Текст книги "Бугатти Широн и Матильда"

Бугатти Широн и Матильда
Автор: Лео Любавин

Матильда и Аленка

«Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность…»

Любящие сердца соединяют не только на небесах – случается и на грунтовке.

Василий и Олег не собирались строить совместную жизнь. Слишком разные они для этого. Но любовь не картошка – не выкинешь в окошко. И с этим законом Судьбы не поспоришь. Значит, надо научиться жить вместе долго и счастливо.

Дорогие читатели!

Приглашаю вас открыть эту книгу. История любви двух мужчин. Трогательная, смешная, романтичная, местами грустная потому, что понять друг друга бывает трудно. Но если Судьба соединила однажды, то ни расстояние, ни время, ни люди – не смогут разъединить. ХЭ неизбежен ))

Приятного чтения! Ваш Лео

***

Василий

Поругался я с сестрой. Вдрызг, до вселенской обиды. И ведь повода в сущности не было! Аленка хорошая, любит меня, и я её. Больше-то у нас, кроме друг друга, никого и нет.

Но она руководит вечно! И это мной! Курам моим на смех, или коровам. Я же фермер. Вот с этого все и пошло, когда я земли прикупил и из города переселился в мою Жмеринку – так сеструха зовет деревню Ольховку. Ну, допустим, не Рублевка, так меня туда и не тянет. Жил я и там, ничего не нажил, в смысле – для души. Понты одни. А тут у меня хозяйство, люди при деле деревенские. Потянулись, пить горькую перестали, работают. Им хорошо и мне недурственно. Зарплатами не обижаю. Но дело не в этом, а в интернете. Конечно, он у меня есть, как волокно протянули – он теперь у всей деревни есть. Ребята вон учатся дистанционно, которые не могут уехать. Опять же, все довольны: и им хорошо, и мне. Выучатся – у меня же и останутся. Хозяйство расширять надо, молодых привлекать. А то все за границу норовят мозги увезти. А мозги их нам и в России нужны.

Ладно, это все так, к слову, вы уж простите, наболело! На самом деле я про мышь хочу рассказать. Из-за неё мы с сестрой поругались. Боится мышей Аленка с детства. Если увидит – визжит так, что медведь со страха в штаны наложит. А у меня мышь. Не в клетке, она у меня как бы ручная. Вышло все случайно, и тут интернет немного виноват. Я по ночам бывает зависаю в сети, в реале на всякую ерунду времени у меня нет, путешествия на Бали и прочее. А посмотреть, как люди с ума сходят, – почему бы и нет.

Вот раз валяюсь я на диване, шарюсь по сайтам, как это говорят – “сёрфю”.

Конечно, и полезное смотрю, про новую технику сельскохозяйственную. У меня ферма образцовая, так что зря Аленка в глаза мне тычет: “Ты, Васька, все в навозе ковыряешься”. А ничего я не ковыряюсь – и люди у меня в чистоте и достойных условиях, и коровы в шоколаде. Зато и надои какие!

Так вот про мышь…

Лежу я на диване, слышу – шорох, я сразу за ствол, времена всякие пережил, так что держу при себе постоянно, мало ли… Но тут зря обеспокоился – это мышь пришла. Я с вечера крекеры жевал перед плазмой, вот она и заявилась крошки подбирать. А толстенная такая, я таких мышей вообще не видал. Королевская, скажу вам, мышь! Хотя и не амбарная, полевка. Я-то их знаю, корма они мне портят. Ну что теперь – стрелять по ней? Смешно мне стало: трескает крошки, ничего не боится. Видно, ждала-ждала, пока я свет погашу, да и надоело ей. Вот и вышла. Здоровая такая, как шар. А может… Тут меня и осенило: да она же в положении! Беременная то есть.

Поела и ушла. Я уснул. На другой день забыл о ней, но к вечеру припомнил, дай, думаю, оставлю ей харчика, все-таки мать. Тут и встал вопрос, а чем мне эту мышь кормить. И надо ли её поить? Может, молоком, или это только кошки любят,а мышам надо воду? Погуглил, выяснил, что надо воду и корм специальный, питательный. Конечно, его у меня не было, я заказал в Интернете, а пока мыши опять дал крекеров и овсянки, хлопья она оценила. И воды пила из блюдца. Так и стала приходить.

