Текст книги "Меч и любовь"

Закончив напутствие, Генрих отпустил Дамиана готовится к отъезду. Конечно же, хитрый и коварный Генрих утаил от Дамиана тот факт, что Люция заочно обручена с Кристофом ещё в детстве по обоюдному решению двух дружественных феодалов Генпиха и Лафайета. И то, что Дамиан пылал любовью к Люции нисколько не беспокоило Генриха, поскольку Дамиан был для него простолюдином и быдлом, а стало быть с ним он мог поступать по своему разумению, вплоть до уничтожения. А пока только Дамиан мог выполнить возложенную на него миссию по освобождению Люции. А далее всё будет в руках грозного Генриха. Дамиан за два дня спокойной и сытой жизни после темницы не то, чтобы окончательно окреп, но уже чувствовал себя здоровым. Молодость и закалка брала свое. В дорогу всё было собрано и готово, кроме провианта, который должен был доставить Франс. Оставались последние, ночь и день. Всё это время Дамиана не покидала мысль о Лжелюции, в которую он никак не мог поверить. Ему казалось, что с Люцией случилось что-то страшное, и она попросту замкнулась в себе. Дамиану трудно было поверить в то, о чём ему говорил Генрих, и ему казалось нелепым уезжать в поисках любимой неведомо куда. От любимой, которая находится совсем рядом. И он начал подумывать, а всё ли нормально с рассудком у Генриха?

