Текст книги "Неизвестный Хейнкель. Предтеча реактивной эры"

Глава 3
Становление

Работа на дядю

Выживший после вертикального падения в своем самолете, Эрнст Хейнкель искал работу. В 1911 году за постройку самолета в Германии брались многие. Казалось, тут – мотор с пропеллером, крылья, фюзеляж, оперение и пара колес для шасси. Шоферы автомобилей, владельцы мастерских мотоциклов и велосипедов открывали свои маленькие самолетостроительные компании, в сараях которых рождались приблизительные копии удачных самолетов. Газеты пестрели объявлениями: требуется инженер по строительству летательного аппарата.

Через три недели после выписки из госпиталя Эрнст на двух костылях уже ехал в поезде по одному такому объявлению, мечтая занять должность конструктора и построить самый совершенный самолет. Но перед ним стоял старый сарай, внутри которого за столом сидел скучающий усатый человек. Это был директор компании. Он предложил Эрнсту присесть на разваливающийся стул и объявил, что может установить ему самую большую зарплату – 160 марок в месяц.

Эрнст возвращался в Штутгарт ни с чем в очень подавленном настроении. Но в его комнате на столе лежала телеграмма. Его приглашали на должность инженера в только что основанную самолетную компанию LVG (Luftverkehrs-Gesellschaft), расположенную в юго-восточном пригороде Берлина, который назывался Йоханнисталь. Для начала предлагалась зарплата в 200 марок в месяц.

«Это уже похоже на дело», – решил Эрнст и стал упаковывать вещи. Когда через две недели он ступил на травяное поле аэродрома Йоханнисталя, то подумал, что теперь его надежды, кажется, оправдываются. На краю возвышался огромный ангар для дирижаблей, к нему пристраивалось здание компании LVG. Создавался немецкий авиационный центр со своим персоналом конструкторов, производственников, администраторов и пилотов. В светлом помещении конструкторского бюро Эрнст обнаружил три чертежные доски и выжидательно улыбающегося ему рыжего и веснушчатого конструктора, оказавшегося поляком по фамилии Школьник. Только через несколько недель из Швейцарии на должность главного конструктора и технического директора прибыл господин Шнейдер. До этого он работал во французской компании «Ньюпор» и разработал для нее маленький скоростной моноплан с радиальным мотором «Гном-Рон», который хорошо летал. Теперь немецкая компания LVG с помощью Шнейдера решила построить копию «Ньюпора». Этот самолет можно было продемонстрировать на предстоящих весной следующего года больших воздушных гонках по маршруту Берлин – Вена. Был и дальний прицел – получить заказ от немецких военных на его серийное производство.

Аэродром Йоханнисталь принадлежал компании LVG. Она извлекала доход от сдачи в аренду участков земли, ангаров, организации испытательных полетов и проведения выступлений пилотов на своих самолетах перед зрителями, для которых были сооружены трибуны. Из столицы на аэродром приезжало все больше и больше народа. Часто толпа зрителей выходила из-под контроля и вырывалась на летное поле. Особенно когда случалось падение самолета, все хотели своими глазами увидеть вблизи, что конкретно произошло.

Эрнст часто видел, как администратор аэродрома, господин фон Тшуди, наводил порядок с палкой в руке и браунингом в кармане.

В то время огромное число предприимчивых немцев арендовали ангары на аэродроме и воздвигали в них неимоверные по изобретательности летающие конструкции. Было очень престижно – окончить местную летную школу. Центрами общения на аэродроме служили два кафе. Эрнст всегда видел здесь много красивых и веселых девушек не из самых благополучных семей, которые приезжали из Берлина. Пилоты, постоянно рисковавшие жизнью, проживали каждый день как последний и были очень щедры. А у Эрнста денег было мало, их хватало только на самое необходимое. Здесь Эрнст часто встречал тощего и долговязого датчанина Фоккера. Он был убежденный холостяк, и полеты на самолетах доставляли ему истинное наслаждение. Во время Первой мировой войны Фоккер создаст знаменитые немецкие самолеты-разведчики.

