Текст книги "Доча. История правдивая и невероятная"

Это был древнегреческий, который он прекрасно знал, так как по одной линии являлся родственником того самого Критского Минотавра. Не прямым потомком, разумеется.

– Что они спросили?

– Сказали, что туда проход запрещён, – ответил Семён. – Я им ответил, что вы очередное жертвоприношение. Они улыбнулись и пропустили.

Далее, через метров 200 и после трёх поворотов, стоял пост украинских националистов, которые затребовали произнести «поляныця», тут уж вышла Зоя, как коренная западно-украинская корова она легко произнесла то, что требовалось. Ян тоже смог справиться с этим, так как его хозяйка была родом с Украины, и она часто произносила это слово, когда давала своим коровкам пойло с хлебом.

А вот Семён замешкался, но Зоя быстро нашла выход из положения, сказав, что он Грек по национальности, но настоящий греческий фашист. У Семёна при этих словах раздулись ноздри, и он даже пристукнул копытом. С ним всегда такое случалось, когда он слышал какое-то упоминание о фашистах и фашизме. Прошли шагов двадцать, и коровы вдруг почувствовали знакомый запах. Это был тот же запах мыла, из человеческих тел, которым пользовались те эсэсовцы вблизи Прохоровки. Они срочно передали эту информацию Доче, как и весь маршрут своего следования. Ещё через метров 50 они дошли до дверей, которые открылись автоматически, за ними был широкий коридор с включённым ярким светом. И по обе стороны коридора были большие комнаты, а вместо передней стены решётки, как в полицейских участках.

В этих помещениях было полно молодых девушек и парней, иной раз даже подростков, они все были практически голые, либо в каких-то совсем лёгких белых одеждах. На их плечах были татуировки разных видов свастики и черепа, а у кого-то на груди были наколки богини Кали с бусами из черепов и почему-то трезубцами Шивы. Все молодые люди то шёпотом , то чуть громче распивали какие-то мантры в честь богини Кали. В помещениях были баки с напитками, которые они периодически пили, наливая в одноразовые стаканчики, и закусывали чем-то типа печенья, напоминавшего сухой прессованный коровий навоз.

– Так значит, когда «Азов» называют «навоз» – это не совсем шутка, – проговорила Зоя.

Вдруг в конце коридора открылись большие створки ворот и оттуда вышло несколько человек в масках каких-то демонов. Все ни были вооружены.

– Взять их, – произнесла самая злобная маска.

К коровам подошли шестеро вооружённых людей и повели их под угрозой расстрела дальше. А последних комнатах стояли уже не люди, а настоящие минотавры, скрещенные генетическим способом и магией люди-туры.

Ян успел передать сигнал Доче и её отряду. Но когда их ввели в огромный зал, который, вероятно, и был секретной лабораторией, за ними плотно закрылась дверь.

И тут они увидели всего в проводах, стоящего в гигантском экзо скелете с какими-то боевыми агрегатами, гигантского Тура-человека. От него отходили трубки, по которым проходила жидкость, она в свою очередь питала с десятки молодых людей, находившихся вдоль стен в полулежащем положении. Вероятно, это был конвейер по генетическому преобразованию людей в человеко-туров.

К его стальному корпусу были присоединены реактивные ракеты и установки крупнокалиберных пулемётов. Вероятно, он мог нести огромное количество боевых зарядов. Ян передал всю информацию Доче, та попросила его сосредоточить глаза на объекте, как можно дольше, чтобы Буян как инженер АЭМЗ, просканировал, что это за конструкция такая. И вот, даже короткого взгляда Буяна через глаза Яна хватило для того, чтобы понять, что это биоробот. Иными словами, живой полумистический организм, интегрированный с передовой мыслью инженерной боевой техники. Это было даже не фантастикой, а далеко за её гранью. Злая маска обратилась к «пришельцам»:

– Ну что коровки, вас-то нам тут как раз не хватало. Людишек у нас тут полно, а вот такого ценного генетического материала, ах, как нам не хватало.

