Текст книги "История русской картографии"

Библиография

Алексеев М.П. Сибирь в Известиях западноевропейских путешественников и писателей. Иркутск: Крайгиз, 1932. Т. 1. Ч. 1.

Алексеев М.П. Сибирь в Известиях западноевропейских путешественников и писателей. Иркутск: Крайгиз, 1936. Т 1. Ч. 2.

Almagia R. Monumenta Cartographica Vaticana. 4 vols. Citta del Vaticana: Bibliotheca Apostolica Vaticana, 1944, 1948, 1952, 1955.

Almagia R., Destombes M. Monumenta Cartographica Vetustioris aevi A.D. 1200–1500. Vol. 1. Mappaemundi. Amsterdam: N. Israel, 1964.

Антонович В.Б. Археологическая карта Волынской губернии. М.: Тип. Г. Мисснера и А. Гешеля, 1900.

Анучин Д.Н. К истории ознакомления с Сибирью до Ермака // Моск. археол. об-во. Древности. 1890. Т. 14.

Багров Л.С. Материалы к историческому обзору карт Каспийского моря // Гл. Гидрогр. упр. Морс. м-ва. Зап. по гидрографии. 1912. Т. 35.

Багров Л.С. Древние карты Чернаго моря. СПб., 1914а.

Багров Л.С. Картография Азиатской России // Атлас Азиатской России.

СПб.: А.Ф. Маркс. 1914б.

Багров Л.С. История географической карты. Очерк и указатель литературы. Пг., 1917.

Bagrov L.S. A. Ortelli Catalogus Cartographorum. P-t 1 // Petermanns Mitteilungen, aus Justus Perthes’ Geographischer Anstalt. 1928. Erganzungsband Bd. 42. № 199.

Bagrov L.S. A. Ortelli Catalogus Cartographorum. P-t 2 // Ibid, 1930.

Bagrov L. Erganzungsband Bd. 45. № 210.

Bagrov L.S. Die Manuskript-Atlanten des Battista Agnese // Ibid, 1932. Bd. 786, H-t 7/8.

Bagrov L.S. Die ersten Karten der Ukraine (XVII Jh.). Anecdota Cartographica. Berlin: Verlage der Gessellschaft der Freunde des Ukrainischen Wissenschaflichen Institutes, 1935.

Bagrov L.S. Giovanni Andreas di Vavassore, a Venetian Cartographer of the 16^th century. A Descriptive List of His Maps. Jenkintown, Pa.: The Geоrge H. Beans Library, 1939. Publication № 14.

Bagrov L.S. The Origin of Ptolemy’s Geographia // Geografiska Annaler. 1945. Т. 27.

Bagrov L.S. Italians on the Caspian // Imago Mundi. 1956. Т. 13.

Bagrov L.S. At the Sources of the Cartography of Russia // Ibid. 1962. Т. 16.

Bagrov L.S. History of Cartography / Ed. R.A. Skelton. Cambridge: Harvard Univ. Press, 1964.

Берг Л.С. Открытие Камчатки и экспедиции Беринга. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1935.

Берг Л.С. Открытие Камчатки и экспедиции Беринга 1725–1742. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1946.

Brown L.A. The Story of Maps. Boston: Little, Brown and Co., 1949.

Buczek K. Kartografia Polska w czasach Stefana Batorego // Wiadomosci Sluzby Geograficznej, 1933a. Т. VII, 62—118.

Buczek K. Waclaw Grodecki // Polski Przeglad Kartograficzny, 19336. Vol. 6, rok. 11. № 43.

Ефимов A.B. Из истории русских экспедиций на Тихом океане, первая половина XVIII века. М.: Воениздат, 1948.

Замысловский Е.Е. Барон Сигизмунд Герберштейн и его сочинение о России в XVI веке // Древняя и Новая Россия. 1875. Т. 3. № 9. С. 41–55; № 10. С. 134–151; № 12. С. 316–334.

Замысловский Е.Е. Географические известия Герберштейна о Московской Руси // Древняя и Новая Россия. 1876. № 10. С. 170–177; № 11. С. 250–255; № 12. С. 343–348.