Другой выдающейся фигурой на аэродроме был хозяин деревянного ангара, где изготавливались и продавались пропеллеры. На самолетах они часто ломались и пользовались повышенным спросом. Вильгельм Сикац зарабатывал в десять раз больше, чем Эрнст, и щеголял в полосатых брюках, цветастом галстуке и летном шлеме. Через сорок лет он будет работать у Хейнкеля одним из директоров по продажам.

Маленькая черноволосая Мелли Бизе из Дрездена была королевой среди пилотов. На аэродроме ее знали все. Помимо необыкновенного обаяния, она отличалась высоким летным мастерством и сохраняла за собой рекорды по высоте и продолжительности. По основной профессии она была скульптором, и у нее была своя студия в Мюнхене. Но она слишком сильно хотела летать и очень преуспела в этом. Даже несколько падений, после которых она чудом осталась жива, не остановили ее.

Боссом Эрнста оказался Шнейдер, у которого молодому конструктору можно было многому научиться.

И Эрнст жадно впитывал новые для себя премудрости. Но скоро обнаружил, что все творческие возможности Шнейдера замыкаются внутри проекта французского Ньюпора. Весь французский опыт Шнейдера, с которым его пригласили, Эрнст отлично усвоил.

Но тут открылось такое, что поставило под сомнение компетентность Шнейдера. Из шести немецких монопланов, похожих на Ньюпор, построенных для гонок Берлин – Вена, почти все разбились в процессе летных испытаний. Причина, которую Шнейдер отказывался признать, скрывалась в недостаточной прочности крыльев. Теперь военное ведомство Германии разочаровалось в монопланах и на много лет сохранило предубеждение к этой прогрессивной схеме самолета.

Компания LVG приступила к разработке бипланов. Тут уж Хейнкель проявил себя. Он уже был в компании за главного конструктора. Биплан, который он разработал, существенно отличался от его первого и несчастливого самолета. Теперь мотор он расположил в носу с тянущим воздушным винтом и отказался от переднего горизонтального оперения. Схема биплана принимала классические очертания.

А кругом творилось невероятное. Самолеты в разных странах семимильными шагами утверждали свою привлекательность в разных областях человеческой деятельности. Под Парижем на военном параде биплан компании Кодрон с небольшим радиальным двигателем уверенно летал, хотя его фюзеляж из труб и расчалок и не был покрыт обшивкой. Такая схема была в моде. Ей следовали Сикорский, Харт и др.

Появился бизнес воздушного цирка и гастролеров-пилотов, зарабатывающих в день до тысячи долларов. Начали процветать школы летчиков и авиашколы конструкторов самолетов. Француз Луи Полан на «Фарма-не» установил рекорд высоты – 1270 м и на состязаниях под Лос-Анджелесом заработал за неделю больше других участников – 19 тысяч долларов. Он также выиграл приз газеты «Дейли Мейл» в 10 тысяч фунтов за перелет из Лондона в Манчестер протяженностью 300 км.

Пилот Чавез перелетает на «Фармане» через Альпы из Швейцарии в Италию, чтобы получить приз в 14 тысяч долларов. Но перед посадкой у его моноплана отвалились оба крыла. Чавез скончался через четыре дня. В это же время в Бостоне на соревнованиях американец Грахам-Вайт побеждает в упражнении бросания гипсовой бомбы в макет корабля. Рекорд высоты уже 3,5 км, затем – 3,9 км; скорости – 132 км/ч, дальности – 736 км. Французский радиальный мотор «Гном» уже развивает мощность 100 л.с.

Самолет американца Кертисса взлетает в Сан-Франциско и садится на палубу авианосца «Пенсильвания», затем взлетает и совершает посадку на аэродроме взлета.

В то же время количество самолетов, которыми располагает Воздушный корпус немецкой армии, составляет менее двух десятков. Через два года их будет в двадцать раз больше.

