Текст книги "Путешествия к американским берегам"

Расположенные в разных местах жила сих островитян суть четвероугольные, сделанные из земли, и в них стоячие доски, вышиной аршина два, наклонены по перекладам, на четырех столбах лежащим; с оных вверху другие доски длинные, также одна к другой наклоненные и со всех боков концами в четвероугольном так называемом твориле, или комыне, утвержденные. Сей комын служит вместо трубы, выпущающей сквозь себя дым; входы в жилья сии имеются с боков и завешены вместо дверей травяными скрепами, или коврами, покрыты же сверху еловым корнем. Пребывающие тут островитяне выехали из зимних жилищ своих, как то испытано, на время для единой лишь добычи корму в лодках и ботах, наподобие употребляемых в Камчатке. Народы сии имеются колюжи, жительство их состоит при разных речках, протекающих на твердой земле. Имеют они у себя, кроме малых, одного главного тойона по имени Илхак, коему и повинуются все без изъятия. Сей тойон, как колюжи уверяли, прибыл с ними из настоящего своего жила байдарами в числе ста семидесяти человек обоего пола подчиненных своих, окроме малолетних. Он имеет у себя двух сыновей, называемых Нек Хут и Хинк; настоящее жительство его на берегу, в юго-восточной стороне лежащем, гораздо далее бухты Лтуа, при реке большой Чичхат. Границы того его жила соединяются с границами народов, так именуемых – чичхан¹⁷⁴.

Колюжи (колоши)

Литография XIX в.

Колюжи (тлинкиты) в воинской одежде

Рисунок М. Тиханова

Сии народы, как и колюжи, имеют между собой несогласие и производят друг на друга нападения. Упоминаемый тойон имеет в своем ведении всех тех колюж, кои жительствуют по берегу до бухты Якутат. Сия бухта есть последнее место его владения, почему он хотя и не всегда имеет тут пребывание свое, однако ж как для торга, так и для осмотра своих подчиненных приезжает сюда каждой весной байдарками. Вышеозначенная бухта бывает покрыта льдом не только до 26 июля, но и долее. Как островитяне уверяли, впадают в нее немалые две реки, и, по вскрытии льдов, идет по сей бухте разных родов рыба. Около нее, равно как и на колюжских островах, лесов таковых же, какие и у вышеупомянутой Ледяной реки, имеется довольно. Продолжение времени на месте пребывания судна доказало, что подле залива Якутат плодятся медведи, волки, росомахи, выдры, лисицы, куницы, соболи, белки, горностаи, бараны, еноты, также разные морские звери; земляные и приморские разных родов птицы во многом количестве. Главнейший здесь недостаток замечен в воде, годной для употребления, потому что через четырехверстное расстояние от залива хотя и вынуждены были за оною ездить на речку, лежащую в его вершине, однако ж в ней, кроме рыбы красной и так называемых гольцов, удовольствоваться ею не могли; почему, заготовив сей последней одну только бочку, ездили за водой вдоль по проливу в север и северо-восток между островками к материковой земле, где лежит особая речка, имеющая в себе пресную и к употреблению человеческому безвредную воду.

На всем заливе Якутат бывает ясная погода, воздух довольно жаркий, и ветры по причине лесов совсем не ощутительны. Обитающие подле оного колюжи ростом немалые, смуглы так, как и коняги; есть из них часть русых и белых; мужчины волосов на голове не подрезают, а в одном только наверху месте перевязывают, марают их нарочно красной краской сделанной из бараньей шерсти кистью, а после оной украшают и птичьим пухом; бороды и усы подрезают, лицо пестрят разными красками, губ, как другие, не прорезают, но уши прокалывают; вместо шапки обвивают некоторые себе голову и шею сделанными из тонких кореньев, наподобие конопляных, нитками и позади Орловыми перьями; не у многих есть шапки такие, кои, как видно, получены ими от европейцев, наподобие гренадерских с медными гербами. Они носят платье на наружную сторону шерстью, сделанное наподобие плаща, и то на одном только плече, под оным имеют они всегда копья, повешенные на ремне через плечо с нагалищем. Копья сии с одной стороны с выпуклыми долами, а с другой наподобие ложбины; длина их бывает в две четверти аршина, в средине шириной вершка по три, к концу же и по бокам острые, которые и куют они на камне сами. Многие из них носят такие копья от пояса до колен, а другие, наподобие известных тунгусов, имеют сверх оных от самой шеи ровдужные за спиной с завязками запаны¹⁷⁵, обвешанные внизу побрякушками, из птичьих носков и из других вещей сделанными.

