Текст книги "Никогда такого не было, и вот опять…"

Итак, Законом РСФСР от 14 июля 1990 года «О республиканских министерствах и государственных комитетах РСФСР» был образован упомянутый ГКАП. Это решение народных депутатов Советской России состоялось почти без острых дискуссий и противостояния, хотя соотношение между коммунистами и депутатами, в одночасье ставшими демократами и свободолюбцами, было не на стороне последних. Скорее всего, была общественная потребность в свежих решениях и острая необходимость в скорейшем выходе из экономического и идеологического коллапса. Сейчас об этом можно судить лишь субъективно, отдав поляну рассуждений историкам и социальным психологам.

Смерть советской экономики и сложные роды рыночного регулятора

В условиях тотального государственного монополизма СССР создание Государственного комитета по антимонопольной политике было революционной попыткой выхода из тупика советской экономической политики.

Из советского правительства 15 июля 1990 года руководитель машиностроительного комплекса СССР, заместитель председателя Правительства СССР Силаев Иван Степанович перешел на должность председателя Правительства РСФСР.

В конце 1980-х годов он был хорошо знаком с председателем Верховного Совета РСФСР Ельциным Б.Н. и уже 18 июля был утвержден Съездом нардепов РСФСР в должности премьера. 11 октября 1990 года на сессии ВС РСФСР на должность исполняющего обязанности председателя ГКАП был рекомендован Черногородский В.П., работающий зав. сектором Бюро по машиностроению Совмина СССР. Валерий Петрович до Бюро работал директором киевского завода производственного объединения «Электронмаш» и в аппарате Минприбора СССР. Имея производственный и организационный опыт, был приглашен на работу в Бюро по машиностроению, т. е. в команду И.С. Силаева, и по объяснимым причинам был назначен на должность исполняющего обязанности Председателя ГКАП до утверждения Верховным Советом РСФСР. Его отличали бескомпромиссность и порядочность, полное погружение в работу и открытость собственного мнения, способность его защищать. Ему выделили маленькую комнатку в Доме Советов («Белом доме») на Краснопресненской набережной, где было всегда накурено и тесно. Валерий Петрович нашел нескольких специалистов, имеющих некоторые знания о конкуренции (естественно, западной), и предложил им разработку положения о ГКАПе и проекта закона о конкуренции. Автор этих строк с огромной теплотой вспоминает Нину Исаевну Клейн – яркого ученого-юриста с более чем 40-летним стажем исследования развития гражданского законодательства, арбитражно-процессуального Кодекса и конкурентного права. У нее был потрясающий юмор, точные идеи и способность находить компромиссы в строительстве законодательной базы новейшей России.

Нина Исаевна еще в 2011 году блестяще определила пороки российского законодательства – размытость норм законов, отсутствие связи с иными нормативными актами, в среде которых они будут действовать. Количество законов, которыми гордятся наши нынешние законодатели, никоим образом не коррелирует с правоприменительной практикой вследствие декларативных норм и нестыковок в законодательстве новейшей России. Приведем ее цитату об отечественном законотворчестве: «Для законодательства России в последние годы характерно, что много нормативных актов принимается именно в форме закона. Закон – это высшая форма нормативного акта. Основной критерий качества закона как формы нормативного акта – это его стабильность. В том случае, если закон нестабилен, то есть часто меняется, – возникают сомнения в его высоком качестве».

Сегодня Государственная Дума России, рапортуя о внушительном количестве принятых законов, не отчитывается перед избирателем о количестве законов, в которые приняты поправки в течение одного года, двух лет и так далее, скрывает информацию о более чем скромной правоприменительной практике многих «пустых» законов.

«Бесконечно меняются Налоговый кодекс РФ, КоАП России, Закон № 94 и многие другие законы. Примером относительной стабильности в отраслевом аспекте может служить Гражданский кодекс Российской Федерации. Если говорить о гражданском законодательстве, которое регулирует имущественные отношения между гражданами, юридическими лицами, в том числе отношения собственности, корпоративные отношения, то нормативное регулирование осуществляется в достаточной мере стабильно и последовательно. Закон требует соответствующей правоприменительной практики. Простого чтения закона – недостаточно. Можно сказать, что без судебной правоприменительной практики норма голая. Роль практики судов общей юрисдикции и арбитражных судов очень велика. Для арбитражной практики особо значимы постановления Пленума Высшего арбитражного суда РФ. Однако важное значение приобретают и решения Президиума Высшего арбитражного суда по отдельным делам. Постановления Пленума ВАС РФ по толкованию применяемых норм влияют на формирование всей практики, они призваны обеспечить единообразие практики» – исключительно точная оценка, данная Ниной Исаевной Клейн нынешней законотворческой деятельности.

