Текст книги "Моссад. Тайная война"

13 мая представитель КГБ СССР в Египте сообщил руководителям египетской разведки, что израильские войска силами до двенадцати бригад концентрируются на сирийской границе.

Одновременно советский посол передал ту же информацию Министерству иностранных дел Египта. И, наконец, в тот же день Анвару Садату, тогда – главе египетского парламента, сделавшему остановку в Москве по пути из Пхеньяна в Каир, заместитель министра иностранных дел Владимир Семенович Семенов сказал, что израильские войска нависли над сирийской границей.

На египтян эта трижды повторенная информация произвела сильное впечатление, хотя потом выяснилось, что эти сведения не имели под собой никаких оснований. Двенадцать бригад – это практически вся израильская армия после проведения мобилизации, которая еще не была объявлена!

Начальник Первого главного управления (внешняя разведка) КГБ генерал-лейтенант Александр Михайлович Сахаровский объяснял позднее, что у его собственных подчиненных были сомнения в достоверности полученной информации, но они все же сочли своим долгом поделиться ею с египтянами.

Для президента Насера это стало сигналом к переброске войск к израильским границам. 16 мая египтяне попросили Москву сообщить советскую оценку положения на сирийско-израильской границе. И Москва вновь сообщила об опасной концентрации израильских войск.

Советский посол Пожидаев телеграфировал в Москву: «Насер выразил Советскому правительству благодарность за информацию. Президент отметил, что до получения этой информации они находились в затруднении, поскольку не имели достаточных сведений о численности и дислокации израильских войск…»

Теперь можно с уверенностью сказать, что эта информация не соответствовала реальности. И в Москве об этом знали.

17 мая советский представитель при ООН Николай Федоренко доложил в Москву: «Заместитель Генерального секретаря ООН Банч пытался утверждать, ссылаясь на доклад начальника штаба Органа ООН по наблюдению за перемирием в Палестине генерала Булла, что Израиль не концентрирует свои войска вблизи сирийской границы, а также заверил аль-Куни, что Израиль не предпримет против Сирии наступательных действий…»

Мохаммед Авад аль-Куни, бывший египетский посол в Москве, был постоянным представителем Объединенной Арабской Республики при ООН.

19 мая Генеральный секретарь ООН официально информировал Совет Безопасности: «Отчеты наблюдателей ООН подтвердили отсутствие концентрации и крупных передвижений воинских частей по обеим сторонам линии перемирия».

Но в Москве, Каире и Дамаске мнение наблюдателей ООН не интересовало.

Израильский министр иностранных дел Эбан сказал советскому послу в Тель-Авиве, что «Израиль ни в коем случае не хотел бы военного столкновения с Египтом и Сирией» и высказывался за взаимную деэскалацию. Иначе говоря, израильский министр просил советскую дипломатию сыграть роль посредника: скажите Насеру, что мы не хотим воевать и готовы предпринять шаги, которые снимут напряженность.

Советский посол доложил в Москву, что он дал отпор израильскому министру…

Все эти действия в критические дни и недели весны 1967 года свидетельствуют о том, как плохо советские дипломаты понимали ситуацию на Ближнем Востоке. А советские руководители и посуществу подталкивали Насера к войне.

В последние дни мая в Москве побывал военный министр Египта. Провожая его в аэропорту, новый министр обороны маршал Андрей Антонович Гречко, балагур и весельчак, произнес прощальный тост: «Если Израиль на вас нападет и американцы его поддержат, то мы вступим в войну на вашей стороне».

Москва, возможно, была не прочь, чтобы война началась. Советские военные полагали, что если Египет и не разгромит Израиль, то, по крайней мере, покажет свою силу и силу советского оружия. А это укрепит престиж и влияние Советского Союза на Ближнем Востоке.

Когда Москва публично обвинила Израиль в подготовке войны, премьер-министр Леви Эшколь предложил советскому послу вместе проехать вдоль границы, чтобы убедиться, что израильская армия не готовится к войне. Советский посол, следуя инструкциям из Москвы, отверг это предложение.

В нарушение международного права Египет блокировал проход судов в Израиль и из Израиля через Тиранский пролив. Для израильских судов этот пролив – единственный выход в Красное море из Акабского залива, где находится важнейший израильский порт Эйлат.

