Текст книги "Львов под русской властью. 1914–1915"

Глава 6
Экономическое положение Галиции. Помощь населению

В начале декабря 1914 года газета “Прикарпатская Русь” отмечала:

«Сколько писалось и говорилось о том, что Россия только и жаждет, как бы скорее захватить давно ее прельщающий “лакомый кусочек” в виде Галичины. […]

“Лакомый кусочек!” – какой горькой иронией звучит это слово в применении его к нашей Галичине!

Если и раньше ободранный и обобранный, вечно полуголодный наш край меньше всего мог заслуживать такое название, что же говорить о настоящем его состоянии».

В Австро-Венгерской империи Галиция была экономически отсталой провинцией, в которой из-за слабого развития промышленности наблюдался избыток сельского населения, которое по причине крайнего малоземелья в большинстве своем влачило самое жалкое существование или вообще не могло найти применения своему труду.

Следовательно, самым жгучим и сложным вопросом в Прикарпатье был земельный вопрос, так как землевладение являлось основой главного занятия населения, то есть земледелия.

Для Галиции было характерно сильное развитие крупного (более 100 гектаров) землевладения. В 1902 году на долю крупного землевладения приходилось 2917 тыс. гектаров, что составляло 37,2 % всей площади Галиции (в западной Галиции – 29,7 %, в восточной Галиции – даже 40,3 %). Среди более трех тысяч крупных собственников 1769 владели участками в 100–500 гектаров, 970 лиц – участками в 500–2000 гектаров, 236 лиц – участками в 2000–5000 гектаров; 157 крупных землевладельцев, которые имели участки площадью свыше 5000 гектаров, в совокупности владели 39 % крупной собственности и 14,6 % всей площади Галиции, причем 21 магнат владел 8,5 % всей площади Галиции.

В Галиции имелись огромные латифундии площадью в десятки тысяч гектаров. Перед войной крупнейшими землевладельцами в Галиции были – барон Либих, саксонский подданный, имевший 58 тыс. гектаров, эрцгерцог Фридрих – 41 тыс. гектаров, униатская митрополия – 34 тыс. гектаров, затем графы Бадени, Сапеги, Сангушко и т. д.

Все крупные поместья находились в аренде у евреев, которые являлись, конечно, не носителями сельскохозяйственной культуры, а финансистами-эксплуататорами. Цены на землю в Галиции были безмерно взвинчены, так же как и арендная плата.

В то же время, при сильном развитии крупного землевладения, для Галиции было характерно чрезвычайное раздробление мелкого крестьянского землевладения. Более 1 миллиона крестьянских хозяйств были представлены следующими типами: крупных крестьянских хозяйств (20–100 гектаров) было лишь 1,5 % (для сравнения, в соседнем Царстве Польском, входившем в состав Российской империи, – 11,3 %), средних (5–20 гектаров) – 18,85 %, мелких (не более 5 гектаров) около 80 %, а из этих последних насчитывалось 426 тысяч так называемых “карликовых” хозяйств (менее 2 гектаров) и около 200 тысяч хозяйств даже менее 1 гектара.

В среднем на двор приходилось не более 3 гектаров, тогда как для сколько-нибудь сносного поддержания крестьянского хозяйства требовалось 5 гектаров. 1225 тысяч крестьян не находили никакого приложения своего труда.

Чрезвычайное дробление земли в Галиции объяснялось неурегулированностью наследования.

Невозможность найти занятие в мелких хозяйствах порождала эмиграцию. В 1913 году в Америку выселилось из Галиции около 110 тысяч человек.

Ипотечная задолженность достигла в Галиции 750 млн крон.

Урожайность в смежных губерниях России – Подольской, Волынской, а также в Киевской – была гораздо выше, чем в Галиции, за исключением картофеля.

Производимого в Галиции хлеба было недостаточно для потребностей населения; недобор пополнялся картофелем, который потреблялся в год по 450 кг на человека, и привозом хлеба из Венгрии (около 25 процентов потребления, по 144 кг пшеницы на человека).

Еще до войны и без того бедный край постигли стихийные бедствия, что привело к неурожаю в 1913 году. Война еще более ухудшила положение.

