Текст книги "Лондон: Бегство из ада"

В метро действовало неписанное правило: пройти мимо платформы можно и с зачехленным оружием, но чтобы подняться на нее, следовало его сдать. Не спрашивая, что намерен делать дальше его попутчик, Ник сдал автомат, нож и пистолет в камеру хранения и направился в бар под названием "Катана". Там коротали время несколько клиентов, ожидавших выполнения своих заказов на "холодняк".

– Пинту эля! – бросил Ник, заняв место у стойки.

Бармен поставил перед ним бокал с мутной темной жидкостью. Это был никакой не эль, а просто грибная брага, закрашенная жженым сахаром, что придавало пойлу вид давно забытого напитка, но название прижилось и употреблялось повсеместно. В меню имелся еще сидр – та же брага, но светлого цвета и несколько слабее.

– Что нового на станции? – спросил Ник у бармена, потягивая довольно неплохой на вкус напиток.

– Все как всегда, – лаконично ответил тот.

– Заказчиков много? – Ник кивнул на посетителей.

– Не жалуемся.

– А наши не заходили?

На самом деле Ника интересовало лишь одно – когда тут проходил Крюк.

Бармен бросил на него пристальный взгляд, припоминая, с какой тот станции.

– С неделю уже никого не было, – сказал он.

– Да? – удивился Ник. – Наверное, я не так выразился – с нашей стороны.

– Я же говорю – никого уже давно не было, – повторил бармен, – ни ваших, ни с других станций за вами.

Услышанное было для Ника полной неожиданностью. Может, Крюк протопал с компанией мимо, торопясь уйти как можно дальше? Или пошел верхом? Если последнее верно, то это большой риск, который ничем не оправдан.

Ник допил брагу и пошел поболтать с дозорными. Оба поста, на входе на станцию и выходе с нее, в один голос заявили, что за последние три дня по тоннелю со стороны "Квинсвэй" не проходил никто.

– А в ту сторону? – спросил Ник.

– Ну, туда было много народу.

– Местные?

– Теперь и не вспомнить. Прошли транзитом, не останавливались.

– Документы-то хоть смотрели?

– А как же, это как полагается.

– Крюк среди них был? – напрямую спросил прямо Ник.

– Это кличка?

Ник кивнул.

– А как его настоящее имя?

Ник наморщил лоб, припоминая. Санжит говорил, но у него вылетело из головы.

– Робин Матецки, – выудил он, наконец, из памяти.

Начальник дозора полистал журнал, в который записывал всех транзитеров и гостей станции.

– Нет, не было такого.

Опять загадка! Что же, этот самый Крюк пришел на "Квинсвей через верх"? Вряд ли, караул никого с поверхности не впускал. Значит, ходит с фальшивыми документами. Осторожный, черт.

– У него еще нет левого мизинца, а на шее наколка паука, – подсказал Ник.

– Не смотрел я на руки, – ответил тот, – а шеи у многих закрыты воротниками.

Ник понял, что знает о Крюке очень и очень мало.

– А что он натворил этот Крюк? – спросил начальник дозора.

Ник не ответил.

– Дай-ка! – он взял журнал.

Быстро пробежав список глазами, вернул обратно. Все имена и фамилии отпечатались у него в памяти.

– Так что он сделал? – напомнил тот.

– Да так, повидать бы надо, – ответил Ник уклончиво.

Он забрал оружие и двинулся дальше, надеясь, что Шустрый за ним не увяжется. Но тот нагнал его минут через пятнадцать.

– Чего бросил меня? – спросил он недовольно.

– Сам дорогу не найдешь? – буркнул Ник раздраженно

– Ну, я думал, мы вместе.

– Ты ошибался.

Шустрый замолчал, но пребывать долго в этом состоянии не смог.

– А ты, вообще, куда идешь? – поинтересовался он.

– А тебе не все равно? – ледяным тоном отозвался Ник.

– Возвращаться вместе было бы веселее.

– Топать обратно тебе в любом случае придется самому. Не испугаешься?

– Кто, я? – преувеличенно бодрым тоном переспросил Шустрый. – Да мне это раз плюнуть.

– Ну, тогда волноваться не о чем, – насмешливо сказал Ник.

