Текст книги "Сердце на двоих. Теория поцелуя"

15

Илья

А сегодня, когда я ехал по дороге из института, она вышла пообедать прямо на улицу. Возле кафе поставили несколько столиков под зонтами, она села за один из них. На ней уже не было фирменного передника, обычные джинсы и футболка. Девушка поставила перед собой стакан сока, печенье на блюдце и, словно не замечая происходящего вокруг, задумчиво уставилась на дорогу.

Усталость в позе, в опущенных вниз плечах, в уголках губ. Я бы даже сказал, какая-то горечь. Но особая. Когда закрываешь веки на пар секунд, выдыхаешь медленно и ждешь, что вот сейчас, вот оно пройдет. А когда открываешь глаза, дышится уже заметно легче.

Я остановился на другой стороне дороги, припарковал мотоцикл и, не слезая с него и не снимая шлема, стал наблюдать. Жаль, что не видел с этой точки зарождающегося дождя в глазах девушки, хотя понимал по одному только языку ее тела, что он там был. Уже третий день время от времени я кружил возле этого кафе, и, кажется, знал ее наизусть.

Мне не хотелось, чтобы она грустила. И одновременно хотелось знать, что именно ее так печалило. Сам не понимал, почему оттягивал этот момент, почему не мог подойти, чего боялся. Чувствовал лишь, что хочу видеть ее, наблюдать, чтобы узнать лучше.

Даже если бы она исчезла, я вряд ли бы забыл ее черты.

Девушка взяла круглое печенье с блюдца и покрутила в руке. Попыталась разъединить две половинки, чтобы добраться до крема внутри, но печенье разломилось, осыпав крошками стол и ее колени. Она едва заметно дернула плечами. Посмеялась над собой.

Забавно.

Затем отпила немного сока через трубочку, достала ее, отряхнула легонько и приставила к глазу. Зажмурила второй, и принялась вглядываться куда-то.

С ума сойти… Она смотрела через соломинку для сока.

Странная. Необычная. Удивительная.

Я не удержался и беззвучно рассмеялся. Снял шлем, прижал к груди и, выгадав удобный момент, перебежал через оживленную улицу. Надо сказать, весьма удачно – мне даже не посигналили.

Пройдя у девушки за спиной, вошел в кафе. Жизнь там не останавливалась. Уже знакомый паренек бегал меж столиков, а возле бара опять стояли люди. Всего трое, но они создавали хороший заслон. Встав за ними, я достал листок, ручку, нацарапал на них нужные слова и свернул квадратиком.

Всего-то и нужно было: сделать пару шагов от двери и вложить записку в салфетницу. И уже через пять минут, сидя на байке в шлеме, я мог наблюдать через окно, как она берет ее, быстро прячет в карман, оглядывается по сторонам, а затем долго-долго смотрит на улицу через стекло.

Завтра.

Завтра утром я приду и сяду за тот самый столик. Только напьюсь успокоительного и привяжу руки к стулу, чтобы не вести себя, как дурак.

Нана

«Поворачивай половинки печенья в разные стороны. Так они не сломаются. И кстати. Зачем ты смотришь на мир через коктейльную трубочку?»

Мой взгляд бросился блуждать по кафе. Все посетители были заняты едой. Я смотрела, смотрела. Убрала бумажку в карман и подошла к окну. Сканировала глазами улицу, пока они не заслезились. Проще было кристалл соли в сахарнице найти, чем вычислить автора послания.

С дрожью в голосе я обратилась к Виталику:

– Стой. – Взяла его за локоть, притянула к себе. – Ты здесь никого не видел? Возле этого столика?

– Что? – Сначала он нахмурился, затем его губы растянулись в улыбке. – Нет. Опять записка?

Я показала край желтой бумажки, торчащий из кармана, и тут же спрятала его обратно в недрах джинсов, в которых Гарик с завтрашнего дня запрещал мне появляться на рабочем месте.

– Да. – Прошептала тихо.

Виталик прищурился.

– Похоже, у тебя появился преследователь. – И, рассмеявшись, он поспешил обратно, к своим столикам.

Ладно.

Тогда как тебе вот такой ход, а?