Промышляют они бобров и нерп таковыми ж носками, но по большей части сонных и иногда на льдах случившихся. Имеют у себя особые луки и стрелы, но рыбу добывают теми же носками, каменными по воде делаемыми запорами и небольшими сетками. Женский пол одеяние носит такое, как и мужчины, волосы чешут деревянными гребнями рядом и завязывают оные пучком, нижнюю губу прорезают вдоль во весь рот и закладывают прорез деревянной штучкой, сделанной наподобие ложки, длиной дюйма в два, а шириной полтора. В ушах прокалывают по пяти и по шести дырочек, а некоторые и подбородок вышивают.

Тип женщины-тлинкитки с острова Баранова

Сей народ закона никакого не имеет и ничему не поклоняется, почитает же несколько птицу – так называемого ворона и удостоверяет, якобы они от него суть рождены¹⁷⁶. При шаманствах, какие у них бывают, сей ворон в случае нужды призывается, от него требуется некоторая помощь, которую будто бы они и получают, для чего, в знак его милости к ним, делают они в его подобие из железа примерные вороньему носу с медными бровями штучки, кои содержат при себе не только при походах и играх, но и везде возят, через что, как от них замечено, воображают они себе великое вспомогательство и подкрепление в здоровье. Народы они нравом грубы и к воровству склонны, умерших своих они, не зарывая в землю, сжигают; потом, пепел и оставшиеся кости сложив в сделанный для того ящик, поставляют на срубленных так называемых ими лазабах. Торги производят в мирное время к востоку с чичханцами, а к западу – с угалахмютцами и чугачами, с 1786 же года – и с приходящими европейцами. Жадно меняются на разное платье, железо, котлы и кубы; другие же вещи, как-то одекуй и бисер, не столь принимают охотно.

С самого начального прибытия к ним галиота и до ухода его каждодневно приезжали они на больших и малых байдарах со своими женами и детьми и производили мену на морские и речные бобры, разные бобровые лоскутья и хвосты, выдры, росомахи, соболи, бобровые, собольи, куньи и росомашьи плащи, шерсть баранью и своего рукоделия плетешки шерстяные и на пестрые коренные и травяные мешочки, получая из судна за свои бобры и плащи тюневую разного сорту китайку¹⁷⁷, кубики¹⁷⁸, холстовые и прочие рубахи; а за другие звериные кожи и вещи – голубые и красные сережные корольки и голубой бисер. При крепкой и непостоянной их торговле действует между ними жадность к получению себе за свои товары российских сколько можно больше, для чего они при промене каждой вещи требуют неотступно наддачи. У них видели европейские топоры, у коих обушник узкий и высокое острие; по примечанию же должно быть сим вымененным из приходящих иностранных судов, поскольку островитяне здешние объявили, что нынешней весной 1788 года приходило к ним трехмачтовое судно и стояло не в дальнем от бухты расстоянии в островках, где, застрелив из пистолета одного бывшего у судна островного мужчину, ушло в море.

Между прочих товаров, какие народ сей променивал на галиоте, представлено от одних для продажи два мальчика, лет около двенадцати; один из них полоненный кенайцами из коняг, прежде занятия еще острова Кыктак под компанию; он продан был чугачам, а от них угалахмютцам и, наконец, достался к колюжам, имя ему Нояк-Коин. Из-за того, что сей мальчик знает твердо колюжский и коняжный разговоры, куплен он был на судно у продавщиков за данное им четырехфунтовое с четвертью железо, один большой королек и за три сажени бисеру. Как вступил он в судно, то и употребляем уже был толмачом разговора тутошних островитян. Другой мальчик чичьханского роду, имя ему Нахусейнацк, знает чичьханский и колюжский разговоры, и хотя сей покупаем и не был, но островитяне отдали его на судно добровольно, взяв к себе вместо него одного, на судно пришедшего, чугачу, который, сколько было приметно, и сам, по непривычке к плаванию на судах, охотно желал у островитян остаться, представляя в резон, что якобы он живал и без того поблизости островитян у колюж и угалахмютцев; упомянутый же чючханец, как то после о нем сказано будет в своем месте, когда вояжировал уже на судне, то показывал оному многие речки и бухту Лтуа.