Вот живу я с мышью, день другой. А тут Аленка приехала в бане париться, она любит. Я уж к выходным сам баньку вытопил, знаю, что сеструха явится.

Явилась, целовашки-обнимашки, она у меня девушка фасонистая. Так я ей ни в чем не отказываю – младшая, такое дело. Предлагал учиться за кардоном, в Германии,а она – нет, в Питере хочу, в универе. И поступила сама без взятки, ЕГЭ на сто баллов написала по математике. Пошла в программисты.

Сам я университет не оканчивал, не такое было время: сестра малая на руках осталась, бизнес отцовский в ауте, долги, братки. Ну, это я опять к слову, не важно это, пережили – и ладно. Нас просто так не согнешь.

Так вот про мышь…

Напарилась Аленка в бане, довольная такая. Сидим мы с ней, за жизнь балакаем. Сеструха тут и вспомнила.

– Я же тебе подарок привезла! – И как дунет в гараж, вернулась с коробкой. – На вот! Начинай с людьми общаться.

– Что это?

– Смартфон, дорогущий! Самый крутой. И я там тебе уже все настроила и соцсети все на тебя завела.

– Зачем?

– Надо, Вася! Что ты тут как сыч сидишь. Бирюк, Обломов несчастный.

– Почему это Обломов? Он бездельником был, а я работаю. Думаешь, я не помню роман? Я в школе на пятерки учился.

– Вот именно! А теперь в навозе ковыряешься, помет куриный берцами месишь.

– Вот не начинай, Алена, я тебя сколько раз просил! Кому-то и навоз надо месить, и так уже все просрали, при Столыпине было бы…

– Это да, – перебила она, – тепереча не то, что давеча, – со смеху прыснула, на диван завалилась. – Ой, вот и ты не начинай! Только не про Столыпина, я про это наслушалась, когда вместе жили. А-ха-ха… Хорошо, извини, и я не буду про навоз. Вот смотри. – Она поднялась, разворошила коробку со смартфоном. Он и правда был супер-пупер навороченный. И мои там фотки в профиле! Ну, Аленка, кто просил-то?

– Ты что, с ума сошла, зачем?

– Затем! Вот я тебе и инсту завела. Будешь свою распрекрасную жизнь показывать миру. Тогда и поймешь, почему я Обломовым обзываюсь. Нельзя же так, Васька, что ты тут, в медвежьем углу…

На этих её словах Матильда и вышла. Это мышь я так назвал. Нельзя же ей без имени, все-таки ручная. Она и людей перестала боятся, и при свете за кормом приходила, понятное дело, у неё там часы биологические и мышата в брюхе. Так что не до наших с Аленкой ссор.

Как сестра визжала! Это надо было слышать. Охранник и услышал, от самого въезда на территорию. А у меня участок при доме немаленький, соток тридцать.

– Убей её немедленно! – В Матильду полетела коробка из-под смартфона, подушка диванная, и уже когда сестра схватилась за толстый справочник, то я понял: мышь в опасности.

– Стой, не надо её трогать. Она сама уйдет.

– И-и-и-и-и-и-и-и-и-и!!! Убери-и-и-и-и-и!!! – Аленка с ногами забралась на диван – выше-то некуда, а так бы она и на потолок полезла.

– Да успокойся, ушла уже!

– Ты идиот! Мышеловку, что ли, не купить? Я кошку привезу.

– Не смей! Она Матильду съест.

– Кого?!

– Матильду. Так мышку зовут.

– Вася, ты точно тут рехнулся. Матильда у него. Женись! Все, поеду я…

– Так ночевать хотела…

– Ни за что! Или я – или мышь! Выведешь её – тогда приеду, а так ни ногой к тебе! Так и знай!

– Василий Андреевич, у вас тут все ладно? – Это Дима с поста прибежал, в дверь просунулся. Тоже со стволом.

– Все хорошо, Димон, не парься, это у нас семейное, – успокоил я. Алена тем временем судорожно пихала вещи в сумку.

– Ну, тогда лады, пойду, извините, – замялся Димон.

– Стойте, стойте, я с вами! – прилепилась к Диме Аленка. – Тут у вас мыши кишат, меня проводите в гараж.