Я достала ручку, быстро нацарапала ответ и вложила бумажку в салфетницу. Довольная своей шалостью, улыбнулась и последовала в служебное помещение за фартуком. Плотно закрывать дверь не стала. Замерла возле образовавшейся щели, гадая, кто же придет, чтобы забрать записку. Ведь если он видел, что я ее оставила, то обязательно вернется. Деваться-то ему некуда.

Так кто же ты, загадочный незнакомец?

А, ну, выходи!

Кирилл

Тим навалил.

Не в прямом смысле. Обычно он садился ко мне в тачку, вытягивал ноги, разваливался на сидении, а затем бесцеремонно требовал «навалить волюмЭ» – типа добавить громкости (англ. Volume*). Что он сейчас и сделал, но самостоятельно.

Не то, чтобы мой друг не умел читать по-английски, ему просто нравилось привлекать к себе внимание, для чего он и придумывал себе такие «фишки». «Хэллоу, хау а ю, бэйба?» – было его стандартной фразой для подката к девицам. Произнеся ее с умным видом, Тим обычно ржал над тем, как они разбегались в разные стороны. Не то, чтобы парень был конченым идиотом, но над манерами ему стоило бы поработать.

– Вот здесь. Да. – Тим подскочил на сидении, указывая на поворот. – Сюда сворачивай.

– Так тебе на вокзал надо? – Я повернул руль, въезжая на площадь. – Так бы сразу и сказал. – Сбавил громкость.

Левицкий хмыкнул.

– Кое-что нужно забрать с поезда.

Я даже притормозил. Машину дернулась и замерла у края дороги. Сзади недовольно посигналили.

– Ты во что опять лезешь, придурок? – Я повернулся к нему.

Тим сквасил невинное лицо:

– Да езжай уже. – И кивнул на пробку, собирающуюся позади нас.

Какой-то мужик на красной «вольво» начал мне сигналить, пытаясь объехать. Ему не хватало места для маневра.

– Да завали ты! – Крикнул я ему в окно. – Места навалом, заткнись и объезжай!

– Поехали. – Попросил Тим, натягивая козырек бейсболки на лицо.

Я тихонько тронул автомобиль с места. Звуки клаксонов тут же утихли. Мы двинулись к въезду на вокзальную площадь.

– Так ты мне скажешь, какого лешего забыл на вокзале? Раз уж я подписался на эту аферу вместе с тобой.

– Ты чо вечно кипишуешь? – Отмахнулся друг. – Просто кое-что получить нужно из Питера. Всего лишь пакетик.

Он глупо улыбнулся.

– Будто я не знаю, что в поездах через проводниц передают? Да? – Я покачал головой и крепче сжал руками руль. – Решил курьером заделаться? В барыги подался, ты, недоумок?

– Ти-хо, ти-хо! – Тим, отстраненно глядя в окно, достал пачку жвачки, отделил одну и закинул в рот. – Все нормально, Кирюша. С каких это пор ты стал таким пугливым?

Я резко вывернул руль и припарковал автомобиль в подходящем месте прямо у входа на вокзал.

– С тех пор, как ты попросил меня подвезти тебя за пакетом наркоты! – Заглушил двигатель и повернулся к нему. – У тебя башка совсем не варит, что ли? Какого черта ты в это лезешь? Мало денег? Так попроси у бати еще. У него его столько, что можно задницу подтирать баксами вместо бумаги.

Его глаза блеснули хитрым огоньком. Рот растянулся в неодобрительной улыбке.

– Когда мы тачку угоняли, тебе было весело, разве нет? – Он яростно задвигал челюстями, перекидывая комок жвачки то в одну сторону, то в другую. – А это тоже незаконно, не забывай.

– Да. – Я кивнул. – Но наркотики… зачем?

– Да не наркота там. – Он с шумом выпустил воздух изо рта. – Принесу и покажу. О’кей?

– Давай.

– Договорились. – Тим открыл дверь, вышел и нагнулся, заглядывая в салон. – Слышь?

– Что?

– Ты задницу-то свою доставай. Постой тут, посмотри по сторонам. Если движуху какую заметишь, набери меня. Ладушки?