Глава 3

Итак, выбрав момент и преодолевая огромные трудности, Люция сбежала из ненавистного замка Рауля Ланьяка. Но побег в конечном счёте, был неудачен, поскольку её без сознания и с повреждённой ногой вновь доставили в замок Рауля Ланьяка. И сделал это рыцарь Кристоф случайно нашедший её, по дороге к замку Рауля Ланьяка. И неизвестно, что бы с Люцией случилось в дальнейшем, если бы не это провидение в образе рыцаря Кристофа. У ворот замка при свете ярких факелов Кристоф к немалому своему удивлению распознал в найденном охотнике Люцию, дочь Генриха Альбре. Он хорошо помнил её прекрасное лицо и вряд ли мог обознаться. Но как она могла оказаться одна в тёмном лесу, в бессознательном состоянии, – мучился вопросом Кристоф. Расспросить он её не мог, так как она оставалась в беспамятстве. Первое, что пришло ему в голову, это то, что Люция вместе со своими людьми была отправлена Генрихом к замку Рауля Ланьяка на королевский праздник, который должен вскоре состояться. В его голову истинного рыцаря не могло даже близко прийти то, что случилось с Люцией. Разве мог он подумать, что благородный рыцарь Астор выкрадет девушку и будет держать её в заточении, добиваясь от неё любви? Конечно же, нет. Кристоф был одним из немногих, кто добросовестно выполнял все положения рыцарского устава и никогда не нарушал их, чего бы ему это ни стоило. По прибытии в замок барона Ланьяка, Кристоф передал больную лично Астору, молодому хозяину замка, поскольку Рауль Ланьяк отсутствовал в замке, а встречей прибывающих гостей занимался Астор. Кристоф проследил, чтобы Люции оказали соответствующий уход и вызвали лекарей. Необходимость в лекаре была большая, так как правая нога была вывихнута при падении, отчего причиняла девушке большие страдания, от которых она часто впадала в беспамятство. Кристоф два раза в день навещал Люцию. Он мог бы делать это и чаще, но Астор уверил его, что больную лишний раз не стоит беспокоить. В одно из таких посещений Люция пришла в себя. Открыв глаза, она увидела возле себя суетившихся женщин-служанок, которые ухаживали за ней и двух молодых людей в конце комнаты. Они тихо беседовали друг с другом. Лица обоих были смутно знакомы. Лицо ближайшего к ней юноши было продолговатым, невыразительным и напоминало застывшую маску спокойной печали. Второй был красив. Встретившись с ним взглядом, Люция вскрикнула, дёрнулась всем телом и вновь потеряла сознание. После этого случая Кристофа по распоряжению Астора не пускали к Люции, ссылаясь на то, что никто не должен её беспокоить во время выздоровления. Наконец возвратился в замок и сам хозяин – Рауль Ланьяк. Подготовка к празднеству вступила в новую фазу. Собравшиеся рыцари, именитые и не совсем, вместе со своими оруженосцами и слугами готовились к праздничным турнирам, честь проведения которых в этом году была предоставлена барону Раулю Ланьяку, одному из преданных феодалов короля. С этого момента все деяния, заботы и хлопоты в замке и в его селениях были посвящены только одному – на самом высшем уровне провести увеселительное праздничное зрелище, где на суд зрителей представлялись удаль, сила, боевая сноровка, умение владеть оружием, конём и прочими атрибутами рыцарства. Одним словом, огромная энергия, бурлящая в молодых людях на этом турнире, должна была найти себе выход. И самое главное – всё это незабываемое действо происходило на фоне прекрасного дамского великолепия, которые с нескрываемым восхищением наблюдали за юными участниками турнира и тайно вздыхали по некоторым, мечтая о любви. Замок стал неузнаваем. Некоторые его части были отремонтированы, везде царил порядок. Башни замка, его небольшие улочки и все внутренние постройки были украшены разноцветными флажками и гирляндами цветов. Но более всего было украшено ристалище – поле для рыцарских поединков и схваток. А поскольку ристалище являлось кульминацией проведения праздника, то естественно всё внимание по украшению этого места было наибольшим. По бокам ристалища были трибуны для многочисленного зрителей всех сословий. В центре трибун располагались места украшенные геральдикой для вельможных господ и короля. Гости помаленьку съезжались со своими большими и малыми свитами. Были почти все представители этого небольшого королевства за исключением некоторых феодалов, в том числе и Генриха Альбре. Празднество не начиналось из-за проливных дождей, которые неожиданно начались и также неожиданно закончились через несколько дней. И как только вышло солнце, всё вокруг вновь оживилось, и праздник начался. Не стоит утомлять читателя всем тем, что сопутствует празднику в средневековом замке и вокруг него. Потому что атмосфера любого праздника, какой бы он ни был, во все времена схожа – на некоторое время большинство людей, забыв о горе, невзгодах, испытывают большое или маленькое веселье и радость. И пусть себе веселятся, а мы вновь вернёмся к нашим героям. Рауль Ланьяк вернулся в замок на празднество не один. С ним прибыла хозяйка западного поместья Беатрис Жуайез со своим старшим сыном Аленом. Это она, властная и умная женщина, много лет назад приняла под свою защиту вконец разгромленного Рауля Ланьяка, а затем помогла ему вновь отвоевать свое поместье у Генриха Норса. Вначале, в течение нескольких лет, их отношения складывались как мужа и жены, но впоследствии чувства охладели, и они стали жить каждый в своём замке порознь. Но по-прежнему были очень дружны и помогали во всём друг другу. Незыблемым оставался и договор о том, что Астор являлся основным наследником замка Рауля Ланьяка. Дорогую гостью со свитой тепло встретил Астор, младший сын Беатрис Жуайез, и поместил в лучшие покои замка. Раулю его доверенные люди сразу сообщили всё, что произошло с их пленницей, подробно рассказав о побеге и об обратном возвращении Люции. Тайна пребывания Люции в замке была снята. И всё благодаря Кристофу, который, по своему простодушию, объявил почти всем, что в замке находится Люция Альбре. Он также не скрывал, что на обратном пути обязательно заберёт её с собой. Всё это было на руку Астору. Он со своей стороны постарался, чтобы ни у кого не было сомнения, что Люция была привезена в замок Кристофом в качестве гостьи. Тем самым, переложив все неприятности исчезновения Люции на Кристофа и сняв с себя ответственность за происшедшее. Его нисколько не беспокоило то, что Люция, выздоровев, могла вскрыть всю эту неправду, так как теперь всё можно было списать на её болезнь. Что касается своих подданных, в их молчании он не сомневался. Но про себя Астор по-прежнему сохранял надежду на то, что Люция будет его, ибо любовь к этой девушке захлестнула его всецело. В конечном счёте, всё случившееся могла разъяснить только сама Люция и все с нетерпением ждали её выздоровления. Медвежья услуга, оказанная Кристофом, в том, что он спас Люцию, вовсе не радовала Рауля. Уж он-то знал, что во всю эту нелепицу вряд ли поверит Генрих. И не пройдёт и недели, как он узнает, что его дочь находится в замке Рауля. И тогда от непредсказуемого и горячего соседа можно было ожидать чего угодно. Тем не менее, Рауль был спокоен и решил положиться на судьбу. Поэтому по прибытии в замок, не встретившись даже с некоторыми именитыми гостями, он направился к Люции. Она уже пришла в себя и тренировалась в хождении в отведённой ей богато убранной комнате. Рауль сразу обратил внимание, что у девушки не пропал испуганно-настороженный взгляд. И ничто в ней не говорило, что она была рада и довольна, не смотря на заботу. Хозяин замка понял, что разговор должен быть только на чистоту. Он попросил прислугу удалиться, присел на стул и попросил присесть Люцию. Та не спеша выполнила просьбу хозяина замка и, подняв голову, посмотрела ему в глаза. И ведь что удивительно, это был единственный человек в замке, который не вызывал у неё чувства неприязни, как все остальные окружавшие её до этого. А заглянув в глаза, она увидела огоньки большой потаённой души, которые можно увидеть только у очень добрых или близких людей. Рауль взял её руку в свои большие шершавые ладони и произнёс:

– Дитя моё, я всё про тебя знаю, и верь мне, ничего плохого с этого момента с тобой не случится. А когда поправишься, незамедлительно можешь уехать домой в замок Генриха Альбре, твоего отца. Я понимаю, что ты хотела бы уехать отсюда немедленно и виной тому мой взбалмошный сын Астор. Поверь мне, я с ним разберусь, и он будет обязательно наказан. Тебя же я прошу оказать мне услугу и погостить в моём замке хотя бы на время праздников. Твоего отца я уведомлю немедленно. К тому же, ты ещё не совсем здорова для длительной дороги. Если захочешь, я познакомлю тебя со многими именитыми людьми нашего королевства, – Рауль плотнее сжал руку Люции и улыбнулся.

– Отбрось печаль, девочка. Всё зависит от тебя, и если ты будешь весела, то я уверен, тебе очень понравится наш праздник, – и, подмигнув, добавил: – А возможно и юные кавалеры, которые в честь юных дам будут не щадить себя, чтобы заставить трепетать девичьи сердца.

– В общем, – закончил Рауль, вставая, – в любом случае последнее слово за тобой. Однако хочу надеяться, что я уговорил тебя. И ничего не бойся. И ещё вот тебе небольшой колокольчик, услышав который, человек за дверью сразу сообщит мне, и я немедленно буду здесь.

Рауль хотел уйти, но Люция не спешила его отпускать. Она резко встала и промолвила:

– Господин Ланьяк, я возможно выполню, о чём вы меня просите, но… – она помедлила, устремив свой взгляд в его внимательные и добрые глаза, затем продолжила: – Скажите молодому хозяину замка, чтобы он оставил меня в покое, чтобы его не впускали сюда вообще…– начала распаляться Люция. – Я ему уже дала понять, что если он не оставит свои притязания, то я не ручаюсь за себя. – И она, чуть не плача, закончила: – Пожалуйста, отпустите меня домой и как можно быстрее, пожалуйста, господин! – и Люция разрыдалась.

Рауль обнял её по-отцовски и начал успокаивать.

– Ну-ну, успокойся и перестань плакать. Говорю же тебе, если пожелаешь, можешь уехать хоть завтра, я снаряжу своих людей и отправлю тебя с ними домой. Что касается Астора, сюда он даже близко не подойдёт, я прикажу слугам охранять тебя от него, а с ним у меня будет суровый разговор на эту тему. Вот и всё. В общем, жду твоего конкретного решения завтра утром, – затем помолчав, закончил. – Ну ладно, мне пора. Ждут гости.