– Какие мыши? – У Димона аж глаза округлились.

– Серые, – зыркнула на меня сестра и закинула сумку на плечо. – В инсте меня найди, я там тебя подписала на свой блог.

И ушла.

Спасение спорткара

Василий

Подобрал я раскиданные вещи, пошел сварил кофе, трубку набил, сижу курю. Думаю себе. Почему так? Почему Аленка жизни моей не понимает? Придумала тоже – женись. Ну куда мне жену? Иногда, конечно, я встречаюсь, но так, чтобы постоянно… Да и противно без любви, жена не корова – за деньги покупать не хочется. А своей волей какая сюда пойдет навоз месить? Тьфу ты, привязалось же!

Обидно! Даже выпить захотелось. Единственный родной человек – и не понимает!

Ну, что делать, перетопчется. Пойду хоть подарок этот разгляжу. Она же как лучше хочет, Аленка моя. В Германию не поехала учиться, чтобы меня не бросать, – я-то знаю. Ей бы самой парня хорошего, чтобы с мозгами и с душой. Она же у меня красавица и умница какая! Доверчивая только. Если какой хлыщ к ней сунется – убью гада. Пойти хоть посмотреть на социальные сети эти – там вся зараза и есть, вот где не навоз, а чисто дерьмо – хорошо если бы собачье, а то человечье.

И завис я! Утром на ферму не пошел. Смотрел, смотрел на сторизы эти. Чего только люди не показывают! Постят – если по-интернетному. А мне что показывать?

Завтрак? Так я ничего особенного не ем – щи да каша пища наша, что Марья Ивановна сготовит, то и годно. А она женщина простая, деревенская, французским деликатесам не обучена.

Красоты местности? Это у нас-то в Ольховке? Ничего особенного здесь: река, лес, поля. Весной, правда, красота! Небо такое, залюбуешься, а закаты! Северные закаты, долгие, с облаками.

Так люди вон закаты постят с Лазурного Берега, кто на Ольховку смотреть захочет?

Разве что коров моих показать? Вон их теперь в зоопарках смотрят, а у меня в хозяйстве двадцать голов, это не считая телят. Пошел я и хозяйство свое пощелкал. Коров племенных. И доярок заодно – веселые они, смешливые.

– Чего это ты нас, Андреич? Куда это? На конкурс красоты, что ль? – платками белыми прикрываются, смеются.

Кур тоже снимал, куры у меня красивые, породистые. Пеструшки и рыжие. А петух – так тот просто султан Сулейман, хвост веером. Смартфон Сулейману не понравился, я близко сунулся, так поганец чуть экран не клюнул. Стекло бы разбил.

Так и пошло, каждый день хозяйство я свое снимал и в инстаграм фотки выкладывал.

Прошла неделя-другая.

Запостил я вечером, как обычно, фотки, опять лежу на диване, листаю инсту.

И вдруг приходит моя Матильда не одна, а с приплодом! Сама идет, а за ней мышонок, за хвост её держится, за ним второй, третий – и так все пятеро цепочкой. Вот это кадры! Наснимал я нахлебников, кинул для прикола в сториз.

И вот надо же, на ферму мою образцовую никто и внимания не обращал, хоть бы десяток лайков набралось, а тут посыпались горохом. И комментарии. Слово за слово, я даже разговорился с одним парнем, он мышей вблизи не видал, все расспрашивал меня – не кусается ли. Из инсты мы ВКонтакт перешли, там в личку, полночи протрепались о том, о сем. Парень Олегом представился. И ни одной фотки, какой-то странный агрегат на аватарке, я не сразу и сообразил, что это автомобильный мотор.

Ну, что тут скажешь, каждый по-своему с ума сходит.

Еще день прошел, я по хозяйству, в лесхоз ездил, едва пробился – грязища непролазная, развезло дороги. Домой вернулся, помылся, поужинал, вспомнил про Олега, что обещал ему Матильду еще сфоткать. А она, как на грех, не приходит, затихарилась. А может, ушла с пометом в поля. Надо же ей детей учить как жить: крекеры на каждом углу не разложены, жизнь мышиная – не рублевская.

Написал Олегу, что пропала, не является. Буду следить.

А он мне в ответ, может, и в шутку:

“Я бы с тобой последил”.

А я ему:

“А приезжай!”

