Текст книги "Гадкий городишко"

– «Среди этих слов – напрягите внимательный глаз…» – опять забормотал Клаус, закрыв глаза, чтобы не видеть, как все вокруг качается.

– Тук! – взвизгнула Солнышко, но никто ее не расслышал из-за крика, который издала Вайолет, потому что ноги у нее подломились, она хлопнулась на землю, ободрала коленку и уронила Клауса. Очки у него свалились с носа, падая, он ударился о мостовую локтями, а ушибать локти – очень больно, особенно когда на локтях сразу образовались ссадины. Но гораздо больше Клауса беспокоили кисти рук, которые больше не сжимали ног младшей сестры.

– Солнышко! – позвал он и прищурился, потому что плохо видел без очков. – Солнышко? Где ты?

– Хени! – крикнула Солнышко, на этот раз было еще труднее обычного понять, что она хочет сказать. Младшая из Бодлеров сумела уцепиться за клюв вороны, но, поскольку из Фонтана не переставая струилась вода, зубы у Солнышка заскользили по гладкой металлической поверхности.

– Хени! – взвизгнула она опять, когда с металла соскользнул один из ее передних зубов. Она начала съезжать ниже, ниже, отчаянно хватаясь за все подряд, чтобы задержаться. Но единственным кроме клюва выступом на голове у металлической вороны был ее выпученный глаз, однако и он был гладкий и не давал возможности зацепиться зубами. Солнышко катилась вниз и даже закрыла глаза, чтобы не видеть своего падения.

– Хени! – взвизгнула она в последний раз, в панике грызнув зубами вороний глаз. И вдруг глаз поддался под ее зубами и ушел в себя. «Ушел в себя» – выражение, которое обычно употребляют, желая описать того, кто впал в депрессию, выглядит хмурым и неразговорчивым. Но в данном случае речь идет о потайной кнопке, спрятанной в статуе птицы, и кнопка эта, должен сообщить, пребывает в отличном состоянии духа, лучше некуда. С громким скрипом она ушла в себя, металлический клюв раскрылся во всю ширину, обе поло-вины медленно разошлись и благополучно опустили Солнышко вниз. Клаус нашел очки и успел увидеть, как его младшая сестра упала прямо в протянутые руки Вайолет. Трое Бодлеров с облегчением посмотрели друг на друга, а потом на раскрывшийся клюв вороны. В потоке воды они разглядели две пары рук, схватившиеся за клюв, а потом двух людей, вылезающих из Птичьего Фонтана. Их толстые вязаные свитеры настолько пропитались водой, стали темными и тяжелыми, что эти двое выглядели большими бесформенными чудищами. Они осторожно выбрались из клюва и спустились на мостовую, и Бодлеры бросились их обнимать.

Мне не надо рассказывать вам, как счастливы были Бодлеры видеть перед собой Дункана и Айседору Квегмайр, дрожавших в мокрых свитерах. Не надо рассказывать, как благодарны были Квегмайры за то, что кончилось их заточение в Птичьем Фонтане. Мне не надо рассказывать, какую радость и облегчение испытывали пятеро юных друзей, воссоединившихся наконец после столь долгой разлуки, и мне не надо рассказывать, сколько восторженных слов наговорили тройняшки, пока стаскивали с себя тяжелые намокшие свитеры и пытались их отжать. Но мне кое-что придется вам сказать, и это кое-что был показавшийся вдали Детектив Дюпен, который с факелом в руках направлялся прямо в сторону бодлеровских сирот.

Глава двенадцатая

Если вы дочитали до этого места, сейчас самое время остановиться. Если вы отступите на шаг и окинете взглядом книгу, которую читаете, то увидите, как мало уже осталось этой злополучной истории. Но если бы вы знали, сколько горя и невзгод вмещают оставшиеся страницы, вы сделали бы еще шаг назад, а потом еще и еще и продолжали бы отступать, пока гадкий городишко не сделается таким же маленьким и далеким, какой была приближающаяся фигура Детектива Дюпена в тот момент, когда бодлеровские сироты обнимали своих друзей, испытывая облегчение и радость. К сожалению, бодлеровские сироты не могли остановиться на этом месте, да и я не имею возможности вернуться назад во времени и предупредить Бодлеров, что облегчение и радость, испытываемые ими возле Птичьего Фонтана, надолго останутся последними в их жизни. Но вас я могу предупредить. Вы, в отличие от бодлеровских сирот, от тройняшек Квегмайров и меня с моей дорогой покойной Беатрис, можете тут же бросить эту злосчастную историю и вместо нее посмотреть, что происходит в конце «Крошки эльфа».

