозволенное за взятку, ибо хорошо понимал, как оскорбляли такие предложения открытых, наивных, честных, простых русских провинциальных людей. Он честно говорил ямщикам, что денег у него нет, но пара штофов водки, к счастью, имеется, и предлагал платить по “аршину водки” за каждый прогон между населенными пунктами… Ямщик со смехом начинал уверять этого явно нерусского, инородца, что водку меряют ведрами, а не аршинами. Тогда Сталин вытаскивал из-за голенища деревянный аршин – досочку длиной 71 см, доставал из мешочка металлические чарочки, плотно уставлял ими аршин, наливал в них водку и показывал на практике, как он понимал “аршин водки”. Это вызывало всеобщий смех, веселье, поскольку все это было как-то ново, необычно и приятно “тормошило” русского человека в обстановке серости и обыденности провинциальной жизни. Главное же – такой подход превращал взятку из “подачки” и “подкупа” в товарищескую игру, лишал всю эту сделку ее смущавшего людей неприличия, создавая ситуацию товарищеской шутки, азарта и дружеского взаимодействия. Нередко уже второй или третий “аршин водки” распивался совместно. “И откуда ты взялся, такой веселый парень! – говорили ямщики, не без сожаления расставаясь с необычным пассажиром. – Приезжай к нам еще!”»

4

Отрывок почерпнут из «Ветра истории» Ф. Чуева. Он не вполне юмористический, хотя можно себе представить улыбку Сталина, имевшего отношение к продолжению сей конфузии.

Государь император Александр III согрешил с особой низкого звания, каковую, паче чаяния, родится ребенок, попросил ему о том сообщить. В срок получил он известие: родился мальчик. Пришло высочайшее повеление: «Отроку дать имя Сергий, отчество мое, фамилия по прозвищу». Надо сказать, что прозвище у императора было Миротворец. Так и получился Сергей Александрович Миротворцев.

В тридцатых годах прошлого столетия эта история каким-то образом всплыла на поверхность и кому-то в НКВД взбрело в голову арестовать «августейшего наследника». Хотя наследником, да еще августейшим он считаться не мог, т. к. являлся внебрачным отпрыском любвеобильного папаши. Словом, документы о «криминальной» родословной легли на стол Сталина, и вождь наложил резолюцию:

«Он не виноват, что его отец был такой бл…дун».

С.А. Миротворцев стал доктором наук, профессором и даже лауреатом учрежденной в 1939 г. Сталинской премии. (Есть версия, что это был другой Миротворцев – Сергей Романович, известный русский, советский хирург, действительный член Академии медицинских наук.)

5

Поэт-одессит СЮ. Олендер в 1926 г. перебрался в Москву, где написал стихотворение, в котором обругал одновременно Троцкого и Сталина. Между обоими деятелями, как известно, давно шла непримиримая борьба, особенно обострившаяся после смерти Ленина. Отнес поэт стихи в «Комсомолку», сотрудником которой, кстати, вскоре сам стал. Они попали к Надежде Аллилуевой. Олендер не знал, что она жена Сталина, хотя слышал, что ее муж работает в Центральном Комитете партии.

Через несколько дней поэту кто-то звонит и представляется Картлинским. Говорит, что ему непонятна позиция: ругать одинаково как Троцкого, так и Сталина.

– Да, они мне оба не нравятся, – с вызовом ответил Олендер. Видимо, принятая им поза огульного отрицания и охаивания, желание возвыситься над происходившей в стране нешуточной идейной схваткой, сильно задели собеседника – Похоже, вы возомнили себя советским Лермонтовым? Так запомните, что Олендер не Лермонтов, а Сталин не Николай I, – так же нелюбезно заявил ему невидимый собеседник, прекращая выяснение отношений.

Олендеру все это показалось смешным. Но когда он узнал, что «Картлинский» – это один из дореволюционных псевдонимов И.В. Сталина, ему стало совсем не смешно. Однако слава, идентичная славе великого русского поэта обошла его стороной. Никуда его не вызывали, никаких мер против него не предпринимали. Кропал вирши, помер своей смертью в 1969-м.

6

Чан Кайши (более точная транскрипция имени – Цзян Цзеши) – видный политический деятель Китая и видный предатель китайского народа. Мастер политических интриг, провокаций и убийств, он в позоре и изгнании закончил в 1975-м свой путь – презираемым диктатором острова Тайвань. А тогда, в самом начале двадцатых годов, он, примкнув к набиравшему силу освободительному движению, заигрывал с китайскими коммунистами. Побывал в Москве, чтобы заручиться поддержкой советской страны. Коварный и льстивый, он назвал Сталина «великим учителем», на что последний заметил:

– Тоже мне, детка!

