Текст книги "Неизвестный Дорнье. Король летающих лодок"

Главный конструктор

Граф Фердинанд фон Цеппелин обладал природным даром реалистично моделировать ситуацию на много лет вперёд. В преддверии большой войны он вдруг осознал, что разведывательные и ударные возможности его дирижаблей будут сведены на нет зенитной артиллерией и самолётами-истребителями противника. На базе самого большого своего дирижаблестроительного завода в Штаакене под Берлином он решает создать конструкторское бюро для проектирования гигантского многомоторного деревянного бомбардировщика, который должен поддержать дирижабль в предстоящей войне.

Здесь же на берегу Боденского озера, в Фридрихехафене, идеальное место для создания боевой дальней летающей лодки для флота, которая сможет нести бомбу весом в одну тонну. В Штакене под Берлином будет создаваться сухопутный бомбардировщик, а здесь морской. Но кому возглавить разработку летающей лодки?

Выбор пал на инженера Клода Дорнье. Правда, он ещё очень молод, всего 29 лет, но уже проявил себя с самой положительной стороны, а главное, известно, что в последний год он очень интересуется конструкцией и проектированием самолётов. Вот этим летом он специально ездил на противоположный берег Боденского озера в Констанце посмотреть на самое престижное соревнование самолётов на поплавках, устраиваемое в этом году. После возвращения Дорнье подробно докладывал Цеппелину о всех участниках и особенно о победителе соревнований молодом авиаконструкторе Эрнсте Хейнкеле и его самолёте. Гидросамолёты уже строили в разных странах. Их конструкторы ошибочно полагали, что посадка на воду будет гораздо мягче и безопаснее, чем на твёрдую землю. Дорнье тогда рассказывал:

«Целая экспедиция компании «Альбатрос», которую возглавлял Хейнкель, на автомобилях и грузовиках с прицепами привезла на берег озера два гидросамолёта, проехав более 700 км. Одна из машин Хеинкеля более всего заинтересовала меня. Это была лёгкая амфибия-моноплан. Её фюзеляж в форме торпеды нёс в носу рядный «Мерседес» мощностью в 100 л.с., а крыло было набрано из выпукло-вогнутых профилей. В день открытия соревнований, 29 июня 1913 года, город Констанце был в праздничном убранстве. На берегу собрались тысячи радостных нарядных людей. Офицеры блистали в униформах разных цветов. Часто слышалась иностранная речь. Пилоты и конструкторы самолётов были в центре внимания.

Когда амфибию-моноплан Хейнкеля спустили на воду, мне показалось, что её поплавки погрузились слишком глубоко. Пилот несколько раз пытался взлететь, но вода не отпускала его. Потом я уже видел, как на берегу с самолёта снимали колёса и все детали, обеспечивающие их выпуск и уборку, а из кабины вытащили тяжелое, обшитое красной кожей кресло пилота и всю боковую обшивку. Этот гидросамолёт, перестав быть амфибией, забрался на высоту 500 метров за 11 минут, а затем пролетел 200 км за час и сорок минут. Пилоту Хейнкеля вручили главный приз соревнований – золотую чашу изумительной красоты и 40 тысяч золотых марок».

Цеппелину тогда показалось, что в рассказе Дорнье просквозило преклонение перед достижениями конструкторов самолётов и даже зависть к ним.

Через два месяца Цеппелин решил отправить Дорнье на Пятую Международную выставку авиации.

– У меня для вас специальное и очень важное задание, – ошарашил Цеппелин вызванного Дорнье. Встретив недоуменный взгляд Клода, продолжал: – Хочу послать Вас в Париж изучить последние достижения в разработке самолётов, особенно летающих лодок. Сегодня Франция – мировой лидер в авиации, более ста компаний там выпускают самолёты. Поезжайте вместе с графом Зоденом, не спеша ознакомьтесь с лучшими образцами. Обратите особое внимание на металлические конструкции.

– Но зачем всё это? Как я смогу использовать эту информацию в работе? – вырвалось у Клода.

– Мы будем содавать большую металлическую летающую лодку для флота, которая будет дальним морским разведчиком и бомбардировщиком. Она со временем заменит наши морские дирижабли.

– Это очень интересно, – воскликнул просиявший Клод. – Я согласен ехать в Париж.

– В деньгах не стесняйтесь, все расходы за счёт нашей компании, – подытожил разговор граф Цеппелин.

Декабрьский Париж встретил Дорнье как родного. Дома, в Кемптене, по-французски говорили почти так же, как и по-немецки. Первое, что поразило, – творение Густава Эйфеля. Особенно когда находишься вблизи. Ещё больше Аэродинамический институт Эйфеля с большой трубой, где продували даже отдельные агрегаты реальных самолётов.