У дверей Рауль оглянулся. Люция стояла там же у стула, одной рукой держась за высокую спинку. Она действительно была прекрасна и лицом и фигурой. И у старика защемило сердце, потому что только сейчас он разглядел очевидное сходство со своей первой и любимой женой Аделиной. Ему стало горько, что скоро он расстанется с этой прекрасной юной девушкой… со своей дочерью.

– Не забудь про колокольчик, – грустно произнёс Рауль и медленно вышел.

Глава 4

У Дамиана созрел план, над которым он долго думал. Он понял, что жить под Генрихом уже не сможет и решил бежать с «Люцией» и своим единственным отцом (больше у него никаких родственников не было). Последняя встреча с Лилианной ещё больше укрепила необходимость ещё раз увидеться с ней. В первый и второй день Дамиан искал момент, чтобы проникнуть в комнату к Лилиан. Но дверь охраняли два стражника, а ключ хранился у отдельного человека, который вместе с прислугой приходил открывать дверь, чтобы приносить еду. По случайности оказалось так, что комнаты Дамиана и Лилиан находились рядом. Дамиан часто наблюдал, как в одно и то же время девушке приносили еду. Он обратил внимание на то, что всякий раз стражники останавливали служанку и брали у неё с подноса остатки от того кушанья, которое приносилось ранее. Служанка этому не противилась, видимо этот неписанный ритуал был заведён уже давно. Затем стражники заходили за один из каменных столбов и предавались трапезе. Отсюда Дамиан сделал вывод, что стражу, да и часть прислуги, кормили не на убой, коль им приходилось тайно подворовывать с господского стола. Итак, в последнюю ночь, Дамиан решил во что бы то ни стало, попасть к «Люции». Дождавшись, когда процессия, состоящая из прислуги и ключника, проходила мимо его комнаты после посещения Лилиан, юноща, стоявший за каменным столбом, быстро схватил за шиворот ключника и так же быстро зажал ему рот рукой. Затем, когда ничего не подозревавшая прислуга удалилась, втащил его в свою комнату. Ключник попытался сопротивляться и даже кричать, но после того, как получил удар кулаком по затылку, сразу обмяк и успокоился. Дамиан обвязал ему рот какой-то тряпкой и на всякий случай привязал к спинке большой дубовой кровати. Сдернул с шеи пленника ключ и бесшумно выскочил обратно в коридор. Стражников у двери не было. Они о чём-то тихо разговаривали недалеко от двери за каменным столбом, явно что-то пережёвывали. Дамиан на цыпочках не слышно подобрался к двери и так же тихо открыл её ключом. На счастье Дамиана, дверь отворилась без скрипа. Дамиан был готов и к схватке со стражниками, но к счастью это не понадобилось. Обуреваемый страстью, юноша наконец-то достиг цели, он оказался в комнате своей возлюбленной. Его уже не заботило, как он выйдет обратно, главное, он был рядом с любимой девушкой. С «Люцией». И он искренне верил, что это Люция, его любимая. Продолжая стоять у закрытой двери, он осмотрелся. Ему хотелось кинуться к «Люции», настолько он истосковался по своей любимой, но, вспомнив, в каком она состоянии, Дамиан сдержался. Лилиан лежала на большой кровати в своём повседневном платье, сжавшись в калачик. Она спала. Дамиан медленно приблизился к ней и долго смотрел на неё. Лилиан приоткрыла глаза, почувствовав, чьё-то присутствие. И как ни странно, она не испугалась, увидев перед собой Дамиана. В её взоре молодой человек расплывался на границе сна и реальности. Уже долгое время Лилиан находилась в неведомом ей заточении среди чужих людей. И только несколько образов дорогих и близких постоянно являлись ей во сне. Это были отец и мать. Но совсем недавно появился и новый образ, к которому Лилиан с первого знакомства прониклась каким-то особым чувством, ещё не ведомым ей и щемящим сердце. Поэтому, окончательно проснувшись и увидев перед собой действительно Дамиана, она в глубине души даже обрадовалась. Но поскольку говорить она не могла, она жестом пригласила парня сесть рядом. Увидев на шее Дамиана свой медальон, она вновь ощутила жалость и нежность к этому человеку. Дамиан оказался сейчас единственным близким человеком, от которого веяло надеждой на избавление из неволи. Дамиан смотрел в глаза девушки и вновь отбросил все сомнения, что перед ним чужая девушка. Для него это была Люция и ни кто иной. Таким образом, Дамиан продолжал находиться в заблуждении относительно того, что перед ним находилась действительно не Люция. Но от этого ему нисколько не было хуже. Юноша был счастлив. Он не присел рядом, а медленно опустился на колени перед ней и уткнулся лицом в ее ноги, нежно обняв девушку за талию. Лилиан вздрогнула, но не отстранила его. Она нежно накрыла своими ладонями его белокурую голову. Так могло длиться сколь угодно долго. Но Дамиан поборол захлестнувшие его чувства. Он распрямился, взял руки девушки в свои большие ладони и, глядя в её красивые глаза, начал говорить. Лилиан не могла понять, о чём он говорит, но всей душой чувствовала, что этот человек хочет ей помочь и сам нуждается в помощи.