7

Луначарский был первым советским наркомом просвещения. Жену, впрочем, имел вторую – начинающую актрису, но уже руководителя детского театра Наталью Сац. Он у нее тоже был вторым: едва достигнув половозрелости, она 14-ти или 15-ти лет от роду выскочила замуж за Льва Розенеля; тот бесследно исчез в гражданскую войну. После смерти Луначарского в 1933-м на Сац женился Израиль Вейцер, который занимался не только любовью, но и троцкизмом, за что был расстрелян. Чтобы нас не занесло слишком далеко, вернемся к Луначарскому…

Самоуверенная, амбициозная особа, Н. Сац своим бестактным поведением частенько ставила мужа в неловкое положение. Интеллигентный, мягкотелый нарком не мог противостоять напористой супруге. Как-то Сталин сделал ему замечание насчет ее поведения. «Я люблю эту женщину, товарищ Сталин», – слабо возразил Луначарский. «Любите на здоровье. Но это не основание для того, чтобы она разъезжала по магазинам и портнихам в казенном автомобиле», – указал вождь.

8

Писатель Сергей Кремлев много сделал для объективного и всестороннего исследования деятельности И.В. Сталина и лучших представителей сталинской гвардии. Он пишет о том, что ему рассказывал, например, приемный сын вождя Артем Сергеев – генерал-майор артиллерии, сравнительно недавно ушедший из жизни.

«Сталин всегда говорил образно, много цитировал Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Лескова, Зощенко, вспоминал еще какие-то забавные вещи. И он, и Киров хорошо знали писателей-сатириков, классиков этого жанра. Но никогда не цитировалась забавная история ради самой истории. Всегда это было к слову».

Сталин знал массу занимательных историй, утверждал Сергеев. Он не помнил случая, чтобы юмор вождя оказался, как говорится, ни к селу, ни к городу. Особо подчеркивал, что неизменно находилось место шуткам и остротам в отношениях между Сталиным и его верным соратником Кировым.

«Киров называл его “великим вождем всех народов, всех времен”. Говорил: “Слушай, не подскажешь, ты образованнее меня, чей ты еще великий вождь? Кроме времен и народов, что еще на свете бывает?”

А Сталин его называл “любимым вождем ленинградского пролетариата”. И тоже подтрунивал: “Ага, кажется, не только ленинградского, но еще бакинского пролетариата и, наверное, всего северокавказского. Подожди, напомни, чей ты еще любимый вождь? Ты что, думаешь, я семи пядей во лбу? У меня голова – не дом Совнаркома, чтобы помнить, чьим ты был любимым вождем”».

Так могли шутить и подковыривать друг друга не ханжи, не чванливые, не зазнавшиеся, а духовно здоровые люди. Такими Сталин с Кировым и были.

9

Отличное свидетельство находим у Лиона Фейхтвангера. Этот знаменитый буржуазный писатель (один из наиболее читаемых немецкоязычных авторов) в 1937 году два месяца провел в СССР. Он совсем не собирался писать смешную вещь. Он писал очерковую книгу о Советском Союзе, и она получилась действительно серьезной и обстоятельной. Однако ненавязчивый юмор сам просился на страницы повествования Фейхтвангера. Читаем у него ироничные пассажи о культе личности:

«…Сталину очевидно докучает такая степень обожания, и он иногда сам над этим смеется. Рассказывают, что на обеде в интимном дружеском кругу… Сталин поднял свой стакан и сказал: “Я пью за здоровье несравненного вождя народов, великого, гениального товарища Сталина”…На мое замечание о безвкусном, преувеличенном преклонении перед его личностью он пожал плечами. Он извинил своих крестьян и рабочих тем, что они были слишком заняты другими делами и не могли развить в себе хороший вкус, и слегка пошутил по поводу… сотен тысяч портретов человека с усами… Я указываю ему на то, что даже люди, несомненно обладающие вкусом, выставляют его бюсты и портреты… в местах, к которым те не имеют никакого отношения, как, например, на выставке Рембрандта…Он высказывает предположение, что это люди, которые довольно поздно признали существующий режим и теперь стараются доказать свою преданность с удвоенным усердием. Да, он считает возможным, что тут действует умысел вредителей, пытающихся таким образом дискредитировать его».

«Подхалимствующий дурак, – сердито сказал Сталин, – приносит больше вреда, чем сотня врагов».