Женитьба

Эрнсту Хейнкелю прибавили зарплату, и в свои 24 года он почувствовал себя достаточно взрослым и прочно стоящим на ногах.

С Паулой он познакомился в Штутгарте, еще когда был студентом. Она была очень хорошенькая, и он влюбился с первого взгляда. Паула ценила его энергию, увлеченность авиацией, его практичность и его искреннюю улыбку. Ее не смущал маленький рост Эрнста. Она как-то сразу доверилась ему. Он казался ей очень надежным. Но, конечно, решающим в ее выборе было удивительное сходство маленького Эрнста с ее отцом. Отец был для нее олицетворением мужского достоинства. Она всегда, еще со школьной скамьи, мечтала, чтобы ее суженый был бы похож на отца. И чтобы его улыбка была бы такой же обворожительной, как у отца. И чтобы он так же нежно обнимал ее, как отец. Ее отец тоже был маленького роста.

Бурный роман Паулы и Эрнста продолжался несколько месяцев. Но этот его злосчастный самолет! Он оторвал Эрнста от нее. Потом эта авария… Она навещала Эрнста в госпитале, жутко переживала. Но даже его жалкий вид и искалеченное тело не отвратили ее от любимого.

Эрнст очень ценил ее верность. И он любил ее. Иногда он сравнивал Паулу с другими девушками, которые были в его поле зрения. И всегда эти сравнения были в пользу Паулы. Теперь, когда он оправился от полученных при падении самолета травм, когда у него была стабильная работа и хороший заработок, когда ему осточертели эти аэродромные кафе с их бесшабашным народом, решение жениться пришло, как надежда на новый, более высокий уровень жизни.

Он поехал в Штутгарт свататься. Его красноречие не встретило особого сопротивления. Паула хотела выйти замуж за Эрнста, и ее родня не возражала. Свадьбу назначили на первый день осени – 1 сентября 1912 года, и Эрнст уехал в свой Йоханнисталь, переполненный радужных надежд.

Как раз в это время его компания переживала трудные дни – уже разбилось насколько их скоростных монопланов типа Ньюпор. Еще летали оставшиеся два, но гонки Берлин – Вена уже состоялись без них. Нервозность была предельная. В конце августа приходит тревожное сообщение – в Чехии, в районе Прерау, упал предпоследний «шнейдеровский» моноплан. Хейнкеля с двумя механиками посылают туда в командировку, чтобы во всем разобраться на месте.

Наступило первое сентября, и в доме семьи Паулы в Штутгарте драматическая ситуация накаляется. Невеста в белом платье. Многочисленные гости, приглашенные на свадьбу из разных мест Германии, приехали, оделись во все самое лучшее и ждут команды отправиться в костел на бракосочетание. А от жениха ни слуху ни духу. Очень похоже, что он передумал. Невеста в слезах. Все ее утешают разными доводами, но общая тревога за судьбу их девочки достигла своего апогея. И в этот момент посыльный приносит телеграмму от Эрнста: он находится в командировке по срочному делу в Чехии и не сможет приехать в ближайшие два дня. Все вздохнули с облегчением и убеждали невесту и ее родителей, что работа авиатора всегда сопряжена со множеством непредвиденных важных событий, что авиаторы вообще не женятся. А раз уж Эрнст прислал телеграмму, то он наверняка хочет жениться, надо только подождать.

И действительно, свадьба состоялась по всем канонам и традициям порядочных швабов. Молодые уехали в Йоханнисталь и арендовали небольшой семейный дом с мебелью на тихой Йоханис-Вернерштрассе. Эрнст наслаждался семейным счастьем. Впервые в жизни он спал на широкой деревянной кровати в отдельной спальне, а обедал за большим столом в красивой столовой. Да, он реально ощутил более высокий уровень быта, домой спешил, как на праздник, где его ждала улыбающаяся молодая жена. На столе появлялись изысканные блюда, любовно созданные ее неиссякаемой изобретательностью.