Июня 15-го числа, когда прибыл здешних народов колюж тойон Илхаку на судно и вошел в каюту с бывшим при нем художником, пишущим разные штучки на деревянных досках и на других вещах красками, из натуральных составов сделанными, с тем самым, который до того и без тойона многократно бывал на судне, то, высматривая имевшиеся в каюте портреты, настаивал, чтобы и еще об них хорошенько и обстоятельно растолковано ему было, и хотя пред сим не упущено было внушать оному тойону и подвластным его народам о лицах, изображаемых теми портретами, однако ж желание тойона и опять удовлетворено изъяснением следующим: портреты представляют: один ее императорское величество самодержавнейшую и всемилостивейшую великую российскую государыню, иные императорских всероссийских наследников великого государя и супруги его великой княгини, а другие также наследных по них великих государей и князей, что власти сих особ повинуются многочисленные народы, в обширной Российской империи обитающие. Тойон выслушал такое изъяснение; было замечено в нем внутреннее удивление и внимание к оному. После того продолжаемо было в наставление ему, что российские государыня и великий ее наследник есть всемилостивейшие. Они, низливая от щедрот своих для верноподданных им народов неисчетные к спокойствию их благодеяния, неусыпное имеют попечение и обо всяком племени людей, жительствующих вблизи обширных российских границ, еще не защищаемых, на такой конец, дабы преподав и им всевозможные к благосостоянию их способы, видеть потом жительства их в совершенном спокойствии и изобильных удовольствиях; что защита и покровительство российское над той страной, которая воспользуется оным, столь тверда и непоколебима, что никто из иностранцев не отважится причинить такой покровительствуемой стране никакого озлобления; а как сей же тойон удостоверен был и о том, что вся американская часть земли и морских островов давно уже защищается Российской державой, то, к лучшему для него о сем уверению, представлен тут был один медный российский герб, и по пристойному сему случаю приветствии вручен оный был тойону с тем, дабы носил он его сверх своего платья на груди и защищал как себя, так и подвластные ему народы колюж от приходящих иногда к ним иностранных судов.

Местное пребывание здесь галиота доказало, что островитяне здешние не так ограничены строгостью от своих тойонов, почему и оставить сей герб на пристойном у гавани месте казалось опасно. Подтверждено же упомянутому тойону, дабы он хранил его со всякой бережливостью и, при случае прибытия сюда иностранцев, показывал бы им оный, как того требует верноподданническая к Российской державе его обязанность. Тойон, по выслушании всего вышеописанного, приняв тот герб с великой радостью и удовольствием, уехал в свое жило.

16-го числа сей же тойон прибыл и паки на судно с двумя старшинами и врученный ему герб имел уже пришитым на своем бобровом плаще красным стамедом¹⁷⁹, который перед тем был им из судна выменен. Он по некотором приветствии убедительно просил, чтобы для незабвенной памяти о великом российском наследнике дать ему один из портретов, видимых им в каюте; и как сие желание его удовлетворить было можно без большого затруднения, потому что на судне имелось два эстампа одного портрета, то, по рассмотрению управляющих судном, и приготовлен был один, величиной в лист печатный, эстамп, подклеенный белым холстом. Прежде отдачи его тойону сделали на нем российским и немецким диалектами таковую подпись: «государь царевич и великий князь Павел Петрович, наследник всероссийского престола, владетель герцогства Шлезвиг-Голштинскаго». А сверх того подписали следующее: «1788 года июня месяца в заливе, называемом по-иноверчески Якутат, компании Голикова и Шелихова мореходы штурманы Герасим Измайлов и Дмитрий Бочаров были на одном галиоте «Трех Святителей», в числе сорока человек, где через ласковость и дружелюбное обращение с тойоном Илхаки и подвластными ему народами колюжами имели знатный торг, а напоследок склонили их под защищение и покровительство Российского императорского престола, что, в знак сего оставляя показанному тойону российский медный герб и сей изображающий российской короны наследника его императорского высочества печатный эстамп, подтверждается всем приходящим сюда на российских и иностранных судах с сим тойоном поступать благосклонно и ласково, с приличной только для себя предосторожностью, и что означенные штурманы, простояв здесь со своим галиотом с 11 по 21 июня, никаких от тойона и народов его худых поступков не приметили и ушли в море благополучно».