Замысловский Е.Е. Описание Литвы, Самогитии, Руссии и Московии Себастиана Мюнстера (XVI век) // Журн. м-ва нар. просвещения. 1880. Т. 211. Отд. 2.

Fischer J. Die Entdecung Russland durch Nicolaus Poppel in den Jahren 1486–1489, Stimmen der Zeit // Katholische Monatschrift fur das Geistesleben der Gegenwart. 1915. Bd. 89.

Fischer J. Der russische Zar als «Kaiser» auf der Carta Marina Waldseemullers vom Jahre 1516 // Stimmen der Zeit. 1916a. Bd. 90.

Fischer J. Ptolemaus und Agathodamon // Akad. der Wissenschaften zu Wien. Philosophisch-Historische Klasse. Denkschriften. 1916 в. Bd. 59. Abh. 4, Anh. II.

Fischer J. Der Nurnberger Arzt Dr. Hieronymus Munzer (f 1508) aus Feldkirch als Mensch und als Gelehrter // Stimmen der Zeit. 1918. Bd. 92.

Fischer J. Die Karte des Nicolaus von Cusa (vor 1490), die alteste Karte von Mitteleuropa. Deutsche Universitat, Prague, Geographisches Institut: Kartogra-phische Denkmaler der Sudetenlander, 1930.

Fischer J. Claudii Ptolemaei Geographiae Codex Urbinas Graecus 82. 4 vols. Leipzig: Ottonem Harrassowitz, 1932.

Fischer J., Wieser, v. Fr. Die alteste Karte mit dem Namen Amerika aus dem Jahre 1507 und die Сarta Marina aus dem Jahre 1516 des M. Waldseemuller (Ilacomilus). Insbruck: Wagner, 1903.

Jaubert A. Geographie d’Edrisi. Societe de Geographie. Paris: Recueil des Voyages et de Memoires, 1836, 1840. Bd. 5, 6.

Кордт B. Материалы по русской картографии. Киев: Изд-во Киев. комис. для разбора древних актов, 1899, 1906, 1910.

Кордт B. Очерк сношений Московскаго государства с республикою Соединенных Нидерландов до 1631 г. // Сб. Рус. истор. об-ва. 1902. Т. 116.

Кордт B. Материалы по истории картографии Украины. Киев: Всеукраинская АН. Археографична комиссия, 1931.

Kretschmer K. Marino Saundо der altere und die Karten des Petrus Vesconte // Gesellschaft fur Erdkunde zu Berlin. Zeitschrift. 1891. Bd. 20. Facsimile edition. Acta Cartographica, 1970. Т. 7.

Латышев B.B. Филологическое обозрение. М., 1899. T. 16. Ч. 2.

Латышев B.B. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе. СПб., 1900. Т. 1. Вып. 8.

Латышев B.B. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе / Ин-т истории АН СССР. Вести. древн. истории. 1947, 1948, 1949.

Lelewell J. Geographic du Moyen-age. 4 vols. Bruxelles, 1852–1857. Facsimile edition. Amsterdam: Meridian Publishing Co., 1967.

Leszczycki S., Modelska-Strzelecka B. Six Centuries of Geography at the Jagellonian University in Cracow // Geographica Polonica. 1967. T. II.

Материалы для историко-географического атласа России. СПб.: Изд-во Ими. Археогр. комис., 1871.

Michow H. Die altesten Karten von Russland // Georgaphischen Gesellschaft in Hamburg. Mitteilungen, 1882–1883. Facsimile editions. См. Michow (1962) m Acta Cartographica. 1968. T. III.

Michow H. Die altesten Karten von Russland, ein Beitrag zur historichen Geographie. Amsterdam: Meridian Publishing Co., 1962.

Miller K. Mappaemundi. Die altesten Weltkarten. Stuttgart: Jos. Roth’sche Verlagshandlung, 1895–1898.

Mzik H. von Ptolemaeus und die Karten der arabischen Georgaphen // Geographische Gesellschaft in Wien. Mitteilungen. 1915. Bd. 58. № 3.