Свой первый совместный праздник Рождества они отмечали дома и пригласили самых близких друзей. Купили и украсили елку. Наступающий 1913 год сулил им только радость и уверенность в завтрашнем дне.

В компании «Альбатрос»

Не прошло и нескольких месяцев нового года, как в размеренной и успешной жизни Эрнста Хейнкеля произошел крутой поворот.

Еще не было и семи утра, когда длинный звонок в дверь дома заставил Эрнста тихо выскользнуть из теплой постели, где безмятежно и крепко спала Паула, и прошлепать к входной двери. За ней стоял улыбающийся и, как всегда, шикарный Хельмут Хирт. Эрнст окончательно проснулся и ясно вспомнил, как Хельмут отважился взять его в полет, да еще с маленьким своим братом. С тех пор Хельмут стал еще более знаменитым пилотом, который выигрывал многие соревнования. Недавно он получил первый приз – 40 тысяч марок в гонках долины Верхнего Рейна. Он также получил приз, пролетев из Мюнхена в Берлин за 5 часов и 41 минуту. А в гонках Берлин – Вена, в которых монопланы компании Эрнста так и не приняли участия, Хельмут был единственным пилотом, долетевшим до Вены.

Сейчас он примчался в такую рань на своем гоночном автомобиле, чтобы уговорить Эрнста построить ему для предстоящих 29 июня соревнований на озере Констанц гоночный гидросамолет. С недавних пор, подчиняясь причудам судьбы, Хельмут занял пост технического директора компании «Альбатрос», хотя и обладал лишь самыми поверхностными знаниями в области проектирования и конструкции самолетов и не имел терпения для системных исследований. В качестве программы «максимум» Хельмут наметил уговорить Эрнста заменить его на посту технического директора в «Альбатросе».

Но, увидев сонную физиономию Эрнста, чуткий Хельмут понял, что сейчас его шансы слишком малы. Он только заверил Эрнста, что его предложение о работе на компанию «Альбатрос» является абсолютно официальным, и пригласил друга встретиться с ним для детального обсуждения сегодня вечером в гостинице рейхстага, где он живет. Хельмут, как всегда, спешил, обнял Эрнста и кинулся к своему автомобилю. Мотор без глушителя издал несколько протяжных рыков, и Хельмут умчался.

Эрнст терзался целый день. Он взвешивал все «за» и «против». Он вспомнил о всех препонах, которые ему устраивал Шнейдер, о всех унижениях, которые он от него терпел. Почему-то с самого начала Шнейдер видел в Хейнкеле своего главного соперника. Он прятал от него под замком привезенные им из Франции синьки чертежей Ньюпора, не давал читать получаемые авиационные журналы. Он всячески стремился ограничить участие Эрнста в решении общих принципиальных вопросов проекта, поручая ему только частные задачи конструирования. При этом он указывал, как эти задачи должны быть выполнены.

С другой стороны, теперь, когда посрамленный Шнейдер отошел в сторону и в конструировании биплана у Эрнста была полная свобода в выборе технического решения, ему было жалко покидать свою компанию LVG даже ради большей зарплаты, которую обещал Хельмут. Бипланы в LVG они строили по заказу военных, хотя все прикидки и расчеты убедили Эрнста, что схема моноплана дает меньшее сопротивление и моноплан обеспечит большую скорость.

Вечером Эрнст появился в вестибюле гостиницы рейхстага. В номере Хельмута напротив хозяина сидел также совладелец компании «Альбатрос», молодой еще Отто Винер. Его Хельмут пригласил явно для подкрепления, потому что он был выдающийся переговорщик и мог уболтать любого. И на Эрнста он действительно произвел очень приятное впечатление своей искренностью и простыми манерами.