– Нам нельзя тут оставаться, – сказала Вайолет. – Мне не хочется портить нашу встречу, но сейчас уже вторая половина дня и вон там идет Детектив Дюпен.

Все пятеро поглядели в ту сторону, куда показывала Вайолет, и увидели лазурное пятно пиджака и яркую точку горящего факела, которые приближались вместе с Дюпеном.

– Как ты думаешь, он нас видит? – спросил Клаус.

– Не знаю, – ответила Вайолет, – но торчать здесь и выяснять это не будем. Здешняя толпа еще больше разъярится, когда горожане поймут, что мы удрали из тюрьмы.

– Детектив Дюпен – это теперешнее обличье Графа Олафа, – объяснил Клаус, – и он…

– Мы все знаем про Детектива Дюпена, – прервал его Дункан. – И мы знаем, что произошло с вами.

– Вчера мы все слышали из Фонтана, – добавила Айседора. – Когда вы чистили Фонтан, мы шумели изо всех сил, но нас заглушал шум льющейся воды.

Дункан отжал целую лужу из левого рукава толстой вязки, затем сунул руку под рубашку и извлек оттуда темно-зеленую записную книжку.

– Мы старались не дать промокнуть нашим записям, – объяснил он. – Все-таки там содержится решающая информация.

– У нас тут все сведения о Г.П.В., – сказала Айседора, доставая свою, черную как смоль, книжку. – В смысле о настоящем Г.П.В., а не о Городе Почитателей Ворон.

Дункан раскрыл книжку и подул на слипшиеся страницы.

– Нам известна вся история бедного Жа…

Дункана прервал пронзительный крик где-то сзади. Дети обернулись и увидели двух членов Совета, которые таращились на дыру в стене тюрьмы. Бодлеры и Квегмайры быстро юркнули за Птичий Фонтан, пока их не успели заметить.

Один из Старейшин вскрикнул еще раз и, сняв шляпу, вытер лоб матерчатой стороной.

– Они сбежали! – крикнул он. – Правило номер тысяча семьсот сорок два категорически запрещает сбегать из тюрьмы! Как они посмели нарушить правило!

– Чего еще ожидать от убийцы и двух пособников, – добавил второй Старейшина. – Глядите – они повредили Птичий Фонтан. Клюв развалился. Наш прекрасный Фонтан погиб!

– Эти трое сирот – худшие преступники на свете, – продолжал первый. – Смотри – вон идет Детектив Дюпен. Пойдем расскажем ему, что случилось. Может, он догадается, куда они делись.

– Ты иди рассказывай Дюпену, – отозвался второй, – а я схожу в «Дейли пунктилио». Может, мое имя попадет в газету.

Члены Совета поспешили прочь делиться новостью, и дети вздохнули с облегчением.

– Лизко, – проговорила Солнышко.

– Да, слишком близко, – сказал Клаус. – Скоро весь район заполнится горожанами, охотящимися за нами.

– Ну а за нами никто не охотится, – проговорил Дункан. – Мы с Айседорой пойдем перед вами и заслоним вас, и вас никто не заметит.

– Но куда мы пойдем? – спросила Айседора. – Этот гадкий городишко находится невесть где.

– Я помогла Гектору доработать автономный летучий дом, – сказала Вайолет, – и он обещал держать его для нас наготове. Нам нужно только добраться до окраины – и тогда мы спасены.

– И что же, мы навсегда останемся жить в небе? – Клаус нахмурился.

– Ну, может, и не навсегда, – ответила Вайолет.

– Сцилла! – выпалила Солнышко, имея в виду «либо автономный летучий дом, либо костер!».

– Ну, если представить дело так, – отозвался Клаус, – тогда вы меня убедили.

Все с этим согласились, и Вайолет оглядела площадь – не появился ли кто-нибудь еще.

– В такой плоской местности, – сказала она, – людей видно издалека, и мы воспользуемся этим преимуществом. Мы пойдем по любой пустой улице и, если кого-нибудь увидим вдали, свернем за угол. Добраться до дома Гектора вороньим курсом мы не сможем, но рано или поздно мы все равно доберемся до Дерева Невермор.