– Ты сейчас больна, но это временно, ты обязательно поправишься, всё пройдёт, я верю. Ведь узнала же ты меня и в первый и в этот раз. Ведь правда, милая Люция? – полушёпотом говорил Дамиан. – Пусть ты не говоришь, но ты всё понимаешь. Я это вижу по твоим глазам, – продолжал Дамиан. – Твой отец задумал что-то нехорошее, но я не дам тебя в обиду, чего бы мне это не стоило.

Лилиан внимательно следила за Дамианом, переводя взгляд то на его глаза, то на быстро шевелящиеся губы. Вдруг она резко вырвала свои руки из его ладоней и, устремив пылкий взор прямо в глаза Дамиану, правой рукой коснулась его плеча, затем своего, и после этого направила руку в сторону двери. Так она проделала несколько раз и в конце ласково прижала ладонь к его груди, где висел медальон. Дамиан всё понял. Девушка знаками просила вызволить её отсюда. Выпустив медальон из рук, Лилиан отвернулась, и крупные слёзы покатились по её щекам. Только сейчас Дамиан понял, какую злую шутку хотел сыграть с ним Генрих. Он хотел послать его на верную смерть к своему заклятому врагу, как можно дальше от Люции. Одно только было не понятно. Ведь Генрих мог без особого труда, в любой момент избавиться от Дамиана. Почему же он избрал этот путь – отправить его к Раулю Ланьяку за якобы украденной Люцией?

– Бред какой то, – вслух произнес Дамиан. – Так не бывать этому! – Дамиан склонился над Лилиан, обнял её за плечи и, глядя в пылающие глаза, произнёс:

– Люция, я освобожу тебя отсюда. Мы с отцом увезём тебя в дальнюю горную деревню, где нас никогда не найдут. Ты обязательно выздоровеешь и будешь как прежде здоровой и весёлой, – и, немного помедлив, закончил. – И мы снова будем счастливы как прежде.

Дамиан склонился и поцеловал её в губы. После первого и жаркого поцелуя молодого юноши Лилиан решила повиноваться этому человеку во всём…

Теперь слова о свободе нужно было подкреплять делом. Дамиан непродолжительное время раздумывал, обхватив виски ладонями, затем, резко повернувшись к девушке, сказал:

– Возьми свои вещи и следуй за мной.