В случае присоединения Галичины к России перед русскими властями встала бы сложная задача проведения крупной сельскохозяйственной реформы. Предполагалось, что для устранения малоземелья, раздробленности хозяйств и подъема сельскохозяйственной производительности края необходима конфискация латифундий, принадлежащих лицам, проявившим враждебные действия против России, скупка земель через крестьянский банк для перепродажи их крестьянам, самая широкая постановка мелкого кредита, также был необходим закон, устанавливающий минимум дробления одного хозяйства, и изменение арендных условий.

Но это были планы на будущее. Пока же требовалось организовать продовольственную помощь населению разоренных войной местностей.

Что касается ископаемых богатств, то Галичина давала до войны соли 8,6 млн пудов в год, в пересчете на русские деньги – на 7 млн рублей, каинита 950 тыс. пудов на 0,4 млн руб., нефти 91 млн пудов на 18,3 млн руб., горного воска 112 тыс. пудов на 1 млн руб. и каменного угля 1 млн пудов на 4,7 млн руб. в год. Тем не менее, Галичина, страна, сама по себе богатая, находилась в страшной нищете из-за экономической политики, которую проводило австрийское правительство.

Характеризуя состояние торговли и промышленности в занятой русскими войсками части Галичины агент министерства торговли и промышленности, состоящий при генерал-губернаторе Галиции действительный статский советник А.С. Остроградский указывал:

«Говоря о торгово промышленной жизни занятых нами частей Галичины, не должно упускать из виду, что речь идет не только о крае завоеванном, но и о крае, в котором сейчас происходят военные действия. Если с этой точки зрения подойти к вопросу, то понятно, что в Галичине нет и не может быть более или менее нормального течения торгово промышленной жизни».

Важной отраслью промышленности в Галичине была добыча нефти. В крае существовало около 60 нефтеперегонных заводов, из них 14 весьма крупных. Нефтяные промыслы были сосредоточены близ Дрогобыча в Бориславе и Тустановичах, но нефть была открыта и во многих других местах. Галицкая нефть отличалась некоторыми химическими особенностями (в ней довольно много парафина), поэтому ее переработка значительно отличалась от переработки бакинской нефти.

Нефтепромыслы, несмотря на проходившие вблизи них бои, остались неповрежденными. В нефтехранилищах уцелел запас сырой нефти до 40 млн пудов.

Секвестр или конфискация галицких промыслов не предполагались, так как, кроме австрийских капиталов, в эти предприятия были вложены капиталы английские и французские. Большинство предприятий имело форму акционерных обществ с акциями на предъявителя, а потому в каждом отдельном случае было очень трудно установить, кто именно является фактическим владельцем предприятия.

С целью обследования положения галицкой нефтяной промышленности Галичину посетил представитель английских нефтепромышленников д-р Дворкович.

Английские капиталисты вложили в нефтяную промышленность Галичины, в пересчете на русские деньги, около 80 млн рублей. Во время стремительного наступления русских войск английские предприятия, равно как австрийские и германские были брошены на произвол судьбы. Нефтеперегонные заводы в Стрые, Дрогобыче и Бориславе оказались нетронутыми, и, с разрешения русских властей, на них начались правильные работы. Впоследствии, однако, по словам д-ра Дворковича, галицкой нефтяной промышленности был нанесен тяжелый удар, так как последовало распоряжение о том, чтобы все вывозимые из Галичины товары облагались пошлиной. Нефтепромышленники, вследствие этого, почти лишились рынков, так как вывоз в Германию и Австрию, конечно, прекратился, а в Россию он был затруднен и сделался невыгодным, вследствие высокого обложения. Пришлось почти прекратить нефтедобычу. В силу создавшегося положения, д-р Дворкович был уполномочен английскими предпринимателями ходатайствовать перед русским правительством о том, чтобы было разрешено вывозить из Галичины нефтяные продукты беспошлинно, лишь с обложением их установленным акцизом.

Нефтепромыслы в Галиции

Потребление сахара в Галичине и Буковине не превышало 15 фунтов в год на каждого жителя. Ежегодное же потребление сахара в этих двух областях определялось около 3.375.000 пудов.