В группу Черногородского В.П. был также приглашен Гайнан Авилов – блестящий цивилист, очень порядочный и конструктивный законотворец, скромный в жизни и чрезвычайно трудоспособный человек, отлично ориентировавшийся в зарубежном конкурентном праве. Свои незаурядные способности к осмыслению юридического материала, к тонким и точным наблюдениям Гайнан Евгеньевич великолепно проявил при разработке антимонопольного законодательства и четырех частей Гражданского кодекса РФ.

Отдельного упоминания заслуживает патриарх антимонопольщиков Цыганов Андрей Геннадиевич, один из первых принятых на работу в ноябре 1990 года в ГКАП. Он пришел в новую правительственную структуру из Отделения экономики и управления машиностроительным комплексом при Бюро Совмина СССР (выбор Черногородского В.П. был в яблочко).

Андрей – это не только старожил, но и лучший специалист, способный оперативно, четко и понятно аргументировать практически любую тему, которой касалась антимонопольная структура во все времена.

Конечно, интегрировал всю группу Валерий Петрович Черногородский. Столь подробные мои отзывы о разработчиках положения об антимонопольном органе и проекта закона о конкуренции объясняются моим желанием передать ту атмосферу профессионализма, надежд и энтузиазма при построении основ рыночных отношений, равно как и незаурядность, талантливость и чутье людей, чьи имена сегодня почти не вспоминают в ФАС (Федеральная антимонопольная служба России)… Об отраслевой памяти (если ее можно вычленить из общей) мы еще поговорим.

Вернемся к событиям осени 1990 года. Ухудшение экономической ситуации в СССР началось задолго до финального распада страны. Попытки реформировать административно-командную социалистическую экономику административными же методами предпринимались неоднократно, начиная с косыгинских реформ 1960–70-х годов и вплоть до андроповского правления. Николай Рыжков вспоминал в 1992 году: «В ноябре 82-го года меня – совершенно неожиданно – избрали секретарем ЦК, и Андропов ввел меня в команду, готовившую реформы. Туда входили и Горбачев, Долгих… Мы стали разбираться с экономикой, а с этого началась перестройка в 85-м году, где практически были использованы итоги того, что сделали в 83–84-х годах. Не пошли бы на это – было бы еще хуже» (газета «Новый взгляд», 1992).

К середине 80-х годов проблемы существовавшей в СССР плановой экономики обострились. Дефицит потребительских товаров, в том числе продовольственных, резко усилился. Значительное падение выручки от экспорта нефти (поступления в бюджет от экспорта нефти сократились в 1985–1986 годах на 30 %) привело к нехватке иностранной валюты для импорта, в том числе потребительских товаров. Усиливалось отставание СССР в развитии наукоемких отраслей экономики. Положение в советской вычислительной технике было катастрофическим. Разрыв, отделяющий нас от мирового уровня, усиливался. Тогда мы были близки к тому, что не только не могли копировать западные прототипы, но и вообще безнадежно отставали от мирового уровня технологического развития.

На апрельском 1985 года Пленуме ЦК КПСС было впервые открыто заявлено об имеющихся в СССР экономических и социальных проблемах. Генсек ЦК КПСС М.С. Горбачев публично признал, что страна находится в предкризисном состоянии. Особенно тяжелая ситуация сложилась в сельском хозяйстве, где потери продукции составляли около 30 %. При заготовке и транспортировке скота ежегодно терялось 100 тыс. тонн продукции, рыбы – 1 млн тонн, картофеля – 1 млн тонн, свеклы – 1,5 млн тонн. На том же апрельском Пленуме был озвучен курс на техническое перевооружение и модернизацию производства, ускоренное развитие прежде всего машиностроения как основы перевооружения всего народного хозяйства (так называемое «ускорение»).