Еврейское государство, практически лишенное природных ископаемых, зависит от импорта важнейших товаров и энергоносителей. А экспорт необходим для развития экономики. Так что вопрос свободы судоходства имел колоссальное значение.

Закрытие проливов в Израиле было воспринято как фактическое объявление войны. 23 мая премьер-министр Эшколь сказал в кнессете, что попытки помешать проходу израильских судов через Тиранские проливы будут рассматриваться правительством Израиля как акт агрессии.

Насер знал, кто реакция будет именно такой.

Советский посол Пожидаев побывал у Насера и незамедлительно передал в Москву слова египетского президента: «Израиль грозил всегда, что в случае закрытия Акабского залива он развяжет войну. Если Израиль прибегнет к военной силе, то Объединенная Арабская Республика будет отвечать на это всеми имеющимися средствами…»

Израильтяне обратились за помощью к великим державам.

Французский президент Шарль де Голль высокомерно сказал, что Израилю не следует возмущаться блокадой проливов, и он ничего не должен предпринимать. Большой политикой займутся четыре великие державы. «Проблемы Ближнего Востока решат великие державы, – не терпящим возражения голосом сказал президент Франции. – Израиль ни в коем случае не должен затевать из-за этого войну».

Де Голль решил подкрепить свои слова чем-то более убедительным. 2 июня кабинет министров Франции заявил, что не считает себя связанным какими-либо обязательствами на Ближнем Востоке. На следующий день в Париже объявили о приостановке поставок Израилю оружия, которое уже было оплачено.

Де Голль сказал послу Израиля: «Имейте в виду, что шестьдесят седьмой год – это не пятьдесят шестой, когда наши армии воевали вместе. Я не был тогда у власти».

Франция постепенно меняла свое отношение к Израилю.

Де Голль нашел незавидным положение Франции на Ближнем Востоке. Арабский мир отвернулся от Франции из-за ее участия в войне 1956 года против Египта и из-за войны в Алжире. Де Голль решил, что должен укрепить позиции Франции в этом регионе, и озаботился восстановлением нормальных отношений с арабским миром.

По мнению президента, Франции следовало подумать и о своих нефтяных и иных экономических интересах на арабском Востоке. Де Голль надеялся, что сумеет обеспечить себе прочные позиции на Ближнем Востоке, которые придадут ему больший вес в отношениях с Москвой и Вашингтоном.

Весной 1963 года стало известно, что Советский Союз поставит Египту ракеты. Франция не изъявила готовность в ответ продать ракеты Израилю.

Перес отправился в Англию, но безрезультатно. Тогда он полетел в Соединенные Штаты и долго беседовал с президентом Джоном Кеннеди. Неожиданно для израильтян молодой президент откликнулся на их просьбу. Израиль получил от американцев ракеты «Хок». Но это был разовый подарок.

В свое время де Голль несколько раз встречался с премьер-министром Бен-Гурионом. Генерал говорил, что с симпатией относится к этому человеку и к самому Израилю. «С человеческой точки зрения я считаю правильным, что евреи получили свой национальный очаг, – сказал премьер-министру Бен-Гуриону президент Франции. – Это своего рода компенсация за все те страдания, которые еврейский народ испытывал на протяжении веков».

Но де Голль вновь и вновь повторял, что Израиль обязан действовать с максимальной осторожностью в отношении арабов.

Евреи должны понять, что арабы всегда будут соседями еврейского государства. Евреи создали государство на арабских землях и нанесли чувствительный ущерб их национальной гордости.

Де Голлю не понравилось, когда Бен-Гурион стал говорить, что мечтает собрать в Палестине всех евреев. Де Голль сказал, что в нынешних границах Израиля еще несколько миллионов человек разместить невозможно. Не означает ли это готовность расширить границы еврейского государства, как только подвернется случай?

«Я не рекомендую вам делать это, – заявил де Голль. – Франция будет помогать вам сохранить свое государство, что бы ни произошло. Но мы не станем помогать вам завоевывать новые территории! Однажды вам удалось раздвинуть свои границы с помощью силы. Не делайте этого больше! Вам лучше стоит продолжить свои удивительные усилия по развитию района, который раньше был пустыней. И вам надо установить нормальные отношения с соседями».

Шарль де Голль прекратил практику широкого сотрудничества в военной сфере. Он запретил пускать израильтян во французские штабы и другие военные учреждения.