Технология переманивания хорошего специалиста уже тогда была отработана достаточно хорошо. Сначала Отто завел с Эрнстом разговор о трудностях, которые тот испытывал и продолжает испытывать в своей компании. Потом начались обещания тех «райских» условий, в которых Эрнст будет работать в «Альбатросе». Отто давал Эрнсту «честное слово», что ни в чем не будет мешать ему творить все, что он захочет, и его зарплата будет вдвое превышать теперешнюю.

– Я очень мало понимаю в самолетах, – честно признавался Отто. – Поэтому Вы, господин Хейнкель, можете строить любые самолеты.

Затем он расплылся в доверительной улыбке и добавил:

– И так долго, пока они летают, и летают хорошо.

– И монопланы я могу строить? – робко спросил Эрнст.

– Конечно, и монопланы, и бипланы. Лишь бы они летали, и летали хорошо, очень хорошо.

И Эрнст Хейнкель сдался. В двадцать пять лет он становится главным конструктором самолетостроительной компании. Хозяин «Альбатроса» Отто Винер сдержал свое «честное слово». Он приезжал на автомобиле из Берлина на аэродром Йоханнисталя и сидел в своем кабинете в ангаре компании несколько часов и уезжал обратно. Отлично управляясь с бизнесом компании и организуя ее работу, он совершенно не интересовался техническими проблемами конструирования самолетов. Хейнкель действительно почувствовал полную свободу творчества и ощутил себя главным конструктором. Но он помнил и об ответственности. Его шрамы на лице напоминали ему каждый день, что он в ответе за жизни пилотов. И если он в чем-то ошибется, если его самолет не сможет взлететь или окажется неустойчивым, то его репутации будет нанесен непоправимый удар и его карьера рухнет. Но когда тебе двадцать пять и ты уже прошел школу создания самолета, сам летал и даже падал, то твой путь авиаконструктора кажется обреченным на успех. И когда все кругом летают, то ты уверен, что можешь построить самую лучшую машину.

Для начала своей работы в «Альбатросе» он должен построить самую быструю машину для Хельмута. До конца июня осталось мало времени, когда на ровную гладь огромного озера Констанц на границе со Швейцарией, которое теперь называется Боденским озером, спустят с берега свои самолеты на поплавках участники самого престижного соревнования года. На этом озере еще стоит огромный плавучий ангар для дирижаблей Цеппелина, отсюда они взлетают в круизы. И от гладкой водной поверхности этого озера должны оторваться самолеты на поплавках, пройти дистанцию на время и снова приводниться в заданном месте. Но гидросамолет на поплавках должен при разбеге преодолеть огромное сопротивление воды, и если он окажется слишком тяжелым, то вода его не отпустит и он не взлетит.

Эрнст уже месяц работает над проектом скоростного гидросамолета, и Хельмут не давит на него. Но Хельмут, пилот от бога, генерирует идеи, и большая их часть нравится Эрнсту. Он принимает их и воплощает в своей конструкции. Эрнст серьезно вознамерился на этом самолете побить рекорд озера для скорости. Требование Хельмута по специальной отделке кабины не показалось Эрнсту невыполнимым, и он обещал сделать все. Хельмут нарисовал феерическую картину: он во всем белом у всех на глазах садится в кабину, которая изнутри отделана ярко-красной кожей, садится в мягкое кресло диванного типа, которое тоже обшито такой же кожей. По бортам кабины, помимо элегантных панелей в несколько рядов, должны располагаться полочки для мелких вещей, также обшитые красной кожей.

Увлечение Эрнста новой работой было настолько сильным, что он находился в ангаре по 14–16 часов в день. Его мечта – моноплан – обретала реальные формы. Он помнил печальный результат недостаточной прочности крыльев монопланов Шнейдера. И каждое новое решение принимал с большой осторожностью. Схема моноплана определилась, но полностью отказаться от проволочных растяжек сверху и снизу крыла он не мог. Мотор тоже определился – рядный «Мерседес» мощностью в 75 л.с. Но чтобы испытать новую конструкцию в воздухе, Хейнкель решает первый экземпляр моноплана оснастить колесным шасси и взлетать с земли. Когда все вопросы устойчивости и управляемости на первом моноплане будут решены, тогда испытания можно перенести на воду. На втором экземпляре самолета он установил два поплавка.