Принятая по результатам Пленума в 1986 году программа «Интенсификация-90» предусматривала опережающее развитие сектора товаров народного потребления в 1,7 раза по сравнению с машиностроением и в определенной степени была попыткой удовлетворить потребительский спрос населения.

К сожалению, в начальный период перестройки было принято несколько непродуманных решений власти. В мае 1985 года появилось Постановление ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма». Данное решение ставило своей целью разрешение как социальных, так и экономических задач, в первую очередь дисциплины труда, и должно было способствовать росту производительности труда, его качества. Предусматривалось сокращение производства водки и других ликеро-водочных продуктов на 10 % в год. К 1988 году должно было быть прекращено производство плодово-ягодных вин. Эти меры привели к временному снижению смертности в стране, но их экономический эффект был резко отрицательным и выразился в более чем 20-миллиардных рублевых потерях поступлений в бюджет, переходу в разряд дефицита продуктов, ранее бывших в свободной продаже (соки, крупы, карамель и пр.), резкому увеличению самогоноварения и дальнейшему росту смертности в связи с отравлениями поддельным алкоголем и суррогатами. А к концу 1986 года потребительский бюджет страны был фактически разрушен.

Официальным документом, определяющим экономическое развитие СССР конца 1980-х годов, стал одобренный XXVII съездом КПСС план 12-й пятилетки (1986–1990). Этот план получил название «Курс на ускорение социально-экономического развития». Более радикальные реформы предусматривалось проводить после XIX партийной конференции, начиная с 1988 года. Главной задачей пятилетнего плана было определено увеличение роста ВВП (валового внутреннего продукта) до 4 %. Полученные в результате «ускорения» средства планировалось частично перебросить в социальную сферу, а именно «накормить народ» и обеспечить его жильем (кроме программы «Интенсификация-90» появилась, например, программа «жилье-2000»). Но так как «ускорение» не было достигнуто, то эти программы также остались на бумаге.

Достигнуть увеличения ВВП предполагалось за счет более рационального использования имеющихся производственных мощностей. Стремление спасти экономику страны, оставляя ее плановой и монопольной, привело к принятию ряда законов, согласно которым государство делилось своими полномочиями с регионами, предприятиями и гражданами.

19 ноября 1986 года был принят Закон СССР «Об индивидуальной трудовой деятельности».

13 января 1987 года Совет Министров СССР принял Постановление № 48, разрешившее создание совместных предприятий с участием советских организаций и фирм капиталистических и развивающихся стран.

11 июня 1987 года было принято Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 665 «О переводе предприятий и организаций отраслей народного хозяйства на полный хозрасчет и самофинансирование». 30 июня 1987 года был принят Закон СССР «О государственном предприятии (объединении)», перераспределивший полномочия между министерствами и предприятиями в пользу последних. Продукция, произведенная после выполнения госзаказа, могла реализовываться производителем по свободным ценам. Однако предоставление трудовым коллективам государственных предприятий права выбора директоров и предоставление предприятиям полномочий регулировать заработную плату привело к зависимости директоров предприятий от решений трудовых коллективов и повышению зарплаты, не обеспеченной наличием на потребительском рынке соответствующих объемов товаров.

5 февраля 1987 года Совет Министров СССР издал Постановление «О создании кооперативов по производству товаров народного потребления».

26 мая 1988 года был принят Закон СССР «О кооперации в СССР», разрешивший кооперативам заниматься любыми не запрещенными законом видами деятельности, в том числе торговлей.

Из сверхцентрализованной и монопольной экономика СССР постепенно становилась просто централизованной, однако план 12-й пятилетки, как и все предыдущие, так и не был выполнен. Даже по официальным, завышенным данным, в 1986–1988 годах прирост ВВП составлял в среднем 2,8 %, в 1989 году – 2,4 %, а в 1990 году было зафиксировано реальное его падение примерно на 2 % (в 1991 году падение ВВП достигло 10 %).