– А ты, значит, дальше пойдешь? – спросил попутчик.

– Пойду.

– После "Бонд Стрит" по красной линии ходу нет. Знаешь?

– В курсе.

Станция "Бонд Стрит" была последней, входившей в альянс "Арсенал". Лежащие за ней три богатые торговые станции "Оксфорд Сэкас", "Тоттенхам коурт роуд" и "Холборн", а также три ближайшие станции черной линии, пересекавшей "Тоттенхам коурт роуд" образовывали альянс «Южный крест», который находился сейчас с «Арсеналом» в состоянии войны. "Южный крест" хотел подчинить себе "Арсенал", а тот отбивался, пока, успешно. Но в данный момент боевые действия не велись – уже больше года тянулось перемирие, и была надежда, что через какое-то время оно завершится полноценным миром.

"Южный крест" населяли странные личности, возомнившие себя кем-то вроде новых крестоносцев, только вместо слова Божья они несли по метро каббалистические знания и черную магию. Бродячие монахи "Южного креста", одетые в длинные балахоны с капюшонами, кочевали по всем станциям, предлагая магические услуги и вербуя наемников в свою армию. Платили они хорошо, и желающих хватало. Ходили даже слухи, что наверху над станцией Холборн "Южный крест" выбрал крепкий дом, замуровал в нем окна и двери, и превратили в крепость, которую назвал "Великой пирамидой", хотя дом вовсе не был на нее похож. Это требовалось для большей успешности их магических обрядов, а также для будущего господства над Лондоном, когда радиация начнет спадать.

Ник относился ко всему этому вздору с изрядной долей скептицизма. Он верил только в одну магию – пули. Те «чудеса», которые творит она – стопроцентно честные. Собственно, пуля делает лишь одно из них – чудо смерти, но делает его хорошо и достоверно, если стрелок не мажет. А радиация не ослабеет еще лет двести и здесь адепты "Южного креста" могут расслабиться. Не одно их поколение истлеет в могилах, пока потомки выйдут на поверхность. Если, конечно, к тому времени останется, кому выходить. Впрочем, и могил-то сейчас ни у кого нет. Жители метро используют два способа погребения. При первом тело забирают могильщики и увозят на станцию "Брикстон", где его сжигают в установленных там печах, возвращая, по желанию, прах родственникам. Услуги их не бесплатны и поэтому тех, кто не имел никаких накоплений и родственников, способных заплатить за крематорий, просто вытаскивают наружу, где их сжирает зверье. Последний способ, по аналогии с тибетским погребением, называют "городское погребение".

Ник уловил какие-то звуки и оборвал болтовню Шустрого.

– Тише!

Тот замер с открытым ртом. Ник опустился на колени и припал ухом к рельсу. За ними кто-то шел. Шаги доносились издалека. В этом не было бы ничего особенного, если бы не их характер. Они не были тем беспечным откровенным топотом тяжелых ботинок, с которым обычно ходят путники, ничего не скрывающие от окружающих. Нет, эти шаги были крадущимися. Люди, шедшие следом, явно старались производить как можно меньше шума. "Погоня? – подумал Ник. – С какой стати? Мы ничего никому не должны. Или..?"

– Ты там ничего не украл? – спросил он у Шустрого.

– Я? Да ты что! – от возмущения он ответил фальцетом.

– Тише! – прикрикнул Ник. – Может, проститутке не заплатил?

– Да не был я у проститутки!

Тон Шустрого свидетельствовал, что он говорил правду. Ник лихорадочно соображал, как поступить. Развернуться и пойти тем навстречу? Или прибавить скорости и попытаться оторваться?

Спереди вдруг тоже раздались шаги. Эти путники топали даже слишком громко. Они не шли по шпалам, а попирали их. Шаги же сзади затихли совсем. Видимо, там тоже прислушивались и оценили изменившуюся обстановку. Хуже всего было то, что тоннель не шел прямо, а без конца заворачивал по радиусу то вправо, то влево и при этом немного под уклон, как это обычно и бывает в тоннелях, ведущих к центру.

Ник дернул Шустрого за рукав, и они заторопились вперед. Ник прикинул, что если оттуда идут не таясь, то, значит, и опасности там, скорее всего, нет.