– Вот же козел. – Усмехнулся я, когда дверь за ним закрылась.

Неохотно вылез из машины, закрыл дверцу, прошел и остановился на ступенях. С этой позиции отлично просматривалась вся площадь. Спрятав руки в карманы, я уставился вдаль на толпу школьников с тяжелыми туристическими рюкзаками, собиравшимися в компании учителя явно в какое-то длительное путешествие.

Перевел взгляд на свою тачку – точнее не мою, батину. Которую тоже скоро придется ему вернуть. Надо же, а эта Олеся оказалась той еще акулой. Подмяла под себя нашего отца, напела, чтобы продал дом и перестал нас содержать. А дальше что будет? Отнимет тачку, решит продать байки? Ладно Илюхе, у него старье. А я? Мой дракон со всеми его примочками потянет на нехилую сумму. Однушку в центре точно можно на эти деньги купить.

Вот же стерва блондинистая, развела его старого, как малолетнего щенка. И коту под хвост теперь все мои старания. Втирался, втирался ей в доверие, шаньги мазал. Правильно Тима говорил, надо было сразу ее в койку валить. Была бы послушнее, а у меня, глядишь, появились бы рычаги воздействия.

Сплюнул на асфальт и замер вдруг, выхватив глазами из толпы… девушку. Даже в ушах зазвенело. Как в кино. Когда ты видишь цыпочку и совершенно не думаешь, что у нее там, под одеждой. Просто стоишь, смотришь, и тебе уже хорошо.

Хорошо от одного только вида ее волос, отражающих солнечный свет. От упрямой походки и наморщенного в недовольстве носика. От тонких черт крохотного женского личика и прикушенных в задумчивости гранатовых сочных губ.

Ого, надо же, как меня пробрало.

Конечно, мне попадались такие красотки, с которыми понимал, что хочется только медленно, ласково и с большим количеством поцелуев. Да и было это всего раза два. И обе они в итоге оказались пустышками, всего лишь строившими из себя недотрог. Пара комплиментов, светануть деньгами, романтичная фраза про ее глаза, и готово – она твоя.

Но эта…

С первой секунды показалась мне диким цветком. Недоступным, но податливым своему хозяину. Тому, кто первым его сорвет и вдохнет манящий аромат невинности.

Я облизнул пересохшие губы, наблюдая, как легко она перемещается по площади. Простенькие джинсы, футболка, кофточка. Совсем юная и уже по-женски грациозная. Гордо несущая свою красоту – ту, что не сразу бросается в глаза своей яркостью. Красоту природную: горячую кровь, бархатную кожу, плавные изгибы тела, кошачью поступь. Все, что заводит мужчину сильнее, чем короткие юбки и призывные взгляды. Она несла миру красоту, которая покоряла, подчиняла своей воле. Красоту, которой стоило бы опасаться каждому, кто достаточно умен.

16

В другой раз я бы точно сорвался. Действуя по привычной схеме, подошел бы и стрельнул номер ее телефона.

А тут… Стоял, будто пристыв к асфальту, и не дергался. Будто понимая, что мне это совсем не нужно. Что этот манящий запретный плод может стать большой проблемой. И даже, когда девушка вдруг притормозила в нескольких метрах от меня и начала что-то искать в недрах своего рюкзака, я не шелохнулся ей навстречу.

Может, боялся встретиться взглядом. Сам не знаю, чего, но боялся.

– Вот же овца! – Взревел вдруг Тим, возвращая меня к реальности.

На полной скорости он врезался в ничего не подозревавшую девушку. Его пакет, обернутый плотной бумагой, взлетел в воздух и приземлился прямо к ее ногам. Незнакомка от столкновения с плечом Левицкого потеряла равновесие и, отлетев на пару метров назад, упала. Содержимое ее рюкзака вывалилось на асфальт, а сама она, кажется, и вовсе потеряла на мгновение ориентацию в пространстве.

– Коза тупорогая! – Нагнувшись, Левицкий быстро подобрал свой пакет. – Смотри, куда прешь, дура!

Девушка проморгалась и растерянно взглянула на него:

– Ты это кому сейчас сказал? – Спокойно и без тени грубости в голосе. – Мне?