В потребительском секторе продолжался рост дефицита. Объемы производства товаров народного потребления были гораздо ниже огромной денежной массы, скопившейся на руках у населения. Покупатели мгновенно расхватывали товар на прилавках магазинов. Создалась ситуация «пустых полок при полных холодильниках и забитых продуктами квартирах». Сотни тысяч жителей Центральной России ежедневно прибывали поездами в Москву за продовольствием. Любой более-менее качественный товар, попадавший на полки магазинов, продавался в считанные часы. Значительная масса непродовольственных товаров фактически перестала попадать в официальную торговлю и реализовывалась работниками торговли по знакомым или через посредников. Эта проблема усугубилась с разрешением частной торговли, которой фактически занимались кооперативы. Началась неразбериха с союзными поставками. Некоторые республики, в частности Украина, прекратили отгрузку мяса, молока Москве, Ленинграду, Министерству обороны СССР.

Бюджетный дефицит в 1985 году составил 17–18 млрд руб., а в 1986 году увеличился почти втрое. Дефицит отчасти был вызван сокращением валютных поступлений, продолжавшейся афганской войной, чернобыльской трагедией и потерями от антиалкогольной кампании. Однако главной причиной сокращения бюджетных поступлений стало постепенное снижение отчисляемой государству доли прибыли предприятий и организаций (соответствующий показатель снизился с 56 % в 1985 году до 36 % в 1989–1990 годах).

Чтобы спасти от краха хотя бы часть предприятий, в 1990 году были приняты законы о малых предприятиях, совместных предприятиях и коммерческих банках. Но эти меры уже не спасли экономику страны. В начале 1991 года глава правительства Н.И. Рыжков ушел в отставку. Последняя попытка вывести СССР из экономического кризиса была предпринята в 1991 году, за счет обмена денег, замораживания вкладов, повышения цен и передачи большой доли самостоятельности в регионы.

Весь период перестройки характеризуется постоянным падением жизненного уровня населения СССР и постепенной поляризацией общества. Увеличение денежной массы (инфляция), нехватка товаров (дефицит), появившаяся безработица, задержки денежных выплат – все это приводило к обеднению населения. Лишь 5–6 % населения страны достигли того жизненного уровня, который власти обещали в результате перестройки всем.

3 апреля 1990 года Верховный Совет СССР принял Закон «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР». Статья 2 Закона гласила: «Решение о выходе союзной республики из СССР принимается свободным волеизъявлением народов союзной республики путем референдума (народного голосования). Решение о проведении референдума принимается Верховным Советом союзной республики по собственной инициативе или по требованию, подписанному одной десятой частью граждан СССР, постоянно проживающих на территории республики и имеющих право голоса согласно законодательству Союза ССР». В ст. 3 сказано: «В союзной республике, имеющей в своем составе автономные республики, автономные области и автономные округа, референдум проводится отдельно по каждой автономии. За народами автономных республик и автономных образований сохраняется право на самостоятельное решение вопроса о пребывании в Союзе ССР или в выходящей союзной республике, а также на постановку вопроса о своем государственно-правовом статусе…» Одновременно принимается Закон «О правовом режиме чрезвычайного положения», в котором устанавливаются порядок введения чрезвычайного положения, круг инстанций, имеющих на это право (президент СССР, Верховные Советы СССР и республик), и чрезвычайные полномочия на период введения этого положения. Закон вступил в силу с момента его опубликования.

Уже 10 апреля Верховный Совет СССР принял Закон «Об основах экономических отношений Союза ССР, союзных и автономных республик», разграничивающий полномочия Союза и республик в сфере экономики и финансов. В Законе закреплялось понятие «общесоюзный рынок», его основой формирования и функционирования признавались «самостоятельность предприятий, объединений, организаций и индивидуальных производителей», действующих в условиях равноправия и состязательности всех форм собственности.

А 2 августа 1990 года по распоряжению двух президентов Горбачева М.С. и Ельцина Б.Н. образована совместная комиссия по подготовке программы перехода к рынку «О подготовке концепции союзной программы перехода на рыночную экономику как основы Союзного договора». Эту комиссию возглавлял академик Станислав Сергеевич Шаталин. Мы его уже упоминали как председателя правления Московского союза потребителей. В ту пору Шаталин был не просто авторитетен среди отечественных и зарубежных экономистов, он был прямолинеен, доходчив, правдив, что не всегда нравилось партийно-административному аппарату СССР. По существу он являлся лидером аргументированной критики экономической платформы XXVIII съезда КПСС. В то же время он был прост и понятен в общении и, конечно, бесконечно талантлив в выражении собственной позиции. Я благодарен судьбе, что она свела меня с таким ученым и человеком. В какой-то степени позволяю себе считаться его учеником.