Вскоре из-за очередного плавного поворота забрезжил свет фонаря. Ник направив луч под ноги. Светить в лицо встречным в подземке считалось дурным тоном. Но те, похоже, хорошими манерами себя не утруждали. Лучи их фонарей ударили путникам в глаза. Нику пришлось сделать то же самое, и он увидел три массивные фигуры в длинных кожаных плащах. Такую одежду обычно носили бандиты.

Когда до шедших навстречу оставалось метров десять, Ник остановился, положил палец на курок автомата и поздоровался нейтральным голосом.

– Привет!

Те тоже остановились.

– Здорово, – небрежно ответил самый высокий и крепкий из них с бритым черепом и грубыми чертами лица. – Откуда, куда, зачем?

Ник понял, что не ошибся. С такой наглостью на чужой территории могли себя вести только бандиты. Он хотел уже сказать в ответ что-нибудь насчет того, что в тоннеле собственного альянса он не обязан ни перед кем отчитываться, но передумал. В данный момент бандиты его не интересовали.

– С "Квинсвэй" на "Бонд стрит", – ответил он, проигнорировав последнюю часть вопроса.

– Зачем? – спросил бандит лениво.

– По бизнесу, – встрял в разговор Шустрый.

Однако бандит быстро распознал в нем шестерку и осадил.

– Тебя не спрашивают, – он повернулся вопросительный взгляд к Нику.

– Он правильно говорит, – подтвердил Ник. – А вы?

Бандит помедлил немного, взвешивая, стоит ли отвечать.

– На "Ланкастер Гейт", за «холодняком».

– С "Найтсбридж"? – предположил Ник.

Тот кивнул. В метро было несколько бандитских станций, каждая из которых соблюдала свою форму одежды. Гангстеры с "Найтсбридж" предпочитали длинные плащи из свиной кожи. Не слишком удобная одежда, но зато обладавшая в глазах братков достоинством, которое перевешивало все остальные – жутким форсом.

– Мы только что оттуда, – сказал Ник.

– И что там, очередь большая? – поинтересовался бандит.

– Человек пять.

– Это хорошо. Ладно, удачи!

– Взаимно! – ответил Ник.

Он вовсе не желал удачи бандитам, но в метро было так принято, если перекинулся с кем-то хоть парой слов. В наполненной опасностями жизни подземки удача требовалась всем и постоянно.

– Теперь поднажмем, – велел Ник, когда бандиты скрылись за поворотом. – Пусть там бандюки с нашими "друзьями" потолкуют, а мы подождем их на "Марбл Арч".

Путники ускорили шаг. Ник никак не мог понять, кому же понадобилось их преследовать. Если Шустрый действительно ничего не крал и никому не задолжал, то это могли быть просто тоннельные налетчики, промышлявшие мелкими грабежами то там, то здесь. Хотя у тех обычно иная тактика. Они устраивают засады в ответвлениях главного тоннеля или за дверями заброшенных служебных помещений, разбросанных вдоль путей.

"Хорошо, – думал он дальше, – допустим, это налетчики, и выбрались они как раз из такого помещения. Вполне может быть, что нас приняли за богатых заказчиков оружейников с "Ланкастер гейт", которые тащат "холодняк" домой. Бедняки мечи не заказывают, все больше обходятся самодельным огнестрелом. Следовательно, налетчики думают, что у нас не только карманы не пустые, но и мечи с собой имеются. А хороший меч стоит как две штурмовые винтовки М16 с несколькими магазинами".

Грабежи в метро были довольно распространенным явлением. Заниматься кропотливым трудом фермеров, хлопотным – торговцев, опасным – сталкеров, хотели и могли не все. Для прибыльного труда ремонтников технических устройств и оборудования жизнеобеспечения, мозгов хватало также не у каждого. Поэтому всегда находилось некоторое количество типов, готовых взять обрез и крюк на веревке и уйти в тоннели на разбойный промысел, невзирая даже на то, что грабителей позволялось уничтожать на месте без суда и следствия, а пойманных вешали в Смертном тоннеле, где они болтались на веревке годами. Мысли о том, что охота может идти на него, Ник не допускал. У него не имелось врагов, способных на это, да и ничего такого он не совершал.