Nordenskiold A.E. Umsegelung Asiens und Europas. Leipzig, 1882.

Nordenskiold A.E. Studien und Forshungen veranlasst durch meine Reisen im hohen Norden. Leipzig, 1885.

Nordenskiold A.E. Facsimile Atlas to the Early History of Cartography. Stockholm, 1889.

Nordenski old A.E. Periplus. An Essay on the Early History of Charts and Sailing Directions. Stockholm, 1897.

Русская летоиись ио Никонову сииску. В 6 т. СПб.: Академия наук, 1767–1790.

Рыбаков Б.А. Русские земли ио карте Идриси 1154 г. // Ин-т истории материал. культуры АН СССР. Кратк. сообщ. 1952. № 43.

Spekke A. A Brief Cartographic-Iconographic View of the Eastern Baltic Coast up to the 16^th Century // Imago Mundi. 1948. T. 5.

Stahl W.H. A Forthcoming Bibliography of Ptolemy’s Geography // Ibid. 1951. T. 8.

Stevenson E.L. (ed.) Atlas of Portolan Charts. Facsimile of a Manuscript in The British Museum. N. Y.: The Hispanic Society of America, 1911а (Egerton Manuscript № 2803 in British Museum).

Stevenson E.L. Portolan Charts. Their origin and characteristics, with a descriptive list of those belonging to the Hispanic Society of America. N. Y.: The Hispanic Society of America, 19116.

Stevenson E.L. Genoese World Map, 1457, Facsimile. N. Y.: The American Geographical Society and The Hispanic Society of America, 1912.

Stevenson E.L. (ed.). Geography of Claudius Ptolemy. N. Y.: The New York Public Library, 1932.

Tallgren-Tuulio O.J. Du Nouveau sur Idrisi // Studia Orientalia. Helsingfors, 1936. T. 6. № 3.

Tallgren-Tuulio O.J., Tallgren A.M. Idrisi, La Finlande et les autres pays Baltiques Orientaux // Ibid. Helsingfors, 1930. № 3.

Wieser F. R. von. Die Welkarte des Albertin de Virga aus dem Anfange des 15. Jahrhunderts in der Sammlung Figdor in Wien. Innsbruck: H. Schwick, 1912.

Wilson F. Muscovy: Russia Through Foreign Eyes, 1553–1900. London: George Allen, Unwin Ltd., 1970.

Winter H. Das Katalanische Problem in der alteren Kartographie // Ibero-Americanishes Archiv. Berlin, 1940. Bd. 14, H-t 2/3. Juli/Oct.

Yusuf K. Prince. Monumenta Cartographica Africae et Aegypti. 5 vols. Cairo, 1926–1951.

Книга вторая
История российской картографии
До 1800 года

Часть первая
Российская картография до 1700 г

В нашем распоряжении имеется всего несколько российских картографических памятников древности – самое первое письменное упоминание о картах, изготовленных русскими, относится к правлению великого князя Ивана III в XV в. Это решение суда, датируемое 1483 г. о предоставлении Снетогорскому монастырю права использовать для судоходства р. Перерву, которое содержит следующий абзац: «И княжеские бояре Михайло и Климета Сотские обследовали эту реку и нарисовали [ее] на бересте и передали этот рисунок Государю, и держали ответ по этому рисунку»¹. Аналогичное свидетельство об использовании карты в качестве юридического документа содержится и в решении суда 1588 г., касающегося поместий, даруемых за военную службу: «…пускай проводится осмотр деревень и сел и пускай они наносятся на карту, и пусть все, что будет найдено и услышано, а также все планы будут доставлены в Новгород» [Самоквасов, 1905].