Оперлась ладонью о поверхность асфальта.

– Тебе, курица! – Тим оглянулся по сторонам и спешно спрятал пакет в карман.

Я уже спешил к ним. Буквально летел.

– Да пошел ты. – Произнесла она, презрительно глядя на него, и попыталась встать.

– Чо? Ты это кому?! Мне?!

– Давай, помогу. – Предложил я, наклоняясь и подавая ей руку.

Девушка вздрогнула, увидев меня. Руки не подала. Помощь принимать она явно не собиралась. Темно-карие глаза с яркими вкраплениями янтарного и золотого блеснули недоверчиво и принялись оглядывать рассыпанные по асфальту вещи.

– На черта ей помогать? Ты еще зад оближи этой оборванке! – Рассвирепел Тим и яростно пнул первое, что попалось под ногу – большие наушники с розовыми подушечками из искусственной кожи.

Незнакомка, ошарашенная увиденным, начала беспомощно хватать ртом воздух.

– Ты! Ты… – Воскликнула она и в ужасе закрыла рукой рот.

Я в одно мгновение настиг Левицкого и схватил за грудки:

– Ты что делаешь?! – Притянул к себе так, что чуть не оторвал его от земли. – Совсем с катушек слетел?!

– Руки убрал! – Процедил он, вырываясь и пытаясь подпнуть ногой что-то еще из вещей девушки. – Я никому не позволю так со мной разговаривать.

Я толкнул его в сторону машины. Грубо и резко. Толкнул еще раз и схватил за шиворот. Подтащил и буквально впихнул на пассажирское сидение.

– Сиди и молчи! Совсем отупел? Соображаешь, что ты внимание к себе привлекаешь? Тебе оно надо, нет?! – И с силой захлопнул дверцу.

Левицкий продолжал изрыгать проклятия, опуская стекло.

– Ты у нас кто? Благодетель, что ли?! И с каких пор?

Я выдохнул и сжал кулаки:

– Заткнись и сиди. Если не хочешь, чтобы я тебя прямо здесь убил.

Заметил, как шевельнулись его ноздри, выпустив воздух.

Я развернулся и пошел к девушке, которая, уже поднявшись, продолжала рассматривать сломанные наушники в руках. Подобрал с земли ее рюкзак и стал быстро собирать в него разбросанные по асфальту вещи: расческу, паспорт, пакет с какими-то бутербродами, плеер.

Выпрямился. Она так и не смотрела на меня. Бледнея, продолжала теребить разломленную пополам дугу наушников и болтающийся на ней динамик. Словно не верила, что можно было так чудовищно поступить. Смотрела так печально, будто ее лишили чего-то очень дорогого.

– Пожалуйста, прости моего друга. – Сказал я не самое умное из того, что пришло в голову. – У него просто кепка мозги передавливает. Обычно он не такой дебил.

Она медленно подняла на меня взгляд, гневно сжала губы и выхватила рюкзак из моих рук. Затем нервно запихала туда сломанную вещь, все провода, развернулась и… бросилась прочь.

И всё?

Я даже опешил.

– Постой! – Догнал ее в два шага и схватил за локоть.

Девушка развернулась и уставилась на мою руку, как на змею – с омерзением.

– Что?! – Спросила она.

– Подожди. – Посмотрев в ее глаза, я потерялся. Будто мы и не площади были в окружении десятков посторонних глаз, а на вершине самой высокой горы, отрезанные от всего остального мира. – Подожди, пожалуйста…

– Зачем? – Искренне удивилась незнакомка. На ее ресницах едва заметно блеснула влага. – Ты кто, вообще, такой?!

Вырвала руку, но не ушла. Ждала ответа.

– Я… – С каких это пор меня одолевал такой тупняк? – Я просто хотел извиниться. Прости, что так вышло. Прости, что он обидел тебя.

Я получил в ответ короткий взгляд, полный сомнения и недоверия.

– Переживу. – Сказала она и гордо подняла вверх подбородок.

– Мне ужасно стыдно за него…

– Не парься. – Закинула рюкзак за спину и продела руки в лямки. – Что-то еще?