На международной авиационной выставке 1913 года в Гран-Пале, в самом центре Парижа, было представлено 37 боевых французских самолётов. Впервые был показан моноплан «Депердюсен» со скоростью полёта 220 км/ч. Целеустремлённый Клод Дорнье посещает авиационные заводы Блерио, Фармана, Ньюпора, Антуанетт, Кодрон и Вуазен. Тут были представлены все новинки авиатехники и авиационного моторостроения. К сожалению, металлических самолётов не было и в помине, больших летающих лодок тоже не было. То, о чём говорил граф Цеппелин, ему предстояло создавать почти с нуля.

Клод вернулся в Фридрихсхафен в каком-то особенном настроении. Самолёты так увлекли его своей динамикой и многообразием конструкторских решений, что он чувствовал, как у него самого выросли крылья. Теперь ему хотелось только лететь в неведомую страну крылатых аппаратов тяжелее воздуха. Он полностью погружается в море новой информации. Читает немецкий авиационный журнал «Воздушный спорт», английские и американские патенты, консультируется и рисует воображаемые облики больших многомоторных летающих лодок.

Ещё год тому назад Клод Дорнье влюбился. Их встреча на вечеринке в компании его друзей сразу решила всё. Когда уже немного выпивший Клод увидел ещё одну приехавшую девушку, он оцепенел – не потому, что она была очень красива, не из-за изящества и скромной грации, которые были видны во всей её фигуре, а потому, что в выражении её миловидного лица, когда она поздоровалась с ним, было что-то особенно ласковое и нежное. Очнувшись, Клод отметил сдержанную оживлённость, которая играла в её лице и порхала между блестящими глазами и чуть заметной улыбкой, изгибавшей её румяные и полные губы. Как будто избыток прекрасного настроения, выражавшийся в блеске её больших и немного раскосых голубых глаз, задорной улыбке и уверенных движениях, переполнял всё её существо. Она сияла счастьем и здоровьем.

Когда он с ней танцевал, то сразу почувствовал необычайную лёгкость её движений. Ему не надо было прилагать усилия, чтобы направить её тело в новое па. Она делала это сама. И ещё его поразил её запах. Это не был запах тонких духов. Это был очень приятный запах её тела.

Инженер Дорнье считался очень завидным и перспективным женихом, и было несколько безрезультатных попыток его женить. Но теперь дело приняло совсем другой оборот. Куда делась его всегда спокойная, твёрдая манера поведения и спокойное выражение лица? Он искал встречи с ней. Впечатление, которое она произвела на него, давало ему и счастье, и тоску. У неё было красивое русское имя Ольга, и она росла в типичной и благопорядочной немецкой семье Крамеров.

И вот они вдвоём в её доме, и он может ей сказать всё о своих чувствах.

– Ольга, знайте же, что вы для меня вся жизнь! Что я могу вам дать? Всего себя и всю мою любовь. Я не могу думать о вас и о себе отдельно. Вы и я для меня одно. Я вижу впереди возможность счастья и для себя и для вас. Неужели оно невозможно?

Она вся напряглась, хотела что-то сказать, но вместо этого остановила на нём свой взгляд, полный любви, и ничего не сказала.

Клод и Ольга продолжали встречаться, узнавали друг о друге много нового, и всё это только сближало их ещё больше. Рассудительный Дорнье пришел к окончательному выводу: лучше Ольги ему жены не найти.

Его предложение руки и сердца было с радостью принято не только Ольгой, но и её родителями, братьями и сёстрами. Помолвку отпраздновали в доме Крамеров.

Через год счастливые молодые люди уже собрались провести католическую свадьбу. Но тут приходит очень печальное известие из Кемптена – умер его отец Дофин. Похороны и хлопоты об устройстве дома и семейного винного магазина в Кемптене заняли у Клода немало времени. Свадьбу отложили.

Несмотря на то, что в его душе боролись радостные и сладкие чувства любви с горькими чувствами утраты отца, его разум продолжал неизменно и неудержимо принадлежать работе и заботам коллектива компании Цеппелина. Когда граф объявил о решении Совета директоров компании назначить инженера Дорнье руководителем производства и главным конструктором дальних летающих лодок, то у коллег оно было встречено с пониманием. Клод же ощутил сладостное чувство огромного доверия и тревожное чувство огромной ответственности. Он теперь должен командовать людьми и выстраивать целое новое направление не только в работе компании, но и в развитии мировой авиации.