12 июня 1990 года Съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о государственном суверенитете. В ней было провозглашено верховенство Конституции и законов РСФСР, право свободного выхода из СССР.

Такова вкратце была обстановка пикирующего СССР и возрождающейся новой России.

Возвращаясь в 1990 год, отметим, что мало кто ориентировался в вихре суверенитетов, крушений и надежд. Запах экономической свободы конца 80-х годов позволил реализоваться дерзкой инициативе прогрессивных ребят из ЦК ВЛКСМ. В то время в СССР было много богатых общественных организаций – ЦК ВЛКСМ, Всесоюзный детский фонд, Комитет советских женщин, ЦК ДОСААФ и знаменитый советский фонд мира. Многие годы они жили и процветали за счет взносов (обязательных, что принципиально) и в результате накопили огромные суммы, исчисляемые сотнями миллионов рублей (напомним, что в тот период 1 доллар США стоил 60 копеек). Единственный государственный банк всесоюзного значения был Госбанк СССР, на чьих счетах размещались все средства общественно-принудительных организаций, который дивидендов, как «принято» сейчас, не выдавал, а просто работал в режиме хранилища. Так вот, сообразительные комсомольские ребята убедили эти организации сброситься на «общак», т. е. стать учредителями Всесоюзного акционерного общества «Развитие», которое намеревалось заняться производством и реализацией детских игрушек – жутким дефицитом того времени. Деторождаемость тогда была на высоком уровне, следовательно, игрушки имели надежную перспективу сбыта. Именно расчеты будущих прибылей и дивидендов убедили будущих акционеров в выгодности предприятия. Таким образом, все упомянутые общественные организации скинулись, и получился уставный капитал в размере 125 млн руб. – цифра по тем временам более чем впечатляющая (мы помним про соотношение рубля к доллару). Размер капитала в ВАО «Развитие» был сопоставим с бюджетом некоторых отраслей народного хозяйства СССР. Важно отметить, что во время создания акционерного общества в стране не было ни одного правоустанавливающего документа на этот счет – законы, указы и постановления об акционерных обществах были приняты гораздо позже. Это во многом объясняет, что рождение второго в истории СССР после ВАО «Интурист» акционерного общества могло произойти только при соответствующем решении Правительства СССР. И решение состоялось! Влиятельные руководители общественных организаций – они же депутаты Верховного Совета СССР – «пробили» выход постановления о создании ВАО «Развитие», подписанного премьером СССР Н.И. Рыжковым.

Согласно упомянутому постановлению, ВАО «Развитие» выкупало у государства по остаточной стоимости 7 заводов по производству детских игрушек. На эти цели ушло менее 100 тыс. руб.! Это после 1917 года было, пожалуй, первое приобретение основных средств производства у государства!

В ту пору слова «рынок», «маркетинг» уже употреблялись не только в журналах, газетах и научной среде, но и в речах высших партийных и советских деятелей. Понятие «рынок» ассоциировалось с благоденствием – помните у Жванецкого про Америку: «Когда у вас появляется клубника? – В 7 утра, мадам». Многим казалось, что свобода и рынок – два спасательных круга, которые помогут нам вырваться из тотального дефицита и гегемонии одной партии. Мы еще вернемся к этим иллюзорным надеждам, а пока продолжим о детских игрушках.