Гидросамолеты в это время строили в разных странах. Конструкторы ошибочно полагали, что посадка на воду будет гораздо мягче и безопаснее, чем на твердую землю. Эрнст внимательно рассматривал фотографии искореженных при посадке на воду самолетов в газетах и журналах. У одних разрушались поплавки, у других отваливался хвост. Он должен был правильно оценить нагрузки от воды и все сделать прочным.

Первый моноплан Хейнкеля

В это время только несколько человек в мире знали законы аэродинамики. Эрнст Хейнкель не входил в их число, но обладал невероятной интуицией. Для скоростного моноплана он спроектировал фюзеляж в форме торпеды. Для крыла выбрал выпукло-вогнутый профиль. Но в целом его моноплан во многом напоминал австрийский «Таубе», хотя конструктор уже ближе подошел к будущему классическому облику.

Третьим монопланом был уже гидросамолет увеличенных размеров с более тяжелым мотором в 100 л.с. Это уже был самолет-амфибия. На его поплавках Эрнст установил убирающиеся колеса. Он мог взлетать и садиться как на аэродроме, так и на воде. Хельмут ходил вокруг него зачарованный и решил, что именно на этом самолете он будет соревноваться на озере. И вдруг, в упор глядя на Эрнста, тихо прошипел: «А где же красная кабина?» Только сейчас Эрнст понял, что забыл про свое обещание. Через несколько дней все было сделано, как хотел Хельмут.

Заблаговременно к началу соревнований целая экспедиция «Альбатроса» на автомобилях и грузовиках с прицепами начала свое путешествие на юг Германии, к озеру Констанц, протяженностью более 700 км. Эрнст почему-то был уверен в победе, и эта уверенность передалась остальным. Всем своим видом – в новом сером костюме с ярким галстуком и летным шлемом на голове – он подчеркивал неминуемость успеха. Хельмут упаковал свой белоснежный летный костюм в чемодан и считал, что главный приз в сумме 40 тысяч золотых марок у него в кармане. Он даже благородно предложил Эрнсту 10 % в случае выигрыша. Второй пилот Ганс Волмюллер, который должен был лететь на меньшем, 70-сильном моноплане с поплавками, также надеялся на победу.

Город Констанце, на южном берегу одноименного озера, встретил кавалькаду машин «Альбатроса» в праздничном убранстве. На берегу тихого, молочного цвета озера под ярким солнцем на светло-голубом небе собрались тысячи радостных нарядных людей. Офицеры блистали в униформах разных цветов. Часто слышалась иностранная речь. И во всем этом водовороте страстей и восторгов пилоты и конструкторы самолетов были в центре внимания.

Но время поджимало – надо было собрать и отрегулировать самолеты, перевезенные в кузовах и на прицепах грузовиков. Конкуренты уже вовсю гудели на берегу своими моторами, а некоторые гидросамолеты уже были на воде. Первым механики «Альбатроса» спустили на воду легкий моноплан Ганса Волмюллера. Как только он слегка закачался на небольшой волне, к нему по берегу сбежалась большая толпа самых рьяных любителей гидросамолетов. Самолет привлек их необычностью своих обтекаемых обводов, монопланной схемой крыла, поддерживаемого только несколькими растяжками, и двумя отдельными кабинами для пилота и для пассажира. Вопросы сыпались со всех сторон. Особый восторг толпы вызвало заверение Ганса, что на этом самолете он может катать с воды пассажира весом до 78 кг.