– Кстати, о воронах, – обратился Клаус к двоим тройняшкам. – Каким образом вы ухитрялись передавать стихи с помощью ворон? И почему вы были уверены, что записки до нас дойдут?

– Тронулись, – сказала Айседора. – Мы расскажем все по дороге.

И друзья тронулись в путь. Но сперва Квегмайры встали впереди, потом все пятеро огляделись вокруг, проверили все улицы и, обнаружив наконец одну, где не было ни души, покинули площадь.

– Олаф выкрал нас на Модном Аукционе при содействии Эсме Скволор. – Дункан начал с того момента, когда Бодлеры видели их в последний раз. – Какое-то время он держал нас в башенной комнате своего мерзкого дома.

Вайолет содрогнулась.

– Я так давно уже не вспоминала о той комнате, – сказала она. – Трудно поверить, что когда-то мы жили с таким гнусным человеком.

Клаус показал на фигуру, которая двигалась в их направлении, и дети поскорее свернули в соседнюю пустынную улицу.

– Эта улица не ведет к дому Гектора, – заметил Клаус, – но мы попробуем потом вернуться назад по своим следам. Продолжай, Дункан.

– Олаф разнюхал, что вас троих поселят у Гектора на окраине города, и велел своим сообщникам построить этот жуткий фонтан.

– Затем он засунул нас внутрь, – подхватила Айседора, – и мы оказались тут на площади, где он мог следить за нами, пока охотился на вас. Мы знали, что вы – наш единственный шанс на спасение.

Дети дошли до угла, остановились, и Дункан выглянул на следующую улицу – удостовериться, что там пусто. Потом он сделал знак, что все спокойно, опасности нет, и продолжал рассказывать:

– Необходимо было дать вам знать о себе, но мы боялись, что сообщение попадет в чужие руки. Айседоре пришло в голову передавать сообщения стихами и спрятать наше местопребывание в первых буквах каждой строки.

– А Дункан придумал, как доставлять записки к дому Гектора, – добавила Айседора. – Когда-то он изучал миграционные маршруты больших черных птиц, поэтому знал, что здешние вороны будут проводить каждую ночь на Дереве Невермор, как раз около гекторовского дома. Каждое утро я писала двустишие, и мы оба карабкались наверх внутри клюва.

– На самой верхушке фонтана всегда сидела какая-нибудь ворона, – продолжал рассказ Дункан, – и мы обертывали ей лапку запиской. Мокрая бумага плотно прилипала и держалась надежно.

 
Наш план удался, как нам и не снилось, –
Бумага просохла и ночью свалилась, –
 

продекламировала Айседора.

– Рискованный план, – заметила Вайолет.

– Не рискованнее, чем побег из тюрьмы, чтобы спасти нас, – возразил Дункан и бросил благодарный взгляд на Бодлеров. – Вы опять нас спасли.

– Не могли же мы просто сбежать и бросить вас тут, – сказал Клаус. – Такая мысль нам и в голову не приходила.

Айседора улыбнулась и похлопала Клауса по руке.

– А пока мы делали попытки спастись с вами, – сказала она, – Олаф вынашивал новый план, как украсть ваше состояние и одновременно избавиться от старинного врага.

– Ты имеешь в виду Жака, – догадалась Вайолет. – Когда мы увидели его на собрании Совета Старейшин, он пытался что-то нам рассказать. Почему у него была такая же татуировка, как у Олафа. Кто он такой?

– Его полное имя… – Дункан перелистнул несколько страниц черной записной книжки. – Жак Сникет.

– Знакомое имя, – заметила Вайолет.

– Неудивительно, – сказал Дункан. – Жак Сникет – брат того человека, который…

– Вон они! – послышался крик, и дети моментально осознали, что перестали оглядываться назад, а также смотреть вперед и заглядывать за угол. Сзади, в двух кварталах от них, шел мистер Леско во главе небольшой группы горожан с горящими факелами.

День уже клонился к закату, и факелы отбрасывали на тротуар длинные тощие тени, как будто толпу вели извилистые черные змеи, а не мужчина в клетчатых брюках.

– Впереди сироты! – торжествующе выкрикнул мистер Леско. – За ними, сограждане!