Мрак впереди начал понемногу светлеть. Это означало, что станция "Марбл Арч" уже совсем близко.

Вдруг сзади прогремел выстрел. Шустрый охнул и упал. Вторая пуля, видимо, предназначавшаяся Нику, щелкнула о ребро тюбинга и срикошетила в сторону. Он залег рядом с попутчиком между рельсов. Сорвав с плеча автомат, Ник дал очередь в темноту. Затем наклонился к голове Шустрого и не услышал дыхания, пульс тоже не прощупывался – тот был мертв.

И сразу же до Ника дошло, в чем состояла его ошибка. На фоне света от близкой станции их силуэты стали вполне отчетливыми, и шедшие сзади не преминули этим воспользоваться. Надо было устроить засаду на них раньше.

Оставив тело попутчика на рельсах, Ник, пригнувшись, рванул к станции. Только возле КПП, оказавшись за поворотом, он выпрямился и перевел дух. Встревоженные стрельбой дозорные врубили прожектор, в луче которого стало видно, что сзади до самого поворота никого нет.

Они пропустили Ника не сразу, а заставили положить автомат на рельсы и некоторое время задавая вопросы, кто он, да откуда. Он отвечал, оглядываясь. Наконец, ему позволили пройти через заграждение, но оружие отобрали. Старший дозора потребовал еще раз рассказать, как было дело, и Ник повторил, удивляясь про себя тупости охранников, которым одного раза для понимания недостаточно.

– Попутчика моего убили, – закончил он. – Не знаю, кто они. Судя по всему, шли за нами от станции "Ланкастер Гейт".

– Мы тут бандитов пропустили недавно в вашу сторону, может, это они? – предположил начальник дозора.

Ник поскреб щеку.

– Нет, вряд ли. Бандиты не свинячат в тех местах, где у них мирный интерес – там им игрушки делают и часто незаконно. Смысла нет.

– Принесла же вас нелегкая! – посетовал старший. – Теперь, вот, за трупом надо идти.

– Кто же знал, – пожал плечами Ник. – А вы не ходите, – посоветовал он, – все равно крысы сожрут.

– Как же, не ходи! У нас начальство строгое, велело в зоне ответственности трупы не оставлять – борьба с эпидемиями и грызунами, понимаешь ли.

– Сочувствую, – сказал Ник, поскольку ощущал необходимость что-то сказать.

– А может, ты сам принесешь? – обнаглел старший. – А мы тебя прикроем? Твой же товарищ.

Ник задержался с ответом.

– Он мне никто, – сказал он. – Так, жили на одной станции, не более того. Сам в попутчики напросился.

– Тогда хоть помоги.

– Ты, это, не лезь туда пока. Пусть все упокоится. А через несколько часов пошлешь двух бойцов с тележкой, они и притащат.

Тележки, приспособленные для перевозки тяжестей по одному рельсу, были изобретены в метро и представляли собой разновидность тачки. Начальник задумчиво повертел в руках документы гостя. В "Арсенале", где Ник время от времени выполнял поручения шести станций альянса, его знали все. Говорить с ним с позиции силы не получалось. Дозорный с сожалением вздохнул, отдал Нику документы, но оружие не вернул. Тот был здесь как частное лицо, а это совсем другой расклад, чем когда он делал что-то для "Марбл Арч".

Ник поднялся на платформу, нашел укромный уголок, сбросил рюкзак и устроился так, чтобы видеть тоннель, из которого он сейчас вышел. Оттуда долго никого не было. "Конечно, – думал он, – глупо было бы надеяться, что сейчас покажутся убийцы Шустрого. Но что они станут делать дальше? Повернут назад? Там тупик. Делать им здесь нечего. Все станции "Арсенала", за исключением торговой "Бонд-стрит", небогатые. Народ там живет законопослушный и на его фоне эта публика сразу станет бросаться в глаза. Долго отсиживаться в боковых тоннелях тоже не получится – припасы закончатся. Подняться наверх по вентиляционным шахтам они не смогут – там наварены решетки в несколько слоев – от мутантов. Правда, есть один тайный ход для сталкеров, но его еще надо знать. Да и не сталеры, бандиты-то. Это здесь они быкуют, а наверху будут, что слепые котята. Сталкерскому ремеслу надо долго учиться и все равно, если у тебя чутья на опасность, никогда не выучишься. Следовательно, у них один путь – вперед".