По совершении таковых надписей на эстампе отдали оный тойону, который, приняв его с великой радостью и, по обыкновению своему, с некоторым восторгом и криком, представил в знак своего к России повиновения одну, наподобие вороньего носа, железную штучку, за божество у них почитаемую, мешочек из трав плетенный пестрый, шесть бобровых парок и две доски, расписанные красками, одну кожаную, а другую – деревянную, имеющую в себе небольшие камешки. А затем, побыв довольно на судне, уехал на байдарах со старшинами в свое жило. Как выше упомянуто, что галиот стоял в заливе здешнем по 21 июня, сколь за произведением в действие учиненного с колюжами согласия и торга, тем не меньше и для приуготовления нужного работным свежего корма; ибо островитяне уверяли, что в сей залив приходит во многом количестве разных родов рыба, то здесь объясняется следующее. 18 июня в устье самого залива со входу в оное с моря, у лежащего подле него на левой стороне каменистого обширного, вышиной в аршин подножия и близ оного четырех также немалых камней, прямо на возвышенной от них между двумя логами горе, оконечностью сих логов объемлемой, под последней вверх оной немалой с сучьями еловой лесиной под корнем ее, с горы растущим, положена в двух глиняных кирпичах одна медная, с надписью под № 9, доска. От сей лесины стоит другая, на северо-восток 47.00 наклонная на левую ложбину лесина, пред ними же к морю небольшой ольховник, а далее по горе видим был еловый и листвяничный лес, соединяющийся с кустами разных родов малого и колючего дерева.

21-го числа, учиня через пушечный выстрел к походу сигнал, подняли якорь на судно и вытянулись буксиром на большую бухту или пролив, пошли по маловетрию буксиром же в море, причем и колюжи одной своей байдарой делали в буксировании вспоможение; а как пополудни в шестом часу от востока и северо-востока подул весьма крепкий ветер, продолжавшийся при пасмурной погоде по 27-е число, то бывшие на галиоте, распрощавшись со вспомогающими им колюжами, которые настоятельно при сем случае просили их, чтобы и впредь для торга к ним приходить на настоящее место, поскольку они и промысла своего приготовят более, вышли на пространное море благополучно и, пробыв в лавировке, вынуждены спуститься на нарочитое расстояние к западу. Пополудни же сего числа в седьмом часу положились идти для отстоя в прежде означенную Ледяную реку в том чаянии, что через восемнадцать дней бывший на ней лед вынесен уже в море и что там будет удобнее запастись свежими рыбными припасами, вместо взятых из гавани и от теплоты совсем уже попортившихся, да и что соленая провизия становилась для людей тягостною и нездоровою. Но когда между северо-западом и севером в восемь часов пополуночи приближались к ее устью и остановились за противным ветром на десятисаженной глубине песчаного грунта на якорь, то по прочищении мрачного воздуха увидели, что из всего устья несен был густой и великий лед, и как 26-го числа в четыре часа пополудни якорь начал дрейфовать и стоять было не без опасности, то подняв оный и распустив паруса, хотя и при противном ветре, пошли однако в бейдевинд и морем вознамерились простираться вперед до тех пор, покуда будет позволять удобность времени.

27-го числа при попутном ветре шли морем и имели в виду своем берег к востоку. А 28-го числа в два часа пополудни, когда поверстались¹⁸⁰ против залива Якутат, у коего и прежде стояли в расстоянии одной мили, то через два же часа выехали к судну прежние выше сего упомянутые колюжи на трех байдарах, из коих хотя одна и обратилась в залив обратно, однако ж первые две приближались к судну. Здесь на учиненный байдарщикам вопрос получено было в ответ, что они, приметив их в море, выехали к ним будто бы по дружбе только для свидания; в самом же деле, как то замечено было, островитяне разумели, что галиот сей не тот, который они видели; почему, постояв недалеко, и обратились за первой байдарой своей в залив, а судно при распущенных парусах пошло в параллель берега, который лежал не более четырех верст от оного. Сей берег низменно-песчаный и покрыт весь лесом. В половине седьмого часа судно было прямо устья реки Антлин¹⁸¹, которая выпала из широкой пади, между хребтом лежащей к морю по низменному месту с северо-западной стороны. По одному боку реки сей имеется песчаная кошка без лесу, вдавшаяся своей бухтой несколько в море; по обе стороны банки устье ее широкое и, как удостоверил находящийся на судне вышеупомянутый колюжский мальчик, столь глубоко, что галиотом входить в оное весьма свободно и безопасно. Отсюда пошли в три ряда хребты, имеющие по себе снег и песчаный низменный берег.