В Галичине имелось два сахарных завода: Пшеворский песочно-рафинадный, близ Перемышля, вырабатывавший 1,3 млн пудов сахара, и Ходоровский, тоже песочно-рафинадный завод, недалеко от Львова, вырабатывавший около 1 млн пудов. Столько же имелось заводов в Буковине, а именно: заводы “Жучка” и “Лужаны”, оба близ Черновиц, которые вырабатывали в общем около 1,5 млн пудов сахара. Общее производство всех этих 4-х заводов составляло 3,8 млн пудов сахара и, таким образом, они не только были в состоянии покрыть все потребное для Галичины и Буковины количество сахара, но еще и располагали свободным остатком около 425 000 пудов для экспорта. В 1913–14 году три из названных заводов вывезли за границу 178 632 пуда сахара.

Но так как после прихода русских войск на местных заводах запасов старого сахара не оказалось, а новое производство невозможно было провести из-за военных событий, то все потребное для Галичины и Буковины количество сахара почти целиком поступало из России.

В декабре 1914 года департамент таможенных сборов завершил обследование по вопросу о количестве и характере товаров, прибывающих из Галичины в Юго-Западный край. При этом выяснилось, что Киев является главным пунктом, куда начинают прибывать большими партиями галицкие товары, главным образом мануфактурные и скобяные изделия.

Русские финансовые и торгово-промышленные круги, заинтересованные в установлении на широких началах товарообмена с Галичиной, также занялись обследованием нужд галицкого рынка. Между прочим, выяснилось, что в Галичине ощущается большая потребность в железе, которая раньше покрывалась за счет поставок из Австрии и Силезии. Чтобы закрепить галицкий рынок, русские промышленники предлагали организовать поставку железа на галицкие заводы, из Галичины же будет вывозиться парафин, которым весьма богата галицкая нефть. Парафин до сих пор вывозился из Америки и, по причине обложения пошлиной, обходился в 16 рублей, тогда как в Галичине он стоил 5–6 рублей за пуд.

В банковских кругах Петрограда обсуждался вопрос об открытии своих отделений в Галичине.

После ухода австрийцев продолжили свою деятельность во Львове, да и то далеко не в полном объеме Промышленный банк, Ипотечный банк и Краевой банк. Краевой банк производил операции, сократив их, однако, до крайней степени. Обычная кассовая наличность этого банка составляла около 700 тысяч крон (баланс банка – около 474 млн крон). Когда сделалась неминуемой сдача Львова, правление банка, захватив с собой наличность кассы, бежало в Вену, во Львове же остались лишь два директора этого банка, а в кассе около 60 тысяч крон. Сумма эта, очевидно, была недостаточной для производства сколько-нибудь значительных операций. В ограниченных размерах Краевой банк выдавал ссуды, взимая по ним 12 процентов, в то время как сам он под обеспечение ценных бумаг, при очень низкой их расценке, платил всего 8 процентов. Потребность в кредите, прежде всего, ощущали нефтепромышленники, которым без этого было бы очень трудно возобновить в сколько-нибудь крупных размерах добычу нефти.

Отделение Русско Азиатского банка во Львове

Ассигнация города Львова, 100 крон 1915 г.

Необходимость открытия крупного частного русского банка в Галичине стала ощущаться в особенности заметно в начале 1915 года, так как единственное правильно функционировавшее здесь банковское учреждение – полевое казначейство, помимо своего прямого назначения, было не в состоянии удовлетворить различные, все возрастающие потребности частных лиц и предприятий.

С этой целью 1 (14) апреля во Львове открылось отделение Русско-Азиатского банка, имевшее право производить все разрешенные уставом операции. Русско-Азиатский банк, правление которого находилось в Петрограде, являлся самым крупным банком России, имея основной капитал 45 млн рублей и запасной капитал 10 млн рублей. Банк содержал целую сеть отделений и комиссионерств в России, Китае, Индии, Японии, Франции и Англии, в количестве 120, и поддерживал тесную связь с крупнейшими заграничными банками.

Предполагалось, что «Русско-Азиатский банк может оказать существенную пользу нашему краю при нарождающихся торговых сношениях с Россией, поднять его благосостояние путем поддержки разработок его природных богатств и много способствовать развитию его промышленности и постепенному превращению его из рынка сбыта в торгово промышленный производительный центр».

Отделение Русско-Азиатского банка разместилось в здании на улице Карла Людвига, № 1.