10

Авиаконструктор А.С. Яковлев вспоминал:

«Иногда Сталин получал деловые бумаги, авторы которых считали не только уместным, но и позволительным в конце письма добавлять всяческие излияния чувств и уверения в своей преданности. При чтении такого письма вслух, дойдя до концовки, Сталин либо пропускал ее, либо говорил: “Ну, а здесь, как полагается: “Ура! Ура! Да здравствует ВКП(б) и ее вождь великий Сталин”. И, лукаво прищурившись, добавлял: “Думает меня этим подкупить, заручиться поддержкой”».

11

В сей истории наличествует нецензурный компонент. Но ведь из песни слов не выкинуть, а удалять чувственность и непосредственность из народного восприятия и вовсе грешно. Тем более что это была искренняя и добрая реакция.

Короче, отправился Сталин, а с ним некоторые официальные лица, в поездку на Кавказ. Поезд остановился в Ростове-на-Дону. Происходило это где-то на рубеже двадцатых-тридцатых годов. С охраной тогда не очень усердствовали, все было попроще, да и мало ее было. Встречать пришло не только местное начальство, но и много праздного народа, который узнал, что прибывает сам Сталин. О сопровождавших вождя высокопоставленных спутниках основная масса ничего не ведала.

Вождь вышел из вагона, и масса радостно охнула, зааплодировала:

– Сталин!

Но тут из вагона вышел Ворошилов. И масса приятно удивилась:

– Ворошилов!

За ним вышел Молотов. Опешившая масса все равно обрадовалась:

– Молотов!

Этот сюрприз оказался не последним. В дверях вагона показался Буденный. Из окончательно изумленной массы донеслось звонкое восклицание какого-то казачка:

– И Буденный тоже… твою мать!

На перроне дружно захохотали все – приехавшие гости, местное начальство, народ. Хохотал, подкручивая усы, и СМ. Буденный.

Даже спустя долгое время, когда сталинское руководство собиралось вместе и появлялся Семен Михайлович, порой шутили, вспоминая ростовскую историю:

– И Буденный тоже… твою мать!

12

Сталин обратился к Буденному:

– У меня нет твоей фотографии. Подари одну.

– С большим удовольствием. Сейчас надпишу…

Буденный задумался, что писать. Сталин возьми и пошути:

– Пиши: «Создателю Первой конной армии товарищу Сталину. Буденный».

Буденный так и сделал.

– Давай я тебе тоже подарю мою фотокарточку, – с задумчивой иронией сказал вождь, достал фото и надписал:

«Подлинному создателю Первой конной армии товарищу Буденному. Сталин».

13

Смысл сталинского понимания «культа личности» раскрывается как нельзя лучше в сцене, которую одни считают вымыслом, другие называют подлинной, имеющей свидетелей. Истинность и глубина ее философии таковы, что даже некоторый комизм, имевший при этом место, остается без внимания.

И.В. Сталин бранит своего сына за очередную проделку. Василий позволял себе лишнего и, хотя отличался многими положительными качествами, характер имел импульсивный и порой вел себя как беспутный удалец. А ведь носил непростую фамилию – Сталин. Отец, который соразмерял каждое свое слово, каждый свой шаг с тем положением, какое занимал, терпеть не мог шалопайства.

Иосиф Виссарионович гневно спрашивает понурого Василия:

– Ты думаешь, ты – Сталин? Нет! Ты думаешь, я – Сталин? Нет!

Берет свой фотопортрет, показывает на него и внушительно произносит:

– Вот, кто Сталин, он – Сталин!

14

Главный архитектор Москвы демонстрировал членам Политбюро проект реконструкции Красной площади. Снял с макета здание ГУМа, объясняя, что здесь будут построены трибуны. Потом снял здание Исторического музея, закрывающее якобы перспективу площади. Что он собирался воздвигнуть на месте храма Василия Блаженного, осталось неясным. Потому что, как только он взялся за купол храма, чтобы и его убрать с макета, Сталин вдруг гаркнул: «Не трогай церковь, собака!» Архитектора унесли с сердечным приступом.

На самом деле это байка, вариации которой бесчисленны. Более или менее правдоподобно выглядит следующее описание события. О реконструкции докладывал Л.М. Каганович. Он действительно передвинул на макете площади собор Василия Блаженного. Однако вовсе не потому, что собор решено было снести, а просто для того, чтобы показывать было удобнее. Тем не менее Сталин пыхнул трубкой и, как бы давая знать присутствовавшим нечто важное, сказал: «Лазарь, поставь, где взял».

15

Сталину в начале 30-х годов пожаловались на Л.З. Мехлиса. По всей вероятности, хотели, чтобы крутой начальник покинул должность главного редактора «Правды».