В Израиле были потрясены тем, что Франция, которая долгие годы помогала Израилю, внезапно отвернулась от еврейского государства и бросила его на произвол судьбы.

Франция не хотела, чтобы началась война, но сделала то, чего делать не следовало. Де Голль сказал израильским представителям, что приказал заморозить поставки оружия для того, чтобы помешать Израилю начать войну. На самом деле он только подтолкнул Израиль к решительным действиям.

26 мая Насер выступал перед руководителями Всеарабской федерации профсоюзов. Он торжествующе сказал: «Если разразится война, она будет тотальной. Мы будем вести войну на уничтожение Израиля. Мы готовы к этой войне и уверены в победе».

Насер чувствовал себя все более уверенно. Скорее всего, он совершенно не предполагал, что затеянная им история закончится войной. Он был уверен, что Израиль не решится действовать и даже считал, что одержал победу без боя.

27 мая вернулся из Вашингтона министр иностранных дел Израиля Абба Эбан. Он рассказал коллегам по правительству, что американский президент Линдон Джонсон просит дать дипломатам две недели.

В тот же день премьер-министр Леви Эшколь сказал советскому послу, что хотел бы с кратким визитом приехать в Москву и обсудить с советскими руководителями ситуацию на Ближнем Востоке.

Громыко доложил о просьбе израильского премьера Брежневу. На следующий день в Политбюро приняли решение встретиться с Эшколем, если не будут возражать президент Египта и сирийское руководство.

Насер в тот же день ответил, что он не возражает. Ему нужно было еще три-четыре для развертывания армии на Синайском полуострове. Но сирийские руководители попросили ни в коем случае не принимать израильского премьера в Москве.

29 мая Насер, выступая в Национальном собрании, сказал: «Западные державы умаляют наше достоинство и отказываются признавать наши права. Мы научим их уважать нас. Мы противостоим не Израилю, а тем, кто стоит за ним, тем, кто создал Израиль. Наша страна и наши союзники закончили приготовления к освобождению Палестины».

Первый председатель Организации освобождения Палестины Ахмед Шукейри заявил, что, когда арабы разгромят Израиль, то уцелевшим евреям позволят вернуться в те страны, откуда они приехали. Но с ухмылкой садиста добавил: «Но мне кажется, что никто не уцелеет».

Поставки советского оружия Египту шли полным ходом. Израиль пришел к выводу, что нужно нанести удар первым – до того, как Египет обретет превосходство в вооружении.

Глава шестая
Шестидневная война

За неделю до начала Шестидневной войны новый директор Моссад Меир Амит связался с одним египетским генералом, с которым поддерживал контакты через посредников. Амит прямо сказал ему: «Надо что-то делать. Положение катастрофическое. Необходимо попытаться изменить ход событий». Египетский генерал, уверенный, что Израиль доживает последние дни, бросил трубку.

За два дня до начала войны Амит вылетел в Соединенные Штаты. С ним беседовали в ЦРУ и в Государственном департаменте. Амит объяснил ситуацию и спросил американцев: «Война неминуема. Что вы намерены сделать, чтобы нам помочь?»

Американцы улыбались и качали головой: они не собирались помогать Израилю. Амит пересказал свои беседы премьер-министру Леви Эшколю. Тот хмуро выслушал начальника разведки и сказал: «Все ясно. Мы остались в одиночестве. Нам не от кого ждать помощи».

Израильский Генеральный штаб знал, что военные возможности арабских стран невысоки, но сам не ожидал такой быстрой и дешевой победы над многочисленными противниками в июне 1967 года. Несмотря на обилие современного оружия, которым они располагали, несмотря на то, что учились в Советском Союзе, арабские офицеры оказались не на высоте.

Начальник военной разведки Аарон Ярив и его люди обеспечили успех на первом этапе войны, когда военно-воздушные силы Израиля нанесли тяжелейший удар по авиации противника.

Авиацию Израиля создал генерал Эзер Вейцман. Его дядя был первым президентом Израиля (со временем он сам станет президентом страны). Его сестра Рут была женой генерала Моше Даяна, который, впрочем, не очень любил шурина.

Эзер Вейцман был очень живой, острый на язык человек. Он постоянно шутил, иногда зло, и на него многие обижались.