В апреле 1915 года было признано необходимым пересмотреть существовавшие постановления, касавшиеся условий товарообмена между Империей и галицийским генерал-губернаторством. Действовавшим порядком был разрешен свободный в таможенном отношении ввоз всех русских товаров в Галичину. Из Гали-чины же в пределы Империи могли быть ввозимы лишь продукты сельского хозяйства и местной промышленности, при условии оплаты их пошлинами на общем основании, с каковой целью и был организован таможенный надзор. Теперь этот порядок был признан практически неудовлетворительным, и было решено разрешить ввоз из Галичины в Россию всех товаров беспошлинно, при условии оплаты надлежащих категорий их акцизом.

В своем рассказе об экономическом положении Галичины А.С. Остроградский обращал внимание на такую проблему как понижение курса русских денег: «Говоря о жизни края, не могу не отметить следующего очень печального явления, а именно спекуляции с нашими деньгами. Курс нашего рубля фиксирован только в крупных городах, а вне их население, привыкшее к австрийским деньгам, не совсем ясно разбирается в русской денежной системе, почему нередко становится жертвой разного рода спекулянтов».

После прихода во Львов русских войск возникла ситуация, при которой в обращении одновременно находились и австрийские, и русские деньги. Еще в первом распоряжении военного губернатора С. Шереметева от 21 августа (3 сентября) 1914 года было указано, что русские деньги должны приниматься по расчету 30 копеек за крону.

Однако уже через неделю, 11 сентября, газета “Słowo Polskie” сообщала:

«С момента вступления российских войск во Львов возникла в городе “черная биржа” под руководством различных еврейских индивидуумов. Индивидуумы эти, распуская различные слухи, скупают за бесценок австрийские банкноты либо по высокому курсу меняют их на рубли. Позавчера снова, пользуясь безосновательной паникой, скупали рубли ниже номинальной стоимости. Публике следует остерегаться этих торговцев, которых надлежит немедленно арестовывать и доставлять в инспекцию. Напоминаем, что банкноты, как австрийские, так и российские, имеют полную стоимость, и никакая паника на курс их повлиять не может».

В “Обязательном постановлении” военного генерал-губернатора Галиции графа Бобринского от 17 (30) сентября 1914 года воспрещался отказ в приеме русских денег по установленной цене в 30 копеек за крону под угрозой заключения в тюрьму до трех месяцев или штрафа до трех тысяч рублей.

Однако торговцы, движимые ненасытной жаждой наживы продолжали занижать курс рубля, и таким образом покупатели, которые рассчитывались русскими деньгами, вынуждены были переплачивать.

В октябре было отмечено, что, несмотря на приказ русских властей, «некоторые крупные, преимущественно еврейские, купеческие фирмы все еще понижают установленный курс рубля, эксплуатируя таким образом мелких продавцов и широкие круги потребителей». Последним приходилось подчиняться требованиям этих купцов платить кронами, так как только в таком случае можно было купить товар по нормальной цене.

Товары в то время доставлялись во Львов из России. Для подвоза продовольствия русские власти выделяли городу 10 товарных вагонов ежедневно. Часть полученных товаров городская продовольственная комиссия направляла в столовые, и для раздачи съестных припасов бедствующему населению города. Остальная же часть продавалась львовским оптовым купцам для перепродажи более мелким продавцам и публике. И вот некоторые из этих купцов при продаже товаров понижали курс русских денег. Поэтому предлагалось: «Покончить с этой организованной эксплуатацией населения можно бы таким способом, если бы власти поручили продовольственной комиссии продавать товары исключительно тем купцам, которые дали бы полное ручательство в том, что при перепродаже их они будут принимать русские деньги без понижения установленного курса. Конечно, также и полиции следовало бы более энергично привлекать к ответственности многочисленных еврейских спекулянтов, занимающихся специально распространением паники среди населения и скупкой русских денег ниже установленного курса».

Поскольку злоупотребления такого рода продолжались, – купцы и торговцы вопреки установленному курсу считали крону в 40 копеек, а не в 30 копеек, и этим понижали цену рубля, – в январе Градоначальство объявило к всеобщему сведению, что каждое лицо, оценивающее стоимость кроны в 40 копеек, будет подвергаться трехмесячному аресту, без замены штрафом.