Через две с половиной мили поверстались судном против устья реки Калхо, которую хотя сначала и прошли мимо, однако ж за противным ветром вынуждены были возвратиться к оной и стать на якорь; а 29 июня штурман Измайлов ездил одной байдарой в числе двенадцати человек русских работных для проведывания по сей реке. Она выпала от севера между хребтами из двух падей и подошла к морю самым низменным местом; с восточной стороны от моря неблизко видим был лес, с западу же оного и вовсе уже не находится. Глубина устья ее на убылой воде одна сажень с четвертью, рыбы в ней никакой не заприметили, как равно и людей около здешних мест тогда не было, кроме следов, кои от них оставлены были еще непокрывшимися.

Когда байдара возвратилась к судну, то, подняв якорь на оное, и шли при попутном легко-брамсельном ветре вперед, имея в виду своем прямой, но все низменный с лесом берег. В расстоянии от упомянутого устья на пять миль продолжающийся по берегу лес окончился, и пополуночи в исходе 8-го часа поверстались судном против другой реки Алцех. Здесь с восточной стороны видим был островок, а за кошкой, тут лежащей, внутри пространное устье; по замечанию хотя и вероятно, что около сего места находится довольное количество колюж, но так как за бывшим тогда с моря прижимным к берегу ветром подойти судном близко к ней казалось опасным, то, прошедши оную в одиннадцатом часу, увидели опять реку, называемую Каканин, которая течет под вытянувшимся в море мысом с северо-восточной стороны и подле коей живут те же колюжи. Миновав сию реку, берег пошел неодинаковый, но песчаный и невысоко-утесистый с лесом; вышедшие же из падей увалы казались снежными.

Июля 1-го числа пополудни в восемь часов, когда находящийся на судне колюжный мальчик показал за одним впереди лежащим снежным увалом бухту и удостоверил, что в ней, сверх многого количества рыбы, не так еще давно стояло одно большое судно, то, переменив курс своего плавания, хотя и обратились прямо на оную и в пять часов пополуночи приближались к берегу снежного увала, однако ж той бухты здесь не оказалось, а вместо нее лежит тут один только песчаный и покрытый лесом берег.

2-го числа, по утвердительному уверению того же колюженина, в четыре часа пополуночи судно имело плавание к мысу, показывающемуся впереди вдоль берега к юго-востоку двумя островками и, не дошедши до оного, посланы были туда при маловетрии двоелюшные байдарки с конягами для осмотра, которые во втором часу пополудни и возвратились с тем, что не только бухту они нашли, но и людей там по их примечанию казалось довольно, однако ж судном войти в оную не отважились за предстоящею от неизвестности опасности.

3-го числа пополудни в четыре часа, оставя реку Каканин, через семнадцать миль начали подходить к устью вышеупоминаемой губы Лтуа; а как и сие место неизвестностью своей представляло некоторую опасность, то и отправлен был впереди судна штурман Измайлов на одной байдаре в числе пятнадцати человек работных как для обозрения ее, так и для промера у бухты самого входа; судном же шли без парусов одним только морским течением, а сблизившись с оной, распустя все паруса, пошли в бейдевинд в море и через полчаса опять обратились к берегу, где, когда встречены были байдарой, то, не останавливаясь, шли уже с ней в устье на ветер северо-восток и северо-востоко-восток. В восьмом часу пришедши сбоку на фарватер семи– и восьмисаженной глубины, который лежит северо-запад и юго-восток. Продолжали путь между камнем и береговым мысом, ветер север и северо-восток; миновав же тот камень, поворотили в бейдевинд в губу север-северо-запад, но, за противным течением воды приблизясь к правой стороне устья, остановились на якорь в бухте песчаного берега на четырехсаженной глубине каменистого грунта.

Сюда приезжали к судну в трех байдарах дикие островитяне, и как за поздностью времени не удалось с ними иметь торговли, то и отказали им в оной до другого дня. Потом, переночевав здесь, в четыре часа пополуночи опять заботились о приискании удобнейшего места к отстою судна, ибо сие по близости своей к устью казалось опасным сколько от волнения, бываемого с моря через риф в прибылую воду, да и каменистый грунт его не позволял более держаться судну; для чего, исправя буксиры, пошли ими с судном во внутрь губы, к видимому впереди небольшому островку, подле коего, как мы осведомились после у тутошних жителей, назад года за два стояло иностранное судно. Здесь, хотя и в маленькой бухточке, однако ж нашлось место к отстою судна весьма удобное, почему в восьмом часу пополуночи, спустив якорь и остановясь в оном, укрепились.