– А кто там еще двое? – поинтересовался Старейшина, шедший в толпе.

– Какая разница! – Миссис Морроу махнула факелом. – Наверное, тоже сообщники! Их тоже сожжем на костре!

– Почему бы и нет? – отозвался еще один Старейшина. – У нас достаточно факелов и растопки, а мне как раз сейчас нечего делать.

Мистер Леско остановился на углу улицы, которая детям не была видна, и заорал:

– Эй, все сюда! Они тут.

Пятеро детей не спускали глаз с группы горожан и от страха не могли сдвинуться с места. Первой опомнилась Солнышко.

– Лилилк! – крикнула она и во всю прыть поползла вдоль улицы. Она хотела сказать что-то вроде «Пошли! Не оглядывайтесь! Скорее к Гектору! Надо добраться до автономного летучего дома, пока толпа нас не настигла и не сожгла на костре!». Ей не понадобилось подгонять своих спутников – они бросились вперед, не обращая внимания на топот и крики за спиной. Топот и крики разрастались по мере того, как распространялся слух, что арестованные сбежали из тюрьмы Г.П.В. Дети мчались по узким улочкам и по широким улицам, через парки и мосты, и вся дорога была усеяна черными перьями. Иногда им приходилось петлять, то есть «круто поворачивать и бежать в другую сторону, завидев приближающихся горожан». Частенько им приходилось нырять в дверные проемы или прятаться за кустами, чтобы пропустить рассерженных горожан, как будто беглецы играли в прятки, а не спасались бегством всерьез. День клонился к вечеру, тени на улицах Г.П.В. все удлинялись и по-прежнему гулко разносились крики толпы, и в стеклах окон отражалось пламя факелов, которые несли жители города. Наконец пятеро детей достигли окраины города и всмотрелись в плоскую голую равнину. Они в отчаянии искали взглядом мастера и его изобретение, но на фоне неба виднелись только очертания гекторовских дома и сарая и Дерева Невермор.

– Где же Гектор? – в панике спросила Айседора.

– Не знаю, – ответила Вайолет. – Он обещал ждать около сарая, но я не вижу его.

– Куда же нам деться? – закричал Дункан. – Тут нигде не спрячешься. Горожане мигом нас заметят.

– Мы пропали, – хриплым от ужаса голосом произнес Клаус.

– Вирео! – крикнула Солнышко, что означало «Бежим, то есть ползем как можно скорее!».

– Никакая быстрота нам не поможет, – проговорила Вайолет, показывая рукой назад. – Смотрите.

Дети обернулись и увидели все население Города Почитателей Ворон. Собравшись большой толпой, оно вышло из-за ближайшего угла и теперь двигалось прямо на детей с громким, точно раскаты грома, топотом. Но детям не показалось, что на них накатывает гром. Приближение сотен рассерженных и кровожадных горожан показалось им скорее похожим на катящуюся громадную ягоду, которая способна раздавить в лепешку всех рептилий в коллекции Дяди Монти в пять секунд. Ягоду, которая может в один миг высосать всю до капли воду из Озера Лакримозе. Приближающаяся толпа показалась им громадной ягодой, перед которой деревья в Конечном Лесу гляделись маленькими прутиками, огромная лазанья, подаваемая в столовой Пруфрокской подготовительной школы, – легкой закуской, небоскреб номер 667 на Мрачном Проспекте – кукольным домиком для детей-лилипутов. Ягодой такой непомерной величины, что начиная с этого дня и до скончания века она занимала бы первое место на любом конкурсе садовых культур на сельских ярмарках любого штата и графства во всем мире. Факельное шествие толпы, жаждущей схватить Вайолет, Клауса и Солнышко вместе с Дунканом и Айседорой и сжечь всех на костре, показалось бодлеровским сиротам и тройняшкам Квегмайрам величайшей ягодой, какая попадалась им в жизни до сих пор.

Глава тринадцатая

Бодлеры посмотрели на Квегмайров, а Квегмайры посмотрели на Бодлеров, и затем все пятеро посмотрели на толпу. Члены Совета Старейшин шагали все вместе, так что вороноподобные шляпы подпрыгивали враз. Миссис Морроу скандировала: «Сожжем детей! Сожжем детей!», а семейство Верхогенов с воодушевлением ей вторило. Глаза у мистера Леско горели не менее ярко, чем его факел. Не хватало только Детектива Дюпена, которого дети думали увидеть во главе толпы. Вместо него шествие возглавляла шагавшая в своих блестящих черных сапогах Капитан Люсиана, скаля ярко-красный рот из-под забрала. Одной рукой в белой перчатке она сжимала нечто закутанное в покрывало, другой указывала на оцепеневших от ужаса детей.