Указав на то, что в Галичине, в условиях ведущихся военных действий, нет и не может быть более или менее нормального течения торгово-промышленной жизни, А.С. Остроградский далее отмечал:

«Работают лишь, – и притом достаточно энергично, – крупные железные фирмы. Энергично работают ремесленники всех видов – пожалуй, даже интенсивнее чем до войны, благодаря чему можно смело сказать, что торгово промышленная жизнь далеко не замерла. В области торговой поневоле происходит лишь допродажа имевшихся запасов. Что касается до платежных средств населения, то в Галичине наблюдается весьма любопытное явление: крестьяне и рабочие зарабатывают очень прилично. Крестьяне зарабатывают на гужевых перевозках, а рабочие – на разного рода военных обозах и на промыслах. Совсем не то наблюдается среди мира, так сказать, бюрократического. Ведь Галичина всегда считалась страной чиновничьей, причем чиновники эти жили гораздо шире своих средств и в долгу были, как здесь говорят, “на три с половиной года вперед”. С завоеванием нами края они сразу остались без средств. […] И теперь нередко приходится наблюдать, что представители австрийской бюрократии кормятся в общественных столовых. Здесь речь лишь о благотворительной помощи, которая в возможных размерах и оказывается».

* * *

Дешевые столовые и выдача продуктов помогали людям продержаться в трудное время, но не могли полностью возместить отсутствие денег в семье. Вопрос о том, где взять средства для выплаты денежных пособий чиновникам, решался долго. Деньги были нужны немалые – месячный фонд оплаты львовских чиновников составлял 2,5 миллиона крон, и таким образом к январю 1915 года задолженность достигла огромной суммы в 10 млн крон.

Вопрос этот был решен к Новому году. Гмина города Львова и львовские банки: Краевой, Ипотечный и Промышленный, образовали консорциум, который под гарантию российского правительства начал выплату денежных пособий чиновникам в размере одной трети жалования. Для этих выплат на январь, февраль и март 1915 года выделялась общая сумма в 2100 тысяч крон, часть которой (600 тысяч крон) давал сам город, а остальное – консорциум из трех вышеупомянутых львовских банков.

Для выплаты указанных денежных пособий были выпущены специальные ассигнации города Львова достоинством в 100 крон. Ассигнации не предназначались для постоянного обращения и после использования погашались путем пробивания отверстий дыроколом.

Увеличивалось движение на железнодорожных линиях Галиции.

В октябре 1914 года начальником Галицийских железных дорог был назначен К.С. Немешаев, член Государственного Совета, бывший прежде начальником Юго-Западных железных дорог.

В ноябре было установлено постоянное непосредственное железнодорожное сообщение между Киевом и Львовом. Поезд из Киева выходил вечером и прибывал во Львов утром. Беспересадочное сообщение способствовало оживлению движения и облегчало доставку во Львов продовольствия.

В виду того, что местная колея была несколько уже колеи русских железных дорог, проводилась соответствующая переделка колесных пар (осей). Работы эти были распределены между отдельными железными дорогами.

В феврале 1915 года министерством путей сообщения было принято решение командировать на галицийские линии с Юго-Западных и других дорог 1000 товарных вагонов и 20 паровозов.

Наряду с доставкой всего необходимого для снабжения армии, железные дороги осуществляли перевозки грузов для нужд населения Галиции. Чтобы способствовать этим перевозкам были введены определенные льготы:

«Министерством путей сообщения издано распоряжение о применении пониженных тарифов на перевозку одежды, хлеба в зерне и прочих продуктов продовольствия, предназначенных для нужд пострадавшего от военных действий населения Галиции.

Льготная перевозка допускается от станции отправления по казенным дорогам до станций “Волочиск” и “Заболотцы” Юго-Западных железных дорог, при условии адресования указанных грузов на имя генерал губернатора Галиции или лиц, особо им к тому уполномоченных», – сообщала газета “Львовское Военное Слово”.

В начале марта 1915 года управление железных дорог Галиции объявило, что в видах содействия местной торговле с 5 марта будет открыта перевозка всяких товаров по багажным квитанциям от всех станций железных дорог Российской сети до главнейших станций Галиции – Львов-Центральный и Тарнополь, которые были включены в прямое сообщение.