Другими материалами, на основе которых вычерчивались древние русские карты, были различные планы и схемы, создававшиеся в процессе межевания или определения границ земельных владений. Межевание очень интенсивно проводилось в эпоху Киевской Руси. В своде законов Киевского великого князя Владимира II Мономаха (1114 г.) много говорится о межевании, вехах и о наказаниях за нарушение границ земельных владений. В духовной грамоте великого князя Василия II, составленной в 1462 г., князь требует от своих наследников проводить обследования своих земель: «…и пусть мои дети посылают писцов, и пусть их владения будут описаны под присягой, а описания составлены по числу сох и мужчин». Впрочем, ни в этом документе, ни позже, в 1478 г., когда Иван III повелел обмерить земли покоренного Новгорода по числу сох, как было сделано в Москве, не говорится о том, что описания должны иметь форму планов или схем. Аналогичный указ был издан и в отношении Тверских земель, захваченных в 1445 г.; мы видим, что Тверь была описана Федором Олабищем, Старица – Борисом Кутузовым, Зубцов и Опочка – Дмитрием Пешковым, Клин – Лобан-Заболотским, Холм и Новогородок – Андреем Коромышевым, а Кашин – Василием Коромышевым.

Около 1555 г. для писцов был составлен писцовый наказ – свод инструкций о том, как обмерять земли и устанавливать границы поместий. К сожалению, ни сам этот наказ, ни дополнения к нему (содержавшие правила вычисления площадей) до нас не дошли². Однако эти инструкции широко использовались на практике. Так, «…в год 95 (1587)³ князь В.А. Звенигородский прибыл в Двинские земли, чтобы сделать опись людям, пахотным землям и другим владениям; и в годы девяносто шестой и девяносто седьмой он сделал эту опись вдоль берегов Двины». В 1594 г. два писца, князь Федор Кривоборский и Афанасий Зиновьев, были посланы на Волгу, чтобы описать Костромские земли, Василий Вельяминов и Пантелеймон Усов – в Заволжье, а князь Дмитрий Бальский – в Углич [Карамзин, 1818–1829]. Сохранились некоторые писцовые книги с подобными описаниями земель, но до нас не дошло ни планов, ни схем того периода. Нет, однако, сомнений, что процесс межевания сопровождался составлением планов, которые очень тому помогали. Так, в 158 г. (1650 г.) воевода Иван Васильевич Стремухов и Гаврила Домашин, градоначальник Ельца, выслали в Москву «…обзорные книги и планы, в которых указаны границы, установленные ими между Ливнами и Чернавской» (Акты Москвы, 1849 г.). С тех самых времен дошел до нас «лист с планом» деревень, принадлежавших «боярским детям» (помещикам), вдоль рек Северный Донец и Нежелгола [Описание документов… 1901]. Мы знаем также о списке книг, в которых приводится описание и планы земель вокруг Карпова, которые были составлены Андреем Артемьевичем Шеншиным в 159 г. (1651 г.) [Описание… 1913]. В 1669 г. в Москву были посланы «планы и измерения к описанию» городов Киева, Переяславля и Острова [Описание… 1903]. Новый план Киева был изготовлен в 1680 г. (Там же).

С появлением новых правил и инструкций для межевщиков и изданием нового писцового наказа в последние годы правления царя Алексея Михайловича (1645–1676) заинтересованность правительства в описании земель не уменьшилась. Так, мы видим, что в 1672 г. началось систематическое подробное обследование земель по Оке-реке. Для описания городов, стоящих на Оке, по приказу царя Алексея были посланы специальные чиновники. В 1673 г. были описаны и обмерены земли Нового Оскола, Землянска и Новосиля [Загоскин, 1879]. В соответствии с желанием царя и под руководством Московского патриарха Иоакима 15 января 1678 г. началось описание церковных земель, деревень и храмов. Патриарх настойчиво требовал (9 октября 1679 г.), чтобы вместе с описанием составлялись и планы.

Планы земельных владений были важными юридическими документами и, как мы уже отмечали, использовались во время судебных разбирательств. Если необходимых планов не было, то на место посылались чиновники, которые должны были изучить спорные земли и составить их план. Одним из самых ранних планов, сохранившихся до наших дней, был план, подшитый к судебному делу, слушавшемуся в 1678 г. в Разрядном приказе. Это план района на Дону, включающий в себя г. Урывск и с. Сторожево. Он был приложен к иску Ерма Коморева и других против солдата Антона Азарова и других, получивших земли за военную службу. Сохранился также составленный в 1679 г. план земель, по поводу которых затеяли тяжбу Успенский мужской монастырь и Введенский женский монастырь в г. Тихвине. В Московском архиве Министерства юстиции, входящем в настоящее время в РГАДА, хранится еще один план 1679 г. – на этот раз Успенского монастыря в г. Святогорске [Описание документов… 1903].