Но когда спустили на воду тяжелый моноплан Хельмута Хирта, уголки губ Хейнкеля опустились, нос стал казаться еще длиннее, и он весь как-то сразу сник. Его взгляд не отрывался от поплавков самолета – они погрузились в воду гораздо глубже, чем он рассчитывал. Самолет явно был перетяжелен. Конечно, более тяжелый мощный мотор, убирающиеся колеса на поплавках и больший вес конструкции увеличенного в размерах самолета – все это повлияло на его вес. Но Эрнст явно допустил ошибку в весовой сводке. При таком погружении поплавков мощности даже этого мотора не хватит, чтобы разогнать гидросамолет до скорости отрыва. Он просто на глазах тысяч зрителей не сможет даже взлететь!

На амфибии – поплавки и колеса шасси

Но безмятежный Хельмут уже завел мотор и начал выруливать по воде дальше от берега. Поплавки его самолета еще глубже погрузились в воду. Как назло, погода была совершенно безветренной, и на помощь встречного ветра при разбеге можно было не рассчитывать. После нескольких попыток взлететь Хельмут зарулил обратно к берегу. Его долгий, полный тоски взгляд пронзил Эрнста, и, ни слова не говоря, Хельмут незаметно куда-то исчез. Испарились и все механики. Конструктор самолета стоял один на берегу и критически смотрел на свое творение. Как же снизить его вес? В голове с огромной скоростью пролетали возможные и невозможные варианты решения. Когда механики вернулись, перекусив и утолив голод, план облегчения самолета у Эрнста был готов, но надо было спешить. Он приказал вытащить самолет на берег и приступить одновременно к демонтажу колес на поплавках со всеми деталями, обеспечивающими их выпуск и уборку, а также шикарного тяжелого кресла пилота, боковых панелей, полочек и пола кабины. Вместо сиденья появилась легкая дощечка, на которой должен сидеть Хельмут, держа ноги на педалях. Через полчаса доработку самолета закончили, и тогда Эрнст попросил еще раз проверить герметичность поплавков, слить бензин из бака и заправить его снова только на одну треть. Этого должно хватить на один полет.

Гидросамолет Хейнкеля, 1913 год

В это время прошло официальное открытие соревнований с речами и перерезанием красной ленточки. Участников начали вызывать на старт. Когда на берегу появился злой Хельмут, его облегченный самолет уже качался на воде. Ему объяснили что к чему, и он, чертыхаясь, забрался в кабину. Эрнст молил Бога о ветре, и чудо свершилось – легкий бриз задул с озера на берег. Хельмут начал разгон почти сразу. Мотор ревел, брызги от поплавков разлетались в стороны, и за самолетом на воде оставался пенистый след. А он все бежал и бежал по воде… Но тут все увидели просвет между поплавками и поверхностью воды. Гидросамолет Хейнкеля был в воздухе. Эрнст и все его механики от восторга запрыгали, как дети.

Хельмут выиграл первый же разыгрываемый приз за скороподъемность. Он забрался на высоту 500 метров за 11 минут и 6 секунд. Затем он пролетел 200 км за один час и сорок пять минут. «Альбатрос» мог праздновать большую победу. Хельмуту Хирту присудили главный приз соревнований – золотую чашу изумительной красоты и 40 тысяч золотых марок. Но он почему-то продолжал дуться на Эрнста. Ганс Волмюллер на маленьком гидроплане получил утешительный приз. Достижения Хейнкеля были отмечены специальным конструкторским призом. Вечером, когда рекой текло шампанское, они вроде бы и помирились с Хельмутом, но о 10 %, причитающихся Эрнсту, никто так и не вспомнил.

Первый гидроплан Хейнкеля над озером Констанц, 1913 год

Только через четверть века, когда праздновали 50-летний юбилей авиаконструктора Эрнста Хейнкеля, за несколько месяцев до своей кончины, больной раком печени Хельмут Хирт преподнес юбиляру подарок – ту самую золотую чашу. На ней ниже официальной старой надписи было выгравировано:

«Конструктору самолета-победителя на озере Констанце в 1913 году, Эрнсту Хейнкелю, на его пятидесятилетие от его старого друга Хельмута Хирта».