Но Лилиан продолжала сидеть, внимая его словам, но ничего не предпринимая. Дамиан догадался, что и впредь временно придётся пользоваться знаками для общения. Теперь он изложил свою мысль движениями рук и мимикой. Девушка всё поняла. Она быстро разыскала необходимую одежду и приблизилась к Дамиану, всем видом показывая, что и дальше готова исполнять все его указания. Из чего Дамиан окончательно понял, что девушка в полном душевном здравии, за исключением способности говорить и слышать. Теперь очередь действовать была за ним. Он понимал, что выйти так же незаметно, как вошёл, теперь уже не удастся. Тем более, вдвоём. Поэтому он поступил следующим образом. Загасил ближайший к двери факел, чтобы у двери был полумрак, и, взяв за руку Лилиан, подошёл к двери. Отстранив девушку за себя, он уже было собрался приоткрыть дверь, как вдруг Лилиан сильно сжала его руку, а другой стала показывать на противоположную стену. Дамиан быстро взглянул в ту сторону, и ему показалось, что край занавески, прикрывающий окно и часть стены, резко отдёрнулся. Лилиан коснулась плеча Дамиана, а затем стала быстро жестикулировать, показывая на глаза. Из чего он понял, что там она увидела чьи-то глаза. Дамиан быстро пробежал через комнату и отдёрнул занавесь. За занавесом была небольшая ниша в стене с углублением, уходящим куда-то вверх, и служившая, по всей вероятности, примитивной вентиляцией этого помещения. Приблизившись к нише, Дамиан ощутил еле уловимое дуновение ветерка, холодившее волосы. Вернувшись к девушке, он объяснил, что причин для беспокойства нет, хотя Лилиан продолжала качать головой, не соглашаясь с ним. Тем не менее, Дамиан решил продолжить свой дерзкий план. Изъясняясь знаками, он приказал девушке стоять на указанном месте и никуда не отходить. Сам подошёл к двери и тихонько ее приоткрыл. В щель Дамиан разглядел стражника, который стоял к нему спиной и возился с амуницией. Меч был пристёгнут на боку, копьё стояло рядом. К счастью, второго воина рядом не было. Открыв дверь ещё шире, Дамиан быстрым движением втащил стражника в комнату, зажав рот рукой. Стражник был не из крупной породы и поэтому был подхвачен, как ребёнок. Это действие не произвело ни малейшего шума. Тем не менее, Дамиан подальше оттащил свою добычу от двери, ожидая появления второго стража. Юноша выхватил кинжал из-за пояса стражника, приставил его к горлу очумевшего от страха хранителя девичьих опочивален и шёпотом произнёс в самое ухо:

– Закричишь – тебе смерть. Поэтому, если хочешь жить, повинуйся.

Стражник сразу понял, так как замахал головой в знак согласия. Дамиан знаком приказал внимательно следившей за ним девушке прикрыть дверь. После этого он быстро привязал стражника к спинке кровати верёвкой, оторванной от прикроватного полога. Не поленился он также обмотать ему рот обрывком полотенца, как и в случае с ключником. Всё это было проделано в считанные мгновения. В дальнейшем предстояло повторить то же самое, но уже со вторым стражем порядка. Так же тихо Дамиан приоткрыл дверь и медленно высунул голову. Второго стражника рядом не было. Опустив голову, Дамиан увидел торчащие из-за каменного столба ноги. Стражник сидел за столбом и, по-видимому, дремал. Дамиан неслышно подошёл к столбу и заглянул. Стражник не спал. Сложив ладони и подняв глаза, он о чём-то молился, беззвучно шевеля губами. Взгляды их встретились. Второй страж в противоположность первому оказался крупным воином. Он сразу кинулся к оружию, дико крича. Откинувшись набок, противник быстрым движением выхватил меч и стал размахивать им перед Дамианом, пытаясь встать на ноги. Дамиану ничего не оставалось, как схватить стоящую рядом алебарду и шарахнуть ей по голове стражника, на которой был медный шлем. Стражник, уже было приподнявшийся, рухнул на пол, громыхая стальными латами. Дамиан несколько секунд стоял в нерешительности, озираясь по сторонам и ожидая, что сейчас на шум явятся люди. Но время шло, и тишина ничем не нарушалась. Дамиан втащил стражника в комнату и проделал с ним то же самое, что и с первым, который продолжал дико озираться. Затем в компанию к стражникам Дамиан притащил в комнату и ключника. Лилиан стояла поодаль и наблюдала за происходящим. Её била дрожь. Сделав дело, Дамиан вывел девушку из её проклятой темницы и закрыл дверь ключом. Затем они прошли в его комнату.

– Жди меня здесь, я скоро приду за тобой, – как мог знаками дал понять Дамиан. И чтобы окончательно успокоить девушку, нежно обнял и поцеловал в губы. Затем вышел из комнаты и закрыл дверь.