Помимо использования в качестве судебных документов и фиксирования границ земельных владений, планы применялись и для других целей. Среди описей, составлявшихся из финансовых соображений, были и описи рек и лесов. В 1647 г. была произведена опись лесов вокруг г. Болховска. Они были измерены и нанесены на карту [Описание документов… 1905]. В том же самом году был нарисован план Дона «в соответствии с рассказом Ивана Шишкина из Воронежа». В 1672 г. воеводе и стольнику Глебу Степановичу Юрьеву было велено нанести на карту леса вдоль р. Псел, Ворскла и других рек в районе Путивля, Рыльска и Обояни. Семен Голитвин, тяглец подмосковной конюшей деревни Большие Лужники, и Евдоким Житников из Суджи были посланы из Москвы в помощь Юрьеву [Описание документов… 1910]. В 1685 г. был издан указ о проведении полной описи заповедных лесов и их картировании [Описание документов… 1913].

По мере того как Московское государство расширялось и крепло, становилась все более актуальной задача охраны его границ. Так, главной задачей правительства стало описание земель для создания планов строительства укрепленных городов и острогов, а также сооружения засечной черты. Она состояла из засек и валов. В 1583 г. 4 марта царь послал письмо в Двинскую область воеводе Петру Нащокину и Залеженину Волохову, в котором говорилось: «…Вы написали нам по поводу Двинского города (Архангельска) и выслали нам описание и план, и повелели соорудить на этом месте город таких размеров, как указано в вашем описании и плане» (Акты археографические, 1836 г.). Планы требовались и тогда, когда принималось решение перенести острог в другое место. В царском письме от 30 июля 1630 г. воеводе Яренска, Мину Кириловичу Грячеву, предлагалось перенести старый форт на более подходящее место: «…И если будет найдено место для острога, то план его должен быть послан в Москву» (Акты археографические, 1836 г.).

Особое внимание уделялось планам засечной черты. Мы видим, что 11 мая 1600 г. царь Борис Годунов изучал такой план [Беляев, 1846]. Защита огромных степных территорий на юге, обладавших плодородными почвами и благоприятным климатом, представляла большие трудности. На юго-востоке Московское государство граничило с землями Ногайской Орды, на юге располагались крымские татары. В ходе заселения южных земель нужно было думать об их защите от татар.

Система охраны русских земель состояла из следующих звеньев: 1) казачьих разъездов; 2) поселений служилых людей; 3) фортов, выдвинутых в степь; 4) укрепленных линий и 5) р. Оки в тылу. Сооружение подобной защитной полосы рассматривалось Москвой как дело величайшей важности. Этой работой, среди других прочих, руководил Разрядный приказ.

Борьба за овладение степью была особенно напряженной в конце XVI в. и в течение первой половины XVII в. В 30-е годы XVII в. татары предприняли ряд набегов на приграничные районы. После одного из таких набегов, случившегося в 1635 г., царь с боярами обсуждали вопрос о защите границ. В результате этого на границу были посланы специальные воеводы, которые должны были обеспечить оборону. Им было велено «измерить, описать и разделить» засеки. Воевод сопровождали не только инженеры, путешественники, толмачи и писцы, но и чертежники⁴.

С отъездом воевод Разрядный приказ не перестал заниматься организацией приграничной стражи. 21 февраля 1636 г. окольничему князю Мосальскому-Литвинову и дьяку Самсонову было дано распоряжение послать «…в новый город Тамбов умелого чертежника», который составил бы план города и Тамбовского сектора укрепленной линии (Акты археографические, 1836 г.). В конце 1636 г. Разрядный приказ получил планы городов Тамбова и Козлова для изучения [Описание документов… 1908]. В 1637 г. воевода Иван Биркин представил на рассмотрение приказа планы укреплений между этими городами (Там же).