Его первая летающая лодка

Первым самолётом, разработанным под руководством главного конструктора Дорнье, была боевая дальняя летающая лодка. Создание многомоторного самолёта, взлетающего с волнистой поверхности моря, в то время было очень сложной задачей не только для молодого, но и для убелённого сединой инженера. Но задание графа Цеппелина для Клода было настолько захватывающим, что теперь он жил только им.

Металлическими конструкциями он занимался с первого дня своей работы инженером и свободно ориентировался как в стальных, так и в дюралевых вариантах узлов и деталей. Для самолёта, весь срок службы которого проходит в морской воде, дерево, по мнению Цеппелина, не годилось. Отдел «До» превратился в маленькое конструкторское бюро. Несколько месяцев Клод

Дорнье вместе с Ричардом Вогтом, Шульце-Фролинде и ещё несколькими инженерами разрабатывал проект этой летающей лодки, которая могла поднять бомбу в целую тонну, пролететь с ней не менее 600 км и вернуться обратно.

В это время у военных моряков была в моде так называемая теория гидроудара. Согласно ей, волна давления от разорвавшейся в воде бомбы уничтожает корабли, только бомба должна быть большой и разорваться должна близко от корабля. Граф Цеппелин был убеждённым сторонником этой теории. Поэтому и появилось требование бомбы весом в одну тонну.

Первые варианты компоновки и расчёты взлётного веса определили облик и приблизительные параметры самолёта. Это биплан с взлётным весом около десяти тонн. Потребуются минимум три мотора, какие устанавливались на дирижабли, и размах верхнего крыла более сорока метров.

Фердинанд фон Цеппелин в это время лично знакомится с наработками Дорнье и показывает ему предварительные чертежи сухопутного бомбардировщика такого же назначения, как и его летающая лодка. Это тоже многомоторный биплан. Его планируют строить на их заводе под Берлином, и к его детальной проработке Цеппелин намерен привлечь лучших специалистов, таких как Эрнст Хейнкель, Хуго Юнкере, Адольф Рорбах, Вильгелм Майбах, Роберт Бош и, конечно, его, Клода Дорнье. Этот проект родился у Цеппелина после его многомесячной работы с известным пилотом Хельмутом Хиртом и авиационным специалистом Технического университета Штутгарта, профессором Бауманом.

Клоду льстило такое предложение шефа, но он сразу почувствовал, что этот бомбардировщик будет конкурентом его летающей лодки, и что его вызывают на соревнование. Потом подумал, внутри одной компании и под общим контролем графа Цеппелина – это даже лучше. Будет обмен опытом и информацией.

Дорнье договорился о совместной работе с главным специалистом в исследовании потоков жидкостей и газов, ведущим аэродинамиком того времени, профессором Людвигом Прандтлем. Он подобрал оптимальные для лодки Дорнье профили крыла. Когда эскизный проект летающей лодки будет готов и утверждён Цеппелином, сделают продувочную модель для аэродинамической трубы Геттингена.

В Королевской лаборатории гидравлики и судостроения в Берлине запланировали проведение исследования оптимальной формы днища корпуса летающей лодки. Начали изготовление нескольких моделей с разными обводами и местоположением редана для определения сопротивления и динамики выхода на редан при протаскивании в бассейне.

Работа главного конструктора была новой для Клода Дорнье. Если он и приобрёл какой-то опыт в создании дирижаблей, то летающие лодки видел только издали, на выставке и в авиационных журналах. Все они были небольшими и одномоторными.

Но вот уже год, как у нихвФридрихсхафене, в районе Манзель, появилась небольшая самолётостроительная компания самого первого сотрудника графа Цеппелина – Теодора Кобера. Этот дипломированный инженер с хитренькими глазками под очками, бородкой а-ля Ришелье и лихо закрученными вверх усами сейчас строил одномоторную разведывательную летающую лодку FF11 по заказу флота Германии. Кобер был обязан Цеппелину за финансовую помощь и охотно делился с Дорнье своими знаниями.

Команда Дорнье собирала любую информацию о летающих лодках и больших многомоторных самолётах. Подробно изучили конструкцию русского «Ильи Муромца» и отслеживали работу конструкторов над бомбардировщиком на заводе в Штаакене. Интересные новости приходили из-за океана. Американский авиаконструктор Гленн Кёртисс успешно строит летающие лодки и продаёт их в Англию. Сначала одномоторные, а теперь уже и двухмоторную.

Пока официального заказа на летающую лодку Дорнье не было. Это была инициативная разработка компании Цеппелина на собственные деньги.