Мысли Ника переключились на Крюка. Он подумал, что если он плохо представляет, как тот выглядит, то ведь и Крюк не знает, как выглядит Ник. Впрочем, Крюк, наверное, и думать забыл, что существует законный владелец карты, которую он похитил. Спешит, скорее всего, к покупателям и его надо догнать. Отец Нику никогда ничего о Крюке не рассказывал. Впрочем, это и неудивительно – зачем ребенку рассказывать о своих врагах, тем более, если считаешь их погибшими?

Из тоннеля выкатилась груженая тюками ручная дрезина, на которой сидели шесть человек. Это были торговцы. Не останавливаясь, они проехали на "Бонд Стрит", ярмарки которой работали круглосуточно и каждый день. Вряд ли убийцы Шустрого могли ехать среди торговцев.

Немного погодя, оттуда же показалась сгорбленная и хромая старуха, опирающаяся на палку. Она была похожа на ведьму и крючковатый нос в обрамлении седых нечесаных косм, лишь усиливал это сходство. Взобравшись на платформу, старуха деловито проковыляла к покосившейся хибарке в углу и стала возиться с висевшим на двери огромным замком.

– Ишь, запирается-то как, – насмешливо пробормотал забулдыжного вида мужичок, сидевший недалеко от Ника. – будто кто-то к ней полезет.

– А кто она? – поинтересовался Ник.

– Ведьма.

– Ведьм не существует, – убежденно заявил Ник.

– Ну, не ведьма, так знахарка, – поправился тот. – Народ лечит.

– Чем?

– Собирает в тоннелях плесень всякую, мох, грибы. Настойки из них делает.

– И все?

– Нет. Червей еще может добавить или другой погани, которую там найдет. Она все это сушит и толчет, так что потом хрен поймешь, что это было.

– И помогает?

Мужичок презрительно сплюнул.

– Кто-то говорит, что помогло. А других уже наружу вытащили вперед ногами. Пойми тут, помогло или нет. Я так думаю, что кому помогло, те и так должны были выздороветь, а кого вытащили, те все равно померли бы.

– И что, не боится одна по тоннелям бродить? – спросил Ник.

– Она? Да это ее все боятся, детей от нее прячут.

– Как же вы терпите?

– А куда денешься? Народ болеет – хоть какая-то надежда. А она еще и гадает, будущее предсказывает. Девкам – женихов богатых, торговцам – барыши. Ну и все такое прочее. Судьбу, в общем.

– На картах гадает? – уточнил Ник.

– И на картах, и по руке, и воск в воду выливает – по всякому.

– Что-то я не слыхал раньше про такую на вашей станции.

– А она недавно сюда прибилась, пару месяцев только.

– Откуда?

– Не говорит. Бормочет, что от злых сил ушла, а к добрым пришла. А где эти злые силы были, молчит.

– Везде они, – пошутил Ник.

– Точно! – засмеялся мужик. – Выпивкой угостишь? А я тебе еще много всякого рассказать могу.

– Ты уже рассказал, – Ник бросил ему два патрона.

Рассыпаясь в благодарностях, мужик заспешил к местному бару.

Когда он скрылся, Ник подхватил рюкзак и направился к хибаре знахарки. На стук она не ответила. Он постучал еще раз, потом еще. Лишь после этого раздалось скрипучее.

– Войдите!

Знахарка сидела на дощатой лежанке и перебирала что-то в своей холщовой сумке, больше напоминавшей мешок. На полках у стены были расставлены банки, склянки мешочки с какими-то порошками и сушеными насекомыми. В больших бутылях на полу содержались мутные настойки. Окинув взглядом все эти снадобья, Ник подавил брезгливое содрогание.

– Добрый день! – поздоровался он.

Знахарка захлопнула сумку и подняла на него взгляд.

– Добрый! Вам чего? – спросила она не очень дружелюбно.

– Погадать.

Она пристально посмотрела ему в глаза.

– Ты ведь не веришь?

Ник хотел соврать, что это не так, но язык сам выдал его, внезапно развязавшись.

– Нет.

– Тогда зачем тебе мое гадание?