Глава 5

Хлопоты по проведению праздника вскоре отвлекли Рауля от печальных мыслей, но ненадолго, так как приехавший к нему Бастиан сообщил о пропаже Лилианн, своей приёмной дочери. Рауль сильно расстроился. Встретив Люцию, он заново осознал, что у него есть прекрасная взрослая дочь, пусть глухонемая, но всё же родная кровь, от которой он так долго и нелепо скрывался. У Рауля проснулись отцовские чувства, которые взбудоражили его до основания. Рауль крепко отругал Бастиана и велел искать Лилиан. В этот день Раулю было уже не до гостей и не до праздника. Первым делом он разыскал Астора и, ничего не объясняя недоумевающему юноше, повёл его в свою залу. В прохладной тиши зала Рауль расстегнул сдавливающий шею воротник и, сдерживая себя, произнёс:

– Куда ты дел Лилиан? Глухонемую девушку, похожую на Люцию? Это твоих рук дело! Отвечай!!! – начинал закипать Рауль. – Тебе мало похищенной Люции, от чего у нас с Генрихом может уже завтра вспыхнуть война. Моему терпению наступает конец. И если в ближайшее время твои безрассудства не закончатся, я не посмотрю, что здесь твоя мать и что ты являешься наследником. Я вышвырну тебя из моих пределов навсегда, – и Рауль громко закричал на Астора. – Ты понял!?

– Да, отец, – низко наклонив голову, произнёс Астор.

– А теперь я хочу знать, где Лилиан?

– Но, отец! Я не знаю никакой Лилиан! И не пойму, в чём вы меня обвиняете?

– Зато я знаю. Чтобы удержать Люцию у нас в замке себе на потеху и ввести в заблуждение Генриха, ты со своими бандитскими дружками похитил несчастную девушку и, пользуясь её сходством с Люцией, подбросил Генриху!

Астор молчал. Постепенно его весёлость и непринужденность стали исчезать. В глазах появилась сталь, а уголки рта характерно поползли вверх. Весёлая улыбка переросла в злобную и саркастическую.

– Ладно, отец, не кипятись. Хорошо, поговорим всерьёз. Ты знаешь, что в таких случаях я говорю начистоту и ничего от тебя не скрываю…

– Не развози слова, – грубо перебил его Рауль. – Я жду конкретного ответа. Где Лилиан! И чтобы ты сейчас не сказал этому нет оправдания, понимаешь, нет!

– Напрасно, отец. Оправдание всему можно отыскать. Точно так же, как ты должен найти оправдание, почему ты втайне от всех… прятал вторую дочь Генриха. С какой целью?

– Здесь на вопросы должен отвечать ты! – рявкнул на Астора, Рауль

– Хорошо. Но вопросы исчерпаны, потому что ты сам на них ответил, отец, – саркастически ответил Астор. – Да, да, всё было так, как ты и сказал. Добавлю только одно, что я упредил тебя. Я отослал Лилиан Генриху, так как всё равно это когда-нибудь бы сделал ты. Иначе, зачем держать дочь Генриха столько лет взаперти? И вот представился случай. И знай, отец, можешь хоть сейчас вышвырнуть меня из замка, все равно я буду любить Люцию и готов идти на всё, лишь бы она была рядом, – сверля глазами, Астор смотрел на Рауля.– Я не боюсь тебя, отец.

– Сумасбродство, – заговорил немного растерявшийся Рауль. – Разве можно удержать чувства девушки силой и обманом? Каков безумец, а? Любовь порождается взаимностью и любовью, а иначе это только муки и терзания, приводящие в тупик. И ты ничего не добьешься, удерживая девушку силой, да я тебе этого и не позволю. Итак, слушай меня внимательно, потому что это последний разговор на эту тему. Прямо завтра же ты вместе с рныцарем Кристофом отвезёшь Люцию Генриху с моим посланием, где я постараюсь объяснить нашу непричастность к случившемуся, и заберёшь Лилиан. Генрих не станет удерживать глухонемую девушку, она ему вовсе не дочь.