Огромные затраты на обследование и перестройку укрепленных линий заставили правительство обратиться за помощью к жителям Московии. Письмо, разосланное в феврале 1637 г., среди прочего призывало жертвовать деньги на строительство защитных сооружений против набегов крымских и ногайских татар (Акты археографические, 1836 г.). В письме говорилось: «Осенью 145 г. были посланы Федор Сухотин и его помощником писец Евсей Юрьев, чтобы обследовать места в «Поле»⁵, по Калмыцкой и Изюмской дорогам, и по Муромскому шляху; для укрепления городов и острогов; для описания [их] на листах; и для составления [их] карты на листах; и для составления [их] планов». А всю эту работу, говорилось в письме, без денег не выполнишь.

1 января 1637 г. Разрядный приказ велел выделить лошадей и повозки для писцов и чертежников, отправлявшихся на Оку. 3 января был издан циркуляр, по которому воеводы городов, стоящих на Оке, обязывались оказывать всяческую помощь чиновникам, проводившим опись р. Оки. 6 января было разослано похожее письмо, которое требовало предоставлять корм чертежникам, которые посылались для составления планов фортификационных сооружений на Оке.

Помимо этих проблем, Разряд столкнулся еще и с проблемой нехватки специалистов. Недостаток чертежников и разный уровень их квалификации очень беспокоили князя И.Б. Черкасского, назначенного Главнокомандующим оборонительными силами Украины, который руководил сооружением фортификационной линии. Он потребовал, чтобы в его распоряжение были предоставлены планы всех участков этой линии, на основе которых он собирался составить для царя один «большой план». Но в этом деле ему пришлось столкнуться с проволочками. Он постоянно посылал письма с упреками своим подчиненным. В одном из таких писем, адресованных Пожарскому, он пишет:

«Окольничий Семен Васильевич Прозоровский послал тебе чертежника. Это было уже давно, но ты до сих пор не прислал нам ни описания, ни плана твоего участка засеки, хотя из всех других мест бояре и воеводы уже прислали свои отчеты об обследовании засек и их планы. Ты, сударь, должен без промедления выслать мне описание и план, чтобы мы могли составить общий план всех укрепленных сооружений и затем послать их описания и план царю».

В Москве Разряд все еще ждал обещанных планов, отчеты же о строительстве засеки регулярно поступали к царю. Об этом свидетельствуют ответные письма, вроде того, которое отметил Бобрищев-Пушкин: «Читано царю 8 июля, 146, и теперь знаем, и когда засеки были обследованы, и когда описания и планы были предоставлены на рассмотрение, в то время о твоей службе узнают». На полях отчета Волконского и Дуванова была сделана следующая приписка: «В год 146 августа 25 дня царь слушал этот отчет и повелел завершить обследование засеки, а ее планы выслать боярину князю И.Б. Черкасскому, и когда все это будет сделано, об их службе и работе будет сказано милостивое слово».

К сожалению, планы частенько были очень низкого качества и не соответствовали прилагавшимся к ним описаниям. Например, Ивану Вельяминову было указано: «По нашей просьбе наши бояре выслушали твое описание и изучили твой план; и твой план Веркошской засеки во всем отличается от твоего описания… на твоем плане не показано того, что должно быть». И еще: «Князю Никифору Белосельскому и князю Дмитрию Горчакову было поручено руководить сооружением Столпицкой засеки. Но на засечных планах, которые они прислали в Тулу, видно, что в засеке нет замков». 5 сентября 1638 г. Черкасский доложил в Москву, что обследование засеки было закончено и что на основе отчетов об этом выдающемся событии он составит «общий план» и передаст его в Разряд. Но отдельные планы приходили в Разряд и после этого; очевидно, их посылали оставшиеся на месте стольники и руководители работ по сооружению того или иного участка засеки. Эти, а также более ранние планы и карты отмечены в списке карт и планов, хранившихся в Разряде, который был составлен в 1668 г. Д.М. Башмаковым, думным дьяком⁶.

