Текст книги "Лондон: Бегство из ада"

Узнав, что Ника задержали по подозрению в убийстве, они опасливо от него отодвинулись.

Через час Ника вызвали на очную ставку, где сутенер, глядя на него прозрачными водянистыми глазами, бесстрастно подтвердил свои слова.

– Ты библейские заповеди помнишь? – поинтересовался у него Ник. – Там написано – не лжесвидетельствуй.

Марвин ничего не ответил.

– Я могу идти? – спросил он у полицейского.

– Иди, – кивнул тот, – только со станции пока не уходи, – можешь понадобиться.

Когда за ним захлопнулась дверь, полицейский повернулся к Нику.

– Все понял?

– Что он мерзавец? – уточнил Ник. – Так я давно это знал.

– Что дела твои плохи, сынок.

– Насколько плохи?

– Судить тебя будут.

– Когда?

– Да прямо завтра.

– Так быстро?

– У нас все делается быстро.

– И что дальше?

– Я не судья, но, сдается мне, что тебя повесят.

– Возьмете грех на душу, – сказал Ник, – я невиновен.

– Все улики против тебя.

– Такое тоже бывает.

Полицейский принялся задумчиво барабанить пальцами по столу.

– А хочешь избежать?

– Чего? – не понял Ник.

– Суда, чего же еще!

– Это как? – удивился он. – Правосудие ведь неотвратимо.

– Выполни одно поручение для станции и все подозрения с тебя будут сняты. Ты ведь сталкер? Есть дело на поверхности.

От такого поворота дела у Ника голова пошла кругом.

– Так это все вы? – спросил он.

– Что, мы?

– Все подстроили.

Полицейский разозлился. .

– Дурак ты, парень! Оно само так сложилось. Я-то, допустим, тебе верю, но что я могу сделать при таких обстоятельствах? Кто-то ведет против тебя игру, как я понимаю, но расследовать это, у меня нет ни сил, ни времени. Вся станционная полиция состоит из четырех человек, включая меня. А народа здесь трется, видел сколько? Какие тут могут быть расследования? Все, что я могу для тебя сделать – это послать наверх для очень опасной, но выгодной тебе работы. Выполнишь ее – все будет забыто.

– Такое, значит, теперь правосудие? – саркастически спросил Ник.

– А какого ты хотел под землей? – вопросом на вопрос ответил тот. – Какое общество, такое и правосудие. Ущербность одного делает ущербным другое.

– А как же этот ваш "свидетель" Марвин? Ведь он все "видел".

– А что свидетель? Он тоже на нашей станции задерживался полицией, девок своих привозил, а они на него заявили, что избивает их. Так что веры ему большой нет.

Ник почувствовал себя так, будто его вываляли в нечистотах. Ему хотелось только одного – поскорее освободиться и броситься в погоню за Крюком. Ведь пока он тут прохлаждается, тот может уйти далеко, и тогда он не успеет помешать сделке по продаже карты подметровцам.

– Ладно, – сказал он, мрачно глядя в глаза полицейскому, – я согласен.

11

После ночевки в боковом тоннеле между станциями «Квинсвэй» и «Нотинг Хилл Гейт», бандиты выбрались наружу и двинулись по направлению к станции «Бонд стрит».

Отправляясь за картой, Крюк выбрал себе подручных из тех, кого знал по прежним делам в банде Проповедника. Банда не имела привязки к одному месту. Она могла появиться на любой станции любой линии, совершить дерзкий налет и так же внезапно исчезнуть, как и возникла.

Подручные были хоть и молодыми, но уже не зелеными. Наверх они не ходили и были типичной подземной шпаной, промышлявшей кражами, торговлей наркотой и стоянием на шухере, когда банда устраивала налет.

Глава банды, всегда появлявшийся перед остальными в маске, получил свою кличку за то, что любил напоминать ограбленным и связанным торговцам слова из Библии о тщете богатства и о том, что легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем богатому войти в царство Божие.

Дебил был малость придурковатым малым. Он любил солдатский юмор, громко смеялся над простецкими шуткам, был не дурак выпить и не забивал голову всякими сложностями. Крюк взял его за то, что тот отличался большой физической силой.