– Да… – Мне показалось, что меня затягивает в эти глаза, полные печали и безысходности. Захотелось подарить им весь мир, только бы они снова светились тихо плещущимся спокойствием. – Хочу загладить его вину.

– Нет. – Девушка резко мотнула головой. – Нет. Всё. Ничего не нужно. Нет.

Развернулась.

– Подожди!

– Зачем? – Посмотрела на меня из-за плеча.

– Можно я хотя бы… куплю тебе новые наушники?

Она оглядела меня подозрительно. И еще раз. Медленно осмотрела с ног до головы, будто сомневаясь.

– Не стоит.

– Но я хочу. Пожалуйста!

Девушка шумно выдохнула и повернулась ко мне.

Я сложил ладони в молитвенный жест:

– Давай, встретимся здесь же, у лесенок, вечером? Обещаю, принесу тебе лучшие наушники, которые только можно купить в этом городе. Идет?

Девушка молчала. Не раздумывала больше. Просто слегка прищурив глаза, изучала меня. С таким видом обычно исследуют болотных жаб на уроке анатомии.

– Пожалуйста, не отказывайся. Угощу тебя кофе. Можно? Просто в знак примирения.

– Мы с тобой не ссорились.

– Да. – Улыбнулся я. – Но что-то внутри подсказывает, что мне жизненно необходимо увидеть тебя еще раз.

Ее брови взметнулись вверх.

– Не интересует. – Она нахмурилась.

– Не бойся. Просто по-дружески.

– Мы с тобой не друзья. – Девушка добела сжала руки на лямках рюкзака и бросила уничтожающий взгляд в сторону моей машины.

Я сделал шаг, чтобы перекрыть ей обзор. Вид скалящегося от ненависти Тима мог все испортить.

– Я – Кирилл. – Протянул руку.

Она не двигалась.

– А тебя как зовут?

Молчание.

Я рассмеялся. Опустил ладонь.

– Хорошо. – Собрался с духом. Под ее взглядом сделать это было совсем непросто. – Девушка без имени, у тебя есть номер, на который я могу позвонить вечером?

Незнакомка как-то странно на меня покосилась. Приподняла одну бровь недоверчиво.

– У меня нет телефона. – Ответила она без стеснения.

Кажется, искренне. С таким видом не набивают себе цену.

– Совсем?

– Совсем.

– Вот как… – Я почесал затылок. – Давай так. Буду ждать тебя сегодня в девять на этом самом месте. Хорошо?

Девушка прищурила глаза и склонила голову набок.

– Приду за наушниками.

Резко развернулась и пошла прочь.

– Это будет свидание! – Бросил ей вдогонку.

Она остановилась.

Я довольно улыбнулся, но, заметив суровость в ее взгляде, сразу же стер улыбку с лица.

– Даже не надейся. – Был мне ответ.

И почему-то я готов был прыгать, как мальчишка, от радости до самого неба, услышав это. Наблюдал ее удаляющуюся спину и довольно лыбился. И только когда таинственная незнакомка скрылась в толпе, я надел привычную маску серьезности и медленно повернулся к машине.

Тим выплюнул жвачку и поморщился, глядя на меня.

– С каких это пор ты занимаешься благотворительностью? – Прошипел он, когда я сел на водительское сидение.

– Иди к черту.

Левицкий громко выругался.

Я сделал музыку громче, и мы выехали с площади.

– Ты готов? – Минут через пять, уже успокоившись, спросил Тим. Достал из кармана тот самый пакет и помахал им в воздухе.

– К чему? – Спросил без интереса.

Перед глазами все еще стояли картинки с незнакомкой. Упрямая гордячка с обжигающим взглядом и волшебными длинными волосами.

Друг рассмеялся и толкнул меня в бок. Я отмахнулся от него локтем. Вечно этот дурень отвлекал меня от дороги.

– Сегодня красная лошадка станет моей! – Он прижал к губам пакет из бумаги и смачно поцеловал его. – С помощью одной штучки, которая лежит внутри, мы уведем ее с пастбища и загоним в свое стойло. – Улыбнулся. – Как тебе?

– Рехнулся? – У меня ладони моментально вспотели.