Вспоминая ушедший 1913 год, такой насыщенный событиями и такой волнительный для него, Клод улыбался. В том году определилось новое направление в его работе – проектирование самолётов. В том году он получил германское гражданство. И в том году он нашел свою любовь – Ольгу Крамер. Чем дольше Клод встречался с ней, тем яснее сознавал, что она самая лучшая девушка на свете.

Теперь они сыграли свадьбу. Все хлопоты взяли на себя родители невесты. Из Кемптена приехали Матильда с уже взрослыми дочками и их мужьями, младший брат Марсель и школьные друзья Клода. На свадьбе присутствовали коллеги по работе во главе с графом Цеппелином, а также новые друзья Клода и подружки Ольги.

Работа над проектом лодки Дорнье подошла к завершающей стадии. После долгих обсуждений достоинств и недостатков разных вариантов компоновки наконец остановились на конструкции с двумя моторами внутри широкого корпуса с трансмиссиями к двум толкающим воздушным винтам, установленным на больших кронштейнах корпуса, как на последних дирижаблях. Третий мотор с толкающим винтом установили на ферме над корпусом позади крыла. Бипланное крыло и толкающие воздушные винты были в то время на всех летающих лодках. Определился окончательно размах крыла – 43 метра. У «Ильи Муромца» – 29,8 м.

Обтекаемый широкий корпус имел высоту в два человеческих роста. Моторы располагались параллельно в верхней его части под нижним крылом, и для их обслуживания по бокам корпуса имелись два больших люка.

Пилоты сидели рядом в носовой части корпуса, и их обзор обеспечивали сужающиеся боковые окна по бокам и целлулоидный обтекатель спереди. При виде сверху погружаемая в воду часть корпуса напоминала шлюпку. Длинная сужающаяся хвостовая часть с оперением на конце резко поднималась над водой.

Теперь по готовому проекту надо было выпустить комплект рабочих чертежей летающей лодки и организовать производственную базу для постройки первого опытного образца. Чертежи уже начали выпускать, когда Цеппелин решает построить специальный завод для строительства гигантской летающей лодки Дорнье. Место было освоенное – на побережье в районе Зиемос. Там был старый завод компании. Огромный новый сборочный цех для лодки строили из дерева, кирпича и стальных ферм перекрытий.

Габариты этого сооружения соответствовали большим размерам летающей лодки. Предполагалось её полностью собрать, вывезти из цеха боком на технологической тележке по железнодорожным рельсам, ведь её вес больше семи тонн, затем развернуть перед цехом на 90 градусов и потом по рельсам спустить на воду. Для этого и сборочный цех строили у самой кромки водной глади озера.

Обращённая к воде стена цеха состояла из сдвигающихся вправо и влево секций гигантских ворот. Сзади вокруг корпуса сборочного цеха возводились одноэтажные деревянные здания производственных и вспомогательных цехов. Граф Цеппелин был кровно заинтересован в быстрейшем начале работ по летающей лодке и денег не жалел. Работы по подготовке производства в Зиемосе шли полным ходом. Завозили станки и оборудование для резки, гиба и штамповки листов стали и дюраля.

Заказ на изготовление трансмиссий от боковых моторов, состоящих из валов, угловых редукторов и вала воздушного винта, Дорнье разместил в дочерней компании Цеппелина, которая поставляла трансмиссии воздушных винтов дирижаблей.

Но тут началась Первая мировая война, которая сразу создала дифицит рабочей силы и требование сократить сроки начала выпуска новых образцов боевых самолётов. Для бывшего француза Дорнье ненависть немцев к соотечественникам его отца обернулась обидным чувством недоверия к нему. Его подозревали в шпионаже в пользу французов и писали на него доносы. Его младшего брата Марселя интернируют в лагерь, где ему придётся пробыть три месяца. Граф Цеппелин встал на защиту Дорнье. Чтобы подчеркнуть свое полное доверие «бывшему французу», он посылает Дорнье в Берлин для ведения переговоров от лица компании с высшим военным руководством по вопросу строительства тяжелых самолетов. Отношения между графом и Клодом со временем становятся настолько доверительными, что в конце концов кабинет Дорнье в гостинице «Кургартен» оказался рядом с люксом Цеппелина.

Конец 1914 года для тридцатилетнего Клода ознаменовался двумя радостными событиями: 10 декабря у него родился сын Клавдий и 15 декабря его небольшое конструкторское бюро переехало в отдельное здание на новом заводе в Зиемосе, которое стали называть бараком.