– Вот они! – крикнула Капитан Люсиана, указывая рукой в белой перчатке на оцепеневших в ужасе детей. – Теперь они не уйдут!

– Она права! – воскликнул Клаус. – Нам уже не спастись!

– Машина! – взвизгнула Солнышко.

– Никаких признаков бога из машины, Солнышко, – сказала Вайолет, и глаза ее наполнились слезами. – Не думаю, чтобы сейчас вдруг пришла какая-то помощь.

– Машина! – упрямо повторила Солнышко и показала на небо. Старшие отвели взгляд от приближающейся толпы и посмотрели вверх, и там увидели самый гигантский deus ex machina, какой им приходилось встречать. Прямо у них над головой летел автономный летучий дом, являя собой невиданное зрелище. Хотя изобретение, находясь в мастерской, казалось чудесным, сейчас оно и вовсе казалось чудом. Даже разъяренные жители Г.П.В. на минуту прекратили погоню, чтобы полюбоваться этим потрясающим зрелищем. Автономный летучий дом был такой огромный, как будто с места снялся целый коттедж и, покинув родные места, парил в воздухе. Двенадцать корзин были соединены друг с другом и казались группой паромов, густо оплетенных трубами, трубками и проводами. Над корзинами плыли несколько воздушных шаров зеленого цвета разных оттенков. Теперь, наполненные воздухом, они напоминали плавучий сбор яблок с целого сада. Эти спелые, налитые яблоки поблескивали в предвечернем свете. Все механические детали работали на полную мощность, сверкали огоньки, вращались шестерни, тихонько звенели колокольчики, из кранов капало, жужжали шкивы, и сотни других приборов действовали одновременно, но, что самое удивительное, – весь целиком автономный летучий дом плыл тихо, словно облако. В тот момент, когда летающий аппарат начал снижаться, в тишине раздался торжествующий голос Гектора:

– Я тут! – Он стоял в корзине управления. – Вот и мы, точно гром среди ясного неба! Вайолет, твои поправки действуют замечательно. Лезьте наверх, и мы улетим из этого скверного города. – Он щелкнул ярко-желтым выключателем, и над тем местом, где стояли дети, стала раскручиваться длинная веревочная лестница. – Поскольку летучий дом – автономный, – пояснил Гектор, – он не рассчитан на посадку, вам придется карабкаться по этой лестнице.

Дункан поймал ее за нижнюю ступеньку и держал, пока Айседора забиралась наверх.

– Я – Дункан Квегмайр, – быстро представился он, – а это моя сестра Айседора.

– Да, Бодлеры мне рассказывали, – отозвался Гектор. – Я рад, что вы тоже полетите с нами. Как всем механическим устройствам, для управления автономным летучим домом требуется несколько человек.

– Ага! – крикнул мистер Леско, когда Айседора быстро стала взбираться наверх, а Дункан последовал за ней. Толпа перестала глазеть на deus ex machina и снова двинулась к детям. – Я так и знал, что это механическое устройство! Меня всякими кнопками да рычагами не обманешь!

– Как ты мог, Гектор! – упрекнул его Старейшина. – Согласно правилу номер шестьдесят семь, ни один горожанин не имеет права создавать механические устройства или пользоваться ими.

– Его тоже сожжем на костре! – крикнула миссис Морроу. – Кто-нибудь! Принесите еще хворосту!

Гектор набрал воздуху в легкие и крикнул толпе без малейших признаков робости в голосе.

– Никого не сожгут на костре! – заявил он решительно, когда Айседора как раз долезла доверху и присоединилась к Гектору в корзине управления. – Сжигать людей на костре – омерзительное занятие!

– Омерзительно твое поведение! – громко крикнул еще один Старейшина. – Дети убили Графа Олафа, а ты создал механическое устройство – вы все нарушили очень важные правила!