Его главным недостатком была поспешность в суждениях, что, вероятно, и помешало ему стать начальником генштаба.

Вейцман воспитывал в летчиках смелость и умение побеждать в воздушном бою в любой ситуации. Он хотел, чтобы его летчики летали на лучших в мире самолетах, поэтому охотно работал вместе с Шимоном Пересом, закупая во Франции современные машины.

Сам Вейцман мечтал стать летчиком с детства и в восемнадцать лет уже сидел за штурвалом. Во время Второй мировой войны он вступил добровольцем в британскую армию. В 1943-м его отправили в летную школу в Родезии. Он служил в Египте и Индии. После демобилизации в 1945-м остался в Англии и поступил на авиационные инженерные курсы.

Накануне провозглашения Израиля Вейцман вернулся в Палестину. Во время Первой арабо-израильской войны он командовал эскадрильей, которая базировалась в пустыне Негев.

После войны его послали в Чехословакию, чтобы переправить купленные там трофейные «мессершмитты» в Израиль. В 1951 году он отправился в Англию учиться в военно-штабном колледже. После этого получил право командовать первыми реактивными истребителями в ВВС Израиля. Во время синайской кампании 1956 года Вейцман сам вылетал на боевые операции.

Через два года был назначен командующим военно-воздушными силами страны.

За год до Шестидневной войны 1967 года Вейцман стал начальником разведывательного управления Генерального штаба.

Но и на этой должности он думал только об авиации. Все знали, что он одержим небом, и что для него в мире ничего не существует, кроме его летчиков и его самолетов.

Он постоянно говорил, что в случае войны его авиация разгромит египетскую за шесть часов. Это вызывало усмешки и раздражение. После Шестидневной войны Вейцман признал свою ошибку: его летчикам понадобилось только три часа, чтобы уничтожить авиацию Египта.

Израильские летчики уничтожили – в основном на земле, даже не дав им взлететь, триста четыре египетских самолета (из четырехсот девятнадцати), пятьдесят три сирийских (из ста двенадцати) и двадцать восемь иорданских (из двадцати восьми). Это составляло семьдесят-восемьдесят процентов общего авиапарка арабских стран. Израильская авиация вывели из строя все египетские аэродромы, кроме одного, расположенного на Синае, который приберегли для себя – вскоре там обосновались пилоты Эзера Вейцмана.

В конце первого же дня войны израильтяне, выполнив первоочередные задачи, добрались еще и до Ирака и уничтожили прямо на аэродромах десять иракских самолетов – за то, что Ирак попытался бомбить Израиль.

Целью номер один была египетская авиация, на вооружении которой находились современные советские самолеты. В налете на Египет приняла участие почти вся авиация Израиля. Охранять воздушное пространство страны осталось всего двенадцать самолетов, поэтому практически некому было противостоять налетам сирийской и иорданской авиации. Они бомбили Израиль, правда, не нанеся ему серьезного ущерба.

Выполнив задание в небе Египта, военно-воздушные силы Израиля обрушились на Сирию и Иорданию.

Когда война началась, премьер-министр Израиля Леви Эшколь передал королю Хусейну, что Израиль не предпримет никаких действий против Иордании, если она останется в стороне.

Король, уверенный в победе арабских армий, высокомерно ответил посреднику из ООН: «Это они начали войну. Они получат наш ответ».

Если бы король благоразумно воздержался от участия в Шестидневной войне, то не потерял бы Западный берег реки Иордан и арабский сектор Иерусалима. И потом легче было бы искать формулу мирного урегулирования на Ближнем Востоке.

Секрет успеха израильской армии состоял в том, что военной разведке было известно о египетской авиации буквально все: боевые возможности самолетов, порядок несения службы, характеристики радиолокаторов, расположение аэродромов. Иорданский король Хусейн, сам по профессии летчик, говорил потом с завистью, что «израильские пилоты знали абсолютно все о всех тридцати двух арабских военно-воздушных базах. У нас не было подобной информации об Израиле».

Египетские летчики имели очень приблизительное представление о тактике израильской авиации, хотя Насер и его генералы ждали удара с ее стороны.