Детали и узлы лодки там уже изготавливала группа высококвалифицированных работников. Задача создать лёгкий каркас самолёта из металла была не из лёгких, и потребовала от конструкторов Дорнье недюжей изобретательности. Сильно нагруженные узлы и детали создавались из стальных полос, менее нагруженные – из дюралевых. Полосы гнулись в уголки различной конфигурации поперечного сечения. Концы уголков оставляли плоскими для удобного крепления заклёпками или болтами. Так создавались ферменные лонжероны, балки, нервюры и шпангоуты. Продольное соединение заклёпками двух гнутых профилей образовывало жёсткую стойку замкнутого сечения, хорошо работающую на сжатие.

Малонагруженные нервюры, шпангоуты и другие узлы собирались из штампованных и гнутых деталей. Листы дюраля использовались для обшивки днища корпуса лодки.

Каркас верхнего прямоугольного крыла большого удлинения состоял из четырёх ферменных лонжеронов и множества однотипных нервюр. Такое же нижнее крыло, которое крепилось к верхней части корпуса и подкреплялось двумя подкосами, имело три лонжерона. Размах и форма крыльев почти такие же, как у сухопутного бомбардировщика Цеппелина. Но вместо вертикальных стоек и расчалок между крыльями Дорнье использовал наклонные стойки, образующие с крыльями жесткую ферму. Такая конструкция позволила Дорнье избавиться от тросовых растяжек, дающих большое сопротивление.

Обшивка крыльев, оперения и хвостовой части корпуса была полотняной. Управлялась летающая лодка по-современному: элероны на верхнем крыле, рули высоты и направления на оперении. Под законцовками нижнего крыла установили небольшие поплавки для остойчивости при боковом ветре.

Гигантские размеры летающей лодки по-настоящему ощущались только в сборочном цеху. Жёсткость корпуса шириной в три с половиной метра обеспечивалась ферменными балками, как в каркасе дирижаблей.

Бомбоотсек в корпусе был предусмотрен по центру тяжести. Спаренные пулемёты хотели установить на вращающейся турели наверху за кабиной пилотов. Три мотора по 240 л.с. должны были обеспечить взлёт с воды при общем весе летающей лодки в десять с половиной тонн. Их прямоугольные радиаторы торчали в воздушном потоке, создавая большое сопротивление.

В конце апреля 1915 года с построенного аэродрома на заводе в Штаакене под Берлином взлетел и успешно начал лётные испытания первый опытный бомбардировщик Цеппелина VGO-I. Летающая лодка Дорнье явно отставала от своего конкурента. Потом над серийным выпуском этих самых тяжелых бомбардировщиков на заводе в Штаакене под Берлином будут работать более тысячи специалистов. В 1917 и 1918 годах ночные бомбардировщики Цеппелина будут летать в Лондон и Париж.

Первый самолёт Дорнье – летающая лодка Rs.l, 1915 год

Первые испытания летающей лодки Дорнье на воде были обнадёживающими. Лётчики-испытатели Хельмут Хирт и Эрих Шротер уже довели скорость движения до 50 км/ч, когда разрушилась трансмиссия левого воздушного винта, и разлетевшиеся фрагменты повредили заднюю кромку верхнего крыла.

Клод Дорнье принимает смелое решение, которое позволит ему в будущем обрести славу выдающегося авиаконструктора. Он отказывается от удлинительных трансмиссий моторов к воздушным винтам, которые использовались на дирижаблях. Теперь все три мотора будут вращать свои воздушные винты, закреплённые на них. Такая конструкция уже прошла испытания – средний мотор, установленный на своей ферме над корпусом, позади крыла. Дорнье рисует рядом с ним два других мотора на общей ферме. Такое рядное расположение моторов он будет использовать в будущем.

Разрабатывается конструкция гигантской фермы, стержни которой, в свою очередь, были ферменными балками.

После её статических испытаний на прочность она устанавливается на лодку вместо фермы среднего мотора. Ферменные стержни закрываются обтекателями. В это время у Дорнье, на его опытном заводе в Зиемосе, работало всего пятнадцать инженеров и тридцать других работников.

Первый самолёт Клода Дорнье, который по своим параметрам был выдающимся достижением конструкторской мысли, так и не взлетел, вода его не отпускала. Он стал жертвой стихии природы и неумелой организации лётных испытаний. После целого дня борьбы с ураганным ветром на Боденском озере, следующим утром, 22 декабря 1915 года, его оторвало от разрушившегося понтона и понесло на береговые скалы. Там он и погиб.

Модифицированная летающая лодка Дорнье Rs.l, декабрь 1915 года

Позже Клод Дорнье так опишет свои горькие ощущения от потери самолёта:

«С тех пор я иногда думал, что то, что мне казалось той ночью в декабре большим несчастьем, возможно, было предупреждением с благими намерениями. Rs.l была очень тяжелой и не могла удовлетворить всем требованиям».