– Я не хочу жить в городе, где так много правил, – тихим голосом ответил Гектор. – И потом, тут так много ворон. Я улетаю отсюда и забираю с собой этих детей. Бодлерам и Квегмайрам пришлось пережить тяжелое время после смерти родителей. Город Почитателей Ворон должен был заботиться о них, а не обвинять в преступлениях и гнаться за ними по улицам.

– Но кто же будет делать для нас черную работу? – возмутился еще один Старейшина. – Кафе забито грязными вазочками из-под мороженого в горячем шоколаде.

– Будете делать черную работу сами, – ответил мастер, перегибаясь через борт и втаскивая Дункана в корзину. – Или делайте это по очереди, по справедливому расписанию. Ведь афоризм гласит: «Чтобы вырастить ребенка, целый город нужен», а не «Трое детей обязаны убирать за целым городом». Бодлеры, поднимайтесь наверх. Скорее покинем этих ужасных людей.

Бодлеры улыбнулись друг другу и начали взбираться по веревочной лестнице: Вайолет – первая, сжимая изо всех сил шершавые веревки, Клаус и Солнышко – вплотную за ней. Гектор повернул какую-то рукоятку и поднял летучий дом повыше, прежде чем горожане добежали до нижнего конца лестницы.

– Они удирают! – закричала одна из Старейшин, и ее вороноподобная шляпа закачалась от возмущения. Женщина подпрыгнула, пытаясь ухватиться за лестницу, но Гектор успел сманеврировать, так что летучее изобретение оказалось вне досягаемости. – Нарушители улетают! Капитан Люсиана, сделайте что-нибудь!

– И сделаю, будьте уверены, – со злобой откликнулась Капитан Люсиана и сбросила покрывало с предмета, который держала в руках. Бодлеры, добравшиеся до середины лестницы, посмотрели вниз и увидели большую, зловещего вида вещь с красным спусковым крючком и четырьмя длинными острыми гарпунами. – Не только у тебя есть механическое устройство! – крикнула она Гектору. – Мой дружок подарил мне особое ружье. В нем четыре гарпуна. Отлично будет стрелять по шарам!

– Ох, нет, нет! – Гектор заглянул через борт вниз, на карабкающихся по лестнице детей.

– Поднимай автономный летучий дом выше, Гектор! – закричала Вайолет. – Мы будем продолжать карабкаться.

– Наша Начальник Полиции использует механическое устройство?! – с изумлением воскликнула миссис Морроу. – Значит, она тоже нарушает правило номер шестьдесят семь!

– Представителям закона можно нарушать правила, – отозвалась Люсиана, целясь в летучий дом. – И потом, это исключительный случай. Нужно во что бы то ни стало заставить убийц спуститься.

В толпе началось замешательство, но Люсиана, улыбнувшись накрашенным ртом, нажала спусковой крючок, последовал резкий «щелк», а за ним громкое «вж-ж-ж!» — и один из гарпунов полетел прямо в гекторовское изобретение, но Гектору удалось проделать ловкий маневр, так что гарпун попал не в шар, а в металлический бак, висящий на боку одной из корзин, и проделал в нем большую дыру.

– Черт! – не выдержал Гектор, когда из дыры хлынула струя красноватой жидкости. – Там у меня был запас клюквенного сока! Бодлеры, торопитесь! Если она нанесет какой-то серьезный урон, мы все обречены!

– Мы торопимся как можем! – крикнул Клаус, но оттого, что Гектор взмыл еще выше, веревочная лестница так закачалась, что о быстром темпе не могло быть и речи.

Щелк! Вж-ж-ж! Второй гарпун взвился в воздух и поразил шестую корзину, отчего на землю посыпалось облако коричневой пыли, а вслед за тем – тоненькие металлические трубочки.

– Она попала в запас непросеянной пшеничной муки! – крикнул Гектор. – И в ящик с запасными батарейками!

– Сейчас я попаду в шар! – закричала Капитан Люсиана. – Сразу все окажетесь на земле, и мы вас всех сожжем на костре!

– Капитан Люсиана, – подал голос один из Старейшин, стоящий в толпе, – я не думаю, что вы имеете право нарушать правило, когда ловите тех, кто нарушает правила. Это лишено смысла.

– Правильно, правильно! – крикнул горожанин с другого фланга. – Почему бы вам не убрать гарпунное ружье? А после этого мы бы пошли в ратушу и устроили собрание Совета.