Более того, несколько последних недель накануне начала войны военно-воздушные силы Египта находились в состоянии боевой готовности. Начиная с четырех утра, когда рассветало, и до семи утра в небе барражировали египетские самолеты. По единодушному мнению военных, это время считалось самым удобным для начала войны на Ближнем Востоке. Египетские самолеты пролетали вдоль израильской границы, Суэцкого канала и уходили в сторону Средиземного моря. Когда патрули возвращались, летчики, уверенные в том, что сегодня войны уже точно не будет, завтракали и шли досыпать.

Все это было известно израильской разведке, которая и предложила нанести удар позже обычного, то есть после возвращения патрульных самолетов, примерно в 07:45, когда египетские летчики садились завтракать. Так и было сделано. Израильтяне выспались и нанесли удар в тот момент, когда египтяне совершенно не были готовы к отражению атаки.

Кроме того, зная расположение радиолокационных станций Египта, израильские самолеты вошли в воздушное пространство страны с запада и с севера, а не с востока, как этого ожидали египтяне.

Наконец, им помогло неожиданное обстоятельство. Накануне войны, утром 5 июня министр обороны Египта маршал Абдель Хаким Амер и командующий авиацией генерал Мохаммед Сидки отправились на транспортном самолете из Каира на Синайский полуостров, чтобы посмотреть, что там делается. Не желая быть сбитым собственными зенитчиками, министр приказал батареям противовоздушной обороны в районе Суэцкого канала не стрелять по самолетам, которые летят со стороны Египта.

Военная разведка Израиля узнала и об этом приказе. Израильские самолеты пролетели на небольшой высоте над Средиземным морем и атаковали авиабазы египтян с тыла.

Утром 5 июня у летчиков израильских ВВС имел исьточные координаты расположения противника, на их картах были даже указаны придуманные египтянами ложные цели.

Неизвестно, какую часть информации израильтяне получили, тщательно фотографируя египетские аэродромы, перехватывая телефонные и радиопереговоры, а какую раздобыла их агентура в арабских странах. Одно можно сказать: разведывательная работа продолжалась годы, сведения собирались по крупицам, но к началу войны у израильтян было все, что им нужно.

До 1964 года агентурной работой в арабских странах занималась военная разведка. Руководили агентами из третьих стран обычно из Западной Европы, чаще всего из Парижа, где находилась региональная резидентура военной разведки.

Амбициозная попытка президента Насера объединить Египет и Сирию в одну региональную супердержаву открыла новые возможности для вербовки под чужим флагом. Израильтяне выдавали себя за египтян и уговаривали сирийцев помогать непосредственно президенту Насеру.

В 1964 году Меир Амит с поста начальника разведки перешел в кресло директора Моссад. В военной разведке его сменил генерал Аарон Ярив.

Два новых руководителя службы договорились, что отныне Моссад будет руководить всей разведывательной работой в арабских странах. Военная разведка возьмет на себя только вербовку арабской агентуры в прифронтовых странах.

Работой в Египте занимались сотрудники Моссад, которые свободно говорили на европейских и арабском языках. Шалтиел Бен-Яир, бывший участник подпольной боевой группы Штерна, который перешел в Моссад, успешно действовал в Каире. Он выдавал себя за бельгийца – специалиста по крупному рогатому скоту – и собирал информацию о военных базах.

Одним из самых многообещающих агентов, переведенных из военной разведки в Моссад, был Эли Коэн. Три года работая в Дамаске, он снабжал Израиль военной и политической информацией высокого класса. В частности, сообщил о состоянии сирийских укреплений на Голанских высотах, с которых постоянно обстреливались израильские деревни. Эти высоты израильская армия взяла штурмом в ходе войны 1967 года.

Эли Коэн родился в Египте, в Александрии. Он эмигрировал в Израиль после войны 1956 года. Некоторое время служил в армии переводчиком с арабского. На него обратили внимание и пригласили в спецподразделение номер 188.

В феврале 1961 года Коэн вылетел в Латинскую Америку, в Буэнос-Айрес, с фальшивыми документами, выдавая себя за сирийца. В Буэнос-Айресе он быстро перезнакомился с многочисленными эмигрантами из Сирии и Ливана. Рассказывал, что родился в Бейруте, его семья перебралась в Египет, а потом в Латинскую Америку. Он ностальгически говорил новым друзьям, что дела его идут хорошо, бизнес процветает, но он мечтает вернуться на родину, в Сирию. Через год он приехал в Дамаск.