Итак, вторая после «Интуриста» акционерка состоялась, и ребята из ЦК ВЛКСМ пригласили меня в ней работать. В ту пору я был ведущим научным сотрудником Всесоюзного НИИ по изучению спроса на товары народного потребления и конъюнктуры торговли при Минторге СССР. Так что проблемы маркетинга, а попросту – сбыта мне были знакомы, а учитывая волонтерство в Федерации потребителей СССР и понимание сопутствующих проблем с качеством товаров, вполне логичным было предложение создать в рамках ВАО «Развитие» маркетинговую фирму по реализации производимых игрушек. Честно признаюсь, что организовать и поставить на крыло эту структуру я не успел – рекрутировали в Правительство РСФСР. Фактически весь 1989 и первую половину 1990 года небольшая группа энтузиастов ВАО «Развитие» ютилась в одной комнате ЦК ВЛКСМ и занималась оргвопросами взаимодействия с заводами по производству игрушек в Белоруссии, Узбекистане и других союзных республиках, где АО выкупило фабрики в собственность. Надо признать, что в сознание многих руководителей выкупленных заводов не укладывалась ни частная собственность, ни игнорирование руководством акционерки, например, требований о наличии парторганизации КПСС. На подведомственных заводах идеологические и экономические трудности взаимодействия сопровождали нас повсеместно.

Ломка общественного сознания проходила столь стремительно и драматично, что кооператоры, предприниматели и заводские коллективы не успевали ориентироваться в законах о предпринимательстве. В гражданском кодексе тоже отсутствовали новеллы о контрактах и правах на собственность. Конечно, некоторые пробелы восполнялись указами президента РСФСР. Однако эти указы были фрагментарны, а люди, которые их писали, никогда не рисковали собственным рублем и не имели опыта ведения бизнеса в условиях уже не плановой экономики, но еще далеко не рыночных отношений. Об этом периоде жизни много написано. Но еще больше не осознано! Приведу такой показательный пример: идет совещание у Хасбулатова Р.И. – председателя Верховного Совета РСФСР, обсуждаем существо проекта Закона об акционерных обществах. Один из депутатов спрашивает у меня: «Дивиденды с прибыли будут гарантированы акционерам или нет?» Отвечаю: «Это зависит от того, как будут работать предприятия, какова конъюнктура рынка, какую выберут стратегию сбыта и т. д.» Вердикт последовал такой: если гарантий дивидендов рабочему классу не будет – нам такой закон не нужен, фракция коммунистов не будет за него голосовать!

Справедливости ради замечу, что коммунисты мало чем отличались от иных фракций – безграмотность в понимании рыночных отношений была тотальной и среди депутатов, и в обществе. Это было не удивительно, поскольку в СССР более 50 лет всячески вбивали в сознание людей порочность капитализма с гримасами рынка, много твердили о безжалостности конкуренции и удручающей жизни рабочего класса на Западе. Напомню, что в то время среди нас еще не было выпускников скорострельных школ бизнеса в Швейцарии и Лондоне, университетов Великобритании и США, а представители академических институтов и сотрудники торгпредств на общую ситуацию почти не влияли, ибо их знания о капитализме были сугубо теоретическими. Поэтому законы, указы и другие нормативные документы писали люди – типичные продукты того времени, и их представления о строительстве рыночных отношений в отдельно взятой социалистической стране партийно-экономического монополизма были как минимум не совсем глубоки.

В то время особую заботу о просвещении чиновников взяли на себя Госдеп США и специальный фонд Великобритании «Ноу-Хау»! Первые уроки просвещения о конкуренции и рынке уже в конце 90-го года давал в Москве Heritage Foundation – институт стратегических исследований США. Тогда впервые зазвучали лекции по основам приватизации, акционированию и прочим премудростям рынка. Подобные лекции организовывались в ближнем Подмосковье, в Доме Советов на Краснопресненской набережной, в министерствах и комитетах. В обществе быстро разрасталась надежда на скорое наступление благополучия почти как в Европе. Граждане легко поверили в особый и счастливый путь России и в то, что это завтра начнется очень скоро.

Здесь уместно опять вспомнить высказывания французского посла в России 1914–1917 годов: «Русский народ аплодирует всякому зрелищу, каков бы ни был его смысл, если только оно волнует его чувствительность и воображение».

Подобное восприятие времени населением можно с полной уверенностью назвать революционным – было ощущение быстротечности происходящего. Многие инженерно-технические работники, служащие, врачи и педагоги утратили приличное положение в обществе, переквалифицировавшись в челноков и коммерсантов. У большинства из них все еще сохранялись надежды вернуться в прежний социальный статус.