А он адрес спросил. Я дал, жалко, что ли. Думал, прикалывается он, тем более ехать ко мне, если из центра, не ближний свет. А он пишет:

“Еду”.

Етить-колотить! Время к ночи, малахольный какой-то.

Часа через три снова пишет:

“Застрял у какой-то заброшки на семидесятом километре”.

Я сразу понял, про какую он заброшку, это элеватор бывший совхозный. Там грунтовка та еще, вся раздолбанная. Поехал спасать. С моим внедорожником там пройти можно.

И что же я увидел у элеватора? Серебристый Bugatti по брюхо в грязи увяз. У машины стоит высокий парень лет двадцати пяти, в кожаной куртке, светловолосый, очки в золотой оправе, весь из себя мажор. Какая машина – такой и хозяин.

Вот же влип, да не он, а я! Что теперь с ним делать?

– Прицепить трос есть к чему? – спрашиваю.

– Это вместо “здравствуй”? – смеется.

Смешно ему. А если бы я не приехал? А может, я вообще этот… как там… фейк.

– Это вместо “до свидания”! Ты в уме – на такой машине в наши края?!

– Да вроде по навигатору смотрел – трасса везде. А тут, оказывается, съезд в объезд, – опять смеется. Другой бы истерил, машина ведь на четыре лимона баксов.

С грехом пополам прицепили спорткар к внедорожнику, вытолкали, поехали ко мне на ферму.

У Димона глаза стали не то что круглые – квадратные, когда он Bugatti в грязище увидел, да еще нас с Олегом, как будто мы в хлеву валялись. Среди ночи же все это дело вышло. Царя у кого-то в голове нет.

Димон решил – авария. Долго я ему втолковывал, что нет – помыть надо машину, и все пучком.

Забавно мы смотрелись, конечно. На парковке рядом с моим привычно грязным внедорожником этот серебристый Bugatti – принц платных автобанов. А рядом со мной – Олег. Мыть не только спорткар надо было, а и нас.

Так вот, про мышь…

Русская баня

Василий

Пока до дома шли – молчали. У меня чего-то язык к заднице прилип, о чем говорить? Неужели он правда из-за мыши приехал, а если нет? Зачем тогда?

Странно было встретиться вот так: вроде бы и знаем друг друга, так не виделись же никогда. То есть меня Олег видел в соцсетях, Аленка постаралась, а вот я его – нет. Фоток, кроме как машин внутри и снаружи, не было. Но Олег такой оказался, как я себе представлял: высокий, спортивный, молодой, ресницы длинные, как у девки, ухоженный, даже мысль закралась, что волосы крашеные, да вроде нет. Не разбираюсь я в этом, вот в коровах – другое дело. О них, что ли, говорить?

– Ты, Василий, не удивляйся, что я так сорвался среди ночи, – обронил Олег, – я тебе потом все объясню.

– Да ладно, приехал – и хорошо, я гостям рад. У меня и баня топлена.

– Ни разу не был в деревенской бане. А посмотреть можно?

– Так и помыться можно. Нам не повредит. – Без всякой задней мысли я это сказал. Кто ж знал-то, что оно так повернется!

Баня у меня просторная, с хорошим предбанником. А дальше и мыльня, и парная, и купель с проточной холодной водой. Песня, а не баня! Березовыми дровами как вытопишь – жар такой, что словно бы расплавляешься. Мигнул я Димону, чтобы он подсуетился и в предбанник принес там что обычно попить-закусить. И пошли раздеваться. Одежда сильно загрязнилась от наших игр с Bugatti.

– Завтра почистим, – говорю, – придет моя домоправительница. Она быстро все поправит.

Почему я решил, что Олег на подольше у меня останется. Хотя выходной же впереди?

– Домоправительница у тебя? А жена где?

Про семейное положение мы с Олегом в личке не перетирали, к слову не пришлось. Но сейчас почему не сказать.

– Нету у меня хозяйки.

– А что так?

– Да никто не хочет на ферме жить.