– Устраивать собрания неэтично! – послышался голос. Раздался грохот, как будто надвигалась еще одна громадная ягода, толпа расступилась, и сквозь толпу проехал Детектив Дюпен на мотоцикле, тоже лазурном под цвет пиджака. На лице его, наполовину закрытом темными очками, виднелась торжествующая улыбка, его голая грудь раздувалась от гордости.

– Как?! Детектив Дюпен тоже использует механическое устройство? – изумился Старейшина. – Не можем ведь мы сжигать на костре всех подряд.

– Дюпен не гражданин Г.П.В., – возразил другой Старейшина, – значит, он не нарушает правило номер шестьдесят семь.

– Но он едет прямо на людей, – сказал мистер Леско, – и он без шлема. Не очень-то он благоразумно себя ведет, точно могу сказать.

Детектив Дюпен пропустил мимо ушей возмущенное замечание мистера Леско относительно неправильной езды на мотоцикле и затормозил рядом с Капитаном Люсианой.

– Неэтично опаздывать. – Он щелкнул пальцами. – Но я покупал сегодняшний выпуск «Дейли пунктилио».

– Ваше дело не газеты покупать, – сказал один из Старейшин, неодобрительно тряся вороньей шляпой. – Ваше дело – ловить преступников.

– Правильно, правильно! – послышались голоса. В целом решительности у толпы явно поубавилось. Все-таки трудно быть разъяренным в течение всей второй половины дня. По мере того как ситуация усложнялась, жители Г.П.В. несколько растеряли свою кровожадность. Кое-кто даже опустил тяжелый факел, устав держать его все время кверху.

Но Детектив Дюпен не обратил внимания на такую перемену в настроении толпы.

– Оставьте меня в покое, болван в вороньей шляпе, – сказал он Старейшине и щелкнул пальцами. – А вот стрелять этично, Капитан Люсиана.

– Еще бы, – отозвалась Люсиана и задрала голову кверху, чтобы снова прицелиться. Однако автономный летучий дом был уже не одинок в небе. Из-за всей суматохи никто не заметил, что день подошел к концу, вороны Г.П.В. покинули центр и начали описывать круги перед тем, как отправиться ночевать на Дерево Невермор.

Вороны все прибывали, за несколько секунд небо закрыли тысячи и тысячи черных бормочущих птиц. Капитан Люсиана уже не видела Гектора и его изобретение. Гектор не видел Бодлеров. А Бодлеры Не видели вообще ничего. Веревочная лестница оказалась как раз на пути мигрирующих ворон, и дети попали в плотное окружение ворон Г.П.В. Птицы задевали их крыльями, перья запутывались в веревочной лестнице, и троице оставалось только держаться за лестницу как можно крепче.

– Бодлеры! – позвал их сверху Гектор. – Держитесь как можно крепче! Я собираюсь подняться еще выше, чтобы оказаться над воронами.

– Нет! – выкрикнула Солнышко, желая сказать нечто вроде «Не уверена, что это разумно, нам не уцелеть, если мы упадем с такой высоты».

Но Гектор не расслышал ее из-за нового щелк и вж-ж-ж! Бодлеры ощутили, что лестница резко дернулась, а потом закрутилась в густом от ворон воздухе с головокружительной быстротой. Тройняшки Квегмайры выглянули из корзины управления и сквозь толпу мигрирующих ворон заметили, что дело приобретает очень скверный оборот.

– Гарпун угодил в лестницу! – в отчаянии крикнула сверху Айседора своим друзьям. – Веревка разматывается!

И так оно и было. Поскольку вороны уже рассаживались по ветвям Дерева Невермор, небо над Бодлерами немного прояснилось, и они смогли разглядеть верхушку лестницы. В одной их толстых веревочных прядей они со страхом увидели торчащий гарпун, и в этом месте веревка медленно расплеталась. Это напомнило Вайолет, как, будучи совсем ребенком, она упросила маму заплести ей волосы в косы, чтобы походить на знаменитого изобретателя, чья фотография попалась ей в каком-то журнале. Несмотря на все материнские усилия, косы не желали сохранять свою форму и расплетались, как только их завязывали на концах лентами. Пряди волос медленно выкручивались из заплетенной косы, как сейчас выкручивались пряди веревки из веревочной лестницы.

