Текст книги "С тобой? Никогда!"

15

Листок с номером телефона я положила под подушку. Наверное, поэтому полночи ворочалась и никак не могла уснуть. Наконец, не выдержав, встала, достала бумажку, переложила ее в комод и легла обратно.

Все мои мысли крутились вокруг этого злосчастного клочка бумаги. Промучившись еще час, я вскочила, достала его из ящика и отнесла на кухню, где запрятала на самую верхнюю полку в жестяную банку из-под чая – на самое дно.

Легче мне не стало. Теперь я думала о Ярике. Этот тип, Левицкий, сказал, что каждую субботу он выступает в «Дурке». Как бы я ни отгоняла от себя видения, но мое воображение представляло, каким стал мальчишка, который обидел меня. Как он теперь выглядит? Чем живет? Помнит ли обо мне? Думает хоть иногда?

И как бы я ни сопротивлялась, частичка нас, юных и счастливых, все еще жила в моем сердце. Я помнила каждый шаг, каждое сказанное друг другу слово, все минуты, проведенные вместе. Помнила ту гордость, которую испытывала за Ярика, когда он играл на фортепиано. И все еще ощущала тот трепет, который возникал в душе всякий раз, когда под его пальцами рождались чудесные мелодии.

Я встала, взяла наушники и сделала то, что давно запрещала себе делать: включила песни, которые он когда-то выбрал и записал специально для меня. И как только зазвучали первые аккорды, во мне будто плотину прорвало! Слезы потоком хлынули из глаз, подбородок затрясся, нос заложило. Накрывшись одеялом, я захлебывалась слезами, боль стала такой явной, реальной, словно все это было вчера.

Вот мы идем по набережной. Ветер перебирает мои волосы, нежно ласкает шею. Я поднимаю взгляд и смотрю на Ярика. Он выше и сильнее, и с ним можно ощущать себя маленькой, почти невесомой. Я размыкаю пальцы, чтобы потянуться и взять его за руку. Полной грудью набираю в легкие воздух. Знаю, что парень крепко обхватит мою ладонь в ответ, но… не решаюсь.

Все так по-детски. Между нами что-то очень хрупкое – будто присевшая на край ветви птица. Одно неловкое движение может ее спугнуть. Она вспорхнет, опасаясь беды, и все будет испорчено. А Ярик даже не замечает моего несбывшегося касания: приглаживает ладонью торчащие волосы и отпускает шутку на тему нашего обсуждения. Мы оба смущены, но нам так хорошо вместе. Трогательность момента застывает в воздухе и улетает, подхваченная весенним ветром, вслед за моим видением.

– Эклеры для похудения. Верите, что такое возможно?

На следующий день после учебы я записывала свой первый блог.

– Всего полчаса готовки и семьдесят девять калорий в одном? Нет, это не шутка! Для теста вам понадобится тридцать граммов цельнозерновой муки или клейковины, если вы желаете минимизировать количество углеводов, сорок граммов кукурузного крахмала, сто пятьдесят миллилитров воды, половина чайной ложки соли, столько же разрыхлителя и два яйца.

Две чашки кофе, выпитые во время приготовления реквизита для ролика, сделали свое дело: сердце у меня в груди скакало как бешеное, энергии было хоть отбавляй. Только руки тряслись от волнения, да глаз немного дергался. Все-таки первое публичное выступление! Хоть и не прямой эфир, но мысли постоянно возвращались к тому, не глупо ли я выгляжу в этом желтом фартуке и не слишком ли фальшиво улыбаюсь в камеру.

– Смешиваем муку, крахмал и разрыхлитель. Воду с солью нужно вскипятить, потом мы в нее всыпем эту сухую массу и, быстро-быстро помешивая венчиком, заварим.

Как назло, все валилось из рук. И как я сразу не догадалась, что плита тоже должна входить в кадр? Как ее теперь перемещать, если руки испачканы в муке? Еще и помощников позвать не догадалась!

Приостановив запись, я бросилась передвигать стол и менять декорации. Не так-то быстро это можно сделать на типовой девятиметровой кухоньке. Пришлось записывать ролик снова.

– Перекладываем тесто в блендер, добавляем одно яйцо и взбиваем, – улыбаясь комментировала я свои действия.

М-да, надо будет приобрести новый блендер. Этот хорош, но уже не так красив, чтобы мелькать на экране. И обои неплохо бы переклеить. А может, снять какое-то помещение? Студию? Хм, а ведь я могла бы давать мастер-классы…

– Добавляем второе яйцо и снова взбиваем, пока не добьемся однородности. – Справившись с взбиванием, я вытерла пот со лба. – А теперь перекладываем тесто в кулинарный мешок… – Где же он? Ах, вот! – И отсаживаем на пекарскую бумагу будущие эклеры. Сколько их вышло? Раз, два, три… Так, у меня восемь штук. Выпекаем двадцать минут в духовке при температуре сто восемьдесят градусов.

Сунув получившиеся заготовки в разогретую духовку, я выдохнула и поспешила поставить запись на паузу. Не думала, что процесс будет таким сложным. Не забыть бы вырезать из видео те моменты, когда я, стоя к камере задницей, мыла руки, а еще тот, когда чуть не чихнула, всыпая в воду сухую массу. Выглядела я тогда, наверное, как скалящийся хорек, преследующий добычу.

– Для начинки можно использовать мягкий творог с подсластителем, ореховую пасту с йогуртом, рикотту с медом. Или правильную сгущенку, нежирный заварной крем или щадяще сладкий джем. А как их сделать, я тоже расскажу в новых видео.

Ну не ерунда ли? Что я несу? Используйте для начинки то, что мы будем готовить на следующих уроках? Черт. Нужно сесть и расписать план создания роликов. Сделать заголовок, подзаголовки, полезные ссылки…

– Заготовки испеклись, – я снова широко улыбнулась. – Можно, конечно, разрезать эклер пополам, но лучше всего сделать с помощью кондитерского шприца отверстие внизу и наполнить через него пирожное кремом. – Я вытерла руки об фартук и прочистила горло. – А для помадки смешиваем пять столовых ложек сухого обезжиренного молока, подсластитель и три ложки воды. Для цвета можно добавить капельку свекольного сока или растопленный шоколад. И тогда мы сможем сделать помадку трех видов: белую, розовую, коричневую. Сверху украсим орешками, ягодами и кокосовой стружкой…

Закончив записывать видео, я устало выдохнула и принялась отмывать кухню. Когда все было готово, убрала эклеры подальше и снова полезла в холодильник. «Так. Урок два. Омлет? Пицца? Диетическая королевская ватрушка?»

Если бы не необходимость спать, ходить на практику и работать на автомойке вечерами, клянусь, мир приобрел бы нового маньяка-блогера. За неделю я превратилась в настоящего робота. Мне не хотелось ни есть, ни отдыхать – новое дело захватило буквально с головой.

К выходным я убила огромное количество продуктов и отсняла два десятка видео для своего блога. Если судьба моих кулинарных шедевров была предрешена – их с удовольствием поглощали соседи и однокурсники, то, что делать с роликами, я не знала. Точнее, знала, но никак не решалась их выложить.

А еще я чувствовала, что наконец-то худею. Было бы лукавством сказать, что все выходило само собой – нет, я твердо решила, что должна увидеться с Яриком, и усиленно готовилась к этой встрече. Ела мало, мало, очень мало и еще меньше.

Почему-то тот день показался мне особенным. Я и раньше сбрасывала понемногу, и все это происходило постепенно, почти незаметно. Мое тело вытягивалось, жир сменялся аппетитными округлостями, футболки уже обтягивали грудь, а не мерзкие складки, и формы становились более плавными и привлекательными. Но в это субботнее утро я заметила, что мне велики мои любимые джинсы. При ходьбе они сползали и едва не спадали. Это чувство пьянило!

Я разделась и встала перед зеркалом, разглядывая себя придирчивее, чем обычно. И мне нравилось то, что я вижу. И мне хотелось, чтобы Ярик тоже увидел меня такой.

Мне хотелось, чтобы он проявил ко мне интерес. Мечтала увидеть растерянность, а затем огонек в его глазах. Можно будет сказать что-то вроде: «Ты не полюбил меня такой, какой я была. Твое время ушло». Развернулась бы и удалилась, ведь теперь меня легко полюбит кто угодно.

Хотя кому я вру? Мальчишки никогда не бегали за мной, у меня никогда не было романтических отношений или поцелуев. Наверное, я бы схватилась за Ярика, как за последнюю надежду в жизни, прояви он ко мне хотя бы капельку живого интереса, и ни за что бы не отпустила. Да, в своих мыслях я была все той же жалкой толстухой, которая, собрав волю в кулак, на дрожащих ногах подходила, чтобы пригласить его потанцевать с собой, и видела рядом с ним другую.

– Хватит! – приказала я себе. – Теперь все будет по-другому.

Никаких унижений. Я отомщу ему. Отплачу ему его же монетой. На глазах у всех предпочту ему другого! Пусть поймет, как это больно. Нет, не смогу…

Разрываемая сомнениями, я продолжала крутиться у зеркала и понимала лишь одно: нужно увидеть его – и все встанет на свои места.

Желудок посасывало. И это было самое приятное ощущение на свете. Я физически чувствовала, как худею, я была на шаг ближе к идеальному телу. Находилась где-то на промежуточной станции между «еще не худая» и «уже не такая жирная», и это было маленькой, но победой.

Шестьдесят семь килограммов. Что это? Почти ничего. Ерунда, а не вес. По сравнению с тем, что было. У меня больше не выскакивал мерзкий второй подбородок, когда я смеялась. Мои руки больше не колыхались при ходьбе, а задница влезала в самые красивые джинсы. Жизнь определенно налаживалась.

Проведя в торговом центре несколько часов, я купила новую блузку и брюки. Вернулась домой и накрасилась: в клуб обычно пускают только совершеннолетних, поэтому мне позарез необходимо было выглядеть старше. Долго думала, что же сделать с отросшими до лопаток волосами, чтобы произвести на Ярика впечатление? Остановилась на простом высоком хвосте: не хватало еще, чтобы он думал, что я ради него прихорашивалась.

Сказав бабушке, что вернусь не раньше полуночи, вызвала такси и поехала в клуб. Пригород встретил меня однотипными блочными пятиэтажками и видневшимися тут и там старыми бараками.

Я была готова к тому, что заведение с названием «Дурка» окажется не самым приятным местом, но это место оказалось просто грязной дырой. А ведь Левицкий предупреждал меня!

– Красивые девушки до десяти вечера проходят бесплатно! – проорал мне охранник.

От него воняло табаком, а во рту не хватало переднего зуба. А еще он бесцеремонно шлепнул меня по заднице.

Решив, что это небольшая цена за удовольствие пребывания в этой цитадели разврата, я быстро просочилась в зал.

Внутри было темно и накурено. Музыка громыхала так, что стучала даже в грудной клетке, ударяя басами в ребра. Возле кривой двери с табличкой «Курилка», дымили какие-то пьяные малолетки – на вид им было не больше пятнадцати.

Сдав куртку (и мысленно попрощавшись с ней навсегда), я поспешила пройти к танцполу и направилась в бар. Гопники всех мастей, нетрезвого вида панки, простоватого вида мужички и отвязные девицы в мини мирно здесь соседствовали. Я чувствовала себя одуванчиком в зарослях репейника в своей светлой блузке и, конечно же, притягивала удивленные взгляды.

Взяв коктейль, я отошла к стене, а потом все же протиснулась ближе к сцене, уставленной инструментами.

– Вы этого ждали долго! – вдруг объявил чей-то грубый голос в микрофон. – Встречайте! Группа «Психушка»!

«Психушка» в «Дурке»? Вы шутите?

Малолетки завопили так, что у меня моментально заложило уши. Они бились в настоящей истерике, свистели и толкали друг друга, желая подобраться ближе к сцене.

Тут появились музыканты, и толпа перешла на ультразвук, приветствуя их. Я прижала к груди коктейль и почти не дышала. Даже в полутьме мне удалось узнать Ярика сразу, стоило ему появиться – в мешковатой черной футболке и рваных синих джинсах. Теперь он стал выше, шире в плечах, а его волосы рваными прядями спадали на казавшееся изможденным лицо.

Он был несколько скован, но походка его не изменилась. С ним вышли еще два парня и девушка. Похоже, одевались на выступление они явно второпях и во что попало. Девица, рыжая и тощая, в узких кожаных штанах и коротком топике, схватила гитару и тут же вдарила по струнам. Один паренек сел за ударные и принялся отбивать яростный ритм, а второй устроился перед микрофоном – видимо, ждал, когда малолетки заткнутся, чтобы начать петь.

Ярик развернулся лицом к толпе, встал за синтезатор и опустил на клавиши пальцы – длинные, красивые, созданные самой природой для игры на благородном инструменте. Но звуки, которые издавал его Casio, больше походили на быстрый и дерганый пульс.

– Ночь! – голосом из преисподней замычал солист. – Ночь на кладбище тиха! Ха-ха! Здесь все во власти мертвецов до криков петуха! Ха-ха-а-а!

Казалось, он готов был сожрать микрофон – так смачно прижимался к нему толстыми губами, обслюнявливая, мне стало противно. А вот подростки были в полнейшем восторге: уже к середине песни они ревели, срывали с себя одежду и даже швыряли лифчики на сцену.

Я стояла, не чувствуя ног, и смотрела на флегматичного Ярика, безо всякого воодушевления бацающего по клавишам под заунывный вой солиста, и не могла поверить своим глазам. Неужели это и была его мечта? Неужели о таком будущем он говорил? Этот парень хотел играть альтернативный рок, инди и соул, разве не так?

Изредка он поднимал глаза и с равнодушным видом смотрел на беснующуюся толпу. Мотал головой в такт и снова смотрел на клавиши.

– Яра! Яра! – кричали малолетки, вытягивая руки в его сторону.

А я вдруг поняла, что мое сердце не билось все это время. С тех пор как мы расстались, я не жила, потеряла себя. И ужасно соскучилась по себе такой, какой бывала рядом с ним.

– Мои руки сведены за спиной! – орал солист «Психушки», взывая не иначе как к самому дьяволу. – В смирительной рубашке не обрести мне покой! Смерть! Смерть, приходи за мной!

А мне хотелось дождаться конца этой вакханалии, подойти к Ярославу, взять его за руку и тихо спросить, что же стало с его жизнью. Ведь видно же, что все это чуждо ему: это место, эти люди, эта музыка. Среди странных всклокоченных панков, поющих про смерть, он и сам походил на мертвеца.

Я стояла и ждала. Группа исполняла песню за песней. Меня трясло от нахлынувших чувств, руки дрожали, во рту пересохло. Ярик был так близко, почти рядом. Его прекрасное лицо порой оказывалось почти напротив моего. Могу поклясться, что его взгляд, блуждая, пару раз останавливался на мне. Сердце у меня в эти моменты подскакивало выше, чем зрители, пытавшиеся штурмовать сцену и прыгавшие на плечи друг к другу.

Но Ярик никак не реагировал, он будто смотрел в пустоту. Но он видел меня. Уверена! И ни одна мышца не дернулась на его лице. Точно манекен – пустой, безразличный.

Я все еще пыталась прийти в чувство, когда по окончании выступления он вынырнул откуда-то и пронесся мимо меня к выходу. Следом за ним бежали обезумевшие фанатки: местные гопницы и размалеванные пятнадцатилетки.

Я позволила себе улыбнуться, ловя его взгляд. Не вежливо, а по-настоящему. Так, как улыбалась когда-то только ему. Он случайно задел меня рукой. Клянусь, он видел меня, но не узнал. Или сделал вид – уже неважно. Просто прошел, даже не замедлив шага.

Ужасно… Прийти сюда было ужасной идеей! Слезы непроизвольно текли по моим щекам.

– Эй, малышка! Еще не нашла себе пару? – подкатил ко мне какой-то местный.

Я отшатнулась и бросилась прочь. Забрала куртку, накинула и выскочила наружу. Мороз больно лизнул меня по мокрым щекам.

– Курить есть? – обратилась ко мне едва стоящая на ногах нимфетка в кожаной мини-юбке.

– Нет, – пробормотала я.

И побежала по улице.

Дома, машины, фонари мелькали, сливаясь в размытую бесконечность. А я пыталась унять слезы, причину которых не понимала сама. Окончательно замерзнув и потерявшись, забежала в крохотный магазинчик. Подула на пальцы, достала из кармана телефон, зашла в соцсети, нашла нужный профиль и нажала «Связаться».

Он ответил через полминуты:

– Да.

– Привет. Это Даша.

– Ух ты… – удивленно отозвался он. – Все-таки решила прийти?

– Сможешь меня забрать? – спросила я, нервно оглядываясь по сторонам. Подошла к сонной продавщице: – Скажите, какой тут адрес?

16

Иномарку прилично занесло на повороте при подъезде к магазину, но водителя это, похоже, нисколько не смутило. Автомобиль затормозил возле магазина, скрипнув шинами и окатив меня фейерверком колких льдинок. Левицкий не собирался выходить, чтобы посадить меня, и не наклонился, чтобы открыть мне дверцу.

Машина застыла у обочины, мерно рыча и густо обдавая меня парами выхлопных газов. Сквозь тонированные стекла ничего нельзя было разглядеть. Чего медлишь? Сама же этого хотела. Позвонила ему, попросила приехать. А теперь стоишь и дрожишь. Поздно отступать, действуй!

Дернув дверцу, я наклонилась:

– Привет!

– Падай! – выдыхая дым, бросил Тимофей.

Я послушно села и пристегнулась. Автомобиль помчался по дороге.

– Дай угадаю, что ты делала в этом районе, – сказал Левицкий, опуская стекло и вышвыривая в окно окурок.

В полном сизого дыма салоне дышать было нечем, и я закашлялась. Мне не хотелось отвечать ему. Даже смотреть на него не хотелось.

– А я-то уж грешным делом подумал, что ты соскучилась. – Тимофей отрегулировал кондиционер так, чтобы мне стало теплее.

Я продолжала дрожать, стиснув зубы.

– Замерзла?

– Зачем ты сказал мне про эту «Дурку»? – Я не узнала собственный голос – он казался чужим и скрипучим.

– Тебе там тоже понравилось, да? Меня особенно вставила песня про кладбище и гробовщика. Слышала ее? – Левицкий откинулся на сиденье и лениво, по-пижонски, ведя машину, всего двумя пальцами касаясь руля, запел: – «Открылся гроб, окутал мрак. Убе-е-ей! Убе-е-ей меня, зомбак!» Такая прелесть!

Мне было не до смеха, но губы сами растянулись в улыбку:

– Слуха у тебя тоже нет.

Тимофей покачал головой:

– Пф-ф. Разве для такой мути нужен слух? Скорее справка от психиатра.

Он прибавил скорость.

– Как думаешь, почему Ярик с ними? – хрипло спросила я.

– Не знаю. – Словно забыв про дорогу, парень сверлил меня взглядом. – Может, типа «назло мамке отморожу уши»? Хотя ему, может, и нравится такой отвязный музончик…

– Нет.

– Считаешь, что знаешь его лучше других?

В груди заболело. Я заново переживала тот момент, когда Ярик прошел мимо меня с остекленевшим взглядом.

– Когда-то считала.

– А сейчас? – Левицкий отвернулся. – Спросила бы у него, разве не за этим ты шла?

– Он меня даже не узнал, – призналась я.

– Обидно?

– Терпимо…

– И что теперь?

Мой взгляд опустился на трясущиеся руки.

– Ничего. Не надо было приходить туда. – Я задрала подбородок и натянула на лицо улыбку. – Нужно забыть о нем. Все равно я ничего не почувствовала.

Этому парню ни к чему было знать о моих истинных чувствах.

– Хорошо, что обошлось без приключений. – Левицкий бросил на меня короткий взгляд. – Хорошим девочкам нечего делать там одним в поздний час.

– Ты ошибаешься на мой счет. – Я облизнула губы, медленно смерив Тимофея с головы до ног взглядом. – Я могу постоять за себя. И не такая уж я и хорошая.

– Вот как? – Его брови приподнялись.

– Точно, – заверила я, подмигнув.

Вряд ли он мне поверил, но я определенно чувствовала себя уютнее, будучи не зашуганной серой мышью, а уверенной в себе девушкой.

Когда мы вышли из машины, Тимофей взял меня за руку.

– Расслабься, здесь все свои. Со мной тебя никто не обидит.

Почему-то хотелось ему верить.

Мы вошли в огромный, громыхающий музыкой дом, и взгляды всех присутствующих как по команде обратились ко мне. Парни, девушки – их было не меньше трех десятков человек, и все они выглядели гораздо старше меня. Кто-то лежал на диване, другие танцевали с бокалами в руке, третьи расслабленно курили кальян, собравшись вокруг стола.

Золотая молодежь смотрела на меня: девушки хмурились, оценивая мои шмотки, парни с интересом разглядывали фигуру и переглядывались.

– Привет всем, это Даша. Прошу любить и жаловать. И руки не распускать. – Левицкий крепче обхватил мою ладонь и повел меня за собой. – Продолжаем веселиться, что встали, ну?

– Привет! – брякнула я.

Мне хотелось провалиться на месте.

Эти люди совершенно бесцеремонно прожигали во мне дыры и, не стесняясь, перешептывались, обсуждая меня.

– Перешел на школьниц? – отделившись от толпы, спросил темноволосый парень.

Левицкий отпустил мою руку, взял меня за талию и крепко притянул к себе.

– Завидуй молча, Кирюха. – Затем посмотрел на меня и широко улыбнулся: – Выпьешь чего-нибудь? Тебе нужно согреться.

– Угу, – кивнула я, ощущая в животе волнующую щекотку.

Слава богу, кто-то сделал музыку громче, и молодые люди продолжили веселье. Тимофей усадил меня на один из диванов, взял бутылку и налил какое-то спиртное в стакан. Его друг продолжал стоять рядом и недовольно коситься в мою сторону:

– Если ей еще нет восемнадцати…

– Кир! – смеясь, взмолился Левицкий.

– Сам знаешь! – Его товарищ нехотя удалился.

– Держи! – Тимофей протянул мне стакан, сел рядом и по-хозяйски закинул руку на мое плечо.

Он пристально смотрел, как я пью.

На удивление, очень быстро я успокоилась. После десяти глотков тело стало каким-то невесомым и чужим, настроение улучшилось, а сознание отбросило ненужные мысли о неудачном походе в «Дурку» далеко за пределы моих ощущений.

– Тебе хорошо? – спросил Левицкий, закуривая.

– Да, Тим, – ответила я и прильнула к нему всем телом.

Мне было хорошо. В этом облаке дыма, в этих сильных руках, в этой пьяной оторванности от реальности, когда сама себе не принадлежишь и улыбаешься, как дурная, просто от того, что жизнь вдруг стала намного проще. Мне было хо-ро-шо!

– Хочешь потанцевать? – шепнул Тим и провел пальцем от моего виска до подбородка.

Какой-то парень встал за вертушки, и все девчонки с визгом бросились в середину зала.

– Нет! – честно ответила я.

Левицкий затянулся, наклонился к моему лицу и начал медленно выдыхать дым. Я уже видела такое, пока наблюдала за парочкой, уединившейся на кресле: парень задувал сигаретный дым девушке в рот, а та втягивала его в себя, а потом выдыхала носом.

Глядя Тиму прямо в глаза, я послушно вытянула губы и приняла дым.

– Умница, – улыбнулся он.

Я закашлялась, давясь горечью. Но от его взгляда по всему телу побежали приятные мурашки.

– Хочу еще! – Я посмотрела на него с вызовом. И заметила в глазах Тима дерзкий огонек.

Он выдохнул мне в рот новую порцию дыма. В глазах защипало от слез, в легких зажгло, но мне не хотелось ударить лицом в грязь перед его друзьями. Я проглотила дым и медленно выдохнула носом.

– Тебе хорошо со мной? – Его рука бессовестно блуждала по моему телу.

– Очень.

Мне нравилось мое состояние. Ноги словно оторвало, на душе стало легко-легко. Хотелось петь, танцевать, веселиться, а внизу живота будто поселилось что-то живое. Я впервые ощущала что-то подобное настолько остро.

– Идем! – Тим встал, взял меня за руку и потянул за собой.

Многие парочки расходились по комнатам, на нас никто не обращал внимания. Стыдно было разве что чуть-чуть, ведь все знали, зачем люди спешат уединиться на таких вечеринках.

В отличие от меня, у Арины уже были мальчики, и она охотно делилась со мной новостями о своей сексуальной жизни. Рассказывала, что первый раз бывает больно и неприятно. Потом привыкаешь. Она рассказывала о том, как предохраняется, и говорила о сексе, как о чем-то обыденном – вроде поедания гамбургеров в фастфуде. Слушать было забавно, но когда это должно произойти с тобой впервые, это совсем другое дело, поэтому от волнения у меня кружилась голова.

– Кхм-кхм! – какая-то девица кашлем явно привлекла внимание.

Грудастая брюнетка в леопардовом мини с вульгарно накрашенными губами. Она обожгла меня неприязненным взглядом – так, будто мечтала придушить на месте.

– Не скучай, Лола! – насмешливо бросил Тимофей ей через плечо.

– Козел! – тихо и с презрением прошептала она ему в спину.

– Кто это? – спросила я, входя в одну из комнат.

– Никто, – отмахнулся Левицкий, закрывая за нами дверь.

– Она должна была быть с тобой сегодня?

– Тебя не должно это волновать, – хрипло произнес он, приближаясь ко мне. – Когда я с тобой, я с тобой. Ясно?

– Тим…

– Забудь.

Он прижал губы к моему открытому рту и обнял меня. Не зная, что делать, я попыталась сомкнуть губы, но Тим развел их своим языком. Я отвечала инстинктивно и робко, позволяя ему руководить процессом. Он держал меня в руках, и мне казалось, что я почти не касаюсь пола.

– Дашка, ты чего, не целовалась раньше? – спросил Левицкий, прерывая поцелуй.

Дрожь, охватившая мое тело, не хотела стихать.

– Целовалась. – Я обиженно отдернула руки.

– У тебя хорошо получается. – И он пресек возможные возражения новым поцелуем.

Не размыкая губ, мы добрались до кровати. Поцелуи становились все дольше и яростнее, мы кусали друг друга, причиняя боль. Руки Тима блуждали по моему телу, словно в горячке: сминали грудь, стискивали ягодицы, скользили по талии, дергали пуговицу на брюках. А потом он мягко опустил меня на постель и, продолжая исследовать ладонями мои округлости, навалился сверху.