Сначала не было здесь никого из островитян; но в первом часу пополудни показались три байдары и несколько малых ботов, плывущих к судну; а когда они приблизились к оному, то и открылось, что бухта сия обитается колюжами. Находившийся между приезжими тойон, называемый Таик-нух-Тахтуях, с двумя старшинами вошел на судно, а потом впущен был и в каюту, где, по пристойном приветствии, сделал он через толмача вопрос, отколь вояжирующие. Сей неожидаемый вопрос достойно заметить потому, что тогда оный тойон встречен был следующим: «что видит он людей Российского великого государства и что оное, как и многочисленные народы, все управляется одной самодержавной властью ее императорского величества премудрой государыни», – то, выслушав сие с ощутительным вниманием, казался довольным, причем смотрел и указываемые ему портреты ее императорского величества и их императорских высочеств. Здесь повторяема была с неоспоримыми доказательствами сила и могущество всероссийской владетельницы; а наконец так убежден был тем сей тойон, что, кроме свойственного обыкновению их обращения, действительно заслуживал он совершенное к себе доверение, и любопытство его обещало вояжирующим твердость состояния его; был показан ему один из наличных медный российский герб, который удовлетворил уже чувствование его о власти так, что когда предложили ему оный таким порядком, как и первому колюжскому тойону Илхаку, то он не токмо принял его с уважением, но, желая доказать к тому свою признательность, велел своим подчиненным подать из байдар одного нового бобра и шесть бобровых ковров и, взяв оные, сам вручил на судне в знак своего усердия к императорскому высочайшему двору и требовал, чтобы послано оное было туда непременно, почему сей бобр и ковры от него и приняты. Окончив это происшествие, вояжирующие торговались с колюжами, выменивая у них бобров, выдр, росомах и соболей на железо, котлы и разного сорта платье, бисер и корольки, которые здесь, как и у первых колюж, неохотно были покупаемы.

С наступлением вечера островитяне, сев в свои байдары и боты, уехали в свое жило, стоявшее от судна к оконечности устья версты на полторы. По разведыванию открылось, что сии жила у них не всегдашние, а единственно летние, где они по морю и по губе запасают себе на корм разную юколу, употребляя к сему палтосье и уды; другие жилища есть у них зимние, которые к западу через мыс от устья сего расположены версты три с половиной, при выпадшей из озера речке, куда посылаемы были два человека промышленных и коняги в двоелюшных байдарках для обозрения и для добычи рыбы; возвратясь же, сии объявили, что та речка, на коей стоят жила немалые, в устье ее лежат поливные каменья и лайды¹⁸² так, что и байдарой въезжать в оную можно почти с нуждой; но рыба имеется только такая, которая бессильна, как видно, от естественного расположения грунта; однако ж островитяне, несмотря на это, промышляют ее прежде упомянутыми носками, да и на судно привозили несколько оной для продажи, где и покупаема она была на пишу в небольшом количестве.