– Почему? – Олег уже футболку через голову стягивал. Волосы его светлые разлохматились от этого. А торс уважение внушает! Видно, что не по одному часу в зале Олег проводит. Весь он ладный, мышцы под кожей бугрятся. От пупка дорожка светлых волос спускается. И на груди волосы кучерявятся. Плечи широкие. Кой черт я его рассматриваю, как баба? Он уже и джинсы вместе с боксерами стянул, стоит передо мной, в чем мать родила. Живот впалый, бедра крепкие. И надо бы отвернуться, а я на его достоинство смотрю. И чувствую, что возбуждаюсь. И что теперь? Раздеваться как? Так и у него приподнялся. Вот тебе и банный день! Хорошо, Димон с пивом и закусью заявился. Он и водку принес. Говорит:

– Не знал, что надо, на всякий случай прихватил все, что нашел.

– Спасибо, – отвечает Олег.

А у меня и язык не поворачивается. Но раздеваюсь тоже, не столбом же стоять. А у самого мысли в голове крутятся, как я по плечам этим и торсу мыльной губкой водить буду. И на полке Олега разложу и веником по спине да по заднице. От этих мыслей жарко стало, как будто я уже в парной.

А сам каким-то чудом собрался и спокойно так спрашиваю:

– Ну что, по пиву, или сначала грязь смоем?

– Мыться сначала. Я в русской бане сто лет не был. Все сауна да сауна.

– С парной не сравнить. Пошли тогда. Там у меня веники и с эвкалиптом есть, и липовые.

– Да ты банный фанат, – смеется Олег. А улыбка у него… эх… голливудская улыбка. Зубы ровные, белые.

Сначала мы каждый сам мылись, у меня и кабины душевые две, и кранов три комплекта, скамейки, шайки – ну все по высшему разряду, как в хорошей бане полагается. Олег прав – фанат я этого дела. А что еще тут у меня радости, как не баня? Бывает, устанешь в дневной круговерти, а придешь, попаришься – на десять лет помолодел.

И вдруг он говорит:

– Давай спину-то потру. Потом ты мне.

И ничего особенного, не рукой же он меня трогал, рукавицей тер мочальной, на руку надетой. А у меня вдруг такой стояк случился, что я от боли аж охнул. Понятное дело, что не часто я практикую любовные игры. Постоянное партнерство – обязательства, а так, туда-сюда смыкаться…

– Ну, теперь ты давай, – окатывая меня из шайки, говорит Олег и спиной ко мне разворачивается. Я и осуществил-то мечтание про губку с мылом. Стал тереть – аж круги в глазах, вдохнуть не могу. Как дальше-то быть? Ведь заметно все. А сам тру со старанием, мыло у меня жидкое на травах, ручной работы, душистое, не то что покупное. Можжевельником пахнет.

– Зашибись, как хорошо, – бормочет Олег. – Это я хорошо к тебе на помывку заехал.

Смыл я с него пену.

– Ну что, в парную идем? – спрашиваю.

– Идем.

Поцелуй

Василий

Кинул я двенадцать ковшиков на камни, пар пошел горячий.

– Сначала внизу попривыкни, я сейчас еще стенки побрызгаю. Совсем будет хорошо, – говорю Олегу и глазами по парной шарю, чтобы на гостя моего нежданного не смотреть. Потому что невозможно это. Если на торс и ниже, то там по дорожке из мокрых волосков и до мужской красоты недалеко, это меня почему-то смущает. Такое впечатление, что я петушка с бубенчиками не видал. Ну а если смотреть на торс и выше, то плечи, которые я уже и помылить успел, крепкая шея, но не бычья, подбородок с ямочкой, губы… Да что в самом деле со мной такое? На мужика запал? Встряхиваю головой, как будто вода в ухо попала. Брызги с волос летят, как от пса длинношерстного. Олег уклоняется, смеется.

– Внизу я только сомлею, давай наверх полезем, пар у тебя легкий.

Полезли. Я Олегу говорю:

– Тогда ложись, я тебя веником постегаю, пока ты терпишь. – Он и лег, спорить не стал. На полке растянулся, руки вдоль тела, ноги чуть раздвинул. Живот впалый, с кубиками. Ну вот точно спортсмен. – Так, ты сначала спиной давай, – поучаю я. И взял его за плечо, повернуть чтобы, а он мою руку перехватил и тянет меня к себе. Что, вот так сразу? Прямо заметно? Я повод подал? – Олег, ты чего? Ты же париться хотел?