– Лезьте скорей! – завопил Дункан. – Скорей!

– Нет, – тихим голосом сказала Вайолет, и повторила это слово еще раз, чтобы брат с сестрой расслышали ее. Все больше и больше ворон громоздились на дереве, и ничто не мешало Клаусу с Солнышком разглядеть хмурое лицо с отчаянием глядевшей на них Вайолет. – Нет. – Старшая из Бодлеров бросила еще один взгляд на разматывающуюся веревку и поняла, что им не долезть до корзины гекторовского автономного летучего дома. Это было так же невозможно, как пытаться заплести ей косы. – Ничего не выйдет. Если мы полезем дальше, мы скоро упадем и разобьемся насмерть. Остается спуститься вниз.

– Но… – начал было Клаус.

– Нет, – повторила Вайолет, и по щеке у нее скатилась слеза. – Ничего не выйдет, Клаус.

– Иойл! – выкрикнула Солнышко.

– Нет, – еще раз сказала Вайолет и посмотрела младшим Бодлерам прямо в глаза.

На миг все трое испытали чувство разочарования и отчаяния от того, что не могли присоединиться к своим друзьям, а потом начали спускаться по раскручивающейся лестнице сквозь полчища ворон, летящих в сторону Дерева Невермор. Когда Бодлеры спустились вниз на девять ступенек, веревка окончательно расплелась и дети приземлились на плоскую равнину несчастные, но невредимые.

– Гектор, опускайте ваше изобретение вниз! – крикнула Айседора. Снизу голос ее был едва слышен. – Мы с Дунканом перегнемся за борт и устроим живую лестницу. Еще есть время поднять Бодлеров!

– Не могу, – печально ответил Гектор, глядя вниз на Бодлеров, которые как раз поднялись на ноги и выпутывались из свалившихся веревок, а к ним, хлопая пластиковыми подошвами, уже шагал Детектив Дюпен. – Корабль не рассчитан на посадку.

– Должен же быть какой-то выход! – закричал Дункан.

Но автономный летучий дом как раз сделал рывок вверх.

– Мы можем залезть на Дерево Невермор, – предложил Клаус, – и с верхних веток запрыгнуть в корзину управления.

Вайолет покачала головой.

– Большая часть Дерева уже закрыта воронами, – возразила она, – да и летучий дом летит слишком высоко. – Она подняла лицо кверху и приставила ко рту ладони рупором, чтобы ее услышали друзья там, наверху. – Сейчас нам до вас не добраться! – крикнула она. – Мы постараемся догнать вас позже!

До них долетел голос Айседоры, такой тихий, что они еле расслышали ее слова из-за бормотанья устраивавшихся на ночлег ворон.

– Как вы сможете догнать нас позже? Мы уже высоко.

– Не знаю! – ответила Вайолет. – Но, обещаю, мы найдем способ!

– А пока получайте вот это! – крикнул сверху Дункан, и Бодлеры разглядели в руках у тройняшек их записные книжки, которые брат с сестрой высунули за борт. – Здесь все, что мы узнали про злодейский план Графа Олафа, и про тайну букв Г.П.В. и про убийство Жака Сникета. – И без того еле слышный голос Дункана задрожал, и Бодлеры поняли, что друг их плачет. – Это самое большее, что мы можем сделать!

– Подберите книжки, Бодлеры! – закричала Айседора. – Может, когда-нибудь встретимся!

Тройняшки Квегмайры бросили за борт записные книжки и крикнули Бодлерам: «До свидания!», но их прощальный возглас заглушили новое щелк! и новое вж-ж-ж! — это Капитан Люсиана выстрелила четвертым гарпуном. И с сожалением должен сказать, что долгая практика принесла свои плоды: гарпун попал именно туда, куда Люсиана и метила: острый гарпун, просвистев в воздухе, пронзил даже не одну, а обе записные книжки насквозь. Послышался громкий треск рвущихся обложек, и по воздуху разлетелись белые листки. Они заметались во все стороны, куда их с шуршанием отбрасывали крылья летящих ворон. Квегмайры издали отчаянный вопль и попытались крикнуть напоследок что-то важное, но гекторовский автономный летучий дом уже поднялся на такую высоту, что до Бодлеров донеслось только слабое «волонтер…», а затем летучий дом взмыл еще выше, и больше сироты уже ничего не слышали.