Перевозка товаров багажом в пассажирских поездах обходилась значительно дешевле, чем на подводах. Достаточно указать, что на подводах от Радзивиллова до Львова перевозка обходилась около 90 копеек с пуда, а товаров багажом в 23 копейки. К тому же перевозка багажом была доступной для каждого, что должно было способствовать усилению конкуренции на местном рынке и падению неимоверно вздутых цен, так как крупные воротилы оптовой торговли, для которых была доступна организация перевозки товаров колесными транспортами, назначали цены, какие хотели сами. Перевозка товаров багажом из Киева во Львов обходилась в три копейки с фунта.

* * *

В январе 1915 года австро-венгерские войска, усиленные германскими подкреплениями, начали наступление на широком фронте от Буковины до Мезолаборча. Русские войска были вынуждены очистить предгорья Карпат и отойти к рекам Прут и Днестр. 6 (19) февраля противник занял город Станиславов.

Если в 1914 году население южной Галиции и Буковины сравнительно мало пострадало от ужасов войны, то теперь австрийцы и мадьяры со всей жестокостью вымещали свою злобу на мирных жителях этих территорий.

Наступление австро-германцев на линию Станиславова сопровождалось новыми казнями местного русского населения, вызвавшими настоящее переселение народов, и вскоре первая волна беженцев из окрестностей Надворной и Печенежина докатилась до Львова. По рассказам беженцев, в Надворной были повешены австрийцами 18 человек, в Коломые – 80, в Станиславове – свыше ста.

Перед Главным Краевым Благотворительным Комитетом встала задача оказания помощи беженцам. Прежде всего, комитет занялся организацией приюта для нескольких сот беженцев-крестьян, первыми прибывших во Львов.

Каждый день во Львов прибывали все новые партии беженцев.

Русские приюты во Львове были заполнены не только взрослыми беженцами, но и детьми всех возрастов. В виду того, что их совместное пребывание со взрослыми в приютах являлось весьма затруднительным, а также в виду постоянного прибытия новых беженцев с детьми, Русский Народный Совет предпринял меры для их эвакуации в Россию.

Главным Краевым Благотворительным Комитетом производилась периодическая отправка в Россию находящихся на попечении комитета детей-сирот убитых австрийцами галицких народных деятелей и детей арестованных и увезенных в Австрию священников и крестьян Галичины. Так в январе и феврале комитетом группа галицких детей была определена в учебные заведения Харькова, Киева и других городов.

Готовилась отправка группы мальчиков в возрасте от 10 до 15 лет для определения в учебные заведения в Москву и Киев. Предполагалось также из числа мальчиков, которые помещались в приюте комитета для интеллигентных лиц, отправить 16 гимназистов, окончивших 4–6 классов гимназии в Галичине, для определения на имеющиеся вакансии в Московский и Сумской кадетские корпуса. Вопрос о приеме их уже был разрешен в благоприятном смысле. Отправка была намечена на май.

10 (23) января в Москве, под председательством А.А. Сидорова состоялось учредительное собрание нового общества “Прикарпатский Комитет”, целью которого являлась всесторонняя помощь населению Прикарпатской Руси, пострадавшему от условий военного времени. С другой стороны, предполагалось широкое ознакомление российского общества путем печати и живого слова с интересами, бытом, памятниками и литературой Прикарпатской Руси.

29 апреля (12 мая) из Львова скорым поездом были отправлены в Москву, в устроенный “Прикарпатским Комитетом” галицко-русский приют 100 детей, преимущественно сирот жертв австрийских зверств. Детей сопровождал специально приехавший за ними уполномоченный “Прикарпатского Комитета” А.Н. Дружинин.

В связи с наступлением австрийцев на Буковину и восточную Галичину огромное число тамошних жителей бежало в Россию. Многие остались в Бессарабской губернии, а часть добралась до самого Киева. Несчастные жертвы произвола нашли здесь попечение у членов киевского отделения Галицко-русского общества, которые им оказывали всяческую помощь. На средства общества был устроен временный приют для нескольких интеллигентных семейств, а кроме этого, общество воспользовалось предложением члена Государственной Думы В.Я. Демченко, предоставившего от киевской земской управы помещение на приют для 250 крестьян, где они могли проживать до времени приискания им соответствующего занятия. Особенно тепло отнесся к беженцам председатель киевского отделения Галицко-русского общества Н.В. Стороженко, который позаботился о том, чтобы облегчить их тяжелое положение.