Так Хельмут выполнил свое забытое обещание. А для Эрнста Хейнкеля этот подарок был значительно дороже, чем четыре тысячи марок.

После победы на озере Констанце Эрнст Хейнкель возомнил, что он выдающийся конструктор. «Альбатрос» выставил на соревнования два его моноплана, и оба признаны лучшими. Но с точки зрения хозяина компании, Винера, участие в авиационных спортивных соревнованиях, даже и очень успешное, может принести только будущие заказы самолетов, а сегодня оно приносит компании одни убытки. Об этом он прямо заявил Эрнсту: «Мой дорогой господин Хейнкель, на сегодняшний день вы уже стоили мне 70 тысяч марок. И это не жалкие гроши!»

Эрнсту пришлось спуститься с небес на землю. Он должен проектировать и строить такие самолеты, которые покупают, и желательно в больших количествах. Реальными заказчиками были только военные, а они требовали бипланы. Хейнкель разрабатывает самолет-разведчик «Альбатрос В I» – двухместный биплан классической схемы. Конструкция этого самолета позволяла его быстро собрать и разобрать в полевых условиях. По времени, потребному для этого, первый боевой самолет Хейнкеля оказался победителем сравнительных испытаний на военной базе в Деберитце в 1913 году.

Теперь Эрнст уже думает о серийном выпуске своего разведчика. Он переделывает конструкцию так, чтобы она была технологична в производстве. Одновременно устраняет недостатки, выявленные на первом биплане, уменьшает размах крыла. Вес самолета был чуть больше тонны.

Рождается «Альбатрос В II». Он совершил первый вылет в самом начале 1914 года. По-прежнему наблюдатель располагается в передней кабине над нижним крылом, которое мешает смотреть вниз. А выступающий сверху носовой части самолета высокий блок шести цилиндров рядного мотора закрывает обзор вперед. Но самолет обладал главным преимуществом – он отлично летал.

Хейнкель оборудовал переднюю кабину вторым управлением, и самолет стал учебно-тренировочным. И заказы посыпались со всех сторон. Для компании Albatros Flugzeugwerke наступили золотые времена. Она строила эти самолеты не только для Германии, но и для Швеции, Австро-Венгрии и Финляндии.

Хейнкель теперь мог себе позволить варианты самолета с двигателями разной мощности до 120 л.с. С начала 1914 года имя Эрнста Хейнкеля впервые появляется в таблице рекордов Международной Авиационной Федерации (FAI). Это существенно повысило и репутацию компании «Альбатрос». Биплан В II установил рекорд высоты полета, забравшись на 4,5 км. Другая машина Хейнкеля, у которой вместо передней кабины был смонтирован дополнительный бензобак, продержалась в воздухе 24 часа и 10 минут. Этот мировой рекорд продолжительности полета был побит только через 13 лет во время одиночного перелета Чарльза Линдберга из Нью-Йорка в Париж.

Общий вид биплана Хейнкеля Albatros В II

Самолеты «Альбатрос В II» и его конструктор привлекли внимание всего авиационного мира. К лету 1914 года, перед началом Первой мировой войны, благодаря Хейнкелю компания «Альбатрос» превратилась в крупнейший немецкий авиационный концерн с числом работающих более пятисот. Она стала привлекательной для молодых инженеров, которые с началом войны сумели модифицировать биплан Хейнкеля, установив на него пулеметы и поплавки. И в дальнейшем на основе этого самолета они создали целый ряд удачных моделей истребителей, на которых предпочитали летать немецкие и австрийские асы, включая Манфреда фон Рихтгофена. Самолет Хейнкеля «Альбатрос В II» еще принял участие в советско-польской войне 1920 года.

Эрнст Хейнкель у своего биплана, 1914 год

Но весной 1914 года неуемный Эрнст Хейнкель уже покинул компанию «Альбатрос» с ее Отто Винером – он искал новые возможности и новые, более свободные условия для работы авиационного конструктора.

Биплан Хейнкеля В II 1914 года выпуска в Польше