Когда Коэн отправил первое радиодонесение азбукой Морзе из Дамаска, в штаб-квартире подразделения номер 188 в Тель-Авиве на радостях распили бутылку шампанского.

Более подробные донесения он писал невидимыми чернилами и отправлял их вместе с партиями сирийской мебели, которую экспортировал в Европу. Процветающий бизнесмен с широкими международными связями, он быстро свел знакомство с высокопоставленными людьми, в том числе с чиновниками Партии арабского социалистического возрождения – Баас.

Приятель отвез его на особо интересовавшие израильтян Голанские высоты, и Коэн сам смог осмотреть укрепления.

Правда, не ясно, насколько его информация была важнее того, что удавалось увидеть израильским летчикам, которые фотографировали сирийские укрепления с воздуха. Коэн также увидел образцы советских вооружений, поступавших в страну.

Ценность его информации неизмеримо выросла после того, как партия Баас в марте 1963 года взяла власть в стране и его новые друзья получили важные посты в государственном аппарате. Коэн тайно приехал на несколько дней в Тель-Авив, где его принял сам начальник разведки Меир Амит.

С одной стороны, Эли Коэн был талантливым офицером разведки с широкими связями в Сирии. С другой, Коэн был поразительно неосторожен. Его предупреждали, что он не должен часто выходить в эфир. А он любил посылать радиописьма своей жене. Однажды он отправил в центр раздраженную радиограмму, узнав о поражении национальной сборной Израиля по футболу.

Коэн использовал радиопередатчик как телефон. Утром он получал шифрограмму из центра связи Моссад с перечнем вопросов, интересующих разведку, а после обеда уже отправлял ответ. С 15 марта до 29 августа 1964 года он послал сто радиограмм, каждая передача в среднем продолжалась не менее девяти минут. Со 2 декабря до его ареста 18 января 1965 года он отправил тридцать одну радиограмму, выходя каждый раз на связь в одно и то же время – в 08:30 утра.

Для сирийской контрразведки и ее советских инструкторов найти передатчик оказалось не такой уж трудной задачей. КГБ предоставил сирийцам новейшую аппаратуру для радиопеленгации. Советские инструкторы учили сирийских контрразведчиков методике поиска подпольных радиопередатчиков и дешифровке перехваченных радиограмм.

Перед арестом Коэн дважды успел побывать дома. Во время последней встречи в военной разведке он – из соображений безопасности – разговаривал с коллегами через занавеску, скрывающую его лицо. Эти меры предосторожности уже были напрасными. Сирийская контрразведка села ему на хвост.

Он сам чувствовал, что счастье его покидает, но спастись не сумел. Сирийцы арестовали его. Видные сирийские чиновники, которых он умело водил за нос, требовали его смерти. Поэтому предложение обменять его на кого-то сирийцы отвергли. Прямой репортаж о казни израильского разведчика показывали по сирийскому телевидению. Это был черный день в штаб-квартире Моссад.

Основные силы египетской армии на Синайском полуострове были разгромлены израильскими танкистами. Главным идеологом применения танков был генерал Ицхак Рабин. Египетские генералы имели превосходство в живой силе и технике, но рассредоточили свои танки по всему фронту. Рабин приказал стянуть танки в кулак.

Египтяне сосредоточили на Синайском полуострове семь дивизий и около тысячи танков. Они опирались на глубокоэшелонированной оборону, созданную под руководством советских инструкторов.

Тремя дивизиями на Синае командовали генералы Исраэль Таль, ставший командующим бронетанковыми войсками после окончания философского факультета Иерусалимского университета, Авраам Иоффе, вернувшийся на действительную службу из запаса, и Ариэль Шарон, который до этого руководил управлением боевой подготовки Армии обороны Израиля.

Командовавший танкистами генерал Таль обратился ко своим солдатам с кратким напутствием: «Мы должны победить или умереть».

Танкисты Таля быстро выяснили, что военные разведчики знали далеко не все: они столкнулись с египетскими частями, о которых ничего не знали. Шарону пришлось пробиваться через сильно укрепленные позиции, поэтому он атаковал египтян с заходом солнца, зная, что те плохо подготовлены к ведению ночного боя.

Шарон и Таль проломили египетскую оборону, и все войска, сосредоточенные Насером на Синае, оказались в окружении.

Через двое суток после начала войны танкисты Таля вышли на Суэцкий канал.