Мне бы его оттолкнуть. Может, даже и ударить. Чего он так обо мне подумал? Ну встал у меня на него, так он красив, как этот… Аполлон Бельведерский. И сейчас красив. Волосы мокрые потемнели, кожа блестит от пота, пар-то все жарче. А я к Олегу все ближе…

– И париться тоже! – А голос у него как будто сел.

– Так давай я тебя веником… – А у самого веник этот из руки выпал. Тут Олег меня дернул себе на грудь, я не устоял, на него повалился, оказались мы оба в лежачем положении: он как положено, а я поперек, ноги по полу разьехались. Полок у меня широкий. Олег меня обхватил и на себя уложил. Ненормальный, что ли… А я? Сопротивляться же надо. Как девка? Помогите, насилуют? Мне смешно стало. Он даже как будто обиделся.

– Чего ты ржешь?

– А ты чего чудишь? – Сам смеюсь, остановиться не могу. Тогда он меня поцеловал. Не по-дружески, а по-настоящему, в губы. У меня в глазах и в мозгах помутилось. И стал я твердым, как гранит, и чувствительным до судорог. И что делать с этим – непонятно.

– Что же ты делаешь? – шепчу, как только губы мои Олег на секунду освободил. А он только головой мотнул – “не мешай” дескать. И свое дальше. И руками меня оглаживает, как я Вислоухую – это корова у меня лучшая в стаде. Племенная. Так я к ней всегда с нежностью. Вот оно как, значит, когда тебя мужские руки гладят. Я и дышать забыл. Но освободился все же, голову в сторону отвернул, в грудь Олегу рукой уперся, малое пространство между нами отвоевал.

– Ты что творишь, малахольный? Разве можно так?

– А разве нельзя? Ты же с самого начала захотел. Еще там, когда машину выталкивали.

– Придумал ты все!

– Нет, Вася, не придумал… Да ладно тебе! Что время тянуть? Завтра я уеду.

От этих слов у меня все и опустилось! Уедет! И я опять один останусь. С мыслями моими да Матильдой… Оттолкнул я Олега, он чуть с полка не упал.

– Угореть тут хочешь? – рыкнул на него, веник нашарил на полу. – Париться собрался? Можно и стоя, если тебе так больше нравится. – И давай его стегать со всех сил. А он стоит, не шевельнется, не прикроется. Я и по груди, и по спине, и по заднице его, так что полосы от прутьев березовых оставались на светлой коже. Пока рука у меня не устала и сердце не зашлось. Тогда Олег у меня веник отобрал и обнял крепко. Прижался ко мне всем телом, мною исхлестанным. И снова поцеловал. Вот дурак… Злость моя прошла, а отчаяние осталось, что вот уедет он.

– Правда жарко, идем под душ, сполоснемся, потом еще зайдем, – как ни в чем не бывало говорит Олег. А сам смотрит на меня. Так смотрит. Пропала моя голова и все остальное! Сердце колотится, руки трясутся, в паху каменная тяжесть, тянет так, что изнутри разрывает. И трепетание это бессильное, когда колени слабеют. Вот же бл…ть, до чего дошло. На мужика запал. Да с первого взгляда. Сейчас я ему устрою душ…

– Идем. – Вперед его к выходу пропустил, спустились мы с полка, Олег к душевым кабинам, как раз мимо купели. Я сзади и сбоку его в ледяную проточную воду и столкнул. Это из парилки-то. Вот он орал! С непривычки это как серпом по яйцам. Я и то не сдержался. Я же за ним прыгнул, мало ли – спасать надо, может, он плавать не умеет, а купель у меня глубокая, метра два с половиной. Конечно, лесенка есть в нее. Олег с головой в воду ушел, вынырнул, глаза шальные и мат трехэтажный вперемешку со смехом. Опять смеется.

– Все, все, долго нельзя, – тяну его к лестнице, – полезли опять в парную, вот теперь ты настоящий кайф словишь.

– Нет, Вася, – хватает он ртом воздух, – а-а-ах… ну ты… кайф с тебя…

Выбрались из купели. У Олега зубы стучат. А сам он весь в красных полосах наискось. И грудь, и плечи, и спина. Мать твою, это же как я его уделал!

– А в парилку – хорошо. Теперь я тебя веником отхожу, – обещает Олег.