Поскольку прибывавших в Киевскую губернию беженцев предполагалось отправлять далее вглубь России, Н.В. Стороженко обратился с ходатайством к руководству губернии и военному командованию с просьбой разрешить беженцам оставаться в Киевской губернии и наниматься на сельскохозяйственные работы к местным помещикам. Ходатайство это дошло даже до великой княгини Анастасии Николаевны, супруги верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, которая не осталась безучастной к судьбе беженцев из Прикарпатской Руси.

В ответ на свое ходатайство Н.В. Стороженко получил следующее сообщение от киевского губернатора:

«М.г. Николай Владимирович. Вследствие возбужденного вами ходатайства о беспрепятственном оставлении на жительстве в Киевской губернии беженцев из Карпатской Руси, с разрешением им определяться на заработки к местным помещикам, при сем имею честь препроводить вашему превосходительству копию телеграммы, полученной из штаба главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта от 24 го февраля с.г. за № 1888 на имя главного начальника киевского военного округа по означенному вопросу, сообщая при этом, что мною одновременно с сим предписано киевскому полицеймейстеру и начальникам уездных управлений полиции оставлять на жительстве в пределах Киевской губернии беженцев, с допущением их на заработки у помещиков. Прошу принять уверение в совершенном почтении и преданности. Н. Суковкин».

В телеграмме, копию которой киевский губернатор препроводил Н.В. Стороженко, говорилось:

«Генерал Янушкевич сообщил мне, что Ее Императорское Высочество Великая Княгиня Анастасия Николаевна, принимая участие в судьбе беженцев, отправляемых ныне из Киева вглубь России, обратилась к Верховному Главнокомандующему за разрешением беженцам оставаться до окончания войны в пределах киевского округа, обеспечив им тем самым заработок у помещиков. Прошу привести это мероприятие в исполнение».

Известие о том, что вследствие заступничества великой княгини Анастасии Николаевны беженцам из Галичины и Буковины было разрешено пребывание в пределах Киевского военного округа до окончания войны и допущение их на заработки, было повсеместно с одобрением встречено в Прикарпатской Руси. Председатель Русского Народного Совета В.Ф. Дудыкевич 6 (19) марта послал в Киев на имя великой княгини Анастасии Николаевны благодарственную телеграмму:

«Русский Народный Совет приносит Вашему Императорскому Высочеству глубочайшую прочувствованную благодарность за участие Вашего Императорского Высочества в тяжелой судьбе карпато русских беженцев, за ходатайство за них и облегчение их безвыходного положения».

Многие из беженцев были пристроены на сельскохозяйственные работы у помещиков Киевской губернии или в качестве домашней прислуги в Киеве. Также киевским отделением Галицко-русского общества были получены запросы относительно сельскохозяйственных рабочих от многих помещиков и даже крестьян губерний Юго-Западного края.

* * *

Согласно представленному в мае отчету Киевского земского комитета по снабжению населения Галичины продовольствием и посевным материалом, на отпущенные в распоряжение комитета Государственным казначейством средства было закуплено и отправлено в Галичину около одного миллиона пудов зернового хлеба. Хлебные семена для весеннего посева были закуплены комитетом в пределах Юго-Западного края по сравнительно низкой цене. Посевной материал отправлялся в Галичину без задержки, так что сельское население Галичины имело возможность своевременно засеять свои яровые поля. Кроме посевного материала, в распоряжение сельских хозяев Галичины доставлялся рабочий скот, преимущественно лошади, а также сельскохозяйственные орудия и машины. Также комитет занимался снабжением сельского населения Галичины строительными материалами для постройки домов, разрушенных в ходе военных действий.

Продовольственный отдел при военном генерал-губернаторе Галиции сообщал:

«Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта воспретил в пределах Галиции реквизицию продовольственных и семенных запасов у населения, выданных правительством, и производство вольных закупок нижними чинами припасов за произвольную цену в местностях, где оказывается населению продовольственная помощь.

Не подлежит также реквизиции племенной скот, рассадники и племенные быки, скот, числящийся в местных контрольных союзах, или премированный на сельскохозяйственных выставках».