– Не знаю, – промямлил он. – Так, на всякий случай.

– Я не гадаю не верящим.

Ник достал из рюкзака и положил на стол перед ней стеклянный шар размером с перепелиное яйцо. В прошлую вылазку он подобрал его на поверхности и намеревался отдать соседской девочке, но забыл. Старуха изобразила на лице пренебрежение.

– Это не хрустальный шар, – заявила она

– Я и не говорил, что это он.

– Вот раньше у меня был шар, так шар, не чета этому, – сказала она мечтательно и взяла подарок в руки.

По тому, как она его держала, было видно, что гадалка рада и такому. Ник добавил потрепанную колоду игральных карт, которые таскал с собой на случай, если понадобится скоротать время.

– Ими играли? – спросила она подозрительно.

– Конечно.

– Тогда они не годятся, – заключила старуха.

Он развел руками.

– Других нет.

– Правда, есть один способ очистить их, – пробормотала она.

Ник пожал плечами и продолжал ждать. Старуха сделалась более приветливой и кивнула ему на грубо сколоченный табурет. Ник сел.

– Давай руку.

Он протянул ей ладонь, и она принялась изучать рисунок на ней, неодобрительно покосившись на сталкерские татуировки на ее тыльной стороне. Затем взяла его ладонь меж двух своих и замерла, прикрыв глаза. Она слушала то, чего сам Ник никогда в своей руке не слышал.

Наконец старуха выпустила его руку.

– Что тебя волнует? – спросила она.

– У меня похитили одну вещь.

– Знаю.

– Я хочу ее вернуть.

– Это возможно.

– То есть, она опять будет моей?

– Если постараешься.

– Где это произойдет?

– Там, куда ты идешь.

– Значит, я иду правильно?

– Да. Но лучше бы тебе туда не ходить.

– Почему?

– Потому что все закончится плохо для кого-то, кто очень тебе близок.

– У меня не осталось близких.

– Это тебе кажется.

– Тогда скажи, кто это.

– Я его не разглядела, все очень смутно. Он сильный и ничего не боится. Одна его часть любит тебя, другая – нет.

– Разве так бывает?

Она кивнула.

– Бывает. Он погибнет, если ты продолжишь свой путь.

Ник отрицательно покачал головой.

– Я не могу вернуться, пока не поквитаюсь с убийцами дяди.

Она посмотрела на него осуждающе.

– Тобой движет месть. Месть никого еще не доводила до добра. Насилие порождает насилие, месть – другую месть. Надо уметь прощать.

– Я не могу, – ответил Ник, – не умею.

– Ты пробовал?

– Да.

– Попытайся еще раз.

– Бесполезно. У меня не такая работа, чтобы прощать.

– Кто ты?

– Сталкер.

– Плохое занятие, – сказала старуха. – Ты вмешиваешься в туда, куда вмешиваться не должен.

– Но я снабжаю метро тем, без чего оно не выживет.

– С тобой или без тебя оно все равно вымрет. Ты просто продлеваешь его агонию.

– Ты хочешь сказать, что мы обречены? – спросил Ник.

Старуха молча кивнула и то же самое, секунду спустя, сделала ее огромная тень на стене. Ник протер глаза. "Показалось", – сказал он себе.

– А сама ты ведь живешь здесь, – заметил он.

– Я уйду, когда придет время. И ты тоже можешь уйти?

– Я? – удивился Ник. – Куда?

– Тебе откроется путь, но не сейчас. Лучше вернись домой и жди.

– После того, как настигну убийц, – жестко сказал он. – Скажи мне – это получится?

– Да, если ты этого хочешь.

– Очень хочу.

– Тогда все так и будет.

– Как мне узнать главного из них?

– Человек с двумя лицами расскажет тебе.

– Никогда не видел таких людей.

– Увидишь, – пообещала старуха.

– Расскажи мне о моей судьбе, – попросил Ник.

– У тебя ее нет.

– Как, нет?

– Для тебя ничего не предопределено. Таких, как ты, мало. Ты можешь идти в любую сторону, и везде все будет зависеть только от тебя.

Во время разговора огромный черный таракан величиной с ладонь выполз из-под лежанки и взобрался на руки гадалке. Она ласково его погладила, а он затрещал. Ника передернуло от отвращения. Он ненавидел тараканов. Столь крупного он видел впервые, и отвращение его стало сильнее.

– Ты пришла из того тоннеля, где в меня стреляли. Ты их не встретила? – спросил он.

– Нет.

– Кто они?

– Не знаю.

– Ну, так узнай. Карты брось или что вы там делаете.

– Не могу, устала я.

Ник встал.

– Погоди, – остановила его старуха.

Она извлекла из своей безразмерной сумки камешек на шнурке и протянула ему.

– Носи это на груди – перед большой опасностью он станет теплым.

– Перед опасностью я и сам теплым становлюсь, – скептически заметил Ник.

Гадалка пропустила его слова мимо ушей.

– И бойся места, где страдают звери, – добавила она.

– Ненавижу зверей! – с вызовом сказал Ник. – Наверное, это хорошее место.

Он вышел из хибарки. Снаружи магическая аура гадалки пропала совсем. Все вокруг выглядело вполне обычно – в тусклом электрическом свете сновали по своим делам люди, играли дети, женщины готовили еду, издалека доносился шум мастерских. То, что наговорила гадалка, казалось ему теперь чушью.

Ник разжал ладонь. Камешек выглядел в точности, как любой из мелких кусков щебенки на рельсах. «Мошенница, – подумал он, – зря только карты отдал». Он размахнулся и зашвырнул амулет в темноту.

9

Ник прошелся по платформе. Тело Шустрого уже принесли, но оружия при нем не оказалось. Ник вопросительно посмотрел на начальника дозора, тот лишь пожал плечами и отвел взгляд в сторону. «Что ж, – подумал он, – это плата за доставку».

Ник вспомнил, что Шустрый говорил о каких-то поручениях от Фреда и проверил его сумку. Там было пусто. Вряд ли письма могли кому-нибудь понадобиться. "Соврал, значит, – понял он. – Фред послал его следить за мной. Ну и ладно, теперь это уже не имеет значения".

Дозорные сообщили, что за это время мимо проехали еще две дрезины с торговцами. Ник забрал оружие, спрыгнул на шпалы и зашагал в темноту по направлению к "Бонд стрит". Его окликнули.

– Эй, подождал бы! Может, еще дрезина будет.

– Сам дойду, – отмахнулся он.

Дорога от "Марбл Арч" до "Бонд Стрит" была вдвое короче, чем от "Ланкастер Гейт" до "Марбл Арч". Тоннель здесь содержали в лучшем состоянии. Средний токопроводящий рельс для удобства передвижения сняли, и идти можно было быстрее, не опасаясь постоянно на него наткнуться.

Еще издали он почувствовал, что приближается торговая станция. На стенах тоннеля тут и там попадалась реклама гостиниц, ресторанов и магазинов с объявлениями цен. Она мало напоминала остатки прежней рекламы, еще кое-где украшавшей вестибюли станций и напоминавшей о былой жизни. На родной станции Ника тоже имелась старая реклама какой-то гостиничной сети, где чернокожие мужчина и женщина, одетые в гостиничные махровые халаты стояли на фоне двухспальной кровати и прочего интерьера гостиничного номера, вытянувшись почти по стойке смирно, и смотрели в объектив с идиотскими улыбками. При этом женщина держала в руке на уровне пупка большой бокал с белым вином, а мужчина – зубную щетку. Он то ли выпил уже свое вино и теперь намеревался почистил зубы, то ли, наоборот, собирался почистит зубы, а уже потом приступить к выпивке.

Для обитателей станции все, изображенное на плакате, было предметами неслыханной роскоши: мягкие, длинные и, наверное, невероятно удобные халаты, вино, стоившее теперь баснословных денег, зубная щетка и, конечно же, кровать у них за спиной. Жители метро обходились спальными мешками или лежанками из досок. У богатых были притащенные сверху узкие раскладные кровати, у начальников станции и крупных оптовых торговцев – тахты и диванчики, но такой огромной кровати, кажется, не было ни у кого.

«И чего не жилось им, на таких-то кроватях? – мрачно думал Ник, временами разглядывая закопченный плакат, наклеенный на вогнутую стену тоннеля. – Бомбами вздумали кидаться. Вот и докидались теперь».

Плакат всегда раздражал его недоступностью тех вещей, которые были на нем изображены, и он даже предлагал Кену содрать его со стены, но тот не захотел.

– Пускай висит – красиво, – сказал начальник станции.

«Конечно, – подумал тогда Ник, – он видел все эти вещи вживую и даже пользовался ими. Разгуливал, наверное, в таком вот халате по гостиничным номерам в разных городах и странах. Ему приятно вспомнить. А что вспоминать мне?»

Ник тоже видел большие кровати в домах, которые прочесывал в поисках чего-нибудь полезного. Но выглядели они совсем не так – пыльные, в кусках обвалившейся штукатурки, кишащие паразитами-мутантами и часто с истлевшими телами на них. Мысль прилечь на такую кровать ему никогда и в голову не приходила.

Станция "Бонд Стрит" была не в пример богаче его родной "Квинсвэй". Здесь пересекались линии глубокого заложения Джубили и Сентрал, красная и серая, если смотреть на схему, и было очень удобное место для торговли. Правда, следующая за ней по красной линии станция "Оксфорд Сэкас", на которой пересекались целых три линии – красная, голубая и коричневая – была еще богаче и оживленнее, но она принадлежала уже "Южному Кресту", и на нее граждан "Арсенала" не пускали.

Иногда Ник пользовался станцией "Бонд Стрит", чтобы подняться наверх и пройтись по знаменитым некогда магазинам улицы Оксфорд-стрит, которые, говорят, привлекали в прежние времена толпы туристов со всего мира. Конечно, все они стояли разграбленными, но если хорошенько поискать в задних помещениях, можно было найти немало полезных для подземки вещей, преимущественно, одежды, обуви и хозяйственных мелочей. Из технических устройств он брал только ноутбуки, букридеры и музыкальные проигрыватели. Мобильные телефоны и радиоприемники оставлял на месте – ни мобильной связи, ни радиовещания больше не существовало.

Компьютеры чаще всего тоже не работали, и их приходилось продавать местным умельцам на запчасти, но если попадался пригодный к использованию ноутбук, за него можно было выручить столько, что потом не было нужды подниматься на поверхность целый месяц.

Из всех универмагов на Оксфорд-стрит, Нику особенно нравился "Селфридж". Конечно, там уже мало что осталось от прежних времен, но сама обстановка впечатляла. Он как-то сказал об этом Бивню и тот с ним согласился. Бивень бывал еще в "Харродсе", самом известном лондонском магазине, роскошью отделки превосходящем "Селфридж", но "Харродс" ему не понравился.

– Понимаешь, – говорил он, – "Харродс" слишком уж арабский. Им ведь и владели раньше арабы – сначала египтянин, потом кто-то из Катара. Вся эта тяжеловесная восточная роскошь с обильной позолотой и низкими потолками не по мне. Воздуху мало. А вот "Селфридж" – совсем другое дело. Он как бы прозрачный снизу доверху. Много мрамора, витражей и никакого золота.

– И много мутантов, – добавил Ник.

– Куда же без них, – согласился Бивень. – Весь Лондон ими кишит.

Реклама гостиниц на станции "Бонд-стрит" была написана просто на кусках фанеры, иногда светоотражающей краской и весьма часто – неровными буквами. Она обещала роскошную обстановку и первоклассный сервис, но и то, и другое являлось таковым только по аскетичным меркам метро. В прежние времена, как заметил один из стариков, они не потянуло бы даже на половину одной звезды.

Наконец показалась платформа. Повсюду торговцы разгружали свой товар с дрезин и отгоняли пустой транспорт в тупиковые тоннели на хранение. Основная их масса была, конечно, от ближайших соседей по серой линии – станций "Бейкер-стрит" и "Грин-парка". С "Оксфорд-секас" на ярмарки теперь не приезжал никто. Но и без них народу хватало.

Ник взобрался на платформу и пошел между рядами. Перед дальнейшей дорогой следовало пополнить запас патронов и провизии. Он продал торговцам несколько дорогих безделушек, валявшихся на дне его рюкзака – швейцарские наручные часы, зажигалки, миниатюрные светодиодные фонарики. Была у него еще парочка электронных дозиметров, но продавать их он не стал, оставив на крайний случай.