Голос был очень знаком, но он был явно изменён, и под маской не было видно лица. Доча попросила Яна навести свои глаза на говорившего. И тут же ей стало не по себе. Под маской она увидела те самые глаза, что тогда в юности на неё посмотрели с трамвая у АЭМЗ, в тот день, когда цыганка у уранового тёплого канала назвала её Камадхену. Вне сомнения, это был Кёттер.

Кёттер приказал своим помощникам связать коров, люди в масках начали исполнять команду. Но в этот момент Доча по телепатической коровьей связи сообщила им, чтобы они держались, так как она уже находятся близко. Семён понял команду, как понял, и нанёс удар задним копытом по одной из масок, та слетела с головы и, о боги, на него смотрела страшная гримаса Тура. Зоя и Ян так же начали вырываться и бить своих стражников. Которые в свою очередь отвечали тем же. А кто-то даже стал палить из короткого пулемёта. Но Кёттер приказал не стрелять и брать их живьём. Вдруг с разных сторон в комнату прибежало ещё несколько стражников, они лезли из каких-то маленьких дверей. Один за одним, злые, с диким рёвом бросаясь на троих смельчаков. Ян и Семён стояли по краям и применяли приёмы бразильской борьбы капоэйра, со свистящими ударами копыт, напоминающие звуки птицы «капоэйра» такими же, как у бразильских пастухов, зазывающих своих коров. Но всё же силы были не равны, и наши герои сдвигались к стене. Прижавшись к ней, Семён почувствовал, что она вибрирует и похоже эту стену можно проломить. Он ударил обоими копытами, что было мочи. И из стены высыпалось несколько кирпичей, Ян и Зоя тут же схватили их и запустили в нападавших, как и полагается марксистам в случае, если они держат в руках булыжник при встрече с реакционной буржуазией. Ещё удар Семёна по стене и та рухнула, открыв существенный проход, так что по одному можно было пролезть без особого труда. Ещё булыжник в руку, удар копытом – и Туры делают паузу перед нападением, в это мгновение троица бросается в тёмную комнату. Ничего не видно, но на ощупь можно понять, что тут какие-то памятники и материя на древках. Семён остался контролировать проём, колотя всех мощными руками и ногами, так что у туров ломались рога. Ян и Зоя всё обследуют, глаза быстро привыкают, и они понимают, что это небольшая комната – просто какая-то забытая кладовка, в которой заскладирована советская атрибутика, памятники Ленину и Марксу, и другим советским героя, какие-то барельефы и знамёна на крепких деревянных древках. При проникновении света, все эти объекты стали излучать светлую энергию, что придало дополнительных сил.

Но радость длилась недолго. Стена, отделявшая их от преследователей, вдруг разлетелась вдребезги, это пришёл гигантский Тур-Крапивкин в своём экзоскилете. Он издавал мерзкие звуки смеха отрицательной радости. Радости хищника при виде беззащитной жертвы. Ян, Сёмен и Зоя схватили, что им попалось под руки. Это были советские знамёна каких-то победителей каких-то соцсоревнований с металлическим окончаниями на концах. В которых были звезда Шивы с серпом и молотом. Дело было практически безнадёжным, Тур был совсем близок и его генетические, но более мелкие копии минотавров приближались со всех сторон.

Коровы готовились принять последний бой. Но тут раздался звук летящей молнии и в спину Тура ударил мощный электрический разряд. В это же мгновение все трое вонзили в грудь Тура советские знамёна, так глубоко, как только смогли, с такой силой, что даже сломались деревянные древки. Тур упал замертво, весь искрясь, дымясь и издавая запах жаренного шашлыка из говядины.

К нему подошёл Борис Кагарлицкий. Подняв сломанное деревянное древко, он произнёс:

– А ведь колышек-то осиновый.

За его спиной стояла Камадхену-Доча. Она улыбнулась, но по лицу своих коров поняла, что ей грозит опасность. На неё с ножом шёл Кёттер. Доча обернулась и дала залп молнии. Кёттер полетел вместе с ударной волной, врезавшись в энергетическую установку, питавшую остальных человеко-туров тёмной энергией. Энергия тёмных сил перестала транслироваться на умы подопытных людей в «Азовстали». И во всех залах молодые люди удивлённо смотрели друг на друга, приходя в себя. А полу-туры «минотавры» соскребали с лиц лафтаками чужеродное тело, что распадалось, на глазах слетая в вперемешку с какой-то слизью похожей на коричневое дерьмо.

Эта битва добра и зла была выиграна светлыми силами. И вскоре по всем телеканалам объявили об эвакуации заложников и военных из подвалов «Азовстали», но, конечно же, никто не сказал о наличии там секретной лаборатории и секретном проекте. Вполне возможно, потому что слишком много заинтересованных сторон есть в каждой стране мира, которые желают, чтобы тёмные силы одержали верх в вечной битве добра и зла.

Эпилог

Ножи наточены, всё готово к процедуре. Но рука Дмитрича не поднимается, чтобы убить ту, с кем был рядом долгие годы. Хоть она и корова, а всё же близкая и живая душа.

Накануне вечером Дмитрич выпил, чтобы снять камень с души, чтобы назавтра было легче сделать всё, что положено.

Выпил так, что даже пошёл в стайку к Доче, попрощаться с ней, поговорить по душам.

Та как будто ждала его, как будто всё знала наперёд.

– Да ты, – говорит, – не горюнься, хозяин, такая уж у нас доля в большей части мира. Мы ведь сознательно идём на жертву ради человека, это наша миссия. Для нас ведь потеря плоти – это всего лишь этап в вечной жизни.

Потом Дмитрич выслушал её долгий рассказа о причудливых приключениях её на войне «добра со злом».

И в этом рассказе он подметил, что Доча разочарована тем, что, несмотря на такие усилия всех честных людей мира и особенно жителей СССР, силы зла могут взять верх.

Дмитрич, конечно, тогда ещё не верил в такой исход, ведь мощь и могущество СССР и социалистической системы, не давали повода для сомнений в победе светлого будущего.

Но что-то было не то с народом, который не всегда стремился к светлым идеалам. Позже он до утра размышлял, виновен ли в том Кёттер или как-то всё сложилось собой. А может, Хрущёв со своей кукурузой. «Ох, и сложная задача – понять, почему всё складываться так. В общем, тёмная ночь», – сказал он и уснул.

…А сейчас он берёт в руки кувалду, Доча наклонила голову, подставив свой затылок для удара.

Взмах, кувалда падает вниз, но не на затылок корове, а ударяется оземь.

Дмитрич не смог.

«Нет, друг мой, отпущу я тебя на вольные хлеба , – говорит Дмитрич. – Живи, как твои собратья в далекой Индии».

Но свирепый лай прервал его мысли. Он пошёл к воротам.

Открыл и удивлённо спросил пришедших к нему незнакомцев, по виду каких-то цыган в разноцветных одеждах:

– Вам чего?

– Нам бы вашу корову забрать, – ответил смуглый мужчина, чуть старше среднего возраста, с явным иностранным акцентом.

– Ах вот как, – ответил Дмитрич. – Вы те, о ком она рассказывала? – спросил он.

– Да, – ответил смуглый мужчина.

– Да, забирайте, – ответил Дмитрич. И вывел Дочу с заднего двора.

А когда они ушли с коровой, Дмитрич увидел на крыльце объёмную пачку денег, красные двадцатипятирублёвки в банковской упаковке.

Он повернулся, чтобы вернуть деньги жрецу и его спутникам, но тех уже нигде не было, лишь в небе плыл дымок, как след от реактивного двигателя.

Кто-то скажет, а почему же в самом конце не упомянули о богине Кали. А что ей сделается-то и стоит ли об этом вообще что-то писать.

Зло ведь находится в нас, а не в каких-либо богах, демонах, страстях, которые используют эту тёмную силу, спрятанную в наших душах.