Генерал Шарон говорил после Шестидневной войны: «Египтяне – неплохие солдаты, но их офицеры – дерьмо. Они бросали своих солдат и бежали с поля боя с криком: «Спасайся, кто может!» Ни один израильский офицер так не поступит. Наши офицеры командуют не «Вперед!», а «За мной!»

За четыре дня стотысячная египетская армия была полностью разгромлена. Израильтяне не знали, что делать с таким количеством пленных. Тем, кто умел плавать, разрешали плыть на другой берег, к своим.

Вечером 6 июня Египет попросил Советский Союз сделать все, чтобы немедленно прекратить боевые действия, иначе египетская армия перестанет существовать.

Население Египта до последнего момента пребывало в уверенности, что армия Насера побеждает. Во всяком случае, каирские газеты и радио трубили о «поражении сионистов». Потом Насер и его пропагандисты стали говорить, что вместе с израильтянами воевали Англия и Соединенные Штаты. Это должно было смягчить жестокую правду – Египет потерпел в Шестидневной войне полное поражение.

7 июня премьер-министр Эшколь вновь сказал советскому послу, что готов в любое время гласно или негласно приехать в Москву или принять представителя советского правительства для обсуждения ситуации.

Но советские руководители, особенно маршалы и генералы были в бешенстве. Они никак не ожидали такого разгрома арабских армий, оснащенных советским оружием. Военный успех Израиля советские военные восприняли как личное оскорбление.

Тем более что арабы сразу предъявили претензии Москве: мы проиграли, потому что ваше оружие хуже американского, и вообще вы нам мало помогали и не вступили в войну на нашей стороне.

Рассматривались ли в Москве планы советского военного вмешательства на стороне арабских стран? Документы военного ведомства не рассекречены, так что ответить на этот вопрос пока невозможно.

Адмирал Иван Матвеевич Капитанец в мае 1967 года на эсминце «Настойчивый» подошел к сирийскому берегу. На борту помимо экипажа находились сто курсантов военно-морских училищ. Капитанец получил приказ готовить десант в Латакии, видимо, для того, чтобы выручить находившихся в Сирии советских военных советников. Позднее адмирал вспоминал, что курсанты рвались в бой… Но война закончилась раньше, чем пришел боевой приказ.

Советский Союз не располагал тогда военными возможностями для прямого участия в ближневосточных конфликтах. После Шестидневной войны была организована 5-я оперативная эскадра, постоянно базировавшаяся в Средиземном море. Но она нуждалась в базах, а арабские страны не спешили их предоставлять.

10 июня Советский Союз разорвал дипломатические отношения с Израилем. Первый заместитель министра иностранных дел Василий Васильевич Кузнецов принял посла Израиля в Москву и заявил ему: «Советское правительство заявляет, что ввиду продолжения агрессии со стороны Израиля против арабских государств и грубого нарушения им решений Совета Безопасности Правительство Союза ССР приняло решение о разрыве дипломатических отношений Советского Союза с Израилем».

Советское посольство в Тель-Авиве закрылось. Советские дипломаты в Хайфе сели на теплоход «Ф. Дзержинский», 22 июня они прибыли в Одессу.

Дипломатические отношения были разорваны, когда война уже закончилась, и никакого практического смысла в этом жесте не было. Советские руководители, вероятно, хотели сделать приятное арабским странам.

28 июня главы дипломатических представительств Алжира, Иордании, Ирака, Йеменской Арабской Республики, Кувейта, Ливана, Ливии, Марокко, Объединенной Арабской Республики, Судана, Туниса выразили в Москве «глубокую благодарность и признательность правительству СССР, общественным организациям и всему советскому народу за все проявление дружбы и поддержку».

В Каир отправили большую военную делегацию, которую возглавил начальник Генерального штаба маршал Матвей Васильевич Захаров. В состав делегации вошел генерал-полковник Петр Николаевич Лащенко, командующий войсками Прикарпатского военного округа. Его маршал Захаров оставил в Каире главным военным советником. Вслед за этим в Египет отправили огромную группу советских офицеров. Число их все увеличивалось. В 1968 году в Каире побывал министр обороны Гречко. Вернувшись в Москву, он распорядился командировать в помощь египетской армии еще четыреста советских офицеров.

Общее число советских военнослужащих в Египете достигло тридцати пяти тысяч человек.