Думал, что он всего лишь понтуется. Не ожидал, что Тим на полном серьезе решит угонять элитные тачки.

– Боишься? – Левицкий растянул лыбу во весь рот. – Думал, шучу? Не-е-ет. Ты можешь хоть до пенсии задницу протирать на этом кроссе, а я буду брать от жизни только самое лучшее.

По моей коже побежали уже знакомые мурашки. Предвкушение, адреналин, будоражащий кровь, безумие. Азарт. Хуже скуки могла быть только стабильность. А риск – это ведь сама жизнь. Ее возможности. Все или ничего!

Я и сам никогда не думал, как далеко способен зайти. И узнал это лишь, когда зашел. Но только рискуя, чувствуешь себя по-настоящему живым. Разве, нет?

– Что ты задумал? – Процедил я сквозь зубы.

– Забрать сегодня малышку Феррари. – Тим качал головой в такт музыке. – Мою сладкую девочку цвета страсти.

Я присвистнул.

– Нужно все продумать, спланировать, как следует.

– А чем, ты думаешь, я два дня подряд занимался? – Тим начал пританцовывать. – Пас мою коровку.

– Все равно нужно сесть, все обмозговать. Нельзя вот так с бухты-барахты идти и… Черт! И куда мы потом на нем? А?! Это тебе не серый «Киа Рио», каких полно в городе. Это красный, мать его, Феррари!

Левицкий развернулся ко мне. Мы как раз притормозили на светофоре.

– Все «на мази», деточка. – Он достал пачку жвачки. – С Шумахером же у нас все прокатило?

– Да.

– Приятно работать: мы ему машину, он нам денежки. Быстро, эффективно, без проблем. Так что едем сегодня к девяти в одно местечко, где клиент со своей пассией обычно встречается. Тачку он бросает на стоянке у ее дома. А там всего две камеры. Я уже все продумал, так что не переживай.

Я выдохнул и облизнул губы.

Неприятная тяжесть легла на грудь. С одной стороны – реальный замут, с другой – встреча с девушкой, которую больше не увижу, если не приду.

– У меня свидание в девять. – Выдал другу как на духу.

Тим ударил ладонью о приборную панель.

– И чо? – Он выгнул брови дугой. – Отложи.

– Не могу.

– Скажи своей Нинке, что у тебя дела есть и поважнее.

– Не с Ниной… С той девушкой… с вокзала.

В салоне вдруг повисла тишина. Если не считать музыки. Она играла, а Левицкий молчал.

– Так. – Сказал он спустя некоторое время, затем закинул в рот жвачку. – И зачем тебе эта замарашка вокзальная? Девиц вокруг мало?

– Мне нужна именно эта. – Ответил я, крепко обхватывая руками руль.

– Да скоро у нас будет столько денег, что девки на тебя будут пачками вешаться! И не такие, а в тысячу раз лучше!

Я покачал головой.

– Заткнулся бы ты.

– О-о-о, Кирюха… – Рассмеялся Левицкий. – Так понравилась, что ты решил забить на серьезное дело, да? Променять все, что мы планировали, на юбку?!

– Нет.

– Тогда забей уже на нее!

– Не знаю. – Сжал челюсти. – Не могу.

– Может, ты… просто боишься? – Друг забарабанил пальцами по коленкам.

– Слушай, ты достал! – Я добавил скорости, нервничая.

– Может, просто… сомневаешься?

Я резко вырулил на встречку, обогнал всех и вернулся в свой ряд.

– Не знаю. В этой игре слишком большие ставки. Жизнь, свобода, карьера моего отца. А вдруг нас заметут?

Тим погладил бумажный пакет.

– Либо играть по-крупному, либо вообще не играть. – Он спрятал его обратно в карман. – Удача любит того, кто ставит на карту все.

– Хорошо. Хорошо! – Согласился, чувствуя, как неприятно и тревожно тянет живот. – Я все улажу. Понял? Что-нибудь придумаю. Только сейчас мы с тобой поедем ко мне домой, сядем, и ты расскажешь мне все в деталях. И действовать будем так, как решу я. Идет?

Левицкий хмыкнул, но все же согласно качнул головой.