Сталин в ответ:

«Просите о чем угодно и о ком угодно, но с ним я ничего не могу поделать. Это страшно настырный человек. Он работал у меня помощником, и был случай, когда уборщица не успела протопить печи в Кремле, опоздала на работу, что-то у нее дома случилось. Мехлис ее уволил – дескать, не заботится о здоровье товарища Сталина. Она пришла ко мне в слезах, и я ее восстановил на работе.

Но не тут-то было! Ко мне является Мехлис и кладет мне на стол заявление с просьбой уволить его по собственному желанию. Я удивился, а он говорит, что поскольку я отменил его приказ, то теперь у него не будет авторитета среди подчиненных. Я ему говорю: “Забери заявление, иди работай”.

Он послушался, забрал заявление, но часа через два снова приходит: “Я все обдумал и все-таки считаю нужным подать заявление”. Я ему говорю: “Слушай, не морочь мне голову, порви это заявление, иди работай!”Послушал, но через некоторое время снова приходит. Я был вынужден отправить его в “Правду” Это страшно настырный человек. Ничего не могу с ним поделать».

И было затруднительно понять, говорит Сталин в шутку или всерьез. Ведь однажды ранее, после завершения финской кампании, Мехлис так зло разругал наркома обороны Ворошилова, что все буквально дар речи потеряли. Вождю пришлось прибегнуть к грозному юмору, чтобы защитить наркома и смягчить нападки:

«Вот тут Мехлис произнес истерическую речь…Если я вам начну рассказывать о Мехлисе, что Мехлис из себя представляет, то от него мокрого места не останется».

Во всяком случае, когда в 1949 г. Мехлиса, который был министром госконтроля, предложили сделать главой одной важной правительственной комиссии, Сталин принялся даже не смеяться, а хохотать.

«Да разве Мехлиса можно назначать на созидательные дела? Что-нибудь разрушить, разгромить – для этого он подходит».

16

Однотипный эпизод имел место в другой раз. Было это в 1951-м. Обсуждался список писателей – кандидатов на Сталинскую премию[12]12
  Сталинские премии и стипендии были учреждены в 1939 г. – к 60-летию вождя. Премия была трех степеней, самая высшая – первая. Во время разгула хрущевщины на замену пришла Ленинская премия. В 1966 г. учредили Государственную премию СССР. После чего всех лауреатов Сталинских премий приравняли к лауреатам Государственной, заменив им даже значки и дипломы.


[Закрыть]. Докладывал глава Союза писателей СССР А.А. Фадеев.

Когда был оглашен список представленных к премии I степени, Сталин поинтересовался:

– А как насчет премии товарищу Мариэтте Шагинян[13]13
  Шагинян Мариэтта (1888–1982) – литератор, автор 70 книг стихов, художественной и публицистической прозы. С восторгом приняла Октябрьскую революцию. Работала корреспондентом «Правды» и «Известий», зарекомендовала себя яростным пропагандистом коммунистических идеалов. Вела активную преподавательскую и общественную работу. Писала лениниану, из-за которой имела конфликты с властью.


[Закрыть]?

– Мы обсуждали ее книгу, товарищ Сталин, и пришли к выводу, что она не тянет…

Фадеев перешел к списку представленных к премии II степени. Сталин опять спросил:

– А как же с премией товарищ Шагинян?

Фадеев упорно гнул свою линию: обсуждали ее книгу, не вытягивает на премию.

Сталин нахмурился. Фадеев зачитал имена кандидатов на премию III степени. Сталин снова спросил:

– Так как же все-таки с премией для Шагинян?

– Слабая книга, товарищ Сталин, нельзя давать за нее премию даже третьей степени.

Сталин перестал курить, подошел к Фадееву, ткнул в него трубкой и сказал:

– Ну тогда сами и объясняйтесь с ней по этому вопросу. А то я ее боюсь.

Лауреатом Сталинской премии III степени М.С. Шагинян все-таки стала – за книгу очерков «Путешествие по Советской Армении».

17

Проконтролировать все и вся было трудно. Враг не дремал, вредил как мог. Случались промашки. Вроде той, которая произошла в один из дней с академиком-историком Е.В. Тарле. Рано утром его разбудил телефонный звонок. Звонил Сталин, который относился к академику с большим уважением:

– Товарищ Тарле, Вы читали сегодняшнюю «Правду»?

– Нет, еще не успел.

– Ну и хорошо, и не читайте. А то я не доглядел.

Тарле, разумеется, тут же кинулся к почтовому ящику и обнаружил в газете разгромную статью о его последней книге. Друзья жалели историка, многие коллеги выражали сочувствие, и все удивлялись, что Тарле довольно спокойно переносит столь беспощадную критику. Справедливость восторжествовала очень быстро: в «Правде» появилась еще одна статья о книге академика, положительно оценивавшая труд ученого.