– Никуда я не поеду, – грубо перебил его Астор. – И никого возвращать не собираюсь. Напротив, буду делать всё, как я сказал. И ты мне в этом поможешь…

Но договорить Астору Рауль не дал. Рассвирепев, он закричал:

– Вон отсюда, негодяй! Больше чтоб твоей ноги не было в моём замке, убирайся в своё родовое поместье и сегодня же, – Рауль рассвирепел, сверля глазами Астора. – Твоей матери я объявлю сегодня же об этом. И не называй меня больше отцом. А к Генриху я поеду сам и буду просить прощение за все твои гадкие грехи, ничтожество, а там будь, что будет. И если придётся погибнуть из за крутого и свирепого нрава Генриха, то в этом виноват будешь только ты. Хотя если честно, то тебе давно наплевать на меня, это я уже заметил.

– Хорошо, я уеду…отец. Но не один, а с матерью, с Беатрис, твоей покровительницей во все времена, потому что тебе действительно не нужен наследник в моём лице, – и сделав паузу, Астор добавил. – Он у тебя уже есть…в лице твоих дочерей…Люции и Лилиан.

Удар грома среди ясного неба так бы не сковал Рауля, как услышанное. Некоторое время он стоял неподвижно, открывая и закрывая рот, пытаясь что-то промолвить. Затем произнёс:

– Ты что мелешь? Кто тебе это наговорил?

– Никто, отец. Извини, но ты, как и всякий отец, не склонен замечать, что родной ребёнок похож на тебя, а со стороны это очень заметно. Так что, если об этом узнает мать, она и пальцем не пошевелит, чтобы в дальнейшем помогать тебе и защищать тебя. И, возможно, не пройдёт и двух месяцев, как ты будешь раздавлен и стерт с лица земли Генрихом.

Рауль молчал. Он немного успокоился.

– Всё не так, как ты думаешь, – тихо произнёс он. – Лилиан я укрывал не для того, чтобы впоследствии сделать наследницей, напротив, чтобы не допустить этого. Тогда я отказался от неё, о чём сейчас горько сожалею. Люция же вместе с матерью была похищена Генрихом во время войны. О чём я ещё больше сожалею и горюю. Ты, Астор, волен поступать как пожелаешь и говорить матери всё, что угодно. Я уже стар и меня не запугаешь. Обидно другое. Я только что на старости лет внезапно нашёл стержень жизни – моих детей и тут же потерял их, не без твоей помощи. Лилиан безнадёжно исчезла, и неизвестно, что с ней. Люция фактически не моя дочь, поскольку не я её воспитывал и растил. И было бы наивно думать, что она воспылает ко мне дочерними чувствами, узнав, что я её настоящий отец. Что касается тебя. Ты никогда не был мне сыном, хоть я и воспитывал тебя больше десятка лет, – и Рауль, понурив голову, замолчал.

– Ошибаешься, отец. Позволь всё же называть тебя так. И на твоё откровение я отвечу тем же. Да, я сумасброден, горяч, но я не виноват, что во мне течёт горячая кровь моего отца, породившего меня. Тем не менее, я никогда тебя не оставлял и не предавал во все тяжёлые времена. И я прирос к твоей земле, к твоему замку, здесь всё мне стало родным. Что касается Лилиан, я действительно погорячился и сделаю всё, чтобы найти её и вернуть. А на Люции я женюсь, и мы раз и навсегда помиримся с Генрихом, а ты вновь приобретёшь свою дочь. Но всё это, отец, не просто и не легко, а потому давай заключим союз в этом деле, нежели разойдёмся с обидой и горем.

Рауль сидел, нервно кусая губы.

– Но ведь Люция тебя на дух не переносит, да и Генрих не допустит вашего союза.

– А это уже моя забота, отец, ты только не мешай мне, – спокойно и твёрдо продолжал Астор.

– И всё же, как ты намереваешься это сделать?

– За дни праздника я расшибусь в лепешку, чтобы Люция полюбила меня, а после этого мы вдвоём поедем к Генриху за благословением.

Рауль не выдержал и от души рассмеялся:

– Ты меня извини, Астор, но порой ты бываешь насколько умён и горяч, настолько и глуп. Даже если и случиться, что Люция вдруг полюбит тебя, в конце концов, всё возможно, но при первой же встрече Генрих убьёт тебя. Уж кому, как не тебе, этого не знать.