Июля 5-го числа находящийся на судне чючханского рода мальчик объявил, что третье уже ныне лето как было здесь большое судно, после которого остался близ берега в воде железный якорь¹⁸³; но жители здешние, достав его при убылой воде, положили в лесу, для чего и место, где должно быть якорю, показывал. По сему удостоверению управляющие галиотом, взяв позволение у означенного тойона Таик-Нуха, отправили туда одну байдару, которая действительно, найдя оный якорь, привезла его на судно. Он имеет в себе веса 780 фунтов, и хотя верхнее кольцо и у лап пластовое железо было отломлено, тойон променял его за бисер и корольки. Того ж числа на устье вышеупомянутой бухточки с одной стороны к небольшому низменному мысу по каменистой кошке, а в левой от острова против южного носа лежащего близ моря последнего беловатого большого камня, в берег на ветре северо-сапад 25,00, до мелкого ольховника восемь фут, и по оному на тот же ветер до небольшого камня пять сажен и шесть фут, всего четырнадцать сажен четыре фута, положена медная доска под № 19, в двух кирпичах, из коих верхний глубиной фута два камень же на оных в земле до половины. От доски в двух шагах к морю лежит другой, более первого, камень на юго-восток 43,00, с коего северо-восток – южная оконечность в губе островка юго-востока 73,00; пеленги же с высокой оконечности большого беловатого камня к устью, оконечность левого мыса с лесом в губе юго-западной 3,00 правой кошки, к устью оконечность мыса с лесом северо-восток 50,00, а галиот стоял в бухточке на ветер юго-запад 79,00, коего через перелесок за мысом уже не видно. Называемая губа Лтуа величиной своей умеренна, она значит на особых планах во всем ее совершенстве, глубока. Грунт на глубине иловатый, а близ берегов по всей губе крупный с ракушкой камень, на самом береге лежит мелкий камешник и плитняк; вокруг нее, а особенно внутри, высокие и покрытые снегом хребты, сверху оных каменные осыпи, а с половины по падям и по низким местам леса и другие растения, такие же как и у залива Якутат; рек в оной не имеется, а хотя одна и есть, но та маленькая, в коей и рыбы не бывает. Около устья в губе турпанов¹⁸⁴ видимо было во множестве, и по замечанию казалось, как будто бы они в июле здесь линяют.

Жители здешние хотя и имеют своего старшину, но сей с подчиненными своими состоит под властью вышеозначенного главного тойона Илхаку. Питаются они рыбой и морским звериным мясом, добываемым поблизости устья в море, поскольку здесь довольно бобров, сивучей и нерп; а что касается до нравов и обычаев сих народов, то оные во всем сходны с прежними колюжами. Отсюда, заготовя на галиот пресной воды и дров, положились идти к устью на прежнее место для промысла и добычи так называемой палтусовой рыбы, куда прибыв 6-го числа в шестом часу пополудни, благополучно офортовались¹⁸⁵. На устье один прикладной час и тринадцать минут¹⁸⁶.

Вид Павловской гавани на острове Кадьяк

Рисунок И. Вознесенского

Здесь, во время приготовления палтусовой рыбы, которую, ездя в море байдарами, и удить было нетрудно, промышленные отлучались из судна на берег за собиранием малины, видимой вблизости, и сверх того на восточной стороне у самого устья утвердили на кошке крест, сделанный из дерева. Потом в осторожность свою для ночного времени, от крепкого востоко-юго-восточного ветра пополудни в восьмом часу положили два дрека, а между тем пустился тут и сильный дождь. В самую полночь здешние жители отрезали у одного четырехпудового дрека трос и, взяв дрек, унесли с собой, хотя же за оным на байдаре и подъезжали с судна к берегу, но по причине ночной темноты на оный не выходили, а по рассвете сколько ни старались сыскать тот дрек по берегу и по лесам, за всем тем найти его не могли; у тойонского жила видим был один только дым, почему, не приближаясь туда, чтобы не причинить ему и подчиненным его какого огорчения, тот дрек и оставили в безызвестности.

Опасность тутошнего места и неудобность грунта к отстою судна побуждали удалиться отселе далее, поскольку и продолжающийся без перемены один корм начал промышленных подвергать цинготной болезни, для чего и решились, оставя дальнейшие поиски островов, возвратиться в свою гавань на Кыктак по той причине, что начинающиеся с сего времени пассатные от юго-запада и запада ветры для плавания крайне тягостные и затруднительные.

9-го числа во втором часу пополудни при полноводии, подняв якоря и распустив паруса, вышли в море, держа курс от места пребывания своего между 58 и 59° бывшего юго-западу прямо к острову Кыктак, и так как от крепости ветра и волнения морского вынуждены были часто иметь склонение с курса к югу, то от сего и в счислении своем учинили небольшую погрешность. За всем тем, проплыв от губы Лтуа сто тридцать пять миль, 13-го числа в половине второго часа пополуночи увидели остров Шелидак¹⁸⁷ на пятиверстном от судна российской меры расстоянии и, пойдя за темнотой ночи в бейдевинд в море, на рассвете поворотили опять к берегу: а в половине восьмого часа, обойдя южный нос сего острова, плыли в бейдевинд к гавани, но, не дойдя до оной за противным ветром, 14-го числа остановились за мысом в другой бухте на якорь; по сокращении же ветра 15-го числа в двенадцать часов пополуночи буксирами благополучно вошли в Кыктакскую гавань.