Но и после завершения основных работ по перестройке фортификационных сооружений Разрядный приказ не перестал заниматься укреплением границ. Туда постоянно посылались чиновники, проводившие инспекцию засеки и составлявшие ее планы. К 1650 г., как видно из списка Башмакова, приток планов пограничной зоны в Разряд резко возрос. Это было время, когда вся засека и специальные укрепления пришли почти в полную негодность, частично от времени и частично потому, что отношение местных жителей к лесам, защищавшим границу, изменилось. В XVII в. дважды, в 1659–1660 гг. и в 1676–1679 гг., засеки подвергались общей инспекции и обновлению.

По мере освоения южных земель укрепленная линия смещалась на юг, пока, наконец, не достигла степной зоны. Здесь не было лесов, которые защищали границу, и пограничная стража выжигала степь на расстоянии версты. К счастью, к этому времени татары уже не совершали набегов. Тем не менее освоение новых земель постоянно требовало составления новых планов. В 1691 г. воевода и стольник Назар Мельницкий получил похвальное письмо [Описание документов… 1905] за описание и план городов Таван и Кадыкермент. В тот же самый год было велено составить планы поселений Харьков и Ахтырка (Там же). В 1697 г., когда были заселены земли по берегам рек Дона, Битюга и Икореца, сюда был прислан Иван Барсуков, чтобы составить планы и произвести перепись населения (Там же).

Обследование и описание пограничных укреплений проводилось и в других местах Московского государства, однако не все планы этих укреплений составлялись служащими Разряда. Некоторые планы выполнялись другими приказами. Восточные пограничные области, например, находились в ведении Казанского приказа, из которого позже выделился Сибирский приказ как отдельное учреждение. Поэтому план пограничной зоны по р. Каме и ее описание поступили в 1651 г. в Казанский приказ. Тем не менее некоторые отдаленные восточные области оставались в ведении Разряда. Так, в 1671 г. казак, привезший описание поселений, расположенных на ногайском берегу р. Дона, был принят в Разрядном приказе; после беседы с ним местному воеводе было поручено «составить список жителей этих поселений и подготовить планы этих мест».

Другим очень важным видом планов были порубежные чертежи – планы или карты государственных границ. Эти планы составлялись либо при установлении границ с соседним государством, либо, если граница существовала уже давно, во время ее инспектирования. К сожалению, эти карты почти не сохранились, в отличие от дорожных планов, о которых мы поговорим ниже. Это, очевидно, можно объяснить тем, что вопросами, связанными с границами государства, занимались только очень близкие к царю люди, а сами планы хранились в царском архиве.

В описании архива царя Ивана Васильевича⁷, сделанном в 1575–1584 гг., содержатся списки многочисленных пограничных карт. Среди прочего мы находим в них следующие документы:

«Дело № 21… Документы о прибытии литовского посольства к Великому князю Василию… а также посольства Максимилиана… чертежные листы и чертежные документы; план Смоленска и границ Смоленской области.

Дело № 22… Переписка Великого князя Ивана Васильевича Всея Руси с королем Жигимонтом (Сигизмундом); план Себежа и Гумена.

Дело № 220. Здесь хранятся планы Полоцка и Озерица; документы и листы Полоцкой границы, присланные боярином князем Петром Ивановичем Шуйским… и лист границы в Озерице, присланный князем Токмаковым.

Дело № 221. Здесь хранятся планы (отметка: «18 июня отнесенные к царю») ливонских городов и старые листы дорог, ведущих в немецкие города, в Овлеху, Луж, Резицу, Ригу, и план Колыванской присяги».

Сам факт, что документы, связанные с прибытием в Москву посла императора Максимилиана (Герберштейна), а также планы Смоленской области и границ хранились в одной и той же папке (№ 21), позволяет предположить, что эти планы были составлены еще до первого посещения Москвы Герберштейном в 1517 г. Аналогичное предположение можно сделать и о документах из папки № 22, в которой вместе хранятся план Себежа и документы того времени, когда Иван IV⁸ был еще великим князем. Мы знаем об одной инспекции границ – в 1650 г. дворянин Михаил Наумов из Белгорода был послан обследовать и измерить земли вдоль литовской границы недалеко от Городного острога [Описание документов… 1913].