Мокрый, наоборот, был хитрым, подозрительным и никому не доверял. Сам Крюк держался с ним настороже. Он охотно отказался бы от его услуг, да больше никого не подвернулось. Именно Мокрый особо усердствовал в пытках Санжита, поскольку был в этом деле большим мастером.

Своим подельникам Крюк не сказал, кому собирается продать карту и за сколько. Он выдал каждому по две сотни автоматных патронов и по блоку сигарет Честерфилд, и пообещал столько же плюс двухлитровая бутылка виски "Джонни Уокер ред лейбл" каждому, когда они доберутся до станции "Кингс кросс Сент панкрас" .

На "Кингс Кросс" его в оговоренное время ждал посредник от покупателя, взявшийся организовать сделку.

Думая о сделке, Крюк просчитывал разные варианты. Он боялся, что его обманут – или денег не дадут, или в подметро не пустят. И возможностей предупредить это у него не было. Он скрежетал зубам при мысли о таком развитии событий, но приходилось полагаться на честное слово посредника.

– Если обманешь, я тебя убью голыми руками, – пообещал Крюк, когда они все обсуждали.

Тот глянул ему в глаза и отшатнулся.

– Все будет в порядке, – пообещал он вполне уверенно. – Деньги против товара.

Для страховки Крюк решил, что снимет с карты копию на станции "Лэстер сквэа", где работал единственный на все метро копировальный аппарат. Стоило это баснословных денег, но другого выхода у него не было. Если подметро кинет его с картой, он продаст копию другому покупателю и умоет руки. Пусть они потом сами между собой разбираются.

По старой привычке Крюк и подельники шагали в тоннеле молча. Станешь болтать – и не услышишь, как приближается богатая добыча или угроза.

Впереди послышались голоса. Тон задавал один, болтавший без умолку. Второй лишь иногда ему односложно отвечал. Прислушавшись к содержанию беседы, Крюк удовлетворенно хмыкнул. Прав был тот парень, который сказал: "Болтун – находка для шпиона". Не только для шпиона, но и для бандита. По разговору он понял, что удача опять улыбнулась ему – перед ними шагал щенок Шкипера в компании какого-то типа с длинным языком. Предчувствие не обманывало его, когда подсказывало остерегаться мальца. И было похоже, что тот отправился в погоню за ними. Значит, Санжит ему все рассказал. Видать, парень уродился таким же настырным, как и его отец. "Вот только напарника себе ты выбрал неудачного, мальчик, – усмехнулся Крюк. – Это и положит конец твоей затее в самом начале".

Крюк и Мокрый уже приготовились завалить обоих, но помешали встречные путники – "самураи" со станции "Найтсбридж", мать их! Все бандиты как бандиты, а этим мечи подавай! Не любил Крюк никаких маскарадов в бандитских делах, считал, что это все лишним. Пуля, она по любому меча надежнее.

Встречным он тоже не понравился, но уже по другой причине. Однажды банда Проповедника по ошибке ограбила торговый караван, охраняемый "самураями" и огребла неприятностей на свою голову. Проповеднику, чтобы избежать тотальной войны на уничтожение, пришлось выложить крупные отступные, превышающие стоимость того каравана в несколько раз, но неприязнь между ними осталась. И хуже всего было то, что и Крюк отметился в том деле, а старший из троицы бандитов как раз и шел тогда в охране каравана. Как Крюк не прятал лицо за надвинутым на глаза капюшоном своего плаща, а бандит его узнал.

– Благодари Бога, что мечей с нами нет, – сказал он Крюку, – а то порубили бы вас на кусочки.

Крюк сделал вид, что принял сказанное за шутку. Он улыбнулся, как можно дружелюбнее, и ответил.

– Меня, братан, мечи не берут. Сколько раз уже пробовали.

– Мой бы взял, – серьезно произнес тот и оценивающе прищурился. – Сверху вниз до пупа, – он показал ребром ладони движение клинка. – Или справа налево. А то и просто голову можно срубить, чисто и красиво. Как тебе больше нравится?

Крюк побледнел.

– Да ладно тебе, – промямлил он.

– Нет, не ладно, – отрезал бандит. – Чего вы, шакалы, вообще на "Арсенале" ошиваетесь? Цели для гоп-стопа выбираете?

– Какой гоп-стоп, Бог с тобой, – запротестовал Крюк. – В гости ходили.

– В гости? Ну-ну! – бандит ощупал взглядом их тощую поклажу, в которой не наблюдались признаки награбленного. – Успешно сходили?

Крюк состроил неопределенную гримасу.

– Нормально.

– Ну и катитесь отсюда, – сказал тот. – И чтобы духу вашего здесь больше не было!

– Почему это? – набычился Крюк. – Мы живем в свободной стране, и метро существует для всех.

Бандит сделал шаг вперед и теперь почти касался своим животом груди Крюка. Был он на полголовы выше, намного шире в плечах и сейчас его физическое превосходство стало еще очевиднее.

– Это ты расскажешь своей бабушке, – он с сомнением посмотрел на морщинистое лицо Крюка. – Если, конечно, она у тебя еще есть. Для всех, но не для каждого.

Крюк предпочел тему не развивать. Боком они протиснулись мимо "самураев" и стали пятиться в темноту.

– Ну, покеда, братаны, – сказал он, все еще держа палец на курке автомата, – дела у нас, пора идти.

– Крути педали, пока не дали, – услышал он в ответ.

Они разошлись, и только тут Крюк почувствовал, что вся спина у него мокрая от холодного пота.

– А что такое педали? – спросил Дебил, когда они отошли уже довольно далеко.

– Я думал, ты спросишь, что такое "дали", – зло ответил Крюк.

– Не-а, это я понял, – бодро отозвался Дебил. – А вот про педали – нет.

– Это как рычаги у дрезины, – снисходительно пояснил после значительной паузы Мокрый, когда стало ясно, что Крюк отвечать не собирается. – Крутишь – едешь.

– На чем? – не отставал Дебил.

– Что? – не понял Мокрый.

– На чем едешь?

– На велосипеде, идиот!

Они опять нагнали Ника и его спутника уже недалеко от станции. Задержка пошла даже на пользу. В этот раз силуэты их врагов можно было без труда различить на фоне идущего со станции света. Где из них кто, бандиты не знали. Крюк попал, а Мокрый промазал. Это была первая неудача. А вторая состояла в том, что убитый оказался не сыном Шкипера, а никому не нужным попутчиком. Щенок в ответ открыл огонь, а затем укрылся на станции, где достать его стало и вовсе невозможно.

На "Марбл Арч" после убийства Шустрого они соваться сразу не стали, чтобы избежать ненужных расспросов. Подождали, наблюдая издалека, пока уберут труп, и лишь затем прикинулись транзитными торговцами и продолжили путь.

На "Бонд Стрит" к Нику подобраться им не удалось, зато тут их ждала другая удача – сутенер Марвин, с которым Крюк разговорился, посещая одну из его проституток, описал ему, как выглядит Ник, и рассказал, что тот отправился к "Грин парку", куда его наобум отправил бармен, приятель Марвина.

И у Крюка родилась идея, как вывести Ника из игры. Он прихватил с собой сутенера, за которым числился старый должок по прежним делам, они подобрались к Нику на "Грин парке" и устроили подставу в переходе. Тот придурковатый малый, который затеял драку с торговцем, подвернулся очень кстати. Но не будь его, Мокрый заколол бы стащенным у Ника ножом любого другого, а сутенер выступил бы лжесвидетелем в любом случае.

Идиотизм же станционной полиции только способствовал тому, чтобы все устроилось наилучшим образом – Ник оказался в клетке с перспективой быть вздернутым на виселице в Смертном тоннеле, а Крюк с подручными проследовали дальше к своей цели.

12

Утром Нику вернули часть вещей, кроме оружия, и отвели к заместителю начальника станции «Грин парк». Тот оказался толстяком средних лет с глубокими залысинами, гладко выбритым дряблым лицом и хитрыми глазами. Он не проявил никакого интереса к убийству Ветерка, а попросил рассказать во всех подробностях, что происходит у них на «Квинсвэй» с корнями, прорастающими в метро. Пока Ник говорил, он жевал губами и Ник старался смотреть в нарисованное на стене кабинета окно с голубым небом и облаками. Ник закончил рассказ неудачной попыткой выжечь лес. Тот некоторое время молчал и тер подбородок.

– Да, деревья мутируют, как и все живое, – заключил он, – тут ничего не поделаешь. У нас пока такого нет, но мы, как и вы, живем на краю парка, и случиться может всякое.

– Боитесь? – спросил Ник.

– Ну, скажем так, наш совет уже задумывается, как предупредить такую ситуацию, если она возникнет.

– Этого я не знаю, – сказал Ник. – Если лиловые деревья придут к вам, то, боюсь, что никак.

– Вот в этом-то и весь вопрос – узнать, насколько они далеко.

Он испытующе посмотрел на Ника.

– Это должен сделать я? – догадался тот.

– Да.

– Но как? Вряд ли я тут смогу вам помочь.

– О, очень даже сможешь! Тебе надо будет подняться на воздушном шаре и посмотреть, где сосредоточены эти самые деревья и есть ли угроза для нашей станции. После этого ты получишь свободу.

– На воздушном шаре? – удивился Ник. – Может, лучше сразу влететь на крыльях?

Его ирония чиновнику не понравилась.

– Зря смеешься, подозреваемый, – окоротил тот его. – Наши сталкеры нашли годный воздушный шар со всеми принадлежностями. Он готов к полету.

– А птеродонты? Они ведь нападут, завидев шар, – произнес Ник.

Чиновник отрицательно покачал головой.

– Вряд ли. Шар слишком большой для них.

– Но я – нет, – возразил Ник.

Тот пожал плечами.

– С одной стороны, определенный риск, конечно, есть, а с другой, чего же ты хотел? Свободу нужно отработать.

– Отработать? Я ничего не совершал.

Тот скривился.

– Ты опять за свое? Я думал, вы уже все обсудили с начальником полиции. Хочешь потолковать с ним еще?

Ник промолчал – обратно в камеру, а потом на неправедный суд ему не хотелось.

– Когда намечена операция? – спросил он.

– Прямо сейчас.

– И как все будет происходить?

– Шар наполнят горячим воздухом, ты сядешь в корзину и взлетишь. А чтобы шар не унесло ветром, его будут удерживать с помощью каната, ну и заодно прикрывать тебя огнем, если какая-нибудь "птичка" окажется слишком близко. Твоя задача – рассмотреть, нет ли этих чертовых деревьев в прилегающих парках. Нас интересуют Гайд-парк, Грин-парк, Сент-Джеймс-парк, Сады Букингемского дворца, но не только они. У тебя будет бинокль и фотоаппарат, сделаешь панорамные снимки, только и всего.

– А как я спущусь? – поинтересовался Ник.

– Когда все рассмотришь, выключишь горелку и откроешь клапан для стравливания воздуха. Наши люди с помощью лебедки усадят тебя на прежнее место.

После знакомства с гибким станционным правосудием, Ник был склонен не доверять чиновнику.

– А зачем, спрашивается, я буду вам после всего нужен? – спросил он.

– Не ты – шар. Он нам еще пригодится. Так что, не переживай.

– И вы позволите мне уйти?

Чиновник скривился опять.

– Сказал же уже! Не заставляй меня по десять раз повторять одно и то же.

Ник пристально посмотрел ему в глаза.

– Иногда полезно повторить и одиннадцатый, – произнес он твердо.

– Да, позволим! – повысил тот голос. – Я тебе даже больше скажу: захочешь – примем на нашу станцию. Опытные сталкеры нам всегда нужны.

– А что же своего в корзину не посадите?

– Потому что никто из них этих деревьев в глаза не видел, и не поймет, где какое, в отличие от тебя.

Нику пришлось поверить, что так оно все и будет, как обещано, хотя он понимал, что на самом деле, у них имелась масса вариантов, как от него избавится. Самый простой – пристрелить после приземления шара. Да что там пристрелить – просто оставить на поверхности без оружия и закрыть у него перед носом вход на станцию. Никто в такой ситуации долго не протянет. Но иного выбора у него не было.

– Мне выдадут оружие? – спросил он.

Тот кивнул.

– Перед посадкой в корзину, – пообещал чиновник.

Нику почудилась в его словах неуверенность, но выбирать не приходилось.

– Хорошо, я лечу, – решился он.

Его отвели в каптерку станционных сталкеров, выдали новый костюм химзащиты и велели переодеваться. К противогазу дали сумку с парой сменных фильтров. Местные сталкеры уже были наслышаны об истории, приключившейся с Ником, поэтому держались с ним настороженно. Ник тоже не расслаблялся. Он по очереди присматривался к каждому из своих спутников, пытаясь предугадать, на что каждый из них способен, хотя понимал, что инструкции насчет него отданы только одному – старшему группы, которого все звал Штуцером. Времени для изучения спутников у него было очень мало – пока они не одели противогазы. В масках же все стали одинаковыми.

Оболочку шара разложили прямо на улице Пикаддили перед входом в метро. Судя по тому, что остовы автомобилей уже были оттащены в стороны, к запуску шара готовились заранее. Вид человеческих костей за помутневшими стеклами машин не произвел на Ника особого впечатления – сталкеры привычны к такого рода вещам.

Он вспомнил, что, впервые поднявшись на поверхность, не мог оторвать от них взгляда, а потом потихоньку отпустило, и он стал воспринимать их как часть городского пейзажа. Давно исчезло чувство неловкости перед ними за то, что ему повезло, а им – нет. Вернее, повезло его родителям, потому что Ник родился уже в метро – ровно через год после Катастрофы.

А в ее день родители даже не были знакомы друг с другом – просто оказались в одном поезде, который остановился у перрона станции "Квинсвей". Отец рассказывал, что когда они вышли на платформу и поняли, что здесь придется некоторое время пожить, никто не думал о годах и десятилетиях. Поначалу станция показалась им довольно просторной, но затем из тоннелей стали выходить люди с других поездов, которые остановились прямо там, и места на платформе оказалось очень мало. Это потом голод и болезни сильно проредили население станции, а поначалу теснота была страшная.

Люди думали, что все будет, как во время второй мировой войны: переночевали на платформе, переждали воздушную тревогу – вышли на поверхность и разошлись по домам.

Не получилось. Власти готовились к войне и снабдили все станции автоматическими воротами. Они сработали на сигнал атомной атаки и закрылись через пятнадцать минут после взрывов первых ракет, упавших на Лондон. От людей уже ничего не зависело. Система была устроена так, что открыть их изнутри можно было только через две недели. Но и через две недели их открывать не стали, и через месяц тоже. Первые вылазки на поверхность начались гораздо позже, когда без них уже было не обойтись.

А не успевшие укрыться люди шли к метро еще долгое время после взрывов. Стучали в двери, умоляли пустить, плакали. И умирали у входа. Как это ни кощунственно звучит, но автоматика спасла хоть кого-то. Если бы ее не было, погибли бы все. Впрочем, спаслись ничтожное меньшинство в сравнении с теми, что остались наверху.

Ник где-то прочитал, что метро Лондона считалось одним из самых больших в мире, вторым по протяженности после шанхайского. Но протяженность ничего не значит, когда речь идет о защите от радиации. Значение имеют лишь глубина залегания станций и их просторность. И с этим в Лондоне все оказалось не очень хорошо. Подземные станции глубокого заложения строили только под центром города, все же прочие, особенно на окраинах, были наземными, и для укрытия не годились. А на самих подземных станциях платформы оказались довольно тесными – главным образом потому, что там отсутствовали колонны и высокие своды. Платформы строили как систему проходов между северным и южным тоннелями. В промежутках между проходами грунт не вынимали, вот и получились тесные платформы, на которых помещалось немного людей.

Гринпарковские сталкеры разложили на земле воздушный шар, включили горелку и принялись наполнять оболочку горячим воздухом. Видимо у них уже был какой-то опыт в этом деле, Ник отметил слаженность их действий и уверенность движений. Он хотел было спросить их об этом, но передумал – разговаривать сквозь противогаз было не очень удобно, да и отвлекать их от дела не хотелось.

Сталкеров было шестеро – трое держали под прицелом окрестности и трое возились с шаром. Надувание его проходило почти спокойно. Сначала, пока он еще лежал на земле, охране пришлось отпугнуть автоматными очередями стаю шестилапых собак, появившихся в дальнем конце улицы со стороны станции "Гайд парк корнер". Те, понеся потери, отступили.

Затем к ним попытался подобраться кровосос, используя свою способность становиться невидимым. Но Ник угадал его приближение раньше, чем тот кинулся в атаку.

– Там! – толкнул он одного из охранников. – Длинной очередью!

К счастью, тот понял, в чем дело, и тут же открыл огонь веером. Раненный кровосос заверещал невыразимо мерзким голосом и скрылся в боковой улице, на ходу теряя невидимость, однако Ник успел разглядеть, что в нем метра два с половиной длины. Отвратительную безволосую складчатую кожу кровососа покрывали черные пятна. Их было много, из чего Ник заключил, что тварь матерая. У молодых кровососов таких пятен насчитывается два-три на все тело. Как и все они, в момент приближения к намеченной жертве, этот передвигался на задних лапах. Вокруг рта у него шевелилась целая охапка черных блестящих щупалец-присосок.

– Здорово ты его угадал, – удивился боец. – Хорошее чутье.

– Имел с ними дело раньше, – ответил Ник.

Недалеко от станции "Квинсвэй" раньше постоянно вертелись несколько кровососов. Чтобы отучить их нападать на людей, Нику пришлось провести много времени в засаде. В конце концов, он подстрелил парочку из них. За это время он изучил их повадки и научился угадывал приближение кровососов по появлению плоти – маленького трусливого мутанта на тонких лапах, размерами поменьше обычной собаки. Плоть подъедала то, что оставалось после трапезы кровососа, и одна охотилась крайне редко. Крупная дичь ей была не по зубам, а мелкой в городе осталось не так много. Между ней и кросососом установился особый симбиоз. Плоть обладала очень острым нюхом и чуяла людей на большом расстоянии. А кровосос, у которого нюх был слабоват, следовал за ней к обоюдно выгодной цели. Как раз по промелькнувшему в развалинах силуэту плоти, который не заметил больше никто, Ник и вычислил кровососа. Всего этого рассказывать чужому сталкеру Ник не стал. Не до того, да и с какой стати делиться секретами ремесла?

– Он был один? – спросил боец, напряженно оглядываясь по сторонам.

– Один, расслабься, – успокоил его Ник.

В кровососах ему нравилась одна вещь. Каждый из них действовал в одиночку, и это давало столкнувшимся с ним людям некоторую надежду уцелеть. Хотя часто и одного кровососа было достаточно, чтобы загубить группу из двух-трех человек. Кровососы почему-то убивали людей не столько, сколько были способны сожрать, а сколько могли. Пользуясь невидимостью, они подкрадывались на расстояние вытянутой руки и, если это происходило, спасения от них уже не было.

Кровососы водились повсеместно, но были относительно малочисленны. Эти твари, произошедшие непонятно от кого, почему-то не стали массовыми.

Вообще, хищники теперь убивали хищников не для того, чтобы отвадить от своих охотничьих угодий, а ради пропитания. Травоядных зверей, которые сохранялись первые годы после катастрофы, сейчас не осталось вовсе, и хищники охотились друг на друга: крупные – на мелких, стаи – на одиночек. Если раненный кровосос издохнет, его труп сожрет та же плоть с сородичами или любой, кто сумеет ее отогнать. Жрать дохлого кросососа не станет только другой кровосос.

Когда шар расправился и стал расти вверх, мутантов уже можно было не бояться. Огромное колышущееся тело воспринималось ими как некий живой гигант, которого следовало бояться за его размеры.

Штуцер подошел к Нику и наигранно-добродушно хлопнул его по плечу. Ник поморщился от такой фамильярности и отстранился.

– Ты готов, приятель? – спросил Штуцер, словно ничего не замечая.

– А что, есть варианты, приятель? – сухо осведомился Ник.

Штуцер расхохотался.

У тебя – нет. Пойдем.

– Сначала оружие, – потребовал Ник.

– Какое еще оружие? – лицемерно удивился тот. – Насчет оружия мне ничего не говорили.

«Вот оно, – подумал Ник. – Не зря я не поверил толстяку».

Толстяки в метро встречались редко. При скудном рационе питания и существовании на грани выживания, обзавестись жировыми отложениями было сложно. Это получалось только у тех, кто состоял на начальственных должностях, и, не стесняясь, обращал свое общественное положение в свое же благо, попросту говоря, воровал.

– Я тебе говорю! – отрезал Ник

– Но с какой стати? – запротестовал тот. – Ты пока что просто заключенный.

– С такой, что ваш толстопузый мне пообещал! Спроси у него, если не веришь.

Штуцер достал полицейскую рацию и попытался связаться со станцией.

– База! Я – Туча! – повторил он несколько раз. – Ответьте!

Из динамика доносилось лишь шипение мертвого эфира. «Темнота, – презрительно подумал Ник, – пора бы знать, что радиоволны под землю не проходят».

– Не получается, – посетовал Штуцер через минуту. – Придется тебе лететь так.

– Сам лети! – отрезал Ник. – Я без автомата и шагу не сделаю.

За ними, переглядываясь, наблюдали остальные сталкеры, и даже сквозь противогазы было понятно, что они ухмыляются.

– Послушай, – возмутился Штуцер, – я ведь могу тебя просто пристрелить. За неповиновение или попытку к бегству.

– А духу хватит? – поинтересовался Ник.

Штуцер оглянулся на своих подчиненных. Свидетелей было многовато. Ник давно понял, что в противостоянии с кем бы то ни было, очень часто решающее значение имеет не физическая сила или оружие, а то, где находятся пределы, до которых ты готов идти. Если у тебя они стоят дальше, чем у противника, и он чувствует это – ты выиграл даже без боя, но если ближе – проиграл.

Штуцер оценил ситуацию правильно.

– Но у меня даже нет запасного комплекта, – сказал он.

– Свой давай! – сказал Ник и сдернул у него с плеча автомат. – Сколько у тебя магазинов?

– Три, – процедил тот.

Ник не глядя протянул руку и получил в нее ремень от подсумка. Его взгляд ощупывал остальных сталкеро.

– Ты! – он ткнул пальцем в одного. – Гранаты сюда!

Тот молча отдал ему пару противопехотных осколочных.

– А с тебя нож! – сказал он, углядев на боку у другого здоровый тесак. – И ремень не забудь.

Получив желаемое, он повернулся к остальным.

– Ну а с вас, ребята, еда и вода. Сложите все в рюкзак. Антидот не забудьте. И спички.

Ему передали и это.

– Все отдам, когда вернусь, – пообещал он, – не переживайте.

– Тот, который летал до тебя, не вернулся, – вдруг мстительно произнес Штуцер.

– Почему?

– Птичка склевала. Видишь, как корзина потрепана?

Ник взглянул на гондолу. Один бок у нее был проломлен и наскоро починен кусками толстой металлической проволоки и каната.

– Он был из ваших?

– Нет.

– И без оружия?

– Да.

– Ну, – усмехнулся Ник, – тогда вам стоит за меня молиться – чтобы получить свое добро обратно.

Он забрался в корзину, пристегнулся к борту и подъем начался. Для него, незнакомого с подобными аппаратами, все было в новинку. Он смотрел вниз и по сторонам, стараясь все запомнить. Над головой время от времени дышала пламенем горелка, шар рвался вверх и сталкеры на земле едва успевали раскручивать лебедку. Дома внизу быстро уменьшались. Перед Ником отрывалась величественная и мрачная панорама мертвого города. Небоскребы "Канари Ворф" лежали в руинах. Некоторые мосты на Темзе обрушились в воду. По центру города словно прошелся смерч, снося подчистую целые кварталы в одном месте, но не тронув дома в другом. Парламент уцелел, а Биг Бен лежал на земле. От собора Святого Павла не осталось почти ничего, Монумент был сломан посередине, а небоскреб "Огурец" стоял целеньким, только почти без стекол. Но были и улицы, от которых осталось лишь каменное крошево.

Ник принялся фотографировать все цифровой камерой, которой, в отличие от оружия, его не забыли снабдить еще на станции. Обходя гондолу по кругу, он делал панорамный снимок. Особенно интересовали его те районы, в которых не было подземных станций – никто не знал, что там творится.

Потом он отложил камеру и поднес к глазам бинокль. В дальнем переулке промелькнуло несколько грязных полуобнаженных человеческих фигур, спешно скрывшихся в канализационном люке. Дикари! Они жили в коллекторах городской канализации и бывали повсюду, но жители метро почти не общались с ними.

Дикари использовали в качестве дозиметров живых крыс и селились там, где животные не суетились и не пищали. Иногда дикарей пускали в метро для обмена товарами, но чаще отказывали. Дикари были ненадежны, легко становились агрессивными, отличались суеверностью и выдумывали то, чего не было. Понять их ломаную речь было непросто. Часто в их рассказах, где смешивались фантазии и реальность, вообще не содержалось полезной информации.

Шар поднимался все выше и окраинные районы, застроенные таун-хаусами и особняками, наконец, показались на горизонте. Ник опять поднес бинокль к стеклам противогаза. И здесь он увидел картину, заставившую его содрогнуться. Крыши домов в западном направлении часто едва проглядывали сквозь ветви деревьев, а в некоторых местах жилища и вовсе были скрытыми лесом. Хуже же всего оказалось то, что деревья имели листья с ненавистной фиолетовой окраской. Деревья покрывали даже дороги. Лес наступал на город.

Ник перевел взгляд вниз. На улицах и в переулках, задрав морды, застыли хищные твари. Он увидел стаю слепых собак, самых крупных и жестоких из всех мутировавших псов, населявших Лондон. Слепыми их назвали за то, что на морде у них не было глаз, но они видели каким-то иным образом, что на свету, что в темноте. Кроме того, они обладали отличным нюхом, острым слухом и укрыться от них было невозможно.

Несколько свор шестипалых псов плавно перемещались по переулкам, не сводя взглядов с шара. Жутко шевеля двадцатисантиметровыми иглами, выискивали падаль ежи. Вдоль кромки тротуаров неспешно перетекали лужи живой ртути – особой слизи с серебристым оттенком, – в которых вязло и погибало все живое, не успевшее убраться с ее пути. Искрили разрядами, отпугивая врагов, электры – мелкие быстроногие мутанты неизвестного происхождения. Соединившись вместе, они могли вырабатывать мощные выбросы тока, почти равные молниям, от которых у сталкеров не было защиты.

Любой, кто давал электрам окружить себя, практически не имел шансов вырваться из их стаи живым. Электры глушили жертву, она падала и становилась добычей с виду безобидных и слабосильных мутантов. Два или три вида тварей показались Нику вообще незнакомыми, хотя они могли быть всего лишь продолжением мутации известных видов. Все теперь менялось очень быстро.

Шевелилась причудливая живность в Темзе и по ее берегам, осклизлые неведомые гиганты выбирались греться на мостах и порою многотонными тушами, плюхались оттуда вниз, выбывая из водной глади фонтаны брызг и вздымая расходящиеся к берегу волны.

Глядя на весь этот праздник разросшейся и размножившейся хищной плоти, не боящейся радиации, Ник подумал, что места наверху для человека не осталось вообще. Впрочем, он сам устроил все это своими руками.

Горелка работала автоматически, поддерживая шар на заданной высоте. Канат с земли натянулся, не позволяя шару подняться выше.