Социальные ожидания и надежды общества важно учитывать для лучшего понимания обстановки того времени, рыночного невежества всех слоев общества и отсутствия опыта подобных социально-экономических реформ. Повествований о событиях того времени довольно много, однако реальных критических оценок и признания существующих сложностей продвижения к рыночным отношениям мне встречать не доводилось. Более того, сегодня общество и власть ушли от осмысления происходящего, переводя якобы дискуссии о нашей недавней истории в формат ток-шоу с показательной поркой предшественников, скромно умалчивая о своих «достижениях» в экономике и благосостоянии граждан.

Однако вернемся к событиям 1990 года. После триумфального голосования по Закону СССР о защите прав потребителей уже упоминавшиеся волонтеры-любители собрались в Ленинграде на семинар по потребительскому движению. Приблизительно в эти же дни Верховный Совет РСФСР проголосовал за создание Госкомитета по антимонопольной политике и защите прав потребителей. Нашей радости не было предела! Из Москвы мне позвонил Саша Аузан с этой радостной новостью и попросил позвонить некоему Черногородскому В.П., которого, как уже упоминалось, Верховный Совет назначил временно исполняющим обязанности председателя ГКАП. На моей встрече с Валерием Петровичем прозвучало предложение пойти к нему в замы и заниматься защитой прав потребителей на государственном уровне. Рекомендуя меня, коллеги по Федерации обществ потребителей СССР, видимо, исходили из двух предположений. Во-первых, у меня был некоторый опыт в чиновничьих делах, я почти пять лет работал ученым секретарем комиссии «Торгово-промышленный комплекс СССР» Комплексной программы научно-технического прогресса на

20-летнюю перспективу и взаимодействовал практически со всеми начальниками главков науки и техники министерств СССР, а также Госплана СССР и ГКНТ СССР. Количество написанных писем в эти инстанции было внушительным, и особенности эпистолярного жанра, думаю, я усвоил хорошо. Это довольно непростое искусство – написать так, чтобы не получить отказа в получении того или иного аналитического материала. За мою 20-летнюю госслужбу я не много встречал умельцев, способных кратко и доходчиво убеждать получателя «творений». Секрет здесь прост – когда пишешь письмо, нужно попытаться перевоплотиться в читающего его получателя. Во-вторых, мне показалось, что, рекомендуя меня в замы к В.П. Черногородскому, мои коллеги надеялись на своего человека в госорганах и на занятие освободившегося места работы в Федерации обществ потребителей СССР. Однако это только догадки. Предложение перейти на госслужбу мною было воспринято неоднозначно и настороженно. Во-первых, при уходе из директоров фирмы АО я терял в зарплате, а семейные обязательства, неработающая жена с маленькой дочкой и связанные с потерей самостоятельности прочие неудобства (в АО я работал с единомышленниками плюс новое интересное и перспективное дело («игрушечный» бизнес) и заставили задуматься, стоит ли менять комфортную среду). Во-вторых, отсутствие карьерного опыта госслужащего и перспектива начинать все с нуля меня настораживали. Я предложил Валерию Петровичу модель, при которой я остаюсь работать в АО и по совместительству являюсь его заместителем. Он с порога высмеял этот абсурд, хотя справедливости ради отмечу, аналогичное постановление вскоре вышло по отношению к замминистра здравоохранения. На этой неопределенности мы с ним и расстались. Согласия я не давал, но по просьбе Черногородского передал ему личный листок по учету кадров для информирования И.С. Силаева «о работе по подбору кадров». Через несколько дней я улетел на Сахалин по командировке ЦК ВЛКСМ. По возвращении в Москву я услышал дома телефонный звонок. Трубка представилась: с вами говорит руководитель управления делами Совета Министров РСФСР генерал Стерлигов А.Н. (проработал три месяца) – и далее голосом Левитана: распоряжением Совмина Российской Советской Федеративной Социалистической Республики вы назначены заместителем председателя ГКАП, предлагаю вам в течение четырех дней ликвидировать маркетинговую фирму АО и приступить к исполнению обязанностей зама руководителя ГКАПа. Мои возражения о том, что я не писал заявления о приеме на работу и не давал согласия на назначение, закончились гудками на другом конце провода. Позднее, копаясь в архивных документах, я обнаружил представление о моем назначении: